Легенды Нава | Партия

Родина Эвана – маленький остров Интука, затерявшийся среди бушующий волн морей обжитого севера. Крошечный клочок скалистой до неприличия суши, обдуваемые всеми ветрами и плохо пригодный для жизни нормального человека. За неимением достаточного количества подходящей для земледелия почвы, островитяне вынуждены выживать за счёт даров моря – моря, к слову, достаточно неприветливого и холодного.
В прибрежных деревушках Интуки обитают суровые люди, которые не привыкли жаловаться на судьбу и несправедливость богов – вместо этого они молча, стиснув зубы, продолжают выживать и добывать себе скудное пропитание.
Одним из таких суровых людей был отец Эвана, каждое утро уходивший в море на лодке.
Конечно, на Интуке не всегда бывало так плохо – на несколько коротких месяцев лета и, если повезёт, даже половину весны, остров преображался в яркое, цветущее и крайне живописное место. Кроме того, в то же время обычно прибывали торговцы с материка на своих огромных баркасах – всегда с завистью взирал мальчик на исполинские корабли, мечтая когда-нибудь убраться с Интуки навсегда на одном из таких.

Работать Эвану приходилось с самого детства. Пока отец был в море, пятилетний мальчик пытался в меру сил помогать матери по дому – женщина не только единолично вела хозяйство, но и пыталась одновременно нянчиться с новорожденной дочкой.
Иногда, раз в несколько дней, мальчик пропадал из дома на пару часов. Поглощённая заботами мать не обращала на это внимания, а до возвращения отца всегда появлялся и Эван.
В такие моменты он бегал прочь из деревни, в редкий гористый лес, где долго расхаживал среди стволов голых деревьев, размышляя о чём-то своём. В ясную погоду он взбирался в гору по неприметной тропинке, карабкаясь кое-где вверх чуть ли не по отвесным, нависшим над бушующим морем, склонам – но результат того в конечном итоге всё-таки стоил. Этот безлюдный уступ, совершенно невидимый с суши, Эван привык считать своим местом. Он мог часами сидеть здесь на камне, думать и смотреть вдаль, на волнистое море.

Магические способности Эван впервые проявил в тот день, когда ему исполнилось пять. Отец вернулся почти без улова, даже более мрачный и угрюмый, чем возвращался обычно. Сестрёнка весь вечер плакала, накаляя обстановку чуть ли не до предела. В конце концов, мать, пытавшаяся вскипятить воду, опрокинула ведро и залила пол хижины.
Мальчик в своём углу вздрогнул и съёжился, уже чувствуя, что последует дальше. Разъярённый отец с криком вскочил со своего места во главе небольшого стола. Ударил наотмашь свою жену он тогда далеко не в первый раз, и далеко не в последний.
Сестра, Рина, продолжала истошно кричать, мать сидела теперь на полу, а отец швырнул ведро в тихо сидевшего в своём углу Эвана. Тот, исподлобья пожиравший бородатое лицо преисполненным чистой детской ненавистью взглядом, вздрогнул. Он прекрасно понимал, что это означало.
- Сходи за водой, недоносок! – рявкнул, брызжа слюной, как всегда перебравший с дешёвым местным самогоном отец.
«Сходить за водой» зимой означало необходимость высунуться из дома после заката, в лютую стужу, и пройти добрых полмили в кромешной темноте до другого края деревни, где располагался единственный рабочий колодец.
Для пятилетнего мальчика, который, мягко говоря, немного побаивался темноты, это было сродни приговору. Но о том, чтобы воспротивиться отцу в таком состоянии он не мог даже подумать. Поражённый безвыходностью ситуации, мальчик просто смотрел на лежащее на полу ведро, на мокрое пятно на деревянном полу и очень сильно хотел, чтобы идти за водой ему не пришлось.
Когда уцелевшая жидкость по капле вернулась сама по себе обратно на место, в хижине повисла гнетущая тишина.

Здесь стоит отметить, что к магии в этих негостеприимных краях относились достаточно холодно. Обитатели Интуки, в далёком прошлом кровожадные варвары, совершавшие набеги на близлежащие побережья на лодках и стремительных небольших кораблях, достаточно настрадались от несущих возмездие и королевскую власть чародеев, чтобы надолго затаить к ним холодную неприязнь.
Нет, наделённых магией детей на острове конечно не жгли, но и относились к ним без особого уважения, с молчаливым общественным осуждением. Отец Эвана и вовсе являлся отдельной историей. Будучи человеком примитивным и довольно посредственным, он привык обвинять в своих бедах всех вокруг, кроме себя самого. Выпив чарочку самогона за ужином, он ежедневно начинал изливать домочадцам новую порцию жалоб – на короля, на налоги, даже на плевавших на его мнение далёких богов. Но особое место в этих речах всегда занимали заморские маги – какими только эпитетами отец Эвана не наделял сгоряча одарённых. В глубине души он им, очевидно, нещадно завидовал – как бы не так, счастливчики, которые получали билет в высшее общество без малейших усилий. Родился с даром – и всё, ты герой, ты нужен королю и всему королевству. Тебя уважают, боготворят, у тебя есть карьера и светлое будущее. И, конечно же, ты не должен прозябать на Интуке и каждое утро выходить в море за опостылевшей рыбой.
Будучи человеком малодушным и ограниченным, отец Эвана даже не подумал о том, чтобы порадоваться за сына. Вместо этого он сразу же взбеленился, решив, что «нахлебник» совершенно не заслуживает такого подарка.

Следующие месяцы превратились для Эвана в ад. Отец заставлял его работать на износ – парень чуть не плача пытался колоть дрова, натаскивал зачем-то по пять вёдер воды в день и мёл до блеска крыльцо. И больше всего боялся, что кто-то ещё узнает о произошедшем.
Но, как он ни старался всё скрыть, делалось хуже. «Приступы» учащались – сила проявляла себя всё чаще и всё сильнее.
Пока, в конце концов, Эван случайно не устроил посреди деревенской площади небольшое торнадо. Страх и осуждения в глазах людей и знакомых шестилетний мальчик уже никогда не забудет. Он смотрел на своих немногочисленных друзей – почти сверстников, и не понимал. Все отворачивались, отводили глаза, старик Дженсон набросился с криками. Даже Элена – соседская девочка, которая всегда нравилась Эвану, единственная, кому он показал своё тайное место, сразу же убежала домой. Наверняка рассказывать маме.
В тот вечер отец его впервые избил, а отношение к нему в деревне на следующий день только ухудшилось. Некоторые, впрочем, жалели несчастного мальчика – деревенский старейшина, Свенсон, неоднократно приходил к отцу с требованием уступить и отдать сына на обучение в академию.

Всеобщее осуждение озлобило Эвана. Теперь он сам отворачивался при виде Элены, которая, кажется, предпринимала робкие попытки заговорить с ним и извиниться. Он волком смотрел на соседских ребят, даже дольше обычного сидя на своём камне в горах.
Отец не уступал уговорам старейшины, а лето всё близилось – единственная возможность покинуть остров дешево и относительно безопасно заключалась, пожалуй, в торговых баркасах.
Сидя на камне и глядя на море, Эван со злостью вопреки всему миру пытался управлять своими способностями. Он мечтал, что однажды научиться контролировать их в достаточно мере и просто сожжёт отца вместе с Эленой и старейшиной Свенсоном. Впрочем, думая таким образом, он милостиво допускал, что Элену может и пощадит, если та всё-таки попросит прощения.

Весной, когда со дня на день ожидалось прибытие первого торгового корабля, ситуация Эвана обострилась предельно. Он прятался от отца, не мог смотреть в глаза матери и, бывало, неделями вообще не разговаривал с людьми.
В конце концов, в Интуку прибыл долгожданный баркас. В Ивь по суше потянулись торговцы со своими товарами. Эван с тоской смотрел на новых людей и всерьёз размышлял о возможности просто сбежать и попытаться добраться до города пешком, без помощи взрослых, когда в деревню пришёл ещё один человек. Статный пожилой мужчина, импозантный и благородный. Прямо с дороги он направился к старосте, а после – в дом Эвана.
Этим мужчиной был магистр Академии Олтен, обходивший северные деревни в поисках одарённых детей для дальнейшего обучения. Темнело, отец был дома и уже сидел за столом. В ответ на резкий решительный стук мать подорвалась с места и кинулась отворять двери.
Рина заплакала, но сразу же успокоилась, стоило незнакомцу, чуть пригнувшись, войти. Его придирчивый взгляд цеплялся, казалось, за любые изъяны убогого помещения – посмотрев на ополовиненную бутылку самогона на столе и мутные отцовские глаза, маг недовольно покачал головой.
- Мне нужен мальчик по имени Эван, - наполненный уверенностью и внутренней силой голос магистра навсегда отпечатался в памяти.
Эван из своего угла ничего не ответил. Мать молчала и поглядывала на мужа. Тот вместо ответа залпом осушил кружку. Он прекрасно знал, кто это человек и зачем он явился.
- Вы его не получите, - буркнул в конце концов.

Не обращая на главу семейства никакого внимания, магистр подошёл прямо к Эвану и опустился около него на корточки. Мальчик спокойно смотрел чародею прямо в глаза, ожидая продолжения представления.
Олтен же изумлённо качнул головой и прошептал едва слышно:
- Дуал, однако.
И, поднявшись, вновь обратился к отцу.
- Ваш сын, милорд, обладает, как вы уже догадались, особенными талантами. Без должного обучения его способности могут оказаться опасны не только для него самого, но и для окружающих. Вам повезло, я предлагаю ребёнку бесплатное обучение в нашей Академии, башне около города Хладный.
Видя, что глава семейства собирается возразить, Олтен тут же добавил:
- И, конечно же, выплачу вам определённую денежную компенсацию, - магистр снял с пояса кожаный мешочек и, не церемонясь, бросил на стол.

Лицо отца скривилось от отвращения – дескать его, коренного островитянина, пытаются купить каким-то медяками… Однако, стоило старику приоткрыть мешок, как убогую хижину озарил блеск настоящего золота.
Несколько минут спустя Эван уже собирал свои немногочисленные пожитки. Он обнял напоследок мать, долго и грустно смотрел на мирно спящую впервые за сутки сестрёнку. Её кашель очень сильно его беспокоил. В конце концов, плюнул под ноги отцу и выскочил из хижины раньше, чем тот успел выбраться из-за стола.

Дорога до Хладного напоминала сказочный сон. Баркас, паруса которого развевались теперь не где-то вдали, а оглушительно трещали на ветру прямо над головой. Нос судна, рассекающий тёмные волны моря с таким красивым названием. Эван не оглядывался, он смотрел только вперёд.
Видел, восхищаясь, новые деревни и новые города. Поражался истинным размерам этого чудесного мира.
Башня Академии, которая должна была стать для него новым домом, потрясала воображение. Момент, когда он увидел её впервые, остался в памяти навсегда.

На протяжении многих лет обучения Эван прилагал к учёбе немыслимое количество усилий. Он всегда старался превзойти своих однокурсников и, в то же время, не мог найти с ними общий язык. Озлобленность и недоверие к людям никуда не исчезли, он постоянно ждал предательства и подставы от таких же, в общем-то, напуганных резкой сменой обстановки детей. Он был куда самостоятельнее и смышлёнее большинства, но отталкивал их своей нелюдимостью. Семь лет спустя он с тоской посматривал на симпатичных девочек-магичек, думая об упущенных возможностях и завидуя успехам своих, пусть и меньше преуспевших в магии, сверстников. Но тут же выкидывал все лишние мысли из головы и вновь погружался в учёбу.
При этом внешне он был достаточно симпатичен, а сущность дуала и персональные магические изыскания придавали Эвану некоторую загадочность, но он упрямо не замечал обращённые на него заинтересованные взгляды, принимая их за что-то другое.
Когда первые пятнадцать лет обучения подходили к концу и ученики, собравшись компаниями, обсуждали, как лучше отметить это знаменательное событие, Эван оказался тем парнем, который продолжал практиковаться с осколками льда на полу своей комнаты.
В отличии от многих других, он твёрдо решил после получения лицензии продолжить обучение в академии и достичь, по меньшей мере, сана магистра. Магистр Олтен не раз говорил Эвану, что тот просто создан для магии.
Иногда он возвращался мыслями к Интуке, матери и сестре. Иногда смутно вспоминал даже Элену. Особенно теперь, когда редели ряды знакомых лиц в башне. Среди тех, кто учился с ним в одной группе, продолжить обучением после получения второй степени решилось лишь трое: Тарвин, Виктор и Леонора. И если первые двое Эвана волновали по-прежнему мало, то сталкиваясь то и дело в коридорах с Леонорой, он напрягался гораздо сильнее.
Тем временем, молодой маг добивался определённых успехов – на горизонте уже маячила вполне реальная возможность получить звание магистра в самое ближайшее время.