PESTILENZ | ходы игроков | Штурм Эннея

Крестоносцы прибыли на Святую землю меньше двух недель назад. Хотя, как сказать. Прибыла именно та часть великой армии, которая непосредственно была связана с Императором, но бразды управления имперскому маршалу Рудольфу приходится делить с южным королем Луи и с еще одним вассалом империи, маркграфом Кьеля и Миттенхофа, Францем фон Миттенхофом.

Луи прозвали "Безруким", вероятно потому что он заикался, постоянно что-то ронял и спотыкался на пустом месте. Союз с ним пришлось заключить поскольку он предоставил корабли, обеспечил часть фуражировки, да и само присутствие его давало гарантию безопасности от удара по Империи, пока львиная доля Имперских армий находится в священном походе.

А вот старого Франца назначить в командную ставку пришлось по той причине, что управляя богатым городом на берегу северного моря, он имел в вассальной или финансовой зависимости множество феодалов, кроме того он считался военным героем, держащим северные границы Империи свободным от пиратства и грабежа викингами, по этой причине имел авторитет у простых солдат.

Так или иначе, были еще и другие армии, подступающие на Халифат с разных сторон. Большинство из них не имели никакой координации с Императором. Предприятие было настолько огромным, что давно выбилось из под контроля какого-либо единого или даже совместного командования. Как стихия, христианские люди волна за волной прибывали на Святую землю, каждый со своими целями и желаниями.

Присутствовала и конкуренция. Маршал Рудольф хотел, чтобы Империя первой основала надежный плацдарм для дальнейшего наступления. Вместо того, чтобы порядочно организовать предприятие и дождаться обеспечения провизией и амуницией, он уговорил Императора выделить авангард, чтобы взять под контроль крупный порт в средиземном море, а так же крепость неверных - Энней.

Всё было сделано в спешке. Первой же проблемой с которой столкнулись крестоносцы когда взяли город в осаду, что поблизости не было приличного источника леса, пришлось разбирать корабли, чтобы построить осадные орудия. Осталось несколько кораблей, куда могла бы поместится самая благородная и профессиональная часть войска, но для большинства простых солдат это означало закрытие пути к отступлению и изоляцию посреди враждебной цивилизации. Стоит ли говорить что морали это не прибавило, особенно в свете того, что изолированы они без алкоголя, приличной еды и женщин, стального оружия хватало не всем, а многие рыцари и лучники шли в бой пешими. То и дело в лагере возникали завистливые байки об армиях, добравшихся наземным путем к северной границе Халифата, тянущей за собой другую "армию" из шлюх, цыганских цирков и навьюченных провизией торгашей.

Не прошло и двух недель с момента высадки, как по лагерю объявили начало штурма. Начался предварительный обстрел стен осадными машинами и уже через несколько часов первая волна пехоты подходила к стенам Эннея, таща за собой гигантские осадные башни и длинные лестницы. Рыцарям Риттеркрайса повезло наблюдать всё это дело с холма чуть поодаль. Только сейчас выдался случай со стороны оценить масштаб армии, хотя это был всего лишь авангард основной армии, которая должна прибыть через пару месяцев, тысячи людей окружали город со всех сторон, а ведь еще остатки флота штурмовали порт со стороны моря.

Из всех рыцарей Риттеркрайса лишь Герман фон Шейц уже был в гуще событий, командуя арбалетчиками, прикрывающими одну из осадных башен.

Вендель несколько тяготился возложенной на него миссией. С одной стороны служба императорской короне была делом его жизни, с другой, поход за Веру начинался не так радужно, как мог бы. И божьей помощи они пока даже близко не увидели, хотя покарать язычников это самое что ни на есть угодное богу дело.
Однако идет все как-то криво, а ведь они даже одной крепости не взяли.

Сейчас же, рыцарь из Гланце с холма наблюдал за тем, как авангард божественной рати организованно штурмовал город. С одной стороны зрелище было более чем впечатляющее, с другой, самому рыцарю пока так и не удалось дорваться до драки и от этого он был только злее. Там ждать, тут ждать. Чего ждать-то?!
- Мне кажется, крайняя башня не доберется.
Вендель поскреб щетину на подбородке, прикидывая со стороны, как пойдет битва дальше и удастся ли ему помахать мечом.

      Дорога была выматывающей и довольно тяжко далась Ансельму. Он был уже немолод, а море - недружелюбно к нему. Но старик стойко терпел тяготы пути и презрительно плевал на всех этих юнцов, что жаловались на отсутствие шлюх да дешевого пойла. Божьи воины, смешно... Грешники да блудолюбы, рвущиеся за добычей и вкусом крови. Впрочем, дела Господа могут вершиться разными путями и разными людьми, и эти жадные до наживы и греха воины - не более чем остро отточенная бритва в руках лекаря. И прокалённая бритва, и ослепленный страстями солдат выполняют жуткое кровавое дело, что на первый взгляд кажется несведущему наблюдателю вредным и безбожным. Однако глубинная суть происходящего - борьба с заразой и недугом. А в этих делах хороши все методы.
      Настало великое время, когда все благоверные страны в едином порыве собрались, чтобы покончить с еретической хворью, поразившей Восток. Святая Земля будет умыта и очищена кровью неверных.
      Ансельм стоял на холме недалеко от своего шатра, вглядываясь в линию каменных стен да огоньки далеко впереди, сжимая в руках Святое Писание и беззвучно шевеля губами. Он никак не ответил на слова юнца Венделя о башне, а лишь истовее стал молиться о жизнях бойцов, что направляли грандиозную осадную конструкцию, и о неизбежном поражении восточных еретиков. Войска, протянувшиеся под холмом, внушали благоговейный трепет и восторг. Но еще больше тешило душу Ансельма понимание того, что это лишь малая часть того великого воинства, что двинулось на земли нечестивцев. Старый рыцарь не питал иллюзий касательно мотивов большинства из этих людей, однако, как бы там ни было, дело они совершали праведное.
      - Скоро и мы окажемся там, в самой гуще сражения. Штурм городских стен - вещь жуткая, страшная и кровавая. Это не честная схватка в поле, в рядах своих верных товарищей, плечом к плечу. Это шаткие лестницы, пропасть под ними, раскаленная смола и отвесные стены. Помолитесь как следует перед боем, и да наполнятся ваши сердца отвагой - наш ждет великое свершение.

Мастер над арбалетчиками Германн фон Шейц был вполне доволен судьбой. Он любил воевать, любил стрелять и убивать, а потому был горд, что он одним из первых окропит кровью врага Святую Землю. Ему нравилось думать, что если рассматривать данный театр военных действий, как один из тех придворных театров, на представлениях которых он, по праву своего достаточно высокого положения мог бывать, если рассматривать все это в таком ключе, то ему достались места в первом ряду.
Однако, Германн был не то чтобы доволен положением своих войск. Арбалеты были чем-то достаточно новым на Ближнем Востоке, так что в императоских армиях профессиональных арбалетчиков едва ли насчитывалась пара тысяч. Поэтому неудивительно, что под командованием у него было едва за полсотни стрелков. Они находились на своём месте и когда прозвучал сигнал на штурм, резво рассредоточились по позициям и, уткнув щиты в землю, начали стрелять в тех, кто со стены стрелял в них и в оберегаемую ими башню. Германна расстраивало организация. Его ребята были немногочисленны, но довольно образованы, по сравнению с основной частью армии. И они сразу поняли, к чему ведёт все, когда командующие приказали разобрать почти весь флот на осадные башни. Мораль немного понизилась, сколько бы Германн не убеждал бойцов, что, раз таких как они в армии наперечет, их обязательно возьмут при отступлении, ухмыляющихся рож было меньше, чем угрюмых. Тогда фон Шейц прибегнул к тактической уловке: за несколько часов до штурма он плотно присел своим бойцам на уши, вещая им, что им не нужно и думать об отступлении, ведь уже сегодня они заночуют под кровом, что сегодня вечером он с ними откупорит самую толстопузую бочку, какую найдут в подвалах, и что сегодня их ночь скрасят женщины неверных, а тем армиям, которые добираются по суше придётся довольствоваться дешевыми шлюхами. А главное, вещал Германн, что за все это никак не нужно оправдываться перед совестью, если у кого она ещё осталась: ведь все они участвуют в святом крестовом походе, делают богоугодное дело, так что имеют полную свободу делать с неверными что хотят. Пообещав напоследок, что заплатит по монете из своего личного жалования за каждого подбитого стрелка защитников, Германн ушёл готовится к бою.
Арбалетчики, видя, что их предводитель не очень унывая, стоит в одной с ними шеренге, всё-таки воспряли духом.
Германн надеялся, что они воодушевлены ровно настолько, чтобы метко стрелять и быстро передвигаться. Он не хотел потерь среди своих парней, хотя уже начал испытывать некую симпатию к тем парням на осадной башне.
Как только прозвучал рожок на штурм, вся огромная армия ринулась в атаку, унося с собой и башню, и арбалетчиков, прикрывающих её, и самого Германна. Найдя удобную позицию и воткнув павезу перед собой, он зарядил арбалет и внимательно вгляделся в укрепления, раскинувшиеся перед ним. Он имел некоторый опыт штурмов, и теперь прикидывал, куда лучше подогнать башню. Хотя это и не было лично его заботой, он почему-то почувствовал ответственность за тех людей, которых прикрывал его небольшой отряд.
Одновременно с этим фон Шейц скользил немигающим взглядом по стене, выцеливая противника. Все-таки он был арбалетчиком, пальцы, обнимающие оружие, ныли от желания всадить болт в пузо врага по ту сторону крепостной стены. Он не хотел отказывать себе в удовольствии.

Пока что все шло неплохо. Война выглядит гладко и чинно только на штабной карте, на деле же еще ни одно сражение из тех, где участвовал Генрих, не прошло так, как запланировано. Поэтому рыцаря не удивило, что такая масштабная войнушка как великий Крестовый Поход началась столь сумбурно и бестолково. Хорошо хотя бы, что безбожники и чернокнижники врага не успели начаровать ураган - а многие в плаваньи всерьез этого опасались. Но Господь не оставил своих верных воинов, так что теперь их черед доказать свою преданность истинной вере.

По правде говоря, сам брат Генрих не отличался особой ретивостью в вопросах веры. В поход он отправился за впечатлениями - поглазеть на заморские чудеса и диковины, побывать в далеких землях. Говорят, бабы у них тут черные, будто черти. Крайне любопытно было бы узнать, везде ли они такие черные. Вообще, много рассказывали о загадочном востоке - про чудных мохнатых коней с горбом там, где полагается быть седлу, и про лошадей в черно-белую, будто пограничный столб, полосу. Рассказывали, что в реках тут живут драконы, а по пустыне бродит чудище, у которого из головы растет хвост, и под оный хвост оно сует себе жратву. Последнее, конечно, Генрих полагал нелепицей - всем известно, что у зверей находится под хвостом. Словом, все тут шиворот-навыворот.

Рыцарь оглядел братьев по ордену. Сухой как смерть фон Дорст, живой символ Риттеркрайса. Или не вполне живой, как за глаза шептали злые языки. Кажется, с того момента как Генрих принял присягу, брат Адольф ничуть не изменился. Шевелит губами набожный фон Хейлер, фон Риттер щурит глаза, разглядывая стены неприятельской крепости. Брат Вендель - этого Генрих знал достаточно близко. Примерно на длину меча. Случалось им раньше и на турнирах пересекаться, и даже в одной пограничной войнушке, было, сходились. Генрих тогда хорошо его запомнил, ведь после боя выяснилось что Вендель не только раздолбал ему щит в щепки, но еще и сломал левую руку в двух местах. Словом, надежные люди. Одно удовольствие идти в бой с такими рыцарями. Если б еще не осада...

... Брат Генрих не любил осады. Потому что они часто заканчивались штурмом, а штурмы крепостей рыцарь любил еще меньше. Какая, скажите на милость, доблесть в том, чтобы болтаться на лестнице будто пришпиленный иголкой жук, пока за шиворот тебе льют дерьмо и кипящее масло, а какой то хам тычет в морду гизармой? Сущая свалка и неразбериха. Одно хорошо - пока что в бой идет простая пехтура. Глядишь, им и удастся выбить врага со стен и открыть ворота. А уж там, в рукопашной, начнется привычная потеха.

Фон Реттерхальм даже слегка мечтательно улыбнулся, поглаживая рукоять Дракензанга. Терпение и смирение, напомнил он себе, есть главные добродетели праведника. Сегодня, думается, подвигов хватит на всех.

Башни медленно подбирались к стенам крепости. Люди рядом с Германом, не имевшие преимущества спрятаться за массивной осадной конструкцией, падали от разящих стрел, захлебываясь кровью. Не все они при этом умирали сразу, и нет сомнений, под ботинками напирающей пехтуры погибло не меньше христианских воинов, чем от смертоносных снарядов падающих сверху. Всё что оставалось арбалетчику это абстрагироваться и отвечать обратным огнем.

Но вот, они уже были достаточно близко, чтобы мельтешащие фигуры на стенах для взора Германа превратились в вполне отличимых друг от друга людей, а значит можно было выбрать цели. Ожидал ли он этого, кто знает, но воины Халифата оказались вооружены не хуже, а то и лучше Имперских солдат. На первых рядах пока стояли лучники и все они были облачены в бригантины поверх тканевых кафтанов, а на головах у них красовались диковинные тюрбаны. Пехотинцев пока было не видно, но за спинами лучников бродили туда-сюда воины, закрытые броней с головы до ног. Облачены они были в кольчуги, а головы их прикрывали каплевидные шлемы с жутковатой бронзовой маской, повторяющей черты лица, но очень гладкой. Во истину, демоны во плоти. В руках они держали щиты и широкие кривые мечи, каких Германн раньше не видывал.

Тем временем, холм, на котором расположилась рыцарская конница, казался единственным безопасным местом посреди этого кровавого спектакля, но как бы не так - стрелы посыпались с тыла, со стороны полупустого осадного лагеря. По большей части стрелы не могли навредить рыцарям, но они здорово вредили их коням, те падали в агонии и придавливали всадников своим весом, зачастую ломая конечности. Многие даже не сразу понимали в чем дело, когда их товарищи падали рядом. Находясь в полной уверенности что это они атакующие в данный момент, они и помыслить не могли что еретики наберутся дерзости напасть со спины! Конечно, воины Спасителя почти сразу соориентировались в ситуации, несмотря на элемент неожиданности и начавшуюся неразбериху.

Самый отрезвляющий момент настал, когда на холме появились темные фигуры, укутанные в черный шелк. Они лаяли и визжали по собачьи, но явно понимали друг друга. Похоже, они были безоружны, но подбегая к всадникам они... Лопались с огнем. И звуком грома. Убивая себя и ближайших рыцарей, трупы при этом были изуродованы в месиво обожженых тел и дымящейся крови. Часть лошадей перепугались и ускакали в разные стороны, унося с собой своих владельцев. И все же, большая часть рыцарей готова была отбить эту досадную атаку. Черная магия у еретиков похоже закончилась, остались только копья, да луки. И началась резня.

Вот он бой. Стрелы падали с небес, стрелы втыкались в землю и в людей с одинаковым глухим звуком. Стоны заглушались криками, топот сапог лязгом стали. Лучники стреляли, люди падали, башня ползла, неумолимо и величаво, как поступь бога. Арбалетчики двигались прикрываясь башней и своими широченными щитами, а вот пехтуре не везло.
Лучники в тюрбанах стреляли часто и метко, но они не могли остановить наступление. В них летели стрелы и болты, к ним приближались башни, лестницы и тараны. Фон Шейц не знал, о чём думали те черти в масках и кольчугах, но на их месте он бы сейчас нервничал.
Лучники, как и всегда, были приоритетной целью. Германн выцелил грудь одного, который целился куда-то в сторону солдат, стоящих на вышке, и выстрелил.
Не особо следя, куда попал болт, он нырнул под щит, закрывшись от шальной стрелы неверного, и отточенными до автоматизма движениями перезарядил своё оружие. Арбалет был хороший: тугой и гибкий, с резной рукоятью и тщательно выделанным орехом, он был произведением оружейного искусства и не даром стоил целого состояния. Арбалет не был оружием пехоты, арбалет был оружием арбалетчика. Пусть пехота оставит себе луки, арбалетчик это вам не неотёсаный деревенщина, арбалетчик это элита, ровень рыцарю, если не выше. А рыцарь-арбалетчик...
Выбрав болт и перезарядившись, Германн высунул нос из-за щита, оглядев своих арбалетчиков. После чего вновь перевел взгляд на стену. И вновь на своих арбалетчиков. Теперь ему предстояло действительно тщательно оценить обстановку на стене. Примерно прикинув, куда лучше наступать, он окликнул ближайшего из своих, чтобы тот передал по цепи его приказ.
Приказ был прост, сносить в первую очередь тех лучников, которые наиболее угрожали, на довольно субъективный взгляд фон Шейца, продвижению башни.

Генрих как чувствовал, что не обойдется без черной магии.
Загремели разрывы, заклубился едкий черный дым, призванный еретиками, должно быть, из самой преисподней.

Гнев заплясал, зафыркал, молотя копытами воздух. Рыцарь осенил себя знаком Спасителя, проворчал слова оберегающей молитвы, сдерживая испуганного коня.

И наконец, в дыму, в ночи проступили фигуры атакующих. Люди, обычные люди. Клинок с хищным шипением рванулся из ножен, сверкнула сталь. Уже разгоняя жеребца в галоп, Генрих подумал, что надо будет ткнуть командование носом в необходимость грамотно, мать их так, выставлять тыловое охранение.

- Вперед, братья！За Империю！За Кайзера！Риттеркрайс！

Праведники редко воюют, их не затащишь на войну. Место праведника у сохи. А любая армия - это сборище убийц, шлюх и воров. Даже на священной войне.
Потому смерти солдат мало волновали фон Дорста, так же, как и возможная собственная смерть. Какая разница, кто делает дело, если дело правое? А даже если и нет? Своей долей он был доволен.
Сейчас Адольф с братьями стояли на холме, оглядывая картину штурма с высоты верных коней. Уже сейчас ясно, что крови будет много. Штурм замков, вообще, кровавое дело, а здесь защитники не были измотаны голодом и снаряжены были лучше атакующих. Первая волна погибнет почти поголовно, это точно. Но не напрасно. Фон Дорст зорко примечал расстановку вражеских сил, пусть и еле видимых отсюда. Где можно будет подойти, не показываясь на глаза большей части стрелков, где стены пониже, где их повредят сейчас. Кажется, вон под той башней непростреливаемое место. Нет, падают там "госоподни воины". Видимо, бойницы, отсюда невидимые. Хороший замок. Будет трудно. Но ничего невозможного.
Размышления прервал грохот за спиной. Требушет сломался? Заставил коня резко обернутся. Полыхает пламя, лежат трупы. Колдовство!
Меч сам прыгает в руку, щит скользит из-за спины, занимая положенное место. Вот зачем они здесь - чтобы восточные дьяволы не принесли свою скверну в их дома.
Звучит уже клич:
- Вперед, братья！За Империю！За Кайзера！Риттеркрайс！
Рвется в бой Реттерхальм. Хороший рыцарь.
Фон Дорст отправляет коня за ним, начиная выстраивать клин. Рыцарей Риттеркрайса всего шестеро, но они стоят сотни. Черные колдуны - лучшая цель, чтобы показать это.

Молодой рыцарь опустил забрало и поворотил коня в сторону новой опасности. Вот уж чего явно не ожидалось, так это подобного поворота. Ну что же, очередное божье испытание из которого надо выйти с честью.
- Сами пришли и искать не пришлось
Вендель хохотнул и потянул меч из ножен. Началось. Хотят проклятые язычники сложить голову пораньше, отправив души свои в геене огненной гореть, так тому и быть. Они еще узнаю, что никто их тут не боится, что их головы слетят с плеч, а их кости втопчут землю рыцарские кони.
- За Империю!
Сир из Гланце пришпорил буланую Зарю, поравнявшись с Дорстом. Вот уж сейчас они снесут черных демонов и даже памяти от них не останется. Ох, отменная драка будет!

Фон Риттер сидел в седле и молча смотрел на осаду. Если он о чём-то и думал, мысли остались под стальной маской шлема. Когда полетели стрелы, он резко развернул коня, прикрылся щитом. Рядом закричали соратники, заржали лошади. Херман высматривал нападающих и, заметив их, одновременно с кличом пришпорил скакуна. Пристроился по другую сторону от Реттерхальма, продолжая клин. Копьё опустил — подпускать чёрного воспламеняющегося человека (рождавшего еретические ассоциации со Спасителем и от того втройне нуждавшегося в смерти) близко было никак нельзя, проще было насадить его, да так и бросить. А как застряло оно в теле (или после промаха), отбросил длинную палку, закрылся щитом, да цеп достал — им всё-таки удобнее бить путающихся под копытами незащищённых диверсантов.

      Взрывы всполошили Ансельма, и на мгновение в его сердце закрался страх. Что за нечистое колдовство используют эти неверные?..
      Однако через секунду Ансельм широко улыбнулся. Надо же, ему доводилось читать об этом, но повидать пришлось впервые. Однажды, во времена своего обучения, рыцарь штудировал очередной пыльный том. Это был перевод на восточный язык заморского текста с того края земли, из краев столь далеких, что книжник едва знал о них. В книге говорилось о неком порошке, что при поджигании быстро воспламенялся и взрывался. Какой-то фантазер даже писал, что подобный порошок можно применять в качестве оружия, забрасывая катапультами полые шары с дьявольской смесью в крепости. Видать, не таким уж фантазером он оказался...
      - Не бойтесь, братья! Это не колдовство и не демонические силы - неверные используют горючую алхимическую смесь! Бей врага во славу Господа!- воскликнул Ансельм в надежде приободрить товарищей.
      Старик во всю отведенную ему прыть кинулся к своему коню и, вскочив на гунтера, влился в стройный клин братьев по оружию. Он напряженно вслушивался в голоса врагов сквозь топот копыт - вдруг он сможет различить что-то полезное в их словах?
      - Да поглотит вас геенна огненная!- с этим криком Ансельм обрушил клинок на замотанное в черное тряпье тело противника.

Германн фон Шейц

Первый прицельный выстрел Германа повалил насмерть одного из лучников на стене. Арбалетчик, впрочем, этого не увидел, поскольку сразу спрятался за щитом, чтобы перезарядить оружие и оценить обстановку. Он заметил, что каменная башня на изгибе стены перекрывает обзор лучникам с обеих сторон от башни, и неплохо было бы сделать это сравнительно безопасное для осаждающих место, еще безопаснее. Он приказал своим людям проредить количество обороняющихся на этом участке стены и они незамедлительно сосредоточили огонь в этой зоне. Лучников там и впрямь стало меньше, а один из имперских сотников, увидев результаты обстрела, счел это как ускользающий шанс совершить рывок к крепости. Он двинул своих солдат к стене марш-броском, разорвав стену щитов. Едва они подошли чуть ближе, как заскрипели стальные засовы, почти у основания ближайшей башни открылись скрытые ранее бойницы. Град стрел обрушился на уязвимых бойцов, быстро сокращая их ряды, но многие добрались до стен. Лестницы гулко стучали о камень, слышались воодушевленные возгласы про Императора и Спасителя, которые быстро сменились криками агонии, когда со стен вниз потекло раскаленное масло. Никто не выжил.

Остальные

Генрих одним из первых двинул своего коня в бой. С военным кличем на устах, он двумя резкими взмахами отрубил голову одному еретику и перерубил по предплечью другого, подавая пример рыцарям, начавшим строиться в клин позади него. За ним последовал Адольф, так же поразивший двух врагов. Молодому Венделю повезло меньше, меч его достал лишь одного лазутчика, а второй отбил его удар и попытался ткнуть копьем в ответ, но слишком неумела была эта атака для боевого искусства Венделя. Херман фон Риттер собирался закончить дело Венделя, но добить копейщика не получилось, а еще он завязал бой с одним из пробегающих мимо еретиков, но наглец не только отбил атаку, но и ударил в ответ, проткнул кольчугу и свалил Хермана с лошади. На подмогу к товарищу бросился Ансельм, но и старому рыцаря не удалось достать этого дьявола. К счастью, один из поспевавших сзади рыцарей рассек его надвое.

Чуть позже...

Когда всех лазутчиков перерезали, затоптали или взяли в плен, рыцари начали считать погибших и раненых братьев. Хермана отправили в лагерь, в палатку хирурга. К счастью, рана его хоть и была глубокая, но не задела ничего жизненно важного. Через пару недель оклемается. В это время, командующие стояли чуть поодаль и обсуждали ход осады. Маршал Рудольф и Франц фон Миттенхоф о чем-то разгоряченно спорили, а король Луи согласно мотал головой.

- Сейчас наш единственный шанс взять город! - Кричал Рудольф. - На постройку новых башен уйдет уйма времени, да к тому времени к Эннею подойдет вражеская армия, да может уже сам Император будет здесь с основными войсками! - Ту часть где он должен будет оправдываться перед Императором за потерю времени, ресурсов и войск и отсутствие результатов он озвучивать не стал.
- Нам нужно послать больше лучников и новую волну пехоты! - Убеждал маршал. - Они возьмут стены и откроют ворота, а там уж перед нашей конницей никто не устоит!
- А о потерях вы подумали? И Спаситель знает какие еще дьявольски искушенные трюки могли приготовить эти безбожники! - Говорил в ответ Франц. - Эти осадные башни может нам и не понадобятся. Как эти лазутчики смогли выбраться из крепости во время осады? Возможно, они всё время здесь были. Но военный инстинкт мне говорит, что они перебрались оттуда по подземному ходу. Я сам управляю портовым городом, знаю что контрабандисты, будь проклято их имя, не желающие платить мзду короне, постоянно роют новые ходы, выходящие за стены города.
Отзовите штурм. Допросите пленных. Допросите местных. Организуйте массовые поиски подземных лазов. - Отчеканил под конец Франц.

Спор продолжался долго и шел по кругу, когда оппоненты бросали друг в друга одни и те же аргументы.

Это провал.
Германн выругался так грязно, как мог, но ни одни ругательства на свете не могли передать его негодования. Он действительно недооценил эту крепость и из-за его самонадеянности погибло довольно много бойцов (правда Германна слегка успокаивало, что это были рядовые пехотинцы, да и в оправдание он мог сказать, что он их никуда не посылал, а они сами решили занять стену по-быстрому, но проницательность бывалого вояки говорила ему, что он, как опытные офицер, скорее всего старший на этом участке, несет полную персональную ответственность за каждого война веры, захлебнувшегося в кипящем масле или не менее кипящей крови). В иной ситуации он был бы раздавлен этим, и наверняка без доброй кружки и стоять бы не мог, не вынося груза ответственности. Но не сейчас, в бою потери только разозлили фон Шейца, хотя и очень насторожили.
Он так громко, как мог, крикнул своим войскам, чтобы не высовывались, ведя огонь, двигаясь исключительно в тени башни и не подставляясь под удар. То же самое он попытался передать пехоте: её и так осталось мало на его участке, не хватало ещё что бы и последние солдаты водрузили себя на и так не маленький курган тел штурмующих. Германну сейчас было плевать, что солдаты ему не подчиняются, он лишь надеялся, что неустанный обстрел прорядит силы противника настолько, чтобы штурмующая пехота могла занять плацдарм.
После этого он выстрелил в очередного лучника и присел за павезу, перезаряжая своё оружие.
Одна атака ещё не штурм, да и штурм - не битва. Ничего ещё не кончено.
Хотя, конечно, положение было не самое утешительное. Атака на других направлениях, как он мог увидеть, повернув голову, чтобы достать болт, почти заглохла. И успех на его участке может стать равным успеху на всех фронтах - даже если не удастся закрепиться, это может дать толчок для усиленного штурма. Или для отступления. Но пока горн не трубит, все в атаку.

"Это было близко", — писал позже Херман в дневнике. Пачкать бумагу нравилось ему сильнее, чем скучать в лазарете. — "Впервые в жизни мне нанесли подобное оскорбление. За него я взыщу, еретики умоются кровью вдесятеро раз. Либо умру, заплатив жизнью за позор. Слово фон Риттера."

Он перечитал начертанное и удовлетворённо кивнул. Мучала не столько рана, сколько уязвлённое самолюбие. Он прежде не падал с коня. И, к стыду своему, испугался. Когда в глазах потемнело, а в груди заболело, он решил, что всё, конец. Ошибся. И мгновения малодушия себе не простил.

- ВАШ шанс, Рудольф? - Голос Адольфа - словно сухая ветка треснула. - Вы пойдете на острие атаки?
Лицо кривится даже больше обычного. Рудольф - жалкая жаба, вояка с перин. Такого Господь бы дал во враги.
- Оборона города организована превосходно. Глупо думать, что она ограничится лишь стенами. Стоит их преодолеть, и он наш? Достаточно перегородить улицы у ворот, чтобы конница завязла. Кто будет объясняться Императору за потери?
Оборачивается к Францу. Тот торгаш, но и то соображает поболе маршала.
- Подземный ход - наш шанс. Пойдем ночью, откроем ворота. Войска должны быть наготове для штурма. Взять нужно пару десятков лучших воинов, не больше. Само собой, поведем мы, Риттеркрайс.
У братьев даже не стал спрашивать - согласятся. Потому что это шанс взять Энней, а не тупое битье лбом о стены.

- Авантюра, - хмыкнул Генрих на слова фон Дорста, - Но может сработать. А может и не сработать, но тогда мы ничего особо не теряем. Кроме цвета имперского рыцарства, конечно, - с этими словами он лихо подкрутил ус.

- Поддерживаю инициативу брата Адольфа, - продолжил фон Реттерхальм, - Затея рискованная, и даже безрассудная - тем больше шансов застать безбожников врасплох! Однако же обращаю ваше внимание, господа, на тот факт, что пленные могут и не выдать секрета. Готов держать пари, что еретики своей безрассудной вылазкой хотели лишить армию командования, но по темноте своей налетели на нас. И они явно шли на смерть, без шансов на возвращение. Не будь эти ребята презренными безбожниками, я бы даже восхитился такой отвагой, клянусь честью!

Так вот, если мы не сумеем заставить их говорить, не сумеем отыскать потайной путь в город, войска должны быть готовы к новому штурму. Сами понимаете, как необходим нам этот замок, в виду того что войска Халифата уже наверняка двигаются сюда, а мы совершенно не готовы к обороне.

И кстати, господин маршал, об обороне. Страшно подумать, что бы случилось, ежели б лазутчики все таки вышли на командную ставку. Дьявол, они могли одним ударом обезглавить войско! Я бы рекомендовал привлечь к ответственности тех, кто отвечал за охрану нашего лагеря. Этак мы и войско неверных провороним, а оно уже вовсю будет резвиться в нашем тылу, пока мы тут глазеем на штурм. И чем занята наша разведка? Надеюсь, конные разьезды организованы?

      Ансельм молча слушал доводы сторон. Пока что бесперспективно выглядели оба варианта. Либо завалить город мясом, и по ступеням из трупов взобраться на стены, перспектива чего явно не обрадует простых солдат, коим и придется выступать в роли мяса, либо приникать в город по тоннелю, о расположении и вообще существовании коего никому ничего не известно. Слишком мало информации для принятия каких-либо решений, слишком спешно и сумбурно все делается. А спешка редко доводит до добра.
      - Если и дальше бездумно лить кровь, люди могут взбунтоваться. Дух простого солдата слаб, и мало кому из них ведомо желание возложить свою жизнь на алтарь во славу Спасителя. Воины недовольны уже сейчас, и ежели мы будем кидать их в самоубийственную атаку на неприступные стены, вместо одного врага у нас их может стать два. Отвага и честный поединок милы нашему Господу, но иногда военная хитрость - единственный возможный способ победить.
      Гулкий голос старика затих, тот словно над чем-то задумался.
      - Правда, не уверен что пленные скажут нам хоть что-то. Эти безумцы не боятся смерти - они сами идут на встречу с ней. В старых книгах я читал даже о фанатиках, что откусывали себе язык, дабы не сболтнуть лишнего под пытками. Однако попытаться стоит. Допрос жителей окрестных деревень также не помешал бы, они должны быть сговорчивее. Мы обладаем вообще хоть какой-то информацией о городе? Прибывают ли туда поставки с провизией по воде? Быть может, нашим лазутчикам удастся проникнуть в город с моря, если не удастся найти лаз. И еще одно соображение: в момент проникновения может иметь смысл начать штурм стен, чтобы отвлечь противника. Возможно, это облегчит лазутчикам работу, да простит Спаситель нам столь грязные методы войны.

- Ха-ха! Трусливые псы получили, что заслужили!
Вендель взмахнул мечом и оглядел поле боя, на котором сейчас уже не оставалось ни одного живого врага. Это было быстро, он даже разогреться не успел.

***

На совете Венделю было откровенно скучно. Слушать мысли этих генералов, которые по десятом кругу обсуждают одно и то же. Или умудряются спорить о том, кому первым до ветру сходить. И это цвет дворянства, который намерен взять этот город? Пфха! Да будь он комендантом крепости, которую они осаждают, ему даже делать бы ничего не пришлось. Они бы сдохли в спорах. Хорошо, что фон Дорст есть. Старикан говорит чуть чаще, чем камень, но зато дела в его словах более чем достаточно.
- Я тоже поддержу. Во всем войске никто не превзойдет братьев фон Хейлера и фон Дорста в мудрости и настоящем боевом опыте. Если господь и вверит кому говорит разумные речи, то им. Вот только нас будут там ждать. И хорошо если на выходе, а не на середине тропы.

- Проблема в том, что время работает против нас, брат Ансельм, - ответствовал Генрих. - Нас в любой момент могут окружить, и тогда крови будет гораздо, гораздо больше. Вы знаете, где сейчас армия Халифата? Вот и я не знаю. Дабы обеспечить высадку остальных божьих воинов, плацдарм необходимо захватить в сжатые сроки, такое мое мнение, если оно кого-то интересует. Что же до штурма, то и тут вынужден возразить - целью вылазки являются ворота крепости, а во время атаки там будет не продохнуть от неприятельских солдат. Брат Адольф прав - идти нужно ночью во время затишья. Ежели найдем лазейку, конечно.

В командной ставке

Под давлением нескольких уважаемых рыцарей маршал сдался и даже не нашел что ответить.

Я бы рекомендовал привлечь к ответственности тех, кто отвечал за охрану нашего лагеря. Этак мы и войско неверных провороним, а оно уже вовсю будет резвиться в нашем тылу, пока мы тут глазеем на штурм. И чем занята наша разведка? Надеюсь, конные разьезды организованы?

- Разумеется, разумеется. - Сдержанно ответил он, едва скрывая раздражение в голосе. Затем снова сменил тему. - Вы знаете что не на вас возложат ответственность, если ваша авантюра провалится.

Он развернул коня и крикнул офицеру. - Трубите отступление!
- Трубите отступление! ТРУБИТЕ ОТСТУПЛЕНИЕ!!! - Приказ слышался еще несколько раз, пока он суетливо шёл до нужных людей.

Германн фон Шейц

Германн убивал врагов и пытался как мог спасти плачевную ситуацию на своем участке. Стрелы, камни и дротики летели со стен волна за волной, вгрызались в щиты и в тела осаждающих, в сухую землю под ногами и в мертвых, которых становилось всё больше с каждой тяжелой минутой. Каждый шаг вперед давался с трудом, наступление шло медленно. Германн видел страх в глазах людей, они не хотели подходить к стенам. Башня встала на месте, фронт её был истыкан снарядами, как иголками пряжа. Трудно было повредить такую массивную конструкцию, но изломы на дереве уже появились, стало лишь делом времени когда она рухнет. Арбалетчики сгруппировались за башней и неистово отстреливались, потери среди них - единицы, чего не скажешь о пехоте. Солдаты устали, колебались, боевой дух таял на глаза. Самое время придти подкреплению или...

Звук горна за спиной прервал мысли Германа. Сперва прозвучал один сигнал - знак новым отрядам пехоты вступить в бой. Затем и второй - неужели они шлют в бой конницу? Нет, вряд ли, а значит... Третий сигнал - отступление!

Солдаты были истощены, но сломлены не были. Никто не бросил щит и не побежал, как позорный трус. В конце концов, они воины божьи! Командиры смогли организовать отступление почти без потерь, под прикрытием щитов и лучников. Башни, лестницы и тараны пришлось оставить за спиной. Вражеские лучники еще долго после отступления поливали их стрелами, чтобы точно не оставить шанса повторного использования осадных орудий.