Судьбы: 1941 -1945 | ходы игроков | Meine Ehre heißt Treue

22 июня 1941 года
Касабланка, французское Марокко

Весть о начале войны с Советским Союзом застала Ганса в баре. Был жаркий марокканский вечер и очередная очаровательная девица из местных уже ворковала на ухо Шульцу какие-то милые непристойности, к тому же Шульц выигрывал партию в карты у каких-то спесивых и очень громких французов, когда на плечо унтершарфюрера опустилась чья-то тяжелая рука.
- Отдыхаете, Шульц? - проворковал нежный бас гауптштурмфюрера Фридриха Шаффера, - Ну-ну... А ну встать! - Фридрих был единственной занозой в заднице на этом африканском курорте. Подтянутый блондин, всегда в выглаженной форме и начищенных сапогах, он производил впечатление образцового офицера СС. Худшее же для Ганса заключалось в том, что он и был образцовым офицером.
- В то время, как вы, унтершарфюрер, прохлаждаетесь в баре, наши товарищи начали поход против коммунизма там, на Востоке! - в баре всё стихло, а несколько сослуживцев Шульца, о чем-то шушукавшиеся в дальнем углу за бокалом пива, пытались теперь слиться с тенью.
- И я, господа, рад сообщить всем вам, что мы тоже не останемся в стороне. Только что я получил приказ - нас переводят на фронт. На сборы два часа, построение перед казармой, форма походная. Вопросы есть? Вопросов нет. А вы, Шульц, - голубые глаза гауптштурмфюрера вонзились в Ганса, - Надеюсь, покажете себя лучшим солдатом, чем я о вас думаю. Ваш почтенный отец на сей раз не сможет помочь вам избежать настоящей войны. Хайль Гитлер! - офицер щелкнул каблуками и удалился, гневно взглянув на сжавшихся в углу любителей пива.

После его ухода в баре как будто стало теплее. Французы и девушка смотрели на Шульца. Юное создание прелестно хлопало рестницами - она почти не понимала по-немецки. А вот французы были явно обрадованы новостью.
- Вы покажете этим русским, не так ли, Ганс? Великая немецкая армия... - дальше можно было не слушать. Обычный треп о превосходстве германского оружия, который Шульц слышал сто раз.

Так война началась для Ганса. И один Бог знал, чем она для него закончится.

В этот злосчастный вечер хорошая жизнь Шульца подошла к концу. Весь день прошёл отлично, а окончание суток так и вообще обещало стать незабываемым. Всё же выиграть в карты, да подцепить очаровательную девицу за один раз удавалось далеко не всегда. Но на этом удача Ганса выдохлась. Его не особо волновала очередная война, в которую ввязалась его страна, и так бы и осталось, если бы не тяжёлая рука Шаффера, так не вовремя опустившаяся на плечо унтершарфюрера. Эта война Шульца стороной не обошла.

— Хайль Гитлер! — негромко ответил гауптштурмфюреру Шульц и дождался, пока Фридрих покинет помещение.

Это было началом конца. Ганс никогда не бывал в настоящем бою, да и желания у него такого не было. Ему бы по барам в Африке прохлаждаться, да в карты там же играть. Война это не его ремесло...

— Ja ja, — усмехнувшись ответил французам Шульц. Так он попытался скрыть страх перед тем, что ожидает его в ближайшие два часа.

Не сказав ни слова больше, он покинул питейное заведение и направился к казарме. В голове была каша из мыслей, но с каждой секундой всё чаще появлялось желание сбежать. Но не просто в пустыню, чтобы помереть там на третий день, нет, прямо к англичанам. Благо звание позволяет перемещаться хоть чуть-чуть. Но солдат с трудом отталкивал эти мысли. Шанс погибнуть от рук своих же соотечественников был высок, как и шанс словить пулю от британца. А значит оставался лишь один вариант. Отправиться в ад, куда-то на восток.

Сборы не заняли слишком много времени. Всего через полчаса Ганс был в полной боевой готовности, а потому решил потратить оставшееся время с умом. Он направился на рынок Касабланки, где намеревался купить бутылку хорошего вина, да каких-ниг тёплых вещей. Потому что знал, что даже родная Германия покажется ему холодной после солнечной Африки.

Сначала был перелет в Париж. Ганса и его ребят посадили в грузовой самолет - договорился кто-то из начальства, потому что так выходило быстрее, чем плыть на корабле. Из Парижа, в котором Шульц не провел даже дня, пыхкающий дымом состав довез их с несколькими пересадками в Позен. Это были возвращенные земли Рейха. Ранее принадлежавший полякам, город почти не поддался их влиянию, разве что то тут то там выглядывали польские вывески, да многие жители говорили с непривычным восточным акцентом. Но Ганса и его сослуживцев здеь встреали не менее тепло, чем в Африке - для местных немцы были освободителями и настоящими героями.

Это была середина августа 1941 года. Шульцу предоставилиась возможность отдохнуть несколько дней - решалс вопрос, куда именно перебросят его соединение. Ходили слухи, что их включат в состав одной из действующих на Восточном фронте дивизий. Многие сослуживцы Шульца радовались этому, им хотелось подвигов и славы.
- Черт возьми, - сказал как-то Гансу совсем молодой штурмманн Генрих Кауффман, - Пока мы попадем на фронт, наши товарищи уже возьмут Москву! Никакой славы нам не достанется, стыдно будет домой возвращаться.

Ганс привык к излишнему энтузиазму своих сослуживцев. Большинство из них учавствовали в боевых действиях весьма мало и не успели еще "понюхать пороху". Они не знали, что такое война.

Впрочем, немецкая армия действительно поражала воображение своими успехами. Шульц знал это из газет, где каждый день публиковались всё новые сводки с фронта. "Советский колосс на глиняных ногах", "Крестовый поход против большевизма", "Сыны Германии в бою" - такими заголовками пестрели все печатные издания. Порой публиковали фотографии тысячи и тысяч пленных солдат Красной Армии - оборванных, небритых, похожих скорее на зверей, чем на человеческие существа.



До отправки на фронт Ганс получил только одно письмо от отца. То обещал сделать всё возможное, чтобы служба сына была максимально комфортной (в переводе - засунуть его в какой-нибудь штаб). Впрочем, отец не сомневался - война закончится до Рождества. И никто не сомневался в этом. То было время триумфа немецкого оружия.

Целую неделю Ганс отдыхал. Вся служба сводилась к утренним и вечерним поверкам, чистке оружия и одежды да прослушивании пропаганды по вечерам в расположении части. В остальное время воинов СС отпускали в город, где они были предоставлены сами себе. Даже военная полиция обходила их стороной и отдавала честь. Но как только Ганс начал думать, что здесь не так уж плохо, за ними приехали.

Высокий широкоплечий штурмбаннфюрер из бригады "Лейбштандарт СС Адольф Гитлер". Ганс слышал о ней. Черт, да все слышали о ней! Это была элита из элит, настоящая гордость фюрера. Сражались эти ребята отчаянно и заслужили славу героев. Но Ганс знал то, о чем остальные предпочиатли не задумываться. Именно "Лейбштандарт" был всегда на острие атаки. Именно он нёс основные потери, если приходилось туго. И в то время как молодые воины СС радовались визиту штурмбаннфюрера, Шульцу оставалось только тихонько взвыть.

Вскоре стало известно - их перебрасывают под Умань. Чёрт знает, где это, но "Лейбштандарт" сражался сейчас там и неся большие потери. О потерях, конечно, не сказали ни слова, но было понятно, что вряд ли затребовали бы пополнения для полностью укомплектованной части. У Шульца был день на сборы, а затем ему предстояло влиться в состав настоящих героев. Проблема была лишь в том, что сам Ганс совсем не был героем.