Судьбы: 1941 -1945 | ходы игроков | Жизненное пространство

22 июня 1941 года
Где-то на границе Третьего Рейха и Молдавской ССР.
73-я пехотная дивизия, 2-й полк, 2-й батальон, 1-я стрелковая рота.

Полк подняли по тревоге в два часа ночи. Построение, перекличка, нервный шепот в строю, бряцание фляг и котелков. А затем... затем они просто построились в колонну и пошли. Война на Востоке для Фолькера началась именно так.



Не было суеты, поспешности и неразберихи, которая обычно случается при наступлении больших масс войск. Армеский механизм был отлажен, вычищен и смазан. Рёв самолетов в небе, разгорающееся зарево пожаров где-то далеко впереди... Фолькнер, бывалый солдат, шагал вместе со всеми вперед, навстречу новым боям.

На этот раз фюрер обратил свой карающий меч на большевиков. Из радио и газет солдаты знали, что большевики уничтожают свой народ. Знали и о том, что Красная Армия уже несколько раз совершала провокации на границе с целью спровоцировать немецкие войска. Знали, какие глубокие корни пустило мировое еврейство в стране Советов. Многие солдаты были уверены, что война неминуемо начнется. Ну... они оказались правы.

Но ни в этот день, ни в несколько следующих Фолькнер был на войне, но не воевал. Вперед пошли союзные румынские войска, они форсировали Прут и сражались с советскими войсками в нескольких десятках километров от дивизии Фолькнера. В то время никто в Вермахте еще не знал, какие румыны солдаты. Оказалось - плохие. Каждый день немецкие воины ждали, что их бросят в бой на подмогу союзникам. Но шли дни, ревела канонада на другом берегу Дуная, по радио передавали о невероятных успехах наступления на других участках фронта, а 73-я дивизия всё так же стояла на месте.

Это было время относительного мира для Штайна. Говорили, что румыны не умеют сражаться. Или это большевики дрались так отчаянно? В любом случае, до Рождества война должна была закончиться. Фюрер обещал это, а солдаты запомнили. Оставалось только дожить.

В темноту погрузилось все вокруг.
Кажется, никогда не было так темно, как в эти затемненные ночи. Кажется, что ослепло темное громадье домов, таинственностью полнились парки, скверы. Черное небо нависло высоко вверху, удивляя своей необычной звездностью горожан, из которых мало кто сейчас спит. Потому что смотрит, провожает военных. Кто-то с улыбкой, кто-то с страхом.
Новая, серо-зеленая форма, отличные кожаные ботинки, а не каучук. В большинстве своем молодые, полные энтузиазма, сил. Вот сейчас, например, Штайн смотрел на одного из рядовых. Кажется студентом был. Бродил с самого утра по паркам, по библиотекам Гамбурга, забрался в опустевшие аудитории сидел над конспектами, готовясь к последним экзаменам. А теперь вот, сидит тут. Вместо штудирования крестовых походов, изучает свой маузер.
Разговоры, посиделки у костра, шутки и нервозность. В воздухе напряжение, в голосах тревога. Некоторые слишком возбуждены. Готовые хоть сейчас взять оружие, начать палить, жечь, убивать. Словно нету ничего иного в их жизни. До первого свиста пуль, до первых снарядов, от которых содрогается земля под тобой.
Фолькер молча курил. До Рождества было еще далеко. А до окончательной победы, обещанной фюрером?