Потерянные сны | ходы игроков | У Бекира

Бекир. Питерский чайный волшебник, приехавший сюда всего полгода назад, но уже ставший известным среди искушенных кофеманов и любителей чайных церемоний. Откуда он приехал в северную столицу, толком неизвестно. Кто-то говорит, что из солнечной Турции, а кто-то - что он учился у Китайских мастеров.
Так или иначе, но заведение, которое открыл улыбчивый и смуглый (может, и правда турок?) кофейных дел мастер, немедленно приворожило местных и стало рекомендоваться для посещения приезжим. Уютное помещение с мягкой музыкой и ненавязчивыми официантами, великолепный кофе, чайные церемонии, на которых душа отдыхает от всех мирских забот, и расставленные кое-где полки с книгами, с которых можно взять любую наугад и погрузиться в чтение, лишь изредка отрываясь на то, чтобы заказать очередную чашку - что еще нужно для счастья?
На смене в баре сейчас был сам хозяин - и это значило, что напиток будет превосходным, что бы гости ни пожелали - крепкий эспрессо, мягкий латте с корицей, фирменный глинтвейн со специями или нежнейший белый улун. Под любое настроение есть напиток у Бекира.
В качестве десерта же предлагаются турецкие сладости и тающие во рту крошечные печенья.
По залу бегает юркая черноволосая девочка лет пятнадцати, успевая записывать все заказы в коричневый блокнотик с состаренными, для антуража, видимо, страницами.
А город за окном окутала снежным покрывалом зима. И в большие окна проникает рассеянный, белый-белый, свет облаков. И густым неторопливым покрывалом ложится снег. Он даже здесь, в кофейне - тают на шапках только что заскочивших гостей снежинки, порой вырывается из открываемой двери морозный воздух. Но здесь, внутри, все же хозяйничают запахи кофе, шоколада и корицы. И кажется, будто время и впрямь может подождать.

— Ой, как славно... Кастусь, вы волшебник просто! Загляденье какое... — щебетала словно соловушка хозяйка.
А Кастусь что? Знай себе, улыбался, да тер щеку, щетиной тронутую, в смущении и довольстве. Чай, старался действительно, и похвала заслуженная. За неделю-то и плитку в ванной выложил, и пол мозаичкой мелкой устелил ровно, и сантехнику всю приладил поверх, зафуговал все тщательно — ни трещинки не осталось! — и лаком швы сбрызнул, чтоб на века. Никакая теперь плешь не возьмется, не тронет теменью и не разъест.
Вот только небритый-то чего? Три подряда на сегодня спланировал, а это только первый, хоть и самый легкий, поэтому вставать пришлось еще до свету. А хозяйка все заливается щебетом своим, а рассчитываться не спешит. А Кастусь-то спешит, между прочим!
— Ну... Анниклавна, мне бегчы надо, выбачайце. Грошей как оговорено, ничо сверх не возьму. Тольки хутчэй, кали ласка.
Сказал тихо-вежливо, и смутился сразу, глаза в пол опустил. Может не обидится все же, что он ее похвалы на ровном месте вот так, будто топором... ээх. А и не обиделась, свезло. Деньги дала, сверху еще почти четыре тысячи рублей вышло, сказала "Не надо сдачи, спасибо еще раз!". Хорошая женщина, Анна Николаевна. Учительница, кажется, а кто у нее муж — того неведомо, не видел его Кастусь ни разу. Но понятно и плиточнику простому, что изразцы такие на пол, да плитку итальянскую, да сантехнику финскую — ну ни в жисть не купить на учительскую зарплату, пусть даже и в Питере... Да и бог с ней, с Анной Николаевной. Надо еще на троллейбус успеть, хорошо хоть переоделся сразу, пока лак высыхал под теплопушкой, не придется сейчас время тратить.
Хрупает снег под ногами, а в голове мысли хрупают снежинками толстыми. Не заплутать бы, Питер большой, не чета даже Минску. Карту-то заранее Кастусь проглядел, да вот в троллейбусе надо еще раз бы свериться — кафе это, "У Бекира", почти в центре будет, а там же в мансардах и подворотнях лабиринт целый, как в лесу... Хотя в лесу и то легче Кастусю-то. А у Бекира этого дел часа на два, не больше — два квадрата плитки сколовшихся заменить в туалете. Наверное, сам этот Бекир и звонил, смешной акцент в трубке был, когда старого заказчика поминал, мол, рекомендовали Кастуся ему. А потом от "Бекира" на вокзал, да на электричку пятичасовую, да под Питер — в коттедже ванную отделывать. Ну там первая встреча только, посмотреть-померять-посчитать, но заказ хороший, дорогой будет. Ох, успеть бы, не подвести заказчика такого, денег-то все больше надо, деду никак не легче с его комой непонятной...
Снова свезло, с транспортом на этот раз — в полдень уже стоял Кастусь перед парадным входом кафе, вчитывался в изящную вывеску. Походил туда-обратно вдоль улицы в поисках служебного входа, да не нашел что-то. Так и пошел, значит, через парадное. Оглядел уютный интерьер, чувствуя себя несколько неуместным тут, в своем простом кожзаме и дешевых теплых туфлях, нагруженным рюкзаком и ящиком с инструментами — вторженец-нарушитель царства уюта и кофейно-чайных ароматов, принес с собой тревогу и мороз с улицы! И снегу нанес еще... ээх.
Потоптался с полминутки, тщательно вытирая снег с туфель о входной коврик, чтобы не наследить хоть, и выискивая взглядом персонал. Да вот кроме девочки-официантки, вьющейся юной весенней ласточкой меж столиков, не увидел никого, поэтому пошел к стойке. Где кассовый аппарат — там деньги, а где деньги — там либо хозяин сыщется, либо лицо ответственное.
— Это... выбачайце... плиточника звали, — сказал негромко и неопределенно-утвердительно, непонятно к кому обращаясь.

Бекир (а за стойкой был именно он) приветливо улыбнулся.
- Как же, как же! Кастусь Казимирович, так? Вы бы вначале хоть присели, мы вас чайком угостим, чтоб согреться. - Смуглый мужчина добродушно подмигнул Кастусю. - А то, что же, с мороза-то, и сразу за работу? Пять минут ничего не решат, а работать будет все веселее!
Он окинул плиточника внимательным взглядом и утвердительно кивнул, пробормотав себе под нос:
- Травяной, с вереском и ромашкой. Да-да, то, что нужно.
А девочка-официантка уж трогала Кастуся под локоток, пытаясь подвести к укромному уголку, где над столиком с потолка низко - можно рукой коснуться, даже сильно ее не вытягивая - свисала желтая лампа с абажуром.

Утро, или уже день? Макс немного потерялся во времени, поскольку вёл вольный образ жизни. Когда ложиться, а когда вставать решал сам, основываясь исключительно на собственном самочувствии и тех планах, что готовил день грядущий.

Минувшая ночь оказалась на удивление плодотворной. Почти до самого утра пришлось выступать на сцене одного из ночных клубов, вводя в состояние драйвового экстаза подвыпивших клиентов. А чем плохо? Лишние часы на сцене- лишние денежки в карман. Плохо только то, что утром нужно было встретиться с представителем продюсера, который обещал помочь с раскруткой... Верилось с трудом. Металл, это вам не розовая попса и не Стас Михайлов, это особый стиль и гармония, порождаемая через ударные ритмы и умопомрачительные гитарные рифы. С непривычки башню рвёт, но если проникнуться, то можно получить массу положительных эмоций.

Макс поёжился под порывами холодного и мокрого ветра, поправил кофр с гитарой, что висел на спине и бросив недокуренную сигарету в урну, вошел в культурное заведение. Выглядел он, мягко говоря, совершенно неуместно на фоне местного антуража. Высокий, широкоплечий, с пышной шевелюрой, в коже с железками и гитарой за спиной. Примерно подобный диссонанс вызвал бы хоккеист в полном снаряжении, окажись он в бассейне с синхронистками.

Застыв в дверях, Макс огляделся, задумался и хотел было послать липового продюсера лесом, а после пропустить пару кружечек пива в пабе по соседству. С трудом верилось в благие намерения мецената, наверняка очередная подстава.

На улице было холодновато и Чернов решил, что большой беды не будет, если вместо пива он выпьет чего-то горячего и согревающего. Чай с бергамотом и лимоном, или кофе с коньяком и корицей. Может быть даже булочку взять, одну из тех, что посыпают сахарной пудрой. А если будет берлинское печенье, то можно и душу дьяволу продать.
- Эх, была не была... Дизель сделал решительный шаг вперёд и по привычке направился к дальнему столику, поскольку погодка откровенно не радовала и лишний раз смотреть на неё через окно не хотелось.

Поставив кофр к стенке, Макс поёжился и подышал на озябшие пальцы. Глазом не успел моргнуть, как перед ним объявилась девчушка с блокнотиком и осведомилась о заказе.

- Милая, организуй, пожалуйста большую кружку ароматного, крепкого чая с лимоном и бергамотом. Обязательно сладенького принести. Булочку или если есть "Берлинское печенье", то его. Если нет, на свой вкус. И салфеточку, пожалуйста, кофр протереть от влаги.
Голос у Макса оказался грубый, тяжелый и рокочущий, словно дизельный агрегат. Могло показаться, что этот суровый мужлан, но его мягкая улыбка и добрые глаза говорили обратное, что он натура мягкая и незлобивая. Более того творческая, а следовательно ранимая.

Настя пришла в это место не в одиночестве. Это была единственная причина для неё оказаться в подобном заведении - придти в компании другого человека. Не из-за природной стеснительности, из-за которой Насте было сложно знакомиться с людьми и требовалось напрягать силу воли каждый раз, когда она подходила к прохожему на улице, чтобы спросить, как пройти к нужному месту. Причиной было то, что Настя терпеть не могла кофе. Его вкус, его запах... Девушка с трудом понимала, как кому-то может нравиться что-то настолько горькое и ужасное.

Но, сегодня Настя была не одна. Она пришла сюда, чтобы в тепле поговорить с другом, которого вживую видела первый раз - факт, который сам по себе заставлял её несколько волноваться. К сожалению, в округе не оказалось чего-то более подходящего для бесед по мнению Насти - вроде того же "Теремка" или любого другого кафе. Впрочем, деньги сегодня всё равно были не её, и девушка считала, что сказать что-нибудь по этому поводу будет непростительной грубостью с её стороны. Оставалось только терпеть и надеяться, что тут подают чай и какие-нибудь сладости, от цены которых Настю не замучает совесть на месте (обычно душила жаба, но в этот раз деньги были не её).

- Зура, - обратилась Настя к своему спутнику, быстро оглядев зал и показав на столик для двоих, расположенный в самом углу зала. - Сядем за тот столик? Там потеплее будет, да и потише.
На самом деле, её друга звали не Зурой, а Владимиром, или Вовой. Впрочем, Настя всегда сокращала "Владимир" до Влада, а друзей по переписке и вовсе предпочитала звать исключительно по никам в Интернете, или, если ник был слишком кошмарен для называния им кого бы то ни было (а Настя видела множество таких, и "Доменатор" среди них было ещё достаточно приличным), старалась давать прозвища, прося от других того же по отношению к себе. Зурой Владимира Настя окрестила за сходство, которое нашла между персонажем аниме и Владом. Кроме того, "Зура" было прозвищем изначально, что в мыслях Насти придавало его применению особенную ценность.

— Так, так, — согласно закивал Кастусь, довольный, что его узнали. Уже, значит, легче и проще, и на свои места сразу. Правда вот чай... Попытался было Кастусь вежливо отказаться, да куда там! Поди останови этот поток восточного гостеприимства, да и прав Бекир со всех сторон: погода не в радость, пальцы замерзли, куда такими работать, а пять минут и вовсе погоды не сделают. А чай, да еще травяной, да еще с ромашкой... Аж в улыбке расплылся Кастусь от воспоминаний. Прямо как в деревне родной, и как только угадал хитрый хозяин!
Пошел покорно, ведомый девушкой-официанткой, к угловому столику, попытался сесть аккуратно, да куда там... Рюкзаком стол толкнул так, что салфетница задребезжала, потом ящиком с инструментами стул зацепил за спинку, чуть не опрокинув — еле подхватить успел, предотвращая грохочущую катастрофу. Сел смущенно прямо в куртке, не раздеваясь, глаза опустив и украдкой оглядевшись — вроде не слишком помешал другим посетителям шумным своим приземлением.
Посидел в ожидании чая, пальцы грея озябшие и разглядывая узоры на салфетке, подсвеченные мягкой уютной лампой. Кивнул официантке с благодарностью, и поставленную ей на стол кружку обнял большими руками, сняв с блюдца и согревая руки, вдыхая теплый травяной аромат и улыбаясь от летних воспоминаний.

Погода в этот день, ожидаемо, была мрачной и ничуть не поднимала настроение. Впрочем, Алисе вряд ли что-либо могло поднять настроение в последние дни. Нехотя девушка сложила в небольшую сумочку самые необходимые вещи, вроде кошелька с деньгами да ключей, и, несколько минут простояв в дверях комнаты, глядя на мирно спящего в кровати Антона, с неясной болью в сердце сдала квартиру под охрану и отправилась в "Бекир".

Это кафе не так давно "обнаружила" одна из её хороших знакомых и оно быстро приобрело популярность среди всех родных и друзей. Впрочем, стоит сказать, эта чайная очень быстро приобретала популярность у всех жителей города. Казалось, однажды заглянув туда, ты больше не сможешь пойти ни в одно другое место - оно не будет столь же уютным, а чай не будет таким же успокаивающим и вкусным.
И успокоение - это, пожалуй, как раз то, что было необходимо Белозерской. За всю свою, уже довольно продолжительную, жизнь девушка не сталкивалась даже с какими-нибудь в должной степени серьезными болезнями. По большому счету, у неё было очень детское представление о мире - словно родные люди бессмертны, по крайней мере, так казалось, и думать о противоположном Алиса не собиралась. К тому же, всегда были вокруг те, кто в некой мере заботился о ней и, в том числе, иногда оберегал от каких-то проблем. А от этой, новой, страшной проблемы, уберечь никто не мог, и как с ней справляться девушка не представляла. В общем, морально она была намного моложе своего возраста, и это, кроме прочего, прекрасно понимала её будущая свекровь - женщина очень умная и чуткая - видимо, поэтому и пригласила девушку выйти наконец из дома и согреть немного душу в уютном заведении.

Но согреться морально не вышло. Вот уже почти час Алиса сидела в кафе, в ожидании, не находя себе места от волнения, но не решаясь пока что уйти. Она не заказывала чай и каждый раз очень извинялась перед официанткой за это, когда та подходила к её столу (в итоге из вежливости пришлось все-таки заказать маленькую порцию лукума).
Чтобы хоть как-то отвлечься, Белозерская достала небольшой блокнот и принялась зарисовывать холодный вид из окна, около которого стоял её столик. Ничего особенного, кроме улицы и дома напротив, видно не было, но на листке к мрачному "пейзажу" добавлялись постепенно всё новые и новые несуществующие детали, и изображение постепенно становилось немного радостнее оригинала. Однако все равно всё вокруг сегодня было пропитано для девушки грустью и холодом. Как бы тепло здесь ни было, каким бы горячим ни был так и не заказанный чай, сколько бы Алиса ни пыталась приукрасить вид узкой улочки, на которой располагался "Бекир", - внутри было очень холодно.

В конце концов, Белозерская принялась лишь задумчиво водить карандашом где-то в углу листочка, размышляя о том, что и сама была бы не прочь уснуть. Но каким бы это ни казалось заманчивым "решением" проблемы, надежда на то, что её любимый человек проснется, не покидала Алису, и она не могла бы, даже при возможности, позволить себе безвольно уснуть. По крайней мере, она так считала.

Тина тихо шла по улице. Снег медленно опускался на землю. На ресницах девушки оседали снежинки, делая взгляд более мечтательным и милым. Этому же способствовал и румянец на щечках. Она по-детски сложила руки в замочек и, поднеся ко рту, подула на них горячим воздухом. А затем, поглядев вокруг и кого-то заметив, понеслась вперед и запрыгнула к нему на спину. Этот кто-то, не ожидая такого, охнул, но все же устоял и, подхватив девушку под ноги, побежал по заснеженной дорожке. Крис же заливисто смеялась и кричала: "Но, лошадка! Но!" А эта "лошадка" вместо того, чтобы бежать дальше под понукиваниями наездницы, вдруг опрокинул девушку в ближайший огромный сугроб и, повалившись рядом, начал ее щекотать.

10 минут спустя...

Кристина зашла в "Бекир" под руку с молодым человеком. Шли они, отплевываясь от снега и все еще хихикая и подталкивая друг друга. Он был немного выше ее, с короткими, цвета воронова крыла волосами и черными глазами. Звали его Тима. Он смотрел на нее влюбленными глазами, услужливо открыл перед ней дверь, но девушка, казалось, не замечала этого.
Ребята прошли в уголок и сели у окна. Когда же к ним подбежала официантка, Тина попросила большую кружку чая с корицей и имбирного печенья, а Тима заказал себе крепкий кофе.

Посмотрев на эту парочку, щебечущую и смеющуюся у окна, можно было бы подумать, что у них вс прекрасно. Хотя, у парня все так и было. Он сидел в кафе с девушкой, которую любил. Но вот девушка... Присмотревшись повнимательнее, начинаешь замечать под веселостью какую-то усталость, обреченность ожидания. А заглянув в глаза, хочется плакать. Такая грусть и тоска читается в них. Ты даже не можешь представить, что могло случиться, и почему у молоденькой девушки, у которой вся жизнь впереди, во взгляде боль и непролитые слезы.
Но когда кто-нибудь спрашивал ее о том, что случилось, она лишь отмахивалась. Ведь люди спрашивают просто так, но никто не хочет понять, что случилось на самом деле. Никто н хочет испытывать такую боль, которую Тина испытывает ежедневно, садясь на мотоцикл.
Нет, она не бросила свои занятия, а наоборот, словно старалась показать, что ее брат не зря лежит в больнице. Ведь в тот судьбоносный день Алекс первый раз сам показывал ей трюки. Девушка занималась еще усерднее.

Вот Тима за столиком зовет ее который раз, но Тина, смотря в окно, уплыла в воспоминания. Но уже через несколько секунд одернула себя, приказав, что больше не будет грустить. Хватит уже! Ничего уже не изменить! Сейчас все в руках Алекса, и он должен очнуться!
Поэтому, встряхнув головой, девушка снова включилась в беседу, и опять от столика у окна доносился тихий, но заливистый смех. Такой, что вроде бы и не мешал посетителям, но заставлял их улыбаться.

Буквально через полчаса Тима убежал по делам, а девушка осталась одна у окна стала разглядывать падающие снежинки.

- Если продолжишь звать меня Зурой, я начну называть тебя Сугилитом, - пожал плечами Володя, направляясь к предложенному столику, - И ты не хочешь, чтобы тебя называли Сугилитом.

Ворчание было в большей мере напускным: Володя имел крайне смутное представление о том, в чью честь был назван, но радовался оказанному вниманию. Прозвище - это сигнал, что человек перестал быть просто товарищем, стал другом. А еще это оригинальная реклама. Называя его Зурой, школьница говорила иносказательно: "Посмотри Гинтаму. Мне очень нравится Гинтама. Я думаю, тебе она тоже понравится, посмотри ее немедленно." Однако, двое могут играть в эту игру: называя девочку Сугилитом, Володя надеялся спровоцировать ее однажды загуглить непонятное слово. Кипроко, Отра, кипроко.

Володя аккуратно опустил свой рюкзак возле стола и повесил куртку на спинку стула - чтобы, немедленно усевшись, облокотиться на мягкое. Шарф он развязал, но снимать не стал - человеку нравился узор ткани, и ему хотелось покрасоваться.

Встреча началась намного удачней, чем Володя планировал. Прежде всего, Отра не оказалась усатым майором ФСБ, которому хотелось во что бы то ни стало закрыть план по маньякам. Вдобавок, она показала себя приспособленной к самостоятельному разруливанию ситуаций, в которых сам Володя тупил неимоверно. Настораживал только выбор места встречи - подобного рода заведения подошли бы скорее парочке на первом свидании, но никак не впервые встретившимся интернет-знакомым. Человек не любил подобные помещения: стулья, люди, книги, теплый душистый пар - в контрасте с холодной погодой за окном, все это создавало внутри него ощущение неискренности, напускной... человечности? Мысленный взор норовил сорвать со стен красивую отделку и обнажить холодную кирпичную кладку с неровно выступающими из швов комками цемента; выложенный ламинатом пол словно рассыпался под ногами, открывая взгляду сырую мокрую землю города на болоте. Чем искреннее хозяин заведения старался создать в гостях ощущение тепла и уюта, тем сложнее было Володе не чувствовать себя запертым в глиняной коробке. Сам бы он предпочел взять чай в бумажном стаканчике и побродить по городу, пока на улице светло: но пусть.

- Мне лапсан сушонг, - хоть ему не доводилось пробовать этот чай, Володя был о нем смутно наслышан. Когда он еще окажется в милой кофейне? Нужно заказывать, пока есть возможность. Если верить рассказам, главное при употреблении этого напитка - делать вид, что знаешь, что ты делаешь.

- Прежде, чем мы начнем, мне нужна Непета, - человек легонько постучал пальцами по крышке стола, призывая спутницу поторопиться с ответом. Некоторая срочность требования должна была помочь девочке преодолеть природную стеснительность - нет ничего более беспомощного и жалкого, чем беседа интернет-знакомых, в рамках которой оба участника молча пьют чаек.

- Если ты будешь звать меня Сугилитом, то я буду звать тебя Зурако, - быстро найдясь, парировала Настя. Значение слова "сугилит" она не знала, но звучало как что-то плохое. Например, как название какого-нибудь червеподобного паразита. Пара "паразит - сугилит" даже заканчивалась одинаково.

Присев напротив Владимира и сняв с себя шапку и шарф - необходимые на улице, но жутко неудобные в помещении элементы одежды - Настя неловко уставилась на друга в ответ, сжимая зубы, чтобы они не застучали от волнения. Впрочем, его вопрос действительно заставил Выдрочку расслабиться. Непета - это была извечная просьба. Извечная, как огонь, вода и все остальные стихии. Извечная, как любовь Влада к странным и фриковым вещам... Или любовь Влада притворяться, что ему нравятся странные и фриковые вещи. Настя не была уверена и просто смирилась с тем, что ей лучше принимать этого человека таким, какой он есть.

- Непета? Опять? Почему бы тебе просто не погуглить на досуге, а? - возмутилась она. - Почему я должна рисовать для тебя Непет, в то время как я, может быть, хочу рисовать для души, - Настя мечтательно закатила глаза. - Может быть, я хочу нарисовать что-нибудь по Катанагатари... Мне понравился стиль. Такое красивое аниме... - обнаружив, что она отвлеклась, Настя неловко кашлянула и вернулась к теме. - В общем, Зура, нет у меня ничего. Не на телефоне, во всяком случае. Дашь ручку и бумагу - нарисую что-нибудь, пока заказ несут.

Как обычно, в конце-концов беседа оставила Настю в сомнениях. Шутит ли он? Действительно ли ему так нужна Непета? А что делать, если её нет? Может ему таки на бумажке набросок сойдет? Настя опять обнаружила, что начинает стучать зубами, и сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться. Взгляд её бегал с лица собеседника на свои руки, во все стороны вокруг и обратно.

Зиму Васька любил.
Ну, если уж говорить совсем начистоту, ему нравились все времена года. У каждого были свои преимущества. Например, играть в снежки и кататься на коньках — это всё только зимой. А весной вот на лужах появлялись эти тоненькие корочки льда, которые с лёгкостью трескались под подошвами ботинок. Летом можно было хоть на целый месяц уехать на дачу, купаться в речке и лазать по деревьям. А осенью — прятаться по узким улочкам от бушующего ветра и пытаться отвоевать у него гнутый зонтик.
В общем, любимым временем года для Васьки всегда являлось текущее. И эта зима не стала исключением.

Хотя, конечно, ждать сестру в кофейне, где она работала, было не самым подходящим мероприятием для Спицына в такое зимнее и снежное время. Гораздо больше хотелось отправиться в какой-нибудь заснеженный парк, прокатиться с ледяной горки или просто, в конце концов, плюхнуться в снег и лежать — долго-долго, пока спину морозить не начнёт. Но папа попросил отнести Светке пуховик потеплее, а Спицын попросту не мог отказаться от такого ответственного задания.

Путешествие до кофейни заняло не так много времени. Бодренько переваливаясь с ноги на ногу и крепко сжимая в руках свой ценный синтетический груз, Васька шествовал по улице. Мороз крепчал, и временами мальчишке приходилось зарываться носом в широкий ворот своей старенькой куртки. Вот уж когда все многочисленные не залатанные вовремя дыры давали о себе знать, так это зимой. Хорошо только, что мама была в отъезде: недовольное покачивание головой и усталые вздохи откладывались на неопределённый срок.
Добравшись наконец до места назначения, Спицын толкнул плечом дверь, вошёл и тут же плюхнулся на свободный стул слева от входа, выдыхая облачко пара с несомненным облегчением на лице. В кофейне было тепло. Уже за один только этот факт Васька готов был боготворить и владельца этого заведения, и сестру, надевшую сегодня какой-то задрипанный тоненький свитерок вместо полноценного пуховика.
Вообще, «Бекир» мальчишка посещал не в первый раз. Дебютным визитом стал семейный полдник, организованный отцом, едва только Светка успела отработать свою первую неделю. А потом ещё несколько раз Спицын заскакивал на огонёк после школы, не решаясь идти домой с очередной двойкой без сестринской поддержки. Присутствие Светки почему-то всегда поднимало маме настроение — тогда она реагировала на результаты дурацких контрольных по математике не так бурно.
В общем, являясь достаточно частым посетителем кофейни, Васька тут обо всём знал. И особенно — о самом стратегически выгодном столике, том самом, за котором он и сидел теперь, весело болтая ногами. Столик находился совсем близко ко входу и потому обычно оставался свободен: а кому зимой захочется сидеть на сквозняке? Зато именно отсюда открывался полный вид на весь зал, а из окна прямо над Васькиным стулом — ещё и на улицу.
В общем, незанятостью любимого места Спицын остался доволен.

А потом вдруг что-то — точнее кто-то — привлёк внимание мальчишки. Широкоплечий, могучего вида здоровяк с длинными-длинными волосами, очень уж выделявшийся среди сегодняшних посетителей своим необычным видом. Ваське нравилось всё необычное.
Блестящие глаза тут же округлились, любопытный взгляд неотрывно следил за бородачом, а самому Спицыну ужасно хотелось подойти и спросить, зачем этому представительному товарищу шипастая куртка, как он сумел стать таким большущим и, конечно, что он умеет играть на гитаре. Футляр для инструмента тоже не ускользнул от Васькиного взгляда. В конце концов, сам Спицын — тоже музыкант! Где-то там в карманах губная гармошка как раз завалялась... Чем не повод для знакомства?

Стоп. Нет-нет-нет.
Мальчишка одёрнул себя, кинул быстрый взгляд на часы и коротко кивнул собственным мыслям. Прямо сейчас он тут на деле с важным поручением и не менее важным пуховиком. А все не относящиеся к его задаче вопросы временно откладываются.
«Ну, где там уже Светка?..».

- Если бы ты хотела рисовать для души, ты бы сейчас рисовала для души. Но ты позвала человека на встречу. Так почему бы не показать себя профессионалом и не нарисовать одну или двух Непет. Я ради нее пересек океаны времени, понимаешь, думал: приеду, а там ворох Непет, больших и красивых, с автографами автора. Но что я вижу в действительности? Отсутствие Непеты... - эту фразу он произнес тоном, полным картинного разочарования, - А что тогда есть? Коната из Конатагатари тоже пойдет. Я буду очень глупо себя чувствовать, если уеду домой без сувенира.

В идеале, чтобы групповая динамика по-настоящему работала, в этой компании должно было быть три человека. Увы, третий прямо сейчас валяется где-то в Поволжье, без сознания и без особенной надежды на поправку. Володя гуглил недавно прогресс медицины по поводу попаданцев в кому, и... В воображаемой сцене, человек подходил к интернет-гиганту, окутанному дыром ароматных трав, и спрашивал: "Быть может, они все-таки живы?". Поисковая машина смотрела на человека понимающими прищуренными глазами, и отвечала: "Нет, они все еще мертвы". Однако люди эти умирают во сне, без каких-либо мучений. Неплохой способ уйти из жизни, если не учитывать его трагическую преждевременность.

- Сугилит так Сугилит. Я нахожу достаточно забавным, что при общении в интернете ты неотличима от нормального человека, а в реальной жизни ведешь меня в кофейню. Это так по-питерски, что у меня дыхание перехватывает. Не удивлюсь, если после того, как мы допьем чай, ты потащишь меня в оперу на... на что-нибудь. На "Жидовку" Галеви, я не знаю... - он помолчал некоторое время, чтобы дождаться реакции, но успеть продолжить прежде, чем собеседница придумает ответ, - По глазам вижу, оперы не будет. Жаль. Жаль.

Кофейня постепенно наполнялась посетителями. На столе у Макса вскоре оказалась большая белая кружка с красным оленем, от которой шел ароматный пар. В придачу к чаю, который оказался сладким и крепким, полагалась глиняная вазочка с берлинским печеньем - именно таким, какое и хотел гость - слоеные сердечки, с хрустом ломающиеся под пальцами. Салфетница - с декупажем в виде цветочков - уже стояла на столе, но девочка принесла также небольшое полотенце для кофра.
- Приятного аппетита! - Пожелала черноволосая рокеру с широкой улыбкой, и, обернувшись, наткнулась глазами на только что, видимо, усевшегося за столик у двери мальчишку. Улыбка стала еще шире, и девушка аккуратно, со спины, обошла его, чтобы не быть замеченной прежде времени.
На голову Василия неожиданно легла мягкая рука, потрепавшая вихры:
- Ну привет, братец! Ты в гости зашел, или по делу?
Бекир, увидев, что к Свете пришли, взялся обслужить остальных гостей самостоятельно.
Заказанный Кристиной чай подан был в глиняной коричневой чашке, ручка которой была оплетена соломкой. А вот имбирное печенье, почему-то, было в виде половинок сердечек. Бармен бросал из-за стойки на парочку долгий взгляд, который трудно было прочитать, но, когда подошел к столику, вел себя дружелюбно и вежливо.
Заказ же Владимира Бекира явно обрадовал:
- О, да вы знаете толк в красном чае! Да-да, зимнее утро, как это - самое лучшее время для такого напитка.
Подмигнув, он удалился, а какое-то время спустя вернулся со стеклянным прозрачным чайником и двумя небольшими чашками тонкого фарфора на подносе. Помимо этого, к чаю полагалась вазочка тягучего золотистого меда.
Чай оказался и вправду необычным. Принюхавшись к нему впервые, Влад и Настя почувствовали запахи копченого сыра, солдатских сапог и бальзама "золотая звездочка". Но, распробовав напиток, они могли почувствовать вкус карамели, чернослива и сладкого имбиря. Да и запах будто изменился - теперь они явственно могли ощущать ароматы древесины и дыма.
Кофейню постепенно окутывал пар. Шел ли он от горячих чашек, или от дыхания только зашедших с мороза людей, а может, просто стекла немного запотели, и поэтому то и дело казалось, что легкая туманная дымка стелется по помещению?
Кастусь почувствовал себя куда более согревшимся и отдохнувшим, чем до этого - напиток прогнал даже намек на усталость, но и разморил немного.
Алиса же, рисовавшая пейзаж за окном, в очередной раз глянула в окно для сопоставления натуры и рисунка - и не смогла ничего разглядеть. Как будто там, за окном, больше не было города - только туман, ластящийся к стеклам.
И музыка, лившаяся из динамиков где-то над головой, как будто стала немного приглушенной и в ней - или это только показалось - помехой мелькнул чей-то протяжный вздох - нежный и одновременно тяжелый, как будто будущая мать выталкивает ребенка, и ей одновременно и больно, и радостно.

В игру прозвищ могли играть двое. Ну или можно было отступить и сдаться, но в Насте взыграло упрямство. Она была твердо намерена терпеть называние себя Сугилитом до тех пор, пока Влад не сдастся первым, и звать его Зурако до победного конца. Или просто Зурой, на худой конец. Зурако, в конце-концов, было женским именем.

- Пока я тебя ждала, все ноги в этих ботинках отморозила, Зурако, - принялась оправдываться Настя, не забыв вставить ответное наименование. - А эта кофейня - ближайшее. Честное слово, если бы я вспомнила здесь рядом что-нибудь ещё, я бы сюда не пришла, - девушка вздохнула. - О, твой чай.

Вдохнув запах принесенного чая, Настя решительно накрыла свою чашку блюдцем и отставила от себя подальше. Она верила, что где-то там далеко кто-то наслаждался вкусом этого напитка словно истинный гурман, но она так же была уверена, что к числу таковых гурманов не принадлежит.

- В общем, - продолжила она, смирившись с тем, что просто перекусить чего-нибудь ей здесь не удастся. - Коната... Котана... Котанага... - Настя смирилась с тем, что скороговорка у неё не складывается, кашлянула, после чего начала с начала. - Конатагатари! Вообще... Звучит интересно... - девушка прищурилась, мечтательно уставившись в потолок, и принялась пробовать на языке и в воображении эту идею. - Допустим, Коната будет вместо стратега Тогаме... Но тогда нужно её с кем-нибудь шипперить. Но в Лаки Старе вообще нет запоминающихся мужских персонажей! - возмутилась Настя. - Во всяком случае, я ни одного не запомнила. Но, Зурако, - вернулась она немного назад. - Я с тем же успехом могу прислать тебе картинку во вконтакт. Какая разница, где ты её получишь, а?

Можно было с уверенностью сказать, что Настя входила во вкус обсуждения, начиная рассказывать и рассказывать. В конце-концов, что может быть лучше, чем навести человека на то, что такое крутое и так тебе нравится? К сожалению, у этого была и обратная сторона - сторона, в которой собеседнику надоели рассказы или когда его не впечатлило описываемое.

Максим улыбнулся, кивнул, рассыпав по плечам свою "гриву".
- Спасибо, ласточка... Пробасил он и взглядом проводил удаляющуюся девочку.

Склонившись над кружкой, вдохнул аромат и несколько секунд дышал горячим паром отогревая замёрзший нос.

"Эх, странная эта штука - жизнь. Вроде всё идёт хорошо. Живёшь и бед не знаешь, занимаешься любимым делом, а потом раз и всё наперекосяк..."

Чернов отстранился от кружки и, сложив полотенце в несколько слоёв, принялся бережно вытирать капли с кофра. Вытирал тщательно, стараясь не оставлять разводов. Кто-то скажет, что кофр на то и есть, чтобы переносить все тяготы и невзгоды, брать на себя удары, царапины и пыль, не подвергая музыкальный инструмент опасности. Так бы оно и было, вот только личному счёту рокера катастрофически не хватало нулей, а значит покупка нового кофра и не дай бог инструмента, была невозможна. Приходилось беречь то, что имел, постоянно экономить и копить необходимую сумму на лечение Баронессы, единственного близкого друга, бессменного вокалиста "Потрошителей бездны" и, положа руку на сердце, потенциальной невесты.

"Катя, Катя... Как же тебя угораздило? Без тебя группа, перестала звучать... Клавишника можно поменять, басиста, гитариста, ударника на конец, но вокалиста... Чёрт, как мне не хватает твоего голоса и едких шуточек. Даже пиво после концертов в глотку не лезет. Баронесса хренова... Я твоё Высоко Благородие с того света достану, слышишь, достану, ты только раньше времени не уходи, держись пожалуйста, потерпи ещё немного..."

Дизель развернул полотенце и повесил на край столика просохнуть. Зажал между ладонями кружку и поднёс к губам. Погруженный в собственные мысли, не сразу ощутил, как кипяток обжигает губы. Сделал глоток, потом ещё один. Пододвинув вазочку с печеньем, взял одно, разломил сердце на две половинки. Одну отправил в рот, а вторую положил на салфеточку перед собой.

"Это моё сердце без тебя. Половинка одного целого... Такое же маленькое, с кислинкой, хрустящее на изломе. "
Прожевав кусочек печенья, Макс взял ещё одно и отправил в рот. Запил чаем, поставил кружку на стол и посмотрел на часы.
Представитель продюсера явно опаздывал, а вместе с ним, с каждым тиком секундной стрелки, таяла и надежда. Времени было катастрофически мало. Врачи отводили заснувшим пациентам не больше недели, от силы две, при условии интенсивного медикаментозного вмешательства. Четыре дня прошли, сумма на счёте с трудом достигла половины, если не трети необходимой.
Словно утопающий, Дизель цеплялся за любую возможность заработка, ведь надежда умирает последней.

Благодарно улыбнувшись девушке, принесшей заказ, Крис аккуратно взяла кружку двумя руками и тихонько подула.

Так она и сидела. В руках кружка чая, взгляд направлен в окно, иногда с тарелочки пропадают печенья и исчезают во рту у девушки. Тина находила романтику в такие моменты.
На улице тихо падает снег, люди постоянно куда-то спешат, опустив голову и смотря под ноги, а девушка сидит в уютном кафе возле окна, пьет горячий напиток и поедает имбирные печенья.
Алекс всегда затаскивал ее сюда после утомительных тренировок. Говорил, что здесь будто время по другому идет. Здесь они вместе отдыхали душой и телом. Просто сидели напротив и смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Да это им и не нужно было. Они просто наслаждались ощущением того, что самый родной человек сейчас сИдит рядом с тобой, понимает тебя с полу взгляда и никогда не отвернется.

Господи, Алекс, как мне тебя не хватает. Ты бы сейчас улыбнулся мне, подмигнул и сказал, что я ни в коем случае не должна грустить. Что хорошее настроение - это залог успеха. Я прошу тебя, очнись поскорее. Последние три месяца я держусь, но не уверена, что мне хватит сил продолжать эту актерскую игру. - медленно текли мысли Тины.

Глиняная кружка приятно согревала пальцы, во рту привкус имбиря, а перед глазами все так же возникает картина падения Алекса. Вот он заворачивает, вроде выравнивает мотоцикл, но совсем чуть-чуть не успевает. Заднее колесо скользит по песчаной трассе, и вот уже брат летит на землю.

Нельзя! Нельзя! Нельзя об этом думать! Надо потихоньку настраиваться на позитивную волну. Ведь от меня уже ничего не зависит. Все в твоих руках, братишка!

Кристина усмехнулась в кружку и, увидев, что окно в который раз запотело, принялась пальцм выводить какие то незамысловатые узоры.

Владимир распробовал чай быстрее, чем мог надеяться - это невероятно радовало. Видимо, Отра действительно знает толк в чайных заведениях, а хозяин - в своем деле. Очень, очень вкусный чай. С кружкой в руках, Володя слушал собеседницу и время от времени вдыхал ароматные чайные пары.

- Но как же Себастиан? - человек картинно заломил руки, - Как ты могла забыть Себастиана? И стажера с Лакичанеру, не помню его имени... Как ты могла забыть его борьбу? Он практически умер за твои грехи.

Володя был увлечен беседой, а потому не замечал крошечных изменений в атмосфере кофейни: его внимание было занято разговором. Ну и пусть он ничего не знает об упомянутых сериалах. Самое главное - это процесс обмена любой информацией. Совершенно произвольной. И чай. Чай волшебный совершенно.

- Разница колоссальная, - Володя назидательно направил указательный палец к потолку, - Картинку как таковую, изображение персонажа или сцены, я действительно могу нагуглить или получить от тебя во вконтакте. Бумажный листок, на которой она нарисована - увы, нет. А листок этот имеет некоторое количество дополнительной ценности, - человек специально сейчас растягивал предложения, подробно продумывая окончание своего монолога, - Он был получен мной от тебя лично. Возможно, на нем оставлен автограф? Я повешу его на стену в рамочке и буду ждать, когда ты станешь известной художницей. Потом... Я тебя им буду шантажировать. Ведь все остальные, даже электронные, копии твоего раннего творчества были уничтожены.

Человек откинулся на спинку стула и отхлебнул свой чай:

- По поводу других вещей, которые не скачаешь из вконтакта. Я тут подумал. Когда ты согреешься, надо будет добежать на рынок и купить расческу. Обычно я использую гребешки, но на сей раз возьму массажную. Буду пользоваться ей каждый день. Год за годом, каждый день я буду расчесывать голову расческой, купленной сегодня на рынке вместе с тобой. И зимой, когда ночь будет сажать свою злющую метель на цепь, я буду садиться в кресло перед камином - я найду где-нибудь камин - накидывать теплый плед, и доставать расческу. По одному, я буду вынимать из нее забившиеся между зубцами волоски, разжевывать их и вспоминать былое. Былое, которое пока не наступило, поэтому я затрудняюсь сейчас его описать - но ключевой момент, почему я вообще все это сейчас рассказываю. В самом низу, у самого основания, будет волосок, который выпал из моей головы сегодня, когда я покупал расческу в твоей компании. Ты давно меня забудешь, будешь заниматься своими делами, да и я со временем начну тебя забывать - но этот самый маленький волосок никогда не позволит мне окончательно забыть. И я хочу отметить, я не буду их проглатывать - нет, я буду аккуратно вынимать волоски изо рта, и класть назад в том же порядке, в котором взял. И когда я буду лежать на смертном одре, я завещаю эту расческу своему первенцу, чтобы он мог тем же способом приобщиться к семейной истории. Поколения будут сменяться поколениями, волосы моих потомков будут покрывать расческу мохнатым комком - но все это время, где-то внутри, будет лежать волосок, снятый с моей головы в этот самый день, в твоей компании. Задумайся об этом. Чай изумительный.

Обнаружив, что далеко ушел от первоначальной темы разговора, Володя решил не мучать собеседницу, и самостоятельно вернуться в прежнее русло:

- Если ты не подаришь мне какую-нибудь картинку, я оставлю расческу в наследство тебе. И однажды, разбирая свою почту, ты найдешь ее и почувствуешь хруст шерсти на зубах. Но будет уже поздно. Сугилит, подари мне картинку Конаты с Себастианом из Конатагатари. А еще, кстати, там ее отец был - но с ним лучше не надо никого шипить.

Больше всех на свете Ваську по голове любила трепать мама. Правда, в случае с ней этот процесс обычно превращался в чрезвычайно активные попытки причесать или пригладить непослушную шевелюру. Спицын знал о том, насколько они бесплодны. И мама знала. Но, несмотря на это, ритуал причёсывания продолжал совершаться с завидной регулярностью.
А теперь мама уехала, и состояние волос мальчишки явно ставилось под угрозу. Тут-то и подоспела Светка. Видимо, какое-то сестринское чутьё дало ей возможность почувствовать растущую опасность.
Будучи позорно застигнутым врасплох, Васька чуть не свалился от стула от неожиданности. Но повезло. Вместо этого, резко дёрнувшись в сторону, Спицын стукнулся затылком о простенок и сдавленно охнул.
Ну вот... Шишка точно останется. А потом мама приедет, возьмётся за расчёску и уж точно не пропустит такую возможность разочарованно покачать головой и вздохнуть. «Горе луковое», — скажет. И покачает. И вздохнёт. Вот как пить дать.
— Понаставили тут... стен, — буркнул Васька, стараясь по возможности не смотреть сестре в глаза. Так бесславно пропустить вражескую атаку на собственную шевелюру — это надо уметь.

Вообще-то к Светке Спицын относился с большим уважением. Где-то в глубине души. Отличница, всезнайка, ещё и работать успевает, и маме помогать — ну хорошая же девчонка. Проблема в том, что эта «хорошесть» временами слишком легко превращалась в откровенное занудство.
Ну да, прогулял Васька однажды важную контрольную, но зачем маме-то рассказывать? Сестра и сама прекрасно знала, как сильно та расстроится, а всё равно пришла и выложила всё как на духу. И за каждую просьбу помочь с домашкой потом «оболтусом» обзывала. Это уже, честное слово, просто возмутительно! Стоит только посчитать все те дни, в которые Васька провожал её до дома от школы или, скажем, защищал от хулиганов — сразу становится ясно, что никакой он не оболтус, а самый настоящий и благородный рыцарь. А то, что сама Светка считала хулиганов не хулиганами, а «очень приятным ребятами», и вообще предпочитала возвращаться домой самостоятельно, — это дело десятое. Спицын свой рыцарский долг знал.

Потирая ушибленный затылок, Васька сделал над собой усилие и всё-таки поднял на сестру взгляд.
— Я тут с важным поручением! Синтетическая и тошнотно-розовая депеша лично в руки! — заявил он самым торжественным тоном, тут же хитро улыбаясь. — В общем-то, я понимаю, почему ты этот свой пуховик надевать не хотела... Но на улице холодрыга, а папа, сама знаешь, волнуется. Так что ты возьми.

Тем временем вокруг становилось как будто бы... туманнее? За годы жизни в Питере Спицын, конечно, уже научился не обращать внимания на подобные штуки, но обычно туман стелился по мостовой, а никак не витал прямо под столиками в кофейнях. Странно. За окнами вон тоже ни зги не видно.
— Может, это, после работы вместе домой? — Васька кивнул на заоконный беспредел и бросил в сторону сестры вопросительный взгляд. — Ради такого события я даже последнюю мелочь потрачу и что-нибудь закажу!

Славный чай, вот как есть — славный! Лето вживую прямо перед глазами стоит: речка тиховодная родная с лугом заливным-заливистым по берегу, да лес тучный по другую сторону. И жарко уже почти как летом.
Поморгал Кастусь, дрему накатившую отгоняя. Нет-нет-нет, куда там спать, хоть и после такого славного чая, все равно нельзя же! Надо вставать да работать идти, плитки сами себя не положат, а вечером еще ж за город ехать.
Встал осторожненько, уже без шумов и разрушений лишних, кружку аккуратно на блюдце поставил, улыбнулся чаю еще раз — спасибо тебе, согрел-прибодрил, а сонливость мы сейчас из себя работой спорой выгоним. Куртку расстегнул от тепла накатившего, рюкзак подцепил, ящик с инструментами взял, и только сейчас осмотрелся еще раз — выход в служебные помещения искал. А нашел испарину и туман сгущающийся вокруг, в котором кафешка тонуть начала.
Ой дела, Бекир-хозяин, береги свой уют-тепло, спасай имущество — кажись прорвало трубу отопления у тебя и хлещет сейчас горячая вода где-то на пол, поднимая пар!
Шагнул в сторону стойки — вроде бы там была дверка неприметная.
— Ээ... спадар* хороший, нешто трубу у вас прорвало? — сказал, в тумане щурясь и дорогу себе выискивая, чтобы не сбить ненароком ласточку-официантку или с посетителями не столкнуться.

Обнаружив, что её зрение как-то слегка затуманилось, Настя привычным жестом сняла очки, чтобы протереть их наиболее сухой и чистой частью подвернувшегося под руку шарфа. Надев их и не обнаружив никаких изменений в видимости, Настя протерла их ещё раз, после чего просто смирилась с тем, что им несколько лет и они в любом случае останутся покрыты царапинами а, шарф не шибко-то чистый.

Прохладная история Влада навела Настю на романтические мысли. Например, мысли о том, что они могли бы купить себе две расчески - одну для Зуры, вторую для Отры - и расчесываться, думая друг о друге... На этом месте Настя сочла свои мысли слишком романтичными и зажмурилась, решительно прогоняя их прочь.

- Лучше всё-таки гребешок возьми. Массажерка к старости совсем облупится и будет жутко голову царапать, - прокомментировала историю девушка. - И без чистки расчески тоже никак не обойтись. Если хочешь чего-то памятного, то лучше купи... Ручку. Знаешь, обычную, шариковую. Закончится - поменяешь стержень, а корпус останется. И передавать можно из поколения в поколение... Если с твоим подходом жизни ты когда-нибудь вообще женишься, Зурако, - подтрунила собеседника Настя, после чего, опомнившись, вернулась к немного более ранней теме.
- А, так вот, рисунок... Ну, я как-то не додумалась сегодня чего-нибудь нарисовать. Опять же, я так давно на бумаге не рисовала... Вот с тех пор, как плакат в школу малевала. Но, слушай, ты же здесь не на один день, так что давай я тебе к завтрашнему дню что-нибудь нарисую и принесу. И встретимся где-нибудь в более удачном месте... Может в гости зайдешь? - внутренне затаив дыхание, спросила Настя. Вождение гостей в дом - это было нечто волнующее. Не то чтобы её родители были против гостей (тем более, что Настя водила их чуть реже чем никогда), но Выдра-чан всегда была подсознательно уверена, что должны быть. Или по крайней мере должны что-то думать по этому поводу.

Очередной беглый взгляд в окно. Но что-то не так.
Снова подняв глаза на улочку, уже привычную, серую, холодную улочку, Алиса не увидела практически ничего.
Туман, белый мягкий дым, стелящийся по дороге, липнущий к окнам, словно норовящий проникнуть всюду, заполнить собою всё пространство вокруг, и тебя самого, окутать и забрать куда-то с собой. И он словно был единственным в этом мире. Карандаш выпал из руки и укатился куда-то под стол, упав мягко, будто на ковер.
Белозерская рефлекторно протерла глаза, словно пытаясь избавиться от утренней дремы, и снова взглянула в окно. Кажется, стало еще хуже. Туман все плотнее и светлее, а музыка, звучащая негромким фоном в кафе, стала и вовсе тихой, а не первый план вышли какие-то новые звуки и ощущения. Словно какой-то белый шум, а над ним, важнее и громче - чей-то вздох.
Девушка неловко завертелась на месте, осматриваясь. Все вокруг стало изображением на старом экране, перед которым кто-то надымил кальяном. Даже голова немного закружилась.
Нащупав дрожащей рукой телефон в небольшой сумке, Алиса достала его в надежде в очередной раз взглянуть на время. Хотя мысли о встрече и стали уже отходить на второй план, все же было чувство, что если Ирина Евгеньевна придет сейчас, то сразу всё развеется, всё вернется к норме, дымка отступит и реальность снова обретет себя.
Снова вздох. Где-то высоко, одновременно и безумно далеко и настолько близко, что будто внутри тебя.
"Да что же это такое.." Девушка привстала из-за стола, решив, что нужно сходить умыться и возможно тогда ей станет легче. Но сделать это оказалось не очень-то легко. Дымка уже проникла внутрь кафе и теперь надвигалась на всё и всех, пугающе и одновременно маняще. Ноги подкосило и Алиса резко уселась обратно на уютное полукресло. Мозг не знал за что цепляться - из последних сил он старался найти рациональность в происходящем, в голове роились мысли о недосыпании, о пожаре, еще бог весть о чем. Музыка становилась всё тише. Словно туман уносил тебя подальше от этого места. А ты поддавался и ничего не мог поделать. Ведь отчасти нравится верить в то, что это Нечто вокруг - необычное, странное, волшебное. Необъяснимое. Что это нельзя понять логически, а можно просто расслабиться и ощутить.
Так бывает перед тем, как поймешь что ты во сне.

Кристина поняла, что ее попытки стереть "запотелости" со стекол оказалась совершенно бесполезными - дело явно было не только в стеклах.
А туман, тем временем, неожиданно сгустился совершенно. Просто-таки за считанные мгновения паровая дымка превратилась в густую пелену, сквозь которую больше, чем полметра перед собой, уже ни зги не видно. Музыка затихла. И очень явственно, на этот раз, прозвучал, неизвестно откуда, еще один стон.
- Ааах!
А потом у людей на какое-то время заложило уши - ощущение было такое, словно они оказались в заходящем на посадку самолете. Да к тому же с разгерметизированными иллюминаторами, судя по ветру, который начал свистеть вокруг.
Кастусь, шедший по направлению к барной стойке, к полной своей неожиданности наткнулся руками на что-то, что он мог с уверенностью опознать, как дерево. Причем не гладкие доски столешницы, а бугристую кору живого растения.
Васька, протягивающей смеющейся сестре пуховик, успел увидеть, как Света испуганно заозиралась по сторонам, но после ее лицо пропало в тумане.
С предметами, которые окружали людей, как будто ничего особенного не происходило - они просто таяли, то ли скрытые от зрения густой пеленой, то ли и впрямь становились миражами. Единственными ориентирами в этом зыбком мире теперь оставались вещи, к которым они все еще прикасались - стулья, на которых сидели, чашки, которые держали в руках.
А потом все неожиданно кончилось. И в рассеивающемся тумане они увидели...