В - Вероломство | ходы игроков | Кровь патриотов

После бешеной рубки Жак притормозил и огляделся. Конрад помогает Кобу, трибуны беснуются, фанфары заиграли победно - справились, значит. Улыбнулся бы здоровяк, да челюсть не для этих целей теперь. Слезы смахнул, кровь размазал только.
Прибежали какие-то служители, Коба на носилки положили и утащили в каморку, откуда они все пришли.
Вошел Жак, стараясь звуки жалостные не издавать от того, как рожа горела после порошка. Присел у стены, глаза прикрыл. Потом услышал, что магистр приближается, говорит что-то, но пока непонятно, что говорит именно.
"Главное, чтобы не убил", - подумал бывший мясник. Потом снова подумал и решил, что убивать их пока не за что: противников они завалили и даже почти без потерь. Ну, могло быть явно хуже, если бы не кинжал Конрада. Так что приготовился Жак встречать магистра низким поклоном и всякими другими почтительностями. Авось и вылечит.

Толпа у ограды продолжала бесноваться, но к вашему огорчению побоища не случилось.
А как было бы приятно и справедливо, если бы теперь вы посмотрели б, как эти уроды драться будут.
Стараниями цирковой охраны, и хитрого распорядителя, волнения угасли сам собой, стоило лишь поработать дубинками, и объявить следующий номер:
- А теперь! Мимулийские танцовщицы! С огромными... ... ...глазами, конечно же!

На редкость фигуристые девицы, с минимальным количеством одежды и огромными сиськами, тут же высыпали на арену цирка, и принялись танцевать нечто, весьма далекое от пристойных истинно-эльданских танцев, и объяснимое разве что их варварскими нравами. Оказавшись перед выбором хорошенько огрести от охраны, или попялиться на баб, почтенная публика, за редким исключением, приняла единственно правильное решение. Тупорылых же отщепенцев, конечно же отпиздили и прочь выкинули.

Тем временем, довольный Рвач ввалился в помещение, сопровождаемый толстяком из ложи для богатеев, и большим мешком с деньгами:
- А! Полюбуйтесь любезный Гуго, какие орлы! Руку оттяпали, грудину вскрыли - а он живой! И, после небольшого воздействия, позвольте вам продемонстрировать, будет полностью стабилизирован.

Поводив на Кобом руками, отчего тот перестал хрипеть и заметно порозовел, Рвач продолжил вас нахваливать:
- Плетенные, конечно, говно, а не бригада, но худо-бедно в последней десятке будут. А мои их сделали, без единого дня тренировки, заметьте. Этот вот, с челюстью, вообще мясник в прошлой своей жизни. С вашими деньгами, и моим неоспоримым мастерством, можно обеспечить достаточное магическое сопровождение и прилично потеснить любого, на рынке воинских услуг. Да-да, любого! Обдумайте это. Всего-то десять тысяч золотых для начала. Пыль, на фоне будущих прибылей!

Толстяк же, хоть и смотрел на вас с видимым интересом, в разговор вступать не спешил, отделываясь хмыканьем и междометиями, в том духе, что может быть и да, а может и подумать надо. От тяжелых размышлений, его маленькие хитрые глазки бегали туда-сюда, и чтобы скрыть это, он время от времени жмурился, словно довольный, жирный кот.

Договорившись продолжить переговоры завтра, Рвач сопроводил толстяка к выходу, а затем вернулся к вам. Осмотрел каждого, Жаку челюсть вправил, и повязкой к голове притянул, вслух удивляясь, как можно быть таким тупым, и самому себе кость сломать, с Конрадом повозился, сосредоточенно рану залечивая, Коба же велел в фургон нести, и самим там сидеть. Когда все загрузились, Рвач у циркачей котелок холодой каши купил, воды бутыль, и сундук, льдом набитый, куда руку Коба упаковал, с многозначительным обещанием потом поэкспериментировать. Запретил вам больного беспокоить, поить и кормить, милостиво разрешил его тут до утра дожидаться и свалил в неизвестном направлении.

Когда магистр нагрянул с, видимо, будущим работодателем (или может еще кем-то), Жак только глаза пучил многозначительно и кивал. Мол, да, мясником, верно, без единого дня! Знал, что надо подыгрывать магистру, а то не залечит.
Уже во время перевязывания, оставалось только тяжело вздохнуть и плечами пожать, потому как сам Жак не понимал, чего полез челюсти вправлять со своим скудным умом и силищей дурной (никаких иллюзий он не испытывал по этому поводу).
Так что, оставшись втроем в повозке с кашей и бутылем воды, Жак молча протянул руку к бутылке и присосался к ней, разом выдув одну треть. Отставил ее от себя с таким выражением, что было понятно - остальное он, так и быть, оставит товарищам. Посмотрел на кашу так же печально, посмотрел на Конрада и снова вздохнул. Поболтать ему не с кем сегодня вечером, увы. А, чтобы время зря не терять тогда, принялся Жак в повозке копаться и вокруг глядеть - а ну как камень какой найдется? Этим камнем можно и топор выпрямить, после пудовых ударов ныне покойного латника. Чуяло сердце Жака, что еще предстоит с этим топором ему выйти против кого-нибудь вскоре.

Стоило Жаку к сваленным вещам потянуться, как подвешенный под потолком фургона Ву хлопнул его макушке:
- Куда полез? Я вам что сказал? Сидеть в повозке. А не в вещах моих рыться. От же вы настырные дебилы, жиробас мало без руки не остался, казалось бы всем урок. Но нет. Нашелся новый герой, и героически полез к своей смерти.

Получив по башке, здоровяк сразу отпрянул от повозки и пытался как-то языком жестов оправдаться. Что, мол, не за едой или питьем каким неземным полез, или за книгами магическими, а та, за камушком простым, если есть. Но пантомима не была его сильным коньком. Так что, от греха, переключился на поиски камней вокруг повозки, далеко, впрочем, не отползая.

Через какое то время в холодном поту проснулся. Лежит, как позже выяснилось, в фургоне.
А над ним мужик висит огромный, к потолку приделанный, и рожи корчит страшные.
Посмотрел на него Коб, подумал немного и решил обратно сознание потерять, списав увиденное на стресс.

Потом еще разок проснулся, уже в более адекватном состоянии.
Настолько адекватном что смог осознать насколько ему сейчас хуево и опять отключиться от досады.

На третье просыпание Коб был уже готов ко всему и сразу не отрубился, на поворочав головой все де допер что лежит он в фургоне Рвача и рядом его товарищи, живые.
Посмотрел на них так грустно и на культю свою грустно посмотрел.
И решил скучно так лежать просто, надо бы попить и поспать немного еще.

-Вооодыыыы....
Захрепел тихо и печально.

Сразились на арене и даже победили. И без потерь совсем. Не верил Конрад, всё-таки, что отделаются они так легко, но видимо Всепроститель был сегодня на их стороне.
И, несомненно, план его хитроумный тоже не последнюю роль в битве сыграл. С Кобом, конечно, неприятность случилась, но это ничего. Он вылечиться должен, и может даже руку назад получит.
Когда Рвач с толстяком заявился, Конрад постарался выглядеть по солиднее, да поважнее, как бы демонстрируя, что это он несомненный лидер их боевой группы.
Полечил их магистр, рану исцелил, жратвы купил. С едой пожадничал, естественно, с тем мешком денег мог и посущественнее чего-нибудь приобрести, а не только воды и каши холодной. Винцо бы сейчас, или там эля добрый бочонок сейчас бы пришлись как нельзя кстати.
Ложку вытащил и кашу есть принялся. Разогреть бы её, да нечем, да вряд ли в городе костры разжигать можно. Как свою часть каши съел, так и воды хлебнул. Потом на раненного глянул, который как раз очнулся, и воды просить начал.
А поить его ведь нельзя, Рвач это строго настрого запретил. Решил Конрад ему только губы водой смочить, решив, что плохо от этого не будет.
Потом меч вытащил, и чистить от крови начал, для этого от робы небольшой кусок одежды отрезав. Оружие ведь в чистоте поддерживать надо. Ещё не забывал по сторонам поглядывать, они хоть и в городе, но бдительность терять нельзя.

Как все же приятно отдыхать, а не таскать повозку, и тем более не рисковать жизнью в бою против каких-то лютых мудаков.
Жак походив вокруг фургона, камней найти не сумел, зато отдышался и от боя отошел немного. Шутка ли, мог бы сейчас и как Коб лежать, а то и хуже.
Схожие мысли и Конрада посещали, который все чудный свой бросок вспоминал. Кто знает, как дело повернулось бы, если б не свалил плетенного сразу. А ведь никто даже "спасибо" не сказал.
Один только Коб ни о чем, кроме воды, не думал. И лишь когда губы смачивали, оживал немного. О победах или благодарностях и не помышлял, совсем не до того ему было.

Блуждания Жака привлекли внимание циркачей, и после того, как очередной номер закончился, к нему подошла делегация из пяти человек, верховодил которой седой мужик, в борцовском трико:
- Слышь, здоровяк! Тут пацаны говорят, ты силен реально. Будем на руках бороться! Посмотрим, из чего ты сделан! Что ставить будешь?

На этот раз камни не находились. Жак вернулся к повозке, сел рядом и подумал, что и в прошлом камень, по сути, он не нашел, а выломал из дороги. В городе это делать он уже побоялся.
Посидел, отдохнул, мысли привел в порядок. Все же, неплохо вот так иногда посидеть и все. Ни беготни, ни рубки.
Только он так подумал, как подошли мужики какие-то. Сначала Жак не понял, решил, что, может, обманутые игроки решили с них недоимку спросить, потому к топору потянулся. Но потом разглядел в них цирковых, а когда старший их заговорил, то совсем передумал топором всех убивать подряд.
Рукоборство Жак знал, одна из трактирных забав, а когда городской начальник опять кости или карты запретит, так и любимая. Тут и себя показать можно, и не бояться ножа в бок, в отличие от той же драки.
Так что побороться он был не против. Вот только ставить ему особо было нечего, потому как имуществом он почти и не обладал. Доспехи и топор еще могли отобрать, да и только дурак будет играть на это, когда есть вероятность опять в бой прыгнуть.
Щит, меч и веревка - вот его вещи были. И из тех только меч ему, в целом, не сильно под руку был. С топором он всяко лучше, да и мечишко небольшой.
Так что, почесав в затылке, достал Жак из-за пояса меч и циркачу показал. Посмотрел вопросительно, что тот ответит?

У Коба наступил тот сложный период в жизни, когда она становится совсем не в радость.
Темная полоса так сказать.
Лежал бедняга и грустил.
И лишь Твердая вера во Всепростителя помогала ему сейчас.
Лишь Всепроститель был добр и заботлив со своими рабами верными.

А Пара капель воды на губах была слаще и приятней чем объятия тысячи личных девственниц в раю!
Но они не принесли больному облегчения.
-Вооодыыыы.
Продолжал болезненно стонать он старательно показывая из себя тяжелораненного.

- Меч... - сперва седой посмотрел на жаковую железяку без особого интереса, но когда свои начали его подталкивать, мол, давай, че ты, меч на халяву, махнул рукой и согласился. - Лады, меч так меч. Хоть он и говенный.

Прикинул, чтобы в ответ поставить, а потом улыбнулся хитро:
- Раз ты денег не ставишь, то и я не буду. Поставлю шлем.

Отослал одного из своих верных клевретов за шлемом, а сам тем временем Жаку показал на здоровенную бочку, мол, на крышку руки поставим, и бороться будем. И проверить предложил, все ли честно, не подпилена ли одна сторона, или еще чего. Потому как, раз ставка сделана, так все. Хоть земля под тобой провалилась, проиграл, значит проиграл. Жак само собой, все и проверил, и бочку потыкал, и землю на которой она стоит, вроде крепко все, надежно. К этому времени и шлем принесли на показ.

На слова о качестве меча, Жак только плечами пожал. Говенный или нет, а все же это была ставка.
Дядька решил поставить шлем. Когда его увидел здоровяк, то задумался о комплектности к доспехам. Но потом перестал этим голову забивать. Доспехи-то он из кусков всяких собрал более-менее, а шлем совсем не нашел. Так что за то, что они сами его принесли им большое спасибо. В общем, согласен он был на такие условия.
Прежде чем за бочку сесть, проверил он сам, чтобы все крепкое было. Не то, чтобы подозревал шулерство (такое всегда надо подозревать), но сам подумал скорее о том, что тут смысла-то нет шутить без правил. Мужик явно силу свою хочет проверить на приезжем и какая ему с того доблесть на меч того облапошить? К тому же на говенный?
Проверил, кивнул. Напоследок к Конраду подошел, по плечу того хлопнул и жестами попросил присмотреть, чтобы со стороны тоже все честно было. После чего положил свой меч на землю рядом со шлемом и сел за бочку. Пришло время битвы.

-Нельзя тебе воды больше, - коротко проговорил Конрад, в ответ на причитания Кобовы.
Потом меч свой почистил, и углядел, что группа какая-то подозрительная к ним решительно подходит. Напрягся сразу, подлости разной ожидая, но это всего лишь любители побороться оказались.
Хотел их в начале послать нахуй, но затем понял, что собственно не против побороться и потому успокоился.
Будь у Конрада барахло, какое лишнее, он бы, несомненно, на Жака бы поставил. Однако него только оружие и было, а оружие ставить он всё-таки не решился.
Оружие оно ведь очень важно и полезно, а кто знает каким уродом модифицированным может этот силач оказаться.
Так, что кивнул только Конрад в ответ на жесты Жака, сразу вид себе суровый придал, да смотреть внимательно начал, чтоб всё по-честному было.

Противник расположился напротив, основательно уперся свободной рукой в бочку, и зацепившись с Жаком, сообщил:
- На три, начинаем! Раз! Два! Три!

Рванул руку мясника с удивительной силой, и почти прижал к крышке, не додавив самую малость.
Циркачи повеселели сразу, перешучиваться начали, мол, чем больше шкаф, тем громче падает, и не вахлакам городским с цирковыми тягаться.
Один уже хотел меч взять, но товарищи его остановили - несмотря на все усилия седого, аж побагровевшего от натуги, Жак проигрывать упрямо не желал.
Держал руку, держал, а потом потихоньку отжимать ее начал, снова до середины довел, на сторону циркача передавил, а затем и вовсе о крышку прихлопнул.

- Да ну нахер! - седой аж подскочил. - Пацаны, отвечаю он на эликсирах! Ясно теперь, как эту мразь не завалили. На, подавись, говна кусок!

В сердцах пнув шлем в сторону фургона, седой бросил злобный взгляд на вооружившегося мечом Конрада, мешавшего хорошей драке, и сотоварищи двинулся обратно к цирку.
Конечно же, на ходу осыпая Жака проклятьями, и обвиняя в использовании всякого запрещенного дерьма.
Судя по лицам раздосадованных циркачей, версия эта сразу же была принята как единственно возможная, и потому верная.

Жак подобрал подкатившийся к его ногам шлем и отер от пыли. Потом и меч подобрал. Пожал плечами, глядя в след цирковым, а потом вернулся к повозке. Все как обычно, в общем. Эликсиры, магия или родство с какими-нибудь великанами - обычное дело, когда проиграет кто-то, сразу начинаются эти россказни. Так что Жака не особенно слова задели, слова они что? Они не меч.
Так что, повеселев, он благодарно хлопнул по руке Конрада и принялся возиться с ремешками и пряжками, аккуратно на свою голову прилаживая шлем. Старался сейчас не завязывать накрепко, чтобы повязку магистра не потревожить и челюстью не дергать. Потом снова водички попил, теперь уже скромнее глоток сделал.
Нормально, живем.

Пока товарищи были заняты ставками и играми азартными они не видели как на секунду Коб притих и очень хитро прищурился наблюдая за победой Жака.
А потом когда они вернулись в фургон с новой силой продолжил требовать того, что должно было достаться ему.
-Вооодыыыыы....
Хотел еще добавить "быстро" и "мать вашу", но решил что это будет лишним.

Вначале Конрад подумал, что Жак всё-таки проиграет, однако тот медленно, но верно стукнул таки руку седого о крышку бочки.
Цирковым, естественно, такой поворот не понравился совсем, и незамедлительно принялись возмущаться. Впрочем, вспомнив, что они имеют дело с победителями плетённых, и тут же убрались.
Конрад плечами только пожал, да к фургону вернулся. Вздохнул, дал Кобу попить, если конечно, пара капель воды считаются питьём.
Потом, ждать стал, по сторонам бдительно посматривая.

Отреагировала на славную победу Жака, и голова Ву, которая как оказалась, все это время пристально наблюдала за происходящим:
- Ихихи. Эталонный дебил, просто эталонный. Полез с магическим конструктом бороться, да еще и выбрал самого здорового. А потом гундосит: "пацаны, он на эликсирах, пацаны!" Ху-хуу-ууу, дебил, блять.
Ладно, наказали долбаеба, и будет. Не балуйте больше, а то спалят вас ночью циркачи к херам, или там клоунскими взрывающимися носами закидают насмерть. И вообще, спать ложитесь. Птица и этот кабан за вами присмотрят.

Ну, раз уж начальство находится в благодушном расположении духа и разрешило поспать даже без часовых, этим пренебрегать не хотелось точно!
Потому, Жак скинул с себя щит, меч и положил это все в уголок, вместе с топором. Лег и сразу же постарался заснуть, надеясь, что челюсть заживет побыстрее.

Собственно только после слов Рвача, Конрад понял, что конкретно так вымотался. Столько времени, считай, тягал фургон, а потом ещё и на арене сражался, такие испытания способны даже выносливого конструкта измотать.
Однако даже когда спать лёг, с мечом не расстался. Кто знает, что ночью будет, может, придётся атаку клоунов отражать - ко всему готовым надо быть.

Утро. Такое же, как тысячи уже виденных вами. Солнышко светит, небольшие белые тучки плывут по синему небу.
За фургоном, тихо шкрябая метлой, кто-то неторопливо чистит улицу. Все прям как в родных краях.
Но стоит до конца проснуться и осмотреться по сторонам, иллюзия похожести сразу же развеивается.
Голем дорожку чистит, прямоходящая пародия на человека, с подтеками ржавчины на стыках стальных плит, из которых собран его корпус.
Метет аккуратно, на совесть, многократными повторениями надежно очищая гладкое покрытие от цирковых опилок, афишек и оберток.
Поодаль, у ворот цирка, в таком же големе, но на этот раз лежащем без движения, устало ковыряется человек в синей, промасленной форме с большими буквами на нагрудном кармане.
К сожалению, а может напротив, к счастью, что это за буквы ни один из вас прочитать не может.

В довершение к печальным открытиям утра, прикатила самобеглая повозка, из которой пошатываясь выбрался Рвач.
Пьяный, помятый, с развязанной шнуровкой на гульфике и засосом на шее. И очень бодрый, прям очень.
Метнулся к циркачам, поугрожал, потороговался, и выбил у них двух здоровенных лошадей, черных как сердце грешника.
Тут же Коба погнал из фургона, к остальным, приказав лошадей запрягать. А сам на козлах расселся и закурил.
Причем такую рожу скорчил, словно не шлялся по кабакам и бабам всю ночь, а работал не покладая рук и что-то важное сделал.
Прямо распирает его от самодовольства.

Проснувшись, Жак снова потянулся к бутылке с водой. Глотнул, во рту прополоскал осторожно, чтобы челюсть сильно не тревожить. Потом молча принялся лошадей запрягать, примерно себе это представляя. Компенсировал неумение старанием. Лучше магистра из благодушного настроения не выводить, себе дороже будет.

Утром Конрад немного даже подивился, что ночью с ними ничего не случилось и никаких неприятностей им на голову не свалилось. Почаще бы так.
По сторонам неторопливо посмотрел, за големом понаблюдал.
Потом, как Рвач приехал, стал помогать лошадей запрягать. Лошади - это очень даже хорошо, им значит, больше не придётся фургон таскать. Да и тащить втроём было бы совсем не весело.

Вновь укрыв вас защитным пологом, "чтоб остатки мозгов не поплавились", Рвач погнал всех по одному ему известному маршруту.
Сам важно на козлах ехал, изредка лошадей направляя, а вы следом за фургоном на своих двоих топали. Обычный в общем-то день.
Уже как-то и ропота это не вызывает, а что поделать-то? Сказали идти - идешь, сказали стоять - стоишь.
С такими вот размышлениями добрались до шикарного кабака на площади, у которого вас уже знакомый толстяк поджидал, с большим сундуком впридачу.
Растрепанный весь какой-то, бледный, до последнего похоже сомневался, вкладывать в таких бойцов как вы деньги или нет.
Но принял верное решение. Чего тут думать? Вкладывать конечно! Вторых таких как вы не найти!

Пока грузили сундук в фургон, толстяк и Рвач общались как знатные и хорошо воспитанные люди.
Рвач не переживать советовал: отдыхайте больше, а от вон вид какой у вас усталый. Беречь. Беречь себя надо.
А толстяк, все больше на удачу в делах напирал: удачи, вам магистр Люциус, удачи. Она вам очень понадобится.
Так рассыпаясь в любезностях и расстались, напоследок Рвач пообещал сейчас же в лабораторию мчать, и магическим обеспечением заниматься.
Но стоило толстяку уехать, как бормоча "Люциус-хуюциус" и мерзко хихикая, ни в какую лабораторию не поехал, а погнал всех в порт.
Где вы ударными темпами загрузили фургон и сами загрузились на большой трехмачтовый корабль, под названием "Восточный Ветер".