Агентство Икс | ходы игроков | Василий Илюшин - Охота на Зверя

Очередная ночевка в избушке, очередная поздне-весенняя ночь в тайге. Обычно все тихо-мирно, но не на этот раз. Пару дней назад пришел мужичок из села: крепкий немолодой уже человек. Все спрашивал, не видел ли Василий бешеных зверей каких, вепрей, к примеру, медведей. Тогда егерь над мужичком ухмыльнулся, послушал его историю. О том, что де с неделю уже кто-то курятники ломает, птицу задирает. Ну бывает порой, что делать, в это глуши. Только вот на утро обнаружили корову выпотрошенную - да в таком состоянии, что кто со стороны и не прочухал бы, что "это" когда-то коровой было, разве что по рогам.
Василий сбродил с мужичком в село - благо недалеко было. Обычное такое село на два десятка домов. Поля-огороды, небольшой деревянный магазинчик, довольно аккуратные избы. Живность та же. Пострадавший дом находился на краю деревни (в принципе, зверье в центр и не зашло бы), принадлежал старой бабке, доживающей свои последние дни в одиночестве. Коровник с единственной коровой был просто раскурочен. Труп коровы лежал в самом дальнем углу, куда животное забилось, спасая свою шкуру. труп собой представлял кровавое месиво из поломанных пожеванных костей, ошметков мяса и пятен засохшей уже крови (кровь покрывала большим пятном не только земплю - ошметки внутренностей с кровавыми пятнами можно было найти и на бревенчатых стенах). Слишком грязно, слишком по-звериному даже для дикого зверя. Василий не взялся бы сказать, что за животное было разодрано - разве что по останкам шкуры да рогам с копытами. Старуха не осмелилась выйти к своему коровнику. Как она говорила, грохот был дикий. И постоянно то ли вой, то ли еще что. Жуть творилась. Селяне же сначала сбились в кучу - кто с топором да рогатиной, кто с волыной - а затем бросились к пострадавшей. Конечно ж, опоздали. Винить ли их за это?
Что за зверь это мог быть - непонятно. Кроме пожеванных костей следов внятных не было. можно даже было подумать ненароком, что какой отморозок решил скотину взорвать. Где-то на отшибе собиралась шпана, разодетая в балахоны. Порой там же, на месте их сбора, обнаруживали выпотрошенных собак. У егеря давно уж руки чесались наподдать сволоте, да не его это дело было. Впрочем, тут, опять же, пожеваные кости - влажноватые, все поломанные.. кто знает..

- Батюшки святы. Ну и ну. Вот сколько на свете живу... Видал я живность всяким хищным зверем задраную, да вот такого, ну ни в жисть. Следов то сколько натоптано... сам чёрт ногу сломит, разбираясь. Ладно щас повнимательнее глянем.

Вася подошёл поближе к трупу и пригляделся. Его интересовали следы зубов на костях корвы, следы от когтей на шкуре и мясе а так же количество мяса, которое зверь съел. Всё же волку и рыси жрать надо по разному, да и следы зубов и когтей всякий зверь разные оставляет.

- Ну-ка, Петрович, не стой в сторонке поднеси ка лампу поближе. Свет нужен. Да трямку какую ни будь подай, руки вытереть.

Сила удара была ужасающей, если, конечно, кто-то специально не размазал останки коровы по стенам - а на них были не просто брызги, а именно куски мяса. Судя по следам на шкуре коровы, когтей у зверя было пять, довольно широких, как у большого медведя. Видимо, животное впилось в круп коровы одной лапой, а второй - в районе шеи. Наверняка с наскока. На месте удара так же были вмятины. Крупная тварь.
А затем зверь начал рвать тушу зубами. Больше всего туша коровы походила на то, как если бы кто-то запихнул ей в брюхо неплохой заряд взрывчатки. Кожа коровы по краям свисали лоскутами с довольно чистыми срезами - зверь рвал несчастное животное на части неторопливо и методично. Сами кости в основном все переломаны и раздроблены, но по отметинам на них можно сделать вывод, что пасть у зверюги походит на медвежью. Хотя.. разве что шире и чуть длиннее. Или это просто гигант.
Как только один из селян вернулся с лампой и осветил темную часть коровника, Василий чуть не охнул. Корова лежала прямо у самой дальней от входа стены коровника, ее не было видно, но лампа высветила треснувшие, прогнувшиеся бревна. Значит, зверь заглянул в коровник, увидел животное и с разбегу вмял корову в стену да так, что переломал все, что только можно. Действительно, остались рожки да ножки.
А вот мясо было по большей части разбросано вокруг туши. Если предположить, насколько это был огромный зверь, сравнивая с тем, сколько он съел (если он действительно хоть что-то ел), то напрашивался вполне закономерный вывод: зверь пришел не есть, а убивать!

- Ох ты ж господи. Ну и зверюга. Когти уж больно здоровые толи рысь, толи медведь... Так сразу и не разбери поймёшь. Понятно только, что больная животина. Видать с желудком что-то не то. Жрать не может. Вот и озверел с голодухи. Скотину рвёт, а кусок в горло не лезет. Так ну тут следов не найти, разве что следы когтей на стенах поглядеть… А вот как он зверюга сода попала? Дыр в стене явно нет, значит не проломился. Да и странно, что так он на эту корову кинулся. Медведи просто наваливаются на добычу и давят, а рысь сверху напрыгивает да хребет перекусывает…
Ладно. Надо следы снаружи глянуть. И вокруг сарая, и на крыше, на всякий случай.
Егерь поднялся и пошёл к выходу из коровника.
- Да, Петрович, Участковый-то ваш где? Потолковать с ним надо бы.

Дыр в стене действительно не было, хотя дверь в коровнике (представлял он собой обычный грубый сарай) была открыта нараспашку, а щеколда сбита. На стене следов когтей не было, на полу прослеживались отпечатки когтей - но что-либо существенное в дополнению к информации с трупа сказать было нельзя.
Участковый - молодой парень лет 25, в джинсах и куртке на голую майку (бедняга, видимо покоя селяне ему не давали - не смог даже одеться по-человечески), стоял неподалеку. Как прибыл Василий, селяне потихоньку начали скапливаться у коровника.

- Слушай, участковый.
Сказал Василий почесав в затылке.
Такое дело. Тут зверюга бесноватая объявилась. Хрен её знает, что за, но явно больная, вот и бесится. К жилью пошла. Ты вот чего. Выпиши ка всем мужикам разрешение на охоту. Чтоб могли, в случае чего стрелять и потом бы тебе же их за браконьерство сажать не надо было. С больным зверем лучше сразу за ружьё хвататься, а не ждать пока до "необходимой самообороны" дойдёт. А я пока народу растолкую что к чему, да по округе погляжу.

Участковый помялся чуток, но просьбе твоей внял. Хотя бы потому, что ему вовсе не улыбалось разбираться еще и с трупами селян. Участковый развернулся и потопал в задумчивости прочь. Кто-то ухватил твою руку. Оказалось, это старушка, проживавшая в домике с злополучным коровником. Маленькая, дряблая, с седыми волосами, забранными в клубок на затылке, глаза у нее больные, немощные какие-то.
- Милок, оставь ты зверюгу эту. Оой, не к добру мужикам оружие давать, пострелять же друг друга. А зверь тот, он знаешь, - старушка перешла на доверительный шепот, - она за Наташкой пришла, женой этой гришкиной. Молодая она, да такая блудница, да-да! Вот он и пришел. А корова - корова ж это что..
Старуха отпустила твою руку и попелась назад, к дому, что-то тихо ворча под нос.

-Дурная баба, однако. Мужики, с детства, почитай ружьё в руках держат, кто кого постреляет то? Да и куда тебе зверюга за бабой чьей то пойдёт? Это ж тебе не собака какая...
Пробурчал Вася себе в бороду.
-Так, мужики! Слушай сюда. Деревеньку я флажками красными по округе повяжу, но да это дело малое. А вы лучше ружья поближе держите, да костры по краю деревни на ночь побольше запалите. Я тут по округе сейчас пошатаюсь, следы посмотрю, а уж завтра с собаками по тайге. Только около сарая не шатайтесь особо, чтоб запах не выветрился.
С этими словами егерь развернулся и пошёл к сараю. Сначала он вскарабкался на крышу, надеясь найти и там следы когтей, если это и в самом деле рысь была, а потом прошёлся по границе леса и деревни, внимательно выглядывая взрытые кедровые иголки и листья, примятую траву, обломанные ветки на кустах и другие следы, которые должна была оставить зверюга.

Чуть дальше к лесу след твари действительно сохранился. Впрочем, как сказать.. скорее, не сохранилось все остальное. Сильно изломанный кустарник, примятая трава, треснутые молодые деревца, отпечатки лап; о длине тела сказать точно ничего нельзя - от 2,5 метров,приблизительная длина когтей - до 10 сантиметров, земля у отпечатков лап сильно взрыта. Зверюга явно была невменяема. Через пару десятков метров след пропал, появился вновь еще метро через 5-6. Василий следовал дальше, углубляясь в лес. След носил все те же явные признаки разрушения.
Через полчаса плутаний по следу Василий наткнулся на следы крови: бурые капли остались на земле и листьях кустарника. Кустарник изломан, смят, в листьях просматривается что-то буро-серое. Но след зверя идет дальше.
Осторожно раздвинув поломанные ветви, егерь обнаруживает новую находку: труп волка. Волк старый, судя по зубам, жить ему оставалось недолго. Череп смят мощным ударом, располосован когтями бок, кости поломаны. На этот раз зверь не стал раздирать жертву - лишь отбросил волка ударом в кустарник, где тот и помер.

-Мдааа... Нихрена себе звериная тропка... Это что ж такое? Тигр, чтоли, в эти края забрался? Бывали, конечно, случаи... но не часто. Да и передвигаются то полосатики, поаккуратнее. Вот бесноватая скотина, чтоб тебе пусто было!
-Так а это у нас что? Ага... похоже он на него напрыгнул, а тело лапой в кусты сшиб... А ну-ка... Угу. Вот значит как...
-Ладно, пешком я его явно не догоню, да и не попрёшь на такую зверюгу с вертикалкой. Завтра с утра пораньше приеду, да с собаками по следу пойду.
Василий вернулся в деревню, ещё раз повторил мужикам про оружие и костры, сказал, чтоб в тайгу никто дальше опушки не забирался и пошёл развешивать по периметру деревни красные флажки (не сказать, что самый лучший метод, но от бешеного хищника может помочь. Да и народу спокойней). После этого он сел на лошадь и поехал к себе, готовиться к охоте.

Вечер. Василий сидит на крыльце. На коленях - полотенце и плошка со щами. Рядом - кувшин с квасом.
А вокруг благодать - тишина, совершенная и чистая. Прохладный и влажный воздух, погода безветренная. Чувствуется легкость и покой. Права, потихоньку начинает холодать, а туман - какой-то странный, сиреневый, постепенно обволакивает лес вокруг, становясь все гуще. Чудное явление.
Только вот одна загвоздка, только одна мысль не дает покоя василию. Отчего он не помнит, как попал на крыльцо?

-Эх... что-то умотался за сегодня. Даже обратная дорога из головы вылетела. Надо бы собраться заранее, да спать ложиться.
Василий пошёл в дом, помыл посуду, потом достал старенькую но в весьма хорошем состоянии абалаковку, и начал собирать вещи. В итоге в рюкзаке (и НА рюкзаке) оказалось: верёвка (10 м), коробка патронов 7,62х51мм (для сайги), спальный мешок, зелёная палатка Alexika Solo, 1 комплект термобелья, свитер, топор, цепная пила, сайга (в чехле), 3 банки тушёнки, банка сайры, 2 банки сгущённого молока, "торпеда" (1.5 литровая пластиковая бутылка) гречки, "торпеда" макарон, котелок (3 л), армейский котелок, пачка чая, аптечка, москитная сетка, фонарь со сменой батареек, 2 коробка спичек. Ну и рядом с рюкзаком лежала верикалка, поясной патронаж с патронами к ней, нож, планшет, компас и бинокль. Одев рюкзак он немного попрыгал с ним, проверяя хорошо ли упакован, после чего довольно кивнул.
-Угу. Значит за недельку я уж в любом случае район прочешу и осмотрю. Сняв рюкзак он поставил будильник на 4 часа, умылся и лёг спать.

Странное ощущение при сборах посетило Василия. Сильнейшее дежа-вю. Но он лишь отмахнулся от наваждения и продолжил. В следующие несколько дней предстояла большая охота.
Несмотря на все усилия, сон не шел. Было слишком душно, жарко. В какой-то момент Василий открыл глаза и уставился на темную комнату. На полу, словно какими-то причудливыми щупальцами, клубилось нечто - то ли дым, то ли пар. Ветер за окном раскачивал ветви кустов и деревьев, а они отзывались шелестом, все больше походящим на шепот. Внезапно что-то ударило в окно - не сильно, но звук получился звонкий.

Василий несколько минут поворочался на кровати, потом сел и зажёг лампу.
-Вот что за чертовщина? Завтра вставать, а сон не идёт. Неужто настолько намаялся? И перед глазами будто туман стелется. Не заболеть бы.
Проворчал егерь и собрался пойти на кухню, выпить стопку перцовки и закусить долькой маринованного чеснока. Внезапно что-то звякнуло в окно.
-А это ещё что за шутник камнями швыряется? И почему собаки молчат? Явно ж кто на забор залез. Может из своих кто? Надо пойти глянуть. Василий натянул штаны, накинул ветровку, сунул ноги в галоши и взяв со столика лампу пошёл к двери.

За дверью никто не отзывался. Да, может, и не было никого. Кто ж ночью-то родить будет? Но для верности Василий за дверь решил глянуть, по сторонам осмотреться. Толкнул дверь и замер - не так было что-то. Лицо обдало горячим, сырым воздухом. У порога, в оранжевых отсветах огня, вился туман. И запах - приторно сладкий такой, нехороший запах... гнилостный. А еще было тихо - никакого ночного зверья, ни собак. Шелест, но и он неестественный, словно кусты шумят вблизи, когда весь лес замер. И шуршал он словно шептал
ФАААААА.....
...СИИИИИ....
......ИИИИИИИ

-А что это дохлятиной так прёт?
Принюхался егерь. Вернувшись домой Василий повесил на плечо патронташ, подхватил ружьё и снова вышел во двор. Он направился к сараю, где стояли 2 его коня и часто ночевали все 3 собаки.
-Багро, Годомысл, Олдан!
Василий коротко свиснул.
-Ко мне!

Собак Василий так и не дождался. Ни их самих, ни даже отклика. Ни одного звука, кроме усилившегося то ли шепота, то ли шелеста. Туман все поднимался, и теперь уже достиг уровня колен - он медленно клубился и был густой, словно вата.
Дверь в сарай была приоткрыта. Василий осторожно, с взведенным ружьем наперевес заглянул за дверь - и обомлел: все звери, и кони, и его собаки, лежали растерзанные. Прямо как в сарае у старушки: с разодранными в клочья животами и с вывернутыми наружу потрохами.
По лесу прокатился крик-визг какой-то птицы, слишком пронзительный для тихой ночи. Шепот.. он исчез тут же. но со спины отчетливо раздалось тихое: "Васенька.."

Увидев, что творится в сарае, егерь уже было направил ружьё вверх и выстрелить, подняв в деревне тревогу, однако, услышав шёпот за спиной, он вздрогнул и резко развернулся, направляя ружьё в сторону звука.

Дуло ружья уставилось на небольшую скорченную фигуру то ли в замызганной серой сорочке, то ли в простом платье собственного пошива - фигуру старушки из деревни. Седые волосы выбились из-под тугого узла и частично закрывали лицо, но даже сквозь них были видны ее глаза. Точнее, пустые кроваво-красные глазницы и алые полоски крови на морщинистых щеках.
- Остааавь, милок, остааавь.. - начала повторять старушка, раскачиваясь на пятках взад-вперед. Она повторяла слова все быстрее и быстрее, а Василий по непонятной причине вдруг ощутил, что его желудок словно съеживается в тугой плотный комок. Старушка издала протяжный вой: - зверю-ууууууугуу!

-Свят, свят, пронеси - спаси богоматерь пресвятая.
В казаке, внезапно, возникло острое желание оказаться где ни будь в деревенском приходе и долго молиться перед образами. Прижав приклад локтем к боку он, не переставая держать старуху на мушке, быстро перекрестился. Хоть и левой рукой, но как говорил отец Никодим, главное истовство, а не то, как ты богу молишься.
-Изыди, нечистая сила! Господом богом заклинаю, изыди ведьма!
Василий рванул рубаху на груди и вытянул перед собой, насколько позволял засаленный кожаный шнурок, маленький нательный крестик.

Ведьма - или видение, или что там еще - медленно подняла костлявые старческие руки, потянулась к Василию. На какой-то миг Они оба замерли: Василий - выставив перед собой крестик, а бабка - держа его руки, сжимающие крест, в своих ладонях. Василий не мог отвести взгляд от пустых глазниц ведьмы, как бы не старался, но.. ничего не произошло. Земля под ним не разверзлась, разум не погрузился в безумия.
Старуха сделал пару неуверенных шагов и зашептала что-то, чего Василий слышать не мог - так сильно вдруг забилось сердце и застучала в ушах кровь. Но в присутствии этого ужасающего образа он почувствовал покой, а от ее ладоней - тепло.
Шепот старухи прервался, рот открылся, обнажив пожелтевшие зубы, губы ее задрожали. Василий хотел было сказать что-то - но не смог, а образ начал таять, рассеиваться как облако. Где-то послышался женский заливистый смех, сопровождаемый нечеловеческим, звериным рыком. Руки безвольно повисли, ружье упало на землю, а колени внезапно ослабели и подогнулись. Туман, застилавший землю, ринулся на него и поглотил целиком. Он окутал егеря, застлал глаза, и начал медленно забираться в ноздри, отравляя своим гнилостным запахом..

Василий рывком сел, судорожно вдохнув. Еще несколько мгновений он часто и глубоко дышал воздухом, сладковатым и свежим. В темноте он различал очертания своего дома, но нигде не было ни старух, ни тумана. а в окно никто не стучал, и не было слышно ни рычания, ни смеха за окном - только шелест листьев да птиц.

-Ох ты ж... и приснится же такое...
Пробормотал егерь и посмотрел на старые настенные часы с кукушкой.

Часы показывали полпятого. Каким-то образом Василий умудрился проспать звонок будильника и намеченную побудку.

-Заспался что-то.
Проворчал Василий.
-Теперь торопиться надо.
Одевшись, охотник направился на кухню, быстро перекусил приготовленными вчера бутербродами, умылся, помыл посуду, подхватил седло и рюкзак и вышел на улицу. Оставив рюкзак на крыльце, он пошёл в конюшню, оседлал Сирко и вывел его во двор.
-Багро, Олдан. Ко мне!

Два огромных серых волкодава с радостным лаем выбежали из за угла избы и набросились на хозяина, начав облизывать ему руки и лицо. Собаки - звери умные, а от того понимали, что раз хозяин так рано вышел, да ещё и с ружьём да вещами, значит предстоит охота. Из за угла того же дома вышел ещё один пёс и стоял чуть в стороне, виляя хвостом и просяще смотря на хозяина. Впрочем, он ещё со щенячьего возраста был приучен, что если его не зовут, значит и с собой не берут. Василий отмахнулся от Багро с Олданом, и подошёл к Годомыслу.
-А ты по хозяйству, с Алёшкой остаёшься.
Сказал Василий почесал пса за ухом. Годомысл радостно гавкнул и навалился на егеря передними лапами, едва не свалив его своим весом на землю. Хоть на охоту его и не брали, но имя Алёшка говорило ему, что скучать без хозяина ему не придётся, а уж побегать по лесу удастся в волю.
-Ладно.
Усмехнулся охотник.
-Иди вон пока Бурка охраняй.
И кивнул на приоткрытую дверь конюшни.
Когда Годомысл огромными прыжками унёсся в сторону сарая, надеясь поиграть с Бурком, Василий открыл ворота и вывел за ограду коня. Хорошенько заперев за собой массивные ворота частокола он запрыгнул в седло и поехал в сторону деревни.
Остановившись около дома брата, он слез с коня, открыл калитку, благо уж по среди деревни они не закрывались, и, подойдя к дверям, постучал. Через некоторое время дверь открылась и на пороге появилась дородная женщина в ночной рубашке.
-А, это ты... Какая это нелёгкая тебя в такую рань принесла?
-И тебе, Марфа, не болеть.
Пробурчал Василий. Хорошие отношения с женой брата ему так и не удалось наладить.
-Степана покличь. Дело к нему есть.
-Какое такое дело? Опять, небось подбить на что хочешь? И куда это ты, вообще, в такую рань намылился то?
-Надо, раз намылился. Говорят тебе, Стёпку позови!
-Ладно, чёрт с тобой. Сейчас.
Ещё через пару минут на пороге появился высокий крепкий человек в одной рубахе, чем-то напоминающий егеря, только несколько старше.
-О, Васька, ты что это так рано? Да не стой на пороге, заходи!
-Погодь, Стёп. Я не а долго. По делу. Тут около Жилетовки зверь бешеный объявился. Мож тигр, мож медведь какой. Ну так я его изловить еду. Могу недели на две задержаться. Так ты вот что. Может пошлёшь племяшу за домом проследить? Пусть поживёт у меня пока. А то ведь сам понимаешь, за Годомыслом да Бурком пригляд нужен. Да и за домом тоже.
-Ну ладно уж. Куда деваться то. А может и сам у тебя поживу чуток. Дел то пока никаких, а моя так и пилит. Вроде и не пью и работаю как надо... В общем Лёшке, как проснётся, передам. То-то рад будет. А ты уж осторожней там. Знаю я, в какие ты буреломы постоянно лезешь. Не приведи господь...
-Да сплюнь ты, ещё накличешь. Ладно. Поеду я. От нашего то села до Жилетовки тоже не близко, а я и так уж задержался.
Егерь пожал брату руку, попрощался и вернулся к Сирку да собакам, притворив за собой калитку. После этого он зарядил ружьё, повесил его на плечо и поехал к лесу.