[VtM] Россия ночью: Староград | ходы игроков | 2.3. Соблазны для туристов

"Упс!" - подумал Андрей, когда встретился взглядом с классическим денди. Он сразу решил назвать его денди, потому что при виде костюма и безукоризненного узла Балтус на галстуке сразу вспомнил строки незабвенного Александра Сергеевича: "... как денди лондонский одет...". Уж кто кто, а завзятый тусовщик Бурмистров мог отличить дешевые понты от признаков подлинного достатка. У этого все выглядело настоящим.
Второй в выборе одежды тоже был недалек от классики, но выглядел очень уж нестандартно. "Ходить в таком по улице значит гарантированно привлечь к себе внимание" - подумал Андрей, глядя как блондинистый товарищ склонился над азиатом, - "Зачем склонился? Уж точно не спросить как пройти в библиотеку. И не проверить исправность оборудования. Сдается мне, они тут трапезничают свежей кровью. Интимный полумрак, погружение жертв в виртуальную реальность. Еще и газку поддали, расслабляющего. Продуманно работают. Молодцы!"
Тореадор оценивал обстановку. Что-то подсказывало ему, что уровень подготовки указывает на местных вампиров. Чужаки не смогли бы обставить все так хорошо: договориться с музейщиками, организовать группу в ночное время, пустить этот непонятный газ. Может и модные виртуальные прибамбасы (очень недешевые!) в музее и придумали для того, чтобы состоятельные кровососы могли ужинать в комфортных условиях? "Если да, то я Вас решительно поздравляю, господин Бурмистров! Вы без спросу вломились на чужой vip-ужин, и уже привлекли к себе внимание. Какой конфуз! Ребята как раз заказали себе азиатскую кухню, выпивают без закуси, а тут Вы. Сидите и глазами хлопаете. Не дай Бог это сильно испортит им аппетит."
Денди сказал "Тихо!", и Андрей удивился как необычайно солидарен он с ним в этом мнении. "А ведь правда. Чего кричать? Ну крикну я, а дальше что? Надеяться, что каждый второй или хотябы третий азиат в этой туристической группе дерется как Брюс Ли? Что люди в едином порыве бросятся мочить вампиров? Да я даже объяснить им ничего не смогу, иностранцам этим. А денди с приятелем огорчу. Или рассмешу своей глупостью. Лучше прислушаться к совету и вести себя тихо. Не съедят же они меня в самом деле. Сразу точно не съедят. Вроде ребята цивилизованные. Даже цивильные. Такие сначала поговорят обстоятельно..." - на этой мысли захотелось нервно сглотнуть. Обстоятельный разговор с местными в планы Андрея тоже никак не входил.
Чтобы подтвердить или опровергнуть свою догадку, Тореадор попытался изучить ауру денди. А делать пока ничего не стал. Только дружелюбно улыбнулся, показав мирные намерения. Все дела на этот момент ограничились потоком мыслей.

Денди ответил на дружелюбие Андрея сдержанной полуулыбкой, изучающе окинув взглядом, а его аура предстала во всей красе. Тореадор получил возможность разглядеть узор во всем многообразии цветов и оттенков. Несколько секунд взаимного изучения, и денди сделал несколько шагов вперед. Расслабленно. Уверенно. Спокойно.

- Полагаю, теперь нам следует поговорить. Но не здесь. Снимайте шлем и следуйте за мной, - сказал он негромко, глядя Бурмистрову в глаза, - Не будем мешать другим наслаждаться экскурсией.

После этих слов второй незнакомец поднял голову и, наконец, заметил, что один из туристов выглянул в реальный мир. Тореадор отметил для себя, что его догадка оказалась верной: на губах блондина были видны капельки свежей крови... Показалась и Татьяна. Гид-экскурсовод выглядела виноватой, растерянной и уже хотела сказать, но коротким взглядом ей дали понять, что в её словах нет ни малейшей необходимости. Всё это казалось не столь значительным на фоне слов денди. Следует снять шлем и пойти за ним. Зачем? Поговорить. Не мешая иностранцам наслаждаться экскурсией. Почему-то Бурмистрову не хотелось с этим спорить или предлагать альтернативы. Он поднялся, оставив шлем на стуле, поправил прическу и пошел следом за денди. Прямиком к темной нише в стене... которой раньше здесь точно не было.

Денди шел впереди, не боясь поворачиваться к Андрею спиной. А сам Андрей своей спиной чувствовал чей-то пристальный взгляд. Пару раз он оглянулся назад, но никого не увидел... а ощущение взгляда так и осталось. Обладатель роскошной шевелюры немного задержался возле азиата. Должно быть, хотел завершить трапезу или зализать ранку.

- Идемте, молодой человек, - денди шел впереди, не оглядываясь, но словно заметил, что Андрей медлит и отвлекается.
Переступив порог темной ниши, Бурмистров оказался в коридоре. Старинная кладка говорила о том, что построили его не вчера и даже не в прошлом веке. Или же это умелая имитация старины. Освещением служили миниатюрные светильники, встроенные в стены... чей скупой свет едва справлялся с окружающим мраком. За спиной послышались шаги второго, и ведущий в экскурсионный зал просвет бесшумно закрылся.
- Все в порядке. Идемте, - спокойно повторил денди, - Здесь недалеко.

Вот так тихо, без шуму и пыли молодой любитель музеев шел на разговор. Непойми куда. Непойми к кому. Непойми с кем. Но что поделать? В своем немногословии денди оказался чертовски убедительным. Понятно, что Татьяна тоже в деле. Понятно, что Андрея тут не боятся. Тореадор был почти уверен, что и его принадлежность к миру не вполне мертвых товарищей местный денди уже определил. И взгляд, который чувствовался каждым позвонком спины, отнюдь не грел душу. "Да, Бурмистров. Ты вляпался! И Генриха Карловича на сей раз рядом нет. Нет даже соседского пса Зевса."

Коридор очень темный и похоже что старый. О том, что подземелье старое Андрей знал наверняка. Из экскурсии и своего видения. "Видать не все помещения отошли музею. Часть местные кровопийцы наверняка припрятали и оставили для своих нужд. И вот сейчас меня ведут в одно из таких мест. Или коридор ведет в соседние здания? Скоро узнаю." Андрею очень хотелось задержаться, дотронуться до старых стен и послушать что они скажут. Но времени впадать в транс не было. Остановку придется объяснить, а он итак наверняка вызывает много вопросов. Так зачем добавлять еще?

- А куда мы идем? - непринужденно поинтересовался Тореадор.

Вопрос был вполне логичным. И адекватным ситуации. "Может все не так уж и плохо? поговорю, узнаю много нового, заведу знакомства. У меня ведь есть легенда. Я же сам местный в доску! Дитя Шереметьева, и потомок наикрутейшей княгини. Как бишь её звали? Настасья Ефимовна? Зарецкая! Вот и поиграюсь в молодое, но глупое и неопытное княжеское дитятко."

- Уже пришли, - столь же непринужденно ответил денди.

Темный коридор вдруг уперся в массивную резную дверь. Наверняка из ценных пород дерева. Впередиидущий протянул руку и легко отворил её, без скрипов и прочих шумов. Шагнул вперед, жестом приглашая следовать за ним. А идущий позади не оставлял неонату шансов приглашение отклонить.

- Так быстро? - несколько удивленно спросил немолодой мужской голос откуда-то из комнаты, - Что-то не так с угощением?

Бурмистров переступил порог и теперь мог осмотреться. Помещение явно старое и не очень большое. Та же кирпичная кладка, те же арки и изгибы - все, как в большом зале музея, но только меньше и потолки ниже. Светильники, имитирующие старинные подсвечники, дают мягкий свет - достаточно яркий, чтобы осветить полностью комнату и собравшихся в ней. Материалов в отделке и мебели всего два: камень и темное дерево, если не считать черного металла светильников и канделябров. Обилие искусной резьбы компенсировало этот дуализм, делая помещение интересным. Самой мебели немного и вся она из дерева, с резьбой: пара низких шкафов, умопомрачительный резной стол и четыре кресла, узких с высоченными спинками. Все выглядит изыскано, напоминая о замках и готике, но орнаменты и резьба исключительно русской тематики.



Что же касается обитателей комнаты - в одном из кресел за столом вольготно расположился пожилой мужчина с задумчиво-печальным ликом. Его седые волосы средней длины аккуратно зачесаны назад, обнажая неглубокие залысины и морщинистый лоб. Лицо гладко выбрито, а взгляд показался Андрею тяжелым. Одет он в красивейший костюм цвета ночного неба - темно-темно-синего, почти черного - состоящий из удлиненного сюртука и брюк. Сорочка того же цвета, но чуть темнее, а галстук наоборот светлее. Завершала образ пара лакированных ботинок.

- О, нет, Арсений Павлович. С угощением всё прекрасно, благодарю, - вежливо ответил денди и подошел к столу, - А причина, по которой мы вернулись раньше, стоит прямо перед вами, - конечно же, речь шла о Брумистрове, - Скажите, он вам знаком?

Вдруг оказалось, что вопрос был задан не только седовласому господину, но и еще одному... существу, которого Бурмистров заметил только теперь прямо за своей спиной. Сгорбленный, плечистый, бледный и абсолютно лысый тип в своей черной мантии отдаленно напоминал дядюшку Фестера из семейки Аддамс, а удлиненные уши и приплюснутый нос делали его отдаленно похожим на нетопыря. Длинные пальцы с изогнутыми черными ногтями, больше напоминающими когти, легли на плечо неонату. И глаза - желтые монструозные глаза принадлежали не человеку. Безжалостному хищнику! Эти глаза внимательно изучали, пока необычной формы нос, кажется, принюхивался. Выходило, что вместе с денди и блондином, которые привели Андрея, в комнате находится четверо незнакомцев, т.е. ровно по числу кресел у стола.



Все смотрели на Андрея, пока денди усаживался напротив Арсения Павловича, чуть развернув свое кресло ко входу. Блондин очутился в комнате последним, затворил за собой дверь и неспешно направился к столу. Напряжения среди присутствующих не ощущалось совершенно, даже если оно и было.

- Нет, не знаком, - спокойно ответил седовласый господин.
Он мельком глянул на лысое страшилище, но и тот покачал головой. Денди отнесся к такому незнанию спокойно.
- В таком случае, господа, дело принимает неожиданный оборот и у меня в связи с этим появились вопросы. Прежде всего к Вам, молодой человек. Уж простите, что назвал Вас человеком, - сейчас он обращался к Андрею, - Кто Вы, и зачем находитесь в музее этой ночью?

Очевидно, что ответ неоната желал услышать не только денди, а каждый в этой комнате. Когтистая рука продолжала лежать на плече Бурмистрова.

"Так я и думал. Часть старого единого комплекса, но для нужд избранных. Сомневаюсь, что сотрудники музея ей пользуются. И обстановочка вполне в духе вампиров. Старых вампиров. Или любителей старины" подумал Андрей, когда осмотрелся.

Любителей старины было четверо. Трое человеческой внешности и один сильно смахивал на Носферату. "Неужто потомок Бабы Яги? Ох, не нравится мне взгляд его желтых гляделок. Ох, не нравится..... и то, как он держит меня за плечо". Двое ходили угощаться, а этот печальный старик, судя по всему, организатор угощения. Это наводило на мысли о гостях и принимающей стороне. Притащить в музей посреди ночи целую группу туристов дело хлопотное. Не для каждого гостя так стараются. Денди явно гость, а седовласый возможно является здесь хозяином. Арсений Павлович. С белобрысым и дядюшкой Фестером пока непонятно.
А в целом расклад не радовал. Получалось четыре против одного. Даже мысль о сопротивлении и провокациях казалась Андрею безумной. Денди знает, что я не человек. К счастью, они ведут себя любезно и пока разговаривают. "Значит надо говорить. И не ляпнуть чего лишнего" решил Бурмистров и начал.

- Для меня всё это тоже полнейшая неожиданность. Я рассчитывал посетить ночную экскурсию и подкрепиться, а не мешать собранию уважаемых сородичей. Мое имя Андрей.
В памяти всплыл эпизод в гостиной дома Шереметьева. Когда напротив сидел княжеский гуль и многозначительно советовал запомнить имя своей госпожи. "Вот сейчас и проверим, такая ли она уважаемая. Княгиня эта." Хотелось надеяться, что достаточно.
- Я потомок Настасьи Ефимовны. Из княжеского дома Зарецких.

"Ну вот. Сказал. Теперь осталось дождаться реакции." Все резервы своей наглости и самоуверенности Бурмистров задействовал на полную. Чтобы сохранить внешнее спокойствие и произнести последние слова с гордостью и достоинством.

Надо признать, такое представление произвело эффект. Равнодушных в комнате не осталось. Первой отреагировала рука “дядюшки Фестера” на плече – хватка сначала ослабла, а потом и вовсе отстранилась, деликатным движением разгладив ткань пиджака после себя, будто смахивая пылинки. Тореадор понял, что больше его не держат. Обладатель светлых волос почему-то вздохнул, но любезно улыбнулся Андрею. Лицо денди немного вытянулось, приняв глубоко задумчивый вид, а во взгляде седовласого проснулся вежливый интерес к персоне молодого незнакомца.

- Андрей…? - задумчиво повторил денди, словно бы припоминая, - Андрей, Андрей… а как по батюшке, простите? И какому из домов Вы сейчас служите? Мне казалось, я знаю всех князей Зарецких: и смертных, и тех, кого приняли в ночь.

"Фестер" после этих слов посмотрел на денди слегка удивленно, нахмурившись, но продолжил хранить гробовое молчание. Блондинистый тоже помалкивал.

- Очень странно. Настасья Ефимовна не говорила, что в городе есть её потомок, - вторым отозвался Арсений Павлович, тоже задумчиво, - И давно ли Вы в Старограде, позвольте узнать?

"Ура!"
Бурмистров очень надеялся, что его тихое ликование не выплеснулось наружу, когда бледная клешня урода убралась с его плеча. Имя княгини возымело действие. "Видать, она и впрямь важная шишка. Это мне только на руку." А вот вопросы, родившиеся в головах собравшихся, радовали значительно меньше. "Ничего. Прорвемся!". Пока Бурмистров сделал выводы, что денди большой знаток родословной княжеского рода Зарецких, что дядюшка Фестер их вероятно побаивается. Еще было интересно чему вздохнул белобрысый, но не все сразу. За всеми этими мыслями Андрей как-то упустил просьбу назвать еще и отчество, но постарался ответить на остальное.

- Ну как же... княжескому дому Зарецких, конечно, - ответил он и смущенно улыбнулся, - Извините, если говорю что-то не так. Молод я еще по вашим меркам. Очень молод. Не знаю многого, но стараюсь учиться. В меру своих сил. А если сомневаетесь или еще что, так можете у помощника княгини справиться обо мне. У Петра Васильевича. У Савицкого. Мы с ним виделись буквально на днях. Ну, в смысле, на ночах.

Андрей старался излучать уверенность в себе и одновременно смущение, что не может ответить на все правильно.
- А в Старограде я не очень давно. Неделю назад приехал. Или около того, - решив, что ответил на всё, Андрей рискнул и сам задать вопрос, пока что один единственный, - Скажите, будет очень нескромно, если я попрошу и вас всех мне представиться? Раз уж мы вот так неожиданно встретились.

- Разумеется..., - только и вымолвил денди, услышав сумбурное пояснение Андрея.

Очевидно, услышанное не удовлетворило его в полной мере. В гробовой тишине денди отстучал пальцами затейливый ритм по столешнице. Коротко переглянулся с Арсением Павловичем. Помолчав, они кивнули друг другу, и слово взял седовласый:

- Полагаю, именно так мы и поступим. Учитывая все обстоятельства, - объявил он и попросил "дядюшку Фестера", - Позвони. Справься о нашем госте.

Лысый молча кивнул и исчез за дверью, оставив Андрея под пристальными взглядами прочих. Седовласый продолжил разговор.
- Не вижу повода отказывать Вам в такой любезности. Меня, как Вы уже слышали, зовут Арсением Павловичем. Это, - он указал на блондинистого, - отец Викентий. А прямо перед Вами, - он имел в виду денди, чье кресло стояло напротив Бурмистрова, - Его Высочество Фёдор Дмитриевич Троекуров из великокняжеского рода Бравлина. Здесь он представляет Дворянское Собрание.

Исполняя просьбу, Арсений Павлович внимательно наблюдал за реакцией Андрея. На каждое произнесенное имя. Троекуров - величественно и спокойно - восседал в своем кресле, а отец Викентий выжидающе поглядывал на дверь, за которой скрылся "дядюшка Фестер". Его, увы, так никто и не представил.

То неловкое чувство, когда опасаешься, что сморозил глупость. А то и две. Андрей вообще не боялся показаться глупым. "На здоровье! Пусть считают меня сколько угодным глупым, чем заподозрят и разоблачат. Что так не понравилось денди? Чего я не так сказал?” Тореадор никак не нарушил гробовую тишину и вместе со всеми слушал мелодичный стук пальцами по столешнице. И испытал огромное облегчение, когда они решили проверить его личность по телефону. Заодно отметил для себя кто тут принимает решения, а кто молчаливо соглашается и сидит как мебель.

- Могу и визиточку Савицкого дать. У меня она как раз с собой, - внезапно осенило Бурмистрова.
О визитке княжеского гуля он вспомнил только сейчас. Очень вовремя. Достал её из кармана и был готов предъявить кому угодно. Без фанатизма, конечно. Хоть и маленький, но аргумент в пользу достоверности легенды. Страшила ушел звонить, а в комнате прозвучали имена и не только.

Арсений Павлович так и остался Арсением Павловичем. Ничего нового, кроме фактов, косвенно указывающих на высокий статус. Высокий в сравнении с остальными присутствующими здесь.
Далее белобрысый Викентий. “А чей, простите, отец?” чуть не брякнул Тореадор, но вовремя сдержался. Картинка сложилась быстро. “Духовный сан!? А что. Вполне согласуется с поведением и удлиненным прикидом”. Хотелось сразу уточнить о какой конфессии идет речь, но брякнуть такое казалось Бурмистрову самоубийственно глупым. Оставалось терзаться догадками. “А не Церковь ли Прощеного Вознесения? Та самая из моего видения. С Благим, черными ангелами, воинствующим Святым Варганом и клыкастым батюшкой-настоятелем?! Значит ли это, что у русских вампиров есть своя церковь, а этот Викентий её служитель?”.
И апофеоз. Денди, оказавшийся Его Высочеством Фёдором Дмитриевичем Троекуровым. Аж из великокняжеского рода Бравлина. Представляющий здесь некое Дворянское Собрание. “Круто! В учебниках истории я такую фамилию слышал. Троекуровы. А про Бравлинов слышу впервые. Надо будет погуглить.”

- Какая честь. Для меня.

Вслух Бурмистров произнес только это. И указал в сторону двери, за которой исчез “дядюшка Фестер”.

- А тот четвертый? Он кто?

Желтоглазый задержался всего на секунду. Бросил короткий взгляд на визитку в руках Бурмистрова и покачал головой.

- Спасибо, не нужно. У меня есть этот номер, - ответил он, прежде чем скрыться за дверью.

Остальные не обратили особого внимания на карточку. Его Высочество продолжал отстукивать пальцами по столу прежний ритм и смотреть на Бурмистрова, ничуть не стесняясь. Отец Викентий неспешно прогуливался по комнате, всё чаще оставаясь за спиной гостя, так что выражение его лица Андрей наблюдать не мог. Разговор продолжал один Арсений Павлович.

- Думаю, Вы и так уже догадались кто он. Ведьмак не скрывал своего истинного обличия. А имя свое он назовет сам, если сочтет нужным, - седовласый продолжал оставаться любезным, хотя его взгляд не давал Андрею чувствовать себя спокойно, - Итак, юный князь. Вы говорите, что в городе около недели. Могу я поинтересоваться, надолго ли и с какой целью?

"Ведьмак. В смысле потомок Бабы Яги? А с виду не отличается от наших Канализационных крыс. Только без запаха сточных нечистот. Встреть я такого красавца в каком-нибудь элизиуме, принял бы за Носферату" - подумал Андрей и встретился взглядом с седовласым - "Вот ведь докопался, старый хмырь. Небось важный, раз не боится доставать юного князя вопросами. Хорошо хоть князем называют. Мне это начинает нравиться."

Показывать характер и отказываться отвечать Бурмистров счел небезопасным. Юному князю не зачитали права, и забыли поведать о княжеских привилегиях. Врать напропалую тоже. Вдруг они умеют определять ложь? Ситуация итак щепетильная. Незачем накалять. Наоборот, сглаживать надо. Сглаживать и еще раз сглаживать. Если врать, то осторожно. Или вовсе недоговаривать.
- Пока не знаю, - честно признался Тореадор, - Настасье Ефимовне нужно, чтобы я немного помог ей. С аукционом. А потом посмотрим. Мне здесь нравится и хотелось бы задержаться. Город красивый. Старый. Очень интересный. Советская серость почти не затронула Староград. Я много где был, для своего возраста, но другого такого не знаю.

Наверняка кто-то из них не последний "человек" в Старограде, а потому Тореадор счел комплимент городу уместным.

Кажется, Бурмистров угадал, задев чувствительные струны. Впервые за весь разговор на лице Арсения Павловича мелькнула теплая улыбка.

- Благодарю, юный князь. Вы не первый, кто говорит такое о городе. Но мне приятно, когда подобные оценки исходят именно от молодых. Отстаивать исторический облик Старограда было непросто. Особенно в советское время, когда безвкусная дешевая серость разрасталась как плесень. Сколько прекрасного она поглотила, сколько безвозвратно уничтожила...

- Но здесь оказалась бессильной, - вмешался Троекуров, - Вы дали красным деятелям архитектуры достойнейший отпор, Арсений Павлович. Сумели отстоять даже исторические названия.

- Ах, если бы, Фёдор Дмитриевич. Если бы. На той войне хватало и поражений.
Седовласый тяжело вздохнул, уставившись потухшим взглядом в столешницу. Тема трогала его, и трогала глубоко. Будучи неплохим эмпатом, Андрей хорошо понимал это.
- Вы же видели чего они понастроили у железной дороги? А каких названий понавыдумывали?! И не только в восточных районах, - Арсений Павлович недовольно поморщился; наверно, мог бы и сплюнуть с досады, но воспитание не позволяло, - До сих пор в городе много мест, где я предпочитаю не появляться вовсе. Они давят...

- Полноте, Арсений Павлович. Ваши успехи известны далеко за пределами города и любой, Вы слышите, любой во Дворянском Собрании отдаст должное Вашим победам. Пусть что-то не получилось, что-то не удалось тогда, но, - теперь тон Его Высочества не терпел возражений, - в подавляющем большинстве городов русских и половину содеянного Вами сочли бы за великое достижение. А если в Старограде осталось что-то, нестерпимо гнетущее Ваш взор, со временем это можно поправить. Смутьянов больше нет. Высокородные, смею надеяться, восстановят дореволюционное влияние совсем скоро. И архитектурные замыслы выдающегося Зодчего, вне всяких сомнений, найдут у нас и понимание, и поддержку.

Похвала и щедрые обещания не сильно сменили настрой Арсения Павловича. Хоть и кивнул благодарно, седовласый продолжал задумчиво смотреть в стол. А Троекуров, посчитав тему закрытой, поднял новую. Которая, как показалось Андрею, задела его почти так же, как седовласого задели слова о городе.
- Вы не говорили мне, что Настасья Ефимовна примет участие в аукционе. Это точно? - первая часть фразы адресовалась Арсению Павловичу, а короткий вопрос в очень требовательном тоне Андрею, - Мне казалось, все оговорено и давно. Для чего Зарецким это понадобилось?

Бурмистров обратился в слух. Впитывал как губка, запоминал и сильно беспокоился, что не сможет запомнить всего. Каждая деталь могла быть важной. Каждая могла иметь значение. Ах, если бы только он обладал идеальной памятью или имел диктофон под рукой. Если подумать, диктофон был в мобильнике, но использовать его так нагло здесь Тореадор боялся.

Процесс сумбурных размышлений и активного запоминания был прерван Высочеством, чтоб его черти забрали! Теперь Троекурову приспичило прикопаться на тему аукциона, о котором Андрей знал, кажется, меньше, чем все остальные в этой комнате. Вот и что ему прикажете отвечать?

- Понятия не имею, - шпион счел разумным играть в несознанку и дальше, тем более он и правда не знал, - Лично с Настасьей Ефимовной я это не обсуждал. Знаю только со слов её поверенного. Савицкого. Он просил меня подготовить деньги для аукциона. Довольно приличную сумму. А остального я пока не знаю. Что хоть за аукцион такой? Что на нем продают?
Когда ни черта не знаешь, чего бы не спросить? Интересно же. Мяч снова на их стороне поля.

- Кое-что из недвижимости. Закрытый аукцион, только для своих, - без лишних подробностей ответил Арсений Павлович, не слишком удовлетворив любопытство неоната, и пояснил для Троекурова, - Мне тоже казалось, что все оговорено. Желание княгини участвовать в аукционе для меня такая же неожиданность, как и для Вас, Фёдор Дмитриевич. Но она в своем праве. И я не могу ей отказать.

- Разумеется… разумеется, - согласился Троекуров, нехотя и задумчиво.

Оба вампира умолкли. Каждый размышлял о своем. Далее отворилась дверь. Ведьмак, убирая трубку мобильного телефона в карман своей бесформенной робы, вернулся в комнату и молча занял место за столом. На вопросительные взгляды присутствующих коротко ответил:
- Все верно. Он из Зарецких. Чадо, - хмыкнув, снисходительно и расслабленно, лысый сказал Андрею, - Настасья Ефимовна хочет видеть тебя сегодня. За тобой уже выехали.

Бурмистров ощутил, как незримое напряжение (или это было недоверие?), царившее среди присутствующих здесь русских вампиров, разом ушло. Свой. Не чужой. Они получили подтверждение, которого ждали, и это заметно разрядило обстановку. Тут же слово взял отец Викентий. Деликатно кашлянув, он привлек внимание к своей персоне.

- Прекрасно, что мы во всем разобрались. И что узнали о намерении Настасьи Ефимовны поучаствовать в торгах. Но, аукцион аукционом, а мы собрались здесь, чтобы обсудить иное. Смею напомнить, коль уж разговор зашел о недвижимости, - напомнил он и пытливо уставился на старика, - не пора ли нам вернуться к разговору об этой обители, Арсений Павлович?
Отец Викентий говорил мягко и обходительно, но достаточно требовательно. Все внимание он сосредоточил на принимающей стороне – почтенном старике – и сел напротив него, рядом с Троекуровым.
- С письмом Преосвященного Владыки Вы уже ознакомились, Арсений Павлович, а Его Высочество предельно четко озвучил мнение Дворянского собрания Земель Русских на сей счет. Хотелось бы теперь услышать вас.

Говоря “вас”, Викентий смотрел главным образом на старика. Но не только. Кажется, он ожидал ответа и от лысого. И лысый молчать не стал.

- Решение, конечно, за Вами, Арсений Павлович. Я лишь хочу, чтобы никто из присутствующих здесь не забывал, - сказал он сухо, и понизил голос, - КТО изгнал Чернецов! Из Старограда вообще, и из этой обители в частности.

- Она мертва…, - тихо и как-то не слишком уверенно парировал белобрысый, - Стоит ли ссылаться на ту, что Окончательно Мертва? И отказывать тем, кто в своем праве. Церковь Прощеного Вознесения построила это место много веков назад. И теперь оно должно вернуться законным владельцам.

- Ой ли? - Ведьмак ухмыльнулся так широко, что стали видны клыки, и вновь повторил, - Решение за Вами, Арсений Павлович. Решайте. Помните и решайте.

Никогда в жизни Бурмистров не слушал так внимательно, как сейчас. Ощущение, что на его глазах происходит что-то очень важное, не давало покоя молодому вампиру. Он запоминал, старался не забыть. И одновременно вспоминал все, что уже успел пронюхать в музее. Особенно посетившее его недавно видение. “Обитель. Церковь. ОНА, изгнавшая Чернецов. Из Старограда и отсюда. Видал я ЕЁ. Не приведи Господь встретить такую красотку в темном переулке. И в любом другом месте тоже.” Неоната охватило приятное возбуждение – в кой то веки он понимал о чем здесь толкуют. Полученные сведения и разговоры этих русских совпадали, и это сильно радовало. Вместе с тем Андрею казалось, что своим молчанием он ставит себя в глупое положение и нужно хоть пять копеек, но вставить в эту беседу. “Решить бы еще что. Что-нибудь безобидное.”

- Я тоже слышал, что эта обитель в древности принадлежала церкви, - подумав, сказал Тореадор, - Её ведь Святой основал? Как же ж его звали. Вроде Варган?

Очевидно, седовласому вампиру предстояло принять и озвучить не самое простое решение. Знал ли Тореадор, что своей репликой - "безобидной" и тщательно обдуманной - отсрочит его ответ? Только лишь тем, что привлечет к себе всеобщее внимание в такой момент?! Первым молниеносно отреагировал Викентий, хотя до этого казался самым заинтересованным в скором ответе Арсения Павловича.

- Как? - спросил он, обернувшись к Андрею, - Вы хотите сказать, что... слышали... об этом? Но откуда? От кого Вы, скажите на милость, могли услышать такие... подробности?

Если остальные поначалу и отнеслись к реплике неоната достаточно спокойно - по крайней мере так ему показалось - после резкого вопроса отца Викентия и их взгляды уставились на незадачливого шпиона. Приоритеты сместились и столь желанный ответ, которого все ждали от седовласого вампира, ушел на второй план, уступая место реплике Бурмистрова. Троекуров склонил голову набок, на всякий случай уточняя:
- Это правда, что обитель сия была основана Святым Варганом?

Церковник утвердительно кивнул, не сводя глаз с Андрея. Князь продолжил:
- А Вы, Арсений Павлович, полагаю, не сильно распространялись об истории этого места?

- Совсем не распространялся, - прозвучал уверенный ответ, - Иногородние гости не бывали в этих стенах с прошлого века... а то и по боле. Вы ведь понимаете меня как хозяина. Причина, по которой сегодня я сделал исключение, вам хорошо известна.

Осознание того, что ляпнул лишнего, окончательно укоренилось в сознании камарильца. Теперь взгляды всех присутствующих вновь были обращены на него... взгляды пристальные, подозрительные. Его Высочество рассудительно заключил:
- Выходит, что Зарецкие, не успев обучить свое Чадо простейшему, успевают посвятить его в глубинные подробности дел церковных... известных, насколько я могу судить, очень немногим? - продолжил свою мысль Троекуров, - Странно всё это, господа, вы не находите?

Господа молчаливо согласились и отец Викентий вновь обратился к Андрею. Не так мягко, как бывало до этого:
- Вам задали вопрос, юный князь. Извольте отвечать, - требовательно вопросил он.

- Да! Сделайте милость. Не томите, - важно поддакнул Ведьмак.

"Сегодня я бью рекорды по глупости. Лучше бы считали непроходимым тупицей, чем такое" - с досадой подумал Андрей. Ему казалось он тщательно взвесил свои слова и не сказал ничего такого. Поначалу. А теперь, начиная задумываться, захотелось треснуть себя по лбу. И прикусить язык. А еще лучше вообще откусить. "Чтоже это я действительно. Увидел Прорицанием фрагмент далекого прошлого, которое теперь, может быть вообще никто знать не знает, ведать не ведает. И вот так запросто брякнул в разговоре с ними. Кто меня только за язык дергал!" - корил себя Тореадор. - "А теперь подиж попробуй объясни любезным господам душегубам происхождение этих моих знаний. Осёл! Какой же я осёл!"

Господа душегубы, как назло, не просто ждали - требовали ответа сию же минуту. А Бурмистров понятия не имел как бы выкрутиться из щекотливой ситуации. Как часто бывает в этих случаях, ощущая напряжение и давление противной стороны, сначала заговорил язык.

- Глядя на мир - нельзя не удивляться. Козьма Прутков, - ляпнул он. И сам удивился собственной фразе. Ведь это шутка, хоть и философская, а шутить господа душегубы не настроены. Тут мозг, все это время сочинявший мало-мальски убедительную отмазку, догнал торопливый язык.

- Я действительно еще многого не знаю, господа. А что знаю - не всё понимаю. Честно сказать, не помню откуда в моей голове взялось это знание. Скорее всего вычитал где-то, - объяснение показалось Андрею здравым: мало ли какие книжки лежат на полках в домах князей Зарецких, и про что там написано. Может и про Варгана этого треклятого, и про обитель, куда сегодня Андрея занесла нелегкая, - Люблю знаете ли полистать всякие разные книжки в гостях у старших Зарецких. Книжек у них много и старшие обычно не возражают, чтобы я их смотрел. Даже поощряют мою любознательность.

Мозг продолжал усиленно работать и, воодушевившись только что сочиненной отмазкой, извернулся еще раз.
- Да и такой ли уж это большой секрет, если простая смертная бабуля музейный работник сегодня рассказывала мне про этого Варгана? - внезапная догадка заставила неоната запнуться: бабушка могла и не быть простой смертной. Может она вообще гуль? Или вампир? - Она ведь простая смертная, или я обманулся?

- Нет, в этом Вы нисколько не обманулись, юный князь. Я знаю каждого, кто трудится в музее. Но, - Арсений Павлович назидательно поднял палец, - никто из них, я уверен, даже не вспомнил бы столь примечательного для нас и малоизвестного для них исторического персонажа, каковым является Варган. Разве что, Вы или кто-то другой рядом с Вами, упомянули его сами.

Как и подозревал Андрей, его шутку, пусть и философскую, господа-душегубы не оценили. Улыбок не было вовсе. И сумбурные объяснения присутствующие слушали с явным недоверием в глазах. Когда же Тореадор высказался... белобрысый церковник обозлился пуще прежнего. Викентий не стал спорить или обращаться к Бурмистрову, а заговорил о нем в третьем лице.

- В его словах я услышал ложь! - категорично заявил он. Это было прямым обвинением, - Неслыханно! Чадо переступает границы дозволенного.

Ведьмак прищурился и начал прохаживаться по комнате, а Троекуров наградил незадачливого гостя ледяным взглядом. Наверняка неонат знал меры предосторожности, но отвести взгляд попросту не успел. На него смотрели глаза кого-то гораздо старше, нежели можно предположить, исходя из оценки внешнего вида. Кого-то властного и очень требовательного. И этот кто-то произнес, заглушая собой всё прочее:
- Сейчас Вы правдиво ответите на мой вопрос. Четко и ясно: Вы действительно солгали нам или отец Викентий ошибся?

Момент истины наступил. Видит Бог... Бурмистров хотел бы скрыть свою ложь. Солгать еще раз, отвергнув обвинение церковника. Но язык предательски пролепетал слова признания, ибо не смел поступить иначе:
- Да, я солгал вам.

Тотчас шпион ощутил на своем плече когтистую длань Ведьмака - тот уже стоял за спиной. Белобрысый торжествующе тряхнул головой, всем своим видом требуя продолжения. Изменился в лице и Троекуров.
- В таком случае, Вы не оставляете нам выбора. Придется устроить допрос, с использованием..., - начал он.

Арсений Павлович, будучи единственным, чье лицо сохранило прежний задумчиво-невозмутимый вид, поднял ладонь, призывая к тишине. Князь тут же прервался, а вот взгляд от шпиона так и не отвёл. В наступившей тишине заговорил седовласый:
- Господа. Ваше возмущение мне понятно. И разобраться, безусловно, нужно. Но, как бы то ни было, он - Зарецкий. А потому я не могу позволить устраивать здесь допрос, - спокойно, но как-то очень весомо произнес он, - Полагаю, любой из Вас понимает: чем это может быть чревато.

Тореадор не мог видеть выражение лица Ведьмака, стоявшего за его спиной. Церковник старательно подавлял в себе раздражение, поглядывая на Троекурова. Не смел вмешаться или просто ждал, чтобы вопрос решился без его непосредственного вмешательства. Арсений Павлович и Фёдор Дмитриевич, по представлению Андрея, были здесь главными. Если решающее слово будет сказано, то наверняка одним из них.

- Если Вы беспокоитесь о реакции Настасьи Ефимовны, предсказать которую не так уж и сложно, я готов принять всю ответственность на себя, - важно заявил Троекуров.

- Если бы только это, Фёдор Дмитриевич. Гораздо больше меня волнует реакция тех, кто стоит за княгиней. И за ним, - Арсений Павлович указал на гостя, уличенного в обмане, - Княжеский дом Зарецких не оставит подобное без внимания и ответа. Неважно кто из нас возьмет на себя ответственность. Они спросят с каждого. Лично мне такой спрос не надобен. А вам?

Викентий нехотя потупил взгляд, хоть и протестовал всей душой - очевидно, ему хотелось поддержать обвинение, но вопрос явно выходил за пределы его "весовой категории". Реакцию лысого Андрей по-прежнему не мог наблюдать, зато видел, как Троекуров на ходу сбавляет обороты.

- Я тоже не одинок и мог бы..., - уверенно начал князь, но задумался, - ... но, пожалуй, Вы правы. Предсказать последствия в данном случае будет непросто. И оно того точно не стоит, - слова уже вызвали некоторое облегчение у шпиона... все бы хорошо, но Троекуров добавил, - Поступим иначе.

Иначе... это как? Бурмистров хотел бы знать, но после той фразы его память не сохранила совсем ничего... ибо сознание его померкло. Он очнулся какое-то время спустя совершенно в другом месте.

какое-то время спустя

Тореадор непроизвольно издал стон, обнаружив себя в крайне неудобной позе. Он сидел, прислонившись к холодной стене... сильно скрючившись, неудобно раскинув онемевшие конечности. Сознание медленно возвращалось... тело всё еще плохо слушалось, но сквозь закрытые веки Андрей ощутил нечто смутно знакомое, чего не испытывал очень давно. То чувство, когда страшно не выспался и хочется спать дальше, но солнце уже заглянуло в окно спальни, мешая спать... стоп! СОЛНЦЕ?!

Зверь в глубинах его сонного сознания встал на дыбы от испуга, заставив резко раскрыть глаза. Так и есть! Его глаза, отвывшие от подобного зрелища, увидели дневной свет! Бурмистров сидел на полу - кстати сказать, довольно пыльном - в какой-то комнате. Это не было квартирой или современным жилищем. Скорее походило на музей... или на старый давно покинутый дом. Высоченные потолки... винтажная обстановка... старинная мебель в серых пыльных чехлах. На стенах - деревянные белые панели с линиями потемневшего золота, местами прикрытые потертыми гобеленами... на полу старинная черно-белая плитка... огромные - от пола и почти до самого потолка - оконные проемы, через которые щедро льется дневной свет. Не сильно яркий - должно быть предрассветный... или предзакатный, но СВЕТ! Столько дневного света Андрей не видел очень давно... губительный свет не доставал вампира каким-то чудом - Тореадор находился в тени между двумя окнами... единственном месте, куда свет пока что не доставал.



Слева и справа от него были двери. Широкая щель свидетельствовала о том, что правая дверь только лишь прикрыта. Дверь слева была распахнута настежь, демонстрируя анфиладу точно таких же комнат. Андрей непроизвольно попытался их сосчитать, но оставил сие безнадежное занятие на числе "17" - анфилада показалась ему бесконечно уходящей вдаль, что само по себе было невероятным.

Вокруг царит гробовая тишина. Лишь изредка её нарушают звуки снаружи - то едва различимый свист ветра, то чириканье птиц. Спасительная тень оказалась мизерным островком... не потому ли неонат обнаружил себя именно в такой скрюченной позе? Ведь любая другая заставит вампира покинуть спасительную тень... и соприкоснуться с одной из полос дневного света.

- Да, я солгал вам.
Когда язык предательски заявил такое, внутри Андрея все сжалось в ожидании теперь уже неизбежного. И только тень Настасьи Ефимовны, которую Тореадор никогда даже в глаза не видел, авторитетно нависала над сложившейся ситуацией. И пока что защищала лопухнувшегося горе-шпиона от суровых господ-душегубов. "Надолго ли?" - задавался вопросом Андрей. Самым опасным здесь выглядел Троекуров: рвался "в бой" и не сильно боялся последствий. Или делал вид, что не боялся. Церковник? Белобрысый засранец по мнению Андрея был бы рад учинить над ним разбирательства, как говориться, по всей строгости и в лучших традициях Инквизиции. Но силёнок ему для этого явно не хватало. Ручонки не доросли, а потому он молча булькал собственной желчью и уповал. Нет, не на Всевышнего, как это должно быть в случае служителя Бога, а на представителя светской власти. На Троекурова. Арсений Павлович. Этот казался голосом разума и взвешенной мудрости. А Ведьмак совсем уж темная лошадка.

Пока Бурмистров молча обдумывал сложившееся положение, подбирал слова и готовился сказать что-то, ситуация неожиданно "разрешилась" - его попросту вырубили.

когда очухался

Это смутно знакомое чувство. Какое же оно приятное! В замутненном сознании зазвучали голоса, бережно хранимые памятью вампира: когда он, молодой и счастливый, просыпался у себя дома. Чертовы жалюзи! Он возвращался домой поздно и всегда забывал закрывать их, так что утром солнечный свет пробивался в комнату яркими полосками и касался лица, щекотал нос. Заставлял ворчливо укрываться одеялом, возвращаться в уютную темень. И только голос матери будил парня окончательно.
- Андрюшик, ну хватит валятся. Опоздаешь! Вставай, - кричала она через стенку.
Андрюшик нечленораздельно ворчал, зарываясь головой глубже в подушку, но мама уже вошла в комнату.
- Вставай-вставай. Всё уже на столе. Стынет! - через одеяло он чувствовал ласковое прикосновение и улыбался, - Я приготовила оладушки. Как ты любишь.

Ради тех оладушек с джемом Бурмистров младший поднимался с постели более охотно. Вот оно какое - счастье... было и безвозвратно ушло. Даже короткое воспоминание о нем заставило вампира улыбнуться, но приятное быстро сменилось ужасом. Солнце? СОЛНЦЕ?! Глаза резко открылись и сразу зажмурились, отказываясь верить в реальность происходящего. Да, черт возьми! Это действительно было солнце! Тореадор судорожно сжался в комок, чтобы и краешком мизинца не попасть под губительный свет. Ожидание было самым ужасным. Вот сейчас он почувствует жжение и начнет заживо гореть...

Прошло несколько томительных мгновений - секунд или минут - сейчас Бурмистров не понимал отрезки времени. Но нет. Никакого чувства жжения. И Тореадор отважился открыть глаза. Так и есть - скудная тень пока вмещала его тело. Надолго ли? Андрей огляделся.

- Абзац......, - пробормотал он.

Место прямо скажем необычное. И особенно интриговала бесконечная анфилада. Именно она давала неонату основу для сомнений. "Может я все-таки сплю? Слишком уж все это странно. И необычно". Бурмистров ущипнул себя. Несколько раз открывал и закрывал глаза, но комната оставался прежней. Ничего не поменялось.

- Или не сплю.......

Руки и ноги на месте. Голова, кажется, тоже. А остальное? Первым делом Андрей попытался изучить содержимое своих карманов. Не пропало ли чего? Все ли на месте? Попутно напряг обостренные чувства на максимум. Прислушался, принюхался и вообще

- Не спишь..., - внезапно ответил чей-то голос.

Голос звучал задумчиво, весьма рассудительно, но при этом абсолютно отстраненно... и как-то необычно. Тореадор так и не понял чей он и откуда, ибо вокруг не было ни души. Обостренные до предела чувства несколько обогатили картину, но не добавили ничего существенного. Разве что запах... помимо пыли - не убирались здесь очень давно - неонат унюхал смутные отголоски чего-то цветочного с примесью ириса и красного кедра. Неужели парфюм?

Проверка собственных карманов показала отсутствие мобильного телефона. И дорогие наручные часы Андрея тоже куда-то подевались...

Голова инстинктивно дернулась в сторону голоса. "А чего в нем такого странного? Почему мне так показалось?". Себе на удивление Тореадор совершенно не испытывал страх в этот момент. Только жгучее любопытство. Окружающая действительность интриговала всё больше. Она походила на сон.

- Точно не сплю? - сходу переспросил он.

"Если здесь кто-то есть, то лучше завязать с ним (или с ней?) непринужденный разговор. И держаться поуверенней. Насколько это вообще возможно и уместно." Голос отвлек от запаха, но не вытеснил из мыслительных процессов полностью. "Золотой сын" знал много дорогих ароматов, т.к. сам имел богатую коллекцию парфюмов. И теперь пытался сравнить этот запах с теми, которые помнил и знал. Понять хотя бы мужской это аромат или женский.
Не смог он полностью отвлечь и от обнаруженных пропаж. Часы жалко, но утрата телефона хуже в сто раз. Потеря телефона означала, что прямо сейчас он не сможет посмотреть дату и время. И опция "Звонок другу", которая очень бы пригодилась как раз сейчас, тоже недоступна.

Обладатель голоса и не думал прятаться, хотя - Бурмистров готов был поклясться в этом - еще пару мгновений назад его здесь точно не было. Маленький - ростом не более полуметра - с непропорционально крупной головой и тонким тельцем, большими обвислыми ушами и острым носом. Бледная с оттенками розового и серого кожа казалась очень тонкой, а всё тело - хрупким. От него не исходило видимой агрессии или угрозы. Облаченный в рубище из серой мешковины, он сидел на полу, сложив свои тощие ноги крест накрест и беззастенчиво ковырялся в современном телефоне... подозрительно похожим на пропавшую трубку Бурмистрова.



Странное существо отвлеклось от своего занятия лишь на мгновение, подняв на вампира свой строгий и невероятно серьезный взгляд... эти блеклые глаза выглядели очень старыми...

- Точнее некуда! - утвердительно заявило оно, и вновь уткнулось в телефон.

Что же касается попытки вампира распознать аромат: он казался смутно знакомым... кажется, женским. Ирис и красный кедр... где он мог встречать это сочетание раньше? Ведь встречал... точно встречал! И не случайно на улице, а на вечеринке, среди людей своего круга. Парфюм явно не из дешевых. Увы, вспомнить точно Бурмистров не смог.

Жаль не удалось распознать запах. Но так ли оно важно сейчас, когда перед глазами ТАКОЙ экземпляр! Любопытство Андрея разгоралось всё больше. А утверждение странного уродца..... если бы на его месте оказался розовый слон или говорящий кролик из сказки про Алису, вампир воспринял бы всё примерно так же. Ситуация одновременно интриговала и пугала.

- Допустим, - Тореадор хитро прищурился.

"А чего бы не допустить? Сижу тут, любуюсь на дневной свет в окнах и бесконечные анфилады. А какой-то непонятный хрен с большими ушами ковыряется в моем телефоне, совершенно меня не стесняясь. Такое ведь случается с каждым, правда? Ничего необычного! Совершенно типичная ситуация." От таких мыслей неонату стало смешно и он с интересом уставился на ушастого. "Наглость - второе счастье."

- Нашел что-нибудь интересное? - ехидно поинтересовался Бурмистров.

Своим вопросом он хотел дать понять, что узнал свой телефон. И посмотреть на реакцию уродца.

Строгий и невероятно серьезный взгляд отвлекся от телефона и вновь уставился на вампира. Пристально и как-то устало. Намёк Андрея ушастый, кажется, понял, но смущения на сей счет не испытывал никакого.

- Возможно, - голос существа был скрипучим и серым, как он сам, - Но разбираться буду уже не я.

С видом полнейшего безразличия существо отбросило дорогущий мобильник в сторону, как бросают в урну пустую бутылку или ненужный рекламный буклет. Тореадор ожидал, что сейчас телефон шмякнется об пол или даже разобьется, но вместо этого трубка просто растворилась в воздухе. Исчезла прямо в полете! Казалось чудо случилось без участия ушастого - тот даже не оглянулся, а направился в сторону Андрея. Неспешной шаркающей походкой, чуть сгорбившись, он сделал несколько шагов. Остановился. Обхватил себя за плечи тонкими ручонками крест накрест. И продолжил смотреть. Молча и задумчиво, как художник на мольберт. Пауза длилась недолго, но показалась Бурмистрову вечностью.

- И как только угораздило тебя, Андрюша, а? Молод ведь исчо... жить бы да жить... а туда же - взял, да и брякнул. Такое! И кому брякнул?! - проскрипел он, горестно покачивая ушами и головой.