Возвращение. Шаг второй | ходы игроков | Книжный Град

Держа шкатулку на ладони, мужчина продолжал смотреть на неё, не совсем понимая, что с ней делать...

Голосок в шкатулке надрывался и что-то по-комариному пищал. Казалось, можно разобрать отдельные слова. Что-то про ухо. Ага. "поднеси к уху".

Тень поднёс шкатулку ближе к лицу, прислушался.

Это был знакомый голос. Голос Хурина.
- Поднеси эту штуку к уху и скажи что-нибудь.

Наёмник поднёс шкатулку к уху... Но вот что сказать? С этим возникли определённые проблемы... И Тень не придумал ничего лучше, чем просто сказать.
- Слушаю...

Это был определенно Хурин.
- Вот и славно, - сказал он, - ты знаешь, где резиденция Гильдии, где местная Таможня?

Тень огляделся по сторонам и отрицательно покачал головой.
- Нет.

Хурин вздохнул. Потом терпеливо объяснил, как добраться до расположеной за городом Таможни. Предупредил, что стража будет пытаться арестовать каждого, кто ходит с неопечатаным оружием, поэтому Тени лучше не попадаться на глаза стражникам. Спросил, все ли понятно. Попросил добраться как можно быстрее, но без шума и жертв.

Слова из коробочки проходили мимо ушей. Во всяком случае им не уделялось должного внимания, поскольку своим чутьём Тень не ощущал никакой магии. И это было странно.

- Хуууррриииин... Протяжно зарычав, Тень скрипнул зубами.
- Я доберусь до Вас... быстро...
Сунув коробку в карман, мужчина огляделся, слабо представляя куда ему идти. По всему выходило, что за город. Но он итак туда шел. Выбрав более тёмные закоулки, он отправился в путь.


На душе скребли кошки и завывала обида. Эта проклятая "таможня" не давала ему ни минуты отдыха. Преследовала его как назойливая муха, постоянно тыкая и указывая что ему делать, совершенно не давая времени отдохнуть.

Тень устал. Он очень хотел отдохнуть подальше от людских глаз, напиться и забыться, привести себя в порядок, но даже в самой дерьмовой, захудалой и всеми богами забытой таверне его нашел Виго. Он ушел под землю, лишь бы только не сорваться с выбранного пути, но и там нашлись любители поговорить и залезть в душу. Едва сдерживаясь, чтобы не убить, он покинул подземелья, но стоило выйти, как вновь человечье племя дало о себе знать. На этот раз Тень не стал себя сдерживать, давая волю накопившейся злости. Но и этого судьбе злодейке показалось мало. Бесовская коробка и голос нанимателя, окончательно взбесили наёмника. А ведь он просто хотел побыть один, отдохнуть и обдумать всё, а уже утром разыскать Хурина...
Сейчас же, он уже ничего не хотел, кроме крови... Злость и ненависть застилали глаза и разум, заставляли двигаться вперёд и плевать, кто встанет у него на пути. Он доберётся до них. До них всех и вырежет поганые сердца из тел с гнилыми душами...

*Айрин, Айрин... Прости меня моя богиня, но черного ворона не отмыть до бела.*

Ненависть застилала ему глаза и Ваолр спешил, не задумывась особенно о том, как он будет делать то, что хотел сделать, когда доберется до Хурина и остальных...

Потом, когда он задумывался об этом, он не мог сказать точно, что это было. Может быть, обморок. Хотя какие обмороки, здоровью его может позавидовать буйвол. Может, он ударился головой? Но он никогда не мог бы удариться, он привык двигаться почти автоматически, тело его умело находить путь, пока голова была занята другим. Может быть, старуха наслала на него что-то.. чертова старуха из вонючей канализации...

Вот он шел по темному переулку и...

Переулка не стало. Вокруг раскинулось поле. Широченное поле, на котором умирали люди. Армии бились без пощады и жалости, отряды сталкивались грудь в грудь. Клинки в клинки. Глаза в глаза. Куда ни кинь взор, солдаты схватывались с солдатами, тесня противника или отступая. В небе реяли тучи стрел, боевые машины кидали огромные камни и всадники преследовали бегущих, разя без жалости.

Он стоял на холме, на склоне, обращенном к полю боя и знал, что время его не пришло еще, и тот, кто движет кровотчащие фигуры по этой гигантской шахматной доске, расчерченной кровью и кишками, разлинованной остроперыми стрелами и разорванной на части клиньями конных отрядов, пока не нашлось места для него и его солдат. Он был воином, это явно, но он не знал пока, как его зовут и что он должен делать тут. Он даже не задумывался о том, должно ли быть у него имя. И он не знал, он ли это, видит ли он сон другого человека или что-то, относящееся к его прошлому или к его будущему.

Это не была битва под Иллионом. Это была другая эпоха, другие люди и другое оружие, но это было так же реально, как и то, что он пережил. И так же грандиозно. Пока же он видел перед собой лишь человека, утыканого стрелами так, что лежат тот мог лишь на ежовом ложе из одинаковых, точно вышедших из-под руки одного мастера черноперых длинных зазубренных стрел. Кровь уже почти перестала течь, но человек был жив и смотрел на обступивших его с улыбкой, совершенно странной и невозможной на устах умирающего.

- Подложите мне что-нибудь под голову, - попросил он...

Тихие серые улицы, прохладный утренний ветер, сумрачный город, полный чужих снов и несбыточных надежд. Одинокая фигура стремительно перемещающаяся от одной грани сумрака к другой, скользящая, неуловима, желающая остаться незамеченной.

Тень продолжал двигаться, всё дальше и дальше уходя от богатых кварталов и лавок зажиточных торговцев. Каждый новый шаг приближал его к городской черте, за которой его ждали неопределённость и сомнения.
Он шел не выбирая лёгкий путей, ориентировался только по внутреннему компасу и звериному чутью, что досталось ему вместе с ведьмачьим проклятием. Он мог идти долго, дольше, чем иной конь может преодолеть за суточный переход. По сути, за последние дни он уже сбился со счёту, сколько лиг преодолел пешком. Ноги гудели, но разгневанный разум не позволял им останавливаться, гнал постоянно вперёд... И вот впереди открылось поле... Тень сбавил шаг, а потом и вовсе остановился, с недобрым прищуром изучая окружающий его пейзаж, в котором по сути не было ничего необычного. Картины войны пишут всегда в одних и тех же тонах, однажды увидев которые, ты не сможешь спутать их с чем-то другим. Ведь война, война никогда не меняется...
Но остановиться наёмника заставило не зрелище войны и боя, а то, насколько неуместным и абсурдным было происходящее. Тень абсолютно точно помнил, где он находился и что черту города он не пересекал, поскольку преодолеть городскую стену, это не тоже самое, что пересечь невидимые границы соседнего государства, где зачастую нет даже пограничных столбов. Да и в черте городских стен, Тень сомневался, что могут оказаться такие обширные поля, на которых могут разыгрываться подобные сражения.

Он стоял, стоял молча с безразличием взирая на человека и творящий вокруг ад. На краткий миг возникло чувство удовлетворённости, что он наконец оказался там, где ему самое место. Но, радость была не долгой.

*Морок.* С тоской подумал наёмник.
*Всё это просто морок. Бестелесная и бессмысленная картинка вызванная в подсознании с целью сбить идущего с пути...*
Человек заговорил, чем в очередной, последний раз, привлёк внимание наёмника. Цепкий взгляд скользнул по оперению стрел, оценил их расположение и глубину проникновения и пришел к выводу, что человек уже не жилец и даже пуховая подушка под голову мало чем способна ему помочь. Да и само зрелище умирающего, не вызывало никаких чувств. Слишком много их уже было.

Тень решил идти дальше, не задерживаясь на разглядывании морока.

Может это был и морок, а, может, и нет. Картина не отпускала Валора так быстро, как ему хотелось. И чем больше он пытался убедить себя в том, что нет никакой связи между ним и картиной, разворачивающейся перед его взором, тем больше он ощущал, что связь все же есть. Он задумался о причине этой связи и вдруг понял, что Айрин каким-то образом завязана на это, что картина битвы и события вокруг нее имеют четкое отношение к нему и к девушке, но это могло быть как событие из его прошлого, так и из будущего. Или из его грез. Поле битвы становилось все реальнее. Реальнее некуда. И человек, лежавший на подушке из стрел не собирался умирать. Он говорил, говорил, отдавал приказы и руководил войсками, словно так и должно было быть.

Тень сделал шаг, потом ещё один. Отдалившись от лежащего на земле человека на метр-полтора, он замер и холодным взглядом осмотрел сражающихся. Доспехи, стяги, гербы и геральдика, расшитые попоны... он всматривался в рисунок битвы, выискивая мельчайшие дыры в лоскутном одеяле войны. Наёмник сдерживал себя и свой порыв до той поры, пока рисунок не сложился в целую картину, позволяющую найти наиболее удобное для атаки направление, чтобы двигаясь от одной бреши к другой, распороть цветастое одеяло на крохотные клочки, а затем сжечь в огне безумной ярости и злобы.

Буквально на секунду он обернулся, чтобы понять какие цвета на нём и людях вокруг. Вновь взгляд упал на раненного и Тень вытащил клинки. Руки, черными крыльями взметнулись вверх, а острые жала кинжалов уставились в грудь двух ближайших.
- Ты и ты, на щиты его и в арьергард, остальные за мной... Бой ждёт нашей песни...

Со звонким и протяжным лязгом соприкоснулись две режущие кромки клинков. Сталь завибрировала и запела холодную песню войны.
- Валар моргулис!.. Рявкнул капитан наёмников, обращаясь к воинам. Развернулся и устремился к первой бреши, стоящей на пути поющей стали.

Он кричал "Валар Моргулис", но с губ его срывались совершенно иные слова и ему казалось, что эти слова были правильные. Это было совершенно дикое ощущение, будто он кричит на незнакомом ему языке, на котором не может понять ни слова, однако он знает, что говорит то, что должно быть сказано.

Дальше все слилось в одну кровавую ленту. До заката он убивал людей. Его отряд трижды отбрасывали назад, трижды зубами и когтями он выцарапывал позиции обратно. Враг был силен и умен. И враг думал так же, как и он. Тень знал, почему. Их учил один и тот же человек.

К вечеру, когда солнце село, на поле битвы остались тысячи трупов людей и животных. Войска разошлись, поскольку сражаться в темноте было не принято. Ночь отдавалась для того, чтобы собрать раненых и оплакать павших. Хоронить всех было невозможно, хоронили лишь тех, кто заслужил эту честь на поле боя. Тень знал, что скоро к темному небу поднимутся дымные столпы погребальных костров, что настало время зализывать раны. Он знал, что от его отряда осталась не больше двух третей воинов и из тех половина ранены. Он не получил ни царапины и это тоже его не удивляло. Каким-то образом он знал, что простые воины не в силах причинить ему вред, а те, кто могут сделать это, опасаются вступать с ним в единоборство.

Он подумал об Айрин, не в силах уловить связь между ней и тем, что происходило в его сне, зная однако, что связь есть. И в этот момент ощутил, что сидит на темной улице где-то в проулке, довольно далеко от того места, где убил двух ни в чем не повинных фонарщиков, и он больше не грезит наяву. Если он упал и потерял сознание, то вряд ли ударился сильно, поскольку ему не было больно. Единственное, что раздражало его сейчас кроме вызова Хурина, это совершенно омерзительный запах, исходивший от него. Он чувстовал почти физическую потребность в чистоте.

И вновь, в мерные чаши, упали несколько зёрен. Покачнулись весы в сторону, отдаляясь от здравого смысла и душевного равновесия. Проросли семена сомнения, корнями укрепились на каменных склонах холодного разума. Зацвели, заискрили лепестками, готовясь дать богатый урожай плодов безумия.

Мужчина дёрнулся, словно завершая удар в неоконченной войне, и подняв голову, посмотрел куда-то наверх. Несколько минут он сидел молча, поджав под себя ногу и молчал. Молчал, пытаясь хоть как-то осознать происходящее и втиснуть в привычные рамки бытия, весь тот абсурд, что творился внутри и вокруг. Не вышло. Он рассмеялся. Громкий, каркающий смех разорвал утреннюю тишину. А когда он стих, тёмная фигура поднялась на ноги, пошатнулась и сделала несколько неуверенных шагов вдоль проулка.

Собственные желания, оказались неуместными, поскольку золота не было даже на самую захудалую таверну, а искать в черте города водоёмы и уж тем более устраивать в них "постирушки" - верх глупости. Да и какие могут быть желания о чистоте, если единственной возможностью смыть с себя грязь, это содрать её вместе с собственной кожей. Ещё и живот стал переваривать сам себя, заменяя чувство омерзения, чувством голода.

Находясь в угнетённом и подавленном состоянии, балансируя на грани безумия, наёмник постарался прогнать мысли о девушке. Не было в них ничего, что могло бы ему помочь в текущей ситуации. А марать светлый образ, смешивая его с грязными мыслями, не хотелось. Слишком ценным и чистым был образ Айрин, ревностно оберегаемый и нежно хранимый в потайном уголке где-то под сердцем.

Проведя ладонью по штанам, Тень кое-как вытер вспотевшие ладони и двинулся дальше в поисках возможностей покинуть город и добраться до ненавистного нанимателя и его приспешников.

Он шел по утренним улицам, и ему никто не мешал, да и никто не встречался на его пути. Солдаты дремали у ворот, они собирали подать с входящих в город, а с выходящих им не было никакого проку, поэтому Валор и прошел через ворота беспрепятственно. Нашел тропинку, ведущую к зданию Гильдии и начал спускаться вниз.

Айрин не шла у него из головы. Как он ни пытался поставить границу между ней и своим нынешним "я", ничего не выходило. Напротив, чем сильнее он старался сделать что-то в этом направлении, тем крепче оказывался образ Айрин в его сознании. И это сильно мешало ему. Ему даже показалось в какой-то момент, что ей физически неприятна его нынешняя нечистота. Но с этой мыслью он справился.

Как раз, когда встал перед входом в здание Гильдии.

Окинув взглядом постройку, наёмник потянул из кобуры ручной арбалет, взвёл и положил в ложе один из болтов. Не торопясь принялся обходить здание, вглядываясь в окна и осматривая местность вокруг дома.

Он не успел обойти дом. Потому что дверь открылась и на пороге стоял Хурин.
- О, - сказал тот, - ты быстро успел. Спасибо. У нас беда. Нужна помощь.

Резко обернувшись, наёмник навёл оружие на вышедшего мужчину и хищно, по волчьи, посмотрел на него поверх натянутой тетивы, держа на мушке горло.

Медленно, по короткой дуге, Тень стал приближаться.
- Хууурррииин.... Прорычал наёмник, а палец, лежащий на спусковой скобе шевельнулся. Арбалет тихо застонал, переполненный силой натянутой тетивы на плечиках.
- Беда? Оу. Ты даже не представляешь, какая...

Если бы взгляд мог резать, то от представителя таможни отвалилось бы несколько крупных кусков мяса, обнажая белёсые кости.
- Я пришел... быстро...
Резким движением, наёмник развернул кисть вокруг оси, перевернув оружие вверх рукоятью. Болт выпал из ложбинки и был подхвачен свободной рукой. Почти синхронно, руки опустились, спуская натянутую тетиву, пряча оружие и болт, в потайных карманах и складках одежды.

- В твои руки попало очень острое оружие, постарайся не порезаться, когда попытаешься его использовать. Ему безразлично чью плоть резать и его не волнуют чужие беды. Человек исполнит свою часть контракта, но не более.

Тень был готов разодрать собеседника голыми руками, он едва сдерживался, чтобы не вцепиться в горло и не вдавить ему кадык в гортань.
- Так чего же ты хочешь, Хууурррииин? Процедил наёмник, сквозь стиснутые зубы.

- Вот и славно, - сказал Хурин, словно ничего не произошло. Это говорило либо о его чудовищном самообладании. Либо о не менее чудовищной тупости. Что лежало в основе, предпочтем оставить на выбор Валору. - Ульрих пропал. Я знаю, что тебе не горячо и не холодно от этого, но мне - да. Надо, чтобы ты помог найти его для начала. Если у тебя все в порядке и тебе самому не нужна помощь.

Молча выслушав Хурина, наёмник коротко кивнул.
- Это второе поручение из трёх. Нужны ли вам доказательства его гибели? Голова, уши, кисть, что-то ещё?

Тень хищно улыбнулся, предвкушая сладостный миг расплаты.
- Мне ничего не нужно... В особенности от вас. Ваша помощь слишком дорого обходится...

Развернувшись, наёмник собрался уходить.
- День не моё время, так что на закате я начну охоту, мессир...

- Нет, - сказал Хурин. - Ты не золотая рыбка, я таже не месир, и не старик у моря. Твой контракт не ограничивается тремя желаниями, а работать ты будешь тогда, когда это будет нужно.

Он кашлянул.

- Ты знаешь, что заставить тебя работать силой довольно трудно и я тоже это знаю. Но мы оба так же четко знаем, что ты не сможешь выполнить контракт, если будешь так относиться к работе. Ты хочешь умереть от старости на службе Гильдии? Или ты действительно думаешь, что Вигго отпустит тебя за красивые глаза или потому, что решит, будто с тебя проку нет? Если он поступит так с тобой, он может поставить крест на всем своем бизнесе. Я не собираюсь тебя стращать, наемник. Я только взываю к твоему здравому смыслу и к твоей совести. Я знаю, что оба эти существа еще живы.

Наёмник остановился и скептически поджал губы.
- Мой контракт ограничивается исключительно моим желанием сотрудничать с ВАМИ в счёт уплаты долговых обязательств. Но вот желания с каждой нашей встречей не прибавляется.

Резко обернувшись, наёмник продолжил:
- Если знать на перёд, на кого мне предстоит работать, я предпочёл бы сгнить в катакомбах разрушенного города, чем принимать ВАШУ помощь.

Несколько быстрых шагов сократили расстояние между собеседниками, и наёмник ткнул пальцем в грудь Хурина.
- Никто не сможет удержать ветер в кулаке и никто не будет приказывать вольному клинку, что и когда делать. Только честь наёмника удерживает меня от того, чтобы не вспороть тебе брюхо. Не обольщайся, что так будет продолжаться вечно, я сам решу когда сделал достаточно для ВАС и долг будет исполнен. Я сам распоряжаюсь своей жизнью и мне наплевать если ты и Вигго думаете иначе.

Убрав руку, Тень отступил на шаг.
- Мой здравый смысл и совесть, ничуть не лучше ВАШИХ, мессир. Их попросту нет. Так что ненужно строить святошу, это лишнее... Оставьте сказки для верующих...

Тень прервал свою речь, чего зря сотрясать воздух, придёт время и сталь будет красноречивее тысячи слов.

- Ба, - сказал Хурин, - ты бы почитал свой контракт прежде, чем сотрясать воздух. Слова дешевы. Виски стоит денег. Хочешь прирезать меня? Пробуй. Хотя ты сам подозреваешь и не без оснований, что это тебе не по зубам. Твой контракт ограничивается оплатой за проезд. Проезд недешев. Сбежать тебе не дадут, и это не угроза. Я не хотел бы тебе угрожать. Я просто знаю, что это такое. И знаю, что где-то в глубине души ты человек слова. И что понятия о чести у тебя тоже хватает.

Он вздохнул.
- У тебя на глазах какая-то сволочь убила девушку. Разве только мне хотелось найти подонка и воздать ему по заслугам?

- Дёшевы. Согласился наёмник, подтверждая слова слабым кивком головы.
- Если бы я хотел вашей смерти, мессир, мы бы с вами не разговаривали... В прочем и с Вигго тоже. Контракт имел вполне чёткие условия, и нарушение этих условий с Вашей стороны, отменяет его действие. Нарушение же с моей... Моя жизнь является гарантией исполнения контракта. И если Вы сомневаетесь в моей компетентности, можете поискать иного исполнителя, а можете проверить самостоятельно, достаточно ли крепкие у меня зубы...

Кровавые зрачки поймали взгляд Хурина и Тень откинув полы плаща, вытащил клинки.
- Хотите меня заставить? Что же, попробуйте...

Руки наёмника дёрнулись и кинжальная пара со звоном упала к ногам таможенника.
- На моих глазах убивали не одну сотню девушек и женщин, почему Вы считаете, что одной больше, одной меньше, должно что-то изменить в моей жизни?

Вытащив арбалет, Тень бросил его поверх клинков.
- Слово и честь для каждого свои. Я дал слово, что исполню контракт и моя честь, честь наёмника, будет чиста. Всё остальное, это уже Ваши проблемы, не мои.

Наёмник с вызовом посмотрел в глаза Хурина.
- Я не собираюсь убегать, и у меня нет страха перед смертью и болью. Вам не запугать меня и не сломать. Боль и лишения давно стали частью меня... Разве не видно?

Тень сделал реверанс, пальцами указал на глаза, а потом проведя руками вдоль тела, указал на свой внешний вид. Если бы не одежда, то Хурин смог бы увидеть и тело, расшитое шрамами, словно дорогой ковёр. Столько боли и страданий, сколько пережил наёмник, редко выпадало на одну человеческую жизнь.
Хищная улыбка скользнула по грязному лицу и реверанс завершился позёрским поклоном.

- Я не хотел тебя обидеть, - примирительным тоном сказал Хурин, - мы воспитывались в разных местах и, хотя говорим одними и теми же словами, но часто подразумеваем совершенно разные вещи. Если я тебя все же обидел, я прошу прощения.

Хурин поклонился.
- Сэр Ульрих наш пассажир. Если с ним что-нибудь случится, для репутации нашего работодателя это будет очень большой удар. Поэтому я так спешно вызвал тебя. Я не представляю, где его искать. Ты можешь отправиться на поиски, или тебе нужно время на то, чтобы подготовиться и привести себя в порядок? И не надо называть меня на "вы".

Хурин добавил:
- Если этот грешный Айронсайд повинен в исчезновении Ульриха, я все же хотел бы, чтобы ты обошелся без кровопролития. По крайней мере до тех пор, пока я не поставлю в известность об этом кое-кого.

Тень выслушал нанимателя, и вернул ему его же слова.
- Слова дёшевы... Напомнил он.
- А не подкреплённые делом, они пустое сотрясание воздуха. Если это все Ваши пожелания, мессир, с вашего дозволения я отправлюсь на поиски...

Вновь учтивый, покорный поклон и раболепие на грани фарса. Похоже, наёмник не придал значения словам нанимателя и по прежнему обращался к нему на "Вы" и "Мессир". Хотя возможно, подобное поведение преследовало некие цели, остававшиеся за рамками понимания окружающих.

Отступив на шаг, Тень выпрмился, развернулся и направился обратно в город.

"Странные, надменные, себялюбивые и непредусмотрительные люди в этой таможне. Зачем было требовать встречи, если всё можно было передать через шкатулку? Хотя, чему удивляться, ведь благородные всегда гоняют свой плебс по поводу и без. Они мнят себя знатью, кичаться своими связями, положением и богатсвом, но редко когда видят последствия принимаемых решений дальше, чем на пару шагов. Слепо полагаються на наследованные по праву рождения титулы и богатство, полагая, что они смогут защитить их и избавить от всех проблем, что могут возникнуть на их жизненном пути. Какая глупость. Кровь у всех одинакова. У портовой шлюхи благородства и честности больше, чем у многих вершителей судеб. Шлюхи хотя бы честно признаються в том, кто они и чем занимаються. Да, не совсем почётное ремесло, иногда даже лживое, но то во благо... Громкие стоны, пусть и не честные, даруют наслаждение, слабосильным и немощным, мужам..."

Неприязненно поморщившись, наёмник ещё пару минут поразмышлял на тему благородных сословий и плебеев, а потом переключился на более практичную и приземлённую тему, касающуюся его задания...

Предстояло "сесть на хвост" пропавшего Ульриха, пройдя теми же маршрутами, которыми шел и он. А потом ещё предстояло что-то решить с Айронсайдом. Стоп! А как исчезновение Ульриха связано с Айронсайдом? Почему-то закралось ощущение, что Ульрих застрял в одном из местных борделей, а значит рано или поздно сам выползет, как протрезвеет. Или не выползет? Хурин определённо что-то знал, но не посчитал важным сообщить. Что-же, не в первой работать в слепую, буквально на ощупь выискивая путеводные нити. Нужно было выбрать подходящую легенду, которая поможет не привлекая лишнего внимания и не вызывая ненужных вопросов, задавать вопросы и обосновывать, почему плебей ищет благородного сэра.

Самым оптимальным вариантом, который пришел на ум наёмника, было прикинуться его слугой, отставшим от своего благородного господина и теперь живо интеерсующимся, где его найти, что бы не получить нагоняй за долгое отсутствие.
Наёмник углубился в продумывание легенды и когда городские ворота были прямо перед ним, уже мог вполне чётко и обоснованно ответить почти на любой вопрос.

Окинув взглядом стражников, Тень направился к ним с целью узнать, куда отправился его благородный господин.

Стражникам имя сэра Ульриха не говорило ни о чем, да и не слишком они были расположены помогать Валору. Один из них прямо сказал наемнику:
- Парень, от тебя воняет так, что навозная куча рядом с тобой - образец благовоний. Поэтому вали отсюда. И мой тебе совет: сожги свою одежду потому, что отстирать ее невозможно. Если ты и вправду слуга рыцаря, он тебя просто повесит за то, что ты мараешь его имя.

А второй добавил, что это вряд ли, поскольку ни один благородный рыцарь не согласится приблизиться к такой вони даже под страхом отлучения от церкви.