Безысходность. Путь в никуда. | ходы игроков | Туман. Эрик

Стоило Эрику шагнуть в туманную стену, как у него сложилось впечатление, будто он попал в абсолютно другой мир, а его новообретенные спутники находятся не в нескольких шагах за спиной, а где-то далеко-далеко - в сотнях, тысячах миль от него. Мгновение назад они были, и вот их не стало.
Храбрый сатир остался совершенно один посреди белоснежной мглы, застилающей взор. Он едва различал почву под ногами, стволы покореженных деревьев изредка появлялись в виде мутных расплывчатых образов, но лишь затем, чтобы исчезнуть. Эрик понятия не имел где именно он находится и как не сбиться с тропы, когда вокруг лишь густая пелена. Более того, Фарьер не знал, как он собирается отыскать мага.

Эрик остановился и глубоко вздохнул. Так получилось, что он не боялся туман, он преследовал цель, но вот его поле зрение уменьшилось до критической отметки. Но беда была в том, что он вообще ничего не видел - его глаза закрыты были пеленой. Он практически был ослеплен серой пеленой и из-за этого он не решился идти дальше, - Порой мне кажется, что у меня не серые клеточки в голове, а полный мир маразма.

Ситуация была скверной. Мало того, что Эрику так и не удалось сориентироваться в этой белоснежной мгле. Да к тому-же, он полностью растерялся. Куда идти – неясно. Где искать пропавшего мага – тоже не ясно.
Ясно было одно – развернуться и попытаться выбежать из туманного царства, сродни самоубийству. Фарьер помнил, что видел множество пней в округе, и прекрасно осознавал, что стоит ему случайно споткнуться об подобный «огрызок» дерева, как велики шансы при падении удариться головой о другой, точно такой-же, пенек. А это может закончится фатально.
Но это было не самое страшное. Некое шестое чувство подсказывало Эрику, что в этом тумане что-то есть. Фиолетовая шерсть на затылке вздыбилась, создавая неприятное ощущение. Ощущение того, что за сатиром наблюдают.

Эрик был растерян. Он не знал, что делать сейчас. Он не видел своих ног, не говоря уже о пару метрах вперед. Мужчина все также стоял на своем месте и пытался рассмотреть хоть что нибудь в этой пелене. Внезапно, для Фарьера, он почувствовал своим нутром, что в тумане находится какая-то тварь, а значит он может попасть в еще худшую ситуацию. Сатир лишь сжал покрепче свое оружие и стал чаще моргать глазами.

Эрик подавил в себе жгучее желание броситься наутек не разбирая дороги. Однако, как бы он не старался, разглядеть хоть что-нибудь в этой густой пелене, похоже было невозможно. Однако ощущение «невидимого наблюдателя» не пропало. Наоборот, оно все усиливалось, словно этот "некто" приближался. Фарьер вертел головой, оглядывался назад пытаясь уловить, почувствовать его приближение. Бесполезно. Легкое дуновение, подобно весеннему ветерку, коснулось спины сатира. Окружающее Эрика пространство внезапно потемнело, как будто гигантская тень нависла над ним. Фарьер затаил дыхание. Сейчас он слышал лишь гулкие удары своего сердца, что бешено билось в груди. Эрик понимал - чтобы не создало эту странную тень в тумане, оно было прямо за его спиной.

Эрик стоял и думал, что же сделать теперь ему. Он осматривался и все было тщетно. Это было так ужасно, что в начале он подумал - его сердце бьется из-за этого факта, но позже он понял За ним кто-то смотрит и причем этот кто-то был сзади. Недолго думая, Фарьер прыгнул вперед, делая кувырок не выпуская оружия из рук, благо тренированное тело к этому не подводит никогда.
Сделав кувырок, Эрик быстро развернулся и увидел...

…коридор. Эрик вздрогнул от неожиданности. Он стоял посреди длинного холодного коридора, выложенного из шершавого темного камня, освещаемого несколькими факелами вдоль левой стены. По правой стороне, в аккурат между факелов, находились тяжелые деревянные двери с ручками-кольцами. Этих дверей было штук десять, не меньше. Еще одна дверь находилась в конце коридора, она была темной. Похоже сделана из железа. Сатир обернулся, но позади была лишь стена, глухая и безмолвная. Фарьер тяжело задышал, это место было похоже на темницу в недрах какого-нибудь замка.

Перед тем, как что либо увидеть, Эрик махнул пару раз оружием перекрестием и уже только потом Фарьер понял, что перед ним не живое существо, а обычный коридор, похожий на зал темницы одного из замков.
Сатир был потрясен, что туман имел при себе такой козырь, от того он открыл рот и затем просвистел, - Сколько я бы не наблюдал и сколько бы я не читал, никогда раньше такого не видел.
Сатир аккуратно, шаг за шагом, проходил коридор, наблюдая за всем, пока не встал у железной двери, наблюдая за ней больше, чем за деревянными, - Ть, столько железа потрачено, когда символы или руны смогли бы сделать из деревянной двери - неприступный оплот.
Эрик осудил дверь, но дотронуться до нее не решился. Что уж там, он и не решился оружие убрать. Коридор был узким, а доставать оружие в таких местах крайне неудобно. Особенность коридоров тюрем, чтобы проще подавить бунт.
Осмотревшись еще раз, Эрик пожал плечами. Что поделать? Он решил, что за дверью все может закончится, от того Эрик убрал кинжал и левой рукой оттолкнул дверь от себя, надеясь на правильность створок двери.

Дверь отворилась. Скрип старых металлических петель эхом отразился от стен, постепенно стихая в недрах неизвестного замка. У Эрика екнуло сердце. Такой шум мог привлечь нежелательное внимание. Сатир осторожно выглянул в приоткрытую дверь. Она вела в поперечный коридор, куда шире и выше того, в котором Фарьер находился сейчас. На шершавых стенах висели гигантские картины, освещаемые дневным светом. Да, так и есть, немалых размеров окно, не менее четырех метров в ширину и семи в высоту, пропускало сквозь себя самый что ни на есть настоящий солнечный свет - теплый и осязаемый, куда роднее чем «пепел» чужеродного мира. Эрику вдруг так захотелось выйти на него, подставить тело под лучи привычного солнца, так словно он тысячу лет его не видел.
Сатиру стало понятно, что он не в темнице. До его слуха донеслось звонкое пение, звучавшее откуда то из глубин широкого коридора. Мерное, но мелодичное звучание, десятков голосов словно это было храмовое песнопение, а может… монастырское.
Точно! Эрика внезапно осенило. Он в монастыре, а эти деревянные дверцы позади похоже ведут в кельи братьев. Осторожно выйдя в гигантский коридор, Фарьер подтвердил свою догадку, еще несколько одинаковых железных дверей на равном удалении друг от друга шли вдоль обоих стен, разделенные завораживающими картинами. Эрик насчитал около двадцати дверей. Если каждая из этих дверей ведет в небольшой коридорчик с десятью кельями – как тот, в котором очутился сатир, то только в эта часть монастыря рассчитана на две сотни монахов. Немалое сооружение, подумал Фарьер. Теперь внимание Эрика поглотили сами картины. На них, сотни воинов, облаченных в белые рыцарские одеяния, расшитые золотыми крестами вели грандиозные сражения с силами тьмы – демонами, расплывчатыми тенями, мертвецами и прочими отвратительными созданиями. Одна картина изображала крепость, на стенах которой, под кроваво-красными небесами, храбрые войны держали оборону от наступающих демонических легионов. На другой, воины Света и Тьмы сошлись друг с другом на бескрайнем поле, освещаемом ярким лунным светом. Другая картина красочно описывала подробности битвы подле широкой реки, в чьих красных от крови водах плавали сотни, изуродованных тел…
Коридор вдали заканчивался светлым пятном, на фоне которого отчетливо проглядывались две колонны. Оттуда и раздавалось монашеское песнопение. Эрик, чувствуя, как лучи летнего солнца ласкают его тело, задумался. Для иллюзии здесь все слишком уж реально.

Эрик вошел в новое помещение, которое сильно отличалось от тумана и предыдущего коридора. "Уж слишком все быстро меняется", невольно подумал сатир и он пошел дальше. На стенах висели картины, которые показывали различные иллюстрации, но все имели одну и ту же мысль - "Извечная борьба Света и Тьмы, Зла и Добра". Эрик стал их рассматривать картины, краем уха слушая голос послушников данного монастыря. Да, Эрик сразу понял, что он в монастыре. Не надо быть гением индукции и дедукции, чтобы это понять: Песнопения, почти религиозные картины, архитектура строения - все это навеяло сатиру на то, что он в монастыре.
Эрик внимательно смотрел на картины, он рассматривал каждый элемент на иллюстрациях. Рыцарей, доспехи, реку с трупами, абстрактное изображение нечисти и слуг Дьявола.
Сатир делал все, чтобы убедиться, что он уже не в аду. Он аккуратно трогал картины на наличие красок на данных картинах, нюхал их, чтобы определить чем написаны картины - были видимо написаны маслом. Все складывалось так, что Эрик бы поверил в настоящее. Он хотел бы поверить, что это не иллюзия, если бы не факты:
1. Эрик знал, что трупы не изображаются набожными людьми
2. Эрик понимал, что быстрая смена декораций от тумана, до галереи это не то, что невозможно, но и нереально, а следовательно иллюзия.
Сатир не убрал оружие, он лишь осмотрелся и решил пройти в зал, где сейчас пел хор. Рапиру он сжал покрепче в правой руке, а сам мужчина лишь угрюмо нахмурился и аккуратно пошел на звук.
Шаги Сатира были чуть быстрее, чем медленнее, но настолько аккуратны, что был лишь слышны тихие удары каблуков и шарканье штанин на ногах об друг друга. Резким движением, сатир достал дирк и обхватив его обратным хватом, выставил перед собой. Рапира же ушла чуть вниз и назад, чтобы не мешать второй руке, но колющий удар, сатир нанес быстро и даже больно.
Скорее всего, Сатир не поверил в уловку тумана, он был на стороже.

Все чувства Эрика, будь то зрительные, осязательные или обонятельные, голосовали за реальность происходящего. Запахи старого холста, ощущение солнца на спине, шершавая поверхность стен, и гладкая, слегка слоистая краска на картинах. Эхо разносит песнопения по длинным аркообразным коридорам. Слишком реалистично для иллюзии, слишком натурально. А что до изображенных мертвых тел, Фарьеру пришла в голову мысль, что в этом мире "набожные люди" вполне себе могут быть выкованы из другого железа.
Коридор подходил к концу, видимо как и песнопения. Эрик тихим шагом спрятался в тени ближайшей к выходу колонны. Его взору предстала обширная зала, метров двадцать в ширину, и никак не меньше пятидесяти в длину. Потолок в помещении был куполообразным, и на нем так-же изображались картины различных сражений. Прообразы Света и Тьмы. Освещение было естественным - десятки витражей, находившихся вдоль стен залы, отлично освещали ее.
Фарьер внимательно осмотрел собравшихся здесь людей. Вдали, у противоположного края, стоял высокий сухощавый старик, облысевший, но с длинной, почти до пояса, бородой. Одетый в белую рясу священнослужителя, с вышитым на ней черным крестом (точь в точь как на картинах), он воздел руки к небесам и истово произносил молитву перед людьми, будто сошедшими с местных изображений. Не менее сотни рыцарей в кольчужных рубахах, светлых неполных латных доспехах, с изображением того-же креста на ярко-белых сюрко, стояли припав на одно колено и склоняли головы перед молящимся.

- ... и придет время, когда Свет Небесный покинет наш мир! - восклицал монах, а воины, полушепотом, вторили ему. - И содрогнется Твердь Земная, и угаснет Природа! А всякая живность станет врагом рода людского! Сгинут во мраке отчаяния последние добродетели, братья вгрызутся в глотки друг-друга! Убьет отец сына! И уродятся мертворожденные во чреве материнском! Навеки изменится облик земли нашей! И Царства падут, сокрушенные Незримым Врагом с Тысячью Лиц! И не узнать его, ибо не имеет он облика единого! Земля зачерствеет, под пятой Его, и впитает она воды морские и кровь... Так было, Так будет!

- Так было, Так будет! - в такт произнесли рыцари поднимаясь с колен. Монах замолчал. В зале повисла гробовая тишина. Старец оглядел белое воинство.
- Мы знали всегда, - вновь заговорил он, но голос его изменился. Стал более тихим и глубоким. - Что Час Рока неотвратим. Мы знаем, что нельзя остановить Незримого, в его жажде пожрать наш мир и наши души. Мы знаем, что спасения нет. Так зачем, я Вас спрашиваю, братья! Зачем мы сражаемся?!
- Дабы отсрочить Последний Час! - выкрикнул один из рыцарей, обнажая меч и подымая его над головой.
- ДАБЫ ОТСРОЧИТЬ ПОСЛЕДНИЙ ЧАС! - единым хором возликовали воины, вознося оружия над собой. И Зала наполнилась ярким сиянием серебристых клинков, отражающих солнечный свет.

- Да что вы несете?
Тихо прошептал самому себе Эрик Фарьер и тихо прикрыл лицо двумя свободными пальцами руки, где держал кинжал,
Он был расстроен тем, что это скорее всего не церковь, а обычная секта, где промывают мозги ради того, чтобы управлять людьми в своих личных целях. Звучит параноидально, но такие случае и в его мире встречались. Например, "Свидетели Шмиговы" - были вообще фанатиками какого-то Шмига, пили травы, красные зелья из мухоморов и так далее.
От этого сатир вообще не стал вылезать до лучшего момента, он лишь вжался в тени, прижимаясь к колонне, и все также наблюдал за ними. Их молитвы и их действия Эрика настораживали и уже постепенно у сатира выступал пот и учащалось дыхание, но он старался не выделяться.
Он осматривал их лица, их движения, оружие, но больше он стал смотреть на старика, так как он здесь главная фигура. У Эрика возник план, дождаться момента, когда старик останется один или с минимум охраны и тогда, сатир выйдет на свет, чтобы поговорить, показав свою миролюбивость.
Но время шло, и Эрик смотрел за ними дальше.

Долго ждать не пришлось. Минут через пять проповедь закончилась и облаченное в белое воины постепенно покинули зал. Некоторые, прежде чем уйти, по очереди подходили к монаху и что-то с ним обсуждали. Наконец, в обширной молельной зале остался лишь седобородый старец, да пара рыцарей что стояли близ единственного ведущего наружу выхода. На счастье сатира, никто из воинов не отправился в кельи, иначе Фарьера точно бы обнаружили раньше времени. Монах, тем временем, развернулся к постаменту, осенил себя непонятным молельным символом и опустил голову. С позиции Эрика было непонятно, толи старик молился, толи углубился в чтение.

Убедившись, что все воины вышли из кельи, Эрик сперва хотел проскользнуть в другой коридор, но представил себе тот случай, что коридор может привести в похожее, по строению, помещение, а это может привести в тупик.
Сатир не хотел вступать в разговор, так как был не уверен в реальности, но иного выхода у мужчины не было.
И, спокойным шагом, сатир вышел из тени и тихо заговорил,
- Прошу прощения, что я вас отвлекаю, святой отец, но я оказался здесь совершенно случайно. Мы можем с вами поговорить? Желательно с глазу на глаз, - Сатир тихо засунул рапиру обратно в ножны и посмотрел на старика с пристальным взглядом, как будто он пытался выловить в его действиях какие-то ошибки, искажения и прочие прелести иллюзий. В начале сатир хотел выскочить с криками, -"всех порежу где выход?", но затем он передумал о таком и решил дождаться ответа от старика.

Незнакомый голос, раздавшийся из-за спины, заставил монаха вздрогнуть. Он оторвался от созерцания старого фолианта и обернулся. Глаза старца расширились от недоумения и легкого ужаса, когда его взор упал на жуткое существо, с фиолетовой шерстью.
- Ты! – воскликнул старик, обращаясь к сатиру. – Как ты проник в сию обитель, демон! Тебе не осквернить это святое место своим нечистым присутствием! Стража!
Рыцари в белых одеяниях, караулившие выход, обнажили мечи. Они ворвались в молельню и на мгновение замерли. Видимо они не могли поверить, что в их монастырь могло прорваться порождение тьмы.
- Отправляйся в Бездну, тварь! – монах извлек длинный клинок с узким лезвием, из складок монашеского одеяния. Отточенным движением, он перехватил меч в боевую позицию и бросился на сатира. Легкость и мастерство, с которыми он это сделал, дали понять Эрику, что прежде чем стать монахом, старец сам был отличным воякой.
Тем временем, рыцари сбросили оцепенение и бросились в атаку.

- Эй-эй-эй!
Сатиру ничего не оставалось сделать, как выхватить оружие и... драться. Бежать было некуда и скорее всего, зря он решил поговорить со стариком в монастыре. Действительно, он не учел того факта, что не везде сатиры являются добрыми существами, которые не несут за собой злых помыслов. Таким был и Эрик.

Не ясно где именно ошибся Эрик.
Быть может его подвело легкомыслие, ведь в его родном мире сатиры были вполне привычными существами и жили бок о бок с людьми, а потому предугадать столь необычную реакцию старца ему не удалось.
Быть может, все дело в его излишнем любопытстве. Не стоило, наверное, пытаться заговорить с фанатично настроенным монахом.
А может… может не стоило вообще рваться в этот проклятый туман, наивно полагая спасти заблудшего мага.
Да и стоит ли вообще искать причину ошибки? Ведь последствий уже не изменить.

Старец атаковал стремительно. Такой прыти, Фарьер явно не ожидал. Сатир отскочил назад, выигрывая драгоценные секунды, для того чтобы обнажить свой клинок. Меч старца, обрушился на рапиру, скользнул вперед. Фарьер ушел вбок. Недостаточно быстро.

Он почувствовал укол, чуть ниже груди. Холодный и жгучий одновременно. Эрик застыл на месте. Медленно, не веря в происходящее, опустил голову. Острое лезвие монашеского меча вошло в его тело почти по рукоять. Верная рапира выпала из ослабевших рук. Что-то соленое и горячее подступило к горлу. Сатир закашлял, выплевывая сгустки алой жидкости на белую рясу монаха.
Тот презрительно поморщился, резко вынул клинок из тела Фарьера, сделал шаг назад. Эрик вздрогнул от боли, ноги подкосились. Сатир упал на колени, инстинктивно зажимая ладонями рану, чувствуя, как горячая кровь стекает по ним. Перед глазами все плыло. Он видел, как рыцари подбежали к монаху, что-то крикнули ему. Старик ответил спокойно. Слов, сатир, не мог разобрать - шум в ушах заглушал все.

Черная пелена затуманила взор. Фарьер почувствовал падение, удар о холодный, мраморный пол молельной залы.

Он вспомнил человеческих родителей, что приняли его в семью, не смотря на то, кем он был.
Он вспомнил игру, последнюю игру в его жизни - и последний выигрыш.
В мыслях возник образ Гарта – массивного каменного гиганта, что при первой встрече так дико его напугал, но потом стал его верным другом, в этом мире, пусть и ненадолго.
Сатир помнил, как голем защитил его от ворон, как помог вырыть могилу безымянному монаху.
Скупая слеза покатилась по щеке Фарьера. Нет, смерти он не боялся. Ему стало грустно. Грустно от того, что он больше никогда не увидит своего настоящего, и похоже, единственного друга во всех мирах Мироздания.
Образ голема медленно удалялся. Исчезал в окутывающей сознание сатира пустоте.
«Дружище Гарт, прости меня. Что-то я сплоховал… Но ведь ты меня не подведешь, а дружище? Ты ведь спасешь жрецов и того молчаливого парня? Спасешь, я верю… я знаю…»

Эрик умер с печальной улыбкой на лице. Он верил – Гарт не подведет…