The End | ходы игроков | Ep.II - Such a lonely day.

Что и требовалось доказать. Ушастый оказался еще и глазастым, а уж его раздутое эго вообще было трудно не заметить, оно возвышалось над кустами и деревьями, неоновой вывеской с противным звуком сигналило «я тут, я тут, вот оно я, нна тебе по самолюбию ».
Эйра привыкла существовать в мире образованных, благовоспитанных, знакомых с законами этикета и этики мужчин и, видимо, разнежилась, ибо обращение величавого лосиного наездника резануло по ее ушам, как серпом.
Она уже начала уставать от этого то ли сна, то ли галлюцинации. Комы, в которую она ушла, не принятая ни в аду, ни в раю, ни на земле. И, что ни говори, общение с грубияном в ее планы не входило. Да и пистолет приятно грел ладонь. В общем, звезды сложились не в пользу ушастого.

- Послушайте, уважаемый,- поднимаясь и отряхиваясь, с ходу заявила Эйра, и для земного мужчины, в принципе, всё было сказано уже в смешении интонации и взгляда. Для благородного, что возвышался над ними по-прежнему, наверняка, требовалось многое пояснить, - мы заночевали на прощальном вечере у какой-то графини….Маргарет…Элис…не помню, а очнулись уже здесь. У вас тут конечно миленько, но непонятно, и обзываются непринятыми в обществе выражениями, так что поспособствуйте нашему возвращению куда бы то ни было, и лучше не в прежние места. У нас там, знаете ли, неспокойно в последнее время.
Вашингтон подбоченилась и разговаривала, поигрывая пистолетом и бесцеремонно оглядывая пришельца.

      Владыка не глядя осадил вытащившего было меч глашатая, остановив его коротким взмахом ладони. Он продолжал горделиво созерцать нечто более важное, чем стоящие поодаль пришельцы. Он смотрел на огненные стрелы солнечных лучей, пробивавшихся сквозь густые кроны деревьев и растворявшихся яркими пятнами бликов в бурунах выводящего весёлые трели ручья. Он созерцал стрекоз, нырявших в сочную листву, готовящихся к подступающей ночной прохладе. Он наблюдал за цветами, постепенно закрывающими свои разноцветные бутоны. Нечто более важное, осмысленное видел Владыка во всём этом, что-то куда более совершенное и занимательное, нежели двое измазанных в грязи и спёкшейся крови оборванцев.

      - Огонь и железо... - наконец, тихо протянул он, - Как это похоже на вас. Вы заявились во владения Старшего народа, под сень Вечного Леса, как тогда, тысячи лет назад. И снова вы безрассудно размахиваете огнём и железом. Firyar...

      Он снова замолчал. Ненадолго. Вскоре засыпающий лес вновь встрепенулся от раскатистого эха криков и топота копыт. Тонкие губы Владыки едва заметно дрогнули в подобии улыбки. Среди свиста и гиканья была отчётливо различима отборная брань.

      - Уберите оружие, люди. - Снова тихо заговорил он. - Юноши горячи и скоры на расправу. Они привыкли сначала стрелять, а затем спрашивать.

Джону подумалось, что против прозаичного пистолета у лишившихся количественного превосходства сказочно-ушастых созданий имелись не то чтобы огромные шансы. Он не спешил чувствовать себя хозяином положения, прекрасно понимая, что друзья-всадники по-прежнему где-то неподалёку, но, по крайней мере, уложить предводителя Эйра уж точно успеет. И на его месте Джон предпочёл бы вести себя чуть менее высокомерно.
Впрочем, владыка явно был всецело поглощён оторванным от презренных мирских проблем созерцанием.
Огонь и железо… Старейший народ… Чёрт возьми, он ведь даже не слушает.
- Мы. Никуда. Не. Приходили, - Джон старательно чеканил каждое слово, словно говорил с недоразвитым ребёнком, а не величественным эльфийским владыкой. – И ничем не размахиваем.
Бентон красноречиво зыркнул на Эйру. Надеялся, что достаточно красноречиво, чтобы стал понятен главный ментальный посыл. Он предлагал предпочесть огромный риск откровенному суициду и сыграть по правилам остроухих. А ещё Бентон, как ни старался, не мог выкинуть из головы голливудский вариант – взять владыку в заложники и требовать выкуп, оленей и беспрепятственный выход из леса.

Эйра, скептически изогнув левую бровь, выслушала пафосного понтошлёпа, перевела взгляд на Джона и закатила глаза. Потом развела руками, приглашая осмотреть свой скудный наряд на предмет места, куда можно было убрать пистолет, и, не ограничившись красноречивым жестом, добавила полушепотом, чуть наклонившись в сторону доктора:
- В трусы я его уберу что ли?

Пистолет, однако, разрядила и за неимением фантазии продолжала держать его дулом в земле и стараясь не дергать рукой, дабы не навлечь на себя гнев владыки.
- Так что там с выходом отсюда? Он вообще есть? Мне перестало здесь нравится, честно говоря. У нас там хоть какие-то …кхм… события…

Безусловно, Вашингтон нервничала. Конечно, даже пятиминутная кома могла длится по эту ее сторону бесконечно долго – может, они даже состариться тут успеют, в какой-нибудь темнице в башне… Ее невольно передернуло от удручающей мысли. Топот опять же нарастал и как в кассовом бестселлере предвещал зловещий исход встречи с отрядом таких же заболевших высокомерием. Но показывать страх Эйра считала последним делом и насмешливая улыбка на губах даже не дрогнула от невеселых мыслей.

      Владыка снизошел до смертных, стоило только затвору патронника отщёлнуть снаряд. Он снова слегка улыбнулся одной из своих омерзительных ухмылок и произнёс:

      - Когда закрывается одна дверь, открывается другая... - он выдержал многозначительную паузу, а после добавил: - Все врата в Эдем закрыты и мне не известны пути, по которым вы могли бы вернуться в мир обречённых. - Владыка снова ненадолго замолчал, предоставив время смертным прочувствовать всю безысходность их положения, а затем закончил: - Однако, вы каким-то образом сюда попали...

      Его мысль оборвал свист вырвавшихся из тени всадников. Владыка, улыбнувшись чуть шире, отвёл взгляд от пришельцев и посмотрел в сторону своей свиты. Конные, на гарцующих, излучающих силу и уверенность прекрасных скакунах окружили незнакомцев и стали кружить подле них. Веселья в глазах эльфов заметно поубавилось - теперь они так и лучились неприкрытой неприязнью. Их молчаливый круг прерывали лишь истошные вопли, доносящиеся от перекинутого через круп сатира, поносящего весь эльфийский род.

      - Вынужден просить вас проследовать за нами. - без особого энтузиазма сказал Владыка.

- Теперь нас будут изучать в какой-нибудь лаборатории, как особей, сумевших пересечь границу, - шепнула Эйра, когда им пришлось последовать за отрядом.

Идея идти с враждебно настроенным народом ей не очень-то была по душе, но во-первых, выбора им никто не предоставлял, а во-вторых, она все еще надеялась, что скоро проснется. Перспектива эта с каждым новым шагом в неизвестном мире казалась все более отдаленной.

- Если пойму, что нас ведут в тюрьму какую-нибудь… - начала она и осеклась, вспомнив о чудо-ушах-локаторах, позволяющих охватывать большие расстояния. Мысль тоже постаралась не додумывать – вдруг ее тоже смогут вытянуть прямо у нее из головы. Эйра небрежно махнула рукой, мол, забудь, ничего важного и вид приняла крайне беспечный. Даже попыталась подмигнуть скачущему рядом эльфу, которого она отличала от остальных лишь по лошади. Прочие ушастые были для нее отчего-то на одно лицо.

Складывалось впечатление, что владыка был попросту физически неспособен излагать свои мысли вменяемым языком. Если бы не критичность ситуации, подобная манера речи могла бы изрядно Бентона позабавить, но сейчас он нашёл в себе силы лишь невесело усмехнуться. Джон никогда не был бойцом, никогда не стрелял, да и дрался то от силы пару раз в жизни… И, ко всему прочему, он прекрасно понимал, что любая попытка сопротивления наверняка станет сейчас стопроцентным самоубийством.
Оставалось только надеяться, что Эйра предпочтёт повременить со стрельбой. Владыка на своём лосе, конечно, далеко не уедет… Вот только его приспешники наверняка разорвут следом, даже не моргнув глазом, оказавшихся не в то время и не в том месте людей.
Он флегматично отметил, что любвеобильному сатиру тоже не удалось скрыться от эльфийских охотников. Не то чтобы Бентон симпатизировал этому парню… Но каким-то образом они вдруг оказались по одну сторону баррикад.
- Как будет угодно, - откликнулся он, покорно принимая предложенное всадником направление.
В любом случае, оно казалось ничем не хуже любого другого.

Джон слушал Эйру, нарочито невозмутимо глядя при этом прямо перед собой. Она не договорила, но мысль мужчина вполне понял без слов. Навряд ли, конечно, у эльфов есть специальные лаборатории для изучения пойманных посреди леса людей, но, после всего увиденного в последние дни, Джон и этому уже не особенно удивился бы.
Он мысленно пообещал себе ничему больше не удивляться.
Бентон хотел бы сказать что-нибудь обнадёживающее. Заявить, что всё будет в порядке, что беспокоиться не о чем… Но даже себе бы в таком случае не поверил. В этом новом и загадочном мире он уже ничего не мог гарантировать.
Вместо этого Джон немного ускорил шаг, нагоняя оленя владыки. Или всё же лося? Мужчине прежде нечасто приходилось бывать на природе.
- Что с нами сделают? – поинтересовался он у эльфа без особой надежды на чёткий ответ.
С куда большей вероятностью он услышит очередное глубокомысленное изречение, посвящённое закрывающимся где-то дверям.

      Владыка повернул лося и направил его обратно к роще. Выдержав паузу, он, не оборачиваясь, тихо ответил:

      - Кто знает? Уже ничего невозможно предсказать. Особенно теперь, когда смертные стали проникать в Эдем без приглашения...

      Он, в сопровождении глашатая, скрылся в лесу, недвижно восседая на тонущем в зелени могущественном животном, грациозно попирающим мшистую землю. Пленников обступила дюжина всадников, всем своим видом указывавших на незавидность их положения. Статные юноши в чёрных, шитых серебром одеяниях, свысока смотрели на людей с такой брезгливостью, словно увидели помёт на подковах своих коней. Они что-то отрывисто бросали в сторону пленников, превращая свой певучий язык в немелодичное карканье, смеялись собственным шуткам и остротам товарищей. Наконец, хоровод всадников застыл и один из эльфов, тот, к крупу чьего коня был привязан приунывший сатир, недвусмысленно дал понять пленникам двигаться вперёд. Окруженные дюжиной вооруженных эльфов, они двинулись в чащу.

      Дивный, таящий в себе неведомые чудеса, словно сошедший со страниц сказок лес молчал, оторопело вслушиваясь в брань, льющуюся из рта переведшего дух сатира. Козлоногий явно не желал больше униматься, поставив себе целью получить стрелу в горло и, судя по тающим на лицах эльфов презрительных ухмылкам, был очень близок к этому. Чубарая с неестественно правильными рыжими яблоками на боках, величественно шествовавшая всё это время через рощу, стала всё чаще оглядываться, чтобы посмотреть на горлодёра, заплевавшего ей весь круп, от чего начинала запинаться, к явному неудовольствию принимавшегося дёргать за вожжи седока.

      Не меньше четверти часа прошло с тех пор, как они покинули поляну у ручья. Рощи сменялись буреломами и оврагами, те оканчивались берегами ручьёв и речушек, перейдя которые путники оказывались на новой поляне. И всё это время над молчаливой процессией носился вой не унимающегося сатира, умудрявшегося ни разу не повториться в своих проклятиях, обличениях и просто витиеватой брани. Эльфы, всю дорогу не снимавшие с тетивы стрел, были уже на пределе, то и дело перебирая древки пальцами и уже даже не стараясь скрыть перекосившей их лица ярости. Ещё несколько минут нецензурного монолога могли превратиться в кровопролитие, причём, судя по взглядам юнцов, особо жестоким и изощрённым, но брань оборвал нарастающий гул водопадов.

      Они вынырнули из зелени на край обрыва, с которого открылся изумительный вид на сказочный город, будто воссозданный кропотливыми архитекторами по рассказам, вышедшим из-под пера Профессора.



      Юнцы молча ликовали, а сатир, будто почувствовав поражение, смолк совсем и, насупившись, лишь что-то бубнил себе под нос. Процессия уже живее двинулась по краю обрыва в сторону воздушного мостика. Окрылённые скорым возвращением, эльфы направили коней рысью, от чего стоптавшим ноги пленникам пришлось перейти на медленный бег. Спустя несколько минут они пересекли мост, казавшийся таким воздушным и не прочным, а затем совершили короткое восхождение по извилистой дороге, льющейся от подножия города. И вот, в самом конце пути, пред ними предстала широкая арка мраморных врат. В белом камне, среди витиеватых надписей и растительных орнаментов, высеченными умелой рукой, на прибывших смотрели неизвестные чужакам воины и сказители, некогда жившие, а может и до сих пор живущие в этом сказочном мире.

      Стражники, встретившие их у врат, коротко обменялись с юнцами парой фраз и, стащив сатира с крупа чубарой, показали чужакам жестом следовать за ними. Эйра и Джон несколько секунд могли любоваться обрамлённой мраморной аркой ворот картиной чудесного города, состоящего из немыслимых переплетений зелени, камня и воды, прежде чем их провели в узкий коридор внутри стены. Немногословные стражники протащили повисшего в их руках сатира под низкими сводами и, взобравшись по короткой лестницы, втолкнули козлоногого в низкий проём. Оставшись около него, эльфы впустили чужаков, а после закрыли дверь.

      Позади прошелестел засов и они втроём остались в богато украшенной комнатушке, скорее похожей на малый зал Лувра, чем на казематы.

Эйра, ладони которой потели всю дорогу от близости пистолета и ежеминутной кажущейся его нужности, оказавшись в конце концов без ненавистных ушастых спутников, тут же набросилась на рогатого мехового мужика.
- А вот теперь говори и быстро – как, во-первых, мы попали в хренов райский уголок? Как отсюда выбраться? И что ТЕБЕ тут надо?
Ощущение нереальности стало проходить и это оказалось хуже всего – исчезновение надежды всегда болезненно.
Вашингтон с каждой секундой раздражалась все сильнее- какого черта она должна это терпеть?! Какое-то бесконечное реалити-шоу! Крупным планом ее вечно удивленная, ничего не понимающая рожа. Второсортный юмор на потеху ожиревшим от безделья телефилам.
Когда Эйра всерьез принялась оглядывать низкорослого на предмет застежки и погрешности в гриме, наваждение спало.
Лучше всего было не начинать анализировать, но, запущенная гневом, мысль так и точила сознание, призывая разобраться во всем да поскорее, и Эйра в нетерпении затопала босой пяткой, ожидая ответа.

.

Ответ владыки не особенно удовлетворил Джона – и без того невесёлый мужчина помрачнел ещё больше и молча двинулся в указанном направлении. На протяжении оставшейся части пути он так и не проронил ни единого слова, прислушиваясь вполуха к отборной брани сатира и старательно анализируя возможные выходы из сложившейся ситуации.
Тщетно. Бентон вместе с Эйрой оказался в крайне невыгодном положении, в котором от их решений не зависело практически ничего, а единственной разумной альтернативой неминуемой смерти оказалось беспрекословное подчинение. За неимением выбора Джон решил сыграть по правилам остроухих и, повесив понуро голову, тащился молча вслед за величавым оленем. На высокомерно-презрительные взгляды своих конвоиров он демонстративно не обращал никакого внимания, излишне пристально изучая траву под ногами.
Вокруг сменяли друг друга однотипные пейзажи волшебного леса – кроме полян встречались ещё ручейки и овраги, но природные красоты Джону достаточно быстро наскучили и приелись. Он привык наслаждаться архитектурой мегаполисов из стекла и бетона, любил позволять взгляду непринуждённо скользить по совершенным изгибам изумительных небоскрёбов… Джон Бентон всегда был человеком цивилизации, который теперь чувствовал себя беспомощным чужаком посреди первобытного леса.

Сатир всё не затыкался, эльфы теряли остатки своего вовсе небезграничного, как выяснилось, терпения, и Джон начинал всерьёз беспокоиться за участь рогатого ловеласа.
Попытаться вразумить козлолюда, мужчина, впрочем, не успел – лес расступился, открывая восхитительный вид на неправдоподобно идиллический замок. Джон остановился, поражённый. Замер, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти это грандиозное зрелище. В его достаточно богатом запасе просто не хватало эпитетов, чтобы описать всё величие и, одновременно воздушную лёгкость сказочного сооружения.
Подгоняемый потерявшими остатки терпения конвоирами, Бентон усилием воли оторвал взгляд от устремившихся к небесам башенных шпилей и двинулся дальше, вынужденный перейти на медленный бег.
На счастье Джона, на протяжении последних лет он старательно поддерживал себя в надлежащей физической форме и небольшой кросс до ворот дворца эльфийского повелителя заставил его лишь слегка запыхаться.
Мужчина старательно запоминал дорогу, пока их вели по внутренним коридорам роскошного замка и позволил себе выдохнуть лишь тогда, когда наконец оказался с остальными пленниками наедине.

Крайне преждевременно, впрочем.
Стоило закрыться дверям за спинами конвоиров, как Эйра набросился на сатира с пушкой наперевес.
Чёрт побери, всё не терпится ей всадить в кого-нибудь парочку пуль.
Джон, впрочем, решил пока что не вмешиваться, с интересом изучая внутреннее убранство небольшой комнаты. Меньше всего она походила на тюремные казематы.
Джон упал в одинокое кресло, которое на деле оказалось далеко не настолько удобным, насколько выглядело со стороны, и на удивление спокойно откликнулся:
- Да оставь ты его, ничего путного в любом случае он не знает. Да и складывается всё пока что не так уж и плохо…
Он развёл руками, акцентируя внимание на интерьере их личной «тюрьмы».

      Сатир отступил на несколько шагов, пятясь под напором разъярённой женщины. Но стоило только её короткой тираде стихнуть, как козлоногий тут же расплылся в нахальной улыбке и, прошамкав сухими от жажды губами:

      - Один момент, дорогуша... - поплёлся к углу, потирая запястья.

      В углу роскошной комнаты в деревянной бадье рос высокий фикус... или что-то вроде того. Сатир, не долго думая, пристроился поудобнее, выпятив таз в сторону растения. Спустя мгновение комната наполнилась мелодичным журчанием и зловонным запахом козлиной мочи. Следом апартаменты застенка огласил счастливый вздох облегчения.

      - Манеры манерами, а против природы не попрёшь, дорогуша... - без тени застенчивости прокоментрировал сатир под аккомпанемент бьющей в ствол фикуса струи.

      - Что же до твоих вопросов... - продолжил козлоногий под журчание и не думавшего ослаблять напор фонтана, - Тут всё и так ясно. Нихрена в вашей ситуации понятного нет. Попасть вы сюда не могли - человеки в Эдем только по приглашению. А сейчас так вообще - на вашем магловском шарике чёрте что творится, а потому все двери запечатали. Даже своих не пускают, не то что нищим духом, вроде вас.

- Ненавижу замкнутые пространства, - на секунду отвлекшись от сатира, буркнула Эйра в сторону доктора. Тот чувствовал себя вполне в своей тарелке, или просто искусно делал вид. Она же, стоило щелкнуть засову за их спинами, безотчетно задергалась, словно зверь в клетке и даже изысканность обстановки не позволяла забыть, что отсюда им никуда не деться.
- Ты что-то не договариваешь, мужик… - угрожающе сощурившись, Эйра вернулась к прежнему делу. – Ты-то, богатый духом, как тут оказался? На «своих» как-то не смахиваешь, охотятся на тебя…
Мысль, что рогатый никуда не денется, пришла к ней не сразу, но к счастью, доковыляла почти вовремя – Эйра заходила по комнате, присматриваясь к вещам, на секунду-другую замедляя ход возле какой-нибудь из них. Больше всего ее поразил телефон. Приподняв одну бровь, она удивленно взирала на аппарат с минуту, припоминая наличие проводов в лесу и окрестностях. А может тот был внутризамковый?... Значит, ушастые не телепаты…

Тряхнув головой, чтоб основательно спровадить непрошеные мысли, она взялась на Бентона:
- Ну и что дальше? Отпустить они нас не могут, чтоб мы их земли окучивали. Обратно отправить – тоже вряд ли, раз у них, видите ли, военное положение. Либо будут держать здесь. Хорошо, если в таких хоромах. Либо потихоньку прихлопнут, как будто нас и не было.

И снова принялась расхаживать, открывая попутно все шкафчики. Хотелось пить или выпить – она еще не решила – вот Эйра и устроила лотерею. Что найдется первым, то и попадет в организм.

      Сатир, расплывшись в улыбке, словно только что отхватил миллион, процокал по паркету к дивану, на котором тут же вальяжно раскинулся.

      - Миледи... причины недовольства этого сброда моей скромной высокодуховной персоной слишком известны в узких кругах, чтобы их называть. - начал козлоногий, закинув одну ногу на другую так, чтобы выставить перед Эйрой своё ничем не прикрытое хозяйство, - Впрочем, деля скидку на то, что вам посчастливилось оказаться в этих местах недавно, я поясню причину столь скоропостижно вспыхнувшей враждебности. Видите ли, дело в том, что, не далее как сего дни, а, если быть точнее - ночи, произошел некий инцидент... сущая нелепица и полное недоразумение, в результате которого, смею вас заверить, никто не пострадал. Напротив! Ручаюсь правой пяткой Диониса, все участники действа остались довольны... и только толпа остроухих невежд вознесла столь крохотное событие на вершину Олимпа местных трагедий. "Так в чём же дело?" - вероятно, спросите вы. И я отвечу! Всего-то и делов, что ваш покорный слуга давеча трахнул принцессу.

      Сатир самодовольно осклабился и, радостно крякнув, на удивление ловко согнулся и, сунув руку под диван, извлёк на свет божий початую бутыль вина.

      - Припрятал с утра. На случай возвращения. - пояснил козлоногий, откупоривая бутыль, - Не изволите ли отведать, дамы и господа? За здоровье Её Величества! - и заговорщицким шепотом добавил, - Её я трахнул ещё вчера вечером.

Насмешливо прищурившись, Вашингтон отобрала бутыль у рогатого и, только отпив солидный глоток прямо из горла, небрежно бросила:
- Врешь, как дышишь.
Прозвучало, как вызов, однако, на самом деле интриги эльфийского двора просто были ей неинтересны. Годились они лишь на заполнение тоскливых пауз между не менее тоскливыми мыслями.

Разумнее всего было принять происходящее за действительность и реагировать соответственно, исходя из этого невероятного факта. Если Джон сейчас спит, обкололся наркотиками или валяется где-нибудь в отеле в компании парочки опустошённых в одиночку бутылок, то поделать ничем с этим так или иначе не может.
Поэтому Бентон окончательно отбросил в сторону подобные версии и предпринял попытку начать здраво анализировать факты.
Чему вновь помешал бесцеремонно сатир. Мужчина собирался было вскочить на ноги и без лишних разговоров врезать козлоногому по его ухмыляющейся морде, но передумал. В конце концов, вокруг и без того хватает врагов - обзаводиться ещё одним сейчас ни к чему.
Эйра расхаживала по комнате, действуя на нервы и постоянно маяча перед глазами. Закидывала Джона вопросами, ответов на которые он не мог знать по определению.
На счастье Бентона, инициативу быстро перехватил справивший успешно нужду сатир, усевшийся на диван и вальяжно закинувший ногу на ногу. На протяжении всей истории мохнатого ловеласа мужчина прятал скептическую улыбку – он не мог даже представить себе, чтобы хоть кто-нибудь купился на вульгарные подкаты со стороны подобного существа, не говоря уже об эльфийских принцессах и королевах. Хотя… Кто знает, что творится в голове у этих остроухих позёров.
Джон с удивлением поймал себя на мысли, что уже вполне уверенно и привычно оперирует такими понятиями как «эльфы», «сатиры» или «Эдем».
- А что, собственно, произошло с нашим шариком, не расскажешь? – как-то лениво осведомился он у сатира, отрицательно качнув головой в ответ на предложение выпить. – Жили себе, было всё совершенно нормально… И вот тебе раз – вся планета в руинах, а мы сидим здесь, в одной комнате с соблазнителем особ королевских кровей.
Кажется, Бентон не выдержал и всё-таки ухмыльнулся.

      Сатир, поперхнувшийся глотком вина из-за неслыханной дерзости, долго откашливался, стуча себя немаленьким для его роста кулачищем в грудь, а затем, хрипя выдавил:

      - Это я вру? Любое... кхе-кхе... почти любое слово... сказанное Ойстром, является... кхе-кхе... неоспоримой истиной!

      Весь пунцовый, не то от оскорбления, не то от душащего его кашля, сатир опрокинул в себя остатки бутылки, жадно давя обиду. Наконец, слегка повеселев, козлоногий снова заулыбался, мечтательно уставившись куда-то вдаль.

      - Вот выродятся через годик пару бородатых эльфов с большими... руками, тогда и посмотрим, кто тут брехло, а кто самый поиметый застранец на весь вонючий Эдем.

      Козлоногий с сожалением посмотрел на опустевшую бутылку и сунул её обратно под диван. Настроение у него заметно пошло на спад. Вопрос незнакомца в грязном изодранном костюме сатир и вовсе пропустил было мимо ушей, не в шутку пригорюнившись по одному ему известной причине, но вскоре всё же тихо выдал:

      - Пиздец ему. И нихера он не ваш. Наш это мир. Был. А вы только всё запоганили и спустили в жопу всё, что существовало в гармонии тысячи лет. - сатир шмыгнул носом, едва сдерживая наворачивавшиеся на глаза слёзы, - Говорил дед, что вас давить надо, пока мало вас было. Так и говорил: "Пинками эту погань восвояси, пока саранча эта не расплодилась." Не слушали его, думали умом тронулся старый. А вот хрен. Опомниться не успели, расплодились хуже твоего кролика и как давай всей этой огромной толпой срать. Все свои земли засрали, а потом за наши принялись. Мыслями своими. Поступками блядскими. Подлостью своей злоебучей. Всё изгадили. Наши ещё в начале к вам ходили, говорили, мол: "Давайте как-то не гадить в корыто из которого все хлебаем..." А вы что? - сатир посмотрел на незнакомца невидящим взором, - На копья всех. Всё в крови утопили. Алчные твари. И всё то вам мало было. Только и могли, что жрать, трахаться и срать. А теперь что? Пиздец. Досрались - получайте.

      Сатир уронил лицо в ладони и меж огрубевших узловатых пальцев покатились тяжелые солёные слёзы.

Джон слушал монолог сатира молча, не перебивая. Лишь сжимая и разжимая пальцы правой руки. Несмотря на величественное очарование этого странного места, он не мог согласиться с доводами рогатого собеседника. Бентон любил цивилизацию, гордился достижениями человечества в науке и технике, наслаждался временем, в котором ему довелось жить. Глупо было бы утверждать, что люди, все без исключения – идеальны. Нелепо было бы опровергать утверждения собеседника относительно подлости, мелочности и жестокости отдельных представителей человеческой расы. Но в целом… Придя в этот мир голыми и напуганными, люди полностью подчинили себе окружающее пространство. Возвели на пустырях огромные города из стекла и бетона. Подчинили себе течения рек, научились преобразовывать в энергию солнечные лучи, практически покорили морские глубины. Предприняли попытки освоить безвоздушную пустоту холодного космоса. И, как выясняется, противостоя при этом не только дикой и совершенно недружелюбной природе, но и древним, более развитым, расам. Кто мог подумать, что все эти древние легенды и сказки окажутся правдой. По крайней мере, точно не Джон Бентон, убеждённый атеист и идейный рационалист.
- Ты не прав, - тихо и с расстановкой проговорил он. – Не буду спорить, люди далеко не идеальны, но… Вы, все ваши эльфы, гномы, феи, сатиры… Вы все – ещё хуже.
Джон вскинул голову, продолжив говорить по-прежнему тихо, но вдохновлённо:
- Живущие в псевдогармонии с дикой природой, застопорившиеся в своём развитии на тысячелетия и даже не пытающиеся что-то менять. Ваша так называемая гармония – просто нелепа. Отсутствие прогресса – есть деградация! Люди постоянно растут, развиваются, совершенствуются. Адаптируются. Поверь мне, так просто их не остановить. Что бы не происходило с Землёй, какие бы катаклизмы не сотрясали планету… Всех нас истребить не получится. Мы рано или поздно вернёмся, вернёмся и восстановим утраченное.
Взгляд Джона погас. Хотел бы он сам верить в то, о чём столь вдохновенно вещал. Только сейчас врач наконец-то почувствовал всю глубину череды колоссальных потерь. Прочувствовал отрыв от привычной цивилизации.
Моментально поникший, он мрачно качнул головой и потянулся за предложенной чуть раньше бутылкой.