Не думай об игре | ходы игроков | Яркие мгновения (fin)

Вечер для Ковальски не задался. Вначале шеф-повар невкусно приготовил любимое блюдо, потом вино показалось слишком горьким, а затем эта постыдная сцена! Ночь в Тринадцатом районе Парижа выдалась для Марцина, богатого и уверенного в себе дона, что он голышом, источая вокруг аромат дорогих духов, и под дождем ловил из окна двухэтажного каменного особняка, более похожего на миниатюрный замок, свои кредитки, ворох евродолларов, паспорт и, о бесчинство!, коробку кубинских сигар. Эта женщина – Лилиан – обезумела, выкидывать под дождь дорогие сигары! Это уже слишком! Хуже всего, что это сделала любовница. Одна из тех "избранный" крошек, надеющаяся стать женой олигарха. После жаркого скандала, оставив Ковальски без ласк и тем более примирительного секса, она выгнала ухажёра из дома как есть, нагим и глупым. И чтобы точно прогнать надоедливого владельца магазинов, она пригрозила, что заявит в полицию об изнасиловании и позвонит брату, чтоб он защитил ее!

Дверь и окна особняка закрылись навек для Марцина, и лишь пара проехавших мимо машин напомнили дельцу, что пора бы и честь знать... Наличность мокрыми "листьями" прилипла к асфальту.

Потухшим взглядом Марцин провожал летевшие из окна бумажки, что в простонародье звались деньгами. Вот шлёпнулась на асфальт коробка с сигарами - благо, закрыто на крепкую защёлку и под дождь не попадут - и, наконец, загранпаспорт, в который была вложена кредитка. "Хоть штаны-то отдай" - Хотелось крикнуть вслед закрывающемуся окошку, но собрав в кулак остатки гордости мужчина только пожал плечами. Гордо вскинув подбородок и совершенно не смущаясь наготы, он прошёлся по улице, собирая разбросанные вещи. Подумав, подхватил и намокшие купюры. Сжав их в кулак грустно вздохнул и направился к ближайшей тёмной улочке, в надежде найти её обитателей и обменять бумажки на одежду - ведь едва ли в такое позднее время и в таком виде его пустили бы на порог магазина. Не оглянулся. "Прощай, Лилиан"

Разрыв вышел обоюдным и уважающий себя бизнесмен не собирался возвращаться к психованной стерве и просить у нее штаны. Тем лучше! Потому что у нее остались не только одежда, но и ключи от абсолютно новенькой и модной Chevrolet Stingray. Вместе с водительскими правами. Надо будет обязательно отомстить это самоуверенно француженке, верно? Или хотя бы потрахаться как враги...

Взяв достоинство, Марцин побрел по улицам, пока не нашел в проулке поиздержавшегося молодого парня рядом с баром. Переработанное пиво он изливал на сточную трубу, уходящую в канализацию, а потому не расслышал мягких босых шагов человека у него за спиной. Подвыпивший блондин с кокетливой серьгой в ухе, узковатый в плечах для бизнесмена, носил джинсы, черную кожаную куртку и кроссовки Nike. Ковальски очень требовалась куртка и байк... но придется довольствоваться курткой и остальной одеждой.

Марцин неслышно подошёл к молодому человеку, переложил все вещи в одну руку и замер. Если бы он сейчас был в штанах, то непременно засунул бы руки в карманы - некоторые плебейские привычки из детства ещё остались с ним и, видимо, останутся до конца жизни - не так уж и долго осталось. А так пришлось изображать статую. Чуть продрогшую от дождика и ночной прохлады, но широкоплечую, подкачанную и уверенную в себе статую. Подождав пока парень проблюётся, Марцин быстро огляделся, сжал правую руку в кулак и влепил прицельный хук в правую скулу блондина.
- Извини уж, - Впрочем без каких-либо особых эмоций произнёс мужчина.

Джимми всегда везло. Вначале крошка и ее красная Ламборгини, потом пилот USAF вытащила его из передряги, когда двое плохих парней пытались отнять у него модную куртку и деньги. Но не сегодня. Этой ночью красавчик Джимми получил в морду и остался лежать с целым состоянием для студентика по обмену. Главное, чтоб он вовремя очнулся и не попал в переделку с голой молодецкой попкой. Так что принимать извинения он будет несколько позже, а пока одетый, в жмущей в плечах куртке, но хотя бы начавший согреваться Марцин заметил красноватое свечение приоткрытого заднего хода, что выходил в проулок. Изнутри обитого бархатными черными обоями коридора, приглушенно освещенного тоненькими неоновым трубками по потолку, доносилась веселая музыка живого выступления и иногда задорный женский смех. Запахи еды, табака и ароматы хорошего алкоголя дразнили ноздри после тяжелого безрадостного дня.

- Извини, дружище. И ты это... не лежи долго на холодном. - Марцин слегка пожал плечами и стряхнул со лба дождевую воду. Подумал секунду и перетащил парня под ближайший козырёк, где хотя бы не капало. В задумчивости уставился на приоткрытую дверь, откуда доносились смех и музыка.

"А какого чёрта!?" - Решил он, уверенно двинувшись на сонм запахов. На ходу приоткрыл коробочку с сигарами, взял одну и резко откусил кончик. Выплюнул его в сторону и порылся в карманах, куда секундами ранее спрятал кредитку и паспорт. "Что ж ты, парень, даже без зажигалки?" - Покачал головой подумав про себя Марцин. Со вздохом открыл дверь.

Зажигалка в кармане куртки паренька нашлась. И упаковка дешевых американских сигарет Мальборо. Заодно карточка студента, служащая Джимми Россу удостоверением личности.

Проявив к пареньку доброту после всего содеянного, Марцин вошел в зал. Дверь за ним резко захлопнулась, оставив наедине с темнотой и жуткими черно-белыми картинами-фотографиями, запечатлевшими конец 19-ого и первую четверть двадцатого века Парижа. В основном на них изображались старые улочки, теперь потерявшие былой вид, портрет семейной четы в платьях минувшего столетия, и рабочих людей на улицах столицы Франции.

Коридор длился недолго, но неоновые трубки на потолке создавали впечатление кровеносных капилляров, вызывая в воображении металлический привкус крови во рту. Марцин выдохнул ароматный крепкий дым сигары, расплывшийся призрачным туманом над головой, вдоволь насладившись вкусным дымом во рту, и прошел мимо приватной комнаты за занавесками из темно-розовых бусин. Он мельком заглянул внутрь, привлеченный светом масляной лампы, чтоб заметить откинувшего на спинку кожаного дивана мужчину примерно одного с ним возраста. С выражением экстаза на лице, незнакомец обнимал сидящую у него на коленях красивую рыжеволосую девушку, жадно целующую шею счастливчика.

Синий прямоугольник с ярко вспыхивающими огнями впереди принял Ковальски и делец вышел в просторный зал, где на сцене танцевали полуобнаженные женщины и мужчины в кожаных костюмах с множеством ремешков, чем-то напоминая латексные наряды сексуальных игр садо-мазохистов. По верхним планкам металлической декоративной надстройки разъезжали женщины-мотоциклисты в кожаных куртках без привычных для байкеров штанов. Играла заводная музыка, под которую танцовщицы с обнаженной грудью и другими прелестными частями тела, разыгрывали пленение невинной девушки, собираясь совратить ее и сделать членом банды.

Столики с отдыхающими веселящимися парами перед сценой занимали мужчины и женщины в красивых дорогих нарядах. Они обедали, переговаривались, смотрели эротическое шоу. На балконе для особо важных гостей на красном диване полукругом устроился немолодой мужчина в черном с полосками пиджаке. Итальянский профиль выдал его происхождение, а свита из одной красивой женщины в фиолетовом платье и крепких парней службы безопасности с хэндс-фри передатчиками в ушах указывали, что это важная шишка.

Марцин огляделся и заметил, что огромный зал был не единственное помещение в клубе. В другом крыле здания расположилась площадка дискотеки. Под клубную европейскую музыку, убитую звуконепроницаемыми стенами и особой стеклянной дверью, в такт двигались веселящиеся люди разного возраста и положения, золотая молодежь и многие другие.

Из танцевального крыла вышла девушка. Захлопнув дверь, она направилась к одному из свободных столиков в дальнем углу зала, почти рядом с входом в черно-красный коридор. Особа одевалась вызывающе и скорее подходила под творящееся на сцене безобразие, потому что кожаный топ и шорты того же качества мало скрывали упругую грудь и безупречные формы фигуры. Черные подвязки и кружевная окантовка чулок над ботфортами придавали девушке любопытный вид. Незнакомка была хороша собой, обладая приятными покатыми формами, плоским животом, которым охотно позволяла любоваться как женщинам, так и мужчинам, а ее миловидное личико обрамляли длинные волнистые волосы каштанового цвета. Взяв со спинки стула приталенный кожаный длинный плащ, женщина порылась в карманах в поисках сигарет, и направилась в сторону Марцина. Заметив бизнесмена, девушка вначале с интересом, а затем заинтересованностью, принялась оглядывать оголенную грудь из-за не застегивающейся куртки, мокрые волосы, прилипшие к коже, и общий промокший вид отогревающего в теплом помещении мужчины. К удивлению Ковальски, на лице молоденькой смелой особы расцвела улыбка.
- Не прикурите? – спросила она сладким шепотом, держа между пальцами сигаретку.

Хорошие сигары, хороший секс, хороший футбольный матч. Вот пожалуй и всё. В женщинах Марцин разочаровался довольно давно, а сегодняшняя выходка Лилиан ещё раз убедила его в правильности намеченного курса. Конечно, может быть просто не повстречалась ещё та самая... Быть может, быть может. Но для человека, которому осталось жить не так уж и много, привычные ценности отходят на второй план. Помнится, пол года назад он прожигал деньги и остатки времени попробовав почти всё, на белом свете. Наркотики, секс оргии, экстремальные виды спорта, участие в подпольных боях без правил, жизнь в тюрьме, участие в боевых действиях... хах, даже свой переход в "Лидс Юнайтед" и провёл один поединок, отыграв довольно бездарно, кстати сказать. Но это уже прошло... сейчас только сигары, секс и футбол. Даже нет той тяги к развлечениям...

Марцин сделал большую затяжку и выпустил дым прямо на один из портретов в коридоре. Восстание рабочих... братство, единство, свобода. По-французски Марцин не читал, просто уже где-то видел эту работу. Кажется, в каком-то музее. Уж не в Лувре ли? Ага, Людовик Четырнадцатый, кардинал Мазарини, Фронда на улицах и так далее к новейшей истории. Красивые копии.

Какой, однако, интересный контраст. Из века 19-го в глупое и безвкусное настоящее. Марцин нисколько не презирал себя за подобные былые увлечения, но на людей, которые не могут остановиться либо смотрел свысока, либо не смотрел вообще. Всё, что происходит на сцене - выдумка, постановка и все эти любители различных "-измов" такие же актёры, но не сценаристы. Именно сценаристы это люди с большой "Л". Обама, Коморовский, Каддафи - эти люди настоящие сценаристы! Чуть выше них Гейтс, Цукерберг и прочие законодатели мировой моды. Чуть ниже такие люди как он, Марцин - владельцы крупных торговых сетей, или гостиниц, или, скажем, подобных стрип клубов. А все остальные - пешки. Вся эта толпа, разевающая рот (во всяком случае, в этом месте), заштатные клерки, реализаторы, управляющие... Впрочем, думать об этом сегодня и сейчас - такая скука. Времени на философию уже нет. Пускай этим занимаются деды с трубкой в зубах и креслах-качалках. "У меня нет этого будущего" - Мысленно заключил Ковальски, покинув коридор прошлого и ступив в большой зал.

"Наверное, глупый у меня вид?"

Очень, очень неправильная мысль. Можно не быть Царём или Богом, но двигать горы или топлы. Уверенные движения, чуть надменный взгляд, резкий повелительный голос и ты - король толпы. Не тушеваться, быть правым даже когда ты не прав. Говорить шёпотом - к таким прислуживаются больше чем к крикунам. Идти только вперёд. Ты выделяешься и будешь выделяться всегда. Даже если твоя рубаха едва застёгивается на груди, штаны застёгнуты только на ширинку, а мокрые волосы размётаны по голове. Кажется, так было во все времена! Это верно и сегодня.

- Только если тебя зовут не Лилиан, - обозначив улыбку краешком губ ответил Марцин.

- Жанна, - ответила девушка с характерным акцентом. Лицо ее чуть изменилось, когда она с удивлением приняла предложение Марцина касательно одного болезненного для бизнесмена имени.
- А как ваше имя? - она подставила сигарету, чтоб подкурить. - Занятный вид для тусовки, - прокомментировала француженка, в очередной раз, оглядывая фигуру дельца.

На сцене танцоры перешли к кульминации представления, когда сзади на несчастную жертву напрыгнула девушка. Она обхватила ее ногами и уверенным движением отклонила голову в сторону, изобразив несбывшийся укус в шею.

Марцин оглядел себя с ног до широкой груди так тщательно, будто увидел впервые что на нём надето. Небрежно махнул рукой. Сигара оставила дымный шлейф в воздухе.
- Нравится?

Порылся в кармане и поднёс к глазам какую-то карточку.
- Джим Росс. Для друзей просто Джимми, - Устремил взгляд на сцену, спрятав студенческий в карман, - приехал по обмену из Теннеси. Учусь на зоолога-этолога в Сорбонне.

И больше не тени улыбки на лице.
- Ещё ни разу не бывал в подобных местах. Проведёшь экскурсию? - Выбросил сигару и деловито затушил носком кроссовка.

- Странный вопрос, - довольно промурлыкала Жанна и, выпустив клуб дыма, усмехнулась, крайне сдерживаясь, чтоб не наговорить излишне много комплементов, а то кое-кто зазнается.
- Американец? Удивительно! Что ж, Джимми, идем выпьем, - она кивнула в сторону бара. – Расскажешь о себе и может я покажу тебе что-нибудь интересное. Кстати, ты один или с друзьями из Сорбоны?

- Я один. На днях защитил диплом по строению скелета африканской землейройки и решил отметить, - Марцин внимательно посмотрел на девушку. То ли она действительно не самая умная представительница противоположного пола, то ли хочет такой казаться. Женщины... Как ни крути, всё одно у каждой есть своя загадка.

Словно задумавшись, Марцин провёл рукой по аккуратной бородке и кивнул, мол, идем к бару.
- Двойную виски с лимоном и девушке, что она захочет, - положил на стол пластиковую карточку швейцарского банка и удобно примостился на высоком стуле, - что ещё ты хочешь обо мне узнать? О моих богатых родителях? Об особенностях разведения крупного рогатого скота? Мы, в Техасе, все на этом немножко двинуты. Неинтересно. Расскажи лучше о себе. Жанна.

Жанна мелодично рассмеялась, забавляясь глупой игре Марцина.
- Какая интересная тема! – подхватила девушка. – И какова оценка?
Новый спутник красотки был не против пройтись, поэтому сомкнув на его запястье мягкую, но цепкую хватку ледяной ладошки, экстравагантная девица уверенно утянула богатея к бару. За стойкой сидела троица: две девицы в коктейльных платьях розового и фиолетового оттенка и парень, который безуспешно пытался их заинтересовать, но они не могли помешать столь необычному знакомству. Жанна с интересом наблюдала за Ковальски, довольно улыбаясь ценной находке.
- Как обычно, дорогой, - промурлыкала девушка бармену. Парень с подкрашенными глазами принялся намешивать коктейль красных тонов.
- Значит ты богатенький мальчик. Хотя мне больше нравится большой рогатый скот. Это сексуально, - старательно пытаясь стереть улыбку, после произнесения очередной глупости, Жанна сдалась. – Оу, я не могу похвастать дипломам по опоссумам и хорошим семейством, но папа окончательно замучил меня своим контролем. Он считает, что мне нельзя веселиться, одеваться как вздумается и знакомиться с кем захочется, - порывисто выпалила она, тряхнув кудрявой головой. – Послал за… спасибо, - она прервалась, чтоб принять багрово-красный коктейль, украшенный долькой апельсина на стакане. – Тупых бугаев, - девушка поморщилась, проткнув трубочкой пленку сверху напитка. – Тебе знакомо это, Джимми? За столько лет мне это ужасно надоело, - она обнажила зубы в хищно-разъяренной улыбке, словно распушившись в праведном гневе.

- Угу.

Марцин стал терять интерес к Жанне. Обычная история с обычным концом. Богатые родители, которые долгое время считали, что дочка паинька, а когда узнали стр-р-р-р-рашную истину переполошились и попытались навязать девчушке паранжу. Естественно, не вышло и естественно девочка снова шляется неизвестно где и неизвестно с кем. Почти наверняка закончит в каком-то наркопритоне. А дома постоянные семейные ссоры. "Ты виновата, что распустила дочку". Или, "кто в доме мужчина, ты или я?". Или...

Ай, к чертям собачим все эти тёрки. Если бы не одно печально известное и очень, очень весомое обстоятельство, Марцин, пожалуй, не отказался бы пройти через всё это. Но да, видимо, в следующей жизни.

В общем-то, Ковальски давно уже свыкся с мыслью, что жить осталось всего ничего. Но сейчас, отчего-то, стало грустно. Невыносимо грустно. До воя грустно. Только выть, разумеется, Марцин не стал. Опрокинув в себя виски и закусив лимончиком, Ковальски повертел головой по сторонам. Громкая музыка начинала надоедать, а картины оргии как-то враз приелись.

- Ты хотела показать мне что-то интересное, - Жанна ещё что-то болтала и останавливаться, кажется, не собиралась. Марцин в упор посмотрел на девушку и довольно резко произнёс последнюю фразу, чтобы остановить её словоизлияние.

- Повтори, - а это уже бармену.

- Хм? - девушка отпила содержимое бокала через трубочку. - Да-да, конечно, идем, - охотно и энергично согласилась Жанна, оставив стакан на стойке. Было заметно, что болтать о себе у нее нет никакого особого желания. - Познакомить тебя с доном Габриэлем? Нет... он сейчас в компании, - француженка посмотрела на мужчину в ложе. - Лучше пойдем в Зал Откровений. Говорят, там можно многое узнать о себе.

ХЛОП.
Залпом опрокинув в себя ещё одну рюмашку и почувствовав себя согревшимся, Марцин коротко кивнул. Что ж, дон Габриэл, донна Мелисинда, Джастин Тимберлейк, папа Римский или зал откровений - всё что угодно, лишь бы развеяться. Даже не смотря на музыку и довольно приятную компанию, возвращались грустные мысли. Наверное из-за того, что подумал о семья. Приказав себе не думать об этом, Марцин стукнул рюмкой по столу, расплатился и отклеился от стойки.

После чего последовал за молодой экстравагантной прелестницей, которая никогда не унывала и задорно увела Марцина малоизвестными ходами по коридору, выводившему в овальную комнату, предположительно расположившуюся в середине здания. Девушка пропустила американского гостя вперед, предоставив ему возможность любоваться на себя, отражающегося множество раз в зеркалах, которые выстроились по периметру от пола до потолка. И даже весь потолок составляли зеркала. Времени восхититься или предаться унынию не хватило. Дверь захлопнулась, а затем довольно жестко Ковальски дернули за штаны вниз и со спины впились в шею. Укус не принес наслаждения, но вызвал яркие вспышки боли и агонии, застлавшей разум. Мысли путались, а быстро покидающая тело кровь, делала члены ватными. Мир перед глазами заволокло туманом, но парень сумел различить свое бледнеющее отражение в зеркалах прежде, чем погрузиться в темноту.

***
- Твой еще жив... бодрый, - прозвучал голос Анны.
- Да, я не слишком старалась. Мне всегда жалко их убивать.
- Он побрыкается, когда этот выскочка из Америки проснется.
- Зачем ты сделала этого выкидыша? Тебя же могут убить за подобные фокусы, - разговаривали два размытых силуэта неподалеку от корчащегося в судорогах мужчины.
- Этим пусть занимается папочка. Надоело, что он вечно лезет не свои дела. Хочу позлить его.
- Он будет в ярости, - весело рассмеялась рыженькая в красном, которая наклонилась, рассматривая приходящего в себя Марцина. В глазах не успело проясниться, но весь разум занимала тупая жестокая жажда, а запах одного живого паникующего и повизгивающего существа недалеко приятно щекотал ноздри, заставив клыки обнажиться.
- Будет весело, когда на него устроят охоту. Надеюсь, ты не прогадала с выбором сестрица, - и девушки ушли, оставив просыпающегося от смертного сна, изгибающегося от боли во всем теле Марцина наедине в странном сером помещении без окон и с одной единственной лампой, подвешенной на проводах к потолку, решить вопрос насколько же ему хочется жить. Вечно жить. Его ночной обед забился в угол, прижимая руку к шее. Дорогой пиджак и штаны испачкались в штукатурке. Он с паническим ужасом в глазах следил за каждым движением Ковальски.

Так хреново Марцин не чувствовал себя даже едва не выблевав все внутренности после передоза. После того самого момента, когда осознал, что жизни итак осталось слишком мало, чтобы растрачивать её на наркоту. Равно как и двумя годами ранее завязал с боксом, годом ранее бросил пить, полугодом ранее завязал с дикими оргиями, двумя месяцами ранее безжалостно выбросил холсты и кисти признаваясь себе, что художник из него никакой.

Вокруг раздавались весёлые голоса, журчащим бесформенным ручейком вливавшиеся в его уши. Марцин слушал, но не слышал. Вернее, не понимал. Все шумы сливались с беспрестанное гудение. Внезапно охватившая судорога боли заставила выгнуться от боли, затем скорчиться в позе зародыша, а затем обхватить голову с силой зажмурившись. Так хреново ещё не было никогда, но самое странное (или страшное?), что Марцин абсолютно не понимал, что происходит!

В каком-то непонятном, но кажущемся знакомым порыве он широко раскрыл рот и провёл языком по острым иглам клыков и сдавленно зашипел. Внезапно, почувствовав что-то ещё, какое-то совершенно новое чувство, мужчина расслабился и попытался прислушаться к себе. Пожалуй, он ощущал какую-то странность. Да-да, именно так! И никакая это была не боль в голове. Скорее... скорее... скорее желание! До боли сильное желание! Ещё Марцин уловил какой-то знакомый-незнакомый запах.

Страх.

"Так пахнет страх" - внезапно догадался Ковальски, усилием воли разлепив глаза. Потолок перед глазами крутился так, будто последние пару часов Марцин катался на каком-то аттракционе вроде "Ромашки" из далёкого детства и, что самое странное, никак не хотел останавливаться. От странного чувства голода мало что не урчало в животе. "Это не обычный голод" - с уверенностью сказал себе Марцин или это кто-то произнёс вслух?

- А-а-а-а-а-арррргх! - С громким криком, Ковальски заставил себя приподняться на локтях и сесть. Обхватив лицо руками, мужчина предпринял ещё одну тщетную попытку унять головокружение. "Мне ведь это не поможет? Вернее, не это поможет" - Улыбнувшись по себя и скривившись в неуклюжей (из-за сильно выпирающих клыков) улыбке, Ковальски громко застонал и поднялся на колени. Затем кое-как поднялся на ноги и привалился плечом к стене, пытаясь не свалиться обратно. Сам того не осознавая сделал пару шагов к жертве и остановился, пытаясь отдышаться. Эти два шага оказались самыми тяжёлыми в его жизни. Словно в кровавом тумане (красная пелена перед глазами была, кажется, материальной) он подтащился ещё ближе к какому-то мужику и упал на колено перед ним. Приглядевшись повнимательнее, Марцин отметил красную пульсирующую жилку на его шее и снова широко раскрыл рот, демонстрируя жертва ряд сахарно-белых зубов и идеально заострённые клыки.

___

Позже. Время на то, чтобы всё обдумать наступить позже! Не сейчас. Сейчас не нужно об этом думать! Убраться отсюда, убраться поскорее. Забиться в тёмный угол, выпить несколько таблеток аспирина и поспать. Переждать проклятый день (боже, откуда таки мысли!?), переосмыслить произошедшее и ... обратить к врачу? В полицию? К психологу?

- Выпустите! Выпустите меня! - Заорал перепачканный в крови Марцин, оставляя на двери красные следы от кулаков.

"Врач мне больше не понадобиться" - Шептал кто-то ему в ухо и от этой мысли становилось отчего-то немного легче.

Кости ломило, раздирало изнутри с каждым мгновением, которое отделяло Марцина от жертвы. Боль резко унялась, когда клыки пронзили плоть. Нечто чужеродное и дикое внутри заставило пить, втягивать в себя сладостную кровь. Красная солоноватая жидкость вливалась в рот слабым потоком, принося безумное, томное, наслаждение, ранее никогда не испытываемое. Вместе с кровью вливалась жизнь, тело обретало силу, а разум четкость, лишь источник блаженства оставался неизменным. Портило, что жертва кричала от боли, брыкалась и колотила руками в едином порыве, которая отличает любую тварь, жить. В предсмертном вое слилась злость, ярость, жажда существовать и болезненная беспомощность сопротивляться, перемешивающаяся со слезами отчаяния. Чудовищная бесчеловечная сцена заставила бы трепетать случайного свидетеля, но крик никто не услышал. Казалось в голоде Марцин способен услышать за милю призывное биение сердца.

Оставшийся безымянным, мужчина умер задолго до того, как Ковальски выпил половину его крови. Голод заставлял вытягивать еще тёплую кровь, давить на тело в едином жадном порыве, буквально выжимая капли из куска мяса. Когда сердце несчастного перестало биться, Ковальски узнал заранее, разделяя со своей жертвой близость куда большую, чем с родной матерью или любимой.

Лишив мужчину жизни, Марцин не удовлетворил свою жажду. В жертве оказалось слишком мало крови, чтоб голодный дух успокоиться. Надкушенный сосуд лишь раззадорил и придал сил, а вялость уже растекалась по телу. Окровавленные пальцы оставили карминовые следы на скучной черноте двери, дернув за легко поддавшуюся ручку, только чтобы интуитивно отпрянуть. Близился рассвет, а вокруг, куда не кинь взгляд, складские помещения и контейнеры для перевозки грузов морем. Внутри же темно и спокойно, а рядом такое хорошо знакомое безвольное деревенеющее тело, прислоненное спиной к стене. На земле следы от шин, оставленные явно не простым седаном, но спортивным автомобилем.

"Не все из нас переживают первый сон. Не все из нас готовы жить... - прозвучал внутри голос, то ли останавливая, то ли подталкивая под обжигающие солнечные лучи".

- Ууууу... - Марцин сел на пол, обхватил руками колени и тихонечко завыл, раскачиваясь взад-вперёд.

- Ууууу... - Первая кровь. Первая отнятая жизнь. Первое убийство! Нет, первая жертва! Жертва ради вечной жизни. Панацея от заболеваний найдена. Секрет бессмертия одного человека открыт. Его цена - чужие жизни. Его цена - руки по локоть в крови. Его цена - презрение к остальных. Его цена - бесчеловечность!

- Ууууу... - Марцин перестал раскачиваться и поднял голову. Проклятый восход проклятого солнца! Благословенная тьма отступает. Начинается новый день, а внутри разгорается неудовлетворённая жажда. Или, правильнее назвать это голодом? Хочется выть. Марцин и воет. Тихонько воет, проклиная тот день и час, когда познакомился Жанной. Нет, когда приложил Джимми. Нет-нет-нет... когда расстался с Лилиан! Лилиан! Лилиан...

От воспоминания о Лилиан, вой прекратился сам собой. Чуть обнажились сахарные клыки, выступившие из-под верхней губы. Лилиан... Приятные округлости бёдер, выпуклости небольшой, упругой груди, голубые озёра глаз и нежная, тонкая шейка, на которой пульсирует розовая жилка сонной артерии. Лилиан...

От резкого подъёма закружилась голова, но подгоняемый Желанием, Марцин удержался в вертикальном положении. Ватными руками ощупал карманы и извлёк на свет кредитную карточку и удостоверение на имя Джима Росса. Отшвырнув нелепую бумажку, мужчина, неловко переступая с ноги на ногу, вышел из волшебной тьмы на солнечный свет. Погрозив кулаком дневному светилу (что-то подсказывало, что это наверное последний раз, когда они встретились), Марцин потащился куда-то по направлению к звукам большого города, отчего-то испытывая зуд и жжение из-за восходящего дневного светила.