Кровь и макароны. Снова. | ходы игроков | Сородичи города

Джилио Ареццо, примоген клана Бруха.



Синьор Ареццо вот уже как второе столетие представляет свой клан в Риме. Позиции его всегда были стабильны, удачи и провалы на поприще политики не оказывали особого влияния на его положение в обществе сородичей. Благодаря умению находить общий язык как с брухами (а это не всегда просто, вы понимаете), так и с представителями других кланов, Джилио смог укрепить свои позиции еще в начале своей карьеры, впрочем, это умение и сейчас остается отнюдь не лишним.
Характер этого примогена можно назвать чуть ли не золотым для простых неонатов: он всегда выслушает, окажет услугу, в общем, для брух - отец родной. Но приходит момент, когда эти самые неонаты начинают задумываться, а как подобный сородич мог оказаться почти на вершине власти довольно крупного города? Ответ к ним приходит тогда, когда они начинают считать услуги, которые они должны оказать в ответ. Незначительная услуга, малая услуга, большая услуга... Это действительно полезный инструмент давления, вот только приходит осознание слишком поздно.

Доменико Торрегроссо. Примоген клана Тремер, глава капеллы.



В 30-е годы ХХ века клан тремер играл значительную роль в политике Рима. К сожалению - конечно, только для тремеров, - в 1937 г. к власти в клане пришел Доменико Торрегроссо, и тремеры начали терять свои позиции. От князя и других влиятельных личностей в обществе сородичей Доменико требовал только одного: не трогайте нас. Первые годы это раздражало своих и удивляло чужих, но потом синьор Торрегроссо смог сгладить острые углы в своем клане, и с тех пор тремеры не вмешиваются в политику. Вообще. По крайней мере, так считается... Самого Доменико в Элизиуме видели считанные разы, обычно на архиважных собраниях. К его глубочайшему сожалению, полтора года назад правление передали Совету Примогенов, и он уже не мог присылать своего представителя, как то было раньше, но даже сейчас этот тремер появляется в Элизиуме значительно реже других сородичей.

Беатриче, Роза Рима. Примоген клана Тореодор.



Именно так - Беатриче, без фамилии. Для малознакомых - синьора Беатриче, для желающих снискать расположение - Римская Роза. Настоящие ее имя и фамилию знают лишь считанные сородичи, но это неважно - когда синьора появилась в городе около шестидесяти лет назад, ее уже звали только так. Начало этому положил ее патрон, синьор Монтана, который и привез девушку в Рим. В его тени Беатриче провела все это время, тогда как сам он был жаден до власти. Позже Розочка будет вспоминать, что они покинули Венецию - родной город - лишь потому, что там нельзя было достигнуть большой власти. В Риме синьору Монтана повезло больше. За неполные шестьдесят лет он приобрел нужных сторонников, среди которых был и Князь города. Это-то и сгубило сеньора Монтана, когда в 2010 году после Миланской резни начались чистки и Князь города был уличен в связях с баали, то подозрение пало и на нашего тореодора. Оправдаться он не смог, как и большинство других сородичей его клана, особенно что-то значащих в политике.

Эта участь чудом миновала Беатриче. До сих пор некоторые гадают, как такое могло случиться, ведь она была почти тенью синьора Монтана. Как бы то ни было, после тех страшных ночей получилось так, что именно Беатриче оказалась старейшим представителем клана в городе. Вдобавок к этому никто из выживших не хотел претендовать на какую-то бы ни было власть - слишком свежа в памяти участь их прежних патронов. И синьора Беатриче, потребовав титул примогена клана себе, получила его без нареканий.

С тех пор прошло полтора года, за которые наша Роза почти никак не проявила себя. В Совете примогенов она поддерживала самые нейтральные решения, не переходя никому дорогу, среди остальных тореодоров не нажила ни врагов, ни друзей, говоря от лица клана. Впрочем, не было и случаев, когда можно был бы громко заявить о себе. Время покажет, каким она будет примогеном в дальнейшем...

Антонио Артана, именуемый также Белый Пудель. Примоген клана Малкавиан.



Рим, середина 19-го столетия. Конфликт с семейством Джованни по поводу некоторых спорных территорий. Именно тогда неизвестный еще Антонио Артана показал себя во всей красе. Джованни и Камарилья пришли к компромиссу за рекордно короткое время, домены были поделены. И почему-то самый "вкусный" ушел к примогену клана Малкавиан. Многим позже в результате трагической стычки с Шабашем - а тогда город еще не был очищен от этой заразы - примоген сменился... Угадайте, на кого.
Многие готовы были поклясться, что бремя власти нисколько не нужно синьору Артана - он готов был принять политику, одобренную большинством. И, видимо, это дало хороший результат - клан Малкавиан преуспевает. Даже чистки 2010 года обошли клан стороной, отчасти - благодаря вмешательству Белого примогена. Он был единственным из всех примогенов, кто до последнего пытался защитить своих подопечных. И защитил! Те немногие, кто обвинялся в темной тауматургии, были оправданы, а синьор Артана приобрел репутацию сородича с большой буквы С, хотя некоторые личности называют его после этого Шутом, действущим ради пустого бахвальства. Возможно, доля истины в их словах есть - за Пуделем уже не раз были замечены излишне театральные выходки, просто эта стало его бенефисом.

Кларисса Контадино. Примоген клана Вентру.



Кларисса Контандино стояла во главе римских вентру с конца 18 века, и, пожалуй, на данный момент является старейшим сородичем города, из тех кто принимает активное участие в политике. Принципиальна, предпочитает жесткие методы, но осторожна, особенно это касается вопросов лояльности Камарилье. Последнее качество спасло синьору Контандино в 2010 году. Когда пал Князь и его приближенные, в число которых входило немало вентру, Кларисса смогла выйти сухой из воды, тогда как ближайшие ее соперники встретили окончательную смерть.
В свое время синьора едва не стала Княгиней Рима. Сейчас она говорит, что сумела сделать гораздо больше - она пережила победившего конкурента. Сородичи могут ждать очень, очень долго, и следующий свой шанс она упускать не собирается.

Раньери Росса, примоген клана Носферату.



Редко покидая свое убежище, примоген клана носферату остается тем не менее одним из самых заинтересованных в политических играх сородичем. Ни
одно собрание в элизиуме не проходит без его глаз и ушей- молчаливой носферату, называющей себя Клео. Ее даже допускают на закрытые собрания Совета.
После того, как Раньери обязали быть на суде над князем, и носферату явился в элизиум самолично, остальные поняли, что присутствие Клео создает меньше проблем маскараду и обонянию окружающих.
За глаза примоген носферату зовется Старой Жирной Жабой, и не без оснований - из его тела можно вылепить пятерых сородичей обычной конституции.

Но как бы то ни было, внешность никак не влияет на его разум. Даже самые критически настроенные сородичи признают, что
Толстая Жаба никогда не остается в проигрыше, и добавляют: так происходит, даже если он не вступал в игру.


Клео


О ней известно только лишь одно: она является представителем Раньери Росса, примогена клана носферату в Риме. Появилась она
несколько десятков лет назад, но никто не знает, откуда и кем она была до этого, а сама Клео никогда об этом не говорит. Она вообще очень молчалива, предпочитает слушать, а не вести беседы.
Кто-то высказывает догадки о том, какой была Клео до становления, основанные на ее имени, но даже если эти догадки верны,
сейчас это не значит ровным счетом ничего.

Тереза Альерри, ласомбра-антитрибу, Гарпия.



''Сейчас Рим полностью контролируется Камарильей.'' Джованни, например, с этим утверждением не согласны, тем не менее даже они вынуждены признать, что когда-то в городе был силен ещё и Шабаш, но камми смогли искоренить эту заразу.
Тереза занимала отнюдь не высокое положение в иерархии шабашитов, но она раньше других смогла понять, что песенка каинитов в этом городе спета. Бежать ей не хотелось, погибать- тем более, и поэтому наша ласомбра решила сменить сторону. Сородичи приняли перебежчика, хотя и не без оговорок.
Прошло чуть более ста лет. За это время синьора Альерри, завоевав доверие сородичей, добилась намного большего, чем смогла бы, останься она в Шабаше. Лишь немногие считают, что Гарпия могла бы быть менее параноидальной (это ещё не говоря о ее клане), остальные же вспоминают Les Amies Noir и прощают ласомбре тот недостаток, ведь в остальном - открытость, манеры, умение подмечать детали- Гарпия в их городе хоть куда! Сама же Тереза любит повторять, что Камарилья - выигрышный билет и глуп тот, кто этого не понимает.

Вергилий. Шериф. Горгулья.



Такой... нехарактерный Шериф был назначен сверху в 2010 году ''дабы рукой правосудия водил закон, а не пожелания отдельных сородичей''. Вергилий одним своим присутствием напоминает остальным об участи, постигшей предыдущего Князя и покорного ему Шерифа. Конечно, за полтора года сородичи перестали обращать на горгулью излишнее внимание, сам же Вергилий своим постоянным молчанием этому лишь способствовал. Неизвестно, долго ли ему приказано следить за правлением Совета примогенов, но большинство простых сородичей сходятся на мысли, что он продолжит это делать до тех пор, пока нервы примогенов не будут истрепаны этим негласным наблюдением окончательно.

Себастьяно Санти, вентру, Хранитель Элизиума.



Хранитель Элизиума редко появляется в своей вотчине. По крайней мере, его редко там видят. Зато именно его гули следят за зданием и, ни для кого не секрет, за пришедшими в Элизиум. В случае же, когда требуется присутствие хозяина, синьор Санти появляется на месте в течение пары минут. Все конфликты, возникшие на его территории, улаживает парой слов, связанных с различными деталями из деятельности сородича, причем они редко бывают сказаны тихо. А если учесть, что Себастьяно использует отнюдь не самые известные факты, то неудивительно, что начали говорить, будто он оплачивает услуги носферату, будто в элизиуме повсюду камеры и ''жучки'', будто на него работает Гарпия...
А синьор Санти лишь улыбается: теперь только умалишенный рискнет нарушить спокойную атмосферу Элизиума, если не желает, чтобы его маленькие секреты узнали все окружающие.

Клементина Ламоре, бруха. Сир Леонарда Карлейна.



Сразу после становления сир забрал девушку путешествовать по Европе. Вернулась она уже одна в правах неоната через 14 лет. Нет, ничего криминального, просто сир остался во Франции. Сама же Клементина, не отвлекаясь ни на политику, ни на внутриклановые отношения, посвятила себя одному единственному делу: созданию собственного клуба. Через 9 лет она открыла "Il peccato mortale", довольно интересное по своей атмосфере заведение, после чего наконец внимательней присмотрелась к обществу сородичей. Выводы она сделала неутешительные: здесь все прогнило насквозь. Пытаться исправить данную ситуацию она не стала, понимая, насколько эта идея абсурдна, девушка просто стала приближать к себе талантливых и еще верящих в идеалы людей. Одному из них она даже дала Становление, после чего зареклась когда-либо иметь собственных птенцов - оказывается, ответственность - штука довольно обременительная.
Тем не менее, восторженность молодых ей до сих пор не надоела, поэтому каждую ночь в "Il peccato mortale" собирается очень интересное, хотя еще совсем "зеленое" общество. Иногда туда заходят и сородичи... Заходят поразвлечься, но никто не скажет об этом прямо хозяйке, иначе клуб будет закрыт для них навсегда.

Люциан Сальтаненто, вентру. Сир Донателло Монтелли.



Все сородичи знают: если у тебя вдруг появились проблемы с бандитами, лучше обратись к синьору Сальтаненто. Таким образом ты сможешь выкарабкаться, не перейдя ему дорогу, при этом окажешь почтенному сородичу должное уважение. А такой подход он любит. Пока вы считаетесь другом, он приятен в общении, но когда синьор Сальтаненто становится зол, провинившийся знакомится с Барноби, его правой рукой, больно бьющей рукой. При этом Люциану искренне жаль несчастного, но тут уж ничего нельзя изменить - значение слова "репутация" известно всем.

Пауль Габриетти, тореодор. Сир и отец Анжело Габриетти.



Хотя театру "Дож и Арлекин" уже немало лет, именно при Пауле Габриетти театр вышел на новый уровень: талантливые актеры, шумные премьеры и известные зрители - все это говорит о многом. Тем не менее синьор Габриетти не изменил традициям камерных постановок, тем самым вознеся театр на недосягаемую высоту - элитарность и престиж возросли в разы. Достигнув вершины, он передал все дела, связанные с театром, своему сыну и обратил свой взор на политику сородичей. Сейчас Пауля Габриетти называют ближайшим соперником Беатриче за право быть примогеном клана. Но, хотя Анжелло Габриетти показал себя достойно в деле управления театром, имя именно Пауля Габриетти до сих пор остается неразрывно связано с "Дожем и Арлекином".

Котерия-"четверка"

1. Стефано Вилья, бруха.



Мягкий и спокойный, постоянно улыбается, пряча за акульей улыбкой холодные глаза. При встрече вежливо раскланивается, говоря лишь о самом необходимом. Является неформальным лидером своей котерии.


2. Кармелия Сиенна, "Адвокат". Бруха.



Свои зовут ее Адвокатом - видимо, Кармелия знает толк в законах и политике. Цинична, холодна, не любит насилие в жесткой форме, часто подчеркивает свою верность Стефано.


3. Луиджи Леоканто, носферату.



Из всех членов котерии Луиджи реже остальных появляется в присутственных местах - не видит смысла в этих глупых сборищах. Он просто делает свою работу и удаляется, оставив разбираться с этикетом более общительных товарищей.

4. Марко Поло, малкавианин.



В своей котерии является самым общительным, самым мягким и безобидным сородичем. Это делает его в глазах Стефано мальчиком для битья - что ж, Марко не против, если такой ценой будет куплен мир между остальными.
Ах, да. Именно он принес в Элизиум кота. Что характерно, кота не обижают, максимум - игнорируют. Можно задуматься, кому еще повезло больше...

Папа Римский. Кот. Просто кот.



Появился год назад, когда его еще котенком принес в элизиум Марко из котерии-четверки. Прижился. Любит мясо и фасоль - выяснено экспериментальным путем. Выясняли местные гули, и о данном факте знают лишь они, Марко да еще несколько наиболее человечных сородичей.