\Тихий омут с чертями и бесами\ | ходы игроков | Мёртвые связи (Kirgadan; Ghostmaster; Вилли; Агата; kicjakun).

-Ну, я это... пойду прогуляюсь. Может найду чего, даже воды. И поесть. А еще может быть найду подсказки о том, кто мы и как сюда попали. А главное зачем.
Девушка вышла из комнаты и побрела по коридору, тщательно ощупывая стену не только глазами, но и руками, пытаясь нащупать хоть малейшую необычную щель или углядеть, что воон тот камень в кладке отличается от этого.

Эмбер. Это слово было теплым, желтоватым и живым и оно нравилось девочке. Эмбер. Ее зовут Эмбер. Почему-то она решила сразу, что письмо адресовано ей. Уцепившись за эту мысль, она размотала клубок быстро, как только могла, чтобы достроить вокруг себя спасительные стены реальности. Пусть не настоящей. Но очень похожей. Итак, ее зовут Эмбер. У нее есть папа и мама, хотя папа не пишет, что случилось с мамой. И есть брат, который, как все мальчишки - балбес, и о котором надо заботиться. Это нормально. Итак, надо идти в лес, найти дядьку... как его там... Чагая.

Она повернулась назад и громко позвала:
- Бертран? Генрих?

- Эммм.
Парень отпустил женскую руку и отступил назад.
- Мертвая. Совсем.
Нехорошо. От просто так люди в моих постелях не умирают. Наверное, следовало рассказать об этом старикам. Может они поймут? Глянув на женщину еще раз, парень отступил в коридор и дальше, в свою комнату. Девчонки разошлись, мужик тоже. Все ушли дал ше по коридору. А паренек вернулся к старику, и прихватив за локоть, потянул за собой.
- Старик, идем, они все уже вперед пошли. И звали туда. А в соседней комнате женщина. Мертвая. И я не знаю, что и почему.

Девушка:
В голове было пусто. И ничего не вспоминалось. Но это, возможно, и хорошо. Нет лишних мыслей, и всё внимание само собой сосредоточилось на стенах. Девушка свернула налево, и, двигаясь вдоль стены, немного рассеянно скользила пальцами по холодной каменной кладке. Все камни были одинаково ровные и холодные и с одной, и с другой стороны коридора. Отличалась только тупиковая стенка. Она была ровной, цельной, и, что самое удивительное, теплой.
Сдвинуть с места не удавалось, простукивание не помогло. И будто обычная стенка, но всё же…

Мужчина:
Помещение было средним: в нём стояло три кровати, на расстоянии вытянутой руки друг от друга, и ещё оставалось достаточно пространства, чтобы казалось, что в комнате пусто. Кровати самые простые, деревянные. На кроватях соломенные матрацы, обычные, как в каждом доме бывают. Матрацы покрыты тканью, похожей на тонкий лён. Стены каменные, голые. Окошко небольшое, слишком высоко. Видно, что на улице позднее утро. И видно, что оно всего на несколько дюймов поднялось от земли. Помещение в котором проснулись мужчины абсолютно такое же, за единственным исключение – там светлее. Пахнет чернилами и плесенью. И может быть что-то ещё. Немного пряное, вкусное, что-то приятное. Не разобрать…
- Бертран? Генрих?
«Что ты чувствуешь, Генрих – нежный голос Люсинды. Она его жена. Нет, больше чем жена. Она целует его, гладит по волосам. Она смеётся. Она прекрасна. Он обнимает её сзади и зарывается носом в шапку её длинных волос. От них пахнет чем-то пряным, вкусным и очень приятным. Он никогда не мог понять»
Он вспомнил, кто та женщина, которая не проснулась.

Юноша:
- Старик, идем, они все уже вперед пошли. И звали туда. А в соседней комнате женщина. Мертвая. И я не знаю, что и почему.
Старик не реагировал. Он словно застыл.
- Бертран? Генрих?
Голос был точно знаком. И не раздумываясь, юноша направился в дальнюю комнату.

Эмбер:
Помещение было завалено книгами. Стеллажи с книгами. На столе книги. На полу книги. Книги, книги, книги. И ещё была странная штуковина: длинная трубка, сужающаяся к концу. Со стёклами внутри. Точно, папа что-то рассказывал об этой штуковине. Она для того, чтобы смотреть на звёзды.

-Ребята, я кое - что нашла, идите сюда! Тут стена немного не такая, как везде, но что с ней такое - я не понимаю. Она просто теплая и все.
Девушка продолжала ощупывать стенки на предмет скрытых панелей или ключей.

Генрих, Генрих... Натыкаясь на стены, я на негнущихся ногах дошел до нее, лежащей неподвидно и не дышащей больше. Генрих... От меня словно оторвали большой кусок и я теперь истекаю кровью, даже не пытаясь унять режущую боль в груди.
Я смотрел на её лицо, такое спокойное и такое неподвижное и молчал. Потом взял её руку и поцеловал.
"Чтож - подумал я - теперь кто-то за это ответит"

Старик остался в комнате. Парень не особо желал бросать его там одного, но это не его дело. Пусть так, главное о нем не забыть, если снова уснет.
С такими мыслями парень и дошел до комнаты с девчонкой и книгами.
- Почему звала?
Получилось как-то неожиданно резковато и слегка смутившийся юнец отвлекся на подобрать с пола одну из книг. Интересное место, неужели все это было прочитано? Парень не поверил. Но подобранной книги не бросил, а поглядев на название, сунул подмышку.
И в очередной раз переключил внимание, теперь уже на вторую девчонку. Что звала уже в совсем другую сторону. Еще немного и начнет раздражать.
- Ты пойдешь? - на выходе паренек обернулся еще раз.

-Тут стена необычная, возможно выход наружу или тайник, она теплая, но я не могу ее сдвинуть. Нам бы мужскую силу, - девушка указала на кусок стены.
Чем пометить стенку, девушка не знала, потому просто отправилась вслед за мальчишкой в другую сторону.

Эмбер обошла вокруг стола. Ей было страшно. И ей было любопытно. Если бы она могла сравнить эти два чувства, возможно, она не сумела бы сказать, чего больше: первого, или второго. Но у нее просто не было желания сравнивать. Она подержала в руках какую-то книгу. Потом наклонилась, придерживая рукой волосы, и заглянула в трубу. Вдруг она действительно увидит там звезды...

Через некоторое время я взял себя в руки. Сожаления - потом. А сейчас надо выбраться отсюда.
Пару раз глубоко вздохнув, я привел мысли в порядок и, пройдя в помещение с книгами, принялся разбирать бумаги на столе, рассчитывая найти что-либо важное.
- Генрих - это я - сказал я девочке, вспомнив, что она позвала меня по имени.

Девочка протянула Генриху листок.

«Милая Эмбер. Я всё сделал, так, как хотела мама. Я не знаю как и что будет с нами дальше. Я не знаю, что будет со мной. Чему я рад, так это тому, что вы с Эриком останетесь живы.
Прости, что так и не сумел заботиться о вас как полагает. Прости, что бросаю вас.
Позаботься об Эрике, он хоть и старший, но совершенно глупый мальчишка.
Люблю тебя, пуговка. Твой папа».
А на обороте:
«Если сможете, найдите старика Чагая. Он живет в Лесу и сможет вам помочь. Только не ходите одни, пусть почтенный Бертран с дочерью вам помогут. И Генрих с Люсиндой тоже славные ребята. Пусть помогут».

- Вот, - сказала она, - смотрите. Это мой папа* написал. Вы ведь его знаете, да?

Попытки сдвинуть стену с места, поиски щелей, неровных стыков, брешей не увенчались успехом. Стена оставалась неприступной. И всё же манила и влекла.
Старик в комнате умер. И пока этого никто не видит.

- наверное - ответил девочке Генрих, прочитав письмо - значит, это тебя зовут Эмбер. А того оболтуса - Эрик.
Прочитал письмо еще раз, задумался, осматривая комнату в поисках подсказок - ведь если это сделал кто-то из его знакомых, от он должен был учесть такой вариант развития событий и оставить подсказки.
- Эрик! Иди сюда, мальчуган, тут для тебя кое-что есть! - крикнул Генрих, прожолжая осмотр комнаты. Письмо он вернул Эмбер

Эмбер посмотрела на мальчика. Это ее брат? Что ж... значит, брат. Информация как-то очень легко улеглась у нее в голове. И на сердце. Вот только совершенно непонятно, куда делись папа и мама. А ведь их надо найти. Найти и понять, что происходит с ними, ведь в то, что они умерли, Эмбер не верила, да и не поверла бы, если бы ей прямо об этом сказали. Папа и мама никогда не умирают. Это же так просто. Надо найти старика Чагая. Старики, они умные. Они все знают. Чагай объяснит, где папа.

На обратном пути заглянув в комнату парень слегка удивился, что дедушка снова улегся. Может и к лучшему. Старые люли должны отдыхать больше.
А в комнате его, как оказалось, уже ждали. Парень вопросительно посмотрел на черноволосого, на девчонку-подружку.
- Там в стене дверь спряталась. А открывать её отсюда, кажется. Вроде. Сейчас вспомню. И дед еще опять спит.
Взгляд парня зацепился за длинную трубу. Уж не она ли поможет дверь открыть.

-Ну что, есть что - то? Нет? Яр, что у вас? - девушка нашла мужчину в другой комнате. - Там стена, от нее тепло. А что у вас?
Состояние мужчины немного взволновала Совенка.
-У тебя все в порядке?

- А что у вас?
- письмо. Меня зовут Генрих, если верить ему.

Ну вот, хоть кто - то обрел частичку своей души. Девушка улыбнулась. В ее е душе расцвел маленький цветочек радость за того, кто поддержал ее в трудную минуту.

Юноша:
Мальчишка быстро подошел к телескопу, внимательно осмотрел его и вдруг совершенно отчетливо понял, что именно вот этой штуковиной открывается таинственная дверь.
"Потянуть чуть на себя и влево до упора" - так говорил отец - "Ну, а потом не спи, скорее беги" - продолжал шутливо.
Вспомнил паренек и имя своё - Эрик, и вспомнил, что девочка, которая только что упала, словно подкошенная, сестра его, Эмбер, вспомнил, что отца звали Рудольф, а мать - Лукреция. Только осознавать сей факт времени не было, вход в кабинет постепенно закрывался дверью, которая опускалась сверху. По шуму, заполнившему все помещения, стало ясно, что с другими комнатами происходит то же самое.
Генрих:
Сразу стало понятно, что если сейчас не выбраться через открывающуюся дверь в конце коридора, то все помещения заблокируются. И какое-то время им придется искать новый выход. А что если вновь открыть это странное место можно только извне?
Девушка:
Вспомнила имя - Лаура. Такое знакомое, теплое. Вспомнила, что мужчина, который лежит в спальне - отец. Вспомнила, как трудно он прощался с матерью. Вспомнила... Внезапный шум опускающихся дверей вернул в реальность. Что происходит?

То, что что - то происходит, девушка поняла не сразу. Внезапное озарение - имя Лаура, и тот человек, старик... отец. Не проснулся. Боль и слезы. Из - за них не сразу заметила, что дверь начала опускаться. А когда заметила, сразу рванула к ней и за нее.

Генрих, стоявший у входа, сначала попытался задержать опускающуюся дверь. Не то. чтобы особо рассчитывал на удачу предприятия, просто интересно было - замедлится ли она хоть немного?
Но сразу же бросил это дело и, выглянув в коридор оценил скорость опускания второй двери - выхода. Времени, судя по всему, хватало, чтобы добраться до двери даже ползком до её полного закрытия.
Поэтому Генрих в последний раз оглядел помещение, перед тем как убегать, прикидывая, могут ли какие из предметов в нем сойти за оружие или просто пригодиться.

- Ой.
Идея о том, что сделанное можно было оставить на потом появилась лишь парой секунд позже и не на шутку Эрика испугало. Паренек некоторое время просто мотал головой по сторонам, слишком медленно соображая.
Потом наконец дернулся, сначала к сестре, а когда ту подхватил здоровяк, туда, где должен быть выход. Уронил свою книжку. Быстро поднял обратно. Побежал дальше.

Положив девочку на траву, Генрих положил рука её на шею, нащупывая пульс и попытался вспомнить, что нужно делать в таких случаях.

- Эээ, выбрались?
Оглядевшийся Эрик, устроился на коленях ядом с сестренкой, над которой сейчас склонился здоровяк. Смотрел, что тот делает и думал о своем. Папа, мама. Сестра еще. Все здесь жили. А теперь никого здесь долго не будет, наверное.

Генрих посмотрел на ребёнка, прислушался к дыханию, к сердцебиению -- жива. Она жива просто без сознания. Похлопал по щекам -- ничего. Ну, не страшно. Посмотрел на Лауру, она молчала. Словно окаменела. Ничего с ней не происходило. Тело обездвижено, лишь по глазам понятно, что она жива.
Что же это происходит...
Эрик склонился на сестрой, взял её руку, теплая. Старался вспомнить, но кроме того, что мама была красивой ничего не вспоминалось. На душе вдруг стало так тоскливо, так одиноко.

Закружился ветер, завыл, застонал. Ми сжался до размеров точки. Всё изменилось. Стало тягучим, липким, нестабильным. И так же быстро прошло.
Поляна сменилась чащей, Лаура исчезла.