О дивный новый мир... | ходы игроков | Великие средь сестер Навий (Нойон - Аатесс и Митера)

Занимался рассвет.
Первые лучи солнца, белого и холодного, нехотя проскользнули в долину. Пробились сквозь дымку тумана, дабы выхватить из ночной мглы давно умерших. Гниющие тела на высоких шестах и гниющие души, тех, кто смотрел сейчас в сторону восхода. Там, спускалась со склона одинокая путница. Она безоружна, идет не таясь. Идет, провожаема сотнями взглядов. И ни кто не рискнет подойти, к ней кроме одной.
- Здравствуй, Нойон...
Прозвучал голос, глубокий, хриплый. Сильный, но мягко вибрирующий, шепчущий.
Алая пышная грива развевалась, будто бы играя с нежным, легким ветерком, гулявшим по долине. Кроваво-медные браслеты и ожерелья негромко позвякивали, аккуратно, ненастойчиво напоминая о своем присутствии на теле демонессы. Мрачные костяные крылья, местами охваченные медными кольцами, плавно и вальяжно встречали ветерок, еле слышно похрустывая в своих открытых суставах. Сухожилия потрескивали и поскрипывали, но не жутко, отнюдь...
Аатесс, одна из старейших среди Навии, и в образе демонессы была столь же великолепна, как и в молодости. Но юная красота сменилась спокойной мудростью, а манящая робость - властностью и величием.
Кроваво-алые глаза Аатесс, одной из "Дочерей Нойон", как называли самых первых ее последовательниц, смотрели жестко и бесстрастно. Ее клыки, все столь же острые, несколько открывались верхней губой, приподнявшейся в ее особенной улыбке, больше походившей на оскал убийцы. Многие, очень многие среди Навии считали эту ее черту восхитительной. И многих из них это погубило.
- Здравствуй Атесс...
Молвила гостя, сильно и чисто. Подобно осеннему половодью, звуки её голоса стремились разлиться и затопить чистой ледяной водой всё и всех.
Подбежала одна из послушниц.
- Угощаю, - мурлыкнула демонесса, предлагая гостье одну из преподнесенных черепушек с кровью. Вторую она взяла себе.
Нойон заметила десятки ритуальных шрамов, нанесенных на тело послушницы и частично скрытых черной шерсткой...
- Это Реньон.
В глубине холодных мудрых глаз, той что вела столетия свой народ через лишения и страданья, сжигая свою душу ради сестер ночи, в них разыгрался отблеск стали.
- Зачем ты это делаешь Атесс?
Мать рода. Она не носила ни украшений, ни лишних одежд. Единственное что выделяло её среди сотен сестер - это достойная богини смерти аура зрелой, жестокой мудрости, одновременно притягательной и страшной, кажущейся столь недоступной молодым, чью шкуру в предвестии конца, еще не припорошил иней седины. Её бы никто не посмел назвать матерью, если бы не были жизни каждой из дочерей священны в её глазах. И сейчас в глазах "богини" читалась буря, бушующая пока, что там, за показной безмятежностью.
- Зачем убила ты моих сестер? Зачем пытаешь тех, кто жив? Зачем ты убеждаешь их, что это благо?
- Благо? - переспросила Аатесс, чуть приподнимая бровь. - О нет, дорогая Нойон, я не лгу своим сестрам. О нет, я не пытаюсь им всучить страдания, горе и тяготы под видом лучшей жизни... О нет.
Взгляд демоницы перекинулся на ее послушниц, внимавших каждому ее слову. Но они уже знали эти слова и верили, что это правда. Она пригубила крови Навии.
- Я не пытаюсь их убедить, что этот голый камень - лучше зеленых полей Тсарь'Криони, что эта ледяная грязная вода - лучше той, что плещется в Фелисидад, а этот пронизывающий ветер - теплее и приятнее тех вечерних бризов, что гуляли по нашей родине.
Глаза Аатесс вернулись к сестре. Злые и жесткие.
- Я им никогда не лгала, Нойон. Я не такая, как ты. Зачем мы пришли сюда, Нойон? - мягкая хрипотца сменилась на сильный, вибрирующий голос, пока еще остававшийся спокойным. - Что ты нам обещала? Помнишь?.. Ты обещала свободу, сестра. И мы ее получили - здесь нет Великой Матери, здесь нет правил и ограничений, но мы все еще в цепях. Мы ходим в них, гремим металлом по этим камням, что тянет нас к земле, гнет и ломает, каждый день, отнимая по частичке наших душ.
Аатесс говорила все громче и громче, но ей для того не приходилось срываться на крик.
- Нойон, ты искала свободы. Но найдя свободную землю, ты остановилась. Телом своим ты осталась здесь, но душой своей ты вернулась к эвит. Тебе больно. Ты страдаешь, видя то, как непросто выжить нам в этом Богами забытом клочке земли, и это тебя гнетет. Ты любишь нас - и эта любовь, словно цепи, сковывает тебя пуще любой земли. Ты несвободна. Это иллюзия той мечты, которой ты всех нас заразила. Мы просто нашли другое место, где живем так же, как и раньше. Только оно гораздо хуже... - прошептала Аатесс последнюю фразу. - Взгляни правде в глаза. Зачем ты это сделала, Нойон? Ради власти?..
Отпив еще крови, демонесса отвернулась от сестры, задумчиво устремив свой взор на поднимавшееся холодное солнце.
- Я доделываю твою работу, сестра. Я дарую им свободу. Свободу души, пойми это, прошу тебя. А любящая душа - она несвободна, Нойон... Кому-то нужно разлюбить этот мир, и тогда мы превращаем его в Энкавмату*. Кому-то нужно разлюбить себя, и тогда она превращается в монстра. А кому-то нужно... умереть, чтобы убить твою, Нойон, любовь ко всем Навии...
В кроваво-алых глазах Аатесс застыла скорбь и горечь. Но лишь на мгновение, после которого она с неожиданной нежностью заглянула в глаза сестры:
- Разве ты не чувствуешь, как сейчас рвутся цепи в тебе самой?..
Повисла тишина. Полная напряжения, нарушаемая лишь свистом ветра, незаметно превратившегося из легкого и прохладного в злой и пронизывающий.
- Сегодня мы Рожденные Жизнью уходим в тень, навсегда покидая свой дом. Клянемся покидая эту землю и проклинаемые матерью своей, мы вычеркнем её имя из сердец своих, дабы забыть о проклятии своем.
Нойон приблизилась на шаг.
- Клянемся забыть матерей своих и дочерей своих, и саму эту землю, отныне все мы сестры друг другу и этой ночи.
Еще один.
- Клянемся достойно встретить все тяготы и невзгоды новой жизни и не искать обратного пути. Это наш выбор. Отныне и навечно. Клянемся!
Они могли бы коснуться друг друга, если бы хотели. Но лишь жгли друг друга взглядом.
- Ты помнишь те слова? На берегу. Ты там была, когда мы уходили из чертогов рая, что бы по настоящему Жить. Что бы по настоящему страдать и чтоб по настоящему радоваться. И что бы быть свободным. И в этой каменной пустыне, где Смерть нас заставляет каждый день плясать с собою танец, - не говори, что мы не получили, что хотели. Ведь все пути открыты Тэсс, я никого не приковала к камню. Оковы наши - наша воля.
- Я не хочу убить в себе любовь. Я выбрала свой путь и мне не быть животным, упившимся страданьями и кайфом. Ведь что осталось кроме этого Атесс? И что останется в тебе, когда сожжешь и это? Зачем тебе терзать себя, перед тобой ведь тысячи путей, и я хочу увидеть, почему ты избрала столь неприглядный? Зачем, о та, что знает истины небес, ты позабыла клятву и выбрала путь жертвы для моих сестер?
- Ты говоришь, будто закованная в цепи рабыня, что боится, сбросив их, не найти под ними себя, - будто сплевывая каждое слово, злобно процедила Аатесс. - Ты кутаешься в них, ты держишь их, а не они - тебя. Но я их сбросила, сестра. Все до единой. Я более не ограничена глупыми клятвами и бесполезными чувствами - я свободна! Меня ничто не держит. Я могу уничтожить любое живое существо в этом мире, не дрогнув сердцем, и могу также даровать ему жизнь. И сделаю я это по своему разумению, а не по воле цепей, в которые закована...
Аатесс уставилась своим ненавидящим алым взглядом на Нойон и помолчала несколько мгновений, чтобы тихо, шипяще, добавить:
- Но тебе этого не понять, сестра. Во мне, о Великая и Мудрая Нойон, осталась я. Аатесс, Кровавая Сестра. А вот тебя, Нойон, Ночи Украшение, за твоими цепями и не видно. Они гремят громче твоего голоса...
- Ты ищешь оправдания Тэсс? Тому чем ты стала. Стремишься опорочить свое прошлое, все, что имело значение, когда то. Нет, не имело, имеет. Я вижу в твоих глазах. Ты просто променяла любовь на ненависть. Ты упиваешься иллюзией, что чужая жизнь в твоей власти.
- Я почти поверила, что ты нашла другой путь, но ты всего лишь убийца и клятвопреступница. Ты покинула объятья Ночи и сделала культ из своей вседозволенности, как дитя вырвавшееся из под опеки матери. Ты еще помнишь кто такие дети Тэсс?
Демоница презрительно устремила свой грозный взгляд на холодные серые скалы, молчавшие позади Нойон, и сурово покачала головой.
- Нет… Я не хочу тебя убивать. Я хочу увидеть, как ты согласишься со мной, сестра. Я сниму с тебя эти цепи - одну я уже сняла. Ту, что сковывала нас с тобой... Жаль тех сестер, которыми пришлось ради этого пожертвовать. Но это - только начало. Я не хочу убивать Навии. Огненному Отцу ни к чему наши полуживые души, он жаждет полноценные, теплые... Также ему ни к чему и эти шестилапые - Он уже давно собирает свою дань с них.
В алых глазах Аатесс теперь можно было отыскать только равнодушие и холод бесстрастного убийцы.
- Мне нужны наши теплокожие братья, что живут на севере. Взамен я готова отдать вам шестиногих - выгодная сделка, сестра?
Нойон слушала склонив голову и скрестив руки на груди. В её глазах больше не гремела буря, и не сверкали молнии, и не безумствовала вьюга, теперь они всего лишь бушевали кругом, одаряя проклятую землю водой в виде кружимой ветром снежной крупы. Всего лишь пришел очередной шторм.
- Как тебе угодно. Прощай. Мы видимо больше не встретимся, как ты надеешься, потому, что тебе придется уйти. Эта земля проклята. Она убивает все живое и быстро. Плюнув в полог Ночи, ты лишилась её благословенья, и защиты.
Она уходила в молчанье, через ледяную мглу, в каменную пустыню. И её слезы, замерзая у глаз, мерцали крошечными хрусталиками драгоценных камней.
- Подожди! – Внезапно раздался крик, пронзающий бурю. Из голоса Кровавой сестры исчезло торжество, а на смену ему приходила покорность. - Ты была права, а я ошибалась. Множество крови наших сестер пролито, не стоит проливать еще больше. Если мы уйдем, это будет означать войну, которая не нужна ни тебе, ни мне. Поэтому прошу, позволь нам остаться.
Казалось, кто-то другой говорит устами Кровавой Сестры. Кто-то куда более могущественный и легко способный подчинить её своей воле.
Кто-то, не уступающий по силе Сапфиру.
- Ты совершила преступление и должна быть наказана, – долетело в ответ.
- Я согласна.
- Отпусти сестер, покинь эти земли.
- Я сделаю это, - крикнула демоница.
"Старой Лисе" осталось лишь недоуменно наблюдать, как один из самых опасных её врагов просто уходит сквозь снежную мглу. Этот голос, внезапно ставший голосом испуганной молодой лисички, что десятками приходят из северных земель, но никак не кровавой княжны какое то мгновение назад оставшейся позади, в своем безумном владении. На столько ли хорошая Атесс актриса? Что она задумала?
Крепчал ветер. Простой зимний ураган понемногу перерастал в самую настоящую бурю, что приходят раз в столетие, украшая на целых несколько дней скалы махровыми снежными шапками и заполняя долины серебром.
- Не стоит мне сегодня пускаться в путь, сестры, - обратилась, наконец, Нойон к неофиткам, многие из которых уже отходили от первого шока и что то беспомощно лепетали, - пойдем те в ваше убежище, нам есть о чем поговорить.




*Энкавмата - огненное, бушующее нутро планеты, обитель Ипоферонтаса.