Ведьмак. Тень ненависти. | ходы игроков | Новиград. Таверна "Разгульный череп".

Збышек внимательнее всмотрелся в судно и его обитателей.
- А сколько ты получишь если потеряешь печень? Капитан с черной меткой, это как?
Рыжий свесился за борт и всмотрелся, в мутную воду.
- Если все знают, что они пираты, почему их просто не арестуют?

       — Любопытный, стервец! — хохотнул матрос и хлопнул (хотя некоторые могли бы сказать ударил) рыжика по плечу, — далеко пойдёшь. Если печень не потеряешь. Способов-то масса. А получишь за неё триста зубов — не верю я, что после их морских похорон что-то до дна допадывает. Без печени-то никак.
       Мальчик, слушая ответ, свесился за борт. Ему было не слишком-то весело, но Менелай понимал, что он на корабле не просто так, и лучше за ним присмотреть. Другой матрос бы уже извёлся — надо и боцману угодить, и гостя развлечь. Несовместимо. Немыслимо. Но у молодого цинтрийца не было никаких корабельных обязанностей и он тоже скучал.
       — Не пойман — не вор. Вот все же знают, что начальник порта — разбойник и казнокрад. И тоже не арестовывают. Да и, полагаю, начальнику стражи эти пираты, или «вольные моряки», исправно «налог» платят.

Удар рыжему по вкусу не пришелся, однако, зыркнув на матроса он просто отодвинулся чуть дальше.
- Здесь вроде неглубоко.
Поведал он результат своих забортных наблюдений.
- То есть если платить начальнику старжи можно делать что хочешь?

       Смешок Менелая привлёк внимание купца. Матрос, вместе с этим странным парнем, Збышеком, торчали на палубе около борта, прямо на глазах у всего порта.
       «Вы ещё на парусе напишите трёхфутовыми буквами „Тут скрывается сбежавший от реданской разведки”», — нахмурился Синдбад.
       Поймав взгляд Менелая, он дал знак покинуть палубу.
       Понятливый матрос быстро сообразил, что опростоволосился, и мигом исправился.
       — Ну, тут они никого и не хоронят, — подмигнул он Збышеку, — Да и акулы в порту не водятся, если не считать стражу. Кстати, чего мы с тобой тут балду пинаем? Пойдём, покажу корабль.
       По-приятельски положив руку на плечо юноше, матрос направился с ним к двери, ведущей в трюм.
       — Кстати, тебя как зовут? Я — Менелай.

Кубрик совсем не поражал воображение Вильгельма: это было всего навсего пустое пространство под палубой для размещения команды. Деревянный корпус корабля виднелся здесь куда более познавательно в плане корабельной архитектуры, и можно было даже отдать некоторое время на размышление над тем, как вся эта конструкция могла быть сформирована. Под "потолком" висело несколько гамаков, сейчас убранных, парусина, висевшая здесь же в свёрнутом состоянии, выполняла функцию огораживания "спален".
"Считалось, что и у моряков должно быть своё — огороженное от всех остальных — место, свой мирок, по крайней мере начало считаться после случая с одной мартышкой, которая проявляла на корабле крайнюю раздражительность, к вящему удивлению корабельного доктора, без всяких болезней, и смогла успокоиться и войти в нормальное состояние только когда ей соорудили свою комнатку", — вспомнил Вейм рассказ пьяного учёного в таверне, рассуждавшего о человеческом характере.

Сейчас здесь находился всего один матрос, имевший невероятно спокойное, почти сонное выражение лица. По его телосложению, оценивающему взгляду, движениям, когда тот встал подойдя поближе, Вильгельм оценил его как человека с охотничьим складом ума.
— Адам, — произнёс он, протягивая жёсткую, в рабочих мозолях руку. Странная традиция, однако присущая некоторым анахроничным деревням. Вейм подтвердил свои догадки о его личности, увидев на пальцах правой руки характерные для удержания тетивы в натянутом состоянии мозоли.

Оба пленника по своей внешности были выходцами из Редании. Безвольный, ни на чём не сосредоточенный взгляд, уставленный в пол, обмякшее тело, и сломленная воля могли обмануть кого угодно, но только не команду Синдбада, не раз повидавшего, как из подобного расслабленного состояния вырывался сокрушительный шквал ударов, Люц сам знавал подобную технику кулацкого боя — когда тело расслабленно, оно имеет больший потенциал для драки,чем при постоянном напряжении.
При более близком рассмотрении, аэп Кеаллах заметил, что их глаза имеют красный оттенок, но не из-за естественного цвета; дыхание было тоже странным — спокойным, но иногда оно прерывалось, будто душа покидала на миг их тела, чтобы затем вернуться вновь, и войти в воздымающиеся лёгкие. Проступившие на теле вены были тёмно-зелёного оттенка, бугрились. Это уже совсем не походило на искусственное притворство.

       Синдбад несколько обеспокоился. Похоже, пропавший Баррак был прав — без зерриканской магии тут не обошлось. И, к сожалению, купец в этом практически не разбирался. Скорее всего, эти куклы теперь бесполезны, в лучшем случае, а то и крайне опасны.
       — Так, парни. Мне не нужны проблемы с реданскими властями, — заговорил с пленниками нильфгаардец спокойным голосом, без всякого нажима. Обычно как раз в такой манере общаются самые опасные следователи и палачи, потому что они полностью уверены в себе, — а вам неохота сдохнуть от этой дряни, что сейчас в вас сидит. Если вы расскажете, что произошло, возможно, я найду средства вам помочь.
       Синдбад не особенно надеялся на ответ. Вряд ли они ещё в сознании.

Осмотрев кубрик, мужчина понял, что его собственное представление о подобном месте было несколько ошибочным. Раньше, Вейм считал что кубрик – чуть ли одно не из самых красочных мест на корабле и ассоциировалось это место почему-то со старым кабаком, полным дыма, запаха крепких спиртных напитков и, разумеется, рыбы. В представлении воина это было очень шумное место, где матросы должны были распевать свои старые моряцкие песни басовитыми охмелевшими от пива голосами. Где-то, даже, кое-кто мог скооперировать не слабенький музыкальный ансамбль, из-за которого по всей палубе должна была разноситься живая, свистящая и громкая музыка. Но Виор никогда раньше не был на корабле и сейчас, во время личного ознакомления, эта мысль впервые посетила его голову.
На самом деле кубрик был совсем не похож на дорожные и портовые забегаловки. Это было самое обыкновенное помещение, которое построили по своему особому стилю, с гамаками вместо кроватей и парусиной как оградой личных апартаментов каждого. Виор усмехнулся, вспоминая высказывание одного напившегося ученого, с которым он беседовал давным-давно, в какой-то таверночке. Уже и не вспомнить как того звали, но вот слова которые он говорил очень хорошо запомнились. Что-то о характере, мартышках и личном мире каждого.
В кубрике был лишь один матрос, да и тот, вероятно, только-только проснулся, судя по его заспанному виду.
- Виор, - ответил воин, обмениваясь рукопожатиями с моряком, который представился как Адам. – Нанялся вот, на борт. Пополнение экипажа, так сказать.
О том, как он по-настоящему тут оказался Вейм умолчал. Свой мирок, все такое, да и кого тут это вообще волнует. Вот уж точно не Адама, который, в прошлом, наверно по лесам за дичью гонялся, судя по его мозолям на руках и движениям.
Виор почесал небритую щеку, смотря, куда бы можно было просесть.
– Скажу тебе, Новиград местечко то еще, – попытался завести разговор мужчина, обратив взгляд на матроса. – Я вот недавно тут, а уже успел поклясться, что никогда в жизни сюда больше не ворочусь. Мир лучше повидать мореплавателем, что скажешь? Это не пыль глотать на повозках всяких, кочуя как бродяга.
Вейм приподнял брови, ожидая реакции Адама и попутно внимательно к нему присматриваясь.

Обмен взглядами матроса с темноволосым человеком, командовавшим тут, не укрылся от внимания Збышека, однако, как то комментировать это он не стал. Как то рассеянно следуя за Менелаем, будто мысленно находился в другом месте, он кивнул на его вопрос, а потом всплыв на секунду ответил.
- Меня Збышеком.

Синдбад не сразу сообразил, что происходило с пленниками, но через несколько мгновений он понял, что виной всему было употребление каких-то алхимических препаратов, что должны были кратковременно мобилизовать их силы, а затем — ослабить организм. Такие обычно принимали берсерки с островов Скеллиге перед битвой, был даже случай, когда они проспали после одной битвы три дня, но северяне недолюбливают алхимиков, а эти реданцы выглядели как отравленные каким-то ядом. Видимо им нужна была определённая доза какого-то зелья до битвы, но было непонятно зачем шпионам их употреблять конкретно в этом случае: картина путалась ещё сильнее. От размышлений Синдбада оторвал едва слышный треск слипшихся губ, и последующий за ним низкий, искажённый бас:
— Колду... не ре... ния...
Слоги прерывались тяжёлым дыханием, было видно что ему чрезвычайно трудно даются эти слова, что вызвало живую ассоциацию последних слов усопшего, чью жизнь забирала Седая. На дальнейшее его не хватило, и он просто шептал одними губами. Его глаза приобретали подобие ясности, проступавшей сквозь пелену, но через какое-то мгновение он снова погрузился в прежнее апатичное состояние, безвольно повесив голову.
Всё это очень настораживало, ведь если он не притворялся, то сломить волю специально обученного шпиона реданской разведки было очень и очень сложно. Второй был в таком же положении, но никак не реагировал вовсе.

— Думаешь? — Почесал затылок матрос, — по мне... — он несколько повременил с ответом, — леса лучше. Тишь. Покой. И капитана нету, — прибавил он тише, — гнущего голосом обшивку корабля, которую потом чинить надо.
Ещё некоторое время помолчав, он прибавил:
— Каждому своё. Каждому своё. Когда в первый раз что-то неизвестное видишь — всегда интересно. А потом попривыкнешь. А сердце тянет к чему-то одному. К родному. Близкому. Моё, например, к Природе, — закончил он задумчиво, на некоторое время погрузившись в воспоминания. Лицо его с грубыми чертами, морщинами, складками разгладилось, чуть просветлело, взгляд наполнился толикой умиротворения, но ненадолго.
— Тебе самому что на душе лежит?

Виор внимательно посмотрел на матроса.
- Не знаю, – пожал плечами воин, - но я уж точно не скучаю по родным краям. Нет жизни более глупей и скучней чем там, где я родился. Единственная радость – упиться дешевой выпивкой и в свободное время полапать сельских баб, а потом днями и ночами пахать на полях, обливаясь десятым потом. Здоровская жизнь, да? Несколько таких лет делают из человека пьяницу и пустоголового кретина, поэтому я не особенно люблю то место, где вырос.
Вейм поправил кожаную жилетку, хмыкнув.
- Природа, приятель, отличная штука, - кивнул он, улыбнувшись, - но я предрасположен к другому. Я не люблю засиживаться на одном месте – я полюбил дальнюю дорогу. Новые города, новые места, все это мне по вкусу. Как видишь, судьба сыграла мне на руку, когда я решил пойти моряком, и я тут.
Виор театрально развел руки, усмехаясь.
- Мне очень повезло, в какой-то мере. Но пойми меня правильно, я не путешественник. Я просто люблю ходить. Повсюду.
В глазах Вейма появился дружелюбный огонек. Адам пришелся воину по душе. Давно он не общался с кем-то уравновешенным, давно просто не болтал. Всем от него чего-то надо, то выполненная работа, то еще что-то, но моряку нет. Он отставлял впечатление приятного человека.
- На корабле, конечно, особенно не расходишься, но это перспектива увидеть другие земли. Что-то новое, чего я еще не видел.

      Синдбад нахмурился. Пленники были очень плохи, и купец даже не представлял, как им можно помочь. Надежда оставалась только на лучшего в мире лекаря — время.
      Командир разведчиков иногда вырывался из плена смертельного марева, возвращаясь в сознание. Но сил уже не было, и слетавшие с его губ слова были беззвучны. Купец напряжённо смотрел на них, стараясь прочесть обрывки молчаливого рассказа.

— Вот и славно, — произнёс Менелай с улыбкой, направляясь к кубрику. Когда до него осталось рукой подать, он приостановился, прислушиваясь к чему-то. Вскоре и до Збышка донеслись звуки речи:
— На корабле, конечно, особенно не расходишься, но это перспектива увидеть другие земли. Что-то новое, чего я еще не видел.
Замерев лишь на мгновенье, Менелай начал спускаться вниз с прежней скоростью, правда намного тише.
— Да, не могу не согласиться, — раздался другой мужской голос, — путешествия, открытие для себя чего-то нового — тоже дело.
— Адам, ты заговорил? — притворно удивился Менелай, быстро сменив настроение, — знакомься, это Збышек. Збышек, это Адам. У вас ведь на суше так представляются верно? — обратился он к парню, — в любом случае, все приличия соблюдены. Я полагаю до новых приказаний у нас есть некоторое время, если не произойдёт нечто невероятное, так что я на палубу, пока Гуннар в настроении, скоро вернусь.
И, не заметив Вейма, он выбежал из кубрика.
Перед Збышком было два человека, один из них, тот кого представляли Адамом, был сейчас тих, скорее угрюм и молчалив.

Синдбад быстро адаптировался к чтению по губам, благо разведчик недвусмысленно и ясно передавал смысл, на который не хватило дыхания. После той разорванной фразы, что он произнёс вслух, его хватило на пару странных, запутанных предложений, он не говорил прямым текстом, но это не было похоже на введение в заблуждение, скорее что-то влияло на него, не позволяя говорить всё прямо. Синдбада даже посетила мысль, что беззвучный шёпот был нарочным — тому могло хватить дыхания, но он словно опасался быть услышанным кем-то. В трюме на некоторое время повисла тишина — не считая обыденного фонового шума Гуннара — однако долго владычествовать ей не пришлось: раздались шаги Станислава. Его лицо было несколько побледневшим.
— Баррак вернулся, — произнёс он тихо, ожидая дальнейших указаний. По его лицу было видно что сказал он не всё, точнее что-то ещё откладывал на более поздний срок, считая мелочным и не стоящим внимания сейчас.

Виор косо проследил за убежавшим мужчиной, который на него даже внимания не обратил. Странные у того были понимания о правилах приличия. Он ведь, все-таки, не стеклянный, черт возьми, и не прозрачный. Убеждаясь в этом, Вейм опустил голову вниз, глядя на свои ноги. Да, он определенно не был прозрачным.
Прекратив созерцания себя самого, воин поглядел на рыжего парня, которого представили как Збышка и которого Виор раньше уже видел.
– Хе-хей, уже в третий раз я вижу твою яркую шевелюру!
Лицо Вейма растянулось в широкой улыбке.
– Меня Виором звать, если не помнишь, – мужчина протянул парню свою руку в знак радушного приветствия.
А вот Адам что-то, после прихода странного мужика, как-то смутился и стал суровей на глазах. Вероятно, ему не понравилось замечания моряка на счет его болтливости. Может, он был тут крайне неразговорчив и вообще, был довольно замкнутым типом?
Казалось, так оно и было.
– Эй, приятель, что-то не так?

То как произнес Менелай слова "у вас на суше" неприятно кольнуло слух, так что относится к этим "на суше" сразу расхотелось.
- Наверное, я не из этих "на суше" я только сегодня утром в город пришел.
Вклинился он в болтовню матроса.
Судя по всему снова предстояло скучать в помещении и дышать "ароматами" корабля. Однако, третьим человеком, на которого Збышек обратил внимание в последнюю очередь оказался мужчина уже виденный им ранее перед таверной и за.
- Помню, "хоть вам это вероятно и все равно, я Виор Вейм."
Очень точно воспроизведя голос Виора, так же, как и фразу сказанную им в переулке, ответил рыжий. Он секунду смотрел на протянутую руку, а потом улыбнувшись - зачем отказываться от того, что тебе дают сами, - протянул и свою для рукопожатия. Хотя Збышек и выглядел деревенщиной, рука у него оказалась довольно мягкой и против ожиданий без застарелых мозолей.
Когда Вейм вернулся к своему прежнему собеседнику, парень решил обойти помещение, разглядывая все что попадалось ему на пути.

— Нет, всё в порядке, — ответил Адам в то время как Збышек осматривал кубрик.
Последнему довелось увидеть всё то же, что и Виору: пустое пространство под палубой для размещения команды, по бокам — борта, спереди — нос корабля, а сзади судя по запаху кухня. Дерево, дерево и ещё раз дерево, протяжно скрипевшее во время очередного наплыва безграничной стихии воды, но скрип здесь не был показателем ветхости судна, скорее он демонстрировал удаль мастеров, давших кораблю возможность "дышать", не быть статичной мёртвой конструкцией, говорят, что мастера-корабельщики — это что-то вроде особой касты, знающей нечто, неведомое остальным людям. Под палубой висели гамаки, все кроме одного (на котором сидел Адам) были убраны, многие из них отделялись парусиной, сейчас тоже убранной.
— Знаете, — произнёс после долгого молчания Адам, обращаясь к новоприбывшим, — корабль символизирует тело, сосуд души, а его плавание — жизнь, путешествие по её водам
Он ещё на некоторое время умолк, уперев взгляд в покачивающийся пол.
— Может быть то, что вы оказались здесь символизирует новый этап вашей жизни, ведь это не случайность. Новые горизонты.
Он часто прерывал свою речь, позволяя своим мыслям течь плавно, созерцательно, было удивительно, как охотничему человеку, которого обычно всегда характеризуют как резкого, скорого на руку, может быть присуща подобная неспешность, больше подходящая земледельцу.
— Однако, не всегда корабль идёт под управлением экипажа. Внутреннее течение океана, бури, шторм, ветра, скрывающиеся под толщей вод ужасы, неизвестность.
Тишина повисла даже на всём корабле, волей случая замолк даже капитан, но очевидно это всего лишь совпадение, никто ведь не мог обладать таким острым слухом, чтобы уловить тихую вдумчивую речь матроса.
— Какой силой и крепостью должны отличаться мы, чтобы справиться со всем? Какой разум должен отличать нас, чтобы понять происходящее вокруг?

Смотря на Адама, мужчина улыбнулся, впрочем, не ощущая внутри себя особого веселья. Рассуждения матроса его удивляли и заставляли задуматься, не скрывалось ли за обычным охотником нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Моряк глубоко копал, раз был способен на такие мысли.
– Сильный, разумеется, сильный, – легкий кивок, после которого Виор вернул своему лицу его привычное выражение.
Со странным моряком его угораздило познакомиться. Вероятно, Адам пошел сюда на службу совсем не из-за материальной выгоды и денег. Мотивы его были сложней.
– Глубокая мысль – вот чем мы должны обладать, чтобы осмыслить ситуацию, – констатировал Вейм, после некоторого молчания. Ему, все-таки, не хотелось быть невежливым по отношению к матросу.
Повернув голову, он посмотрел в сторону рыжего парня, разглядывающего кубрик. Он что, как и он, будущий юнга на этом корыте? Збышек его порядком удивил, показав свою отличную память на лица и имена, да только вот, после этого интелектульного показа, Виор чувствовал себя как последний дурак.
– Эй, светлая голова, ты что думаешь?
Смакуя сказанное как великую победу над заклятым врагом, Виор усмехнулся.

      Синдбад сжал плотно губы и угрюмо глянул на стоящего рядом краснолюда.
      „Колдун не реданец”, — купец пытался осмыслить слова сумасшедшего пленника, — „это логично. Опасаться того, что на виду — в теперешних обстоятельствах это имеет смысл. Дариус? Но что значит «но уже неосознанно»?”
      Станислав, подойдя к озадаченным товарищам, прервал рассуждения Синдбада:
      — Баррак вернулся, — произнёс он тихо, ожидая дальнейших указаний. По его лицу было видно что сказал он не всё, точнее что-то ещё откладывал на более поздний срок, считая мелочным и не стоящим внимания сейчас.
      Не скрывая плохого расположения, но стараясь не показывать крайнюю обеспокоенность, нильфгаардец кивнул матросу.
      — Куда его поместили? Веди нас.

Никуда идти Синдбаду не пришлось: через мгновенье в трюм вошёл сам Баррак. В нём произошла колоссальная перемена: добавился взгляд человека, не оправдавшего ожидания очень важного для себя лица, и ещё виднеющиеся в единственном глазу опасение чего-то неизвестного, само тело его было напряжённым, как будто ожидавшим удара с любой стороны, почти ничего не осталось от прежнего спокойствия и уверенности, а ведь такого не было даже в минуты смертельной опасности ранее. Поневоле Синдбаду передалась его тревога: единственный зрачок бедуина был сужен, а в его тьме негоциант вдруг увидел бурю сменяющих друг друга образов: тьму, покоящуюся под пустыней, и пытающуюся всё время выбраться наверх, к Солнцу, чтобы отомстить всему живому, за то, что оно было заперто внутри, но не могущему выйти из-за племени, что сторожило все его выходы на поверхность, племени, где воспитывался сам Синдбад в течение шести лет, затем этот образ сменился непроглядной пучиной моря, с обитающими в его безднах ужасами, вышедшими на свободу и устроившими кровавую охоту на живой род, и снова — беспросветная тревога.
— Они идут, — только и успел произнести он.

— Эй, светлая голова, что думаешь? — Вейму недолго пришлось чувствовать этот настрой, его мысль длилась не долго, потому что вскоре

внезапно усилившийся по меньшей мере в три раза оглушительный рокот Гунара крикнул: "Полундра!", и громыхнул пушечный залп, дырявя борт "Белуги" насквозь. Одно ядро пролетело буквально в шести дюймах впереди Синдбада, сминая в одну сплошную массу костей и крови лицо одного из пленников-разведчиков. Несколько других сделали трюм более освещённым, пробив несколько отверстий в левом борту, там где стоял зерриканский корабль. Бросив туда мимолётный взгляд, купец понял, что те стреляли не открывая окошек для пушек на пушечной палубе, чтобы их приготовления не были заметны никакому глазу. Ещё несколько взрывов — щепки старого доброго корабля заполнили собою воздух, ещё один вдох и Синдбад уже потерял опору под ногами падая назад, откинутый мощной рукой Баракка, а то место где он стоял пробороздило ещё одно запоздалое ядро. Удивительно обострившиеся чувства слышали отчаянный крик Гортура, готового сейчас выплеснуть всю свою ярость, чтобы придушить устроивших всё это, крики ужаса на суше, неизвестно кому принадлежавшие, полные торжества возгласы с зерриканского корабля, мысль, работая быстрее чем когда-либо, с облегчением подумала о том, что запасов пороха на корабле нет и прикидывала шансы на выживание, держа в голове одновременно несколько идей и образов.

Чудом не задело никого в кубрике, Адам вскочил, отбрасывая всякое спокойствие, и седлая те дикие инстинкты охотника, что жили им всё время ранее, Виору показалось что сам корабль взвыл, будто живой, от неотвратимой боли, рвущей его плоть на куски, но секундой позднее его протяжный скрип был слышен всем наяву...

Збышек пожал веснушчатыми плечами, если честно он лишь краем уха прислушивался к разговору моряка и Вейма и не очень помнил суть вопроса.
Когда же пушечные ядра вспороли обшивку корабля, рыжий не придумал ничего лучше, чем упасть плашмя на пол. Если честно, он слабо представлял что делать в такой ситуации поскольку до этого никогда на корабле не был и на обстреливаемом корабле тем более.

      В ушах стоял пронзительный звон, и сквозь него, словно через вату, пробивались редкие, казалось, запаздывающие звуки. Всё произошло быстро: треск, пронзительная тишина, рвущиеся борта и уходящий из-под ног пол. Тяжёлая и твёрдая как чугун рука Баррака на шее, ещё деревянная пыль и приглушённый грохот.
      Синдбад очнулся от каких-то криков на берегу. Или не на берегу? Да и сколько прошло времени? Что происходит?! Впрочем, писк в ушах начал спадать, и купец быстро взял себя в руки.
      — Все на берег! За оружие! — давать ответный залп было бессмысленно, тем более что береговая охрана через минуту уже отправит нарушителей ко дну. Корона никогда не позволяет открывать пушечную стрельбу в своём главном источнике торгового дохода, — Люц, хватай сундук с бака! Баррак! Слышишь меня?! Поджигай смолу*!
      Глаза снова горели каким-то потусторонним пламенем, смесью ярости, азарта и безумного безрассудства. Казалось, Синдбаду даже нравилось происходящее! Схватив под локоть ничего не понимающего и, похоже, контуженного Станислава, стал помогать матросу продираться к трапам.

Над головой Збышка что-то пролетело, цепляя за себя натянутую парусину, влетело в дальнюю стену кубрика, накидывая на парня уже не белую материю, подобно покрывалу. Оглушительный грохот вокруг, что-то продырявило пол буквально в двух дюймах впереди головы, что-то круглое, не порвавшее, но затянувшее за собой остатки парусины, стаскивая её со Збышка, словно веля очнуться ото сна и открыть глаза, веля перейти из сна в реальность и действовать, действовать здесь и сейчас. Уже через секунду чья-то мощная рука взяла его за шиворот и поставила на ноги, резко опустив. Палуба ходила ходуном, так что пришлось приложить усилия, чтобы остаться на ногах. Обладатель руки, взяв его за плечо, круто развернул к себе. Адам. Взъерошенные волосы, бугрящиеся руки, блеск жаждущего крови охотника в глазах - мало что узнавалось в нём от прежнего тихого мудреца.
- Держи!
Короткий для Адама, длинный для Збышка меч, освобождённый из темницы ножен блистал во всполохах огня, зачаровывая своей красотой, но времени созерцать не было.
- На берег! Живо!
И рванувшись куда-то вглубь кубрика, он нагнулся в дальнем конце, что-то ища, раскидывая обломки... умирающей плоти корабля?

Люц побежал исполнять приказание, Баракк кинулся к одному из многочисленных источников огня, в обилии манящих своим тусклым светом из-за завесы гари и порохового дыма. Запах жжённой Белуги резко бил в нос, как бьёт запах гниющей плоти умирающего товарища. Синдбад смутно слышал собственные приказы, они сливались в безумное сплетение растянутых гласных звуков, похоже на слух рассчитывать не приходилось. Мимо пронёсся Гортур, уже без своего ящика с инструментами, демонстрируя свой знаменитый рывок на короткую дистанцию в экстремальных условиях. Всем известно, как этот краснолюд любил свою задницу, о чём он именно такими словами не забывал всем напоминать время от времени. Какие-то шумы беспрестанно свистели, жужжали, перешёптывались в его голове, заглушая все остальные звуки. Взяв Станислава, Синдбад быстро добрался с ним до трапа. Матрос был удивительно лёгким, словно голодал две недели. Или это у него вдруг взялись такие силы? Слух стал возвращаться.
Оказавшись на борту, он увидел большую часть своей команды уже на берегу, с обнажёнными клинками. Со всего порта, как потревоженный рой пчёл, слетались местные гвардейцы, а зерриканский корабль уже обстреливался из фортовых пушек, разлетаясь на щепки, и ощетиниваясь своей рассыпающейся древесиной на соседний корабль.
- Ау'лэура! Яг! Раж! За'Гру Ви Яус! - даже несмотря на всю безысходность ситуации, зерриканский колдун, наполовину обвешанный черепами, наполовину какими-то экзотичными амулетами, с чувством торжества и триумфа, воздев руки к небу что-то беспрестанно орал.
Хорошо хоть слух вернулся.

Збышек был абсолютно сбит с толку, как его самого чем-нибудь не утащило было абсолютно не понятно. Несколько оправившись от первого шока он проморгался и взглянул на меч, который столь не умело сжимал в руке. В принципе, руководство к действию было получено, встречаемся на берегу, дальше разберемся. Удержав равновесие от очередного толчка, парень с места рванул в сторону от лестницы к борту. Рыжий с разбегу проскочил в одну из новообразовавшихся "форточек" корабля, пожалуй слишком небольшую для взрослого, но судя по тому как пролетел Збышек вполне подходящую для него. Упав в воду парень сразу же нырнул и погреб к берегу.

      „Все? Вроде, все. Ну и хвала богам!” — Синдбад намётанным глазом за секунду пересчитал всех друзей и соратников. Корабль, конечно, жалко... Да и чёрт с ним! Главное, все живы.
      А в порту творилось не весть что. Труп „Белуги”, похоже, горел и сам по себе, но Баррак подстрахует. А зерриканцы наделали разрушений на такую сумму, что и никакая диверсия под этот шумок не была нужна. Эти отморозки были рады, даже несмотря на то, что были обречены. И с ними чёрт! Пусть посмеются перед смертью. Но лишь бы не было большего вреда, чем сейчас. А он вполне мог быть причинён.
      — Стреляй!!! — заорал купец, тыча саблей в сторону размахивающего руками колдуна на зерриканском судне. Что бы там ни было, но он не должен закончить это заклятье.

Обняв жгучим холодом, вода приняла его переживающее хаос тело быстро, но лишь на первые мгновения. Звуки были слышны и под водой, но более объёмные, отдающие мелкой вибрацией по Збышку. Меч, чудом оставшийся в руках, утратил большую часть своего веса, но всё равно был самым ощутимым предметом, тянувшим его вниз. Непонятно зачем его дал Адам: от кого здесь защищаться?
Открыв глаза, Збышек увидел впереди себя деревянные сваи — достаточно было полуминутных усилий, чтобы добраться до них, ещё ближе — несколько справа — уходила куда-то вниз тяжёлая цепь с довольно красивого соседствующего корабля. Подняв голову вверх, он увидел падающие на воду тени, и солнечный свет. Небо было чистым, не считая нескольких полупрозрачных облачков, как вдруг, из той самой бреши, откуда он выпрыгнул, выскользнула тень Адама...

Охотничьи рефлексы вернулись необычайно быстро, разливаясь по крови приятным самоощущением от недостававшей временами радости жертвы. Жертвы, становящейся охотником.
Услыхав команду: "Стреляй!!!", он быстро, насколько мог, отыскал свой лук и тройку стрел, и, рванув вслед за молодым юнгой, выскочил из внутренности корабля, но не прыгнул в воду, а начал стремительно взбираться вверх. Одна рука цепляется — ноги находят точку опоры. Усилие. Прыжок. Одна рука зацепилась за борт — ноги укрепились. На секунду отпустив вторую руку, он взял стрелу в зубы, и вновь — пока равновесие позволяло — зацепился за борт. Новое усилие, рывок, и лук, вскидываемый левой рукой уже по наименьшей траектории устремлялся к цели, на которую указывало острие Синдбада. Адам выпалил на разрыв — когда одновременно одна рука оттягивает тетиву, а другая — лук, значительно ускоряя скорость стрельбы — и послал несущее гибельную смерть древко в колдуна...

Странно, что защитники этого порта и не думали слушать приказ Синдбада, более того, остановившись перед зерриканским кораблём, они явно не намеревались взбегать на него, что, в принципе было разумно: очередной пушечный выстрел снёс бизань-мачту, обрушив её на палубу, но колдун был ещё цел. Прошло буквально пара мгновений, прежде чем стрела со знакомым тёмно-зелёным оперением пролетела буквально в двух дюймах от щеки, над правым плечом, пока её полёт не был прерван грудью колдуна. Не успел он пошатнуться, как туда же вонзилась ещё одна, и затем третья, окончательно сбивая его с ног. Хриплый возглас умолк под новыми пушечными выстрелами форта, и похоже одно из ядер всё-таки добралось до запасов пороха...

     

Збышек сразу же ухватился за цепь, как увидел её перед собой, в первый миг ледяная воду уже не кусалась так сильно и стала просто прохладной. Рыжий же сразу принялся оглядываться вокург, стараясь среди волнения воды разглядеть свою соломенную шляпу. А то получится неудобно если кто-нибудь увидит её позднее отдельно от него.

Синдбад:
Взрыв разразился яркой, всесметающей огненной вспышкой, предвестником которой был неимоверный по силе гром, сам по себе заставляющий пошатнуться. Сколько же пороха было на этом проклятом корабле?
"Брандер? В порту?" — Две короткие, молниеносные вспышки в сознании Синдбада, прежде чем взрывная волна настигла его, опрокидывая и отбрасывая назад с чудовищной силой. Зрелище, которое он видел, просто поражало: игра столь пёстрых, рвущихся во все стороны языков пламени, колоссальный запах пороха, от которого выворачивало лёгкие, и этот свет, идущий от корабля волнами... Теперь негоциант гораздо ярче стал понимать, что означает "Рождение новой звезды", однако и это ещё не всё: побочные эффекты, в виде осколков тёмно-зелёного, изъеденного пламенем дерева зерриканского корабля, летевших ещё быстрее, вонзались в тело, но боли не было, потому как сознание уже меркло, покрываясь неумолимо сгущающейся тьмой, всё больше и больше разъедающейся цветными искрами, каждое движение которых ещё больше накаляло разум. Ноги оторвались от палубы, и Синдбад уже не чувствовал под собою ничего.

Збышек:
Очередной пушечный залп прошиб новую дыру в недавно приютившем его корабле, и через некоторое время, к вящей удаче Збышка, оттуда вывалилась его шляпа: должно быть судно накренилось, или ещё что наверху произошло. Парень протянул руку, и сразу же стал счастливым обладателем недавно утерянного предмета, но в этот самый миг громыхнуло так, что ему показалось, будто небо решило обрушиться вниз, или настал Конец Света. Сверху упал Адам, входя в воду совсем рядом — чуть ближе к порту, и почти сразу же тень вокруг Збышка разрослась — свет Солнца практически померк, и почувствовав неладное, он понял, что корабль опасно нависает над ним, морские волны тоже усилились — одновременно его и относило от корабля. Послышался дикий, совершенно чудовищный чёрный мат, какой только возможен на свете, тут же подхваченный целым хором матросов всех мастей...

      Где-то под вражеским судном будто бы исполинская туча разрядила заряд грома. Прочнейшая палуба заходила ходуном, ногами можно было чувствовать, как какая-то неведомая сила дугой гнёт доски. Звуковая волна ощутимо прошла сквозь тело, заставив почувствовать каждый орган в отдельности, сотрясая тот кисель, который обычно зовут потрохами. Куда-то в сторону Гуннара рухнула мачта, взметая тучу щепок и пыли. Глаза почти мгновенно застелил едкий дым. Но всё же Синдбад успел заметить утыканное шрапнелью из щепы тело Станислава, словно тряпичная кукла выброшенное за борт. Он был без чувств.
      Не раздумывая ни секунды, купец, так и не успев сориентироваться, где он, что всё-таки произошло и что ещё будет, бросился следом за товарищем в бурлящую воду.

Увидев падающую шляпу Збышек сразу же отцепился и поплыл к ней, помимо шляпы сверху начали сыпаться и другие предметы, осколки, остатки оснастки, Адамы и прочие купцы. Натянув шляпу поглубже, и закрепив её, рыжий нырнул в мутные воды гавани за Адамом.