По морям, по волнам | ходы игроков | - Пуэрто-Рико, побережье

Боцман отступал последним из первой группы, изначально он надеялся что с корабля догадаются прислать подмогу, но видимо об этом там не подумали. Пистолет давно покинул пояс и сейчас был готов продырявить любого кто прорвётся мимо пехотинцев, решив заполучить кусок более лакомой добычи...

Кавилл, Блэр

Среди ученых-натуралистов существует теория, что у муравьев и прочих жучков, умеющих копать норки и тоннели, есть разделение лап по функциям: передние - загребательные, средние - прогребательные, а задние - выгребательные. Шлюпка же от жучка отличается тем, что у неё все весла - передние... тьфу, то есть загребательные. И когда ими загребают матросы, обозленные перспективой лишиться дамского общества, скорость шлюпки вплотную приближается к рекорду Адмиралтейства, если не перекрывает его.
Минута, другая - и нос шлюпки выскакивает на пологий берег с такой силой, что добрая треть корпуса суденышка оказывается на песке, что заметно облегчает десантирование - навстречу стремительно накатывающимся на узкую полосу пляжа событиям...


Общее

Отряд стремглав выскочил из леса на прибрежную кромку песка, - только прикрывающие отступление морские пехотинцы ещё оставались частично за деревьями, - как раз для того чтобы с радостью обнаружить возле оставленной ими полчаса назад шлюпки ещё одну такую же, из которой на берег как раз собирались высаживаться Кавилл с десятком вооруженных матросов, почему-то тремя (а не четырьмя) солдатами, и, конечно же, вездесущей Блэр.

Секундная немая сцена была прервана раздавшимся в лесу дружным воплем в десяток глоток, должным обозначать боевой клич - морячки с бригантины, крепко обиженные сначала потерей судна, а потом ещё и стрельбой морпехов, видимо, все же решились отомстить, довольно удачно воспользовавшись моментом - Кавилл сотоварищи ещё не выгрузились из шлюпки, что давало нападающим некоторое преимущество...

Маркус, с Николь на руках, выскочил на берег и не останавливаясь побежал прямо к лодке. Николь, уже пришедшая в себя, благодаря стараниям Оливии, крепко держала его за шею - хоть это было не совсем прилично, но в данной ситуации, вполне позволительно. Она пыталась разгледеть через плечо Маркуса, что происходит сзади.
Получатели: Оливия Говард герцогиня Норфолкская.

Отступать было поздно и Ник это чётко видел, в лодках их продырявят в несколько секунд, так что самым разумным сейчас казалось связать противника рукопашной, давая возможность уйти важным шишкам. Тело словно само развернулось в сторону ближайшего противника а палец нажал на спусковой крючок, отправляя свинцовый шарик в тело француза, тут же бесполезный ствол отлетел в сторону а сабля покинула пояс моряка, словно подавая пример он ринулся вперёд.

- Живо из шлюпки! - Рявкнул Френсис, взводя курок на пистолете. - Не туда, укрывайтесь за бортом!
Свободной рукой лейтенант указал в противоположную от французов сторону. Те уже были рядом. Гораздо ближе, чем хотелось бы старпому.
- Морская пехота в шеренгу! - Крикнул он, спрыгивая на землю. - Целься! Огонь!
С последним словом он нажал на курок, посылая кусочек свинцовой смерти в грудь ближайшему французу. Не дожидаясь результат он рванул саблю из ножен и шагом двинулся на встречу к противнику.
- Матросы, оружие к бою! За мной!!

- Опять. твою мать.- Такой простой рифмой прокомментировал Джек приказ мистера Кавилла.
Не споря с первой частью (построение шеренгой), Джим весьма радикальным образом оборвал вторую (огонь), властно подняв руку. Наученные горьким опытом солдаты придержали ружья.
- Так. Прицелиться. Каждый выбирает себе по парню. Сверьтесь друг с другом. Не нервничайте, времени всем хватит. Хорошо.- Роунж, целясь, стоял на правом фланге.- А вот теперь. МАТРОСНЯ ПРИГНИСЬ СУКИНЫ ДЕТИ! Морская пехота, во имя Короля и Англии. Огонь! Перезарядка!
Последняя фраза была для приготовившихся героически умереть в рукопашном бою сынов Англии была очевидной неожиданностью. С еле заметным напряжением морпехи убрали руки с рукоятей ножей и кинжалов и занялись перезарядкой.
Джек, управляясь со своим мушкетом, ворчливо матерился сквозь зубы и с хитрой улыбкой думал о том, как вернётся домой и вспомнит этот эпизод в хорошем пабе в окружении хороших леди.

- Подмога! Подмога! - радостно воскликнула Оливия. - Капитан догадался выслать нам отряд солдат!
Получатели: Николь Деверо графиня Эссекская. - Патрик, бегом в лодку и подай мне пистолеты! Господа! Я недурно стреляю, уверяю вас! - герцогиня решительно была настроена подстрелить хоть парочку французишек, а потому ринулась к шлюпке, собираясь схватить оружие и принять участие в битве. С безопасного расстояния, разумеется.

Доктор Линч, офицер Английской Короны, заслуженный врач, спасший немало жизней. Опытный, весьма уверенный в себе человек. Более того, участвовавший не в одной схватке с врагами короны.
А тут – такое…
Настоящий бред обезумевшего моряка, тянущего свои байки из одного портового трактира в другой. Вот у этого моряка по лесу бегают английские бароны и графини с морпехами, затем к ним присоединяется экипаж только что потопленного французского судна, и теперь они вместе бегут к берегу, ругаясь на всех доступных языках, делая это одновременно в уме и на словах. На язык, кстати, лезло бранное словцо, но эскулап воздержался – неведомо почему, ибо из береговых джунглей неслась многогранная ругань на французском языке, который, несомненно, был известен обеим благородным дамам.
Тем не менее.
Заслышав реплику герцогини, врач не опешил. Все-таки позволил себе ругнуться, но не опешил. Лишь поспешил отдать приказание одному из матросов, чтобы тот быстро и желательно с силой заставил герцогиню покинуть пляж или хотя бы спрятаться в лодке. Выхватывая пистоль и саблю, Линч вдруг ощутил на себе тот самый раж перед схваткой. То самое предвкушение, щекочущее нервы, обостряющее чувствительность, повышающее адреналин в крови и заставляющее кровь вскипать. Есть за что бороться. Есть чем. Есть рядом с кем.

И тот, кто ждет боя, его получит. Несмотря на то, что их больше. Их значительно больше. И даже несмотря на то, что врач не должен убивать.

Сегодня должен. Хотя бы ради того, чтобы однажды вечером, стоя на балкончике и глядя на умирающее солнце, одна милая девушка сказала тихо:
- Он сделал это ради меня.

Долгожданный берег. Темная, переливчатая зелень джунглей. Мокрая кромка песка, которую старательно вылизывают гребни волн. Высокое, просторное небо. Кажется – поднимешь голову, постоишь так несколько минут, и синева поглотит, проглотит, больше никогда не отпустит. Где-то там, в глубине, летают пестрые попугаи, разноцветными хвостами разрывая вязкий, паркий воздух. Один из них в скором времени должен был занять свое новое место в круговороте этой жизни. А именно – на плече усталого, отягощенного проблемами капитана Гормана. Капитана «Отважного». Но от этой участи свободолюбивую птицу от цепких ручек белобрысой девчонки на данный момент отделяли обстоятельства. И их было так много, что с каждой песчинкой уходящего времени, попугай все больше и больше верил в то, что свобода ему обеспечена. Ведь чтобы поймать птицу, этой самой девчонке придется для начала… допустим выжить, несмотря на то, что в руках у нее был один лишь ножик, а впереди целая толпа рассерженных французов, с разбитым и потопленным корытом в памяти. Корытом, в потоплении которого она участвовала непосредственно. Именно поэтому у мисс Деннис, к великому ее сожалению, не было времени наслаждаться долгожданным берегом, изумрудами джунглей и мыслями о ярких перьях на плече мистера Гормана.
Стоило шлюпке войти в берег, как девушка тут же соскочила с нее и стремительно спряталась за бортиком, вглядываясь в то, как из зарослей к ним бежит часть их команды и разъяренные французы.
- Здорово.. как их много, – восторженно прошептала девочка, впервые оценив количество врага. А стоило ей увидеть графиню и герцогиню, которые своими (и не совсем своими) силами добирались к ним, Блэр забыла обо всех мерах предосторожности и тут же вскочила вверх, махая рукой:
- Госпожа Оливия! Николь!
Но радость ее пресек свист пуль, которые в хаотичном порядке начали просвинцовывать чистый воздух побережья. Тут же сообразив, что стоять в виде мишени отнюдь не разумно, Блэр юркнула опять вниз, уклоняясь от возможных выстрелов. И начала думать – насколько ее безрассудство и легкомыслие позволит ей забыть о своей жизни.
Когда-то давно она бы так и осталась сидеть испуганным, вымокшим комком костей, со стороны наблюдая за тем, как бравые моряки отстреливаются от лягушатников. Потому что жизнь ценна. Потому что умирать страшно. Потому что молодой девушке, которая еще ничего в этом мире практически и не видела – умирать страшнее вдвойне. Но сейчас…
- Мистер Кавилл, – тихо буркнула она себе под нос, стискивая борт шлюпки до побеления. – Вот почему вы не дали мне пистолет? Если я умру – я вас замучаю в виде приведения, обещаю.
Пожалуй, хорошо, что старпому этих слов слышать не довелось. А то кто знает, куда именно была бы направлена его следующая пуля?
Перехватив нож, Блэр попробовала обойти шлюпки и кинулась вперед, за командой, которую повел лейтенант. Ей было что защищать. Людей, которые за эти месяцы стали ей близки. Свою мораль и ценности, которые не позволили бы ей потом спать спокойно, зная, что она не приняла никаких действий. Попугая, перья которого она все еще мечтала водрузить на плечи капитана. И что-то еще… что-то, что она пока не понимала.

Барон усмехнулся смелости герцогине в который раз, ведь в этот раз даже наш доктор смутился. Да и зачем вообще герцогине пистолеты, неужели она настолько сильна что способна удержать два пистолета, обычно и одного то взрослому мужчине не удержать, не то что еще и целиться. В данной ситуации барон не завидовал ни врагу, ни своим. Так как подстреленным мог быть кто угодно, даже находящийся рядом барон.
- Позвольте Миледи, но один пистолет, я попрошу для себя. Так как шпагой в данной ситуации орудовать бесполезно, да и вам думаю второй пистолет не к чему.
Завидев еще одну девушку мечтающую ворваться в бой, барон уже не смог удивляться.
И правда наша страна непобедима...

Общее

Расстояние между противниками стремительно уменьшалось, размахивающие саблями французы волной накатились навстречу слитному, но, увы, не настолько точному как хотелось бы, залпу солдат Роунжа, сопровождаемому хлопками пистолетных выстрелов - и, потеряв с полдюжины человек, сцепились в рукопашной схватке с выступившими вперед моряками "Отважного", постепенно тесня их обратно к шлюпкам.

Уотсон

Курившийся сладковато-пьянящим запахом сгоревшего пороха разряженный пистолет летел куда-то в сторону, а тот, кому адресовался кусочек свинца английской выплавки, ещё бежал, явственно замедляясь. Вот он тяжело упал на колени, уставился угасающим взглядом, казалось, прямо на боцмана, как будто спрашивая - "за что?"... и рывком вскинул руку, разряжая пистолет в плечо своему убийце. После чего медленно завалился на теплый песок пляжа лицом вниз, и больше не шевелился. Впрочем, сам боцман этого не заметил - пуля, навылет пробившая левую руку выше локтя, закрутила Уотсона волчком и заставила потерять равновесие, успешно пропустив над головой залп морской пехоты. А к тому моменту как мир перестал кружиться и занял устойчивое положение, вокруг уже бурлила рукопашная...

Кавилл

Месяц, проведенный на постоянно раскачивающейся палубе брига сыграл злую шутку - в момент выстрела мир покачнулся, как на плавной океанской волне, и пуля ушла куда-то в заросли за спиной нападающих. Но это же непроизвольное и неожиданное движение спасло самого Кавилла от ответной пули, вжикнувшей совсем рядом с его головой. Прогремел залп морпехов - и началась кадриль. Правда, заместо паркета был песок, а партнеры явно были не согласны на роль дам.

Блэр

Выскользнула из шлюпки следом за Кавиллом. И следом за ним же рванулась навстречу своей судьбе... которая оказалась относительно благосклонна к девушке. Относительно - потому что увернувшись от пары впустую свистнувших за спиной выпадов, и даже успев ткнуть кого-то из французов ножичком, неожиданно почувствовала что повисла в воздухе, бесцеременно поднятая за ворот рубахи. На секунду встретилась взглядом с взглядом рослого, небрежно удерживавшего худенькую девушку на весу одной рукой молодого мужчину с неожиданно кого-то напомнившими чертами лица - и, не успев даже сказать "мяу", кувырком покатилась по песку, финишировав на опушке леса и заработав при этом пару десятков синяков. Но - жива. Хотя сама в этом не очень уверена...

Роунж

Время на мгновение замерло, пока сгорал порох запала - и вошло в нормальный ритм, когда один из бегущих кувыркнулся назад с кровавой кляксой на месте лица. Увы, стрельба отряда была не столь результативной, как хотелось бы - после залпа упали трое или четверо французов, остальные как пришпоренные рванули вперед, стремясь добраться до стрелков в момент перезарядки. Пока что - безуспешно, завязнув в моряках "Отважного". Но видно было, что это ненадолго...

Оливия Говард

Усмехнувшись реплике барона, и в один момент проскочив полосу пляжа, откинула до сих пор лежавший на скамье шлюпки плед - под ним тускло блеснули сталью стволы пистолетов, - обернулась, вскидывая оружие, и оказалась нос к носу с матросом, которого Линч послал проследить за твоей погрузкой в шлюпку. Бедолага не успел пожалеть о своей расторопности - грохот двух выстрелов и просвистевшие над плечами пули заставили его замереть, судорожно вскинув руки к неожиданно переставшим слышать ушам... но это оказалось далеко не худшее из того, что произошло с Томом Смайти, фор-марсовым матросом брига Его Величества "Отважный".

...Через мгновение свинцовый шарик навылет пробил его шею, обильно окропив грудь и лицо стоявшей вплотную герцогини хлестнувшей из артерии кровью, заставив поднятые было к ушам руки матроса судорожно сжаться вокруг смертельной раны...

...Оливия даже не успела увидеть как падают замертво двое получивших её пули французов - сначала мир взорвался красной радугой, а затем, практически сразу же, что-то горячее ударило под правую ключицу, породив мгновенно растекшуюся по всему телу волну боли. Пистолеты выпали из внезапно ослабевших рук, и угасающее сознание зафиксировало только прикосновение к щеке неожиданно колючих песчинок, часть из которых из желтых уже превращалась в красные.

Линч

Кажется, выстрел не пропал зря. Но на общем темпе нападающих это никак не отразилось, и хотя врач и постарался удержаться на границе схватки, по возможности прикрывая подход к шлюпке, ему пришлось туго. Двое французов, с разбегу проскочившие - с окровавленными саблями - сквозь редкую цепочку английских моряков, были весьма раздосадованы оказавшейся на пути новой помехой. Причем один - сразу же и насмерть, а второй - несколько выпадов спустя, оседая на песок с глубокой раной через весь торс. Именно в этот момент Линча угораздило обернуться, как раз чтобы увидеть безвольно растянувшуюся на песке Оливию, и - получить под колено с легкостью располосовавшее ногу лезвие сабли умирающего противника.

Николь, Маркус, Патрик, Ник Мак

Благополучно добежали до шлюпки, укрылись за бортом - как раз к моменту падения Оливии. Пара минут передышки - а потом французы могут уже и прорваться через редеющую цепочку английских моряков.

Укрывшись за шлюпкой, Маркус аккуратно опустил Николь на землю. Девушка осторожно выглянула из-за борта. В глаза бросилось распростертое на песке окровавленное тело Оливии. Глаза девушки расширились и она задавила рвущийся из груди крик, до боли закусив кулачек. Маркус, проследив за взглядом Николь, успел схватить рванувшуюся на помощь герцогине хозяйку и крепко прижал ее к земле.
- Тихо, тихо, госпожа, я сам, сейчас… - дождавшись, пока Николь успокоится, что произошло почти мгновенно, Маркус, пригнувшись выскочил из-за лодки и осторожно взяв на руки Оливию, перенес ее в укрытие.
Николь с каменным лицом, бросилась к тете,
- Маркус, герцогиню в лодку, - скомандовала она, и негр осторожно уложил раненую герцогиню на дне, подложив ей под голову плед.

Девушка метнулась следом за ними, мертвенная бледность заливала щеки герцогини, вся грудь и шея были в теплой, липкой крови, пропитавшей одежду и резко контрастировавшей своей яркостью с зеленоватой бледностью лица. Сердце Николь екнуло от страха. Стиснув зубы, она схватила руку Оливии, нащупывая пульс, и с облегчением выдохнула, - Надо срочно на корабль, Маркус, доктора в лодку и на весла. Живо!
Маркус бросился выполнять приказ графини.

Френсис не успел огорчиться впустую потраченному выстрелу. Отбрасывая в сторону разряженный пистолет, лейтенант поднял саблю, прежде чем его поглотила всеобщая свалка. Словно в танце, он ушёл от неуклюжего рубящего удара. Резкий взмах, и отточенная сталь едва задела шею француза. Секундой позже начисто перерезанная артерия взорвалась алым фонтаном посверкивающих на солнце капель. Старпом уже не видел, как противник осел на землю, силясь унять кровотечение. Уворачиваясь и парируя вражеские выпады, он медленно отступал, яростно сражаясь за каждый лишний метр. Краем глаза он видел, как осел на землю доктор, как в самом начале схватки упал боцман... Лейтенант понял, что он с острова не выберется.
Вернее, он понимал это раньше, но теперь осознание той простой истины, что судьбой ему назначено прожить от силы ещё минут пятнадцать, навалилось на него со всей тяжестью. Но нужно было думать о других...
- РОУНЖ!! - Крикнул он, в перерыве между ударами. - БЕРИ ПАСАЖИРОВ, РАНЕННЫХ И УБИРАЙСЯ С ОСТРОВА! ЭТО ПРИКАЗ!!

Песок раскалёной наждачкой прошёлся по щеке но ник уже не чувствовал боли, адреналин смешался с яростью и сейчас хотелось лишь одного, перебить как можно больше вражин имевших наглость напасть на них. Мир вокруг казался замедленым, вот чётко и ясно видны шеи французов, готовые получить сабельный удар, а вот упал один из союзников.... нет, не льзя просто сидеть на месте, сейчас нужно рубить.... С остальным разбираться будем позже....

Барон был уже у самой шлюпки, когда герцогиня, проигнорировав его слова, схватила два пистолета. К сожалению метко ли она выстрелила, барон не заметил. А вот насколько меткими бывают французы, Ник убедился на шкуре Оливии, когда та камнем упала на песок.
- Док!
Крикнул барон, но развернувшись увидел, что и доктору самому сейчас туго, Барон осмотрелся, в поисках пистолетов Оливии, чтобы прикрыть побежавшего за врачом Маркуса.
- Графиня, перекройте рану, не дайте крови идти. Если есть чистая тряпка используйте ее, и ради бога не смотрите на кровь...

Джек зорко, но чуть отстранёно вглядывался в сражающуюся толпу людей.
"Как это всё, на самом-то деле, глупо."
Сердце, разбив цепи офицерской стойкости и выдержки, лихорадочно билось в грудной клетке. Решение нужно было принимать немедленно. И это раздражало. Роунж никогда не любил торопиться. Он любил действовать по плану. Он, конечно, не дурак. И прекрасно всегда понимал, что любой план пойдёт не так. Но всё же в глубине души, оставаясь романтиком, надеялся, что хоть "в этот раз всё будет хорошо". Надеялся, что наконец-то обойдутся без потерь. И ничья мать не будет плакать. И ничьи дети не останутся сиротами.
Но судьба показала бравому английскому офицеру кукиш. Джим осталось лишь пожать плечами и еле слышно промолвить:
- Ну приказ так приказ, начальник.
Сбросив с плеч налетевшую тоску и нерешительность, Роунж что есть мочи заорал:
- Отделение морской пехоты! Начать погрузку в шлюпку! Стю, Якоб - на вёсла! Быстро, решительно! Благородных дам погрузить без очереди. Ещё быстрей, ещё решительней! Хоть раз в жизни безнаказанно полапаете графинь, солдаты! Внимание, внимание, мы отплываем! Шлюпка ждать не будет!
Выстрелив напоследок в француза посимпатичней (а точней в паренька с чем-то вроде пистолета в руке), офицер быстрыми шагами, но не переходя на бег, последовал за своими людьми.
Напоследок обернувшись, Джек мрачно хмыкнул и, не сумев сбить с лица какую-то злобную ухмылку, выкрикнул:
- Родина вас не забудет, сыны Англии! Я расскажу вашим матерям и жёнам, и детям о храбрости каждого из вас! Ваши имена не будут забыты...- Задумчиво опустив взгляд, Джим ещё раз хмыкнул и, пожав плечами, залез в шлюпку.

Заметив, что усилий двух морпехов явно не хватает, Джек приказал командным голосом:
- Негра тоже на вёсла посадите! И этого маленького ублюдка! Отделение, заняться перезарядкой! Билл, перезаряжай мой пистолет,- передал пистолет Биллу, а сам занялся перезарядкой собственного мушкета. Но недолго хранил молчание. Чувствовал угрызения совести. И потому поделился с Биллом эмоциями.- Отступаем, твою мать. Мы, англичане. Отступаем пред превосходящими силами противника. Вот так вот. Да? Думал, жизнь как мёд будет? Хрен. Даже великая Англия имеет право на отступление. Но только, запомни, рядовой, только тогда, когда речь идёт о бессмысленном, либо проигранном сражении. Только в этом случае. Да.- Роунж обратил взгляд к небесам. Угрызения совести не прошли. Всё ещё чувствовалась какая-то вина. Щемила быстро бьющееся сердце.- Иногда приходится бросать своих. Это печально, но по-другому никак. Кто-то должен умереть, чтобы кто-то выжил. Таков закон. Такова судьба. Такова истина. И вот никак по-другому, честно. Поверь мне, Билл, я-то пороху нюхал вдоволь. Кой-чего понимаю в законах войны. Да...- Замолк, сосредоточившись на перезарядке. Пальцы, как ни странно, не подводили. Даже не тряслись совсем. Только сердце лихорадочно билось.

Маленький взрыв в руках - свинцовый шарик улетел в людскую массу и где-то в ней затерялся. Настало время принять бой. Ближний бой.
Рукопашная. Сойдясь в рукопашной, лицом к лицу с врагом, у вас гораздо меньше шансов остаться в живых или быть не покалеченным, чем, например, в случае обстрела – всегда есть шанс, что стрелок промахнется, ибо не учел ветер или не задержал дыхание перед тем, как нажать на курок.
Хм. Ну, а уж если ты пронзаешь человека куском закаленной, острой по краям стали, и прямо чувствуешь, как его пищеварительная система содрогается на лезвии твоей сабли, как острие пробивается сквозь толщу кишок и, выпуская часть из них наружу, наконец находит выход и пропарывает беднягу-моряка с другой стороны, разбивая позвонки – вот это уже точно не вылечить, ибо науке неизвестен способ воскрешать умерших, пускай все эти драные алхимики идут к чёрту со своими мнимыми и совершенно призрачными теориями о существовании «философского камня». Нет его. Не воскресить матроса. Не воскресить морпеха. Никого не воскресить.
Вырвал саблю с хрустом из осевшего тела французского моряка, пахнущего соленым потом, морем и сухарями. К этому букету внезапно добавился запах крови. И пороха, синеватыми облачками рвущегося вокруг, в толчее битвы.
Вырвал, наскоком осадил второго разбойника. Удар металла об металл, лязг, свист клинка, крик повсюду, мгновения, тянущиеся бесконечностью – миг, и врач нашёл брешь в обороне. Ударил, снизу вверх, коротко замахнувшись. Пропорол паренька, распотрошил как рыбу. Выстрелы.
Услышал краем уха чей-то вздох, или что-то вроде того. Сердце екнуло, как никогда ранее. Отвлекся, отвернулся, подставился. Пропустил удар паренька, который уже умирал, но не сдался.
Зарычал от боли, пронзившей ногу. Припал на колено, повернулся торсом, и лицо, искаженное гримасой мук, вдруг побагровело – глаза полыхнули искрами истинной животной ярости, рука не дрогнула, и сабля, молниеносно прошипев в воздухе, пронзила моряка, как интересного жучка протыкают булавкой и добавляют в коллекцию.
В коллекцию умерщвленных, носимую в прекрасной памяти, которая никогда не упустит ни одного лица, мертвенно-бледного, с этими глазами, которые не видят уже ничего, кроме подступающей тьмы.
Линч не задумывался об этом. Его взор затянула пелена ненависти. Жажда мести.
Они убили Оливию! Он видел кровь, видел, как она лежала на песке, задетая дланью войны, самой Старухой с Косой.
Нет. Им это даром не пройдет.

Несмотря на боль, пронзающую ногу наподобие раскаленного гвоздя, встал, скрипя зубами от злости. Поднялся на ноги, вырвал саблю из прибитого тела. Начал понемногу отступать назад, держа клинок наготове.
- Отплывайте, барон! – прокричал эскулап, надеясь на рассудительность тех, кто в шлюпке. Надо уходить, не раздумывая, иначе погибнут все.
Уходить. Отплывать.

Миг – и мысль, пронзающая разум стрелой, приходит вдруг в сознание – ведь герцогиня может быть еще жива! Ведь он не видел, не прощупал пульс. Всё может быть. И нужно защитить. Не дать им пробиться. Графиня, герцогиня, барон – столько титулов, которые значат так мало, когда ты вдруг оказываешься посреди бойни.
- Отплывайте! – прокричал вновь, стараясь не наступать на искалеченную ногу, - мы их задержим! - вся надежда пала на горстку людей, матросни с саблями. Соотношение сил - два к одному. Не в пользу Английской короны.
Но ведь есть в мире справедливость. Справедливость и морская пехота. Роунж, сукин сын, не подведи. Не дай умереть им. Спаси, помоги. По мере сил. А я...
Я уж как-нибудь сам.

Маркус, услышавший крик доктора, на мгновение затормозил, но подчиняясь четкому приказу графини и долетевшему вслед,
- Живее! - подхватил доктора, взвалил его на плечо и в несколько шагов вернулся к лодке, не обращая внимание на его возражения.

Юркнув за лодку, я трясся, как последняя дворняга, промокнув под дождем. Вжавшись в песок, согнувшись в три погибели, я молился, чтобы меня не задела пуля, не настигла сабля или грязные руки этих ужасных французов. Я молился, чтобы просто остаться в живых, чтобы меня не тронули, чтобы со мной все было хорошо... Но об одном я забыл тогда помолиться: о том, чтобы и Ей повезло в этой мясорубке. Трусливый щенок.
А Она, гордая и смелая, пошла, сжимая в руках свои пистолеты, натертые мною до блеска. А Она не побоялась, Она не согнула свою ровную, изящную спину, не опустила свой высокомерно вздернутый подбородок, не сбилась в своей изящной но твердой и даже мужественной походке. Она даже не испачкала своей одежды, все такая же прекрасная и... сильная. Даже в этой кровавой бойне, разыгравшейся на пляже.
Не то, что я, трусливый щенок.

Раздался выстрел. Нет, их было много, но этот я сумел вычленить из всех.
Мои глаза расширились от ужаса, а пальцы вцепились в борт шлюпки, вгрызаясь грязными ногтями в дерево. Она как-то удивленно посмотрела на кровь, засочившуюся из раны, даже не вскрикнула и не выпустила пистолетов. И все так же, будто полуденное видение, плывшее над землей, плавно упала в мокрый от крови песок.
Повсюду орали, стреляли, резали друг друга, насаживая на сабли потроха, но я лишь смотрел на то, как Она лежала там... Недвижно, не шелохнувшись... Они попали в нее, мерзавцы... Попали... Мерзавцы! Но что я? Я молчал и дрожал, словно трусливый щенок...

- Госпожа-а-а-а!!! - раздался откуда-то отчаянный крик мальчишки, который, казалось, потерял в эту секунду все-все на свете, что у него было.
А душа рвалась Ей на помощь. Душа рвалась и я рванул вслед за ней, выскакивая из-за шлюпки, не помня себя. Я проскользнул мимо сражающихся солдат, мимо всех этих здоровяков, раскрасневшихся от яростного боя и яростных воплей к Ней... Бледной и молчаливой, невозмутимой, словно не успевший растаять весенний снег.
Вокруг свистели пули, но я их не замечал. Я бросился перед ней на колени и... и не знал, что делать. Руки мои застыли, а кровь шла из открывшейся раны несконаемым потоком. Она взглянула на меня... как-то слишком грустно и как-то слишком обреченно. Только не Она, только не моя госпожа, только не герцогиня будет смотреть так на своего пажа.
Я не хотел в это верить, я смаргивал слезы, оглядывая ее и пытаясь понять, что нужно делать. Но я не знал, я не знал, черт подери, потому что мне никто ничего не приказал. Впервые в жизни я оказался свободен... И я возненавидел эту свободу. Трусливый и бесполезный щенок.
- Госпожа... - прошептал я, не взирая на болезненный ком в горле. - Госпожа... что мне?.. Пожалуйста, скажи... Скажи...
Но Она молчала, продолжая на меня глядеть. И ее взгляд начал мутнеть, слабеть и уноситься куда-то прочь...
- Госпожа, умоляю, - всхлипнул я, неожиданно схватив ее за край одежды. - Ваша Светлость, пожалуйста, не бросайте меня... Я же один не справлюсь... Я же...
Внезапно меня оттолкнул гигант Маркус, бросив меня на отчего-то влажный песок, и забрал госпожу с собой, к шлюпке. Песок был влажным от крови, от Ее крови. Я испуганно отстранился от нее, но не как от чего-то мерзкого, а как от чего-то святого, к чему нельзя прикасаться. Оглянулся: вокруг происходило что-то непонятное - люди убивали друг друга, стреляя, рубя, калеча... Столько злобы на лицах, столько ярости в этих резких движениях, почти каждое из которое заканчивалось вместе с чьей-то жизнью. И повсюду кровь... Но не эта, святая, а грязная и отвратительная. Я вдруг испугался, что их кровь смешается с Ее кровью и принялся судорожно закапывать небольшое пятно, оставшееся от герцогини, песком. Лишь бы только никто ее не коснулся, это все, что я мог для Нее сейчас сделать.

Неожиданно меня прервал чей-то приказ вернуться в шлюпки, и он меня, признаться, буквально спас - я перестал фанатично копаться в песке и бросился наутек. Нет, сначала я вернулся, забрав хозяйские пистолеты, а затем да, бросился наутек, к шлюпке...

Свежий морской бриз ласково шевелил великолепные медово-пшеничные волосы Оливии, рассыпавшиеся беспорядочной драгоценной волной по шлюпке. Тонкая аристократичная кожа леди, всегда безупречного нежно-золотистого цвета, окрасилась свинцово-алебастровой бледностью. Сдавленное слабое дыхание с тихим присвистом вырывалось из её прикушенных от боли губ.

Внезапно настигшая боль и странная разлившаяся слабость захлестывали Оливию, как девятый вал. Но сквозь волны боли, вскрики моряков и грохот перестрелки до неё донеслись рыдания, причитания, всхлипы. Кто-то убит? Ранен? Кто?

Длинные тёмные ресницы Оливии дрогнули, побелевшие губы шевельнулись. Попытавшись приподняться, она почувствовала, как грудь её пронзила резкая боль. Она невольно издала тихий стон и тут же подавила его. Леди не плачут.

Расплывавшиеся лица наконец приобрели знакомые очертания.

- Я... ранена? - слабым голосом прошептала Оливия. - Мы.., - она вслушалась в восклицания англичан, - проиграли сражение?

Леди вновь медленно приподняла головку, вглядываясь в поле боя.

- Нет, это нельзя так оставить! Врач! Мне нужен врач! Николь, где доктор Линч? - она тревожно огляделась. - Я наверняка ужасно выгляжу. Патрик, зеркало, врача и заряженные пистолеты. Патрик, ты где?

Кавилл

Судьба решила сыграть с лейтенантом злую шутку - едва успев скомандовать морпехам отступать, он не успел парировать очередной из уже сыплющихся градом ударов - противник уверенно теснил англичан, и матросы не бежали с поля боя только потому, что бежать было просто некуда, и оставалось только подороже продать свои жизни. Изогнутый клинок абордажной сабли распорол рукав мундира - а вместе с ним кожу и мышцы, скрежетнул по кости, заставив правую руку бессильно повиснуть. Оружие Кавилла выпало из неожиданно ослабевших пальцев, а запестревшие перед глазами красные вспышки скрыли следующий удар... нанесенный плашмя, но лейтенанту хватило и этого - успев только рефлекторно зажать рану на плече здоровой рукой, он осел на песок, теряя сознание...


Получатели: Френсис Кавилл.

Уотсон

Взмах-удар-парирование-удар-шаг-парирование-разворот... медленно, но верно карусель боя свелась к одному только парированию - сказывалось усиливающееся численное превосходство противника, и вскоре боцман оказался оттесненным от основной группы дерущихся. Один против троих. Уже по щиколотку в воде, и вынужден отступать все дальше и дальше. Неудачная попытка парировать сразу два удара - и со звоном отломленный у самого эфеса клинок.

Получатели: Николас Уотсон.

Линч, Маркус

Прихрамывая и шипя сквозь крепко стиснутые зубы, шагнул было к ближайшему противнику, увлеченному игрой "порви британского матроса на британский флаг". И почувствовал, как чьи-то руки подхватывают за пояс и поднимают в воздух. Уже занес было саблю, чтобы наотмашь рубануть наглеца - и только тогда осознал что среди противников негров замечено не было, а вероятность внезапного появления именно в это время в этом месте племени каннибалов, которые сейчас утащат в джунгли на обед в честь флота Его Величества - близка к нолю. Абсолютному, по шкале Фаренгейта. Но, увы, особого облегчения это осознание не принесло - едва Маркус успел развернуться в сторону шлюпки, тот самый француз, до которого не успел добраться доктор, благополучно добил несчастного морячка, и следующим на его пути оказался именно Маркус. Замах, блеснувшая на солнце сталь - и веер брызг из артерий наполовину перерубленной могучей шеи негра. Маркус ещё успел сделать пару шагов, по-прежнему не выпуская доктора - и рухнул плашмя во весь свой немаленький рост. И вес. Последний пункт оказался неожиданно важен для впечатанного в песок Линча. А спустя мгновение - или много-много лет? - ухо уловило звук выстрела, и сверху обрушилась ещё одна порция груза. На этом сознание милостиво покинуло тело, судорожно напрягающее грудную клетку в попытке впихнуть в легкие хоть чуть-чуть воздуха.

Роунж

Планы, как всегда, пришлось откорректировать - выцеливать противника с огнестрельным оружием оказалось некогда, в опасной близости от шлюпки оказался француз, сабля которого была в крови Маркуса, так неожиданно из разряда "гребец" перешедшего в разряд "покойник", и сейчас на тот свет мог отправиться и пажонок, опрометчиво кинувшийся за валявшимися на песке пистолетами герцогини. Выругавшись последними словами - произносить весь богатый нецензурный лексикон элементарно не хватило бы времени - Роунж спустил курок, с мрачным удовлетворением отметив точность выстрела. И принялся раздавать команды пополам с оплеухами своим ротозеям, заново перетасовывая гребцов и стрелков.

Патрик

Подхватил с песка, окропленного ЕЁ кровью, пистолеты - и понял, что только что пробежавший на помощь доктору Маркус мертв. Это не укладывалось в голове - гигант всегда казался неуязвимым... а сейчас рухнул замертво, как подрубленное дерево, погребая под собой надежды на обеспечение Оливии квалифицированной медицинской помощью. Впрочем, через секунду осознание того, что убийца Маркуса сейчас нанижет на клинок , как на вертел, заставило дернуться назад... споткнуться, выронить один из пистолетов, попытаться отползти назад... Неожиданно откуда-то сзади хлопнул пистолетный выстрел, француз покачнулся - и рухнул на тело только что погибшего от его руки негра. Секунда, другая - паж так и сидел на месте, не в силах отвести взгляд от образовавшейся кучи-малы. Из ступора его вывел голос герцогини - она звала его!!!... рывком перевернувшись, с "низкого старта", не распрямляясь, в два прыжка вернулся в шлюпку, ужом проскользнул между лихорадочно осваивавшими непривычные весла солдатами - и рухнул на колени рядом с НЕЙ, виновато протягивая единственный спасенный пистолет.

Оливия

Каждое слово отдалось вспышкой боли - бодрое начало фразы скатилось от "форте" к "пиано", и вновь угасшее сознание зафиксировало лишь появившееся откуда-то сбоку лицо Патрика, судорожно протягивающего один из пистолетов.


Николь, Ник Мак

За пистолетами герцогини уже метнулся Патрик - к тому же времени на перезарядку не было. В считанные секунды произошло слишком много для одномоментного осознания - смерть Маркуса, смерть его убийцы, скрывшееся из вида под их телами тело доктора... прийти в себя графиня и барон смогли уже в шлюпке, под рявканье Роунжа, пытавшегося задавать темп гребцам. Барон весьма бодро, неожиданно даже для самого себя, орудовал веслом, а графиня под взволнованным взглядом сидевшего напротив Патрика пыталась осмотреть рану Оливии и унять кровь - кстати, текущую на удивление несильно.


Блэр, 3 минуты спустя

Мир по-прежнему покачивался, как будто суша стала морем. Не в силах подняться на ноги, попыталась на четвереньках отползти к деревьям, понимая что в таком состоянии можешь помочь команде "Отважного" только пару секунд помешавшись у французов под ногами - до получения следующего удара, который наверняка стал бы смертельным. Метр... ещё один... почему деревья, к которым ты ползешь, становятся дальше?... и что за хохот раздается за спиной?... над чем они смеются?... увы, попытка повернуть голову чтобы посмотреть на причину смеха стала для и без того возмущенного падением вестибулярного аппарата, глаза сами собой закрылись, и к щеке прижался горячий песок пляжа. Пушечного выстрела Блэр уже не слышала, равно как и не чувствовала как её перекидывают через плечо, как мешок, и куда-то несут...

Общее, 5 минут спустя

Над успевшей отойти от берега метров на 20 шлюпкой свистнула одинокая пуля - кто-то из французов успел перезарядить пистолет, но после жаркой рукопашной стрелок из него был, конечно же, неважный. В ответ выстрелили несколько морпехов, продырявив горе-стрелка как минимум парой пуль, и заставив остальных заметаться было в поисках укрытий. Капитан, или кто там сейчас командовал французами, сообразил что разряженные мушкеты морпехов некоторое время неопасны, и погнал своих людей к оставшейся на берегу шлюпке. В ответ грохнула пушка "Отважного", заставив англичан пригнуться - 18 фунтов металла пронеслись над самыми головами, воздушной волной с Роунжа снесло до сих пор неведомо как удерживавшуюся на его голове шляпу. Для французов же эффект этого выстрела был куда печальнее (хотя зная Роунжа, можно заранее утверждать что он ни за что не согласится с этим утверждением): мастерски направленное Криспом ядро разнесло половину весел и пару французов, заставив уцелевших отказаться от преследования и поспешно ретироваться в лес, прихватив раненных и пленных.

- Госпожа...

К тому моменту, когда я вернулся, Она уже прикрыла глаза черными щеточками пушистых ресниц. Бледная и молчаливая, герцогиня будто бы спала, заняв целую скамью в лодке, и небрежно уронила руку в перчатке на грязное днище... Я застыл, глядя на нее. В голове все вертелось, вокруг синхронно выдыхали наши бойцы, а шлюпка уже неслась на всех веслах вперед, к кораблю. Оказывается, мы уже отплыли.
Обернувшись, я увидел, как хлещущий алой кровью Маркус, погреб под собой хилого на его фоне мистера Линча.
- Мистер Линч... - прошептал я, с тоской наблюдая уходящий, залитый багряными красками берег, что качался передо мной в такт волнам. Повсюду валялись тела и шныряли победившие французы, утаскивая раненых. Сколько же убитых... И своих, и чужих. И все мертвы: их души уже отлетели к Господу Богу, и вот еще одна отлетела - с очередным душераздирающим и именно человеческим воплем добили одного из наших. Я вздрогнул.

Наконец, я увидел, как из-под безвольного, будто кукла, Маркуса достали нашего доктора, потрогали и потащили куда-то вглубь острова.
- Они забрали мистера Линча, - громко шмыгнув носом, сказал я неизвестно кому, а, скорее, самому себе, и смог отвернуться от берега. В груди стало совсем больно. Чего я ждал? Будто бы он вдруг вскачет, размахивая шпагой, отобьется от французов, прыгнет в воду и доплывет до нас?.. А потом вылечит мою госпожу?
Да, именно этого я и ждал, надеясь на это чудо. Но оно не случилось, а потому мне придется справляться своими силами. Чего я никогда еще не делал...
- Госпожа?.. - тишина.
- Ваша Светлость?.. - тихо позвал я снова, понадеявшись внезапно на другое чудо, но и оно не свершилось. - Что теперь делать-то?.. Ваше Сиятельство, может, - "шмыг", - попробовать рану зажать как-нибудь?.. Или... Или сделать чего-нибудь?
Я с мольбой посмотрел на графиню и кое-как, рукавом утер слезы... Меня било мелкой дрожью, перед глазами постоянно маячили чьи-то злые лица, а в ушах до сих пор кричали люди, будто бы этот ужас еще не закончился.