Повесть о трех королях | Партия

Если Вы хоть раз бывали в столице Морровинда, неприступном Блэклайте, и видели хотя бы десяток пепельнокожих меров, не сломленных и не раздавленных тяжким бременем, свалившимся на всю расу, гордых представителей своего народа, то Вы наверняка знаете, как должны выглядеть истинные данмеры, гордые и высокомерные. При одном единственном взгляде на Ллаалсу, можно с точностью сказать, что она – достойный представитель своей расы. Миндалевидные глаза, цвета сердечного камня смотрят на мир свысока – дерзко, непреклонно, горделиво. Чуть припухлые губы, обрамляющие небольшой рот, практически всегда изогнуты в высокомерной ухмылке, будто бы обладательница их владеет какой-то тайной, неведомой доселе никому, и обладает, скрытыми от других, знаниями, вместе с тем немного искривляется носогубье и презрительно раздуваются ноздри. Аристократичный нос, тонкие дуги вскинутых бровей, острый подбородок… Правильное, словно высеченное из камня резцом умелого скульптора, красивое лицо цвета пепла едва ли можно назвать приятным. Взгляд Ллаалсы, ее мимика и манера держать себя вряд ли могут вызвать какую-либо симпатию, но напротив, вызывают лишь неприятие и отторжение. Хотя существуют и такие индивиды, что очаровываются только лишь ее природной красотой, не обращая внимания на красоту душевную. Высокий, для представителей слабой половины ее расы, рост заметно выделяет ее из толпы, а выбритые виски и длинный, достаточно густой ирокез цвета воронова крыла, зачесанный то на одну, то на другую сторону, придает ее внешности экстравагантности и необычности. Стройное и ухоженное тело данмерки можно смело назвать идеальным. Длинные стройные ноги, привлекательная округлость бедер, упругие ягодицы, плоский живот без намека на лишний жир, осиная талия, подтянутая грудь среднего размера, узкие плечи, изящные руки, украшенные длинными тонкими пальцами и лебединая шея, увенчанная идеальной головой с сумасбродными мыслями. Движения порывистые, резкие, походка тяжелая, активная мимика и еще более активная жестикуляция, что сильно портит впечатление от ее телесной красоты. В выборе одежды до жути притязательна. Никогда не позволит себе показаться на людях неопрятной, неумытой и не расчёсанной. Как правило, облачается в экстравагантные, вызывающие наряды, которые шьются ей на заказ. Помимо не совсем обычной прически и непривычных для восприятия народа севера одежд, Ллаалса выделяется из толпы еще и поражающим многообразием серег в ушах и маленькой, едва заметной серьгой в носу. Так же имеет большую страсть ко, всякого рода, украшениям на руках и шее, обвешиваясь ими под настроение и без чувства меры. Зачастую на ее предплечьях красуется множество браслетов до самого локтя.

Характер Ллаалсы можно описать в трех словах: эгоцентрична, эксцентрична и фанатична. Никогда и ни в каких случаях не считается с мнением других, так же не может представить себя на месте окружающих ее разумных существ. По жизни Ллалсой движут только ее собственные интересы и желания, а другие люди и меры – лишь безликие и бесчувственные инструменты для получения желаемого: будь то научный интерес, корыстный ли, или простые радости плоти. Однако, манипулятором эту женщину назвать никак нельзя. Она не владеет психологическими приемами, далека от дипломатии, поскольку никогда не интересовалась даными аспектами. Вместо того, чтобы давить на болевые точки, умасливать уши собеседника сладкими речами, упрашивать, уговаривать, шантажировать, данмерка предпочитает заплатить услугой за услугу или же звонкой монетой. Однако не честность движет ей, не человеколюбие, а четкое понимание того, что в этой жизни ничего просто так не дается никому, даже такой шикарной, обаятельной, непревзойденной, неповторимой и просто замечательной во всех отношениях женщине, как она.
От природы умна. Талантлива в выбранной деятельности. Впрочем, если бы Ллаалса выбрала совершенно другой путь, то вполне вероятно, что и там она достигла бы успеха. Но данмерка не из тех, кто оставляет незаконченными одни дела и перескакивает на другие. Она с упорством и фанатизмом движется дальше, пока не достигнет финала. Да, ее смело можно назвать трудоголиком. В планах у нее на ближайшее будущее: обзавестись собственным исправно работающим центурионом и хоть на шаг приблизиться к разгадке исчезновения двемеров.
Самолюбива и самоуверенна до безобразия. Свято верит в то, что стоит ей - прекрасной из прекраснейших, только пальцем поманить или же септим-другой показать, как все тут же бросят свои дела насущные и кинутся выполнять ее прихоти: рисковать жизнью, спускаясь в двемерские руины за куском старого металлолома, сломя голову бегать по всей провинции в поисках необходимого чертежа, выложить на блюдце необходимую ей информацию; и очень расстраивается, когда действительность противоречит ее ожиданиям.
Любит быть в центре внимания и притягивать к себе взгляды, от удивленных, до презрительных. И об этом ее предпочтении как нельзя лучше говорит ее внешний вид. Ей по сути совершенно не важно, как и кто на нее смотрит, одобрительно ли, осуждающе, непонимающе. Главное то, что она приковывает внимание. Порой, если одного внешнего вида для притяжения внимания недостаточно, то она вполне может выкинуть что-нибудь эдакое - сумасбродное, неординарное и совершенно выходящее за рамки. Ее скверный во всех отношениях характер, ее поведение, ее внеший вид, как правило, порождают множество слухов, которые рано или поздно, через десятые руки доходят и до самого объекта этих сплетен. А россказни о себе, правдивые и не очень, Ллаалса слушать просто обожает.
Обладает хорошей памятью. Очень хорошей памятью. Но при этом весьма рассеяна. Даты, лица, имена, события, места помнит отменно, но часто забывает, куда положила ту или иную вещь. Злопамятна. Все обиды помнит очень хорошо и выжидает момента, чтобы нанести ответный удар, да побольнее. Сколько времени займет подготовка мести - не так важно, хоть всего несколько часов, хоть несколько лет. Бескорыстные, добрые дела так же помнит, но благодарностью благотетеля никогда не удостоит. А зачем? Ведь именно так к ней и должны относиться, а за это не благодарят.
Высокомерна и горделива. Стремится занять лидирующую позицию в деле, на которое потратила большую часть своей жизни, и очень расстраивается, если кому-то удалось в этом ее превзойти. Однако, для Ллаалсы это не повод опускать руки, бросать все и хвататься за что-то другое. Наоборот, это лишний раз подстегивает ее двигаться дальше к вершинам, заводить новые полезные знакомства, вступать в подобие дружеских или романтических отношений с более удачливым исследователем двемеров, черпать знания, новую информацию, подпитывать ее своими домыслами, делать открытя, а потом с необычайной легкостью расставаться, когда черпать становится нечего. К критике в свой адрес относится совершенно спокойно, точнее не удостаивает ее вниманием, да и на лесть не падка, что удивительно, поскольку слова для нее ровным счетом ничего не значат, в отличае от действий.
Саркастична, язвительна и остра на язык. На ровном месте может оскорбить, обидеть, расстроить собеседника, но конечно же не придать этому значения и спокойно продолжить беседу. Возможно поэтому у данмерки совершенно нет друзей, впрочем это ее нисколько не расстраивает, поскольку в дружбу она не верит, считая лучшей альтернативой деловые отношения. Почти никогда не влюблялась, если не считать одного эпизода в далекой юности, о котором предпочитает не вспоминать. Ни к кому не испытывала уважения, кроме как к Нелоту, своему опекуну, первому учителю и отцу. Хоть и не известно доподлинно, имеет ли место быть между этими двумя мерами факт кровного родства, но Ллаалса абсолютно уверена, что приходится мастеру плотью от плоти. В самом раннем детстве появилась в ней эта уверенность, которая с годами все росла и крепла.
Женщина свободна от рассовых предрассудков. Среди всех рас она не выделяет ни одной, как более развитую. Для нее все равны. Да и по сути, какая ей разница, кого использовать для своих целей, альтмера ли, данмера, имперца или каджта. Хотя и питает некую слабость к оркам, точнее к сильной их половине. И то, эта слабость ограничивается лишь плотскими утехами. К слову сказать, данмерка весьма похотлива. Так же весьма далека от политики. Гражданская война, полыхающая в северной провинции нисколько ее не волнует, поскольку не задевает.
Совершенно не религиозна. Хоть и доподлинно знает о существовании высших сил, но во всеобъемлещее могущество аэдра и даэдра не верит, считая, что каждый может добиться всего чего захочет сам, лишь бы желание было велико, а возможности всегда найдутся. Во всем полагается только на себя. Не ропщет на богов, если ее планы не воплощаются в жизнь, однако, обладает манерой винить в своих неудачах окружающих. Принес ей наемник из древних руин не ту деталь, которую она заказывала - идиот и слепец; вовсе не вернулся, растерзанный механизмами - размазня и слабак. Так же не суеверна. Приметы, знаки судьбы, астрология - для Ллаалсы просто пустой звук и ерунда, не достойная вимания. Однако имеет тягу к своеобразным ритуалам, а именно отмечать более менее значимые события очередным проколом в ушах.
Очень любит комфорт. И не смотря на свою фанатичную любовь к своему делу и вытекающим из нее трудоголизмом, время от времени любит отдохнуть, удобно устроившись возле жаркого камина с бутылкой хорошего сиродиильского вина, да с трубкой, набитой хорошим табаком. Но даже ее тяга к комфорту не мешает данмерке довольно часто путешествовать, ведь даже самая мягкая постель, самый жаркий огонь в очаге, самое лучшее вино не способны конкурировать с жаждой познать двемеров, разгадать их загадки и узнать тайну их исчезновения.

Я появилась на свет 17 числа месяца Урожая 150 года 4 эры в поселении Тель-Митрин, что расположен на острове Солтсхейм. Моя мать была очередной помощницей мастера Нелота, а мой отец... Если говорить на чистоту, то никому, кроме моей покойной родительницы неизвестно, чье семя принесло плоды, но я больше чем уверена, что именно Нелот и дал мне жизнь. Эта уверенность возникла не на пустом месте, уверяю вас. Присмотритесь ко мне повнимательнее и признайте тот факт, что внешнее сходство с отцом у меня все же имеется. Ну и что, что староват? Поверьте моему опыту, мужчины и в достаточо преклонных годах способны давать потомство. Да и кто он мне, если не отец, что сумел вложить в меня многое, многому меня научить, благодаря чему я и стала той, кем являюсь сейчас? Несмотря на свои постоянные исследования, Нелот сам занимался моим воспитанием и обучением с самых малых моих лет, поскольку мать моя слишком рано покинула этот мир. Я ее даже толком и не помню. Не помню лица, голоса, фигуры, помню лишь безликий образ, от которого веяло лаской, заботой и теплом. Скучаю ли я по ней? Хм... Вряд ли. Не могу так же сказать, что мне ее не хватает. Да чего греха таить, я абсолютно уверена, что если бы Нилера осталась жива, то моя жизнь сложилась бы совершенно по другому и я не могу сказать, что она была бы лучше.
Почему мастер не избавился от меня сразу после ее гибели и не отдал на попечение кому-нибудь другому? Я не знаю. Могу лишь прдложить три варианта. Какой из них более реалистичный - решать вам. Первый. Он проникся ко мне отцовскими чувствами (что нереально, зная его характер и отношение к жизни). Второй. Решил искупить свою вину перед покойной помощницей, взяв ее дитя на воспитание (что так же мало походит на действительность, зная его отношение к окружающим). Третий. Решил вырастить себе помощницу в соответствии со своими требованиями (и на мой взгляд, этот вариант самый логичный). Но как бы то ни было на самом деле - итог один.
Честно говоря, я не помню, когда впервые проявилась моя способность к магии, но не позже шести лет. Я так же не помню, при каких именно обстоятельствах это случилось впервые. Но я отчетливо помню, с каким усердием взялся за мое воспитание Нелот. Для начала он показал мне пару простеньких заклинаний, которые я достаточно быстро освоила, а потом призвал грязекраба. Что такое грязекраб для взрослого человека? Ерунда какая, от которой проще шагом уйти, чем силы на его уничтожение тратить. Но если посмотреть на это создание глазами шестилетнего ребенка, то безобидное впрочем-то членистоногое становится опасной и ужасной тварью. Именно таким я и увидела его. Я визжала от страха и не могла двинуться с места, когда грязекраб медленно полз на меня, клацая своими жуткими клешнями, а мой учитель стоял рядом, и не стесняясь в выражениях, приказывал мне пустить в ход магию. Что я и сделала, пересилив ужас, охвативший меня, иначе бы разделила судьбу Нилеры, поскольку мастер даже мезинцем бы не шевельнул ради того, чтобы мне помочь.
Сначала были грязекрабы и злокрысы. Потом волки. Следом за ними морозные пауки. Пумы, медведи, порождения пепла. Обучение шло по нарастающей. Чем старше я становилась и чем быстрее и легче расправлялась с призванными существами, Нелот призывал все более сильных и опасных противников. И за это я ему очень благодарна, глядя с высоты прожитых лет. Но тогда я люто его ненавидела. Я не могла понять, для чего он так изводит меня, так издевается надо мной, будто бы хочет скорейшей моей гибели. Я его ненавидела... И боялась. Помню, как я пыталась найти какое-нибудь укромное место в пределах нашего поселения и спрятаться, когда близилось время нашего очередного занятия. Но он неизбежно меня находил и в наказание призывал сразу двух существ. В конце концов, это отбило у меня всякое желание отлынивать от освоения магии разрушения.
Если закрыть глаза на это объективно жестокое обучение, то жизнь моя была не так уж и плоха. Я сытно ела, высыпалась, играла, читала, в общем вела нормальную жизнь ребенка своего возраста. А редкие поездки в Воронью Скалу неизменно были для меня праздником. Так шло время. Спокойно и размеренно, иногда омрачаясь ссадинами, царапинами и укусами, полученными в ходе тренировок, пока мне не исполнилось тринадцать лет. Уже к тому моменту, благодаря мастеру, я достаточно неплохо владела магией, по крайней мере была на ступень выше, чем любой новоиспеченный студент коллегии. Видя мои успехи и радуясь им (конечно он никогда меня не хвалил и открыто своих эмоций не выражал, но он радовался им. Не мог не радоваться), Нелот начал посвящать меня в азы зачарования. Не так жестко, как вышло это с разрушением, но в присущей ему надменно-насмешливой манере.
Книги, пентограмма душ, заполненные крошечные камни, простенькие заклинания и дешевые безделушки. По большей части, я была предоставлена сама себе в своем новом занятии, лишь приносила мастеру свои "поделки" на оценку. Он либо насмехался надо мной, либо удостаивал меня довольным хмыканьем. И снова ни похвалы, ни одобрения, но это короткое "хм" было для меня дороже всего на свете.
Моя жизнь значительно разнообразилась с того момента, как я мало-мальски освоила пентаграмму душ, ведь занятия магией никто не отменял. Порой я так уставала за целый день, что у меня хватало сил только на то, чтобы добраться до своей постели и рухнуть спать, даже не раздеваясь. Сказать по правде, зачарование не так увлекало меня, как разрушение, но я упорно продолжала этим заниматься, ведь того хотел мой учитель, а идти ему наперекор мне не очень-то и хотелось. Прошло еще три года, и тут моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я полюбила. Крепко, страстно и до самой смерти...
Это случилось, когда мне едва исполнилось шестнадцать. Тогда отец несколько отошел от своих исследований природы порождений пепла и увлекся Черными книгами. Меня никогда не интересовали подобные вещи. Сейчас я и сама в силах добиться всего, чего пожелаю, а тогда мне просто не было до них дела. Новая заинтересованность Нелота и привела его в Нчардак. Он проводил там много времени, что порой забывал о моем существовании и наши занятия проходили не так регулярно, как ранее. Думаете, что я испытывала облегчение? Вы заблуждаетесь. К тому времени я уже в полной мере ощущала свою силу и разрушительную мощь творимых мной заклинаний, и мне хотелось дальше развиваться и совершенствоваться, упиваться чувством собственного величия, когда мои огненные шары испепеляли призванных существ. Я стала заниматься самостоятельно. Зачарование я на тот момент забросила, лишившись контроля.
И вот настал тот день, когда мастер решил взять меня с собой в Нчардак. Никогда не забуду, как моя нога впервые переступила порог древних руин, как закрылись за моей спиной тяжелые двери, как мой взгляд упал на монументальное величие гигантских паровых машин, все так же исправных, как в тот день, когда их только запустили их бывшие хозяева. Казалось, подземный город жил своей жизнью, будто бы намехаясь над временем и запустением. Сказать, что я была восхищена - не сказать ничего. Я не в силах опсать чувство охватившее меня, могу сказать только одно - именно тогда я твердо поняла, чему хочу посвятить всю свою жизнь.
К сожалению, Нелота не так сильно интересовали руины, как то, что они таили в себе, а до исчезнувшей расы и всех тайн, что двемеры унесли с собой, ему совршенно не было дела. Но стоит отдать ему должное, от моих назойливых расспросов он не отмахивался, а отвечал по мере возможности. А вскоре, видя мой разгоревшийся интерес, дал мне несколько томов о глубинных эльфах. Я читала запоем. Кажется, в то время я практически не спала, слишком сильна во мне была жажда открытий и слишком жарко пылало пламя страсти, которое не угасло и до сих пор.
Снова и снова я перечитывала чужие труды, раз за разом я спускалась в глубины Нчардака, иногда с мастером, но чаще одна (благо, что охраные механизмы были уничтожены еще до моего первого визита и лежали грудами безжизненного пыльного металла). Я смотрела, трогала, совала свой нос во все уголки мертвого подземного города и преисполнялась благоговейным трепетом. Трудно представить, какими знаниями обладали двемеры, что смогли создать такое. Ни один из наших современников ни на шаг не приблизился к мастерству древних, но все еще впереди. Все впереди...
Однажды я наткнулась на паука. Активного паука. Уж не знаю, как наемники, а может и сам Нелот, упустили его из виду, но это уже и не важно. Вместо того, чтобы бежать или обезвредить его, я словно завороженная наблюдала, как этот причудливый механизм с жутким лязгом бьет своими металлическими лапами в стену, совершенно меня не замечая до поры. В тот момент я даже не думала о том, что мне угражает опаснось, мою голову занимали совершенно другие мысли. Мне было интересно, что приводит в действие этот механизм, каков принцип его работы и благодаря чему он ориентируется в пространстве. Тут он меня и заметил... Схватка была недолгой. Я отделалась несколькими ссадинами, а паук разлетелся на части. Жаль было разрушать этот шедевр инженерной мысли, но в тот момент инстинкт самосохранения все-таки взял верх.
Если до этого события я только лишь смотрела, изучала и задавалась вопросами, на которые не находила ответа, то после него я неизменно приносила с собой части механизмов и прочий металлолом. Постепенно я перенесла все части того самого паука и попыталась собрать его снова. И конечно же у меня ничего не получилось. Наивно было полагать, что без должных знаний у меня что-либо выйдет. Так я и начала увлекаться инженерией. Отец об этом не знал.
Все наши современные познания в области инженерии и все наши наработки и в подметки не годятся знаниям двемеров - это я поняла достаточно быстро, но это не помешало мне с присущим мне упорством двигаться к намеченной цели. Наверное я перечитала все книги посвещенные этой области, и в конце концов это принесло свои плоды. Спустя год мне удалось собрать того злосчастного паука, однако, вдохнуть в него жизнь я не смогла. Не умела. Не понимала. Так что у меня вышла обычная безделушка.
Я продолжала свои, детские, еще несерьезные исследования, продолжала набивать руку в зачаровании и практиковать разрушение вплоть до двадцати трех лет. Я света белого не видела и далеко ушла от действительности, впрочем, меня это нисколько не расстраивало. Наверное, моя жизнь и до сих пор текла так же размеренно между Тель-Митрином и Нчардаком, но Нелот распорядился по другому. В то время очередной его помощник (я даже не помню его имени, да и расовую принадлежность вспомню с трудом) безвременно нас покинул. Отец не собирался приглашать на его место кого-то другого из Вороньей Скалы (как это обычно бывало), а принес мне эту радостную (по его мнению) весть, что "почетное" место возле него достается мне. Не могу сказать, что эта постановка перед фактом меня обрадовала. Скажу больше, она повергла меня в ужас.
Я прекрасно знала и видела отношение Нелота к своим помощникам. Видела, что он относится к ним не лучше, чем к расходному материалу, без уважения, без сочувствия. Видела, что подопытные кролики с завидной быстротой сменяли один другого, что я даже запоминать их не успевала, да и не хотела. С одной стороны я разделяла и разделяю взгляды мастера полностью, но с другой стороны мне совершенно не хотелось переступать черту, чтобы оказаться по ту сорону. Проще говоря, мне не хотелось разделять судьбу Нилеры и остальных безликих помощников мастера Нелота.
Именно поэтому я решила бежать. Собрала все свои удачно зачарованные предметы: ожерелья, кольца, обручи, прихватила пару кинжалов и первый попавшийся посох из огромной коллекции отца, чтобы продать это все добро и получить тем самым средств на существование. После чего отправилась в Воронью Скалу с целью сесть на первый попавшийся корабль и покинуть этот остров, где я была обречена на гибель. По дороге до пункта назначения я узнала, что украденный посох - предмет достаточно мощный, ибо с его помощью можно призвать ледяного атронаха, и недолго раздумав и прикинув в уме примерную стоимость остальных моих "сувениров", решила оставить посох себе. На память.
В бывшем поселении Имперской торговой компании я пробыла недолго, но успела пережить достаточно яркое событие. Я не люблю об этом вспоминать, а уж тем более рассказывать, но если вы так хотите это услышать, то я сделаю вам одолжение и переступлю через себя. Я влюбилась. Нет, моя первая влюбленность была совершенно другого плана, нежели моя пылкая любовь к двемерам, но она так же прожигала меня изнутри. Он был интересным мужчиной и сразу привлек мое внимание. Высокий, мускулистый, зеленокожий, с чуть выступающим вперед мужественным подбородком и с жутко сексуальными нижними клыками. В его ушах красовалось множество серег, в носу висело кольцо, брови и губы так же были украшены блестящим металлом. Его звали Сека (я так полагаю, что это было его прозвище, ибо орков с похожими именами я больше никогда не встречала). Он покорил меня сразу же, а его грубоватый голос заставлял трепетать мое сердце. Не буду вдаваться в долгие подробности и расписывать те чувства, которые я тогда к нему испытывала, а раскажу вкратце.
Еще на Солтсхейме Сека меня соблазнил, совратил и растлил, предложил отправится с ним в Скайрим, рассказывал о вечной любви и обещал золотые горы и даже серьгу мне подарил в знак своей любви. Вот эту. Но в итоге, когда наш корабль коснулся заснеженных берегов близ Виндхельма и мы благополучно добрались до ближайшей таверны, этот подонок взял и сбежал. Ни слова на прощание не сказал. Не объяснился и уж тем более не извинился. Ублюдок такой. Если еще раз когда-нибудь увижу, кадык ему своими же руками вырву, а потом в з... ... ...
Я не буду рассказывать, каково мне было после его побега, думаю, вам и так все понятно. Но я все же сумела взять себя в руки и решить, что же мне делать дальше, ведь я осталась совершенно одна в незнакомой провинции. Решение пришло сразу, пьянчуги в таверне помогли советом (никогда бы не подумала, что от этих отбросов может быть какая-то польза). Так я и попала в Коллегию Винтерхолда, членом которой я и являюсь до сих пор. Учеба моя тянулась размеренно и без происшествий. Я продолжала совершенствоваться в разрушении. До остальных школ магии мне не было никакого дела, как нет и сейчас. Ну не считаю я их полезными и необходимыми. Зато с новым упорством принялась заниматься зачарованием, поскольку мои исследования двемерских механизмов показали, что без зачарования у меня ничего не выйдет, каким бы превосходным инженером я ни стала.
Там-то я и познакомилась с Септимием Сегонием. Уже тогда он являл собой образ почтенного старца, правда был более вменяем, чем в момент нашей последней встречи. Как оказалось, он многое знает о двемерах и это разожгло мой интерес к нему. Постепенно мы начали общаться все теснее и теснее. Могу сказать, что в то время я даже испытывала к нему уважение и даже некие теплые чувства, которые вызывал у меня и мой отец, правда они были гораздо слабее. Он многому меня научил. В первую очередь я освоила криптографию (удивительно, как я сама об этом раньше не думала, так бы мои исследования шли куд быстрее), дал ответы на многие вопросы, которые я задавала себе еще в катакомбах Нчардака,объяснил принципы работы механизмов, до которых я - самоучка, сама бы не скоро дошла.
Это было замечательное время. Я многое узнала, многое поняла, продвинулась в своих исследованиях на четверть шага и все благодаря Септимию. Наверное поэтому я так болезненно восприняла его уход из Коллегии. Еще некоторое время мы поддерживали с ним связь, я часто навещала Сегония на его ледяном посту, приносила ему еду и необходимые вещи и как губка впитывала в себя то, что он не успел мне дать. Но однажды я поняла, что ничего нового и полезного для себя я от учтеля больше не узнаю. Это явственно читалось в его горящих пламенем помешательства глазах. А его навязчивая идея просто не давала ему двигаться дальше. И тогда я решила его покинуть.
Когда я уходила из обители Сегония в самый последний раз, дорогу к выходу мне преградило нечто, взявшееся неивестно откуда. Оно заговорило со мной. Оно предлагало мне служить ему вместо старого учителя, поскольку тот становится бесполезным, взамен на безграничные знания. Выгодное предложение, не так ли? Но насколько бы оно не было соблазнительным, я его отвергла. Глупо, скажете вы. Лично я так не думаю. Любой может достигнуть всего сам: богатства, могущества, безграничных знаний. Может любой, но достигают только единицы, те в ком есть стержень и небывалая воля. Я именно из этой породы. А слабаки вынуждены полагаться на волю и милость богов... Отвратительное существо, являющее собой одного из принцев даэдра исчезло, а я, невольно заглянувшая в тайну Септимия, твердо решила, что ноги моей больше не будет в этом месте.
К этому моменту я обладала достаточными знаниями и опытом, чтобы продолжать исследования в одиночку, но мне этого казалось недостаточно. Поэтому много времени я стала проводить в Арканеуме и спустя некоторое время сблизилась с Урагом. Тогда он был значительно моложе, менее ворчлив и куда более темпераментен. Мы с ним нашли общий язык, и уже в скором времени он давал мне редкие книги, которые не всем членам коллегии были доступны.
Наши отношения с Урагом продолжались около года, а потом я поняла, что полностью готова перейти от теории к практике, собрала необходимые вещи, наняла в таверне проводника - норда и отправилась в Альфтанд. Мне нечего рассказать об этом путешествии, поскольку прошло оно кхм... спокойно, а интимные подробности моей жизни, думаю, вам слушать не интересно. А результатами моих исследований я и сама делиться с вами не собираюсь.
Когда я вернулась обратно в Коллегию, то к ужасу своему поняла, что беременна. А когда первый шок прошел, то встал ребром вполне логичный вопрос: "Кто отец?" Может быть библиотекарь, может наемник Тор, а может тот красавчик-босмер, охотник, имени которого я не помню. Как бы то ни было, но беременность на тот момент в мои планы не входила. А нянькаться с крикливым и слюнявым комком мне не хотелось совершенно. Жизнь у меня одна и она явно дана мне не для того, чтобы я тратила ее часть на ссаные тряпки, колыбельные и полуночные крики. Мое положение не заставило меня менять место жительства, не погнало меня в другой конец провинции и уж тем более не побудило скрываться. Слухи? Подпорченная репутация? О чем вы! Меня никогда не волновали такие мелочи, как мнение посторонних обо мне. А слухи... Я люблю слухи.
Беременность не мешала мне и дальше заниматься любимым делом. И в тот самый период мне наконец-то удалось вдохнуть жизнь в груду металла. Правда мой триумф был недолгим. Около пары часов механический паук передвигался по комнате, правда слишком медленно, к тому же у него явно были проблемы с координацией, а потом вдруг нелепо дернулся и остановился. Это был успех. Недолгий,но успех. И он подстегнул меня и дальше продолжать свою работу с еще большим усердием. Но вскоре мою работу прервали схватки.
Я родила сама, без посторонней помощи. В стенах своей комнаты, которая так же и была мне мастерской. Девочка довольно крупная, данмерской крови по всем признакам, лежала у меня на руках, завернутая в первую попавшуюся тряпку, а я смотрела на нее и ничего не чувствовала, кроме усталости. Никаких материнских чувств не пробудил во мне этот сопящий комок. Я поспешила избавиться от нее. Нет-нет, я не задушила ее, не выкинула в море Призраков из окна. Я отдала ее каджитам, чей караван неизвестно какими ветрами занесло в Винтерхолд. Дальнейшая ее судьба мне неизвестна. Да и неинтересна. До сих пор не могу понять, зачем я дала ей имя и повесила зачарованный медальон на шею. Надеюсь, что караванщики забрали его себе в качестве платы. Всем членам Коллегии я сказала, что ребенок родился мертвым.
Когда я окончательно оправилась от родов, то снова отправилась в путешествие. На этот раз конечной точкой был Мзулфт. Не буду мучать вас рассказами о моем путешествии, как и о том, что оно мне дало. Вернувшись обратно, я решила больше не таскаться по руинам, ведь вряд ли я сумею найти там что-то новое, ведь все они устроены по одному принципу. А необходимые детали и элементы можно достать куда более простым способом - прибегнув к услугам наемников. К тому же, что у меня и в Винтерхолде дел было полно. Исследования занимают большую часть времени, да и жители городка, войны и наемники часто прибеали к моим услугам зачарователя.
Я погружалась с головой в работу и добровольно отрезала себя от внешнего мира, пока до меня не дошли слухи, что придворный маг Маркарта готовит к открытию музей двемеров. И конечно же, я отправилась туда. Сказать по правде, меня никогда не интересовал Маркарт, хоть я и знала прекрасно, что возведен он на двемерских руинах. Поверьте мне, это уже не двемерский город, как многие считают. Это город недов с претензией на антураж. Все, что было там ценное, уже давно растащили на сувениры или продали, да и сам по себе этот город не представляет никакого научного интереса.
Я пыталась сдружиться с Консельмо, пыталась сойтись с ним на почве общих интересов, пыталась предложить ему сотрудничество, даже пыталась его соблазнить, но этот жадный старый хрыч ни в какую не хотел делиться со мной своими открытиями и выкладывать мне то, что ему известно. Я была в бешенстве, но просто так отступать я была не намерена. Поэтому и пришлось прибегнуть к услугам гильдии воров. Шпионаж, кражи, в том числе и информации, это их конек. Выйти на эту организацию не составило большого труда, договориться с ними было еще проще. С легкостью я смогла оплатить их услуги, хоть они и заломили баснословную цену. Жаль, что цель средств не оправдала. Разузнать им удалось не так уж и много, но и этого мне хватило для того, чтобы понять, что Консельмо в своих исследованиях значительно от меня отстает. Подумать только, его племянник совсем недавно собрал своего паука, в то время, как я уже работала над сферами, а они устроены куда сложнее.
Я вернулась в Винтерхолд и продолжила свою работу. Я и сейчас живу там, спустя годы, и продвигаюсь в своих исследованиях все дальше. Сейчас я работаю над центурионом. Много времени, усилий и средств пришлось затратить на то, чтобы перевезти эту груду железа в коллегию. Зато впереди у меня долгие месяцы, а может и годы увлекательной работы. Не важно, сколько это займет у меня времени, но я заставлю этот металлолом работать так, как нужно мне.

В совершенстве овладела магией Разрушения благодаря систематическим тренировкам и полной отдачей себя только этой школе.
Хорошо знает двемерский алфавит, что позволяет ей с легкостью расшифровывать тексты, а так же вести записи в дневнике. Многим хуже освоила фалмерский и даэдрический алфавиты, в связи с этим расшифровка текстов занимает куда больше времени.
Очень хорошо владеет искусством зачарования, что весьма помогает ей в ее исследованиях, да и приносит неплохой доход.
Хорошо разбирается в конструкциях двемерских механизмов.
Владеет такими языками, как кимерис, данмерис и тамриэлик.
Намного хуже среднего владеет кузнечным делом. Выковать оружие и доспехи не в состоянии, но подлатать, починить, расплавить и сделать кривоватый браслет вполне может.

Посох ледяного атронаха. Призывает существо в указанную точку на 60 секунд.
Сшитая на заказ роба, зачарованная самой Ллаалсой. Заклинания школы разрушения расходуют на 40% меньше магии.
Амулет добавочной магии +30 ед.
Кольцо ночного зрения. Заклинание на себя в течение 60 секунд.
Меховые сапоги легкости. Переносимый вес увеличен на 35 ед.
Шуба из шкуры снежного саблезуба.
Множество серег, браслетов, амулетов, не представляющих ценности, преимущественно из кожи и двемерского металла.
Костяной гребень.
Ароматические масла для тела.
Спальник.
12 заполненных камней душ.

Высокий, привлекательный данмер, чьё лицо не несёт следов усталости или старости. Огненно-рыжие волосы убраны в прямой пробор и ниспадают до середины шеи. Лицо заострённое, с ярко выраженными скулами и надбровными дугами, имеет чисто аристократический вид: небольшой рот, прямой тонкий нос, резко изогнутые, вздёрнутые брови, высокий лоб. Лоб, щёки и нижняя губа данмера украшены тёмно-багровыми даэдрическими символами, целая цепь которых крест-накрест перевивает его торс от плеча до пояса. В левом ухе – три золотых серьги, по форме напоминающих контур капли. Для мага, Дивайт находится в прекрасной физической форме. В отличие от многих его сородичей по Дому, он не гнушается ни меча, ни тяжёлых доспехов. Постоянное ношение тяжёлой костяной или ещё более тяжёлой двемерской брони выработало в нём недюжинную выносливость, а упражнения с коротким клинком отточили ловкость и координацию движений.

Мастер Фир уже во многом напоминает самого себя в Третью Эпоху, но он всё ещё не утратил интереса к миру и его обитателям, не разучился удивляться, да и подборе подходящего хобби лишь начинает задумываться. С первого взгляда, он кажется замкнутым, высокомерным магом, жадным до власти и могущества. Но с теми немногими, кто интересен ему как собеседник, Дивайт ведёт себя дружелюбно и открыто, в той степени, в которой эта открытость не вредит его интересам. Власть для него – лишь хобби. Интересное, порой захватывающее и очень опасное, но она – всего лишь золочёная обёртка его жизни. Впрочем, как и всякое хобби, она порой отвлекает Дивайта от основного занятия и требует наличия у него определённого навыка. Главной целью всей жизни Фира всегда были знания об устройстве мироздания, все остальные устремления отходят на второй план по сравнению с этим, жизнеопределяющим желанием узнать и понять. С другой стороны, Дивайт всегда был и остаётся большим эстетом. Он давно перерос склонность к позёрству и эффектным жестам, но по прежнему предпочитает держать в чистоте своё тело и, что особенно необычно для Тельвани, свой разум и дух.
Как и всякий Тельвани, Фир жесток, безжалостен, эгоистичен и напрочь лишён морали. Он, не колеблясь, принесёт кровавые жертвы во благо магии и науки, но ему претят грубость и бессмысленные убийства. Причинять боль и убивать ради своей прихоти вообще не в его правилах, но как считает сам Фир – «Знание требует жертв». Отрицая мораль общественную, он, тем не менее, сохранил часть принципов, полученных ещё в детстве от вояки-отца. Фир не будет делать ничего, что может счесть недостойным. Так, если ему потребуется устранить некого мага (что для Тельвани – обычное дело), то он предпочтёт убить последнего изящно и красиво, подарив тому проклятый артефакт или подослав Крылатого Сумрака, нежели взорвать дом конкурента гигантским огненным шаром. Вообще, Дивайт довольно презрительно относится к боевым магам и прочим личностям, профессионально занимающихся метанием огненных шаров, хотя и не склонен недооценивать их силу. Куда больше он уважает теоретиков и исследователей, учёных и философов, и с этими категориями людей общается с неподдельным интересом.
Дивайт – гений магического искусства, Эйнштейн даэдрологии. Он на лету схватывает то, на что у других волшебников уходят месяцы и годы. Обладает абсолютной памятью на всё, что связано с магией, наукой и иными областями деятельности. Вопреки стереотипу, не рассеян, но предпочитает перекладывать большую часть бытовой суеты на кого-нибудь из слуг, рабов или помощников. Свой жизненный ритм пытается организовать и расписать по пунктам. Нельзя сказать, что Дивайт живёт по графику, но он по крайней мере старается его придерживаться. Его ведёт неутолимая жажда познания, стремление понять и разложить по полочкам кирпичики из фундамента мироздания. Он наблюдателен и обладает аналитическим складом ума, склонен к систематизации всего и вся. В общении, как и в бою, не теряет спокойствия и самообладания. Заставить Фира утратить самоконтроль могут только исключительные обстоятельства, но в такие моменты, он способен как на большую глупость, так и на настоящий героизм. Горделив, обладает непоколебимым чувством собственного достоинства, всех не-эльфов считает недавно слезшими с пальм мартышками и относится к ним соответственно.
Усидчив и терпелив. Обладает развитым, пусть и весьма своеобразным чувством юмора. Смотрит на жизнь со сдержанным оптимизмом, да и вообще, большую часть времени пребывает в хорошем расположении духа, хоть в силу чисто-Тельванийской паранойи никогда не теряет осторожности и ждёт подвоха из-за каждого угла. Паранойя у Фира развита достаточно сильно, хотя в силу своей сдержанности, он редко её выказывает. Тем не менее, за отсутствием даэдрической брони (не собрал ещё) он во всей полноте ощущает уязвимость и хрупкость своего тела.
Дивайт резок и непочтителен к глупцам, но с учёными и просто умными существами общается приязненно и с большой охотой, если собеседник ему нравится – делится опытом и учится сам. Как уже было сказано, Дивайт – большой эстет. Он следит за своим внешним видом и манерами, предпочитает говорить красиво независимо от ситуации и тона беседы.
Не лишён чувства благодарности, по крайней мере, в ответ на услугу или щедрый подарок может отблагодарить дарителя… или нет, смотря по настроению. Тем не менее, слово держит и обещания выполняет, ибо иное поведение признаёт недостойным. В меру упрям, сравнительно легко меняет своё мнение в силу свежих фактов, никогда не стесняется признать, что сегодня он стал чуть умнее чем вчера и осознал свои ошибки. Признать – про себя, само собой. Заявлять такие вещи в открытую Дивайт не станет даже хорошо выпив. Последнее с ним случается редко, да и то – Фир предпочитает пить только самые лучшие напитки, не вызывающие помутнения сознания. Зла не прощает и не забывает, но по мнению Дивайта, месть – это блюдо, которое подаётся холодным. И уж если кому-то случится действительно крепко насолить мастеру Фиру, его справедливое возмездие может настичь обидчика спустя века, и скорей всего будет довольно своеобразным. По мнению Дивайта, убийство – неподходящий способ для мести. Убитый не испытывает страданий. Вместо того, чтобы убивать своих обидчиков, Фир превращает их жизнь в сущий Обливион, не стесняясь ни в средствах, ни в изощрённости замысла. По его мнению, хорошо построенная месть может быть неплохим увлечением и не даёт мозгам закисать. Вообще, любит периодически устраивать себе встряски или особые развлечения. Порой отправляется в путешествие на другой край Тамриэля, порой – пускается в пучину любовных страстей. Отношение к противоположному полу у Дивайта своеобразное, и может выразиться фразой: «обособленный этнос с уникальным менталитетом и приятным бонусом между ног».
Как и всякий нормальный Тельвани, Фир пуще всего прочего мира опасается своих коллег по Дому. Так же, он достаточно осторожен, чтобы не совать нос туда, где ему этот нос гарантировано оторвут вместе с головой. Сложные предприятия предпочитает планировать наперёд, в неожиданных обстоятельствах скорее отступит, чтобы вернуться и устроить суровый реванш… или не вернуться – это уже смотря по обстоятельствам. Неявной, глубоко запрятанной в душе Фира фобией является непознаваемость и познаваемость бытия. Это то, чего он опасаётся, и в чём не может себе признаться, неразрешимая дилемма, которая порой заставляет его в отчаянии хвататься за голову, жечь книги и коптить стены молниями. Суть дилеммы проста: Если тайны мироздания непознаваемы для смертного существа, то вся его деятельность в конечном итоге лишена смысла, ибо полного понимания мироустройства ему не добиться никогда. Но если природа мира обладает свойствами конечного знания, то после получения этого конечного знания, последнего кирпичика в стройной схеме миропорядка, он лишится своей цели, и вряд ли сможет найти нечто, способное её заменить, после чего будет обречён на медленное увядание и старческий маразм. Пока что, Дивайт придерживается теории о том, что все слои мироздания и действующие в них силы понятны и объяснимы, но за первым пластом структуры скрывается другой, и так – почти до бесконечности. Это «почти до бесконечности» позволяет ему не беспокоиться о достижимости, или не достижимости цели всей его жизни.
Склонен к долгим глубокомысленным раздумьям, владеет основами искусства медитации. Полагается исключительно на точный расчет и тщательное планирование, не верит в удачу и никогда не полагается на случай – только на себя. Жизненная позиция Фира такова: во всём, что происходит вокруг, его вина и его заслуга. Если слуга не принёс вовремя ужин – значит это он, Дивайт, был тому причиной, это он должен был чаще пороть слугу. Если эксперимент не удался – значит причина не в абстрактном «не повезло», а недостаточной подготовке или нехватке опыта. В общем, излишней самокритичностью Фир не страдает, зато такой подход позволяет ему быстро и выявлять эффективные рычаги воздействия на ситуацию и учиться на собственных ошибках.
О загробном мире Фир знает побольше всякого жреца. Это знание заметно ослабило его страх смерти, но с другой стороны – Дивайт знает достаточно, чтобы не хотеть умирать и всячески стремиться продлить свою жизнь. Причина проста, в посмертии ему несомненно будет чертовски скучно. Куда уязвимее он к страху боли и самой боли, тут никакие знания не помогаю. К чужим смертям относится безразлично, крови и прочих малоприятных аспектов гибели не боится, но испытывает к ним определённую брезгливость. Порой Дивайт может и жалеть погибшего, если тот был ему интересен как партнёр или собеседник, но не в его правилах сокрушаться над чьей-либо кончиной.
Дивайт любит жить с комфортом, хотя ради знаний способен претерпеть многомесячные неудобства и лишения. Но если будет возможность – он непременно остановится именно в той гостинице, которая придётся ему по вкусу. Причём, далеко не всегда это будет самая дорогая гостиница. В то же время, Фир чужд вычурности и стремления к излишней роскоши. Ему не нужны ни драгоценные одеяния, ни шикарные апартаменты для того, чтобы ощутить себя значимым или доказать свою значимость другим. Он прекрасно понимает, что его ждёт великая судьба, всецело осознаёт свою исключительность, и никакие внешние атрибуты власти и могущества ему не нужны. За свою жизнь он успел претерпеть пару влюблённостей, но всякий раз стремление Фира к познанию преодолевало чувства, за чем вскоре следовало расставание.
Фир – атеист до мозга костей. Для него само понятие «бог» - абсурдно. Но он ни в коем разе не отрицает существования аэдра и даэдра, даже общался с некоторыми из последних, но для него они – не боги, а просто очень могущественные сущности. Почитает Азуру, как покровительницу сумеречных тайн, нераскрытых загадок мироздания, которые так влекут его пытливый ум.
Лгать не любит, но умеет прекрасно. Тем не менее, предпочитает открытой лжи недомолвки. Коварен и хитёр, способен строить сложные многоходовые комбинации, охватывающие пол Тамриэля и длящиеся по нескольку веков. Сфера его интересов главным образом охватывает иные планы бытия, их природу и их обитателей. Однако в целом, можно сказать что Дивайта интересует всё редкое и древнее, начиная от двемерских шестерней и кончая разнообразными артефактами. Коллекционирование последних он сделал своим хобби и немало в этом преуспел. Помимо магических изысканий, он стремиться постичь и материальную составляющую мироздания посредством научных и околонаучных способов.

Молодой мастер Фир на деле не так уж молод, если судить по людскому счёту лет – ему недавно стукнул шестой век. И хоть по внешности этого не скажешь, Дивайт – уже вполне состоявшийся чародей, достигший немалых успехов. Рассказ о нём стоит начать с совершенно безоблачного вечера, когда у вождя одного из кимерских племён, обитавших в северо-восточном Вандерфелле, родился сын. Это был 253 год Первой Эпохи, во времена до создания объединённого Ресдайна, до Неревара и Трибунала, когда кожа данмеров была подобна золоту, и сами они звались кимерами. Детство Дивайта прошло в тени огромной башни волшебника, что незыблемой громадой нависала над поселением. С юности его готовили к военной службе, учили обращаться с клинком и двигаться в тяжёлой броне, а он уделял чуть ли не каждый свободный вечер для изучения того немногого запаса книг и свитков, который скопился у местного шамана. Его учили вере и обычаям племени, но большинство этих уроков он провёл в грёзах о далёких, заокраенных землях. И пока отец в его присутствии вёл советы со своими подданными, судил и миловал, взгляд самого Фира то и дело обращался к громоздкому силуэту башни.
Место то было запретным, и легенды о нём ходили такие, что не всякий воин мог выслушать их без дрожи. Но Дивайт не ощущал страха, когда смотрел на грозный силуэт, он чувствовал интерес. Тот самый интерес к неведомому и сокрытому, что будет вести его через тернии дальнейшей жизни. Тогда же, этот интерес позволил Дивайту решиться на шаг, изменивший всю его жизнь – шаг через порог башни.
Местный волшебник был настолько уверен в своей устрашающей репутации, что порой забывал запереть главные ворота своей башни. Это был как раз такой день. Каково же было его удивление, когда дверь его кабинета раздался нежданный стук, и на пороге появился высокий юноша с копной огненных волос. Самого Дивайта вид волшебника поразил до глубины души. Он ожидал увидеть грозного чародея, высокого, с идеальной осанкой и окладистой бородой, облачённого в роскошные чёрные одеяния. А встретил низенького старичка в изношенном домашнем халате. Несмотря на взаимный конфуз, а возможно как раз благодаря ему у этих двоих завязалась весьма оживлённая беседа, в процессе которой Дивайт активно изливал понятливо кивавшему старичку свои горести, сокрушался над тем, что окружающие не понимают его тяги к книгам, критиковал их ограниченность и скудность их кругозора. В общем, ночевать юный Фир устраивался уже в башне, в небольшой каморке на одном из нижних этажей башни.
А со следующего утра началось его ученичество. Конечно, десяток-другой лет наставник не подпускал его ни к чему более важному, чем метла или грязная посуда, зато у Дивайта были практически неограниченные возможности к самообразованию. В библиотеке старого кимера имелся, казалось, неисчерпаемый запас книг обо всех областях жизни. Среди собрания разумеется доминировали книги, посвящённые искусству магии, но встречались и свитки, посвящённые искусству красноречия, воинские трактаты, секреты ремёсел и всё это великолепие надолго завладело сознанием юного Фира. По мнению старика, бывшего одним из основателей Дома Тельвани, если юный волшебник не может понять, готов ли он к прочтению той или иной книги, то лучше ему умереть молодым, чтоб не мучился сам и не мучил учителя. Но Дивайт был осторожен. Он был безмерно любопытен, но желание жить долго и счастливо, которое так же играло немалую роль в его натуре, заставляло его оставить самые «вкусные» книги на потом. Конечно, не обходилось без эксцессов. В какой-то момент сородичи Дивайта собрались у порога башни старого мага, требуя вернуть им украденного сына вождя. С участием самого юного Фира, ситуацию удалось разрешить без кровопролития и метания заклинаний массового поражения. Впрочем, никакое красноречие не позволило Дивайту избежать официального изгнания из племени. И когда он вернулся в башню, старый волшебник улыбнулся и сказал, что вот теперь начнётся настоящее обучение.
Со временем, Дивайт покинул башню старого мага в поисках собственной судьбы. Он много путешествовал в поисках древних знаний и артефактов, зарабатывал авторитет в магическом сообществе и связи в высших кругах. Но к моменту объединения кимеров и двемеров, он стал одним из магистров Дома Тельвани, сделав чрезвычайно быструю карьеру, по эльфийским меркам. В те годы даже впадающим в маразм магистрам этого Великого Дома было ясно, что они лицезреют восход гения, и далеко не всем это нравилось. Но Дивайт не спешил. Тайны мироздания привлекали его куда больше власти и политики. Однако, ему всё ещё было далеко до того затворника, кем он предстанет перед возрождённым Нереваром спустя три с лишним тысячи лет. Он умудрялся не только докопаться до глубинных секретов мироздания, но и пережить настойчивые попытки убить его со стороны многих магистров Тельвани, во главе с тогдашним главой Дома.
Поскольку сам он уже тогда выработал весьма своеобразные, «приятельские» отношения с некоторыми даэдра, Дивайт весьма прохладно отнёсся к идее религиозной войны с двемерами, но перспектива заполучить секреты глубинных эльфов заставила его присоединиться к армиям Неревара. Участвовал в битве при Красной горе, был непосредственным свидетелем возвышения Трибунала. Как и все прочие кимеры, пал жертвой проклятия Азуры, изменившего цвет его кожи с золотистого на пепельно-серый и наполнившего его глаза жидким огнём. После возвращения в Тель Фир занялся классификацией разновидностей даэдра и разработкой методики путешествия между мирами. Собственно, спустя полтора века после установления власти Трибунала, во время одного из заключительных экспериментов, он и угодил в Четвёртую Эпоху.

Колдовство (призыв) – мастер.
Зачарование – эксперт.
Мистицизм – эксперт.
Изменение – эксперт.
Средние доспехи – специалист.
Короткие клинки – специалист.
Красноречие – специалист.
Разрушение – специалист.
Иллюзии – ученик.
Тяжёлые доспехи – ученик.
Дивайт – классический пример Морровиндского чародея. В бою он делает ставку на артефакты и призываемых существ, нежели на заклинания, направленные на прямое уничтожение врага. Его познания в тонких материях позволяют ему видеть невидимое, ощущать присутствие магии и в единое мгновенье ока пересекать огромные пространства с помощью телепортационных заклинаний, не говоря уже о полезных мелочах вроде развеивания и отражения вражеских заклинаний, телекинеза и поиска дверных ключей. Власть над миром материальным позволяет ему временно улучшать отдельные качества своего тела и ослаблять своих врагов, ограждать себя от ударов оружием, дышать под водой и парить в небесах. Не оставил он и без внимания грубую, но действенную магию школы разрушения, пусть и предпочитает более тонкие и изящные способы уничтожения неприятеля. Достигнув определённых успехов в школе Иллюзий он забросил её изучение из-за бесперспективности в научном плане, сосредоточившись на более занимательных вопросах. Тем не менее, в распоряжении Фира находится и несколько полезных заклинаний из этой школы, включая создание света и ночной глаз. В отличие от многих других тружеников книги и посоха, Дивайт не забросил своё физическое вместилище: он силён, вынослив и довольно ловок, умеет правильно носить тяжёлую броню и обращаться с короткими клинками.
Есть у Дивайта и пара собственных секретов. Цепь Даэдра, заклинание, чья формула выведена багровыми символами на его теле, позволяет Дивайту временно сковать практически любого даэдра, исключая разве что Принцев. Само заклинание не требует вложения магических сил, но цепь требует непрерывного поддержания и чем сильнее удерживаемое существо – тем больше на это уходит магических сил. Опутанный цепью даэдра полностью лишается подвижности и способности колдовать, но по прежнему может разговаривать. Руки самого Дивайта оказываются полностью заняты поддержанием заклятия, но он может говорить и двигаться. Очень полезная вещь для того, чтобы остановить кинувшегося на тебя огрима, а так же побеседовать с кем-то из дремор или иных видов даэдра, наделённых умом. Учитывая красноречие, острый ум и глубокие познания мастера Фира, с ним охотно говорят многие как по ту, так и по эту сторону врат Обливиона.
Помимо общего наречия Тамриэля, Дивайт прекрасно понимает и говорит на даэдрическом, а так же разбирается в двемерском и древне-кимерских языках. Его речь изобилует устаревшими словами высказываниями. Так, Сиродиил он зовёт Киродрилом, Шеогората – Шигоратом, встречаются и иные мелкие несоответствия. Дивайт – дока теоретической даэдрической магии, его познаниям в иных планах бытия являются предметом завести и вожделения со стороны многих волшебников Дома Тельвани. Так же, он лучше многих понимает устройство и работу двемерских механизмов, а главное – их технологии перемещения между мирами. В плане самообеспечения и навыков выживания в диких условиях Дивайт так же с лёгкостью даст фору многим своим коллегам по посоху, ибо за долгие годы путешествий вынужденно научился выживать как в диком лесу, так и посреди пустыни или в многонаселённом городе.

Полный адамантиновый доспех. Идеальный вариант для путешественника, желающего оградить себя от опасностей внешнего мира и при этом не превратиться в неповоротливую консервную банку. Выкован из редчайшей руды, по прочности превосходит стеклянной, но уступает эбонитовой броне. Каждый элемент доспеха зачарован на увеличение Сил и Выносливости. В общем счёте они увеличивают физическую силу Дивайта более чем в полтора раза, и значительно повышают его выносливость. В нагрудник, напротив сердца, вплавнен немного выпуклый диск из двемерского металла с крупным сапфиром посередине. Диск зачарован на обнаружение магии во всех её формах, будь то заклинания, зачарования или даже магические ловушки. Поддоспешник составляет светлая рубаха из толстой чёрной материи и чёрные же штаны. К доспеху так же прилагаются перчатки из мягкой чёрной кожи, зачарованные на прочность.
На плечах, скреплённая у горла тонкой адамантиновой цепью, покоится чёрная накидка из шёлка редкого гигантского паука, что обитает в Морровинде. Накидка украшена причудливым узором из сплетения золотистых и изумрудных линий. Она - пожалуй самый ценный предмет в коллекции Дивайта после адамантиновых доспехов. Наложенные на него мощнейшие чары с 80% вероятности отражают во врага пущенное в Дивайта заклинание, но только если то угодит прямо в накидку. Сам материал, из которого изготовлен плащ, обладает неплохой жаростойкостью и немного защищает от холода, а главное – грязь и пыль с него соскальзывала, так что, даже после многодневного путешествия плащ остаётся чистым и нарядным.
На правой руке имеется серебряное кольцо с изумрудом, зачарованное на парализацию удалённой цели на 5 секунд.
На левой руке имеется золотое колечко, дающее при активации 15 секунд полной невидимости. Как и всякая невидимость, эта спадает тут же при любом серьёзном соприкосновении с материальным миром или попытке наколдовать заклинание.
Короткий двемерский меч. Висит на поясе, применяется в случае, если враг подошёл вплотную или иссяк запас магической силы. Зачарован на поглощение магической энергии при ударе.
Костяной посох. Сделан по старинной данмерской технологии с использованием особого склеивающего состава, костяной муки и хитиновых панцирей местных насекомых. Длина – 1,8 м. Материал желтоватый, гладкий, отполирован и бликует на солнце. Для удобства, посередине посох перехвачен обвитой вокруг него чёрной кожаной лентой. Продетый сквозь петли у набалдашника и окончания посоха ремень позволяет носить его переброшенным через плечо. Набалдашник небольшой, сферической формы, противоположный конец усилен шипом из двемерского металла. Посох покрыт мелкими даэдрическими письменами. Посох вышел немного тяжелее деревянного, и куда прочнее его же. Особенность конкретно этого посоха состоит в том, что в его древко был вплавлен растолчённый в костяную пыль хребет покойного отца Дивайта Фира, украденный им прямо с тела покойного, если так можно выразиться. Причём, Дивайт отца не убивал, он просто удачно прошёл мимо, заскочил на огонёк в родное селение, узнал о недавней гибели старого вождя, которого теперь готовили к ритуальному сожжению и, если так можно выразится, решил унести с собой частичку своего детства и родных мест. На посох было наложено мощнейшее зачарование с использованием Великого камня душ и сущности Золотой святоши. Огненный бич – другое уникальное заклинание, сотворённое лично Дивайтом, причудливое сочетание магии школы Разрушения и Мистицизма. Заклинание формирует двухвостую огненную плеть, которая способна не только поджарить среднего имперца до хрустящей корочки за десять – пятнадцать секунд, но так же обладает псевдоматериальностью. Проще говоря, удары огненным бичом действительно бьют, причём бьют с силой, превосходящей силу замаха в три раза. Бич тратит энергию только когда соприкасается с материальным объектом, в остальное время расход энергии мизерен. Это могущественное заклинание имеет массу применений: его хлёсткими ударами можно разогнать стаю гоблинов или иных мелких существ, а замкнув его в петлю на шее крупного и хорошо защищённого существа вроде огрима, можно добиться если не его гибели, то хотя бы потери дееспособности на некоторое время. Единственный недостаток зачарования – большие затраты магической энергии. По этой причине, Фир применяет бич только в случае, если иные средства исчерпаны или неэффективны.

Помимо этих, необходимых для выживания, вещей, в заплечной сумке Дивайта имеется запас провизии на три дня (вяленная скрибятина, крабовое мясо, немного воды и бутылка флина из небьющегося, заговорённого стекла). Так же имеется набор камней душ, на случай, если по пути удастся встретить достойных существ: четыре обычных, два больших, один великий. Имеется дневник, запас белья и носовых платков, гребень, нож, перо и чернильница, немного других важных мелочей, а так же три рубина и два кольца: серебряное с жемчужиной, и золотое – с изумрудом. Последние нужны и как возможные предметы для наложения чар, и как универсальная валюта.
Крупный амулет в виде серебряного диска с гравировкой в виде луны и звезды, усыпанный мелким жемчугом так же находится в сумке, в отдельном внутреннем кармане. Амулет зачарован на мощные исцеляющие чары, при активации испускает яркое серебристое свечение. Требует местного применения, т.е. чтобы исцелить рану – амулет к ней нужно сначала поднести. Так же в сумке имеется несколько качественных исцеляющих и магических зелий. На саму сумку наложены чары Пера, снижающие её вес ровно наполовину.

С первого взгляда очень сложно оценить степень привлекательности этой жрицы. А если быть точнее, то практически невозможно. Ее темные одежды плотно прилегают к смуглой, с сероватым отливом коже, а голова и лицо всегда скрыты от любопытных глаз. Впрочем, даже беглого взгляда достаточно для того, чтобы понять - этот маг находится в прекрасной физической форме. За всей этой зачарованной оболочкой действительно скрывалось крепкое тело, получившее за время своего существования несколько заметных шрамов. Ростом девушка незначительно выше среднестатистической бретонки, но по-прежнему уступает представителям других рас.
В целом, образ этого мага создает впечатление мрачности и загадочности, и особенно успешно этому способствует металлическая маска, прикрывающая лицо. Согласитесь, Вам стало бы довольно неуютно, если бы кто-то постоянно наблюдал за вами с одним и тем же безжизненным выражением лица. Но практически никто не знает, что именно скрыто за этой пугающей ширмой. А скрыто там довольно-таки симпатичное округлое личико. Небольшой нос с несколько расширенным кончиком, миндалевидные глаза, низко посаженные брови со слегка вздернутыми уголками, придающие взгляду напряженности. Полные губы выделены темным, как и веки, что добавляет женскому лицу некой брутальности. На голове короткие, слегка растрепанные каштановые волосы. Для полноты картины - ее левый поврежденный глаз не имеет зрачка и выделен несколькими темными полосами на коже. Шрамы затянулись, но вот слепота никуда не делась. Правый же глаз имеет цвет янтаря, и из-за этого чем-то смахивает на "драконий". Во всяком случае, так сказали бы те, кто его увидел. Но таких людей попросту нет. Либо были, но уже канули в бездну. Жрица тщательно скрывает свою истинную сущность. Она лишь иногда появляется в городах и деревушках в образе скромного путешественника, предпочитающего не показывать из-под капюшона своего носа.
Повседневная же роба выдержана преимущественно в черно-серых и темно-коричневых тонах и перетянута множеством различных ремешков. На одних держится грубая кожаная накидка, на других - бурдюки и склянки с зельями, а третьи просто не дают разъехаться одежонке в разные стороны. Еще один из таких ремней, перекинутый наискось, поддерживает за спиной колчан с одноручным мечом. И пускай обычно такие вещицы принято носить у себя на поясе, жрица сочла ношение оружия у себя за спиной более удобным.

Вся одежда, включая плащ, зачарована на защиту от холода. Исключение составляют перчатки - на них наложены чары усиления удара.

Ведя отшельническую жизнь, Астарда прослыла среди жителей жестокой и беспощадной убийцей, разъяренным Духом, под маской которого, несмотря на вполне себе человеческое обличие, скрывается страшный изуродованный лик. Но на самом деле, эти слухи верны лишь отчасти.
Помимо металлической маски бретонка носит на себе еще одну - маску безразличия. Она холодна, расчетлива, недоверчива, испытывает искреннюю неприязнь к большинству людей и старается держаться от них на расстоянии, когда находится в своем истинном обличии. Она умна, всегда осторожна, пытаться обвести ее вокруг пальца - значит подписать себе смертный приговор. Прямолинейна, местами груба и потому не стесняется в выражениях.
Помимо всего прочего Астарду можно без всякого сомнения назвать дитем природы. И это понятно: всю свою жизнь она провела в странствиях, и потому знакома с окружающим ее миром, как никто другой. В противовес людской неприязни она ставит искреннюю привязанность к животному миру. Так, чтобы утолить свой голод, она не просто убивает какое-то существо, а делает это.. по-особенному, чуть не превращая охоту в некий ритуал. Возможно, здесь определенную роль сыграло и вмешательство Меридии - кто знает.
И все-таки, пускай образ мрачного жреца не пугает Вас. Астарда не безумный фанатик, она подходит к своей миссии со знанием дела. Она искренне верит, что в мире огромную роль играет равновесие сил: добра и зла, порядка и хаоса, и при этом она вовсе не считает, что стремление к добру может как-то опрокинуть это равновесие. Но единственным и бесконтрольным Злом, подлежащим полному искоренению, жрица считает некромантию и нежить. Это силы, с которыми играть опасно, и, как считает сама бретонка, смертные существа слишком наивны и глупы для того, чтобы обращаться к ней. Она находит страдания душ, тела которых оказались под чьим-либо контролем, невыносимыми, а потому недопустимыми.
Возможно, стоит упомянуть еще и тот незначительный факт, что жрица очень любит.. выпивать. Она никогда не отказывает себе в удовольствии насладиться вином или оценить терпкий вкус нордского меда. Правда, делает она это в своеобразной манере.. но все же.

Несколько лет назад по всей территории Скайрима начали таинственным образом исчезать путешественники, любители приключений или жадные до богатства чужих гробниц люди. Останки некоторых из них потом находили в горах, судьбы остальных же так и оставались загадкой. По началу местные жители списывали все на диких зверей, которые якобы сильно осмелели за последнее время. На них даже начали активную охоту, дабы уберечь от опасности себя и своих близких и обезопасить дороги. Во время нескольких таких вылазок в ривервудских лесах храбрые охотники с удивлением обнаружили Нечто, что постоянно наблюдало за ними исподтишка. Немного позже они стали замечать странную человеческую фигуру, то внезапно появлявшуюся неподалеку от отрядов, то вдруг бесследно исчезавшую в редких зеленых зарослях. Небольшая группа добровольцев, рискнувших отправиться на поиски загадочного существа, должна была вернуться через три дня в условленное место.. и не вернулась. Из семи человек до лагеря добрался лишь один, и вид его поверг в ужас всех и каждого. Мужчина бился в истерике и без умолку лепетал о демонах и ходячих мертвецах, призванных человекоподобным зверем с железным ликом. И недочеловек этот был могущественен и беспощаден, молнии били из его рук и пламя окутывало его безжизненное лицо. И нарекало существо себя Астардой, и взывало к высшим силам. Ужасная участь постигла всех членов группы, всех, кроме одного, которому в суматохе удалось скрыться.
Разумеется, тут же поднялась шумиха. На проклятого убийцу в маске была объявлена охота покруче, чем до этого, за его голову платили золотом и самоцветами. И многие смельчаки испытывали судьбу, отправляясь на поиски демона. Но ни один из них не добился успеха, и даже не все возвращались к своим семьям. Немного погодя, когда основная волна ажиотажа схлынула, таинственное существо еще неоднократно замечали то в предгорьях Хротгара, то неподалеку от Змеиного Утеса, то еще где-то. Его остерегались, его ненавидели, его боялись и боятся до сих пор. Кто-то из религиозных фанатиков даже считает, что это некий Дух, охраняющий свои владения и карающий всякого, кто на них посягнет. Но кто есть Астарда на самом деле и откуда она взялась - неизвестно практически никому.

И ведь на самом деле, из жизни этой магички можно поведать не так много, как возможно хотелось бы. О ее родителях ничего не известно, за исключением того, что по крайней мере один из них был бретоном. Маленькую девочку, замотанную в одинокую волчью шкурку, обнаружил на северо-западе Скайрима странствующий маг, неподалеку от Переправы. Лежала она в сломанной и разграбленной повозке. Видимо, очень тихо лежала и начала плакать лишь спустя какое-то время от голода да холода, чем и привлекла к себе внимание (и хорошо, что это было не внимание хищников). Делать было нечего, и мужчина забрал девочку с собой.
Шли недели, месяца, годы. Продолжая своя странствия по Тамриэлю и более подробно изучая земли Скайрима, маг попутно обучал свою юную ученицу тонкостям магического искусства и военного дела, ибо зачастую на их пути возникало великое множество опасностей, и потому старый чародей считал необходимым приспосабливаться к подобным условиям жизни. За эти долгие годы Астарда успела повидать и опробовать многое. И вот однажды, когда она наконец впитала в себя всю мудрость своего наставника и готова была жить и сражаться самостоятельно, маг открыл ей свой секрет. На самом деле, он являлся служителем одного из Принцев Даэдра - Меридии, и, странствуя по свету, он по ее зову освобождал земли от треклятой нежити, помогая душам покойных обрести гармонию. И, мол, теперь настало время для бретонки. Не удивительно, что юная магичка сразу же последовала за своим учителем. Вместе с ним они начали преследовать некромантов, изгонять и истреблять их, очищая оскверненные гробницы. Разумеется, что за свою исправную работу они получали как благословение Принцессы, так и ее ценные дары. Кроме них героям еще доводилось находить интересные вещицы непосредственно на месте, начиная старыми развалившимися книгами и заканчивая золотом. Во время одного из таких походов на востоке Скайрима маги смогли испытать на себе ярость драконьего жреца Накрин и его помощников. И хотя в итоге наши герои остались жить, успех миссии был неоднозначен: яростно защищая своего наставника, Астарда угодила в самую гущу сражения и смогла поразить жреца, но тот навсегда оставил на ее лице память о себе. Бретонка ослепла на один глаз, но в итоге смогла заполучить драконью маску и одобрение самой Меридии.
Несколько месяцев спустя храм Принцессы Даэдра был осквернен Некромантом. Желая очистить святое место от скверны, жрецы отправились туда.. чтобы потерпеть свое первое крупнейшее поражение. Старый маг был убит, а Астарда, изрядно покалеченная, сумела вовремя скрыться и остаться в живых.
Для нашей героини наступили мрачные времена, но недолго оплакивала она своего ушедшего учителя. Теперь на нее, как на последнюю жрицу даэдра, была возложена великая миссия. Она стала продолжательницей дела старого наставника, но за неимением возможности в одиночку вернуться в храм и очистить его, Астарда вновь начала скитаться по провинции, искореняя истинное Зло на своем пути.
Однако далеко не все свое время жрица проводит в поисках "приключений". Временами она сбрасывает с себя свой привычный образ, как змея обычно сбрасывает кожу, и перевоплощается в самую обычную путешественницу - Мелиссу Хоу - начинающего барда, который разгуливает по городам и деревенькам, пополняет припасы, а по вечерам развлекает посетителей таверн своими песнями и балладами, попутно набираясь последних новостей из жизни Скайрима.

Восстановление - мастер.
Разрушение - эксперт.
Одноручное оружие - эксперт.
Иллюзия - специалист.
Колдовство - специалист.
Изменение - специалист.
Зачарование - эксперт.
Алхимия - специалист.
Легкая броня - специалист.
Красноречие - ученик.
Мистицизм - специалист.
Взлом - ученик.
Скрытность - специалист.
Блокирование - эксперт.

Астарда - истинная жрица и по совместительству боевой маг. Соответственно, она знает очень многое о том, как и что лечить, и за какой конец меча можно браться. Владеет некоторыми знаниями в области рукопашного боя, может с легкостью применять на практике как магию, так и свои боевые навыки. Она способна дать бой как толковому магу, так и закоренелому воину, и при этом оказаться достойным противником.
Частичную потерю зрения организм бретонки восполнил с лихвой: ведь, как известно, при потере одного органа чувств начинают обостряться другие. У Астарды прекрасные слух и обоняние, ее тактильные чувства несколько обострены, да и хорошей координацией в пространстве она тоже может похвастаться.
Помимо этого, у бретонки существует какая-то особая связь с животным миром. Так, одинокий волк может совершенно спокойно пройти неподалеку от жрицы, а медведица не станет нападать без конкретного на нее наезда. Вполне возможно, что магичка прибегает для этого к магии, впрочем, никто, кроме нее, этого не знает. Во всяком случае, эту мистическую связь она может поддерживать далеко не с каждым зверем, в особенности, если тот безумен и бесконтролен.
Астарда обладает обширными познаниями в области зачарования и алхимии, а также немного разбирается в ядах.
Кроме всего прочего, она не понаслышке знакома с двемерскими рунами и дэйдрическим алфавитом в целом, которые находила в старых пожелтевших от времени и погодных условий книгах. Прекрасная наездница, крепко держится в седле и старается не падать. Неплохо играет на лютне и иногда поет.

Сияние Рассвета - мощный даэдрический артефакт, одноручный меч, с усилением против нежити. Наносит дополнительный урон огнем. При убийстве нежити (вампиров в том числе) иногда может вызвать огненный удар по площади. Если же цель погибает от нанесенного огненного урона, то она воспламеняется и, как следствие, сгорает без остатка, превращаясь в горстку пепла.
Кольцо Каджита - еще один артефакт, дарованный Меридией. Дает заметную прибавку к скорости и ловкости, а при активации - "эффект хамелеона", позволяя слиться с окружающей средой. Но только тогда, когда находишься без движения.
Серебряный амулет - служит своеобразным сосудом, в котором заключен резервный запас магической энергии. Когда у заклинателя по каким-либо причинам заканчивается мана, от него можно "подзарядиться" на 50%.
Накрин - маска, охраняемая ранее драконьим жрецом и добытая в неравном бою. Дает бонус к магии, а заклинания разрушения и восстановления расходуют ее на 20% меньше. Временами может казаться, что по поверхности маски бегают огненные блики.

Также имеет при себе несколько пузырьков с зельями (на сопротивление магии, усиление физических параметров и сопротивление молниям), которые обычно закреплены на специальных ремешках на поясе и бедре, там же пристроился и небольшой нож с серебряной рукоятью, а также бурдюк с вином.
В походной сумке, примостившейся за спиной, завалялись старый гребень, несколько пустых свитков, перо и чернильница, несколько лоскутов отделанной кожи, парочка пустых камней душ (один большой и обычный), а также стандартный паек путешественника: вода, вяленное мясо, остатки хлеба.. и нордский мед. Помимо всего этого у бретонки имеется маленькая лютня, с которой она старается никогда не расставаться, несколько добытых серебряных колец и мешочек с золотом.

Стоит также указать, что Астарда привыкла путешествовать не только пешком, но и верхом на гордом скакуне. Который у нее, к слову, имеется. Уже почти год вместе с ней путешествует Лорен - красивая черная кобыла с крепким телом и горячим темпераментом. Она стала для бретонки хорошей боевой подругой и единственным спутником по жизни.