Городские легенды | ходы игроков | - Глава 1: Нити судьбы.

Камаэль появился спустя несколько минут.

Он шел медленно согнув руки и подняв ладони к верху. На одной ладони мерно колыхалось пламя свечи, на другой стоял стакан. Внешний вид его изменился. Белое полотно укрывало его от пояса до колен и было подвязано черным ремнем, глаза подведены черным, а мускулистое тело лоснилось от масла и было покрыто египетскими письменами, среди которых девушка с лёгкостью могла узнать глаз гора и сидящую птицу и изображения богов. Осанка юноши была столь идеальная, что могло показаться, что к ней приближается статуя.

Приблизившись, Камаэль медленно опустился на колени по прежнему сохраняя осанку. Поставил свечку у изголовья, а затем на ладони предложил Николь стакан с отфильтрованной водой в которой плавал ломтик цитруса. Делал он всё молча, без спешки и суеты, как и полагалось слуге в древнем Египте. На лице не проступало ни единой эмоции, а глаза смотрели прямо перед собой.

Всё так же молча, он достал из-за спины вскрытый кокос и поставил рядом со свечкой. Поднеся ладони к пламени, он погрел ладони и только потом наполнил их кокосовым молоком. Подержал в ладони, согревая теплом собственного тела и медленно вылил на спину девушки, проходя теплым и ароматным вдоль позвоночника.

Ладони легли на плечи и принялись растирать молочко. Прикосновения едва улавливались, но чувствовалась в них сила, способная размять даже самые задеревеневшие и уставшие мышцы. Пальцы чутко скользили по телу, изучали его, выискивали усталость и старательно изгоняли её, чтобы потом вновь продолжить свой путь. Темп нарастал по мере того, как мышцы разогревались и становились мягкими и эластичными. Без чутких прикосновений не осталось ни единого сантиметра тела от затылка до кончиков пальцев на ногах. Вовремя нажатые точки акупунктуры придавали ей силы, погружали в блаженный отдых и баюкали на невесомых, воздушных облаках, пока тело и вовсе не слилось с окружающим миром в единое целое. Но юноша и не думал останавливаться.

Будучи расслабленной, она не заметила, как руки парня скользнули за спину, пальцы окрасились алым, а затем заскользили по шрамикам, стирая их словно нарисованные угольком на стекле. Утром она не обнаружит их на своём теле, но разе это имело значение сейчас?

Приподняв девичью ножку, Камаэаль лёгким движением перевернул Николь на спину и продолжил массировать руки, плечи, ножки, грудь и животик. Раз за разом он грел руки, грел в ладонях молочко и натирал им женщину. В какой-то момент, он чуть приподнялся, и его губы коснулись животика, заскользили выше и остановились на её губах.

- За такую выходку Клео мне бы голову отрубила...
Парень ожил, стал естественным и его дыхание было горячим, глазки отражали блеск свечи, а руки замерли на теле, обнимая девушку за талию.

Он вновь целует Николь, и одна рука срывается с талии к бедру. Тихо шикнув, гаснет свеча, погружая мир во тьму.

Что стоит тысяча слов, в обмен на одно касание? Что стоит тысяча обещаний, в обмен на один поцелуй? Она вглядывается в силуэт, выплывающий из темной части дома, и забывает, что хотела пить. Первый вопрос, что возник в ее голове, перед тем как сотня других опутала разум, был: "Каким образом я попала в Египет?". Высокий точеный силуэт, что показался из тьмы, завораживал отблесками свечи на маслянистой коже. Испещренный иероглифами, загорелый мужчина с обведенными черным глазами и белым полотном на бедрах, вышагивал к ней, словно выплывал из древней пирамиды, держа в одной руке свечу, а в другой, кажется, стакан с водой. Николь не могла оторвать взгляд от этого восхитительного образа. Вмиг она поверила в то, что тысячи лет назад он был там, среди этих фараонов и рабов, видел, как строились пирамиды и выводились иероглифы на стенах. Должно быть, он постиг множество тайн, которые ученые до сих пор не в силах разгадать. Сколько же вопросов ей хочется задать ему!

От волнения в горле у Николь совсем пересохло, и когда Камаэль совершенно по-особенному опустился на колени, не нарушая осанки и баланса тела, неспешно предлагая ей цитрусовый напиток, даже не бросив на нее взгляда, Николь совсем растерялась, принимая стакан из рук. Сделав нерешительный глоток, она отдала стакан обратно и опасливо поглядела на доставаемый из-за спины кокос. Она совсем не узнавала его, силилась признать в нем Камаэля, но поражалась его холодному самообладанию, которого не замечала за ним все это время. Он был отстранен, точен, молчалив. И когда он коснулся руками ее спины, Николь потеряла счет времени, сразу же отдавшись его горячим точеным рукам.

Он разминал ей спину, а у нее в глазах все еще стоял его странный образ, отчего-то не оставляющий ее равнодушной к нему. Почему образ египетского жреца будил в ней царицу она не знала, только робость куда-то подевалась, уступив место полному принятию его рук и полной ее отдачи. Преклонитесь перед женщиной и узрите ее превращение в царицу. Он мастерски разминал ее тело, проходясь по всем мышцам, так, что Николь позабыла о шрамах и многочисленных порезах, чувствуя лишь не сравнимое ни с чем удовольствие и восторг.

Теплое молочко струится по ее лопаткам, вдоль позвоночника, обтекая ребра, отдаваясь горячей коже и пальцам массажиста. Николь желала бы стать этим молочком, да только сейчас ее положение даже выгодней. Она с благодарностью и благородством принимает его подарок, нежась под его руками. На каком-то моменте ее лицо трогает блаженная улыбка: пальцы ног боятся щекотки. Он ловко переворачивает ее на спину, замечая, что теперь она не пытается закрыться. Прикрыв глаза, Николь представляет из себя человека, растворенного в удовольствии. Ей до ужаса приятно чувствовать его руки на своем теле, ощущать, как он проводит руками по груди и животу, краснеть от удовольствия и мысли, что он видит и касается ее тела, а она ему беспрекословно это позволяет. Николь впервые получает удовольствие от доверия. Образ жреца действует на нее по-своему, позволяя чувствовать себя хозяйкой положения, а значит не бояться его. Каждое его действие вызывает в ней приятное блаженство и утвердительный ответ.

И когда он вдруг касается губами ее живота и скользит по телу к губам, Николь против воли выгибается, касаясь грудью его руки. На миг тишина становится слишком звонкой, чтобы скрыть их горячее дыхание.
- За такую выходку Клео мне бы голову отрубила, - произносит он, вызывая озорную улыбку на ее довольном лице.

А потом снова целует, чувствуя, как она неуверенно начинает отвечать на его поцелуй. Тело его, приятно удивленное этому ее ответу, реагирует по-своему. Рука срывается к бедру, а свеча, завидев это, стыдливо гаснет, даря двум горящим от страсти телам уединение. И с мигом наступления этой темноты, с этим его касанием, Николь позволяет своему телу ответить так, как оно того просит. Руки ее скользят по его шее и плечам, стремясь притянуть его к себе как можно ближе и полнее. Ноги ее захватывают мужскую руку в плен, зажимая меж горячих бедер, не желая отпускать пленницу. Все ее тело поддается к нему, желая близости с его телом, желая раствориться в другом, желая заблудиться и потеряться в этом сладостном безумии, желая забыться в его объятиях. Горячие тела встречаются, масла смешиваются, родинки кидаются в поцелуй к иероглифам, и весь мир теряет голову, наполняется музыкой.

Похоже, погасшая свеча стала неожиданностью и для Камаэля. Он даже вздрогнул, словно испугавшись, что сейчас созданное им волшебство рассеется. Руки замирают. Одна, нежной лодочкой придерживает грудь, пропустив упругий сосочек между пальцами, вторая становится пленницей между жарких бедер и только губы, по прежнему свободные и горячие, продолжают неистово ласкать тело поцелуями.

Вероятно, для кого-то отсутствие света стало бы своеобразным стартовым сигналом к началу активных действий, но только не для этого юноши. Николь прекрасно чувствовала его желание сквозь набедренную юбку, прижавшуюся к её бедру. Но парень не позволял себе вольностей, не торопился залезть ей между ног, смять жадными пальцами груди и воспользоваться моментом. Он продолжал её ласкать и целовать, исследовать тело по миллиметру, внимательно прислушиваться к откликам её дыхания, выискивать эрогенные зоны и точки наслаждения, чтобы подарить ей то, чего она была достойна и только то, чего она сама хотела. Читая отклики тела, он делал ровно то, что ей сейчас было нужно. Губами, пальчиками, ладонями, ресницами он бережно и чутко подбирал силу и интенсивность воздействия, чтобы вознести девушку всё выше и выше к вершине блаженства. Его горячий и шероховатый язык описывал окружности вокруг сосочков, реснички щекотали упругие бусинки, горячее дыхание скользило по плечам, спускалось к животику и поднималось вновь, чтобы поднявшись к ушку, чуть прихватить его зубками. Пальчики скользили по тонкой грани между спинкой и ребрами, едва ощутимо касаясь ноготками спины. Он прижимался к ней всем своим горячим телом и даже его возбуждение, зажатое между двух тел, не могло стать преградой чувственности и удовольствию.
Ножки чуть ослабили захват, и вторая рука присоединяется к хороводу нежных ласк, покрывая прикосновениями икры и коленки девушки.
Юноша уделяет её потребностям всё своё внимание, откликаясь на малейшие жесты и прикосновения. Опускается ниже и губы покрывают талию поцелуями, острый язычок выписывает восьмерку на животике и опускается ниже к бедрам, деликатно обходит интимную зону, опускается ещё ниже, скользя горячим дыханием по девичьим ножкам. Следом за губами, по бедрам скользят нежные пальцы. Достигают коленочек. Поцелуи перебираются к икрам и начинают подниматься вверх по внутренней стороне. На этот раз дыхание не обходит стороной "треугольник Венеры" и горячий, влажный язычок, подобно пчелке, раздвигает нежные лепестки цветка, чтобы добраться до сладкого нектара.

Он потакает всем её капризам, прихотям и желаниям, совершая невероятные движения языком и лаская крошечную горошину удовольствия.

Кам дарит ей любовь, радость и наслаждение, всё ближе и ближе приближая к вершине. Знает, что женщина и мужчина подходят к пику по разному и он оставляет за ней право решать, как долго она хочет нежиться на мягких волнах, прежде, чем нырнуть в пучину страсти или выйти на берег.

Желание ног оставить в плену его руку было поспешным. Камаэль не уходил, он более чем оставался. Горячий, будто воск, он скользил по ее телу руками, губами, трепетом ресниц, кончиком носа, влажным язычком, и все его движения тело Николь, пробужденное и разгоряченное, чувствовало как нельзя лучше. Здравый смысл к этому времени погас вслед за свечой, остались инстинкты, осталось желание, остались они, лишь они, на всем этом свете. И только их вкрадчивое дыхание звучало этой ночью, только оно было как нельзя живо в этом странном еще неизведанном мире.

Николь изгибается кошкой в его руках, подставляет напряженное тело его нежным поцелуям, умирая от удовольствия. Руки ее то прижимают его к себе, то уходят в обесцвеченные локоны, запутываясь там, будто пытаясь докричаться до неразумной головы, осознать, как же ей хорошо.

Камаэль совсем не спешил, мучительно растягивал удовольствие, будто не чувствовал, как жаждет она его в себе, каким немыслимым пыткам подвергает он ее, сладостным очаровательным пыткам. Ноги требуют к себе внимания, выпуская руку на свободу взамен на его прохладные губы, которые обходят стороной заветную зону, опускаясь к коленкам и следуя к икрам. Влажная дорожка следов, оставленная его поцелуями, стынет от ночной прохлады, бесстыдно врывающейся в окна. С каждым его поцелуем Николь улетает. Ей хочется обернуться птицей, чтобы вырваться с ним в небо и, предоставленными свободному падению, ринуться с ним вниз, сливаясь воедино. Она уверена, он бы не мешкал, набирая скорость, он не боялся бы потерять еще одну жизнь, прижимая ее к себе так страстно.

Как же мучительны его поцелуи, терпеливо и бережно поднимающиеся по внутренней стороне бедра. Нежная бледная кожа замирает от каждого его прикосновения, охотно ловит касания кончика его носа и подбородка, чувствует щеки и мягкие реснички, охотно отвечая на касания нежностью, податливостью, доступностью. Лицо его медленно и верно оказывается меж ее тонких ног, и вся она не верит, что это случилось. Смесь стыда и желания кружит голову. Ей хочется закрыть лицо и куда-нибудь провалиться, одновременно с желанием остаться и почувствовать его как нельзя лучше. Горячее дыхание.. касание язычка.. и тонна наслаждения, разом навалившаяся, сметающая все на своем пути, не ведающая в своей природе ни стыда, ни прочих пороков, одаряющая лишь свободой от предрассудков, вечной беспечной свободой.

Сможешь ли ты, Ангел, удержать ее, эту крылатую женщину, на своих небесах? Хватит ли у тебя сил и мужества показать ей то, что ей неведомо, но чего она жаждет постичь, разбивая крылья на пути к ослепительному счастью? Сможешь ли ты, Ангел, постичь ее природу и суть, принять всю ее без остатка, пасть ниц перед ней и воспарить, уводя ее за собой в неведомые ей края? Сможешь ли ты поручиться, мой светлый Ангел, что не причинишь ей вреда, что не заставишь ее страдать, что не оставишь на этом мучительно нежном пути? Сможешь ли ты, Ангел, провести ее к Богу?

Холодными от волнения ступнями касается она его спины, выгибаясь от мучительной неги. Каждое его движение умело и точно, каждое его движение заставляет тело трепетать. А когда напряжение стремительно нарастает, чувствуя себя на грани безумия, она упирается в его плечо ножкой, и отползает. Поднимается, упираясь руками, дрожащими от напряжения, лохматая, как черт, и произносит тихим томным голосом, тяжело дыша:
- Я хочу тебя. Иди ко мне.

И принимает его в свои объятия. Сливается в тяжелом мучительном поцелуе, уставшая, воодушевленная, измотанная и счастливая, обхватывает тонкими ногами его бедра, попутно расстегивая черный ремень, освобождает его тело от лишних деталей, не желая касаться ничего лишнего, кроме него самого, смотрит в глаза, скользя по лицу и шее, опускаясь взглядом к плечам и груди, утыкается носиком в его шею, втягивая головокружительный аромат его кожи, и понимает, что еще чуть-чуть, и ее можно будет считать пропавшей без вести, потому что голову она теряет слишком фатально. Прикусывает ему ушко, напоминая о своем мучительно сильном желании, тянет к себе, желая отдаться его телу без остатка, желая принять его в себя так полно, как сможет, на зависть всем богам и их творениям. Желая взорвать весь свой мир наслаждением.

Парень нежными движениями языка ласкал мягкие складочки, расслабив язык проводил по ним снизу вверх, затрагивая горошину удовольствия, впивался в неё губами, нежно сдавливал, посасывал, а затем вновь устремлялся в глубь бутона, чтобы ощутить вкус сладкого нектара.

Хмельной без вина, и пьяный от счастья до одури, Камаэль просунул одну руку под ягодицы, чтобы приподнять бёдра девушки и расписать восьмёрочку по её губкам. Ему было хорошо, тепло и приятно. Аромат её тела дурманил. Даже ночной ветер и прикосновение к спине прохладных стопочек, не могли остудить его жар. Он жаждал делиться тем, что было порождено этой женщиной и копилось в его душе последние пять сотен лет. И он делился, неутомимо отдаваясь движениям, вовлекая девушку в круговорот неземных наслаждений, которые может подарить только падший ангел, не обремененный нормами святой морали...

Губы поцеловали пальчики, которые оказались так близко. Грудь вздымалась от тяжелого дыхания и он подался вперёд к девушке, скользя щекой вдоль ножки, а затем остановился в нескольких сантиметрах от её лица. Упираясь одной рукой в постель, второй рукой он пощекотал её коленочку и отведя её чуть в сторону, завёл девичью ножку себе за спину. Подался вперёд, прижимаясь к Николь всем телом. Теперь между ними не было преграды. Кожаный ремень с тяжелой пряжкой упал на пол, а белое полотно скользнулов сторону. Они оказались в обьятиях друг друга, так близко и чувственно. Кожа к коже, ощущая биение сердец и нежные прикосновения.

Кам ощущал жар её бёдер, чувствовал, как его упругая страсть касается её тела и сводит с ума до зубовного скрежета. Осторожное движение бёдрами и он погружается в пучину плотских наслаждений. Но это не было бездумным погружением, не было прыжком с обрыва в воду. Движения ангела были плавными и нежными. Погружаясь, он замирал на краткий миг, чуть возвращался, чтобы в следующий раз проникнуть глубже. Божественный нектар постепенно покрыл его плоть полностью, скольжение стало плавным, мягким и нежным. Теперь, освоившись в новой для себя стихии он мог исследовать глубины и те пределы, которые готова была ему подарить Николь.

Прислушиваясь к её дыханию и сокращению мышц тела, парень подбирал глубину проникновения, опасаясь, что зайдя слишком далеко может доставить женщине неприятные ощущения, которые в этот чудесный вечер могли всё испортить. У него почти не осталось для неё подарков и нельзя было испортить то, что ещё осталось.
Слившись с ней воедино, Камаэль сладостно застонал, обвивая руками точеную фигурку Николь и откликаясь поцелуями и ласками на её прикосновения и горячие губы. Бёдра плавно покачивались, подстраиваясь под ритм её тела. Порой это были игры у самой поверхности, иногда они ныряли глубоко, ощущая, что достигли дна. Горячие кольца сдавливали чресла и парень замирал от удовольствия, чтобы через секунду продолжить движения.

Они терлись телами и тихое покачивание на волнах страсти медленно превращалось в шторм, который грозил обернуться огромными волнами, бросающими тела навстречу друг другу с неимоверной силой.

Нависая над Николь, ангел не прижимал её к постели, он оставлял её телу достаточно места для движений. Изгибаясь она могла касаться своей грудью его, бёдра могли свободно ходить в верх и вниз, выписывая невероятные движения так, как желала девушка для своего удовольствия.
Заботясь о ней, Кам приподнял её прижимая к себе и положил свернутый плащ под бёдра.

- Ты невероятная женщина, Николь... - задыхаясь от страсти шепчут губы, касаясь ушка. Горячее и влажное дыхание приятно щекочет. Их движения идеально выверены, наслаждение полное и всеобъемлющее. Руки ласкают грудь и тело. Камаэль нежно улыбается, целует лицо, сливаясь в протяжном и сладостном поцелуе. Томно стонет, ощущая как его кровь пульсирует в обхваченном плотными кольцами теле.

Тишина с переливами ночных птиц и насекомых заполняла остров. Кромешная тьма окутывает этой ночью двух людей, забывших свои имена и все, что они знали о себе в эти минуты. Все прикосновения Камаэля, все чудеса, что он вытворял с ней, можно было услышать отражением в ее тихих стонах, которыми она заполняла томную тишину. Прекрасней музыки, чем стоны женщины еще не придумали. Ночной воздух наполнялся ароматом цветов, призванных привлекать внимание не своею красотой, но ароматом. Ночь учит не видеть, но чувствовать. Чувствовать чужое тело кончиками пальцев, губками, язычком, улавливая неровное дыхание в темноте.

Он слышит ее голос и идет, подбирается к ней, будто зверь, проходя лицом по ножке, осторожно и уверенно, Николь же при этом вся обращается в трепет. Близость его неизбежна, и мысль о ней накатывает теплой волною в низ живота. Горячая сильная рука ложится на девичью коленку, бережно отводя ее в сторону, заставляя девичье сердце замереть в пленительном ожидании. Аккуратное движение бедрами и вот он, пленительный миг воссоединения. Николь прижимается к нему, прикусывая ему шею от волнения. Чувствует себя сейчас совсем девочкой, быть может потому, что желает ею снова стать. Забыть обо всех прошлых, отдаться тому, кто действительно может сделать ее счастливой, тому, кто действительно этого хочет. И она отдается ему, вверяет себя всю его телу без остатка. Доверие.. вот оно, держи крепче. Она принимает его в себя, опутывая ногами ягодицы, легкий укус в шею превращается в поцелуй, и, когда он окончательно проникает в нее, вся она откидывается на кровать, прижимаясь крепче к его бедрам, скользя руками по его силуэту, наслаждаясь его присутствием в себе, млея от удовольствия, когда тела их начинают дарить друг другу наслаждение, подбирая нужный такт.

Руки Николь живут своей жизнью. Они, будто художник, ощупывают скульптурное его тело, ведут пальцами по плечам, смыкаются на его затылке. Николь нравится касаться его затылка, нравится утопать в волосах пальцами, нравится чувствовать под тонкими слабыми своими руками крепкую шею. Хрупкое белое тело ее щедро отдается воину небесному, изгибаясь под ним от неимоверного наслаждения. И чем сильнее становится напряжение, чем быстрее и крепче его движения, тем сильнее ноготки ее впиваются в его руки и спину, ведут немыслимые свои узоры по мускулистому телу, расписывая страсть на загорелом холсте. Она знает, как ему больно, но ничего не может с собой поделать, ведь ей так хорошо! В какой-то момент руки ее тянут Камаэля к себе, сливаются губы в горячем поцелуе, кусают девичьи зубки его напряженные губы, смеются и снова обращаются в поцелуй. Она еще научит его тому, что любит. Научит, если захочет.

Ножки ее то крепче обхватывают крепкие мужские бедра и тянут к себе, подсказывая направление, то ослабляют хватку, скользя по ногам, будто поглаживая их. Руки ее то впиваются в его тело, давая понять, сколь велико ее наслаждение, то принимаются вновь целовать кончиками пальцев его мускулы, качаясь на волнах удовольствия.

В какой-то момент дыхание ее учащается, стоны становятся громче и слаще, ручками хватается она за его руки, будто требуя спасти перед неминуемой гибелью, но он ни в коем случае не останавливается. Любуясь каждым ее движением и вдохом, он продолжает сладостную пытку. Вот уже ножки ее крепче прижались к его телу, вот уже грудкой своею она касается его груди, томно изогнувшись от нахлынувших ощущений, но он лишь глубже проникает в нее, даря ей наслаждение и не давая потерять волну удовольствия, все ближе подбирающуюся к ней, неминуемо сулящую сладостную эйфорию. Губы ее жаждут его поцелуев, тело его объятий, уши его голоса. Вся она изнывает от недостатка его же, когда он, казалось бы, ближе уже некуда. Но ей хочется его еще больше, еще отчаяннее, еще сильнее на подходе к этой сладостной погибели.

Её движения были подобны морским волнам, накатывающим на прочные прибрежные скалы, стремящиеся их разрушить напором бушующей стихии. Раз за разом, волна натыкалась на непреодолимую преграду - скалу выступающую далеко в море, обволакивала, омывала горячей влагой, отступала, соскальзывая с ребристых каменных граней, а затем вновь устремлялась к нему на встречу. Их бёдра сталкивались всё быстрее, дыхание жарких губ обжигало кожу.

Камаэль чувствовал пульсацию крови в своих венах, в каждой клеточке тела и ощущал, как девичье тело откликается на эту пульсацию, привнося свой, особенный и неповторимый ритм. Прикосновения становились жестче, ощущались с новой силой и юноша отвечал взаимностью, добавляя несокрушимой и нежной силы своим рукам, губам и пальцам. Тончайшая грань между болью и наслаждением, опасная игра на нитях удовольствия, обостряющих чувства, но не позволяющих испытывать боли.
Едва ощутимые ласки сменились более жесткими прикосновениями, губки и зубки покусывали всё активнее, пальцы вожделенно сжимали ягодицы, по прежнему аккуратно приподнимая бёдра, чтобы полнее ощутить близость жаркого тела и глубину погружения в морскую пучину.

Страсть захлёстывала с головой, но юноша подобно атлету-марафонцу, уверенно держал темп и не собирался сходить с дистанции раньше, чем Николь сможет достигнуть вершины блаженства и взорваться миллиардами звёзд.
Прижав девушку к себе, он перекатывается на бок, а затем на спину, позволяя девушке занять доминирующее положение сверху и задать ритм. Себе же открывает новые возможности. Освободившаяся рука ложиться на грудь, пропуская упругий сосочек между пальцами и аккуратно сдавливая его и поглаживая. Вторая рука устремляется к низу живота, пальцы купаются в тёплом нектаре, обильно покрывающем их тела, и устремляются к горошине, чтобы подарить девушке дополнительные ощущения.

Руки Николь вцепляются в грудные мышцы, тонкие пальчики иглами покалывают кожу, словно стремясь добраться до сердца, Камаэль томно стонет и шепчет страстные нежности, восхваляя и проклиная, ругая и благодаря. Слова не важны, важны чувства и задыхающийся в объятиях страсти голос.

Жар двух разгоряченных тел сбивает с ног ночную прохладу. Им не до сна, этим двоим совсем не до покоя. Ночные мотыльки стеснительно заглядывают в окна, о чем-то своем воркуя друг с другом, черные арахниды ловят зазевавшихся мотыльков, летящих на свет, порождаемый этими странными существами, не то ночными, не то дневными - не понять. Черным паукам плевать на людей, им важнее маленькие мотыльки. А мотылькам важнее этот загадочное сияние двух дивных душ. А людям, этим странным существам, вообще ничего уже не важно. Николь и Камаэль сейчас слишком далеки от всей этой ночной суеты.

Прикосновения их становятся жестче, движения быстрее, ощущения ярче, и Николь это безумно нравится. Нравится, как он сжимает ее ягодицы, нравится, как прикусывает ушко, нравится, как сжимают его сильные пальцы маленькую ее грудь, нравится чувствовать в нем умопомрачительное звериное начало, и самой становиться чем-то больше, чем женщина. Поцелуи его стали требовательнее, объятия крепче, тело тяжелей, и вот уже Николь отдается не ангелу, но мужчине. Мужчине, берущему ее так, как ему хочется. И от того ей еще сильнее хочется ему отдаться. Он прижимает ее к себе твердой рукой, она поддается его желанию, он перекатывается на бок и ложится на спину, удерживая ее сверху. Николь хитро улыбается этой перемене, только он не видит ее улыбки.

Движения ее становятся плавнее, но отточенней, теперь она не спешит, наслаждается этой своей позицией. Он кладет руку ей на грудь, наслаждаясь ее страстью в упругой груди. Второй своею рукой он продолжает ласкать ее так, будто знает, чего ей сейчас не хватает. Медленно и вальяжно набирая темп, она закусывает нижнюю губу, зная, что та прольет свою кровь в сладостном пике страсти. Движения ее бедер по-началу разнообразны, гибкая девушка выбирает из сотен карт телодвижений ту, что ей по душе. Кажется нашла. Да. Определенно так. Она чувствует, как он напрягается, мышцы груди его взволнованно каменеют, и она снова хищно улыбается. Николь любит чувствовать мужскую слабость на пути к свободе. И она дарит ему эту слабость, медленно и томно наращивая темп, чувствуя под собой его горячее тело, жаждущее умереть от неги вместе с ней.

В какой-то момент, когда оба уже на грани безумия, Николь склоняется к нему в последний раз, целует его нежно, будто на прощание, придерживая нежными пальчиками сильный подбородок, проводя язычком по небу и зубкам, чуть оттягивая нижнюю губу, будто не желая расставаться с нею, и, отталкиваясь тонкими руками от напряженной мужской груди, Николь идет одной ей известной дорогой, уводя его за собой в свою страну забвения. Тело ее прекрасно знает вереницу этих движений, и Николь, на грани блаженства успевает подумать о том, что совершенно не планировала такого исхода дня. И от того блаженная улыбка расцветает на ее лице, и где-то в груди возникает томительное чувство удовольствия и сладостного предвкушения грядущей эйфории. Нежные бедра ее умело наращивают темп, чувствительность выходит за пределы переносимого, капля крови стекает по ее подбородку, свидетельствуя о прокушенной губе в порыве страсти, и Николь, чувствуя, как Камаэль вот-вот потеряет голову от удовольствия, доводит их до этой грани, за которой все сливается в умопомрачительное удовольствие, разливающееся по телу.

Тьму ночи огласили их стоны, и птицы от этих сладостных звуков взмывают в небо, уводя за собой окончательно сошедших с ума мотыльков. Выгнутое дугою белое тело с запущенными в растрепанные локоны пальцами, застывает на стальных мышцах мужчины, сжимающего руками ее бедра и потихоньку ослабляющего свою хватку от пережитого удовольствия. Она, едва живая, валится к нему в объятия, зарываясь лицом в шею и сопит ему на ушко, пока так и не засыпает, оплетая его ручками-ножками, чтобы никуда не убежал. Нежная, беззащитная, словно ребенок, доверяет она ему свой зыбкий сон, покуда первые лучи рассвета не тронут румяную от утех кожу на ягодицах. Покуда не наступит новый день.

Тёмный небесный купол был подсвечен миллиардами звёзд, тихая водная гладь океана нежно терлась о шелковистый прибрежный песочек, с силой накатываясь на него, оставляя пенные барашки и отступая. И как прибой ласкал берег, так и два человека отдавались ласкам друг друга, поглощая и переплетаясь телами и душами.

Всепоглощающая страсть, любовь и нежность переполняла крошечный островок затерянный в океане, жаркие стоны переплетались со звуками ночных обитателей. Ритмичные движения дополняли картину безумного художника, разукрашивая тёмный мир всеми оттенками радуги. Сладкая истома сводила мышцы судорогой, заставляя тела извиваться и шептать бессмысленные слова, надеясь среди сотни найти то верное, которое смогло бы выразить переполняющее чувство удовольствия.

Белокурая наездница, оседлав падшего ангела, пустилась в галоп, крепко сжимая своими ножками прочные бедра мужчины, а чтобы не свалить седока, Камаэль придерживал её за упругие ягодицы.

Эта ночь могла бы продолжаться вечно, они могли раскачать остров и опрокинуть его в море, могли сместить орбиту всей планеты, так велика была их страсть и столь велико было удовольсвтие и наслаждение друг другом. Но у всего есть свой черёд и своё время, даже у наслаждения. Достигнув вершины, они изгибаются. Девушка откидывается назад, а парень приподнимает бёдра, чтобы ещё раз ощутить эту великолепную дрожь тела и взорваться горячим вулканом. Сладостный миг длиться бесконечно и руки, подчиняясь одурманенному разуму, вплетают пальцы в волосы, ласкают плечи и притягивают к себе. Налитые кровью мышцы, плотные и прочные словно камень, начинают медленно плавиться под мягким девичьим телом, превращаясь в горячий, мягкий и удобный матрасик. Камаэль просовывает руку под голову Николь, чтобы та могла удобнее устроиться на его плече, второй рукой расправляет плащ и накрывает её, заботливо придерживая рукой. Тело кипит внутренней энергией и не смотря на прохладу ночи, девушке будет тепло, находясь возле столь большой грелки.

Это был последний подарок из тех, что юноша приготовил на день рождение девушки. Последний и самый важный - спокойный и безмятежный сон, полный неги, тепла и удовольствия. Ни одна букашка не побеспокоит её, пока Кам будет рядом, её тело наполненное ангельской влагой, впитает его частичку и утром она сможет увидеть обновлённую себя, лишившуюся многого из прошлого и приобретшую новое в замен. К счастью, дополнительного сюрприза к подарку через девять месяцев не предвиделось. Ангелы по своей природе праздны и не могут стать родителями. Эта роскошь была доступна только богу и людям.

Кам посмотрел в потолок над головой и улыбнулся.
"Ну и пусть, зато я могу сделать её счастливой, подарив то будущее, которое она хочет, а не то, что было ей уготовано на крыше небоскрёба."
Склонив голову, Камаэль поцеловал Николь и прижавшись губами к её щеке, закрыл глаза.


Утром девушка проснётся от горячего прикосновения губ и приятного аромата жареной яичницы. Юноша, позаботиться о завтраке, раздобыв несколько яиц, выжав сок и замесив оладушки с фруктами и принесёт их на большом подносе. Первое, что она увидит будет его улыбка.
- С добрым утром, Николь. Как спалось? Я приготовил тебе завтрак. Покушай и приведи себя в порядок. Сегодня мы отправимся исследовать остров. Должны же мы знать, чем здесь можно поживиться...
Присев на краешек кровати, Кам озорно подмигнёт и проведёт рукой по растрёпанным волосам девушки.

Утро выдалось свежим и чистым. Небо сияло голубизной, и жаркие солнечные лучи согревали плечи. Николь проснулась от поцелуя, горячего и такого знакомого. В голове приятной прохладой пронеслись воспоминания о ночи, и Николь нежно улыбнулась. Аппетитный запах разливался по дому, пробуждая девичий организм к новым свершениям. Николь приоткрыла один глаз и выцепила взглядом бодрого блондина. Подмигнув ей и взлохматив волосы, он поднес к ней еду на большом подносе. Лениво потянулась белая ручка к оладушку, но Кам осторожно отвел поднос назад, заставляя сонную барышню встать с постели. Ручка медленно потянула за собой тело, желая получить еду прямо в кровати. Но юноша, хитро улыбаясь, все отводил поднос, пока она возмущенно не уставилась на него, требуя еды. Солнечный свет заливал ее пушистые спросонья волосы, превращая ее в подобие одуванчика с большими голубыми глазами.

- Ладно, встаю, - сдалась она и церемонно спустила ноги на пол. А потом резко развернулась и, выхватив оладушек с подноса, поскакала прочь из комнаты, весело смеясь с зажатым в губах оладушком.

Утро начиналось весело. Птицы щебетали на все голоса, солнце все так же благосклонно палило, согревая и освещая таинственный остров. Кажется, Камаэль говорил, что хочет отправиться его исследовать. Во всяком случае, Николь уже спускалась с дерева, вооружившись мылом и полотенцем, и направлялась к водопаду, чтобы как следует умыться и вообще искупаться по утру. Знала она, что Камаэль не оставит ее без присмотра, а потому шла смело и бойко, навстречу утренней прохладе у студеной воды.

Шум воды с непривычки оглушал, но красота местности по-прежнему впечатляла, заставляя замереть на подходе к реке. Аккуратно спустилась она при помощи Камаэля к воде, и осторожно тронула поверхность воды ножкой. Брр! Холодная! От обиды на воду, она вцепилась в ангела, будто он мог сделать ее теплее.

- Почему она такая холодная?! Вчера она была теплее... - задумчиво произнесла она, поглядывая на блестящую поверхность, - а ты пойдешь купаться?

А потом последовала длинная череда вопросов, волнующих девичью голову.
- А в какую сторону мы пойдем? А что с собой возьмем? А мы не заблудимся? А вдруг проголодаемся? А если устанем?

Ей было любопытно и в этот раз спокойно. Камаэль мог чувствовать, что на этот раз она не держалась диким зверем, только спасенным из капкана, а вполне себе мило дурачилась и позволяла себе быть немного наивной и по-особенному нежной.

- Ах ты... - деланно возмущенно воскликнул Камаэль и вместе с подносом устремился следом за девушкой. Пробегая мимо стола, он водрузил его на плоскую и ровную поверхность, судорожно вспоминая, куда он вчера закину плетеную корзинку. Метнулся на камбуз, нашел искомое, вновь вернулся в комнату и принялся складывать завтрак в дорогу.

- Эй, красная шапочка, подожди, корзинку с пирожками... тьфу, с оладушками, забыла!.. Но белокурая Николь лишь рассмеялась в ответ и ускользнула из домика, сноровисто спускаясь с дерева.

Кое-как собрав корзинку для пикника, парень повесил её на плечо и стал спускаться следом. Девушка опередила его и догнать Николь он смог только у воды.

- Ну ты и шустрая... - он заключил её в объятия и помог спуститься к воде, где почувствовал прикосновение её тела и ласково улыбнулся.
- Утром была холоднее... Идём, я тебе кое-что покажу...

Камаэль расстегнул ремень и оголился. Да, он предпочёл носить простую юбку на манер египетской и подвязываться широким ремнем. И хотя на нём сейчас не было египетских пиктограмм, а манера держаться была живой, он всё напоминал того ночного сфинкса, что приходил подарить девушке все земные удовольствия. Образ дополнял загар, окрасивший тело лёгкой бронзой, вот только обгоревшие плечи, чуть смазывали картинку.

- Николь, я так полагаю, что эта речка стекает с гор. За ночь вода остывает и она холодная, а днем нагреваются камни и нагревается вода, по тому она вчера веером была теплее. Такой же она будет и этим вечером. Но это не самое главное. Утром, когда я тут плескался, я нашел горячие ключи, что бьют вот нам, с права от водопада. Видимо это вулканический остров и где-то в глубине под морем кипит магма, она греет воду и выталкивает её наружу, прямо в этот водоём.

Юноша старался двигаться в воде как можно быстрее, чтобы преодолеть холодную преграду как можно скорее и довести девушку до тёплого местечка.
В какой то моент он остановился, притянул к себе Николь, приподнял и сделав несколько шагов поставил обратно. Девушка смогла ощутить, как снизу бьёт горячий источник, смешивается с прохладной водой и обволакивает тело нежным теплом.

- Та-да! Сюрприз! Неограниченный источник тёплой воды в любое время дня и ночи. Более того, с минералами, что очень полезно для организма...

Парень нырнул с головой, возле самого дна он остановился, и помахал руками, обдавая ноги и бёдра девушки ещё более тёплой водичкой. Потом медленно поднялся прямо перед ней, хлопая мокрыми ресницами, поцеловал в носик.

- Куда пойдём? А куда хотим, туда и пойдём! Можем пойти вверх по реке к центру острова. Можем пойти по берегу и попытаться обойти остров по кругу. Вдруг это и не остров вовсе? Можем взять с собой немного еды, нож и корзинки, вдруг что-то вкусненькое найдём или полезное? Что так, что эдак, без еды не останемся, покушать всегда что-то поймаем. На всякий случай можно взять воды и котелок. И думаю не заблудимся. Пойдём по реке- сможем по руслу вернуться обратно, а если по берегу, то достаточно развернуться и пойти в обратную сторону. Проголадаемся- наловим рыбки, насобираем овощей, приготовим, покушаем, отдохнём. Через день или два вернёмся. Понимаю, не кругосветное путешествие, но тоже не плохо? Что скажешь?

Руки Камаэля зачерпнули воду и аккуратно вылили на плечи девушке.
- Что-то я заболтался... Давай устрою тебе пилинг и спа процедуры... Кам вновь нырнул и подобрал горсточку мягкого песка и гладкий камушек.
- Пфр... В нашем салоне только натуральная косметика. Склонив голову на бок, ангел вопросительно посмотрел на девушку.

Николь очень нехотя лезла в воду, но любопытство взяло верх: ей хотелось узнать, что обнаружил Кам. А открытие и вправду стоило того, чтобы идти к нему через холодную воду.
- Она.. она теплая! - радостно воскликнула она, смотря на него глазами, полными детского счастья. Окунулась в воду, вынырнула, попрыгала от счастья, медленно вздымаясь и опускаясь в горячей воде, держась за обгоревшие плечи Камаэля. С любовью приняла его поцелуй в носик. Посмотрела на него как-то странно, многословно и молчаливо одновременно. А на предложение со спа-процедурами, поспешно замотала головой и потянула его на берег.
- Ну что ты! Нам еще столько всего надо успеть, а мы еще даже не отправились в путь! - она тянула его за руку, искренне полагая, что, вот-вот, и он начнет упираться всеми руками и ногами, чтобы не выходить из воды. Одевшись, она продолжила:
- Я предлагаю взять с собой еды и идти с периодическими остановками. А еще нужно обязательно где-нибудь заночевать... - она задумалась о чем-то, чуть склонив голову набок, будто так думалось лучше.
- И мне отчего-то думается, что к вечеру я еще пожалею об этом решении...

Выразительно поглядев на парня, она откашлялась и объяснилась:
- Когда стемнеет... нет, ты только почувствуй это! Когда на землю опуститься тьма, в джунглях будет страшно неуютно. Повсюду будут шуршать змеи, рычать дикие кошки, страшные пауки выползут из своих щелей. И теперь представь мое лицо, когда все это зашуршит и вылезет. Представляешь? Ооо.. я отлично представляю свое лицо. Оно полно вопроса и ненависти к себе: Какого черта, Николь, ты предложила заночевать не в доме?..
- Хаха! - Николь рассмеялась, хлопнув беднягу Кама по плечу, причинив ему ощутимую боль, - но мы все равно пойд.. ой, простиии, - она запрыгала вокруг него, осматривая покрасневшую от солнечного ожога и ее удара кожу, - Прости прости простии..
- Слушай.. - остановилась она наконец и включила мозги, - давай-ка я тебя прежде маслом обмажу, а потом уже пойдем искать приключения. А то совсем это невеселая дорога выйдет, если ты .. - глаза скользнули по торсу и она, не замечая, прикусила губу, глядя на красивое тело и как-то грустно вздохнула. Но, тут же взяв себя в руки, отрицательно мотнула головой и отвела взгляд.
- Надо идти, Кам.. Надо идти.. - категорично произнесла она, с примесью сожаления в голосе.
Как можно было идти рядом с этим красавцем, не истекая слюной, она не представляла. Целое испытание ее ждало в этих зеленых лесах, испытание силы воли и силы целомудрия что ли..
- Ой, - вдруг опомнилась Ник, - я же тебя натереть должна. Ты, случаем, не взял с собой кокоса? - любопытно спросила она, заглядывая в корзинку в его руке.

Камаэль разжал пальцы и ополоснул руки от песка. Камушек так же, потеряв опору, ушел в глубину, оставшись возле бьющего из под земли горячего ключа. Улыбнувшись, парень оттолкнулся ногами от дна и увлекаемый Николь в сторону берега, пытался даже обогнать её, словно бы это была игра на перегонки.

Вообще Кам ко всему относился с детской простотой и непосредственностью. Есть голод- надо покушать, есть жажда- нужно попить, хочется поухаживать - ухаживает, не хотят ухаживаний - да не вопрос, придумаем что-то другое. Порой могло показаться, что в теле взрослого мужчины с мудрым взглядом тысячилетнего старца, жил вечный озорной ребёнок, который не думал о будущем, а просто жил и наслаждался настоящим, пытаясь сделать его таким же замечательным и для окружающих его людей. Даже девушке, с которой они познакомились всего день назад, он пытался передать те чувства вдохновения и радости, что испытывал сам. И для достижения этих целей не гнушался никакими средствами, предлагал всё новые и новые развлечения и приятные ухаживания.

Ему было приятно ухаживать, но он, дурень, совсем забыл, что человеческая жизнь коротка и любимые дети бога просто не могут предаваться бесконечной неге. Им всегда нужно было куда-то торопиться.
И Кам украдкой вздохнул, сожалея о такой вселенской несправедливости со стороны их общего создателя, давшего одним бессмертие, а другим радость жизни.

- Николь, не переживай ты так сильно! Нас же никто не гонит в путь. Мы можем идти тогда, когда сами захотим... - оба оказались на берегу, и пока николь одевалась, Кам одним движением обернул белое полотно вокруг бёдер и подвязался ремнём.
- А какую еду ты хочешь с собой взять? Я вот со вчерашнего дня рыбку засушил, осталось немного фруктов и лепёшек с завтрака. Можно взять с собой котелок и пару ножей, остальным разживёмся в пути. С остановками, так с остановками. Николь, когда ты успокоишься и поймёшь, что нас никто не гонит и кнутом над головой не щёлкает?

Глаза Камаэля округлились и он отрицательно замотал голвоой:
- Николь, но ведь в доме тоже полно жуков и пауков. Да, змеи так высоко не поднимаются, но разной живности хватает... Почему ты думаешь, что лес или берег хуже дома? Кроватку можно сделать из веток и листьев, огонь будет, еда будет, почти как дома, только на природе...

Смутившись, Кам опустил глаза и позволил себе похвастаться:
- Рядом со мной животные не убивают и насекомые не кусают. Видимо чувствуют небесную благодать. Ты ведь заметила, что ни одна букашка тебя ночью не побеспокоила...

Парень поднял свои светлые глаза на Николь и вторя ей, выразительно посмотрел в ответ... Ойкнул, когда маленькая ладошка со звонким "Хлоп" опустилось на плечо.
- Я в порядке... - улыбнулся в ответ юноша и покосился на покрасневший участок кожи.
- Не трать масло за зря, на мне всё как на собаке заживает. Вон, можно миру взять с крыльев... со спины...

Камаэль приблизился к девушке, приподнял её светлую головку за подбородок и поцеловал, нежно сжав губки своими губами. Скользнул по щеке к ушку и горячо выдохнул.
- Не смущайся, я здесь для тебя. Когда хочешь и что хочешь... - зубки сомкнулись на мочке уха, а руки горячей волной спустились от талии к бедрам, плотнее прижимая девушку к своему телу.
Несколько мгновений он играл язычком с её ушком, а потом отпустил, давая девушке свободу выбора.
Взял за руку, протянул лепёшку, что прихватил с собой.
- Если считаешь, что нужно идти, значит идём... Кам направился к дому вместе с Николь.

Дома он планировал взять пару инструментов и еды. по хорошему, Нож у него был с собой, значит можно было идти на разведку острова не заходя в дом, но парень решил, что девушке так будет спокойнее, если она вдумчиво соберёт корзинку и, возможно, возьмёт что-то из вещей, а что-то оставит. Джинсы не самая удобная ипрактичная одежда для жаркого климата. Возможно стоило соорудить ей некое подобие туники из оставленной прежними жильцами парусины. Юбку и икс-образную ленточную перевязь на груди.
Юноша посмотрел на девушку, мысленно снимая с неё мерку, чтобы срезать подходящий отрез ткани.

Николь спешно одевалась, готовая двинуться в путь хоть сейчас, когда Камаэль ее остановил.
- Нас же никто не гонит в путь. Мы можем идти тогда, когда сами захотим...

Николь посмотрела на него огромными глазами, полными удивления.
- Но я хочу идти.. я хочу туда, Кам! Там же неизвестность! Там может скрываться все что угодно, там могут жить другие племена или животные, там может быть все, что угодно! Неужели тебе не любопытно? Пока мы тут, мы обязаны все увидеть! Кто знает.. - понизила она голос, - сколько еще мы будем тут..

Он говорит ей, говорит что-то нежно и ласково, обнимает ее, касается ее губ своими губами требовательно и в то же время ласково, касается ее рук, проводит рукой по спине. Нежно крадется губами к ушку, заставляя ее окончательно потерять голову. Она чувствует, как учащается стук в ее возбужденной груди, как тело ее напрягается, а дыхание становится жарким. Зубками прикусывает он ее ушко, отчего она прикусывает губки, руки его уверенно скользят от талии ее к бедрам, властно прижимая ее к себе, заставляя ее сильнее втянуть воздух от удивления. Ей нравится его смелость, она теряет от нее голову. Она отдается его рукам, готовая принять его силу хоть сейчас, утонуть в его объятиях где угодно, хоть прямо тут, потому что чувствовать его бедра так близко к себе, чувствовать все складки тканей, разделяющие их горячие готовые к любви тела, было невыносимо тяжко.

А он, будто не замечая ее сумасшествия, ведет ее в дом, чтобы взять в дорогу вещи. Николь плетется неохотно,взлохмачивая волосы свободной рукой, чтобы привести себя в чувства. Но ничего не проходит. Стоит ей взглянуть на эти мышцы, на эту статную спину с двумя шрамами, как, ко всему прочему, еще просыпаются и воспоминания о предыдущей ночи, и становится совсем невмоготу.

В конце концов она останавливается, дожидается когда он обернется, а потом медленно приближается и целует горячими влажными искусанными от желания губами его прохладные губы и улетает от этих ощущений. руки ее обвивают его шею, ножкой своей обхватывает она его бедра, прижимаясь сильнее. Исцеловав его до головокружения, впивается губами в его шею, захлебываясь его ароматом и собственным удовольствием, она закидывает ему на бедра вторую ножку, наслаждаясь своим положением.

- К черту дорогу.. - горячо шепчет она, едва сумев оторваться от его сладких губ, - Я хочу тебя.. безумно.. безумно.. безумно хочу.. - и целует, целует до изнеможения, прижимается грудью и бедрами так, что кажется, ткань меж ними истлеет от жара тел.

Они прошли не более двух сотен метров? а потом Кам остановился, услышав тишину за своей спиной. Обернулся, чтобы посмотреть, всё ли в порядке с Николь и...
Несколько удивлённо приподнял бровь, когда девушка осторожно сдвинулась с места и неторопливым шагом приблизилась. Хотел что-то сказать, какую то глупость из серии "Я наверно слишком быстро иду?", но не успел. Белокурый ангелочек томным и нежным поцелуем запечатала его ротик, обвила руками шею, обхватила его одной ножкой, затем второй. Камаэль почувствовал, как его чресла загорелись огнём и мужской орган упёрся в плотную парусиновую ткань набедренной повязки.

Томно выдохнув, он обнял девушку за плечи, а затем руки скользнули вдоль спины и легли на упругие ягодицы, поддерживая их и не давая Николь соскользнуть вниз.
- К чёрту... - прошептал он, когда наконец смог оторваться от её жарких губ и сделать глоток воздуха, который показался ему обжигающе холодным.
- И я хочу... Просто горю... и пока не потушим пожар... идти невмоготу будет... голова только о тебе и думает... - Кам вновь припал к горячему роднику нежных губ и поддерживая девушку одной рукой, второй ослабил ремень и вытащил разделявшую их тела материю. Бросил её на землю, медленно опустился, ощущая, как раскалённая плоть касается девичьего тела, как жаркое и влажное лоно, принимает его в свои объятья, сжимаясь пульсирующими кольцами вокруг напряженного стержня. Ладони помогли девушке чуть приподняться, устроиться удобнее, а пальцы жадно и требовательно впились в кожу, массируя мышцы и подбирая подходящий темп.

Кровь отлила от головы, почти лишив юношу здравого рассудка, и теперь пульсировала в чреслах, эхом горячего вулкана отзывалась в каждом движении.

Опустившись на землю, Кам оторвался от ягодиц и его руки заскользили по бёдрам и выше по ножкам, нежно лаская их и поглаживая. Губы продолжали жадно целовать девушку, а собственные бёдра набирали темп, ведь жгучее желание было обоюдным и хотелось скорее утолить жажду. Безумие охватило обоих и они отдались во власть бушующей стихии, извиваясь в сладостном экстазе каждого движения и прикосновения.

Кам не обманул, он дейсвтительно был с ней рядом и делал то, что желала Николь, словно показывая свою верность и опровергая её тревоги. Вон он, рядом, близко, горячий и готовый ко всему. Протяни руку и возьми без страха, испей до дна его неутомимую страсть, насладись каждым движением, отринь опасения, ведь этот парень сделает для тебя всё, что ты хочешь, он будет ласкать и любить тебя, пока твоё тело не содрогнётся в приступе сладкой истомы. И даже после, дав короткий отдых, он будет готов продолжить этот нескончаемый забег.

Сейчас им нужна бала эта разрядка, чтобы мысли о страсти не мешали предстоящему путешествию, но на долго ли их хватит после? Сколько они успеют пройти прежде, чем вновь воспылав страстью, слиться воедино и отдаться в обьятия друг друга? Возможно час, два, пять? Как бы не сложилось, но в конце дня их будут ждать сумерки и их горячая страсть вспыхнет с новой силой, чтобы разорвать ночную тишину сладкими стонами, а потом безмятежно уснуть в объятиях друг друга.

Камаэль открыл хмельные от наслаждения глаза и томным взглядом посмотрел на девушку, его губы растянулись в мягкой улыбке и позволил себе опуститься на Николь, ощущая как набухшие сосочки скользнули по его груди.

Они шли по горячему песку и прелым листьям, переступали через темные корни деревьев и пролезали под лианами. Они шли навстречу неизведанному. Камаэль шел впереди, и лучи, пробивающиеся сквозь бурную лесную зелень, играли бликами на его плечах и спине. Николь любовалась, ступая след в след за ним. Ей хотелось целовать его крепкое тело, каждый сантиметр крепких мышц, обтянутых загорелой кожей. Память о еще недавних минутах страсти была жива и волновала сердце. Она помнила, как после утреннего купания поддалась на его соблазн и накинулась фурией на пути к дому. Помнила, как Камаэль откликнулся на зов ее тела. Откликнулся сразу же, так как и сам жаждал ее. И поцелуями слились их тела, и одежды меж ними оставались недолго. И Николь отдавалась ему, постепенно свыкаясь с его телом, отдавалась теперь уже не мешкая,без раздумий и сомнений. Она чувствует его горячее тело так близко, так невыносимо близко, будто обжигается им, будто больше не в силах оторваться от него. И каждое движение его отзывается в ней тысячью бабочек, взмывающих вверх по юному лону. Николь царапает ему ребра, ноготками пробираясь к шее, пропуская под пальчиками каждый изгиб его тела, наслаждаясь им с каждым вдохом все больше, впиваясь ноготками в лопатки все сильнее. Сладкая истома овладевает ею, она теряет от нее голову, выпуская из рук своих ангела, закидывает тонкие руки за голову, выгибается, томно постанывая, чувствуя, как земля раскачивается вместе с ними.

Все это случилось час назад, но тело помнило каждое его движение, каждое ощущение, что подарил он ей в этой темной игривой зелени леса. А сейчас они пробирались сквозь бурные заросли, неуверенно ступая, размышляя о том, что смогут найти там, где не ступала нога современного человека. И вдруг тропа. Вытоптанная кем-то тропа пересекала их путь и уходила куда-то влево. Переглянувшись, они решили разведать, кто мог проложить эту дорогу, и пошли прямо по ней, прислушиваясь к каждому шороху и звуку. Птицы нещадно щебетали на все голоса, заглушая шумы и даже их голоса. Было трудно сосредоточиться с таким гомоном певчих, пока.. лес не стемнел. Огромная возвышенность, составляющая рельеф этого огромного, как оказалось, острова, отбрасывала свою тень на лес, в который как раз и входили молодые люди. В этой части острова лес был влажным и темным, но подножной травы было меньше. Чаще попадались прелые пальмовые листья, устилающие твердым ковром землю под ногами. Птицы здесь уже не пели, только стрекотали сверчки и мигали огоньками светлячки. Николь крепче сжала руку Камаэля, и они, чуть помешкав, ступили на темные земли.

Все еще ступая по неизвестной тропе, они вышли на небольшую поляну, посреди которой возвышался большой цилиндр камня, вертикально стоявший посреди, поставленный явно не силами человека. Этот природный монолит, словно идол, был величественен и прекрасен. А когда они подошли ближе, то смогли разглядеть неясные символы. Николь сразу же обратилась взглядом к Камаэлю, полагая, что он наверняка встречался с этим видом письменности за свои тысячелетия.

Горячий песок ласкал босые стопы, теплый и соленый морской ветер нёс ароматы свежести, а лес благоухал ароматами цветов.
И хотя Каму приходилось идти впереди, прорубать путь через тернии сочных зарослей, ему очень хотелось идти рядом с Николь, держать её за руку и чувствовать, как бьётся её сердце.
После нахлынувшей страсти и того океана наслаждения, что смог его остудить, дышалось легко и комфортно. Похоже и девушка, получив отдушину, смогла успокоиться и остыть. И эта безмятежное спокойсвтие окутало обоих и весь остров. Было столько сил, что хотелось переплыть океан и перепрыгнуть горы и этой энергии хватит до вечера, а вечером.

Кам обернулся и с нежностью посмотрел на Николь, остановился и подождал когда она приблизится, обнял, проведя ладонью по волосам и прислоняясь щекой к щеке. Было так спокойно и радостно, так хотелось разделить с ней это чувство и Камаэль делился. Примерно каждые две или три сотни шагов он останавливался и дарил девушке необычный цветок, фрукт или ягодку. Всегда разную, но непременно самую красивую, вкусную и сладкую. Во взгляде была нежность, в прикосновениях чувства. Он с благодарностью принимал и отдавал сторицей те чувства, что испытывала сама девушка. И когда она касалась его, он мягко улыбался и чуть смущенно отводил взгляд в сторону, поскольку опасался, что необузданная страсть может вспыхнуть с новой силой. И тогда розовые узоры из царапин на шее плечах, ребрах и спине будут дополненны новыми росчерками.

Где-то через час, они добрались до полянки и переглянувшись, направились к камню.

Камаэль пожал плечами, когда Николь вопросительно посмотрела на него.
- Похоже на Арамейский или Шумерский, сейчас мне сложно сказать, многие письена поросли лишайниками и мхом, давай попробуем очистить, может тогда удастся прочитать?

Подобрав веточку, юноша разломил её надвое и протянул девушке одну половинку.
- Интересно, ко и зачем оставил его здесь? Что хотели оставить потомкам? Наказ или предупреждение?