[VtM] Ужасы Петербурга (заморожена до февраля) | ходы игроков | 1. Тёмные ночи Петербурга

Ночной Петербург прекрасен, он манит романтиков и мечтателей, он открывает свои двери для поэтов и художников, он даёт безграничные возможности авантюристам и вольнодумцам. Но мало кто обращает внимание на тьму притаившуюся в нём. Петербург - город монстров и оживших легенд. Каждый день здесь - может стать последним днём. Особенно сейчас, когда Шабаш укрепился в этом городе и бесчисленные орды кровососущих мерзавцев устремились сюда, чтобы принять участие в бесконечной войне, чтобы заслужить своё место в иерархии Меча Каина или просто для того, чтобы на тёмных улицах этого города наконец-то почувствовать себя свободными.
28-е сентября 2013 года. Прошло пять лет с тех пор, как Шабаш вторгся на улицы Города-на-Неве. Влияние Камарильи ослабевает с каждым годом. Эти жалкие глупцы, ползающие в ногах у своих патриархов, ослабли и разленились. Великая война идёт на улицах их города, Меч Каина удерживает весь северный берег, а они всё ещё полны надменности и верят в свою победу. Василеостровский и Петроградский районы каждую ночь загораются новыми огнями, являя собой фронт этой безжалостной войны. Ещё немного и южный берег падёт...
Архиепископ Петербурга - его высокопреподобие Бенедикт Янг велел всем каинитам этой ночью явиться в его резиденцию. Протестантская христианская церковь, располагающаяся недалеко от станции метро Площадь Ленина, уже три года "закрыта на ремонт". Все иконы были уничтожены, кресты сломаны, а стены покрыты оккультными рунами и письменами. Архиепископ Бенедикт всегда питал какую-то слабость к церквям, поэтому и в качестве резиденции выбрал одну из них.
Сторонний наблюдатель не увидел бы ничего необычного, но около церкви этой ночью стояло подозрительно много машин, мотоциклов, а около входа сидел огромный чёрный пёс. Сэр Балгруф Дикое сердце, гангрел отступник, паладин, телохранитель Бенедикта. Именно он был на страже этого собрания и пропускал внутрь только тех, кто был приглашён.
Внутри было довольно людно, все каиниты Петербурга были здесь, мрачные, весёлые, злые и любопытные, все лица были совершенно разными, подчёркивая многогранность Шабаша. У алтаря в центре залы стоял сам архиепископ, а по правую руку от него инквизитор Петербурга - Андрей Никитин. Все были в сборе и все были готовы слушать. Наконец Бенедикт начал, и, когда он заговорил, в зале наступила полная тишина.
- Братья и сёстры! - Его голос звучал подобна раскатам грома, в нём чувствовалась власть и мудрость, этот голос хотелось слушать, за ним хотелось идти, ему нельзя было не верить. - Я собрал вас здесь этой ночью, чтобы поделиться с вами своей радостью! Нам стало известно местоположение опорного пункта камарильи в Петроградском районе. Наши силы достаточно многочисленны, наши новые братья заслужили наше уважение и сегодня отсюда выйдут две новые стаи! Наши зубы готовы рвать, а наши когти давно жаждут битвы! Завтра! Завтра ночью Петроградский район падёт! - На несколько секунд он замолчал, чтобы дать толпе воспринять услышанное и успокоиться после серии бурных криков, после чего его лицо стало печальным и он продолжил уже менее торжественным тоном. - Но даже такую счастливую ночь можно омрачить. И её омрачил один из нас. Приведите его!
Двери в подсобное помещение открылись и по приказу Бенедикта оттуда вышли леди Релена и дуктус стаи Ночных Цветов Константин Белый. На цепях они вели за собой кого-то. Всего в грязи и в крови, в рваных одеждах и с растрёпанными волосами. Парень лет двадцати пяти диковато озирался по сторонам и мелко дрожал. Его подвели к Бенедикту и швырнули на пол на колени перед его высокопреподобием. Бенедикт окинул его презрительным взглядом и продолжил говорить.
- Это ничтожество, этот лопатоголовый, чьего имени я даже не хочу знать, ещё не до конца осознал своё место в пищевой цепочке. Прошлой ночью один из наших братьев напал на улице на какую-то бабу и хотел осушить её. Представляете себе его удивление, когда из-за угла на него набросился этот лопатоголовый и помешал? Он, подумать только, влюблён в бочку с кровью. Я хочу... Даже нет, я ВЫНУЖДЕН преподать ему урок.
Бенедикт щёлкнул пальцами и из другого подсобного помещения какая-то длинноволосая блондинка вытолкнула перед собой девушку. Девушка лет двадцати-двадцати пяти, в белой порванной блузке, с спутанными каштановыми волосами, в короткой юбке и совершенно босая. Она упала на пол, привстала, огляделась по сторонам и, решив, что Бенедикт тут главный, поползла к нему, рыдая и умоляя его.
- Сэр, сэр, пожалуйста! Пощадите меня! Я нив чём не виновата! Я отдам деньги, я отдам всё, только не убивайте меня, пожалуйста, у меня ребёнок!
- Молчать! - Резко брошенное слово и в зале снова воцарилась тишина. - Вы, жалкие ничтожные существа, вы считаете, что можете о чём-то нас просить? Вы считаете, что нам вас жаль? Вы просто пища. Стадо. Скот. Вы никто. И сейчас этот лопатоголовый узнает, что такое быть монстром. - Бенедикт вновь щёлкнул пальцами и кто-то из угла бросил ему свёрток. Десятки глаз следили как свёрток летит по церкви и аккуратно приземляется в руки архиепископа. А затем свёрток заплакал.
Это был ребёнок, ребёнок, судя по всему, месяцев четырёх-пяти. Глаза девушки округлились и наполнились слезами, но она не могла произнести ни звука, а лишь молча шкребла ногтями по полу церкви, ломая их и раздирая пальцы в кровь.
Бенедикт аккуратно откинул одеяльце, нежно посмотрел на ребёнка, немного покачал его на руках, после чего медленно опустил перед собой на пол и ласково обратился к девушке.
- Не бойся, дитя моё, твоё ребёнок не останется сиротой. - А затем он одним резким движением поднял ногу и с отвратительным чавкающим звуком раздавил ребёнка с такой силой, что его разлетающимися конечностями забрызгало большую часть стоящих впереди каинитов.
Женщина потеряла саму себя на долгие две секунды, а затем начала в приступе немой истерики рыдать, захлёбываясь своими слезами и водя пальцами по кровавым каплям на полу. Бенедикт же напротив, очень оживился, на его лице появился звериный оскал, он улыбаясь обернулся к провинившемуся каиниту и пнул его по рёбрам.
- Ты видишь!? Ты понимаешь кто ты? Ты не человек! Я не человек! Мы монстры и нам не должно быть жалко еду! Ты глупец! Ты стоишь на вершине пищевой цепочки и при этом умудряешься влюбляться в бочёнки с кровью! Идиот! А теперь иди! Медленно сломай этой сучке обе руки, обе ноги, и пока она ещё будет в агонии осуши её, глядя в её полные ужаса глаза! Давай, урод, или клянусь Каином, если ты этого с ней не сделаешь это сделаю я, но уже с тобой! Пошёл! - И архиепископ пнул парня ногой в спину, подталкивая ближе к женщине.
Он всё сделал. Кровавые слёзы текли по его щекам, когда он начинал свою экзекуцию, но... Но зверь взял своё. Уже после первого укуса на лице у парня заиграла улыбка, а через несколько секунд, он уже играючи разрывал девушке живот и смеялся глядя в её затухающие глаза. Всё произошло довольно быстро, но все присутствующие почувствовали запах крови, адреналин брал своё и толпа стала почти неуправляема. Архиепископ засмеялся, хлопнул в ладоши и боковые двери открылись. Боковые двери за которыми лежали связанные люди, человек пятнадцать, не меньше.
- Угощайтесь, братья, я вижу этот лопатоголовый смог разжечь в вас аппетит. - Бенедикт развёл руки в стороны и все вампиры, которые были в церкви, рыча и смеясь разошлись по сторонам, чтобы урвать и себе кусочек.
Через каких-то десять минут всё было закончено. Его высокопреподобие стоял и улыбался своим перемазанным кровью братьям, а они смотрели на него с преданностью и благодарностью.
- Бьянка, Алиса, Краков, Солодовский, Кузнецов, - начал перечислять Бенедикт, - выйдите вперёд. Вы составите первую стаю. Дуктусом назначаю Кузнецова, а Священником Кракова. Не подведите Меч Каина, братья!
Он подождал пока все называнные поклонятся, принесут клятвы верности и отойдут в сторону, чтобы познакомиться, после чего продолжил.
- Коваленко, Гусь, Колтышева, Хубур и Энлиль, - архиепископ жестом пригласил встать напротив него, - вы составите вторую стаю. Дуктусом назначаю Гуся, а Священником Колтышеву. Не подведите Меч Каина, братья!
Названные каиниты так же отошли в сторону и на этом официальная часть была закончена.

Зверь ворочался и недовольно порыкивал в тисках стальной воли упырицы, не смотря на запах крови, что упорно щекотал чувствительные ноздри. Чуть прищурив глаза, Бьянка внимательно наблюдала за происходящим от начала и до конца. Одновременно ужасаясь и восхищаясь архиепископом, она чуть искривила бледные губы в кривой усмешке, удерживая на лице маску спокойствия и внимания. Хотя мысленно просто аплодировала тонкой игре высокопоставленного священника на настроениях толпы.
Дрожь предвкушения незаметно прокатилась по мертвой плоти-скоро будет много крови и много драки. Как там говорил Отец, "Viva la Sabbat!"? О, да, во славу Меча Каина... И Сторожей, конечно же. Или наоборот-какая разница. Владыки Теней и Шабаш неразделимы. Как можно отделить сердце от тела, и желать, чтобы тело жило дальше?
Кровавый финал "романтической" истории несколько отвлек Бьянку от размышлений, и Ласомбра удовлетворенно кивнула - что ж, это ничтожество, возможно, выиграл для себя еще пару дней. Хотя для него, пожалуй, было бы лучше стать сегодня пищей для архиепископа. Неужели он полагает, что ему простят этот проступок? Хотя судьба лопатоголового перестала волновать ее, как только Его Высокопреподобие "пригласил к столу" своих подданных.
Тонкие ноздри хищно раздулись, вдыхая запах ужаса и безысходности, и хищный оскал слегка исказил красивое бледное лицо. Изящная рука без труда вздернула на ноги выбранную жертву и меж приоткрытых губ мелькнули острые белые иглы клыков. Это было последнее, что увидел этот несчастный смертный в своей жизни. Хотя, почему несчастный? Его смерть была куда приятнее, чем могла бы быть. Так что пусть будет благодарен, что Бьянке сейчас не до развлечений.
Облизнувшись, и аккуратно вытерев уголки рта мизинцем, девушка одной из первых вернулась в зал, пред ясные очи архиепископа, словно предчувствовала что-то. И надо же, предчувствие ее не обмануло - Его Высокопреподобие назвал имена тех, кому поручалось стать авангардом Меча Каина, и среди иных прозвучало и ее имя, дарованное Отцом. Не медля девушка чуть заметно кивнула родичу по крови и плавно скользнула вперед, склоняясь перед Архиепископом в почтительном поклоне. Принеся присягу, девушка выровнялась и отошла в сторону уже в окружении своих новых братьев.
Возможно, в других обстоятельствах Бьянку разозлило бы то, что Герцогом стаи был назван не один из Сторожей, но выдержки ей хватило не показать недоумения и недовольства-в конце концов, она город знает еще не настолько, чтобы уверено вести за собой стаю. А там время покажет.
Янтарные очи Ласомбра чуть прищурились, но тем не менее, заговорить первым она предоставила либо Герцогу, либо Ведьмаку. Замерев невозмутимой статуей, сложив руки на груди, она обвела глазами мужчин, и бледные губы дрогнули в слабом подобии улыбки-Бьянка была удовлетворена увиденным.

"Проверка?" - обернувшись спиной к Янгу, чье имя среди рядовых последователей шабаша вряд ли внушало что-либо помимо страха и рабского повиновения, новоявленная "мать" едва оформленной стаи зашагала к отведенному для знакомства пятачку. Шаги выдавались неторопливые, будто на зло идущему позади невидимому конвоиру.
Глаза, кажется, жили собственной жизнью, перенося взгляд, наполовину пустой из-за воцарившихся в голове беспокойных размышлений, с одного отмеченного архиепископом камрада на другого, третьего, четвертого... И обратно, меняя порядок и отведенный каждому срок.
"Вряд ли..."- поверить в то, что преданность полукровки секте решил попробовать на зуб сам архиепископ, было бы уж слишком в духе ее исчезнувшего "отца". Слишком эгоцентрично. Слишком параноидально...
Выходит, ей действительно доверили эту должность? Выбор, право, не самый лучший. Список обязанностей и возможностей архиепископа Зара представляла себе довольно пространно, хотя часть из них, только что продемонстрированная, была широко известна. Священник - другое дело. Эти персонажи оказывались повсюду, где имелся хоть малейший намек на шабаш, выполняя роль эдаких замполитов или, если туману прибавить...
"Кровавый пастырь Колтышева к вашим услугам", - прозвучало бы то вслух - оказалось бы черно, да и могло бы иметь последствия. Обитель Янга вряд ли стерпит чьи-то еще шутки, кроме шуток своего хозяина.
"Не самый лучший, - она вернулась к предыдущей мысли, равнодушно окунув каблук в небольшое пятнышко крови, оказавшееся на пути, и тут же отступила к другой.
Зара лишь слегка потупила взор, когда судьба настигла ребенка, оставшись равнодушной к последующей экзекуции. Она бы распорядилась его жизнью иначе, впрочем, как и ситуацией в целом. Коль влюбленный придурок расписался в своей ущербности, почему бы не дать шанс его подружке? Его - в землю, мамзель - на освободившееся место, а маленького - в приют. Мамаша за ребенка троих таких закопает, но Шабаш... Архиепископ... Он не станет таким морочиться, как не стал бы этого делать ненавистный ему камарильский старпер. Так в чем же, бля, разница?
Справиться с ролью - запросто. Чтобы потом, в случае успешного завершения похода, смело взмахнуть перед старшими лояльностью. Но без фанатизма... Без. Гребаного. Фанатизма. Натурально окучить мозги паре-тройке отморозков и выжить - вот и все, что от нее требуется. Никаких проблем. Побоище ведь... Одинаково поджидает в финале как пешек, так и слоников. В этом-то все равны. Даже Янг. За ним просто на просто явится рыба побольше.

Шоу с бабой и ребенком не произвело на Гуся особого впечатления. Гораздо интереснее для него была первая часть речи Янга: завтра будет битва. И не какая-то пограничная потасовка, а настоящее сражение - в опорном пункте наверняка будет больше, чем парочка комми, может быть удастся поймать упыря постарше и понажористее...

Первые минуты короткого пиршества Сашок потратил на то, чтобы найти среди угощения человека без смертельного ужаса в глазах - от ползающих на брюхе трусливых ублюдков уже начинало тошнить. Такой человек нашелся: женщина, лет пятидесяти, с седой шевелюрой и стальным взглядом, смотрела на пленивших её каинитов скорее с ненавистью и презрением, чем страхом. Правда, когда гангрел добрался до неё, другой упырь уже пил его сегодняшний ужин. Пришлось выпустить когти, чтобы убедить конкурента, что он не так уж и голоден. Чуть позже эти когти пригодились для того, чтобы вырвать из груди обескровленной женщины слабо трепыхающееся сердце.

То, что архиепископ назвал его имя, стало для Гуся неожиданностью. Почему Гадалка не предупредила его? "Ленивая сука!" - ругнулся Томазов с набитым ртом. Иногда ему начинало казаться, что Гадалка на самом деле не ленится предсказывать будущее, а просто не умеет этого делать. В лапе еще оставалась почти половина недоеденного сердца. Идти к Архиепископу, дожевывая на ходу было бы нелепо - пришлось сунуть окровавленный шматок мяса в карман. Заодно Гусь придал пальцам обычную форму - летучие мыши очень нервно реагируют, когда подходишь к ним с выпущенными когтями.

Закончив с клятвами, новоявленный дуктус присоединился к своей маленькой стае.
- Ну что, каиниты? Завтра мы идем в бой и чьи-то кишки будут размотаны по асфальту.
Как бы акцентируя внимание на этом факте, гангрел достал из кармана остатки сердца и откусил кусок.
- Чтобы это оказались кишки камарильцев, а не наши - нужно подготовиться. Так что сейчас каждый расскажет про себя. На историю вашей жизни мне, конечно, насрать, но я хочу знать, что вы представляете из себя в бою: опыт, навыки, дисциплины, оружие. А потом мы побратаемся, правда, Мать?

Дожевав последний кусок сердца, дуктус начал представление с себя:
- Меня зовут Сашок, можно - Гусь. Дерусь всю свою не-жизнь, в основном - когтями. И делаю это хорошо. Владею так же Стремительностью и Затемнением. Может, не лучше всех, но мне хватало. Теперь ты, - Сашок ткнул скрюченным пальцем в кого-то из своих будущих братьев и сестер.

Дмитрий стоял и смотрел на разворачивающуюся "драму", хотя особого удовольствия от этого театрального представления не испытывал.
Это была необходимость - не более и не менее. Надо показать идиоту, который поднял руку на своего брата, что здесь происходит. Солодовский покачал головой. Этот парень здесь долго не протянет. Сегодняшний урок, даже будучи усвоенным, никак не повлияет на отношение остальных каинитов. Презрение, отвращение - вот что он будет вызывать. И найдет он свою окончательную смерть в гордом, но таком бессильном и убогом одиночестве.

Последовавший после пир выглядел, как всегда, не слишком привлекательно - была слишком высока вероятность запачкать костюм, но... дьявол, это было чертовски аппетитно!
Аккуратно, не наступая в разлетевшиеся по полу внутренности ребенка, Дмитрий подключился к трапезе.

Позже, когда Архиепископ объявил о создании новых стай... Солодовский был удивлен. Конечно, видеть цимисха на месте Священника было нормой, но... бруха во главе? Это усложняло многое.
Но в одном Дмитрий был уверен абсолютно - у Бенедикта был свой план, который им было знать не обязательно.

Солодовский выбрался из толпы, чтобы присоединиться к своей будущей стае.
- Тетушка Бьянка, - он кивнул в сторону соклановца, - Игорь, Кузнецов. Приветствую вас этой прекрасной ночью! Наше будущее сегодня изменилось, и, кто знает, что нас ждет впереди? О, простите. Дмитрий, Дмитрий Солодовский. Как вы, вероятно, обратили внимание, я из клана Ласомбра, и мои способности лежат в области общения. - Митя чарующе улыбнулся, не показав свои клыки. Это требовало некоторой практики, но оно того стоило.

¤ То что ему понравится это действо, Хубур понял ещё когда узнал где собрание будет проводиться. Он очень ценил духовность, и в особенности христианство. Зрелище же опороченного храма, некогда полусвятого места, где смертные очищали свои души от скверны, приводило его в восторг. Хотя подсознательно он и боялся встретить внутри храма изуродованные кресты, но к счастью всю символику к этому моменту уже вынесли прочь. Посему вампир спокойно расслабился, и позволил местному настрою наполнить его разум. Сородичи всё прибывали и прибывали на это собрание, и их оказалось действительно очень много. Хубур и не подозревал до этого момента, что влияние Шабаша в этом городе столь велико. Значит они с братом приехали сюда всё же не зря, здесь явно было куда уж занятней. Остальные сородичи обращали на него мало внимания, но ему было достаточно и одного лишь наблюдения за ними. Сам их вид, показывающий их истинные натуры и искренность, был ему словно бы бальзамом на душу. Здесь он чувствовал себя в своей тарелке, одним хищником из множества. Конечно же, и здесь были свои лицемеры. Некоторые веди себя тише других, кто-то хмуро прятался по углам, иные же были в ещё более запущенном состоянии. В любом случае, это не могло испортить сейчас настроение Хубура, так что он позволил себе отдаться на время этому чувству единства, смакуя и наслаждаясь им. Вдобавок, здесь действительно было много интересных личностей, и Хубур, заняв удобное для осмотра место, принялся высматривать необычных посетителей, которые были бы в его вкусе.

Но вот местный Архиепископ наконец заговорил, и взгляд малкавиана вместе с десятками других устремился в центр зала. Речь Его Высокопреподобия была конечно же интересна, всегда хорошо узнавать об успехах твоей стороны, да и сам он был очень хорош во время выступления, однако Хубур всё время отвлекался от его речи дабы смотреть вокруг, на лица и поведения остальных. Это было для него куда более интересным занятием. И всё же, когда к алтарю вытащили провинившегося лопатника, малкавиан вновь не мог оторвать взгляд от начавшегося перед ними представления. Это было устроено живенько и со вкусом, образы были подобраны отлично. Однако у него вызвало легкий укол раздражения то, как они загубили отличный материал. Конечно же, он отлично понимал что сделано это было скорее как пример, чем как наказание, и что у Архиепископа не было желания тратить много времени на такого отброса. Простить Его Высокпреподобию такую топорность и поспешность, Хубур однако не мог. Поэтому отвернувшись на моменте пожирания лопатником девушки, он вновь принялся смотреть по сторонам. Остальным это судя по всему нравилось, а Хубуру нравилась их реакция. Он несознательно и сам беспорядочно влил немного своих эмоций в этот поток вокруг, дабы усилить общие ощущения. Понемногу он и сам чувствовал всё усиливающийся рык Зверя внутри себя, и влил свой негромкий вой в общий гомон. Когда же мудрый Архиепископ наконец пригласил их к трапезе, малкавиан уже еле мог сдерживать своего жаждущего крови и насилия Зверя, так что это было очень вовремя. Расталкивая локтями остальных, он наперегонки с остальными бросился к жертвам, разделившись с братом. На ходу он заприметил девушку посимпатичней, и с глубинным рыком бросился на неё. Он не стал делать никаких аккуратных дырочек или надрезов, он вцепился пастью в её подмышку, и одной рукой придерживая её туловище, второй вывихнул руку из сустава, чтобы та не мешала ему насыщаться. После этого он принялся разгрызать сильными челюстями плоть, высасывая из неё жизнетворный сок. В подмышке было очень много сосудов, и била кровь из них в рот умеренно сильной струей, что так нравилось Хубуру. А горьковато-пряный привкус её пота добавлял ещё больше необычных ощущений, что буквально сводило его с ума. Однако процесс насыщения был крайне недолгим, буквально через несколько секунд девушка перестала трепыхаться, а кровь уже вытягивалась из жил и сосудов лишь с усилием. Вампир раздраженно встал, и конечно же увидел более трезвым взглядом ещё троих сородичей присосавшихся к ней. В порыве голода он их не замечал, а теперь было уже поздно. Вот именно за это он и не любил общие попойки. С чуть испортившимся настроением, Хубур отправился обратно в общий зал. То время пока остальные более жадные сородичи допивали остатки, малкавиан потратил оттирая от себя кровь приготовленными заранее платками, и с интересом изучая надписи и символы на стенах. Сильное впечатление от наличия такого количества интересных сородичей поблизости уже прошло, и внимание Хубура незамедлительно переметнулось на удовольствие познания. Всё таки, практическое применение подобных знаний встречается не так уж часто, а тут явно поработал знаток своего дела. У Хубура невольно зазудели клыки, от желания поглотить душу владельца подобных знаний, и ему пришлось вонзить их в свой палец, дабы успокоиться. Уже скоро они с братом добудут какого-нибудь Тремера, не зря же они приехали в большой городок. Надо лишь подождать ещё немного, брат всегда держит свои обещания. Поэтому он волевым усилием отвлекся от росписи стен, и пошел обратно в толпу вновь собирающихся насытившихся сородичей. Вскоре Архиепископ начал называть имена членов новых стай, и малкавиан осмотрелся по сторонам, выискивая брата. Вскоре он заметил его, однако к этому моменту Его Высокопреподобие уже назвало их имена, и ему ничего не оставалось, как направиться к алтарю. Там он преклонил колено перед Архидьяконом, и торжественно проговорил слова клятвы, добавив в свой голос побольше патетики.

Затем он полнялся, и отошел в сторону, к своим будущим кровникам. Они выглядели необычно, как и все здесь, однако с виду внушали надежду что их стая будет не так уж плоха. Хотя честно говоря, пользу от нахождения Гангрела на посту дуктуса он находил весьма сомнительной. А то что это был именно Гангрел, особых сомнений не вызывало. Хотя стоило признать, внешность у него была достаточно внушительной, и Хубур не мог с ходу определить насколько же тот опасен. Поэтому он просто распрямил спину и плечи, дабы тоже выглядеть чуть внушительней, и фальшиво улыбнулся, показывая свои клыки. Глаза немного отсвечивали зеленым. Это было естественной реакцией на наличие сородича, который с виду мог быть сильней и опасней его. Мать стаи выглядела не очень разборчиво, Хубур не мог с ходу определить свое отношение к ней. Однако уважать её наверное всё же стоило, как минимум видимо. Последним был невысокий парень, и с ним тоже было ещё не всё ясно. Сам же Хубур был сейчас одет в черный костюм-двойку, черные лакированные туфли, и черный же кожаный плащ поверх, со свободно свисающим по обе стороны шеи зеленым шарфом, испачканным в крови. Волосы были уложены назад, и явно чем-то напомаженны. В общем и целом, его внешний вид сейчас весьма явно выдавал пижона. Их будущий дуктус сразу же взялся за дело, проявив инициативу. Это Хубур оценил, однако то что тот говорил, явно выдавало в нём не самого лучшего мыслителя. Однако такие мысли явно выказывать он конечно же не стал, и дослушав дуктуса согласно кивнул, спокойно и уверенно заговорив.
- Я Хубур, а это Энлиль. - Малкавиан указал рукой на своего уже подошедшего брата. - Мы с ним родные братья. Я происхожу кровными корнями из клана Малкавианов, он же из клана Ласомбра. Мы с ним кочевники, драться за жизнь приходилось лишь понемногу. Немного умеем стрелять, я могу кого-то не особо умелого побить и в контактном бою. Брат мой может внушать смертным некоторые простые мысли. В общем-то, это всё.
Хубур с почти доброжелательной улыбкой принялся ожидать подобных признаний и от других членов стаи.

¤ Энлиля впечатлило место проведение собрания. Прекрасное место, где люди некогда искали спасение для своей души, теперь же служит одним из оплотов зла и порока. Парень почувствовал в этом некую иронию, из-за чего на его губах заиграла легкая улыбка при входе в бывшую обитель Господа.
Парень пытался не отставать от своего брата, ему было не слишком уютно в таком большом сборище вампиров, их слишком много, их цели слишком разные, и каждый готов сделать все, лишь бы получить больше чем имеет сейчас. Понять их Энлиль конечно же мог, он сам не прочь пойти по головам, по любым, кроме головы брата. Но менее опасными тварями это их не делало.
Одет брюнет был в короткую кожаную куртку на белую рубаху, и в джинсы. Чувство вкуса у них с Хубуром явно было разное.
Вскоре наконец-то началась речь. Самое интересное что было сказано, так это про завтрашний бой. Что может быть прекраснее живописной краски, которой название кровь? Особенно если это кровь камарильцев?
“Ох, прекрасно, надеюсь брат тоже радуется этому моменту, скоро наши желания будут удовлетворены.” - лишь подумал Энлиль, как Хубур ярко показал ему свою солидарность в этом отношении.
“Предсказуемо, но восхищает” - именно с этой мыслью вампир присоединился к общему веселью, позволяя внутреннему Зверю проявить себя…
Энлиль никак не ожидал что Архиеписком решит устроить заодно показательную казнь, однако вампир понимал, что это сделано ради того, чтобы никто не вздумал предать их в эту ночь и последующие. Собственно, это было подходящее время, как раз перед важным сражением.
Мысль о ребенке пробудило в Энлиле некое возбуждение, он понимал, что ни разу не пробовал на вкус младенца, но что если эта кровь прекраснее всего на свете? Эта мысль стойко засела в его голове.
Его Высокопреподобие решило не мучать членов собрания такими аппетитными красками, а это значило, что настает долгожданный обед. Энлиль и не заметил, как разделился с братом направляясь в боковой зал. Он искал что было посвежее, слаще, нежнее… однако поиски не увенчались успехом, поэтому брюнет вцепился в девушку, что была поближе, он даже не посмотрел насколько она была хороша. Кровь всегда остается кровь, в отношении жажды Зверя. И вот, с несколькими сородичами Энлиль высушил женщину досуха, после чего отправился обратно в зал. Вампир лишь сейчас заметил, что его белоснежную рубашку немного запачкала кровь, хоть он и был аккуратен. Наверное постарался кто-то из собратьев. Из-за этой неприятной детали выражение лица парня приобрело оттенок легкой печали, все же эта рубашечка была одной из его любимых. Брата он так и не заметил, однако решил, что тот сам появится позже, они же всё таки связаны.
Услышав свои с братом имена, парень с улыбкой вышел вперед, наконец-то у него появится прибавление в семье. Это был для него, по сути, один из прекраснейших моментов.
Поклонившись Его Высокопреподобию, вампир сказал слова клятвы, после чего присоединился к своей новой стае, следуя тенью за своим братом. Мыслей по поводу новых братьев пока не было, он еще не прочуял их, чтобы что-то думать.
Брат не дал ему сказать о себе самому, однако услышав слова Хубура, Энлиль вывел на лицо тонкую улыбку, и проговорил обращаясь к брату:
- Братец, я тебе крайне признателен, но я сам мог ответить за себя.

      Такой расточительный расход столь замечательной заготовки для прекрасной сцены бесконечно огорчил творца Коваленко. Он точно смог-бы сделать из этой сцены конфетку...Замечтавшись о славных возможностях, которые упустил архиепископ, он даже отвлёкся от слов главного вампира в этом зале. Наверно, это было опасно, но зато он не обращал внимание и на то, что могло раззадорить его бич, его Зверя - трапезу. Впрочем, когда толпа начала двигаться он ускорился и выбрал жертвой для своего питания и маленького шедевра боли и страданий накаченного парня, забрызганного кровью.
      Приблизившись к нему, Петя заметил в его глазах страх и не захотел игнорировать его, приступив к быстрому ваянию плоти, удобной для питания. Но сперва он прилепил податливые как глина веки ко лбу и лишь затем содрал кожу с горла жертвы, схватился за лоб и впился клыками в жертву, заставляя её содрогаться от боли. Мгновения, когда он, будто насос, выкачивал из паренька саму жизнь как всегда растянулись вечностью, после которой даже появление у него семьи Пётр воспринял вполне спокойно, без восторгов и сожалений. Конечно он принёс клятву и, когда остальные закончили говорить, тоже кратко высказался:
- Пётр, Коваленко. Отступник клана розы. У меня есть надёжный дом с хорошим подвалом, если моей стае требуется укрытие. Я отсюда, умею и стрелять и драться и лепить плоть.

Игорю всегда нравился выбор Его Высокопреподобия. Церковь Детей Сифа - было в этом что-то ироничное. Место, где некогда собирались смертные и возносили молитвы давно покинувшему их Господу ныне стало местом, где собираются существа высшего порядка - являющиеся при этом прямым доказательством существования этого самого Господа - потомки проклятого Им Каина.
Впрочем, будучи этим самым "прямым доказательством", Изверг никогда не считал необходимым этому самому Господу поклоняться и возносить мольбы - в конце концов, как и наш Отец, мы носим в себе проклятие, а проводить Черные Мессы в "доме Господнем" - не это ли лучший способ показать, что Проклятие наше мы несем с гордостью?

Внутри Краков не стал лезть в давку и остался стоять позади своих собратьев - Крестоносец-Архиепископ наверняка не станет говорить вкрадчивым шепотом и слышно его будет в любой части Резиденции.

Политика. Война с Камарильей. Захват районов.
Это важно, несомненно. Мы - меч Каина, наше предназначение - борьба с Допотомными и их слугами под эгидой Башни. Новость, встреченная братьями и сестрами по Секте радостными криками, Игорь встретил удовлетворенной улыбкой - сражение, битва - это всегда смерть. Сир был ее знатоком, но в одном Игорь не соглашался с ним - каждый раз смерть разная. И бой - лучшее место, чтобы наблюдать за ней.

Вторая новость заставила Цимисха улыбаться еще сильнее - ведь наивный, влюбленный в дитя Сифа лопатоголовый, пожалуй, является лучшим символом того, насколько абсурден и глуп Путь Человечности, во всяком случае - для создания Ночи. Ведь если подумать, на что он надеялся? Он - Дитя Каина, пускай и в самом начале своего пути. Она - Дитя Сифа, ходящая под солнцем, которое для него - смерть. Думал ли этот лопатоголовый, что она станет жить ночью? Надеялся ли он сделать ее одной из нас?

Наказание, назначенное Архиепископом, Игорь посчитал слишком милосердным. Неклейменый, напавший на шабашита, должен встретить Окончательную Смерть - это не столько вопрос идеологии, сколько принципа - те, кто не доказал своей способности служить Каину, должны знать свое место.
Впрочем, оспаривать решение Его Преосвященства Изверг не стал - лишь запомнил оступившегося лопатоголового. В конце концов, законы Секты не запрещают Игорю исполнить и свой приговор. При случае.

В последующей кормежке Цимисх не принял участия - стоял достаточно далеко, чтобы удержать Голод, а толкотня локтями с братьями могла бы окончится не слишком хорошо. Так или иначе, в Петербурге полно пищи, попитаться можно и позже.

Впрочем, подойти ближе все же понадобилось - когда было названо его имя и назначение.
Не сказать, чтобы это особо порадовало Изверга - стаи, собранные по воле Архиепископа не всегда сходятся характерами и действуют достаточно эффективно, даже несмотря на Узы Братания. Раз на раз не приходится, конечно - а коль скоро Игорю выпала честь быть священником стаи, тяжесть работы по их сплочению легла на его плечи. И Дуктуса, конечно, если только он думает о чем-то, кроме боя.

Первым заговорил молодой(хотя, учитывая кровь Каина, он мог разменять уже и сотню лет) Ласомбра. Вежливый и, с виду, не особо заносчивый дипломат.

-Игорь Краков, крови Извергов. - слегка кивнул новоявленным состайникам. - Надеюсь, у нас не возникнет проблем и разногласий. Думаю, нам стоит узнать у Его Высокопреподобия, будут ли для нашей стаи конкретные задачи, после чего продолжить знакомство в более уединенном месте. Там же проведем Ритуал Братания и Ритуалы Принятия, выберем нам название и я начну думать относительно порядка моей службы Секте в виде вашего Священника. Но прежде, конечно, предлагаю вам представиться, уважаемая сестра, равно как и вам, дуктус.

Кровавый туман в глазах постепенно стал рассеиваться, зверь в груди работяги удовлетворённо чавкая урчал от сытости, затих, и дыхание вновь стало ровным. Последнее его продолжало забавлять. Даже став созданием ночи, он, словно по привычке, продолжал играть человека, ха.
До чего же всё-таки хорошо! Вспоминая свою бытность человеком, он такое ощущение испытывал когда после рабочего дня плотно набивал брюхо ужином, после чего, как правило, заваливался в диван перед телевизором. Да уж, контраст с текущей жизнью поразительный. Хотя... и не сказать, что он по прошлому совсем не скучает.
Вот только вслух подобное говорить не стоит, опасно.

Через кровавый туман захлестнувшего его кровавого безумия, он извлёк причину, почему их всех собрали тут. Завтра атака? Да, конечно, враг засел в опорной точке и его нужно оттуда выбить, а ты, стало быть, назначаешься сержантом. На твоих плечах будет командование, не подведи, победишь - наградим, проиграешь - пинай на себя. Дело старое и привычное, и часы сегодняшней ночи стоит потратить на налаживание отношений с отрядом.
- Николай Кузнецов, бригадир. В прошлом.
Обменявшись рукопожатиями с двумя парнями которые оказались в его группе, он постарался вспомнить что ему там говорили про их кланы. Говорили всякое, но что он точно усвоил, что эти кланы не те, кто предпочитают лезть напролом.
- Так, братья и сёстры, как вы наверно слышали, нам завтра штурмовать опорный пункт. Штурмовать - значит лезть вперёд и рисковать сдохнуть. Съебаться или проигнорировать задание - не вариант, так что давайте-ка расскажем друг другу, чего мы умеем. Я человек простой, и кроме мордобития никаких чудес. А что вы? Драться обучены, или хотя бы стрелять?

На предложение спросить разрешение на продолжение знакомство в уединённом месте, он ответил утвердительно.
- Поддерживаю! У нас есть сутки чтобы придумать, как мы будем вести себя завтра, и подготовится.

Девушка все так же легко и сдержанно улыбалась, выслушивая своих братьев по стае. Янтарные глаза медленно и, словно слегка рассеянно, скользили от одного мужчины к другому.
После того, как закончил говорить новоявленный Герцог стаи, подала голос и она.
-Бьянка, Клан Короны. -представиться паспортным именем даже мысль в голову не пришла, слишком она от него отвыкла за это шесть лет. -Боевик клана Ласомбра.
Глядя на довольно изящную, чтоб не сказать худощавую, девушку, довольно сложно было сразу поверить в произнесенные негромким мягким голосом слова. Ну какой из нее боец? Хотя при взгляде в равнодушные холодные глаза все вопросы увядали на корню-такой взгляд бывает у тех, кто так и не вернулся с войны. А Бьянке не было куда возвращаться-сначала дядя, а потом и ее Создатель постарались сделать так, что вся жизнь девушки была одними сплошными "боевыми действиями"
Чуть помолчав, вампирша все же соблаговолила уточнить.
-Рукопашный бой, холодное оружие-выше среднего, стреляю чуть хуже.
Оглянувшись, Сторож коротко кивнула и закончила.
-Мысль продолжить в более уединенном месте разумна. Поддерживаю.

Зал церкви был заполнен кровососами, и сейчас эти кровососы как нельзя лучше соответствовали своему названию. Испачканные кровью, взъерошенные, с звериными оскалами. Это были не люди. Когда-то - возможно, но точно не сейчас. Зал был заполнен монстрами. И самые страшные монстры выделялись из этой толпы. Архиепископ, в сопровождении двух своих паладинов и инквизитор Петербурга стояли у алтаря, смотрели на собравшихся и слегка улыбались. Настроение толпе было задано как нельзя лучше. То, что нужно перед большой битвой. Архиепископ обвёл взглядом две новые стаи. Такие молодые, такие разные, они уже успели познакомиться и не все были рады, но все подчинялись его воле. Его это устраивало. В этой войне от них мог быть толк, кто знает, может они добьются куда большего, чем большинство из здесь присутствующих. Бенедикт развернулся к алтарю, открыл стоящий на нём ящик и достал оттуда два золотых кубка. Отдалённо похожих, но всё же разных. Оба были украшены рубинами, усеяны декоративными шипами и на каждом красовался знак Меча Каина - перевёрнутый анкх. Архиепископ нежно посмотрел на кубки и поднял глаза на собравшихся.
- Служители новых стай, Игорь и Зара, - Бенедикт начал говорить, и гомон в зале мгновенно смолк, - эти два кубка использовались для ритуала братания ещё тогда, когда ваши создатели пешком под стол ходили. Каждый из них сменил несколько достойных стай, и они оба вернулись в нашу Секту. Обычно, новые стаи сами находят себе ритуальную чашу, освящают её и в дальнейшем используют, но вам повезло. Эти два кубка должны были достаться двум новым стаям, и этими стаями оказались ваши. - Архиепископ поднял кубки над головой, чтобы каждый из собравшихся увидел их, а затем поставил на алтарь перед собой.
- Зара, - он поманил девушку движением руки и подождал пока она приблизится, - этот кубок, - он указал на тот, что стоял справа от него, - принадлежал стае Чёрных Шипов. Это была достойная стая, сменившая не один десяток каинитов в своих рядах, но в конце концов они все были уничтожены при штурме капеллы Тремеров. Затем кубок перешёл стае Танцующих Волков. Это были великие воины, которые охотились на оборотней. И весьма успешно охотились! По иронии судьбы их выследили и перебили человеческие охотники, которые были в сговоре с оборотнями. Это было нелегко, но стая Льда и Звёзд вернула священный артефакт, напав на убежище охотников и заставив их заплатить кровью и своими душами. Это была последняя стая, которая владела кубком. Последний член этой стаи погиб неделю назад от рук камарильского шерифа этого города. Теперь... Теперь этот кубок твой.
Он взял кубок в руку и протянул девушке, после чего повернул голову в сторону остальных членов стаи.
- Окажитесь достойными преемниками этой чаши! Побратайтесь и пусть герои древности завидуют, что не стоят с вами в одном ряду! - Проговорив последнюю фразу он обернулся к стоящему рядом извергу и взял в руку второй кубок.
- Игорь. Этот кубок прошёл не менее долгий путь. Он находился в стае Огненных Воронов на протяжение всех семидесяти трёх лет существования стаи. Именно с ним эта стая участвовала в братании перед тем как их дуктус Брэндон Флейм осушил весь камарильский домен. Да да, вы не ослышались. На тот момент в их стае было десять братьев и сестёр, они напали на небольшой город в Южной Америке, воспользовались слабостью и замешательством этих слабаков и... вогнали кол в сердце каждому из них. Всех сородичей этого ничтожного домена выложили рядком в их эллизиуме, после чего Брэндон Флейм вошёл туда и выпил их всех. По очереди. Восемь камарильцев за одну ночь. Это была сильная стая. К несчастью, как обычно бывает с такими легендарными личностями, окончательная смерть их была глупой и незаслуженной. Дом, в котором они спали днём, загорелся и они все погибли в один день. Были подозрения, что постарались охотники или камарильские гули, но... Как это ни смешно, всё и правда указывало на несчастный случай. Затем кубок перешёл к стае Багровых Кулаков и повидал немало славных дел на своём веку, пока последний член этой стаи не встретил свою окончательную смерть в этом городе. Вся стая была уничтожена группой тремеров, по неподтверждённым слухам с ними даже была сама княгиня, - тут архиепископ слегка ухмыльнулся, - этого домена. К счастью нашим братьям удалось спасти эту реликвию до того, как она попала в руки нечестивцев. Теперь... - он выждал небольшую паузу и заглянул в глаза Кракову, - этот кубок ваш. Окажитесь достойными преемниками этой чаши! Побратайтесь и пусть подземный мир содрогнётся от завистливых стонов, когда вы будете становиться легендами! - Последние слова он уже говорил обращаясь ко всей стае.
Зал взорвался торжествующими воплями и подбадривающим улюлюканьем. Передача кубка уничтоженной стаи не была редкостью, но эти две реликвии и правда были достойны такого отношения. Паладины ненадолго покинули своего высокопреподобного архиепископа, разошлись в два разных конца зала и открыли там двери в небольшие помещения.
- Идите братья. И пусть винкулум свяжет ваши стаи и взогреет вашу кровь! - Архиепископ указал на двери обращаясь к новым стаям, и под радостный вой собравшихся проводил взглядом каждого члена новых стай.

Когда ее сир укатил обратно в свою нищую Гишпанию, где стадо даже не умело играть в хоккей, Алиска наконец вздохнула с облегчением. Серхио Рауль Валентин Рамос был самоуверенным ублюдком, которого она с удовольствием упокоит, как только наберет для этого достаточно силы.
К закрытой церкви она подошла без всякого внутреннего трепета. Человеком Алиса не верила «ни в сон, ни в чох, ни в дурной глаз», а к последователям всех религий относилась как к идиотам или мошенникам. После обращения ничего существенно не изменилось. Ну другие расы … ну магия… «это не те дроиды, которых вы ищете»… это еще не повод верить в Бога, Ад, Рай и другие слова с большой буквы. Так что церковные титулы каинитов и различные ритуалы вызывали у конкретной девчонки веселое недоумение, на грани насмешки.

На службу она пришла в черной спортивной форме и такого же цвета кроссовках. На поясе проигрыватель, в наушниках Медведев:
« … А тот, кто тебе поможет, уже проявляется - видишь вон он,
Почти что материален - пусть черно-белый, но как живой,
С матом и песняками подобно гоплиту у Марафона
Несется он вниз по склону, вращая оглоблю над головой.
Я верю: ищущий да обрящет,
Не просто верю, а знаю наверняка!
Возьми мой адрес, пиши мне чаще,
Смешная девочка с маяка…»
Огромный гангрел в форме пса вызывал невольный трепет, но Яровая недаром была бруха. Она только оскалилась в приветливой улыбке, бросила:
- Привет, старик! – и прошла мимо телохранителя архиепископа внутрь.
Там каинитка с любопытством огляделась, она впервые видела вместе столько сородичей. Плеер выключила с неохотой, но надо же было послушать высокое начальство. Манера говорить, которую продемонстрировал Бенедикт Янг заставила скривиться, как будто в рот попал лимон. Алиса никогда не любила театр, позеров и высокопарную болтовню.
- Еще один старик, на мою больную голову, - подумала каинтитка,- и я ради этого не пошла сегодня на матч. Вот блядство какое. Хотя война и бой это хорошо. Это даже круче хоккея.

Расправа над человеческой самкой и ее детенышем заставила Алису до боли стиснуть челюсти. Убийство детей противоречило ее кодексу чести.
- Кроули поганый, - чуть слышно буркнула под нос гордая бруха, - а мысленно добавила, - Я хочу попробовать твоей крови, старик. Гордись, ты только что попал в мой список на почетное второе место, после любимого сира. Жаль, что это случиться нескоро, но я подожду.
Провинившийся вампир не вызвал никакой симпатии, слишком слабый, слишком трусливый. Алиса не понимала, зачем такому отбросу было позволено длить свое жалкое существование. Но так как сложные логические построения не являлись коньком импульсивной каинитки, то она с удовольствием присоединилась к пиршеству. В сторону она отвалилась только полностью пополнив запас крови.

Довольная и переполненная силой она присоединилась к своей стае.
- Вато, чувиха, всем привет! Я откликаюсь на имя Алиса, Алиска будет еще лучше. Клан бруха.
На предложение новоявленно дуктуса рассказать о способностях, она широко улыбнулась:
- Не думала, что ты старик смотрел «Наруто». Сказал почти как в мультике. Что до способностей, у меня есть и ствол и клинок, но стреляю я хреново.

Дуктус оказался обычным работягой, каким-то бригадиром. Такие, по мнению Кракова, неплохи в управлении - предпочитают не сидеть в тылу, а быть на передовой, вместе со своим отрядом. Что, несомненно, благоприятно влияет и на боевой дух, и на эффективность, с позволения сказать, менеджмента. Однако же политика и дипломатия - явно не та стезя, которую избрал для себя новоявленный боевой лидер. Впрочем, на то он и боевой.
Так или иначе, но вопрос распределения влияния в стае разрешится позже и, есть на то шансы, что сам собой - рано или поздно каждый проявит собственные амбиции, а остальные либо примут это, либо эти самые амбиции значительно осадят.
Сестра стаи назвалась боевиком, что совершенно не подтверждалось ее внешним видом. Впрочем, Виктор, сир Игоря, рассказывал, что дуктусом одной из боевых кочевых стай, которую ему довелось знавать в лучшие времена, была старуха. Виктору то и дело казалось, что она просто развалится от малейшего тычка, однако на деле она разорвала на части двоих боевиков Камарильи, не особо при этом напрягаясь. Вот такая вот шутка какого-то перепившего крови алкашей Бруха. В любом случае, обманчивая внешность - неплохая тактика, позволяющая сбить противника с толку. Имеет смысл обсудить это, но позже.

-По большей части я оккультик, дуктус. Умею проводить все необходимые Ритуалы, знаком с Книгой Нод и основами Огненной Пляски. Кроме того, я вижу призраков и способен с ними разговаривать. И да, сразу хочу предупредить - я предпочитаю духов, привязанных к их телам и, если вам доведется оказаться в моем убежище, не удивляйтесь наличию там моих... собеседников. - голос Игоря звучал абсолютно нейтрально, словно он перечислял какой-то скучный список, а не описывал достаточно редко встречающиеся особенности. - Что же касается боя, то я не советовал бы посылать меня в авангарде. Увы, сосредоточиться на всем сразу - значит впустую расплескать свой талант. Я способен и кулаками помахать, и кол всадить, но основное мое умение, все же - дисциплина моего клана. Изменчивость.

Слова Цимисха прервал Архиепископ, торжественно вручивший Игорю и священнице по имени Зара ритуальные чаши. Не сказать, чтобы Кракову это понравилось - у того уже и так имелась собственная чаша, собственного же исполнения(впрочем, как и у любого уважающего себя священника, по мнению Изверга), однако же отказывать Его Высокопреподобию в момент проведения церемонии Цимисх нашел для себя неприемлемым. Ибо всегда считал необходимым соблюдать профессиональный этикет.

Поблагодарив Янга почтительным кивком и благославив его именем Каина, Игорь вернулся к своим, попав как раз на момент знакомства с еще одной новой сестрой из клана Бруха. Впрочем, ничего удивительного - стая создана для боя, так что присутствие боевиков в ней не просто оправдано, но и необходимо. Единственной проблемой могла стать вспыльчивость и непокорность, свойственная крови Скотов - Шабаш, несомненно, свободная секта, где каждый может послать в, кхм, далеко любого - вплоть до Регента включительно, однако же - насколько об этом мог судить Игорь - дисциплина в боевой стае является одним из залогов максимального выживания этой самой стаи. А кроме того, вне боя, мир Ночи не менее жесток и опасен, хотя и гораздо менее прямолинеен.

-Игорь Краков, сестра, твой новый Темный Отец. - представился девушке, параллельно убирая расхваленную Янгом чашу. - Пусть будут ночи твои длинными, охота - удачной, а воля Каина сопутствует тебе.

Томазов слушал короткие рассказы своих будущих братьев и всё больше хмурился. Его лицо, и так довольно жуткое*, морщины не красили. Периодически он помахивал левой рукой чуть в сторону и назад, словно приказывая умолкнуть кому-то, стоящему за его левым плечом.

Большинство ответов Гусю не нравились по двум причинам: во-первых, они были недостаточно информативны - это говорило либо о том, что каиниты редко бывали в бою и не представляли, что будет полезным, либо о том, что своей стае они не доверяли. Во-вторых, Сашок предпочел бы стать дуктусом действительно боевой стаи - из проверенных бойцов, способных прикрыть спину в бою и разговаривающих, как и он, на языке насилия. С такими гангрелу было бы гораздо проще...

Но делать нечего: Гадалка прокололась и теперь с составом стаи сделать ничего уже нельзя. Конечно, во время и после боя многое может произойти, но думать об этом было рано.

Каждому "докладчику" Гусь задавал вопросы.
Хубуру:
- Малкавиан, говоришь? Безумцы, видящие недоступное простым парням вроде меня? И как у тебя со зрением? Сможешь углядеть носферату, сныкавшегося в тенях? И, кстати, про тени - затемнением владеешь?

Энлилю:
- Можешь - так отвечай, чо. Тоже стрелок? А как насчет руками пизды дать? Могущество там, все дела? Или эти ваши злоебучие тени? Их могёшь?

Петру:
- Подвал - это хорошо, то что драться умеешь - ещё лучше. По ходу, будешь сразу за мной. Только по поводу лепки давай сразу договоримся: из себя - лепи что хочешь, из бочонков - тоже, только на улицу потом не выпускай. Но вот из братьев-сестёр - только если сами попросят.

Всем:
Со стрельбой - это, кстати, всех стрелков касается: стволы-то у вас есть? Если нет - пора подсуетиться. Доебитесь там до архиепископа или я не знаю...

¤ Покуда преподобная стаи слушала речь Архиепископа, а после шла забирать ритуальный кубок, Хубур предпочел продолжить знакомство со стаей, покуда ещё есть время. Он с интересом осмотрел остальных. На упрек брата он лишь коротко кивнул, не обращая на его жалобы особого внимания. Их преподобная была пока что единственной, кто так и не представился, и это немного беспокоило малкавиана. Он почувствовал как из-за этого её поведения, его внутренний зверь начинает скрести его изнутри, и он чувствовал как нарастает его тревожное напряжение. Тореадор же напротив, сильно заинтересовал его. Хубур мысленно поставил себе на заметку, что после необходимо будет разузнать о нем побольше. Все сородичи того клана интересовались искусством, в разных формах. Этот наверняка также не был исключением, и Хубур хотел узнать, что же интересует этого сородича. После того как они все высказались, их дуктус начал распроссы. Хубур старался оставаться спокойным, однако он всё же чуть приобнажил один клык на мгновение, после слов Гуся.
- Я не безумец, и прозревать главное - это не самый больший мой дар. Я могу прозревать в основном лишь не особо значимые для вас вещи, которые намного ценней для меня. И в тенях я не самый лучший чтец, вряд-ли мне удастся увидеть носферату, который того не желает. Да и сам я в тенях прятаться могу лишь чуть лучше смертных.

Договорив это, он наконец замолчал, плотно сжав зубы. Этот разговор ещё больше усилил его возбуждение и напряжение, отнял слишком много душевных сил. Под конец ему приходилось вырывать из себя осмысленные слова чуть ли не силой. Чуть неуклюже он шатнул назад, старая скрыться за братом, часто моргая и малозаметно шевеля губами. В голове его вновь бушевали сильные эмоции, которые действовали на его состояние не самым лучшим образом. Сжав кулаки, он вонзил свои ногти в плоть как мог. Однако боли он почти не чувствовал, и его состояния это не улучшило, лишь ещё больше раззодорило его. Тогда он наконец прибег к последнему методу, пытаясь обуздать это силой своей крови. К счастью, на сей раз это действительно даровало ему успокоение, метущийся разум перешел из начинающегося шторма в состояние штиля. Хубур вновь уверенно осмотрел остальных. Однако видимо это его успокоение заняло некоторое время, так-как Преподобная уже направлялась к комнатке, и остальные подтягивались следом за ней. Тряхнув головой, и успокоительно кивнув брату, Хубур направился следом за ними.