Возвращение. Противоход. | ходы игроков | Два доктора - не один доктор

Наутро после первой ночёвки конвоиров определённо укусила какая-то муха - началось всё с мелких, но неприятных напоминаний о свободе разговоров и кормёжке, а на выходе сопровождающие вообще умудрились воспользоваться Эльстером как орудием издевательства над домашними животными, вернее над одним-единственным – местным псом. Пёс, на счастье головотяпов и коллеги, оказался не агрессивным, и не полез кусаться, но без воплей, шума и криков не обошлось. Это было нехорошо, просто по той причине, что и без того нервные по неизвестным причинам подручные шевалье могли начать творить всякие глупости, отнюдь не полезные для нас.
Затем пошли очередные N часов тряски в карете, которые основном расходовались мной на сон, дрёму, и чуточку - на размышления. Вопрос о том, чьими гостями мы стали пока что оставался открытым.
Второй вопрос был более интересным – о беседе с заплечных дел мастером. Нет, пыток я не боялся – приходилось бывать на операционном столе, где происходило ковыряние разнообразными металлическими предметами во всяких живых организмах, в том числе и моём, и хирургия с местными традициями дознания, в принципе, схожа, но меня интересовало одно – как себя поведёт дурная кровь? Кошка явно не захочет, чтобы её глаза мучали, следовательно у меня есть блестящая перспектива сдохнуть в самом начале пыточных мероприятий, будучи сожранным малоизвестным существом, сойти с ума или...
Об «или» я старался не думать. Всё-таки есть большая разница между мной и отцом. Дю Монтень утверждал, что после Уэстфилда ребятки из графской коалиции заявились в Вороний Погост. Отец отозвал всех – и слуг, и немногочисленную стражу и встретил гостей сам, на малой лестнице – шестнадцать ступеней. Слово за слово, разговор перерос в ссору, подручные графов требовали провести обыск в замке, Арман упорствовал. В ответ было заявлено, что обыск будет произведён силой.
- Вы не дойдёте даже до двенадцатой ступени, - последовал ответ.
Они не поверили. Ни ему, ни Дю Монтень, что предупреждал о возможных последствиях.
А зря.
Последний сложил голову аккурат на одиннадцатой ступени, а отец прибавил себе на совесть груз из ещё дюжины покойников. Но в конечном-то счёте, он был героем самой жуткой войны моего века, и Кошка слушалась его почти беспрекословно. А вот меня...
Пока под моими руками на операционном столе в Илионе умирали раненые, наш нейтралитет поддерживался – у твари было много еды, и она не беспокоила меня. Не было повода. С другой стороны - сейчас обилия уже нет, и Кошка стала настойчивей, галлюцинации - реалистичней и болезненней. Символ того, что, дескать, за всё надо платить, и за спокойствие – тоже. А то, что дар, за который уплачено, ты по назначению не использовал – твои проблемы, плату это не отменяет.
С другой стороны, шанс этого «или» ничтожно мал. Но если сработает – как объяснить это Эльстеру? Что провидение – это не провидение, а беседы с жуткой неведомой дрянью, готовой в определённых обстоятельствах сожрать почти всё что угодно, лишь бы оно было живое?
С этими невесёлыми мыслями я был фактически втащен на новый постоялый двор. Комната довольно сильно напоминала предыдущую – опять огромное количество мер предосторожности вкупе с пустотой.
Эльстер почти сразу же принялся искать что-то.
- Что вы делаете, коллега? Вам помочь? – негромко осведомился я.

- Да нет, я сам справлюсь, - ответил Кеворрин и затем, чуть тише, добавил, - На всякий случай оставляю знак известной вам особе.

Докторам так и не удалось найти никаких следов тайников, но и никаких намеков на то, что из этой комнаты им будет возможно организовать бегство. Некоторое время спустя им принесли еду. Все так же осторожно и без ножей или вилок.

Итак, метка оставлена. Теперь можно поесть и отдохнуть, хотя, по правде говоря, Кеворрин если и устал, то только морально. Во время приема пища Эльстеру пришла в голову мысль, что хорошее отношение (насколько это слово применимо к пленникам) не обязательно будет длиться вечно (да и возможность побега исключать нельзя), так что было бы неплохо сделать запас еды. Правда где ее хранить?

Эльстер сумел спрятать в кармане балахона хлеб, потом остаток еды забрали, но больше ничего до наступления темноты не произошло.

Еда была неплохой, но ел я без особого аппетита. Среди простонародья в таких случаях говорили – «кусок в горло не лезет», и он, зараза, действительно не лез. Просто в какой-то момент словно кто-то неведомый отключил вкус, и понять что ты ешь становится невозможно – просто ешь, набиваешь желудок чем-то для возможности продолжать действия.
Несомненно, следовало что-то предпринять, что-то, должное дать хоть какие-то результаты, возможно, отложенные – как это сделал Эльстер, царапая знак для леди Гунлауг (следовало бы конечно, спросить, где коллега её видел, или это так, на всякий случай?), пряча кусок хлеба. Что же, посмотрим, что мы можем ... или не можем. Большая часть побегов прошла при обстоятельствах, которых никто не ждал. Ну, например, охранник может не ждать, что его ткнут пальцем в глаз. Но это оставим на крайний случай, потому что есть ложки. Да, деревянные. Но всё равно, при грамотной постановке вопроса – крайне полезные, и не обязательно как орудие убийства.
Поднимаюсь с места и спешно иду к окну, исследовать ставни. На чём они тут?

Ставни в комнате прилегали друг к другу плотно и просунуть ложку в щель оказалось невозможным. И стащить ее не дали. Когда охрана появилась забрать посуду, ложки потребовали вернуть, пригрозив в противном случае не давать их в следующий раз, если благородным господам так будет угодно.

Итак, ложками разжиться не удалось и судя по всему в дальнейшем тоже не удастся... Но вряд ли они будут проверять постель - Кеворрин аккуратно оторвал несколько полосок от простыни - опять же стараясь, чтобы это не слишком бросалось в глаза - еще пара ночевок и можно будет получить неплохую веревку (ну или удавку, кому как больше нравится).

Ближе к ночи, когда доктора уже легли спать, тишину за дверью нарушили какие-то звуки. Сквозь дверь было невозможно разобрать, но говорили громко женщина. И мужчина. Потом что-то упало.

Кеворрин засыпал хорошо - и даже последние события на эту особенность его организма не сильно повлияли - но чутко. Вот и сейчас Эльстер услышал голоса за дверью. В принципе ничего особенного, и даже в том что один из голосов явно был женский - тоже. Но вот сочетание громкого разговора мужчины и женщины с учетом того, кем были их сопровождающие (или по крайней мере за кого они себя выдавали) - это уже было несколько необычно.
Кеворрин встал, оделся (с учетом того, какую одежду им выдали, это не заняло много времени), растолкал Леруа и на всякий случай встал сбоку от двери - мало ли с какими намерениями могут войти в комнату...

Идея с ложками была хорошей, правда, исполнить её оказалось сложнее, чем задумать. То ли охрана была научена горьким опытом, то ли сопровождающие подозревали, что мы используем сии столовые приборы для нанесения телесных повреждений, и не только по отношению к окружающим, но и по отношению к себе, посему ложки пришлось вернуть назад. Да и меж ставнями они не пролезли, чем меня изрядно расстроили – попытка спихнуть щеколду и выйти вон, а потом проникнуть в гостиницу с другой стороны, предварительно раздобыв что-нибудь лекарственное и неприятное, и отравить всех откладывалась на неопределённый срок.
Эльстер же проявил недюжинные способности к прикладной деятельности, начав плести из кусков простыни верёвку. Я следовать примеру коллеги не стал, дабы не демаскировать его работу, хотя, идея, несомненно, была хорошей.
Вечер подступал довольно быстро, а вот сон...сон решил кратковременно взять увольнение, и в то время, как Кеворрин дремал, потолок надо мной выдерживал испытание на прочность относительно сверления его, потолка, взором.
Выбираться было необходимо, выбираться было необходимо любой ценой. Оно, конечно, можно попробовать сбежать и от пыточных дел мастера, и шансы узнать имя главного злодея в этом случае выше, а с другой стороны – дополнительный риск. И хорошо бы, чтобы попытка побега была в момент минимизированного сопротивления - вечером или ночью, дабы все, кроме двух конвоиров, спали. Сработать быстро, без особого шума, и вот тогда...
А сработать так – можно. Вёрёвка, да руки, что ещё надо? Особенно когда не ждут. Вряд ли охрана порадуется, получив локтем по кадыку, или пальцами по глазам. Средств множество, а хирургическая практика начисто отбила брезгливость. Главное – не войти в раж, иногда, хитро выскользнув из вражеской ловушки, хочется немножечко раздать долги, немножко поляпаться в крови, и вот удивительно – эта кровь доставит удовольствие, ты уверен в этом, более того, ты знаешь это на практике.
И в тот самый момент, когда я потихонечку в ходе членовредительских размышлений стал засыпать, коллега взялся за обратный процесс. Это показалось несколько несвоевременным, однако странная перебранка за дверью – охрана настолько расслабилась, что притащила к себе дам очень лёгкого поведения? – показала, что здесь что-то не так.
Эльстер сразу же занял позицию у двери, я же отошёл в сторону, дабы от входа мою скромную персону отделяло значительное расстояние. Если уж охрана осмелилась притащить женщин, то это значит, что либо сопровождающие получили на это разрешение, либо они набрались всяческого спиртного и разрешение взяли сами. И во втором варианте нет гарантии, что они, с пьяных глаз, ради развлечения не используют чью-нибудь голову в качестве дверебитного (по аналогии со стенобитным ) орудия, особенно если им нахамить. Или закинут к нам пару представительниц прекрасного пола...
- Эльстер, - спрашиваю громким шёпотом, - может, постучать? Ради интереса, посмотреть, что из этого выйдет. Спросят – почему, скажем, что господа шумели и орали изрядно.

Постучать? А почему бы и нет? Кеворрин, по-прежнему оставаясь в стороне от двери, протянул руку и несколько раз сильно стукнул по ней кулаком:
- Эй! У вас там все в порядке? - конечно, странная забота о своих конвоирах, но ничего другого в голову не пришло.

Ему не ответили, да и он не мог понять вообще, слышали ли его за дверью: она была сделана из очень толстого дерева.

Ни ответа, ни привета. Ну что же, в общем-то не очень и хотелось. Эльстер попытался заглянуть в замочную скважину - вдруг удастся что-нибудь разглядеть. Много, конечно, не увидишь, но в сложившейся ситуации любая, даже самая ничтожная кроха информации могла оказаться чрезвычайно важной.