Weiche Wände meines Hauses. | ходы игроков | Schatten des Wahnsinns.

      Подушка пахла потом. Уже больше года она была заточена в мрачных подземельях и за всё это время не могла вспомнить ни одного раза, когда санитары меняли бельё. Вонь грязного постельного перебивал только лишь сладковатый привкус плесени, лохмотьями свисающей с дальней стены. Когда Элис впервые втолкнули в каменный мешок, поросль серо-желтого цвета только начинала обосновываться в верхнем углу, теперь же она постепенно наползала уже на вторую стену. И ведро. Старое, помятое ведро с проржавевшим и подтекающим днищем. Его никогда не мыли, только выплёскивали и ставили обратно. И, даже если Элис очень старалась терпеть до утра, чтобы сходить в общую уборную рядом со столовой, от ведра всё равно несло испражнениями. Иногда санитары шутки ради ставили в угол чужое ведро. Временами, из-за брезгливости или лени, не выносили по нескольку дней к ряду и тогда в заплесневелом углу образовывалась лужа.

      Камеру Элис наполняла тьма. В каменном мешке всегда было темно. Лишь в редкие моменты, когда приходили санитары, чтобы отвести девушку в столовую или на процедуры, скорее походящие на пытки, палату прорезали лучи света и Элис могла вдоволь налюбоваться своим узилищем. Это место не было обычной больницей для душевнобольных. Здесь не заставляли глотать мерзкие пилюли, от которых можно было довольно легко избавиться, здесь не было посиделок в общей игровой комнате и групповых занятий с психиатром. В этом месте использовали другие, куда более изощрённые методы.

      Снаружи тихо, вкрадчиво прошипел железный засов, словно предупреждая девушку о приближающейся угрозе. Дверь слегка отворилась и в проём полился густой мрак погруженного в ночь коридора. Возникшая на пороге тень скользнула внутрь, затворив за собой дверь. Незнакомец сдавленно закашлял, поперхнувшись висящим в спёртом воздухе тяжелым смрадом, а затем, справившись с приступом, наощупь двинулся к койке девушки. Тишину прорезал отчётливый звон расстёгиваемой пряжки.

Элис открыла глаза и впервые с момента, когда ее бросили в каземат, куда больше похожий на тюремную камеру, чем на палату в психиатрической лечебнице, ее охватила паника. Настоящая паника. Ужас пробрал ее до костей и она слышала во мраке, как кто-то дышит тяжело и быстро, потом звякнул металл пряжки. Она вжалась в кровать. В голове ее лихорадочно метались мысли о том, что у нее нет ничего, что она могла бы использовать для самозащиты. Она подумала о ведре, но то стояло слишком далеко, не попросишь же насильника ... она подумала закричать, позвать на помощь, но тут же сама ответила себе, что вряд ли к ней на помощь придут. Потом она подумала, что дверь осталась незапертой и что это может быть шанс. Мизерный, едва реальный, но шанс выбраться из колодца, в который она угодила. И другого не представится. Она затаилась, выжидая, что будет дальше и, когда план действий созрел в ее головке, она перестала бояться.

      Мужчина что-то недовольно бормотал, на ощупь приближаясь к койке Элис - возился с пуговицами ширинки, одна из которых с тихим звоном упала на пол и покатилась к дальнему углу, где, звякнув о переполненное ведро, остановилась. Насильник, обескураженный оглушительно прозвучавшим в тишине камеры звоном, замер, вслушиваясь в темноту. Через несколько мгновений молчание разорвало шипение выскальзывающего из петель ремня.

      - Элис... - раздался вкрадчивый шепот, вслед за послышавшимися шагами, - Девочка... Ты спишь?

      Насильник подступил к краю нар и, склонившись над Бертон, прошептал:

      - У меня для тебя подарок от Эрика... Но сначала, я хочу кое-что взамен.

      Молчание.

      - Спишь? Тем проще для меня.

      Тело Элис пронзило током от горячего прикосновения влажных, трясущихся от вожделения ладоней, лёгших на её плечо и заскользивших ниже. Зазвенела пряжка. Паук начал опутывать жертву.

Элис не думала. В такие моменты она не могла задумываться о том, как надо действовать и почему. Она просто действовала. Точнее, ее руки, ноги, ее голова, каждая часть ее тела жила и двигалась сама по себе. Рука ее ночного гостя спустилась ниже, к груди, и это высвободило ее руку. Не для объятий. Элис подтянула руки к себе и резко ударила, стараясь попасть в нос или в глаза, чтобы ослепить, заставить от боли забыть обо всем, пока ее ноги согнутся в коленях и синхронно обе пятки влетят в живот, чтобы отбросить в угол. О словах ночного гостя она не задумывалась. Ей было не до слов.

      Насильник, явно не ожидавший такой быстрой метаморфозы от мирно спящей пациентки до осатаневшей психопатки, успел лишь завопить, когда костяшки пальцев угодили точно ниже переносицы. Элис не услышала ни смачного хруста ломаемого хряща, ни свиста воздуха, вылетающего из свёрнутого на сторону носа - маньяк был обескуражен, но не более того. Зло рыча, он повалился на женщину, придавив её всем своим весом к нарам так, что жертва почувствовала упирающийся сквозь тонкий матрас дощатый настил.

      - Сука... - обдало смрадом Элис, - Ёбаная сука... - на губы женщины упало несколько вязких капель, отдавшихся во рту привкусом железа, - Хер ты отсюда выйдешь... Я тебя выебу и утоплю в дерьме...

      Продолжая шипеть и тихо рычать, насильник принялся бороться с жертвой, пытаясь схватить и связать её запястья широкой кожаной полосой ремня.

Элис резко дернула головой, намереваясь ударить противника в нос. Первая неудача её не обескуражила, а металлический привкус его крови просто остался незамеченным в горячка драки. Она изо всех сил пыталась не дать ему захватить руки, извивалась ужом, пытаясь вывернуть ноги. И она молчала. Говорить ей было не о чем.

      Лоб Элис ожгло тупой болью и она наконец услышала оглушительный хруст. Сверху, прямо из тьмы, полились вязкие горячие струи, заливая лицо Бертон, а спустя несколько мгновений подземелье потонуло в протяжном нечленораздельном вое. Зашипевший насильник рванул руки прижатой к нарам жертвы, запястья Элис ожгло резкой болью - кожаная петля стянула тонкие руки и мужчина стал судорожно закручивать остатки ремня, опутывая жертву.

      - Сука... Ты за всё ответишь... - шипел насильник, продолжая заливать её кровью, - Я тебя...

      Едкую от желчи фразу оборвал протяжный скрип засова. Дверь закрыли. От входа послышались тихие шаги босых ног и шелест шелка. Шепот. Насильник замер. Его тело вдруг пронзило дрожью, а на Элис обрушились волны пульсирующего, необъяснимого ужаса. Сверху послышался тяжелый хрип, сменившийся протяжным бульканьем идущего ко дну утопленника. Обессиленное тело насильника упало на женщину, заливая её потоками горячей крови. В стороне что-то с хрустом упало на каменный пол. Элис почувствовала, как окровавленное мясо упирается в её подбородок. Выше шеи повалившейся на неё туши не было ничего.

      Во тьме раздался отчётливый детский смешок. Оно было здесь.

У Элис не было времени на страх. У неё не осталось ни секунды не то, чтобы потерять от ужаса способность действовать и двигаться, а потом мучительно приходить в себя, стуча зубами и пытаясь унять неунимаемую дрожь. Она изогнулась пытаясь стряхнуть с себя тело, не дававшее ей сдвинуться. Ей надо было освободить ноги. Потом она попробует медленно и без резких движений высвободить руки, чтобы ремень не затянулся ещё туже.
- Кто тут? - голос её дрогнул не о волнения. Просто дыхание сбилось от борьбы с насильником.

      -Раз, два, три, четыре, пять
      Я иду тебя искать.
      Как найду тебя - беги:
      Вырву печень и кишки.

      Девочка снова хихикнула откуда-то из темноты. Крохотное дьявольское создание, способное оторвать голову здоровому мужчине было совсем близко. Где-то там, во тьме, маленькая бестия размахивала окровавленными ручками, разбрасывая разлетавшиеся веером алые капли, с грохотом ударявшиеся о камень потолка и стен. Эта тварь хотела играть и Элис была её новой игрушкой.

      Женщина почувствовала, как напускная храбрость улетучивается под яростным натиском хлынувшего в сознание ужаса.

Элис стряхнула с себя насильника и встала. Неосознанно она пригнулась и выставила перед собой руки, но во мраке не было видно ни черта. Ни тени черта. А черт был в комнате, пел песенки и приближался к ней и, похоже, у него как раз не было проблем с темнотой. Элис почувстовала, что ноги у нее предательски подкашиваются, а по спине меж лопаток скатилась капелька холодного липкого пота. Она попятилась, пока не почувстовала, что под колени ткнулась острым краем кровать и тогда перемахнула через нее, выставив это незатейливое препятствие между собой и тем, что искало ее в темноте. Если бы дверь была открыта, она могла бы бежать. Но дверь закрыл кто-то снаружи, к тому же, между дверью и ней была эта бестия ...

      Детский смешок снова резанул по ушам, разбив мерную дробь бьющих о каменный пол капель крови. Элис услышала шлёпающие шаги маленьких босых девичьих ножек. Легко подскакивая, перемахивая с одного булыжника на другой, девочка двигалась вдоль дальней стены, изредка посмеиваясь над дрожащей в темноте женщиной. Она развлекалась с Элис, играла в какую-то жестокую игру с явно кровавым концом, правила которой были доступны, пожалуй, лишь таким же, как и она безумцам. Бертон не была умалишенной. Просто насмерть перепуганная женщина. Одна. Во тьме.

      Эхо ударов капель и шлёпанья босых ножек разорвал протяжный металлический скрип, отозвавшийся болью в зубах. Тяжелая железная створка с гулким скрежетом приоткрылась, впустив взорвавший тьму полумрак. Мутная пелена мёртвых лучей скользнула в палату, вырвав из черноты силуэты. Света было не достаточно, чтобы разглядеть все детали. Его было слишком много, чтобы не увидеть ЭТО.

      Бледную маска помутневшего фарфора окружали ниспадающие сосульками чёрные локоны. Пустые глазницы куклы зияли абсолютной Тьмой, способной, казалось, поглотить саму душу заглянувшей в них женщины, узкая, щерившаяся сколами трещина, заменявшая бесовской кукле рот, поплыла, разбегаясь мелкими паутинками. Палата наполнилась треском фарфора.

      Шесть, семь, восемь, девять, семь,
      Где-то тут твоя постель.
      В спину я тебе дышу.
      Не волнуйся: я спешу.

Элис решила, что она бредит, но, больно ударившись пальцами ноги о ножку кровати, сразу же лишилась иллюзий на этот счет. Во сне ничего так не болит, как в нормальной жизни и ничто так не отврезвляет, как кусок железа, въехавший тебе по пальцам ноги. Элис отодвинулась от чудища подальше, искренне надеясь, что сейчас не шлепнется на задницу потому, что ноги ее подкашивались предательски. Отворилась дверь, пролив луч света на лицо монстра и это, кажется, было последней каплей. Элис толкнула кровать в сторону "девочки" и, пятясь, засеменила к окрывшейся двери. Если бы она задумывалась о том, почему дверь открылась так своевременно, возможно, ее решение было бы иным. Но это было не решение. Это было бегство на грани полной паники. И это не поддавалось никакому контролю.

      Дверь, визжа словно припадочная полоумная, тяжело поддалась открывая проход. Элис вывалилась в залитый лунным светом коридор. Из разинутой пасти дверного проёма ей в спину ударил истеричный детский хохот.

      - Эй! Какого хера?! - раздался из дальнего конца коридора хриплый оклик и следом ему вторил другой:

      - Лови её, Гюнтер!

      Шлёпанье босых детских ножек вторило ритму бьющегося в ужасе сердца, чередуясь с тяжелыми ударами мужских сапог. Санитары, бросившиеся за беглянкой, крикнули что-то ещё, но голос потонул в их собственном вопле боли и отчаяния. Элис видела, как перед мужчинами возникла крохотная фигурка черноволосой девочки в белоснежном платье, залитом потёками крови. Они успели лишь удивлённо вскрикнуть. Исчадие в облике малышки лёгким взмахом тоненькой ручки вырвало одному из здоровяков кадык, а второму вспороло брюхо, уцепившись когтистой лапой за ворох выпавших кишок. Кровь горячими струями ударила в потолок и стены каменных сводов и стала растекаться по полу. В спину Элис ударил смрад вывороченных внутренностей и задорный детский смех, отдающий нотками звенящего фарфора.

Элис обернулась на бегу лишь на секунду. Она и не думала останавливаться, пока расстояние между ней и чудищем не станет безопасным. Спроси ее кто-то в этот момент, какое расстояние она сочтет таковым, и она скажет, что, видимо, радиус земного шара, умноженный на два, ее вполне устроит. Ноги сами несли ее по коридору, она силилась вспомнить, что же должно быть дальше, кажется, там была дверь, точнее, когда-то она должна упереться в дверь. Ей оставалось лишь надеяться, что дверь будет закрыта не на замок, что ее удастся просто отворить, а замок там будет с собачкой, чтобы защелкнулся сам за ее спиной. В том, что эту бестию удержит что-то, кроме серебрянй пули, она сомневалась, но замок, добротный такой германский стальной замок на прочной двери вполне может ее остановить. На некоторое время.