[Sw] Шашкой и пулей | ходы игроков | 2-1. Серебряков

Алексей уныло плелся по ночному лесу, не без труда высматривая впотьмах тележную колею, которая только и помогала молодому человеку не заплутать, не потерять дорогу. С неба лило немилосердно, струйки воды, скатываясь с верха картуза, противно сбегали за воротник, в сапогах хлюпало. Едва ли путник делал больше пары-тройки верст за час.
Эх, надо было, наверное, остаться на ночлег в деревушке, которую Алексей миновал пару часов назад, но все же он решил продолжить путь. С одной стороны, до промежуточной цели его путешествия оставалось рукой подать, а с другой стучаться в крестьянские хаты в это беспокойное время было небезопасно - незваных гостей вместо хлеба-соли теперь все чаще угощали пулей. И вот теперь Серебряков расплачивался за свою осторожность.
Путь в оккупированную австрийцами гуляйпольщину, где сражался за становление первой в мире анархо-коммунистической республики Нестор Махно, оказался куда длинней и тернистей, чем предполагал Алексей. Поезда ходили черт те как, так что частенько приходилось двигаться пешком, избегая встреч с многочисленным вооруженными отрядами - личный досмотр мог бы закончиться для Серебрякова печально. Найти ночлег было порой весьма непросто, а с пропитанием было и того хуже - как это не нелепо, но по просторам аграрной России гулял самый настоящий голод. А уж насмотрелся Леша такого, что врагу не пожелаешь. Нечего сказать, "освободили" большевики народ!
И все же Серебряков сумел проделать этот путь, хотя самое трудное было еще впереди. Легально попасть на территорию марионеточной Украинской Державы можно было только будучи украинцем, с пометкой о постоянном проживании Малороссии в старом, царском еще паспорте, а Алексей таковым не являлся, и поддельными документами не обладал. Оставался нелегальный переход границы, и тут-то молодой человек и решил обратиться к Паше Сизову.
Паша был другом Алексея по студенческой скамье, другом хорошим, настоящим. Юноши вместе учились, вместе проводили часы досуга, вместе посещали политические кружки... Пути молодых людей разошлись, когда Лёша встал на путь террора. Паша, убежденный гуманист, верящий в эволюцию, а не революцию, кровавых методов не понимал и не принимал, и потому отношения ребят сперва охладели, а затем и вовсе оборвались. И все же Серебряков надеялся, что старый друг не откажет ему в помощи.
Алексею удалось выяснить, что когда большевики приостановили работу "политеха", Павел вернулся в отцовское имение, располагавшееся здесь, на самом юго-западе Брянской губернии. И молодой анархист надеялся, что товарищ сумеет посодействовать ему в переходе границы - может быть, подскажет хорошего проводника, который сумеет провести беглеца за кордон нехожеными лесными тропами...
Дорогу до имения Сизовых Серебряков знал - в безмятежные студенческие годы доводилось ему ездить сюда с Пашей. Погостить во время вакаций, побродить по бескрайним дремучим чащам, прекрасным неброской русской красотой, покупаться в чистых лесных озерцах, вдохнуть запахи сена, меда и молока. Правда, он опасался, что усадьба, как и многие подобные ей в средней России, уже предана огню а её обитателей и в живых-то нет, но обошлось.
На его осторожные расспросы жители окрестных селений отвечали, что Сизовы живы-здоровы, причем фамилия местного помещика произносилась пейзанами с нескрываемым уважением, в большинстве своем уже успевшим повыветриться из голов представителей "освобожденных" классов. По всему было видно, что советская власть здесь установлена не была: по огородам бродила домашняя птица и скотина, не выметенная безжалостной продразверсткой, а в глазах людей не было того затравленного страха, который стал неизменным атрибутом постреволюционной сельской жизни.
И вот Алексей брел в сырых потемках к своей цели, до которой, по всему выходило, было уже рукой подать. Из глубокой задумчивости молодого человека вывел раздавшийся недалече протяжный, тоскливый, тянущий душу вой на полторы дюжины голосов. Серебряков сбился с шага и заозирался. Будучи человеком городским, с особенностями местной фауны он знаком не был, но определил для себя вой как волчий. Ну да, кто в лесу воет? Волк. Количество воющих пастей произвело на Алексея впечатление, а то, что сам он был один и без света никак не добавляло оптимизма, хотя анархист подозревал, что лежащими в карманах и в походной сумке "гостинцами" он сумеет разогнать даже в конец озверевшую стаю, уж больно основательно они бубухают. В любом случае, молодой человек заспешил вперед, надеясь неприятной встречи все же избежать.
Спустя небольшое время он снова остановился, когда услышал и другие звуки, которые интерпретировал куда легче: где-то совсем недалеко стреляли из нескольких стволов, пистолетов и винтовок. А еще, кажется, что-то кричали, хоть слов было и не разобрать. Волки напали на людей? Возможно. Хотя, вроде бы не должны были они так поступать, да еще осенью... Или должны? Кто его знает...
Алексею надо было что-то решать. Не то спешить на помощь к подвергшимся нападению людям (хотя кто знает, может они и сами похуже волков? Бредущий по лесу ночью вооруженный отряд мог оказаться кем угодно), не то продолжать путь, надеясь добраться до усадьбы быстрее, чем волки доберутся до него. Как бы то ни было, оставаться на месте, наверное, не стоило...

ссылка

Утомительное путешествие на своих двоих, необходимость идти глубокой ночью при мерзкой погоде, а теперь еще и волки! Вот уж точно "хуже некуда"! Если необходимость плестись пешкодралом, не взяв с собой даже керосинового фонаря, Алексей еще мог себе объяснить - огонек в ночи видать далеко, а раскланиваться с каждым конным разъездом ему отнюдь не улыбалось - то вот атмосферные условия и появление четвероногих хищников не так далеко от людского жилья даже на неудачу не тянули. Здесь скорее впору было говорить о каре небесной, но убежденный матерьялист позволить себе подобного не мог даже в мыслях.

Потому, вместо покаянных молитв с просьбами о спасении, Серебряков-младший вполголоса посылал в небеса забористые выражения из лексикона керосинозаводских пролетариев. Долгополая шинель, призванная худо-бедно уберечь от непогоды и подозрительных взглядов, все же потихоньку капитулировала в непримиримой борьбе со стихией.

Однако все это отошло на второй план, когда к вою волков добавились звуки выстрелов. Разъезд красных? Или местные разбойники? Кем бы они ни были, судя по всему, с волками они дрались на совесть, без дураков. Здравый смысл советовал в таком случае пожелать обеим сторонам удачи во взаимном истреблении и споро двигать дальше, ну в крайнем случае выбрать дерево попрочнее и переждать ночь на его ветвях. Однако неуемное любопытство, не раз втравливавшее Алексея во всякого рода сомнительные авантюры, неудержимо влекло его в сторону боя. Не то чтобы сын фабриканта считал себя таким уж добрым самаритянином и стремился помогать всем без разбору, но... в конце концов гранатой можно бить не только волков.

Поэтому Алексей, презрев усталость и непогоду, двинулся в сторону боя, стараясь различить что-нибудь во мгле и на ходу все же поглядывая по сторонам на предмет подходящего дерева...

Идти пришлось через лес, путаясь в подлеске и выставив веред руки, чтоб ненароком не остаться без глаза от встречи с низко торчащей еловой веткой. Зато потеряться было нереально - стрельба, утихнув секунд на десять, вспыхнула с новой силой, подкрепляемая различимыми уже людскими криками и ударившим второй волной переливчатым воем.
Сперва Алексей увидел забрезжившие между стволов отблески живого света, от которого, признаться, даже успел поотвыкнуть. Идти стало легче, и вскоре он выбрался на опушку, а если быть точнее на край чьей-то вырубки, топорщащейся невысокими, еще не откорчеванными пеньками. Заняв позицию у толстого древесного ствола, молодой человек принялся наблюдать за происходящим.
Определенно, звери напали на людей. Взору Алексея представилась небольшая группа вставших спина к спине бойцов, отбивающихся порохом и сталью от наседающих на них животных размером со среднюю собаку - очевидно, волков. Отбивались, кажется, вполне успешно. В свете керосиновой лампы (а именно она, зажатая в воздетой над головой руке одного из оборонявшихся, освещала поле боя) Серебряков видел, что строй представителей человечества стоял неколебимо, а вот несколько тел атакующих зверей уже лежало у ног несостоявшихся жертв. Впрочем, бой по всей видимости был в разгаре.
Разобрать, кто же это оказался так неудачно застигнут хищниками в пути, при тусклом освещении, да еще под дождем, Алексей не сумел, но среди человеческих голосов он разобрал пару звонких, явно юношеских, и совершенно определенный бабий визг.

ссылка

Определенно это не был конный разъезд красных - стали бы "рабоче-крестьянские" таскать за собой истеричных баб? Судя по всему - обычные беженцы, бросившиеся спасать в лесах все, что еще можно спасти. И притом недурно спасающие, надо отметить. По крайней мере, несколько волчьих трупов Серебряков успел насчитать, а вот людских среди них не было. По крайней мере отсюда их видно не было. Но что поразило Алексея - что звери продолжали нападать. Как-то не вязался подобный фанатизм со звериными инстинктами, по крайней мере в его понимании...

Как бы то ни было, использовать гранаты в таком случае не показалось ему хорошей идеей. Поэтому свою походную котомку, в которой он хранил "боезапас", он оставил здесь же, возле толстого дерева. А сам, извлекши из недр шинели недлинный широкий нож и гасило, он аккуратными шажками двинулся на свет, стараясь производить как можно меньше звука. Не то чтобы это могло спасти от звериного чутья хищников, но попадаться на глаза потенциальным попутчикам раньше времени тоже не хотелось.

Подстегиваемый любопытством, Алексей сбросил отягощавший его сидор с пожитками в относительно сухую ложбинку у корней ели, взял на изготовку свое немудрящее оружие, и стал осторожно подбираться к месту побоища.
И люди, и звери были поглощены друг-другом, что Серебрякова вполне устраивало, так что он смог получше разглядеть и тех, и других.
Что и говорить, компания людей была довольно странной. Мужчины разных возрастов, часть в штатском, часть в старой еще, царской военной форме, часть просто в шинелях без знаков различий, с ними крепенькая баба лет сорока. На большинстве одежда порвана в нескольких местах, видны пятна крови, как подсохшей, так и свежей. Все как следует вооружены - винтовки, пистолеты, а один, помчавшийся в темноту на север, откуда долетел чей-то исполненный муки вскрик, даже выхватил шашку. Причем, судя по всему, своим арсеналом они пользоваться умеют. И все же на патруль красных или одну из многочисленных банд, промышляющих по лесам, эти люди походили мало. С другой стороны, каких-то пожитков ни в руках, ни за спинами, ни в круге света Алексей тоже не заметил. Загадка.
Впрочем, и их противники тоже были куда как примечательны. Помимо уже подмеченной Серебряковым небывалой нахрапистости, с какой эти "волки" нападали на людей, не пугаясь ни света, ни пальбы, ни потерь, причем страшных потерь в своих рядах, его внимание привлек и внешний вид тварей. Похоже, животные были больны, чем и можно было объяснить их аномально агрессивное поведение. Они походили на полинялые чучела, изготовленные неумелым таксидермистом - шерсть на спине, боках и головах зверей зияла проплешинами, кожа местами шла обширными, сочащимися гноем нарывами, а кое-где и слазила длинными струпьями. Кроме того, даже на некотором удалении Алексей услышал исходящий от зверей тяжелый, гнилостный дух. А еще молодому человеку показалось, что глаза волков горят красным. Не бликуют, отражая лучи керосиновой лампы, а именно горят глубоким, чуть мерцающим светом, будто уголья в печке.
Сделав еще один осторожный шаг вперед, Алексей увидел совсем рядом, буквально в двух шагах недвижимое тело одного из атакующих животных, видимо, застигнутого на бегу чьей-то меткой пулей. Вот отличная возможность рассмотреть что к чему поближе!

ссылка

- *****-колотить...

Выдохнул Алексей, разглядев более-менее изуродованных болезнью волков. Пусть он и не был медикусом, но все равно был довольно начитанным, имел немало товарищей среди юных жрецов Асклепия, да и в юности, демонстрируя свою лихость, не раз захаживал на спор в анатомический театр. Потому о том, что могло бы вызвать у животных подобное состояние, он не имел представления, вернее как - имел, но терялся в великом множестве болезней, имевших схожие приметы, или, как звали их юные эскулапы, "симптома". Пока что сомнительное первенство в списке занимал "люэс", более известный в просвещенных кругах как "сифилис", а в народе как "французка". Однако случаев подобной болезни у животных он вспомнить не мог, да и основной способ ее передачи применительно к волкам... в общем, выглядел неправдоподобно.

"Всему должно быть научное объяснение!" - немедленно заключил пытливый ум Алексея. Тем более что ему как раз подвернулся отличнейший способ проверить это умозаключение. Проще говоря, в двух шагах от него сыскался волчий труп, относительно свежий и готовый к исследованию. Хотя, говорить об этом зловонном куле как о "свежем" мог бы разве что какой-нибудь поэт-имажинист. Однако в любом случае, вставал извечный русский вопрос: "Что делать?" Вернее - что предпочесть? Пытливое изучение представленного тела или помощь неизвестным попутчикам, выглядевшим слишком разношерстно даже для бандитской шайки? В принципе, особого значения его помощь бы не оказала - не та школа, не к лицу бомбисту соваться в ближний бой. Да и непохоже было, чтобы оборонявшимся так уж сильно требовалось его помощь. Успокоив таким образом свою и без того редко пробуждавшуюся совесть, Алексей приступил к изучению...

Пользуясь всеобщей увлеченностью боем, Алексей придвинулся ближе к границе освещенной площадки, и наклонился, рассматривая волчий труп поближе.
Света катастрофически не хватало, раскачивающаяся в отдалении в чьей-то нетвердой руке керосинка это вам, конечно, не сорокасвечная электрическая лампа, но кое-что разглядеть удалось.
Да уж, вблизи зверь выглядел ну совсем непрезентабельно. Гнойные язвы на теле волка имели вид совершенно тошнотворный, а трупная вонь, которая, теперь уже не было никаких сомнений, исходила от хищника, просто валила с ног. А ещё Серебряков обратил внимание на вытекающую из огнестрельных ран кровь. Она имела какой-то противоестественный бурый оттенок, и сочилась еле-еле, стекая по плешивой шкуре тягучими струйками, как свежий мед из кувшина. Так, а что же там с глазами?
От естествоизысканий Алексея отвлекли звуки боя, а точнее, их отсутствие. Подняв голову, он убедился, что так и есть - неизвестные сумели расправиться с нападавшими.

ссылка

Как и предполагал Серебряков, его участия в битве с волками не потребовалось, а показываться своим потенциальным попутчикам на глаза теперь уже казалось ему не то что неуместным, а даже опасным. После горячки боя, да на подозрительного незнакомца нарваться? Еще пальнут, не разбираясь, и вся недолга. Уж лучше будет по-тихому вернуться на тракт, вероятно, смыкающийся неподалеку с дорогой этих путников, и пойти себе дальше неспешно, ожидая когда его догонят. Тем более что времени у него, судя по истерзанному виду людей, предостаточно.

Но в первую очередь следовало, конечно же, закончить изучение так кстати подвернувшегося трупа. Выглядел он довольно странно, и кабы не истекающая из раны кровь, Алексей наверняка бы решил, что перед ним труп как минимум пары суток давности - настолько отвратительно он выглядел. К тому же, молодому человеку очень хотелось выяснить, в чем суть феномена с глазами...

Так и оставаясь незамеченным, Серебряков продолжал свои изыскания. Аккуратненько ножом повернул голову волка к себе, посмотрел в глаза. Нет, не красные, не горят. Наоборот белёсые, мутные, без зрачков. Словно бельмами затянутые. Показалось, что ли?
Дальше разглядывать жертву странной болезни и недавнего "отравления свинцом" возможности не было, потому как свет лампы стал удаляться. Алексей поспешил вернуться к своим пожиткам, навьючил на себя тяжелый сидор и снова углубился в лес, срезая воображаемый угол.
Его чаяния оправдались лишь отчасти. Тропа на, которой разыгрался бой, действительно вливалась в дорогу, по которой путешествовал сам бомбист. Однако, опередить странный отряд ему не случилось - когда продравшись через подлесок, ориентируясь по пробивающимся сквозь ветви отдаленным отблескам керосинки, молодой человек выбрался на границу просеки, авангард группы уже втягивался на тракт. Зато чуть дальше, саженях в сорока по дороге, Алексей увидел ещё один источник света, который вряд ли мог быть чем-то иным, кроме как фонарем на воротах усадьбы Пашиного отца. Его домыслы подтвердил один из юных членов этой подозрительной ватаги, воскликнувший:
-Вот она, усадьба Сизовская! Подтянись, господа-товарищи, недалече уж!
По всей видимости, цель их путешествия полностью совпадала с Серебряковской.
Однако, радость от осознания близости конца пути была омрачена сызнова ударившим волчьим воем. Зародившийся где-то на севере, покатился он по лесу, подхватываемый новыми и новыми пастями, пока не зазвенел многоголосым хором на одной заунывной ноте, переливающейся обертонами. От этого концерта в животе у Алексея завязался тугой ком, и по позвоночнику пробежала волна жалящего электричества.
Ох не всех, не всех хищников перебили его анонимные попутчики!

ссылка

Эх, сказалась, сказалась неуемная тяга Серебрякова-младшего ко всякого рода загадкам, помноженная на прискорбное незнание медицинской науки! Пока крутил-вертел безжизненное тело, пока возвращал свой нехитрый скарб, маленький отряд уже успел собраться с силами и выдвинуться по исходному маршруту. Хорошо хоть смекалка не подвела и изначальные траектории путников пересекались на прямом участке, ведущем к усадьбе Сизовых.

Конечно, это было чуть сложнее, чем позволить беженцам догонять себя, но все равно куда безопаснее, чем двигаться порознь, рискуя каждую секунду новой встречей с волками. Болезнь которых, кстати, так и не стала понятнее бывшему студенту, несмотря на прилежное изучение относительно целого зараженного экземпляра. Можно было только гадать, какой зловещий недуг мог превратить дикое животное в подобную мерзость... и вселить в него подобную ярость. Ясно было только одно - хорошего от встречи с местными хищниками можно не ждать.

Словно в подтверждение его сокровенных дум, совсем недалеко на севере раздался заунывный вой, от которого бывалого бомбиста продрало вдоль хребта натуральным ледком. Отбросив к чорту все условности и хитрые планы, он крикнул в голос, без особых трудностей изображая панический ужас:

- Лю-ю-юди! Православные!! Не бегите! Погодите!!

И кинулся со всех ног в сторону спасителей, слегка притормаживая у края освещенной области и на всякий случай выставляя вперед развернутые ладонями пустые руки. Свою нехитрую аммуницию он уже успел хорошенько спрятать в карманах шинели.

Алексея не нашпиговали свинцом - по всему судя звуки, доносящиеся из леса, притупили у этих граждан чувство недоверия к незнакомцам, свойственное сейчас большинству жителей бывшей империи. Озираясь на чащу и выставив в сторону надвигающейся опасности оружие, они пятились к воротам усадьбы, а один из отступающих махнул . Серебрякову рукой и воскликнул звонким юношеским голосом:
- Поспеши, человече! Если вооружен, так готовься к обороне. Мы сейчас каждому лишнему штыку рады.