Рыцари ее величества | ходы игроков | ::Под стенами Кастелли

Лошадь трехсотого быстро удалялась от оставшихся на распутье рыцарей. Для Сурового рыцаря не было других забот кроме тех, что прямо вверила ему Сеть. Скоро дорога свернула вправо, проходя точно у самых первых деревьев, выбивающихся из общего лесного строя. И вот, оставленные обозы уже и скрылись из виду. Рыцарь остался один на один с дорогой и тонкой стрелой, проецируемой ему в сознание из сети. Стрела эта указывала рыцарю направление.

Долго ли, коротко ли скакал рыцарь, да солнце медленно склонилось к горизонту. Тени от деревьев, прежде жиденькие, вытянулись вдаль словно руки. Руки эти оканчивались точно у ног коня и рыцарю казалось порой, что они пытаются его схватить. Порой ему даже казалось, что они действительно движутся за конем, тянутся к нему. Ах, нет - просто оптическая иллюзия.

Вскорости перед рыцарем предстала развилка, увенчанная камнем. Это дорога подобно реке уткнулась в скалу и, не сумев ее сокрушить, разделилась на два рукава. Один из них очень скоро уползал в поля, где терялся в густой траве. Другой же вел прямиком в чащу. Рыцарь быстро сверился с Сетью, дабы определить направление, однако к своему удивлению не получил ответа.

Не имея возможности иным способм определить направление, рыцарь стал вертеть головой, ища ориентиры. Ориентиры были. Точнее был. Он был высечен прямиком на камне кривоватым, но читаемым почерком. Заставив коня замереть, рыцарь пригляделся и принялся читать:

"Прямо пойдешь - в камень упрешься. Налево пойдешь - в поле попадешь. Направо пойдешь - в лесу заплутаешь."
Конечно, именно такую информацию и должен содержать путеводный камень.

Вечерний бриз всколыхнул полевые травы. С громким криком сорвалась с ветки птица и, стоило ей замолчать, из лесу до рыцаря донеслась человечья речь. Тихая оттого, что воин был достаточно далеко от говорившего, но отличимая от прочего шума.

Остальные предпочли заботы кнехтов Цели. Что ж, все могут заблуждаться. Многие так и делают. Юнцы, что отправились с ним, лишь помешали бы. И вот Трехсотый остался один. Долго ли, коротко ли скакал он - неважно, ибо железо не плоть, и в отдыхе не нуждается.
Так бы он и скакал, и прискакал бы под стены славного города Кастелли, и сокрушил бы поганого дракона, и ушел бы в закат победителем, как обычно, отвергнув все почести и похвалы. Но случилось неожиданное - Сеть дала сбой, и маршрутная стрелка пропала.
Что ж, редко, но бывает. Империя давно бы пала, если бы ее вернейшие защитники, рыцари, во всем полагались на капризы эфира Сети. Не тратя времени на излишние раздумья о причинах произошедшего, Трехсотый принялся за поиск ориентиров.
Весьма скоро поиск этот увенчался успехом - был найден путеводный камень. Но, как оказалось, успех был относительным.
"Прямо пойдешь - в камень упрешься. Налево пойдешь - в поле попадешь. Направо пойдешь - в лесу заплутаешь." - Гласила высеченная надпись.
Глухой, досадный и какой-то немного печальный скрежет раздался из динамиков шлема рыцаря. С минуту Трехсотый простоял, словно статуя, упершись взглядом забрала в "ориентир".
Человеческий голос неподалеку вывел его из ступора. С лязгом повернув голову, Суровый чуть резче, чем стоило, прогремел:
- Кнехт в зарослях! Выйди и скажи мне, как проехать в город Кастелли. Живо!

Никто, увы, на зов рыцаря не ответил. Только, к голосу из леса прибавился еще один. Они говорили о чем-то, но не друг с другом. Каждый произносил свои независимо от другого. Меж тем, рыцарь все так-же не мог вычленить ни единого слова.

И вот, к паре голосов из леса присоединился звон бубенцов. Не успел звон затихнуть, с полей до рыцаря донеслись девичьи шептания; едва слышно запели облака. Даже путеводный камень загудел раздражающим басом, словно пытался перекричать прочих. Камень тут, видимо, главным был, ибо тогда осмелели и придорожные кусты, и щебенка под копытами Коня.

- Задумался, служивый, али ищешь чего? - Скрипучий старческий голос в единое мгновение притупил "голоса", отодвинув их на дальний план рыцарского восприятия.

Обернувшись, 300 приметил скрюченного кнехта подле своего коня. Тот ковырял ногой землю и щурился, оглядывая всадника и коня. Рыцарь сощурился в ответ, благо было отчего. Больно подозрительно старичок смотрелся: весь в рванье, не мыт, не брит. Седые волосы простолюдина казались коричневыми от грязи, на них налипшей, узловатые пальцы были немного неестественно скрючены, как если бы старик страдал от какого недуга, коим жизнь награждает за прожитые годы. Желтые зубы было видно даже из-под спутанной бороды - часть обломалась, немногие еще держались в надлежащих местах.

Единственное, что в старике не отталкивало, так это взгляд. Живой и по-своему наивный взгляд посеревших от старости очей все еще хранил толику молодецкого задора. Но толика та была мала, как мал бывает вклад в бою отдельного воина в сравнении с вкладом всей армии.
- Ищешь чего, служивый? - Прокаркал старик, думая что рыцарь в броне не расслышал его.

Очень подозрительно. Очень.
Заставил коня попятиться Трехсотый, уже молот в руке формируя и всем своим опытным разумом ожидая нехорошего. Даже страшновато стало, ибо привык рыцарь видеть и понимать своего врага, а тут от понимания он был бесконечно далек. Что все происходящие странности - дело рук врага, Суровый уже не сомневался. Кто же еще станет морочить голову рыцарю Королевы? Только оно - Зло.
Но оно выбрало не того рыцаря.
- Задумался, служивый, али ищешь чего?
Развернулся конь к источнику звука мгновенно, да молот грозный со свистом принял окончательную форму, готовый по велению хозяина уничтожить что бы то ни было.
Что бы то ни было оказалось на вид безобидным стариком. Конечно же, оно им не было. Оно пытается отвлечь! Отступил конь на шаг назад, рыцарь быстро обернулся вокруг, ища подозрительное.
- Ищешь чего, служивый?
Стоит ли говорит с этим якобы "кнехтом"? Не уловка ли это? Проклятье. Другого пути, кажется, нет.
Не переставая сосредоточеннейше оглядывать окрестности, Трехсотый отрывисто бросил, готовясь ко всему, связанному со смертоубийством:
- Кастелли. Город. Укажи дорогу, смерд.

- Нету города боле. - Просто отвечал старик. - На месте его теперь пепелище, да стены каменные, призраками сожженных населенные.

Старик удивительно энергично пошел вперед по дороге. Оказавшись подле путеводного камня, он сгорбился пред камнем, чтобы прочесть написанное.
- "Руины Кастелли, три мили. Направо" - зачитал он и посторонился уазывая рыцарю на камень.

300 глазам своим поверить не мог. Изменились надписи на камне совершенно. Вместо грубых насечек были теперь аккуратно вырезанные буквы с ноготь величиной. Буквы эти, поначалу хаотично разбросанные по камню, медленно сползались в слова. На поверхности камня выстроились в ряд еще два указания о направлении, после чего движение на его поверхности остановилось. Теперь можно было узнать, что рукав дороги, уходивший влево, не просто утопал в бесконечных полях, но оканчивался где-то подле усадьбы семьи Оргейл.

- Идем со мной, служивый, - поманил старик, - Я тебя к граду проведу, да рассчкажу чегой я там вчерась видал.

Кнехт неожиданно энергично для его возраста двинулся вперед. Правда, было в его движениях нечто достаточно неестественное, чтобы рыцарь приметил это. Порой даже казалось, что старик не движет своими членами сам, а что-то извне толкает его вперед. Вот это-то извне и извлекает ту самую чудовищную молодецкую энергичной, которой так и пылал старик.

- Ты на камни-то не смотри, служивый. Эти камни еще долго неверные письмена показывать будут. Просто лик Империи меняется не часто, вот и долгий оклик всех путеводителей не проблема. Ну а как случится чего, так людям все равно знать не положено. Рыцарей то забота. Твоя, то бишь.

Конь 300 неспешно последовал за удаляющимся в лесную чащу стариком.

- А камни теперь все такие. Уж не знаю, видел ты теперь, иль нет. И травинки, и деревья. И, говорят, даже птицы в небе. - Продолжал старик, идя по дороге. - В чужих землях не знаю каково оно, а в наших все заботой Сети рождено, ей же построено и ей управляется. А потому все что вокруг тебя живое. С чем хочешь говорить можешь. Коль правильно спросишь, так тебе ответят.

Небо постепенно скрылось за куполом из ветвей и листвы, образованным над дорогой срошшимися ветвями. Сквозь кров из листвы не пробивался не единый лучик солнца, а оттого он казался почти черным. Деревья, росшие по обе стороны дороги, поддерживали сей купол что колонны. Эти угрюмые исполины с серой корой в три обхавата молча проважали всякого, ступившего на тропу своим внимательым взглядом. Следили, чтоб не рушил он лесного покоя.

- Я тут давно уже живу, служивый. Слушать и говорить с ними научился тоже. Да и путеводные камни меня слушают. Здесь привольно. А в городе не пускают. - Босой прохрипел проклятье. - Клятые горожане, собакам их на корм. Но нужно будет им чего от тебя - бегут звать старого Диогена!

Старик распалялся быстрее и быстрее. Все более вспоминая о граде, в котором он желал жить, но отчего-то не мог, Диоген приносил в этот мир все более и более вычурные проклятия. Его забавное негодование тут-же бурно осмеивали деревья и кусты, осыпая путников и дорогу зеленой листвой. Рыцарь нагнулся, дабы избежать встречи с ветвью, подозрительно низко нависшей над дорогой.

- Но вчера эти пересмешники получили свое. Прилетел стальной дракон и пожег им их удобные домишки! - Гордо, словно был тем самым драконом, заявил Диоген. - Своими глазами видел, как спустился он прямо с облака и стал кружить туды-сюды, пламенем выдыхая! Как его тогда люди то боялись. И ведь даже снаряд словил, а не упал! Потом гад летучий на тонкую башенку озлился, сломил ее как соломку, да во дворе замка что-то ухватил. После чего скрылся. Думаю я, после этого он нажрется и в спячку заляжет - раны зализывать.

Деревья впереди начали расступаться, впуская в мрачный лесной коридор все более и более света. Незаметно поредел, а затем и совсем истаял зеленый купол над головой, позволяя желтому солнцу оставлять огненные пятна на плавных перегибах рыцарского доспеха. Под копытами коня защелкал гравий, когда рыцарь выбрался на опушку. Где-то там впереди был Кастелли.
В мыльные визоры шлема 300 мог разглядеть лишь силуэт города, но даже он ему не понравился. Огромный столб смога, поднявшийся над градом, говорил о нехорошем. Тут и там вспыхивающие цветы багрового пламени говорили о продолжающихся пожарах.

- Мародеры, - процедил старик, узрев с такой дали что-то такое, что не мог видеть рыцарь в своем шлеме, - Город еще не мертв, а они уже растаскивают его без жалости и сострадания.

Скрипя зубами и сжимая молот, Триста направился вслед болтливому старику. Так и двигались - впереди кнехт, непрерывно что-то рассказывающий как ни в чем не бывало, а позади рыцарь молчаливый, напряженно озирающийся по сторонам и готовый этого кнехта пристукнуть в любой момент.
Старик может, и был человеком, но простым кнехтом не был точно. Он явно умел обращаться с Сетью. Причем мастерски. Может, он и был той самой ведьмой, что уничтожила караван на дороге? В таком случае, его стоило убить незамедлительно.
Но что-то мешало. Диоген явно не был сумасшедшим. Может, стоило... поговорить с ним? Трехсотый сам удивился своей мысли.
- Кто ты такой, кнехт? - Преодолевая себя, бесцветно проговорил он, готовый к действию в случае неверного ответа. Какой ответ посчитать неверным, он и сам не знал. Ах, это может помочь решить:
- Разоренный караван - твоя работа?

Старик словно уже и позабыл о заданных ему вопросах. Он стоял и долго вглядывался в городское пепелище. Думал ли о хоть о чем-нибудь, или его сознание поглотила стариковская болезнь, называемая слабоумием? 300му узнать то было не дано, коль скоро Диоген встрепенулся, очи его вновь тускло зсветились разумом.

- Не слыхивал я ни о каком караване, служивый. - Отвечал он, борясь с внезапно наступившей икотой. - Неужто в это время года кто-то ярмарку водит?

Диоген зачем-то огляделся по сторонам и удивленно присвистнул, что в его исполнении более было подобно шипению продырявленной трубы с паром:

- Как быстро время-то летит! - поразился он, - Чай месяц Сухой глотки уже?

Рыцарь не ответил. Он был поглощен созерцанием обращенного в прах города. Города, водвигнутого по воле Ее величества. И воля эта была обернута в прах в едином порыве, всего за один день. Дракон воистину был ужасающим противником, достойным рыцарской норовки и силы.

Сознания трехсотого достиг сигнал из Сети. Он привлек его внимание, поскольку до этого рыцарь не ощущал подобных. Ибо значил он прекратить миссию.
В первый раз на своей службе Суровый рыцарь получал подобный указ. Его непонимание, сильное и необузданное, смешалось с праведным гневом и проникло в Сеть. Там оно не могло долгое время оставаться незамеченным; в конце-концов, Сеть и Ее величество есть единое целое. Нежный, словно напевы ангелов, рыцарю пришел ответ: "Помоги выжившим."

Рыцарь подстегнул коня и медленно поехал к руинам, оставив старика позди. Диоген лишь вздохнул ему вослед и махнул рукой - у древнего старца были свои заботы и гулять с рыцарем по руинам ненавистного города он не собирался. Развернувшись, он бесследно растворился в лесной глуши.