Сильмариллион. Ангбанд:Путь из тьмы домой | ходы игроков | Начало

Тоннели молчали, только слышался тихо-тихо, на уровне вибрации, топот орков разведчиков по коридору. Вскоре они вернулись, держа какие-то металлические детали, которые показали командиру. Тот пыхтел и хмурился, после чего распределил своих бойцов на группы, одной из которых велел заняться трупами, которых оказалось два, любимым, безотходным орочьим способом. Еще пару поставил у поворота тоннеля, потом взял найденные детали и подошел к пленникам, не слишком близко, разумеется. Надсмотрщики с бичами и факелами были наготове.
Разломанный орками механизм полетел на землю так, что пленники смогли рассмотреть его элементы. Если все это сложить, то получалось нечто похожее на самострел, но что-то в нем было еще...

- это? - указал орк, кося налитыми кровью глазами на своих беспокойных подопечных, - кто делать? Как делать - само стрелять? Отвечать!

Лайрэлассэ посмотрел под ноги. Не потому, что он особенно желал пролить оркам свет на их находку, нет, будь его воля, пусть бы все они и передохли тут, во тьме. От неведомого оружия. Или от страха перед этим оружием. Но нолдо было интересно, что же они там такое нашли? Оружие всегда направлено чьей-то рукой. Оно не убивает само. Орки же явно считали, что самострел выстрелил сам, а такого быть не могло.
Рингиль с удивлением поймал себя на том, что им руководит еще и интерес мастера, желающего оценить чужую работу, и возможно, понять что-то не только о самом оружии, но и о враге своего врага. Стрелка-то явно была не орочьего изготовления. И поняв то, что он хотел понять эльф улыбнулся, лишь уголками губ. Но в глазах его злой радостью играли ледяные отблески.

Услышав, как звякнул металл об каменный пол, Фалквалиндо открыл глаза и посмотрел, что же принесли орки. Окинув детали быстрым взглядом, понял эльф, что еще недавно это было оружием, ручным самострелом. Орки такое собрать не могли, способны были гномы да его сюзерен с сыном и внуком. Тьелпе...старый друг, могло ли здесь, в этом мрачном месте оказаться твое творение? Вряд ли. Но было бы приятно.
Нолдо сделал несколько шагов от стены, чтобы получше разглядеть сломанный механизм и, быть может, понять каким он был до поломки.

При ближайшем рассмотрении самострел оказался вовсе не самострелом, а хитроумной ловушкой, которая активировалась растяжкой. Видимо, орк плохо смотрел под ноги, вот и получил стрелу. Кто эту ловушку собрал, Линдо не имел ни малейшего понятия, но работа была хороша, мастер был достоин похвалы. Нолдо сдержал улыбку. Где-то не далеко был кто-то, для кого орки были врагами.

В воздухе разливалось напряжение, его наполняли негромкие, но режущие сейчас по нервам звуки тяжелого дыхания, сопения орков, позвякивания кандалов и скрежет орочьей амуниции. Пыхтение морготовых слуг, потрескивание факелов и - молчание. такое, в котором иной раз хочется завыть, закричать, лишь бы разорвать эту перетяжку. Большинство нолдор отводили глаза, в пол, в сторону, на скованные руки и нои, но не от страха, они не хотели показать надежду, задорную злость, что поднимались из глубин, казалось бы совсем заледенелой души. Кто-то, как Линдо и Рингиль, поняли в чем дело, кто-то нет, но в той или иной степени какие-то чувства и эмоции из зазвеневшего меж пленниками сонма, перекликались друг с другом.

Орк не выдержал молчания первым. И зарычал и ударил, - первого эльду, что подвернулся ему под руку, наотмашь, по лицу неожиданно. Тот не успел прикрыть лицо скованными руками и из разбитой губы брызнули капли крови. - те, кто стоял рядом хотели было бросится на подошедшего командира, но направленные в их сторону самострелы быстро охладили пыл.
- Отвечать! Рычал орк. - проходя вдоль строя, под прикрытием находившихся в готовности стрелков, и выбирая новую жертву. Но тут ему ответили. Насмешливо и хрипло. Тот самый блондин, затеявший потасовку. У Лайрэлассэ и Фалквалиндо возникло ощущение, что они когда-то встречались. Но это было в другой жизни. совсем в другой.
- Никто не знает. - таков был ответ. - да и знали не сказали бы.
Орк зарычал, и хотел было наброситься на эльду, но тут к орку прихромал старый надсмотрщик и что-то пролаял. Махнул жилистой когтистой рукой, и двое из его подчиненных принесли раскаленный добела ятаган.
И когда успели?
- Ко мне! - Командир указал на пленника. Двое воинов, под прикрытием стрелков, отковали бунтаря и, заломив ему руки за спину, потащили к командиру. Шедший за ним в цепи попытался дернуться, но получил древком копья под дых.
- Ты! Драться с нами! - плевался слюной орк. - Бунт. Наказать. - он махнул лапой давая надсмотрщикам с раскаленным ятаганом отмашку, те подошли. Один схватил эльфа за спутанные в колтуны волосы.
Несколько пленников из цепи рванулись вперед. Свистнули тетивы самострелов. - Один из нолдор получил стрелу в плечо. Другой в руку. Третьему оцарапало голову. Вновь засвистели кнуты. Командир велел продолжать. Раскаленное железо приблизилось к лицо эльфа, тот было дернулся, но три пары рук, держали его раненого и истощенного крепко, и ятаган лег в правую глазницу. Запахло паленой кожей. Эльф сперва зашипел, а потом не выдержал и взвыл.
- Ковать без глаза ты мочь - когда голос нолдо сорвался сказал злорадно орк, - любой кто бунтовать - будет так же. А тебе - снова бунт - вырвать язык!

Раненного оттащили обратно в цепь и заковали, потом орки принялись собираться. Не слишком быстро, так что у пленников оказалось немного времени, что бы перевести дух, дать роздых спинам и ногам. осознать.

Когда Рингиль понял, к чему идет, он рванулся с цепи. Зло, отчаянно, молча. Дернулся, забывая, что увлекает за собой других, скованных с ним в одну связку. Его руки будто сами собой сжали тяжелую кандальную цепь, пусть и не честную сталь, но железо, метал, который когда-то отвечал ему своей песнью на каждое прикосновение. Нолдо готов был, не смотря на арбалеты и клинки, с голыми руками, пусть даже будучи закованным в цепи, броситься на вооруженную охрану. Если придется, нет, скорее, если получится – зубами вцепится в орочью глотку. Пусть умереть, но хотя бы попытаться предотвратить ту сцену, что сейчас разворачивалась у него на глазах. О, если бы орки знали, что такое сила отчаяния, и на что способен ведомый ею, не миновать бы Лайрэлассэ арбалетной стрелы в ту ночь.

Но судьба была милостива. Последний переход и последующая потасовка не оставили ему достаточно сил, чтобы потащить за собой даже ближайшую часть цепочки пленников. А с теми, кто пытался поступить так же, как он сам, не было у него единства и они только помешали друг другу, что возможно и дало им очередную отсрочку от Чертогов Ожидания.

Звякнули арбалеты, засвистели кнуты, заставляя даже самых отчаянных кандальщиков попятиться… А потом было уже поздно. Орки быстро расправились со своей измученной переходом, побоями и голодом раненной жертвой и вернули ее в общую связку, сопроводив все это действо якобы назидательной речью. Вряд ли эта речь могла бы кого-то образумить. Возможно, напугать, но малодушных среди нолдор не встречалось.

Рингиль обнаружил, что стоит, прижавшись к стене, и, тяжело дыша, все также перебирает в руках звенья цепи. Бессильная злоба и холодная ярость переполняли душу нолдо. В который раз он мечтал о том, чтобы кандалы его вдруг по счастливой случайности оказались открыты. А там… там бы ему даже оружия не надо было. Руками бы душил морготовых тварей. Но цепи по прежнему держали крепко и эльфу не оставалось ничего кроме как молча глотать злобу и отчаяние и постараться, очень постараться дожить до того дня, когда оркам наконец не повезет и он окажется свободен. Пусть и ненадолго.

Лайрэлассэ глазами поискал отчаянного светловолосого нолдо, на котором охрана сегодня сорвала злость и за попавшего в ловушку товарища, и за их спонтанный бунт. Эльф, конечно, был тут же, рядом но невообразимо далеко по цепи. Наверно, недосягаемо далеко. Со своего места Рингль мог лишь увидеть его, но ничем не мог помочь. Не мог даже просто идти с ним рядом, подставляя плече, опереться на которое бы сейчас очень не помещало раненному. Лайрэлассэ ли было не знать, сколько утешения несет с собой одно осознание того, что рядом с тобой твой друг и брат, кто-то, кто разделит с тобой все тяготы и боль и поделится последним теплом и хлебом. Но здесь, в темных подгорных коридорах даже это чувство плеча было для эльдар небывалой роскошью.

Рингиль попытался вспомнить, кем был этот светловолосый в той, иной жизни, от которой у них остались только обрывки воспоминаний да имена. Сейчас это казалось эльфу очень важным. Будто то, что кто-то помнит его имя могло хоть чем-то помочь раненному, будто это могло хоть что-то изменить. Возможно, это был самообман, но Рингиль все всматривался туда, где прикованный общей цепью в строю был один из его, в прошлом, побратимов и вспоминал. Даже если ничем другим это знание не могло ему помочь, он по крайней мере будет помнить, за кого еще предъявить счет тварям Тху.

- Сволочи! - едва раскаленный клинок коснулся светловолосого эльда, Линдо рванулся вперед. И барлог с ними, с цепями. Разъяренного нолдо они могли и не остановить. А вот несколько пар рук удержать его сумели. И яростный шепот одного из товарищей по несчастью: "Ему не поможешь, а себя и нас погубишь!"
И Линдо остановился, застыл в той же позе, в которой его остановили, готовый снова рвануть вперед в любой момент. За все годы плена еще никогда не был эльф так близок к тому, чтобы голыми руками рвать орков на куски. И никогда еще так остро не ощущал собственное бессилие.
Пока орки усмиряли рабов, Линдо быстро наклонился и поднял небольшой металлический штырек, деталь от ловушки, и осторожно, так чтобы не видели охранники припрятал его в свой старый сапог.
Потом оторвал рукав от рубашки, точнее, от того, что от нее осталось. Аккуратно сложил, выбирая самый чистый участок на ткани, хоть и было это почти невозможно.
- Надо перевязать, - таща за собой длинную цепь, нолдо подошел к пострадавшему эльфу. Знакомое лицо...Что-то слишком много знакомцев за один день. До этого годы прошли-и ни одного. - Как его имя? - спросил Фалквалиндо у окружающих, пока стирал кровь с лица раненого еще одним куском рукава.

Из оцепенения Рингиля вывел очередной настойчивый рывок цепи. Нолфинг оглянулся не сразу поняв, что происходит, а когда понял, невольно усмехнулся. Феаноринг полез куда-то вперед, и, волей не волей, потащил его за собой. Это было чревато большими неприяностями. Как обычно.
- Что ты творишь... - зашипел Лайрэлассэ, но когда понял, резко осекся и кивнул, давая понять, что возражений больше не имеет. - Хорошо.
Цепь не оставляла нолфингу особого выбора. Он мог либо тащится за Фалквалиндо невольным грузом, либо попробовать хоть чем-то помочь. Рингиль выбрал второе. Оценив обстановку он постарался оказаться между пытавшимся оказать помощь раненному Линдо и орками. Если повезет - ничего не заметят. А если заметят... Ну тогда им придется постараться пройти мимо Лайрэлассэ.
- Эрнарьо, - коротко бросил он через плече на вопрос феаноринга, - из нолдор Арафинве.

Против ожидания, орки почти никак не отреагировали на передвижения пленников. Зыркали злобно, да тюремщики хлыстами пощелкивали.Больше для порядка.
Седой разговаривал с командиром. Повернул седую голову на скрежет, нехорошо так посмотрел и вернулся к разговору. Похоже, неизвестный, расставивший ловушки, волновал их больше, чем агрессия нолдор. А может специально давали "проникнуться моментом".

- Тиндэлаурэ из дома Айканаро - неожиданно, подняв залитое кровью лицо, ответил сам пострадавший, тихим, но твердым голосом. - он сидел привалившись к стене пещеры и прижимал к ране неопределенного свойства тряпку. сбоку его поддерживал эльф, шедший в связке сразу за ним, он с благодарным кивком принял у Линдо ткань и шепотом, не желая привлекать внимания орков назвался - Торномирэ их Нэвраста. Благодарю. - и принялся проворно перевязывать арфинга.
На слова Рингиля светловолосый встрепенулся, нахмурив бровь над здоровым глазом, что вызвало легкое недовольство его друга, потому что мешало перевязке.
- Это было давно, в другой жизни.. и еще до неё... но да, так меня раньше называли. Откуда ты знал меня?

- Давно вы здесь? - хрипло прошептал Линдо. Эрнарьо...Нолдо уже слышал это прозвище. Покалеченный эльф был другом Айканаро. Значит, собрались сейчас среди пленников верные всех трех Домов Финве. Ирония или даже насмешка судьбы. Третий Дом Фалквалиндо не любил. Столько лет он шутил над ними и задирал сколько мог, а вот теперь его рубашка пошла на перевязку третьедомцу. Воистину, неисповедимы пути Валар.

Краем глаза Линдо посматривал на охранников в надежде, что те отвлекутся и можно будет их скрутить.

- Из прошлой жизни, - тихо шепнул Рингль в ответ, - и до нее.
Он позволил себе обернуться только когда убедился, что никто из орков не собирался соваться к ним прямо сейчас. Те казались полностью поглощенными своими новыми насущными проблемами, но даже это не убедило нолфинга в том, что твари не решат «навести порядок» в ближайшее время.
Лайрэлассэ помнил арфинга другим. Совсем другим. Даже странно, что он узнал его в истощенном, а теперь еще и искалеченном рудничном рабе спустя столько лет.
- В той, другой жизни, в которой я пытался раскрыть внутреннюю суть металла, а ты украшал клинки. – Рингиль поглядывал то на орков, то на Эрнарьо пытаясь оценить реакцию на свои слова. Слишком многим тут воспоминания не приносили ничего кроме боли. А этому элда и так досталось, - Мы еще как-то поспорили всерьез. Я все доказывал, что истинная красота оружия – в простоте. В том, что оно соответствует своему предназначению. И что клинок и так полностью раскрывает суть и красоту стали, особенно когда в на нем нет ничего лишнего. А тебе и доказывать ничего не надо было… Просто показать, то, что ты делал. - нолфинг усмехнулся. – Не помню чем закончилось. Кажется, каждый остался тогда при своем мнении.
Рингиль задумался на несколько долгих секунд, и продолжил.
- А еще были льды Хэлкараксэ. – тяжелый взгляд достался феанорингу при этих словах. – Ты же шел тогда с нами… Долгий путь под холодными звездами. Вряд ли эти воспоминания способны согреть хоть кого-то… Последний раз я видел тебя среди дортонионцев. Но тогда нам было не до разговоров.
Еще раз убедившись, что орки заняты разгадыванием загадок, преподнесенных им дорогой, Лайрэлассэ осторожно опустился на пол рядом с Торномирэ и Тиндэлаурэ, стараясь держаться между ними о охраной на всякий случай.
- Рингиль, из дома Нолофинвэ. – назвал он свое имя, взятое уже после перехода через льды, и уточнил уже лично для Эрнарьо, – Хотя ты можешь помнить меня как Лайрэлассэ. Чем-то помочь?

Орки не лезли к пленникам, но были настороже. Они не выпускали из рук оружия и бдительно зыркали на своих подопечных с безопасного расстояния. У бойцов - одни заботы, у тюремщиков - другие. Те, кто был поближе, трясли носами, ловя запах крови элдар, щелкали зубами и скалились, надсадно повизгивали, встряхивались. многие уже знали её вкус и были не прочь отведать еще, но, похоже, приказы были однозначны. Рабов берегли.
А кровь была. Несколько пленников получили в потасовке раны от самострелов орков и теперь пытались привести в порядок раны, сбившись в кучу и помогая друг другу.

- Давно вы здесь? - Отрешившийся в воспоминания и боль Эрнарьо, будто бы не услышал вопроса Линдо. За вассала Третьего дома ответил Торномирэ.

- Не так уж и долго, но уже сбились со счета, - когда патлы отрастут, станет ясно, что уже долго, - он тряхнул обрезанными, как у друга, темными спутанными прядями. - А ты ведь, из Дома Феанаро? Я видел тебя как-то, но уже не помню когда.. тут в Белерианде.

Когда Торномирэ закончил перевязку, арфинг запрокинул голову, касаясь затылком стены пещеры, прикрыл здоровый глаз и заговорил. уже шепотом.
- Да... Лайрэлассе я помню тебя.... и помню тот спор... о красоте... и где она сейчас? - острая горечь чувствовалась в этих словах. - Я буду рад даже обломку кости, если...если - он совсем понизил голос, - она сможет стать оружием, оружием, тем, что убивает... Танец с клинками - это было красиво. А убивать - нет...
Про Хэлкараксе он будто не услышал, или не захотел слышать? не захотел говорить?

- Фалквалиндо Тарьяланквэ, - кивнул Линдо. В иные время звук собственного прозвища заставил бы его улыбнуться. Сейчас же «Упрямец»-почти титул, который можно носить с гордостью. Где б он был, если б не упрямство? В Валиноре, - неожиданно подсказало услужливое сознание.
Упоминание Хэлкараксе заставило эльфа напрячься. Исход, морем ли, ледником ли больная тема для эльдар. Но если верных Второго и Третьего дома Исход мог объединить, но феаноринга он ставил особняком. И делал врагом. Никто не забыл ни битвы, ни кораблей, ни погибших в ледниках. Линдо и сам был не рад гибели некоторых из них. Не помнил он ничего плохого от леди Эленве, жаль ему было жены Тургона.
Воспоминание о жене Турукано, неизбежное возвращение мыслей о Валиноре, разговор о танце с клинком и красоте облагороженной стали - это жалит сильнее кнута орка и бьет в стократ больнее.
- Надо отдохнуть, - глухим голосом прервал разговор Фалквалиндо. - Пока есть возможность.

- Танец с клинками - это было красиво. А убивать - нет...

Рингиль застыл, пораженный последними словами Тиндэлаурэ. Взгляд нолфинга остановился на каменной стене тоннеля, но, казалось сам Лайрэлассэ не видел ее.
- Ты тоже понял это, брат? – едва слышно прошептал он.
Танец с клинками. В Валиноре эльдар не были нужны мечи. Их и не делал никто долгое время. Зачем оружие в благословенной земле? Охотничьи луки, копья были. А о том, как ковать мечи, знал разве что дед Рингиля, в свое время, проделавший долгий путь вслед за Финвэ.
Лайрэлассэ не помнил, кто первый надоумил его сковать клинок. К тому времени элда уже был неплохим мастером. Но с самого начала его привлекали не серебро и не злато. Лайрэлассе звала сталь. Он всматривался в ее внутреннюю красоту, оставив вычурные узоры тем, кто увлекался этим баловством. Будущий оружейник искал способ заставить заговорить сам метал, и лишь старался предать форму его песне. И однажды он понял, о чем действительно она поет. Смутно, Рингиль припоминал, что саму идею ему подсказали, но тогда это не имело значения, а сейчас забылось.
- Я назвале ее Alata, Сияние. Мой первый клинок, достойный называться оружием. – Сам не осознавая, Рингиль потянулся к поясу, будто на нем все еще была перевязь с украшенными серебром темно-синими ножнами. – Помнишь ее? Я, кажется, показывал…
Длинный прямой меч с отполированным до зеркального блеска клинком украшенными легким, летящим травлёным узором гардой и яблоком и рукоятью, обернутой шершавой кожей вновь стоял перед глазами нолдо. Алата. Клинок который, когда-то был частью его самого.
Танец с клинками – это красиво. Лайрэлассэ помнил каждое движение этого танца. Танца, единства. Единства со сталью. И единства с… Соперником? Нет, тогда он еще не воспринимал тех, с кем фехтовал, как соперников, а тем более как врагов. Они просто танцевали прекрасный танец под песнь стали. Уже тогда, они знали, что учатся, тренируются для чего-то. Но убийство и первая кровь – никто не думал об этом. По крайней мере, Лайрэлассэ точно не думал, чем все закончится.
– Танец с клинками и есть танец смерти. Мы просто не танцевали его до конца поначалу. – на долю секунды глаза нодло полыхнули странным, темным огнем. - Оружие не убивает. Убивает рука, что его держит.
Рингиль уставился на свои руки. Грязные, покрытые мозолями ладони, обломанные ногти. Стертые в кровь запястья, скованные тяжелой цепью. Возможно, он заслужил все это в ту ночь, когда научился убивать. В ту ночь, когда следом за Фингоном бросился на подмогу воинам Феанора в Альквалодэ. Не важно, во что ты веришь, когда совершаешь преступление, или того хуже, ошибку. Важно, что она останется с тобой навсегда.
С тех пор в отблесках Сияния Рингиль видел лишь багровое зарево пожаров да алые росчерки крови на клинке, ставшие его пророчеством и напоминанием. Уже в Средиземье он сотни раз перековывал этот меч, пытаясь очистить его, перековывал до тех пор, пока сталь клинка не стала дымчатой и не покрылась собственным узором изогнутых линий. Меч больше никогда не отражал солнечных бликов, хотя и стал гораздо лучшим оружием. Оружием, что убивало. Hise, Туманный было его новым именем.

- Да, теперь я вспоминаю, - кивнул Торномирэ Фалквалино, - и ты сейчас прав ранам необходим отдых.... В отличие от пылкого приятеля, бывший обитатель Нэвраста был спокоен и приветлив настолько, насколько вообще можно было быть в сложившихся обстоятельствах. - А вы, похоже, сдесь больше нашего? - вопрос-предположение, и на обычно спокойном лице на миг проступает тень... но право, было ли? или это шутки неверного света и усталых глаз... Затем разговор об оружии и крови заставил Торномире сокрушенно покачать головой.
- Это все Моргот.... - он даже красоту обращает в тень... тяжелый шепот, слышный только им четверым, и тому кто рядом... Все верно, - он пристально смотрит на Лайрэлассэ, - убивает не оружие, убивает рука... а вернее - разум, желание, дозволение... - сам по себе танец, это таинство, это понимание сути металла, но совершенная линия может и не иметь кровавого завершения. Покуда в Амане не пролилась первая кровь, кровь жертвы, не был нанесен удар с целью убить, никто не помышлял, что это возможно....

хриплый шепот Тиндэлаурэ прервал повисшую паузу...
- оружие - убивает, а живой мир - не блаженство Амана. Аман детство, и мы выросли... так внезапно...
- Алата была прекрасна, я помню её, как не помнить... она была хороша... А руку ведет цель.. желание... Ты говоришь о клинке как о женщине... Сияющая...
Он снова замолчал, прикрыв глаза. Вокруг было спокойно, ровно настолько, насколько вообще могло быть там и тогда.

Первая кровь. Упоминание о ней заставило Рингиля дернуться не хуже чем удар кнутом. В глазах его на миг вспыхнул тот ледяной блеск, что мог обжечь сильнее, чем самое яркое пламя. Тот самый, за который он получил свое теперешнее имя.
- Не эльдар пролили первую кровь на благословенную землю, - зло проговорил он. Повторил как заклинание, и было не ясно, для себя он его повторяет или для других. Бесчетное колличество раз он пытался убедить себя в этом, но отлично знал, не важно, что сделал кто-то, важно, что сделал ты сам.

Хриплый голос Эрнарьо будто вернул Лайрэлассэ к действительности. Он опустил взгляд и вздохнул. Сел поудобнее, звякнув цепями.
- Простите, - тихо шепнул он. – Мне не следовало говорить об этом. Всём. Блеск Сияющей померк, когда пролилась кровь. Мы не выросли. Мы прозрели.

Фалквалиндо потемнел лицом. Да, первым кровь пролил Моргот, но вторыми были уже сами нолдор. И в битве при Альквалондэ эльф участвовал. И видел он обе стороны. Блеск глаз, желание убивать - все это было не только у сторонников Феанора, но и у их противников. Позже Линдо часто думал о том, был ли только Моргот виноват во тьме, что таилась в душах эльдар. И все чаще приходил к мысли, что тьма была там с самого начала, еще до Моргота. Что эльдар изначально обладали всем, что было в мире, злом в том числе. И возможностью выбирать. Сам Танголмион выбрал отказ от Валинора. Феанор выбрал свою смерть. Те, кто считают, что живут по воле Валар - не правы.
Но говорить Линдо не стал. Вряд ли его кто-нибудь бы понял. Будь здесь Тьелпе, он мог бы понять, а эти эльдар нет. Они верны Валар, Аману, убежденности в светлой природе своего Народа.
Отойдя чуть в сторону, нолдо сел, прислонившись к стене и закрыл глаза. Передышка вряд ли будет длинной. надо было немного восстановить силы.

Слова Рингиля повисли в воздухе, Торномирэ хотел было сказать что-то, да, в общем, и понятно, что... что не за что нолфингу извиняться... но промолчал. Просто крепко-крепко сжал его ладонь, стараясь сказать все взглядом... прикосновением... Уныние.. самобичевание... тоска... чувство вины, становящееся тут почти осязаемым... Эти демоны плетут тенета скорби, забирая волю, враги, страшнее, нежели голод, холод, побои, изнурительный труд... даже темнота... Потому что дух эльда выше тела, и когда уходит воля - уходит жизнь...
Эрнарьо посмотрел на Линдо из-под полуприкрытых век здорового глаза, кивнул, благодаря - только ли за ткань для повязки? Было в светлом зрачке что-то странное, будто арфинг увидел что-то неожиданное, но, ничего не сказал. Наверное, берег силы.
Повисла тишина. В разговоре. Все обычные звуки были на месте, перелаивания орков, лязг, скрежет, шорохи... Вот только они будто отошли на второй план, приглушились.. Зато элдр очень четко услышали капель. Самого источника видно не было, но где-то рядом, похоже, пролегал источник.
- Подьем! - рявкнул Хромой.
Вновь темные своды, где высокие - где низкие. Подьемы и спуски, не всегда заметные, но утомительные - и - темп. Когда не скажешь лишнего слова, потому что бережешь дыхание для вдоха.
***
И вот, когда уже казалось, что дальше некуда - перед "караваном" возникли грубые массивные ворота в роста среднего нолдо. Ворота, разумеется, сопровождались решетками.

Ледяной огонь в глазах Рингиля помалу угасал. Но в этот раз его место не спешили занимать ни суровая, злая решимость, но полное безразличие. Что-то другое шевельнулось в душе у Нолфинга. Что-то давно забытое, и неожиданно теплое. Он сжал руку Торномирэ, а потом и обнял его за плечи.
- Во чтобы это не стало. Мы вырвемся, - тихо прошептал, почти выдохнул Нолдо эти слова. Как обещание.
А потом снова была дорога. Бесконечно долгая. Но больше она не была дорогой в никуда.