P-Zed | ходы игроков | Лабиринт. Начало.

Плохо.
Плохо, неправильно.
Всё неправильно.
Это я. Мне плохо, мне больно. Трудно дышать, но надо. Нельзя не дышать.
Не дышать неправильно.
Вдох. Ещё. Ещё. Темнота давит, путает. Где я? Что со мной?
Неясные приглушенные звуки вползают в сумраке, проникают, просачиваются. Это Они. Кто-то другие, не я. Или тоже я?
Они уйдут. И я уйду? Нет, я не уйду. Я не знаю, почему, но я не могу. Я не хочу или я не могу?Есть ли разница? Не знаю.
Я знаю одно - надо жить. Это сильнее меня, нет, это я. Я - это жить. Должна, хочу, могу, буду. Вдох, глубокий, через боль. Надо. Движение - Надо.
Звук. Хрип? Треск? Стон? Скрип? Это я? Или Тьма? Или Они? Я - Тьма - Они? Отброшено, как несущественное.
Жить.

2Бер, Джамал: Прочь. Бросая всё лишнее, потому что груз жизни и так слишком тяжёл в таких местах, волочится по грязному полу, и тем тяжелее, чем меньше тех рядом, кто может подобрать свисающие края, зная, что его подберут так же.
Прочь, через пыль и хлам, тлен и неведомые замыслы творцов этих галерей и переходов, через тьму туннеля, еле-еле разгоняемую трепещущим чадным огоньком.
Прочь, наступая на что-то и стараясь не думать о том, от чего именно оттолкнулась нога в этот раз. Или от кого.
Прочь, вперёд - это инстинкт, который древнее человека и человечества. Неверно толкуемый поколениями гордецов, он властно толкает нас, не тянет.
Не "вперёд, к".
"Прочь, от".
От себя. От своих страхов.
Пока не погаснет пламя, заставляя понять, что неизвестность - гораздо страшнее.

2Мария Склодовская: Вокруг темно и пыльно. Движения переломанных конечностей сложны и практически бессмысленны. Боль перегружает сознание, заставляет его отключаться. Идёт время. Хочется пить. Блаженная пустота забытья плавно сменяется фантастической солнечной и цветущей фантасмагорией бреда, бред - мучительной реальностью.
Система перевозок на тот свет, по шаблону "всё включено", с познавательной экскурсией через ад.
Цели, желания, лица, события, места - ничего этого не осталось. Есть только ты и боль. Боль и ты.
Боль хитра, умна и осторожна.
Некоторое время спустя она перестаёт терзать тебя. Прячется, отползая в тень. Скалится оттуда, делает вид, что вот-вот кинется вновь - и каждый нерв повреждённого, изломанного тела бессильно взрывается, предвкушая муку... которая не приходит. Раз за разом.
Ты привыкаешь, пытаешься сдвинуться с места - но та, что ждёт в тени, с коротким рыком бросается на тебя вновь, подминает, накрывает с головой вновь... И уходит. Чтобы позже вернуться вновь...
В редкие периоды недолгой передышки ты вспоминаешь о смерти.
О её неизбежности.
О её власти над болью...
И начинаешь ждать её, как избавления.

Она заполонила собой всё.

Захватила, затопила, проникая всюду.

Звенящая, непрерывная боль - только она, и ничего кроме.

Отпуская на какой-то бесконечно короткий миг, она дразнит, заставляет поверить, что уходит. Но ей нельзя верить - и ты ждёшь, что она вернется.

Боишься и ждёшь.

А она выжидает момента, когда ты расслабишься. Когда с надеждой попробуешь отвлечься от неё, коварной и неистребимой, которая, кажется стихла и оставила тебя в покое, уйдя искать другую жертву.

И тогда, когда ты начинаешь думать о другом, когда осторожно вздрагиваешь ресницами, когда делаешь глубокий вздох и пытаешься жить - ТОГДА.

Резко и пронзительно.

Безумно, беспощадно.

Боль возвращается в тебя, вонзаясь с небывалой, невыносимой силой.
И ты захлебываешься в ней, дышишь ею, думаешь ею. Ты живешь этой неистощимой болью.

И это происходит вновь и вновь, ей не надоедает жестокая игра.

Наступает момент, когда ты перестаешь ей верить.
Ты не ждешь, когда кончится боль.
Ты ждешь, когда кончится жизнь.
Ты понимаешь...
... нет не понимаешь - ты знаешь это так же, как дышать.

Смерть - она придёт, когда нибудь, обязательно. Пусть не сразу. Пусть.

Но она придёт и возьмёт тебя.
И это будет счастье.

Ты зовешь её, приближаешь, приманиваешь. Улыбаешься ей окровавленным запёкшимся ртом. Обещаешь что-то невнятно.

И ждёшь.

Джамал с дикими от страха глазами озирался по сторонам, впрочем его лицо не было видно в темноте. Шли молча, боясь издать хоть один лишний звук, кроме аккуратных, но неувереных шагов и боясь пропустить предвещающий беду звук, будь то чужие шаги или дыхание. Керосинка почти перестала давать свет и нигра что было силы стискивал руками свою биту, которая от его ладоней стала почти горячей, в противовес ей вся спина и ноги покрылись холодным, липким, мерзким потом. Необходимо было как можно быстрее выбираться, пока еще есть хоть капли света.

Я оглянулся в тот момент, когда керосинка начала гореть ярче, - это свидетельствовало о том, что время, когда мы еще хоть что-то видим на исходе.
- Твою мать, - грязно выругавшись, я сплюнул, - этого еще не хватало. Малыш, понимаю, что устали, но я по твоим глазам вижу, что ты не против, если мы прибывим хода. Вот в этом тоннеле, если ты чувтсвуешь, потоки воздуха сильнее, а гул вентиляции громче. Поспешим туда, авось выберемся.
Плюнув на излишную безопасность, я перехвалил ружье одной рукой в районе цевье и фактически побежал по тоннелю...

Мария Склодовская: длительный болевой шок, эффект - смерть.

Бер, Джамал: Эффект - ослепление, временный.