Ведьмак. Тень ненависти. | ходы игроков | [Лагерь в Горах Пустельги]

Повинуясь порывам холодного северного ветра, пронизывающего до костей всякого, забредшего сюда, пламя небольшого костра растекалось по потрескавшимся камням, отбрасывая при этом неясные тени на лица сидящих вокруг.
Их было не так уж много для такой экспедиции - всего двадцать. Из них чего-то стоили всего пятеро, остальные были лишь массовкой - проводники, носильщики, охрана.
Двинувшись на рассвете, к полудню группа должна будет дойти до искомых руин и сейчас среди путников царило легкое волнение, разбавленное легким предчувствием беды - тоску навевал и ветер, нагоняющий облака и воющий в узких ущельях и в такую ночь не было ничего удивительного в том, что в лагере не раздавались голоса - каждый, пожалуй, из присутствующих был погружен в собственные мысли и воспоминания.

В воздухе запахло табаком и водкой - проводники устроили небольшой праздник, дабы заранее отметить удачное окончание похода - шум, исходящий от них, расшевелил и сидящих за костром, которые начали перекидываться редкими фразами.

Люц в очередной раз приложился к бутыли браги, отеру усы и, довольно крякнув, продолжил рассказ:
- Так вот, совладали мы со слизняком то этим! Хотя и успел он Глоя засосать, сука. И тут кто-то из наших сказал, что типа тварь эта уж больно медленно пищу переваривает. Долго думать не стали: распороли мы слизняка от пасти до жопы, и что бы вы думали? Глой, живой и невредимый, только слизью перемазан и заикается! Так с ним еще и бабу какую-то достали. Ни слова вытянуть из нее не вышло, лишь мычала , да чепчик красный в руках мацала. Ну, мы ее отогрели самогоном-то у костра. И на утро удалось-таки выжать из нее рассказ. Мать ее послала из самой Вызимы к бабке. мясо, у ней, видите ли стухло - сам не съешь, а собаке отдать жалко. Так и заставила она дочку снести его бабке за пятнадцать верст. Полоумная баба! Хотя, и дочка вся в нее! Родную бабку от пятиметрового червяка не отличила! Пришла, значит, в бабкин дом, легла на кровать подле него - типа, отдохнуть. Ну, слизняк, губа не дура, и употребил деваху внутрь. Тварюка, радуясь сытному обеду, больше задерживаться в доме не стала и поползла по своим слизнячьим делам. И на нас нарвалась. Повезло же девахе! Бабку мы, кстати, так и не нашли.

Люц сделал еще один глубокий глоток и вопросительно посмотрел на сидящего неподалеку Элрина:
- Ведьмак, как ты говоришь сволочь эта называется?

       Тяжёлые сумерки быстро вплелись между голых ветвей деревьев, загустели и навалились непроглядной тьмой. Серое небо ещё днём заволокло тучами, ронявшими в сердца горстки путников семена тоски и повергая в уныние даже камни, часто торчавшие из-под земли острыми зубьями. И с наступлением ночи эти семена взошли ростками тревоги. Что-то было не то в воздухе, и Карк, старый проводник отряда, чуял это. То же предчувствие терзало и Синдбада, спиной чувствовавшего затаившиеся где-то за пределами трепещущего жёлтого круга костра чьи-то злые, но терпеливые глаза. И ни радостные возгласы носильщиков, ни замеченный в последних лучах заходящего солнца силуэт разрушенной башни на вершине горы не были способны отвести эти голодные и холодные взгляды. Может, это была игра теней, промозглого ветра и воображения, но всё же что-то было не так.
       Купец, сильнее укутавшись в истрепавшийся кожаный плащ, взглянул на Карха. Старик жарил кусок сала, насадив его на прутик. Сполохи огня играли в глубоких морщинах его лица ничуть не менее причудливо, чем в трещинах камней у кострища, из-за чего Карх походил на поросшего мхом лесного духа, заводящего незадачливых путников в болота и там их пожирающего. Синдбад поёжился, но, скорее, от холода: полудикому отшельнику можно было доверять как самому себе.
       Сам купец, впрочем, выглядел не многим лучше. Шелка, дорогие перстни, благовония — всё это осталось далеко позади, сменившись на крепкий кожаный плащ, добротные штаны с множеством карманов, перевязь с метательными ножами, небольшой топорик у пояса, трёхнедельную щетину, огрубевший голос и почти видимый глазами запах лошадиного пота, копчёного мяса, носков и муравьиной кислоты. Впрочем, видавшего виды путешественника это ничуть не тяготило. Тревоги шли не изнутри.
       Бравый рассказ Люца вызвал неожиданную улыбку на лице мужчины.
       «Нет, надо отвлечься. Мало тог, что своим видом тоски ещё больше, чем эта ночь, на остальных нагоню, так ведь ещё и беду правда накликаю», — и, чуть заметно тряхнув головой, словно избавляясь от дурных печальных мыслей, Синдбад тоже повернул лицо к ведьмаку. В конце-концов, Баррак выставил дозоры.
       Костёр весело трещал капавшим в его глотку салом, запах водки щекотал ноздри, а крепкое копьё лежало под рукой. Голодные глаза за жёлтым кругом получат своё, если сунутся на поляну.

А Карадон, просто сидел у костра, слушая истории и временами прихлебывая из фляжки отличное пиво.

Ведьмак в очередной раз крепко затянулся самокруткой, сделанной из найденного по пути и высушенного растения, явно не являющегося табаком, и задумчиво поглядел куда-то вдаль, на вершины гор. Только после этого Элрин соизволил обратить внимание на Люца и его вопрос.

-Похоже на риггера. Хотя я бы описывал его несколько иначе, однако поведение и общие черты совпадают. Отвратительные твари, как нельзя лучше, однако, подходящие современному миру. - Элрин улыбнулся и протянул руку за бутылкой браги. - Синдбад, ты уверен, что в руинах мы что-то найдем? В любом случае, мне нужны гарантии, что я получу свою оплату - скоро зима. А меня уже пытались обмануть - теперь эти люди об этом явно жалеют.

В голосе ведьмака не было ни угрозы, ни недоверия - скорее простой интерес и констатация факта.

       — Чего-то ты поздно забеспокоился, Элрин, — не слишком громко, чтобы не потревожить неприятную темноту вокруг костра, засмеялся Синдбад, в свою очередь потянувшись за флягой, но с водой. Уж ему-то нужно быть кристально трезвым.
       Баррак дожарил кусочек сала и, не обращая внимания на возникшую паузу, принялся за него.
       — Не важно, что мы там найдём или не найдём, обещанную плату получат все, — закончил он уже серьёзно. Ведьмак добавил новых тревог.
       «Почему именно сейчас он об этом вспомнил, когда мы почти пришли? Хочет сыграть на этом? Что-то задумал? Я дал ему слово в начале похода. Если этого ему недостаточно, то зачем он пошёл?».
       Синдбад, незаметно для остальных, мельком переглянулся с Барраком. Старый кочевник невозмутимо жевал, но во взгляде было видно, что он не пропустил слова ведьмака мимо ушей.

Медленно затевались разговоры, особенно было интересно посмотреть на попытки разговорить ведьмака, большая часть им сказанного может очень и очень не то чтобы упростить жизнь, а скорее спасти, оставив на волоске, от пробегающей мимо смерти.
Прост невольно погладил рукой шрам оставленный какой-то жуткой тварью, которая в своё время унесла с собой практически весь отряд. А тогда лишь какая-то оговорка, оброненная ведьмаком, во время случайной встречи по дороге помогла Доримиру выжить.
Войн сидел скрестив ноги, упёршись спиной в вещмешок, и, прищурившись, пристально смотрел на ведьмака, теребя рукой отломанный наконечник стрелы.

- Риггер, риггер, да нихрена это не риггер. Что я, риггеров не видел? Точнее слышал... О них. - пробурчал в бороду Люц.
Одним глотком он прикончил содержимое бутылки и завалился на овчину, постеленную на щит.
- Короче, спать я. Тори, разбудишь меня через два часа - сменю тебя. - обратился он к краснолюду-караульному из своей "бригады".