Истинно, истинно говорю вам, придет век Меча и Топора, век Волчьей Пурги. Придет Час Белого Хлада и Белого Света. Час Безумия и Час Презрения, Tedd Deireadh. Час Конца.
Мир умрет, погруженный во мрак, и возродится вместе с новым солнцем. Воспрянет он из Старшей Крови, из Hen Ichaer, из зерна засеянного. Зерна, кое не прорастет, не проклюнется, но возгорится пламенем. Ess'tuath esse! Да будет так! Внимайте знамениям! А каковы будут оные, глаголю вам: вначале изойдет земля кровью Aen Seidhe. Кровью Эльфов...
Придет Час Презрения, древо сбросит листву, почки завянут, сгниют плоды и прогоркнет зерно, а долины рек вместо воды покроются льдом! И грядет Белый Хлад, а за ним Белый Свет, и мир умрет в пурге.
Трепещите, ибо близок Тот, Кто Уничтожит Народы. Земли ваши истопчет он и веревкою их отмерит. И разрушены будут города ваши и пустынны. Нетопырь, ворон и филин поселятся в домах ваших. И змей угнездится в них.
Когда эльф с Синих гор сойдет,
И небеса пошлют комету,
Нильфгаард познает свой восход -
Мы больше не увидим света.
На Севере мира то царство восстанет,
И войско придет, чтобы биться до смерти.
Убьет брата брат и свой меч не оставит,
Пока не умолкнет последнее сердце.
Aen Ithlinnespeath, пророчества Ithlinne Aegli aep Aevenien.
Свеча догорала, освещая неровным, тусклым светом пожелтевший пергамент, большую часть рун на котором затемняло огромное пятно, видимо оставленное от пива.
Седовласый старец нахмурился, быстро переписывая содержимое пророчества на новый лист. Глубоко изрезанное морщинами лицо то улыбалось, то становилось темнее тучи, но глаза так и горели любопытством, интересом... Страхом.
Истинная история эльфийской чародейки Лары Доррен Аэп Шиадаль и человека-волшебника Крегеннана из Леда уже никому не известна, но широко распространены её фальсифицированные переложения, одни из которых были сотворены в угоду людям, иные – эльфам. Во время первой войны между этими расами, они несмотря на расовые предрассудки, полюбили друг друга, но их собратья не смогли смириться с этим, и Крегеннан и Лара Доррен были жестоко убиты, но плод этой любви остался - дитя, Рианнон, впоследствии удочерённая королевой Редании Керо. Ребенок рожденный Ларой стал носителем спящего гена Старшей Крови, крови эльфов, который возродившись в одном из потомков, может быть через тысячи лет, сможет отомстить за жестокость мира к любви. Мир будет разрушен и построен заново, мир будет другим. А вот каким – покажет время.
Старец тяжело вздохнул, вытерев рукой лоб осмотрелся. За окном уже давно царила ночь, заглушая привычные шумы драк, ругательств и говора простого люда. Вот и выходило, что сосредоточиться можно только пока город спит. Книжные полки уже заполнены полностью, и несколько фолиантов даже лежало на полу, за неимением им места. Пыльные, овеянные стариной, большая часть из них уже забыла прикосновение человека, летописец по праву мог гордиться своей библиотекой. Но, скорее к счастью, нежели к сожалению, с королевской службы его выгнали за свободомыслие. Он терпеть не мог переписывать историю такой, какой она была угодна королю, расписывая прежде всего действительно произошедшее. Со стороны улицы послышались какие-то стоны, могущие исходить от какой-нибудь бестии, а может быть и от пьяницы, не успевшего доползти до дома, впрочем они быстро утихли. Летописец мельком кинул взгляд на относительно свежую запись в своих дневниках:
Когда к костру преступницы поднесли огонь, и её охватило пламя, принялась она осыпать оскорблениями собравшихся на плацу рыцарей, баронов, чародеев и господ советников словами столь мерзостными, что всех объял ужас. И хоть костёр тот мокрыми поленьями обложили, дабы дьяволица не сгорела быстро и крепче огнём терзания познала, теперь же быстрее велено было сухого бревна подбросить и казнь докончить. Но воистину демон сидел в оной ведьме проклятущей, ибо хоть она уже и шипела зело, однако ж крику боли не издала, а ещё более ужаснейшие ругательства выкрикивать почала. «Возродится Мститель из крови моей! – возвестила она во весь глас. – Возродится из осквернённой Старшей Крови Истребитель народов и миров. Ответит он за муки мои! Смерть, смерть и мщение всем вам и всем коленам вашим!» Одно токмо это успела она выкрикнуть, прежде чем спалилась. Так сгинула Фалька, такову кару понесла за пролитую кровь невинную.
Неприятная судорога прошлась по лицу старика, на своём веку помнящего мятеж Фальки, однако же не отбила желания закончить свой труд.
"Мятеж Фальки.
1163 год. Рождение детей Фальки и Рианнон в замке Гутборг, которых в дальнейшем перепутали. Ген Старшей Крови был, казалось, утерян, но я сумел проследить его носителей".
Окно с грохотом отворилось, заставив старика вздрогнуть, а холодному ночному ветру ворваться в помещение, погасив свечу устроить настоящий хаос, сорвав многие бумаги со стола. Летописец резко дёрнулся от страха, обернулся, сразу же зажмурившись от яркого света. Контур человека в одеянии мага был едва виден сквозь пелену в глазах.
- К-крэйден?
- Всё верно, - ответил чародей как ни в чём не бывало, - по делу важному. Нужны мне твои бумаги по... крепостям ведьмаков. Я и мои собратья решили... Что без них мир будет светлее.
Старик инстинктивно сжался, зажимая голову руками, пряча мысли о Старшей Крови, но не помогло... Словно тысячи раскалённых игл вошли в сознание, заставляя его вскричать от боли, перебудив добрую половину города, извлекая отрывки воспоминаний, тех далёких воспоминаний, когда будучи молодым, летописец бывал в ведьмачьих Школах, фиксируя их в своих исторических бумагах, затем дальше - от самых мелких неприятностей, до увольнения со службы и... к Пророчествам Итлины.
- Ты отслеживал гены Старшей Крови? - Раздался удивлённый голос в комнате. Старик уже не мог осознавать мир как целое, он не знал, что за человек стоит перед ним, его разум уже был наглухо разбит, а потому он не видел, как его труды забирали, забирали данные о возможных потомках гена Старшей Крови, забирали месторасположение Крепостей ведьмаков. Не расслышал он и задумчивых слов "Двух зайцев...", не видел он и начавшего поглощать комнату огня.