Альбигойская истина | ходы игроков | Инквизиция

Комнаты в бывшей префектуре Альбижуа, отданные новоприбывшему епископу, были по меньшей мере роскошны. Спальня с большой удобной и аристократично заправленной кроватью имела гардероб для одежды, пустовавший сейчас, и занавешенные окна. Если выглянуть в окно, то можно увидеть внутренний двор, вход в театр, больницу, вид на клумбу и реку Тарн. Приёмная была оборудована необъятным - во всю стену - архивным шкафом и письменным столом со свечами, чернилами, стопкой каких-то ещё не убранных бумаг, перьев.
Всё это составляло заметный контраст с тем унынием и безлюдьем, с которыми столкнулся Болемир по дороге в Альби. Неудачи начались с самого начала: его давний друг Бернар уехал по неотложным делам в Тулузу, и должен был прибыть обратно лишь по истечении трёх дней. Об этом, как и о многом другом, фон Нойманну поведал молодой Томас, приставленный к Болемиру в свиту.
День прошёл быстро и незаметно. Сгущавшийся воздух, сильно пахнущий ладаном и иными церковными благовониями успокаивал. Епископ уже собирался завершить вечернюю молитву, как отчётливо услышал во дворе вопль, какой мог издать лишь тяжелораненый человек, висящий на гране жизни и смерти.
Тот же вопль услышал и Томас, вырвав его сознание из рамок привычной вечерней службы...

Томас еще не успел сообразить, что отвлекло его, а ноги уже несли к выходу в поисках источника шума. Что бы там не случилось, но выработанный еще в доцерковные годы рефлекс не позволял игнорировать крик о помощи. Воображение уже нарисовало несколько разных тяжелых картин, в голове пронеслись все доступные возможности помощи несчастному. Набралось не густо, но когда это кого останавливало?

Епископ стремительно сбежал вниз по лестнице и тут же направился во двор - будучи человеком действия, Болемир всегда оказывался в самом центре тех "сюжетов", что подкидывала ему судьба.
-Пошлите за лекарем! - это единственное, что инквизитор выкрикнул, обращаясь скорее к коридору, нежели к кому-то определенному.
Поразительно, но несмотря на собственную профессию, несмотря на то, что Нойманн неоднократно подвергал людей пыткам и казням - нередко искренне наслаждаясь этим - все же он оставался альтруистом. Странная, адская смесь качеств и недостатков.

Группа людей от священников до аристократов высыпала во внутренний двор. Уже начинало темнеть, но картина происходящего виднелась чётко.
Двое солдат несли на импровизированных носилках (должно быть взяли ткань и шесты на торговой площади) связанного человека, истекающего кровью, но вместе с тем, изрыгающего проклятья, что отдавалось в нём ещё большей болью и криком. Одежда выдавала в нём купца. Ошеломлённые солдаты растерянно озирались по сторонам. Наверное это первый случай в их практике. Сзади шли ещё четверо, сдерживая незнакомца в тёмной одежде. Тот не сопротивлялся, и смотрел отстранённым взглядом на собирающихся, как на чужих ему людей, словно он сам был не из этого мира.

Стараясь никого не толкать, но тем не менее настойчиво Томас пробирался к носилкам.
-С дороги! О, in nomine Patris, что здесь произошло? - вырвалось из груди. -Ну же, стойте, это в ваших интересах! - бросил монах стражникам, едва дрогнувшим от волнения голосом.
Глаза впились в раненного, силясь найти источник кровотечения. Пальцы запорхали по одежде, раздвигая бесконечные складки купеческого облачения.

Стражники немного успокоились, увидев что хоть кто-то знает что делать.
Томас весьма быстро расправился с одеянием купца. Холодный пот ручьём стекал с раненного, самое страшное, это то, что вытекал он из пор вместе с кровью. Других ран не было. Глаза торговца были вытаращены, теперь только Томас расслышал адрес проклятий: это был некий Хирреадан. Странное имя. Пострадавший на грани безумия продолжал кричать, судороги сводили его ослабшее тело...

Выбежав, Болемир заметил приставленного к нему в свиту Томаса, склонившегося над больным. Сзади него стояли ещё четверо стражей, держащих связанного человека в тёмном одеянии. Взгляд последнего был странно холоден и направлен на здание префектуры, на те самые окна, в которых обустроился епископ. Кривая, на левую сторону усмешка неприятно искажала его лицо, и, как показалось Болемиру, этот человек едва ли не наслаждался раздающимися криками, растерянностью окружающих, их страхами.

Не найдя источника кровотечения и сообразив в чем дело, Томас едва не поперхнулся от ледяного комка, прокатившегося от горла куда-то вглубь тела.
"Et factus est sudor eius sicut guttae sanguinis decurrentis in terram..."- судорожно забились в голове слова евангелиста.
-Haemathidrosis...- растерянно прошептал Томас. Но на смену секундному замешательству пришла уверенность профессионала, выработанная годами -Нужен холод, быстро. Пить холодного вина, и снаружи обложите мокрыми тряпками, есть ведь колодец? Живее! Потерпи, дитя, скоро все пройдет.
И монах сам испугался двусмысленности своих слов.

-Что здесь происходит? - резкий тон епископа будто бы разрезал царящую здесь тревогу - Извольте объясниться. Быстро.

Картина не испугала и даже не удивила инквизитора. на своем веку он повидал достаточно крови и странных происшествий - по сути, он и был тем, кто должен избавлять мир от подобного.

Оставив раненого на попечение Томаса - лекарь из инквизитора был крайне посредственный, если не сказать - никакой, Болемир сосредоточил внимание на пленника. Он чем-то напоминал Нойманну себя в молодости - та же неуютная ухмылка и то же наслаждение страданиями.

Томасу де Сорбону:

несколько рук из добровольцев, подстёгнутых появлением епископа, быстро переняли носилки с раненым, кто-то побежал в погреб, остальные понесли больного в Церковь.

Болемиру фон Нойманну:

группа из четырёх стражей и пленного медленно, как бы неуверенно подошла к епископу.
- Светлый господин, сами не знаем что творится. Караул несли на торговой площади как обычно, пока вона энтот гад подлючий, не подошёл к торговцу коврами, коего вы изволите сейчас видеть, ну они вроде разговаривали, очень долго разговаривали, пока купец не зарыдал. Тут-то мы и смекнули, что колдун этот, порчу навёл, али сглазил, и скрутили его. Пособник Диавола, значит, - стражник самодовольно улыбнулся, - схвачен.
Сумерки подступали ближе. Городская стража уже вооружилась факелами. Болемир чувствовал их чадящий аромат, просачивающийся через стены. Хотя чаще он, конечно, вдыхал другой аромат. Аромат аутодафе. Мелькнула ряса очередного доминиканца, проскочившего во двор. Этот, не обращая никакого внимания на суматоху, прошёл дальше, в здание префектуры.
Схваченный же, гордо и несломленно продолжал взирать на происходящее.

-Всыпать плетей ему. Потом отвести в подвал, заковать в кандалы. - холодным тоном отдал распоряжения епископ.

-Томас! Подойди ко мне. У Бернара здесь есть..специально оборудованные комнаты? - конечно, абсолютно каждый из присутствующих понимал, что ждет пленного - у Нойманна хватало для этого и жесткости, и полномочий, и опыта. Однако, сам епископ предпочитал не афишировать свою деятельность - особенно, если выводы напрашивались сами собой.

Пленника увели, доминиканцы быстро этим занялись, а вестей от тамплиера всё не было. И более того, ворвавшиеся в дом и исчезнувшие в дверном проёме их крики погасли, словно их и не было здесь, ворвавшихся в это строение. Прошла ещё одна минута, а в доме всё так же царила тишина...

Болемир быстро добрался для подвала, служившего своеобразной тюрьмой у Инквизиции. Несмотря на твёрдую, уверенную и быструю поступь, пленника всё же доставили раньше. Во помещении, сразу за входными дверьми, его ждал Агний, Отец-экзекутор 1 ранга. Болемир и раньше его встречал, он был непревзойдённым мастером пыток, о котором ходили легенды среди пленных той тюрьмы, в которой он работает. Говорили даже, что тот по глазам определяею все эмоции человека, его ложь, или правду, а по пульсу и вовсе способен узнать все болезни, каковые тот пережил и ещё переживёт. И всё вместе это делало его первым среди первых - он тщательно планировал от чего может умереть пленник, от чего нет, как пощекотать тому нервы, протянуть между гранью жизни и смерти, и самое главное - не убить. И сейчас, глядя тому в холодные, потускневшие глаза, на молодом лице, и видя скрытую улыбку, означавшую только предвкушение, Болемир не сомневался в его мастерстве и правдивости всех этих слухов.
- Изволите сразу перейти в пыточную? - Спросил он, и голос этот удивил епископа. Он был по-своему музыкален, ритмичен, и чувствовалась в интонации одна Агнию ведомая мелодия извращённого пыточного инструмента, предсмертных воплей, которые однако не обрывались, и уныние пленников.
ЗА экзекутором была только одна лестница. И она ждала его - епископа, в её недрах ответы...

Епископ улыбнулся встрече с отцом-экзекутором. Нойманну всегда нравились такие люди - исполнительные, профессиональные и преданные своему делу. Такие как Агний никогда не интересовались тем, зачем они выполняют свою работу, что послужило первопричиной того, что их "подопечный" оказался в пыточной - таких как Агний всегда интересовало, как они выполняют свою работу.

-Рад видеть вас в здравии, Агний. У людей вашей профессии всегда много недоброжелателей. Но я вижу, вам не терпится приступить к работе - что же, пойдем.

В пыточной инквизитор сел в специально подготовленное кресло, в темном углу, где пытуемый не увидит его и не будет на него отвлекаться - зато отлично будет слышать голос, задающий вопросы.

Со скрипом отворилась винтовая лестница, ведущая вниз, к решётке. Пойманных было двоё - один видимо ещё при прежнем епископе, уехавшим по своим делам, был совсем старым.
- Но никто их не увидит до той поры, пока не почувствует, что это сердце твоё, глаза, руки, ноги. И будет цвести до тех пор, пока ты в это веришь, - пробормотал старик, не замечая вошедших, - Испытание получают за содеянное в жизни, каждый - своё. И ушёл я, держа в своём сердце Чёрный цветок.
Его речь прервалась скрипом решётки. Второго Болемир узнал сразу - это был тот самый еретик.

Задержавшись взглядом на обоих пленных, епископ сел в свое кресло.

-Агний, будьте добры позвать палача. Пускай он казнит этого старика, - короткий кивок в сторону бормочущего пленного - , на главной площади города. Под предлогом ереси и множественных богохульств. А к истязаниям второго приступайте, как только будете готовы, если он не будет отвечать на мои вопросы.

-Итак, назовите себя.