Nachtmahr | ходы игроков | Художника обидеть может каждый?

Обидеть художника может каждый… если, конечно, сперва того найдёт. Найти Арта никому пока не удалось – и это, должно быть, крепко раздражало многих власть имущих. До такой степени, что ушлые ребята из высоких кабинетов одобрили какой-то совершенно бредовый оккультный проект: пустить по следу вооружённого кистью правдоруба неких тоттеншпрехеров. Так, во всяком случае, донесли верные люди.

Чем, собственно, безвестный труженик холста заслужил такое внимание к скромной своей персоне? Да тем, что каждой работой напрочь сдувал золотой ореол величия, который клептократы старательно раздували вокруг себя. Шаманские пляски в исполнении прессы, разумеется, возвращали заветное сияние – но, чем дальше, тем больших усилий требовала эта операция. А без ореола честному клептократу, уж простите, никуда: во всех смыслах вилы.

На резонный вопрос – что представляют собой таинственные шпрехеры – доверенные люди отвечали коротко и невразумительно: «Это призраки». И плевать, что предсказанное фантастами будущее наступило; полицаи давным-давно следят за порядком на улицах с помощью IP-камер, охранка удалённо взламывает гаджеты – а вояки без труда расстреливают сквозь форточку людей, отделённых от стреляющего десятком кэ-мэ! «Это призраки», – и хоть ты лопни.

С другой стороны, есть многое на свете, друг Горацио: пусть будут призраки, хрен там. И пусть даже те призраки – в отличие от живых ищеек! – в состоянии выйти на Арта. Ну, или на того, кто в наибольшей степени заслуживает так называться; никто ж не доказал (как, впрочем, и не опроверг) что Арт – это конкретная личность, а не группа лиц. Что бедолаге с призраками делать?

Иконками-крестиками обвешаться? Книжками по оккультизму обложиться? Да ну, бред какой-то. В фильмах ужасов такие меры никого ещё не спасли – и вообще: несолидно как-то. Что, не прилетало от Арта хоть попам, хоть мамкиным чернокнижникам? Уж лучше воспользоваться лайфхаками некоего Эдварда Лира, большого спеца в вопросах борьбы с ночной жутью. Коллега по цеху, как-никак; и рецепты даёт такие, что исполнять приятно. Скажем: «Некий джентльмен в городе Дареме постоянно был мучим кошмарами. Чтобы горю помочь, приходилось всю ночь освежать его пивом с кальмарами». Или: «Джон, измученный страшными снами, проходил курс леченья с друзьями. По совету врача, он не спал по ночам: развлекался вином и сластями».

Потом, хорошо бы понять, что за зуб у этих самых шпрехеров на Арта. Ну-ка, на кого он там в последние, допустим, полгода чаще всего обращал внимание? Может, на вояк: бравых любителей устраивать завоевательные походы и осваивать под такое дело бюджет? Или на всевидящую госбезопасность: мастеров, как говорится, «наушничать, пытать, хвалебные отчёты составлять»? На полицию с Боевой Гвардией: лучших друзей каждого, чья гражданская позиция «свой голос подаёт, на зов природы отвечая»? Вот те, кого художник больше всего обижал, и должны теперь попробовать в свой черёд обидеть художника. Это, по крайней мере, было бы логично.

Практически – клетки за работой. Сверху вниз: армия, госбезопасность, Боевая Гвардия. Это не Арт, случаем, рисовал? ^^

Истинная слава приходит, когда появляются хейтеры.
А вот незабвенное почитание и поклонение, когда за художником открывают охоту.
Арт давно был(а) знаком(а) с неким изысканным и возбуждающим чувством: зверя, которого все боятся и ненавидят, ты можешь тыкать кисточкой, дергать за усы, давать по зад пинка и чувствовать, как он рычит утробно и пытается тебя схватить. Это превосходство и знание болевых точек, это быть на волосок от смерти и каждый раз воскресать, читая хронику по утру.

На сей раз зверь пошел в атаку, а размяться Арту не мешало бы. Давно он(а) не ощущал(а) этой амброзии, щекочущей вены и именуемой адреналином.
Распахнув окна навстречу красной цитадели, видневшейся напротив, Арт вдохнул(а) свежесть с кисловатым привкусом власти и, скинул(а) халат на пол. Он(а) всегда творил(а), обнажившись, ведь кожа не врёт. Мало смотреть глазами, нужно еще и чувствовать самым обширным органом чувств - всей поверхностью кожи впитывать правду.

Арт знал(а), что они задергаются, эти чёртовы гнилые палачи. Всё, до чего они не могли достать, возбуждало их плоть, а потом и мозги. Тогда они уже не могли остановиться, днём и ночью рыская по закоулкам. Их не устраивали теперь десятки мелких казней. Им нужен был огромный костёр.
Смеркалось. Арт творил(а) ночью и призраки давно не пугали, ибо сюда, в мастерскую они заглядывали каждую ночь. Призраки бывших жителей, призраки творцов, мятежные духи - едва уловимая память о тех, кто жил в округе и для кого вид из окна был также омерзителен, как и Арту.

Случалось, они болтали о том, о сём и среди фаворитов Арта были политический деятель, которого убрали за смелые предложения, способные облегчить жизнь всему народу; поэт, живший этажом ниже и не умевший молчать, а потому хлёстко стегавший слогом по ребрам тем, кто это не любил; девица, малахольная, истеричная и безрассудная, дочка палача, чья бурная жестокость коснулась в итоге и её. Были и другие, поэтому Арт не чувствовал(а) себя в одиночестве. На стороне граффист_ки тоже были призраки и у них были свои счёты.

Заключив себя и мольберт с будущим эскизом в солидной толщины круг соли (всегда хотел(а) проверить гипотезу Николая Васильича), Арт почувствовал(а), как привстали волоски на обнаженных руках.

Тем временем стемнело. Самое время. Ночью пламя костра виднее.

Время шло – а вот подлые шпрехеры что-то не торопились. За распахнутым окном шумел огромный город. Урчали моторами тысячи заступивших на вечернее стояние в пробке автомобилей. Время от времени приветствовали рядовых автолюбителей звонкими сиренами автолюбители в званьях повыше: те, кому положена лазурная мигалка. Долетал, подхватываемый ветром, от ближайшей станции подземки лёгкий джазовый мотивчик – на который приятный мужской голос набрасывал довольно занятный текст:

Младшая сестрёнка
Изрыгает пламя –
Старшая сестрёнка
Изрыгает кровь.
Средняя, Томино:
Самоцветы-камни.
Милая Томино –
Ты моя любовь!*

Любовь, понимаешь… Учился б ты, братан, изрыгать пачки «упоротых енотов» самого высокого номинала: не то поворот от ворот получишь! В общем, сплошное расстройство эта ваша «Музыка в метро», господин бургомистр.

В Консерватории (хорошо жить в центре Столицы: все опции для культурного досуга натурально за углом!) музыка, впрочем, явно не лучше. Вон как орёт – аж здесь слышно! – в верную «трубку» топающий к той самой станции любитель классики: «Баянист был очень пьян! Растянуть не смог баян! Два помощника (в момент!) разорвали инструмент!» Приобщился, называется, к высокому искусству.

«Мистер Глотткин, оратор из Итона, вёл себя до того невоспитанно – что Большой Молоток оборвал монолог, пришибив джентльмена из Итона».

О, сели за вечернее новостное шоу соседи снизу. Пожилая супружеская пара – и презанятнейшая! Он отставной генерал, она отставной полковник; оба артиллеристы: отсюда и привычка выставлять телевизор на максимальную громкость, какая пушечным ядром вскрывает добротную звукоизоляцию элитного жилого комплекса. А вообще… приятные люди – не представляющие, впрочем, для Арта особого интереса.

Новость, кстати, тоже попалась из занятных. Пёс его знает, кем был почивший Глотткин (раньше эта околопорнографическая фамилия нигде вроде бы не мелькала) – а вот Большой Молоток (он же Ники Ларсон, он же Саэба Рё) был хорошо известен всем и каждому. Высококлассный убийца на службе госбезопасности, любитель и любимец женщин был частым персонажем не только новостных сюжетов – но также анекдотов самого фривольного толка. Рисовали на Большого Молотка и карикатуры: кто знает, может сам Арт также отметился на этом поприще. Занятность новости же состояла в том, что про заграничные командировки Ларсона-Саэбы в новостях обычно говорили скромнее. С чего бы у господ клептократов такой приступ смелости?

«Военный кризис и раскол! Курляндский лидер Науседа – нарушив грубо протокол! – был пойман на жене соседа».

А вот это сюжет из разряда скучных. Сосед (ягода ровно того же поля, что и пренебрегший протоколом герой-соблазнитель), конечно, не на шутку обидится и выведет из казарм армию… все три-четыре сотни человек, что имеет под командованием. Аналогичным образом поступит господин Науседа; на границе произойдёт массовое мордобитие (в котором оба лидера примут активное участие) – на у затем все разойдутся по домам: лечиться местными «бальзамами» из мха и морошки да расписывать свои боевые подвиги. Такой вот «военный кризис». Далеко, заметим, в тех краях не первый: рога-то оба лидера друг дружке наставляют часто и со вкусом.

Томным вечер перестал быть совершенно неожиданно. В дверь вдруг яростно – длинной, без намёка на перерыв, трелью – зазвонили, а в квартире этажом выше что-то увесистое грохнулось об пол: у Арта аж люстра (или как там назывался понравившийся художнику светильник?) качнулась. Шпрехеры соблаговолили-таки появиться? Ответить на этот вопрос можно было или выглянув за дверь – или (при отсутствии желания встречаться с любителем насиловать дверные звонки) поднявшись на следующий этаж по внешней пожарной лестнице.



* – узнали текст? ^^ На мотив «Песенки о хорошем настроении» (ссылка) – самое оно.

Что ж…надо сказать, музыка за окном решительно не способствовала сегодняшним потугам на холсте. А ведь Арт достаточно злости впустил(а) в себя, дабы хорошенько перемыть (то есть перекрасить) косточки этим обиженкам из гос.опасности.
Однако так и стоял(а) в совершенно обнаженном виде посреди комнаты напротив чистого, как сознание сеньора Гаутамы, холста, в окружении подлинников и репродукций совершенно чужих сердцу Арта художников и в центре (смех или грех?) соляного круга.

Послушав последние новости и против воли намотав на нос то, что никак не хотелось мотать, Арт нацепил(а) наушники и включил(а) то, что ещё осталось от классики, на которую можно было положиться в святом деле искусства. Хриплый голос запел об осеннем параде и постепенно раздражение, не достойное творца, ушло.
Посреди песни прокрался намеренно лишающий покоя звук. Не снимая наушников, Арт начал(а) думать.

Звонок, которым не стали бы пользоваться приближённые и уж тем более в таком непрекращающемся режиме…

Звонок, целью которого было отвлечь внимание, пока сверху готовилось вторжение на случай, если художник окажется умён и не откроет…

Звонок, грохот и привлечение внимания, чтобы… Чтобы что? Заставить выйти из круга? Заставить устроить побег и напасть в процессе?

Арт медленно, дослушивая песню про истинную любовь (не то, что ту, у перехода), натянул(а) халат, взял(а) в руки кисть и макнул(а) в красный:
- А что бы ты сделал? - кивнул(а) она поэту-бунтарю, уже занявшему своё любимое место под винтажным абажуром. И услышав ответ, положил(а) кисточку на место. Отставил(а) холст за пределы круга и включил(а) следующую песню, сделав погромче.

Звонок стих так же внезапно, как затрезвонил. Что ж, заплутавших курьеров никто не отменял. Как и соседей сверху – которые то мебель роняют, то в чугунных тапочках шастают: словом, хуже, чем вся диктаторская свора разом. Однако расслабляться было рано.

Шмяк! Шмяк! Шмяк! По холсту расплылись три пятна, цветом больше всего смахивающие на мешанину из гноя и тухлой крови. Выглядело так, будто картину расстреляли из пейнтбольного маркера. Причём стрелки, хоть и держались вне поля зрения Арта – заняли позицию с расчётом на то, чтобы пули не пролетали сквозь очерченное солью пространство. Выходит, верны были выкладки классика: не могла нечисть ничего внутри обережного круга?

Оказывается, могла. Звучащая в наушниках песня одним махом сменилась на нечто, до жути похабное:

Однажды по маляве
Пришёл я на gay-party,
А там меня встречает девка-b♂y.
Я тут же с ней вступаю
В тяжёлый непомерн♂
Святой и правый сексуальный б♂й.
В процессе этой схватки,
В неё пихаю ватки –
Она ж в меня пихает многочлен.
Ой, мама моя Ю-Жу,
Я этого не сдюжу:
Он у неё длинней, чем до колен.
Ой, мама моя Ю-Жу,
Я этого не сдюжу:
Он у неё длинней, чем до колен!
Ча-ча!♂

В том, что на сцену наконец вышли шпрехеры, сомневаться не приходилось: никто другой, не потревожив охранной сигнализации, в квартиру бы не попал. Однако их бенефис был донельзя странным. Безопасники – желая казаться элитой хотя бы самим себе – неизменно действовали подчёркнуто аристократично. Здесь же их фирменной манерой не пахло и близко. Заправленные нечистотами пейнтбольные шарики? Бесконечно похабная перелицовка просто похабного кавера на неплохую, в общем-то, песню? Аристократизьм, аж глаза щиплет. Безопасники, конечно, были злом во плоти… но с таким смаком в чужую душу плевать стеснялись*.

Реакция «своих» призраков (если ты не были просто фигурой речи, а художник умел понять их без слов) была не менее показательной. Незваные гости определённо оказались не теми, с кем покойные приятели Арта страстно желали поквитаться. Но были – пусть на свой лад – даже более опасны, чем палачи из госбезопасности.

Что же: выходит, на роль тоттеншпрехеров – мёртвых переговорщиков – подписали кого-то, кто не был связан с обожаемой и обижаемой Артом структурой? Интересно, у ребят хоть согласие-то спросили? Или ритуально пустили в расход в соответствии с любимым безопасниками принципом «не возражал – значит, одобряет»? Переговоры явно предстояли занимательные. Надо бы только развернуться к противной (или всё-таки противнючей?) стороне лицом: в положении «к лесу – задом» переговоров-то не ведут.



* – хриплым голосом об осеннем параде? Могу, конечно, ошибаться – но, полагаю, вот ссылка на ту самую композицию. Чтобы уколоть гоняющего «Бутырку» художника побольней, диктаторские держиморды не придумали ничего лучше, чем транслировать ему прямо в наушники собственную перепевку гачи-кавера круговской «Девочки-пай» (ссылка на кавер). Страшные люди: таких даже прочие призраки боятся ^^

Ни один мускул не дрогнул на лице и прочих прелестях Арта, когда вторженцы прошлись по всем органам чувств разом: несусветной вонью, резким звонком и похабщиной, да теперь, видимо, еще и по глазам стегнут каким-нибудь мерзким непотребством. Поворачиваться к гнилым переговорщикам не хотелось, ох как не хотелось, но выдержка у Арта была завидной. Зря что ли, он(а) столько раз на волосок от смерти рисунки своими собственными руками до адресата доносил(а).
Однако ж в добавок к выдержке и любопытства было Арту не занимать (еще и отсыпать может, если кому любопытства не хватает).

Свои, родные призраки тем временем разбежались по своим призрачным делам и Арт стоял(а) в гордом одиночестве. Что ж, видимо, время пришло. Накинув глубокий капюшон черного мешковатого халата и скрыв в его тьме свое лицо, Арт встал(а) передом, скрестив на груди перепачканные краской руки.
Из глубин одеяния не раздалось ни звука. Ну и кто теперь призрак?

- Ты ещё букни. Полтергейст, блин, выискался!

Н-да… Арт в своей хламидке и впрямь походил на нежить куда больше, чем «стр-рашные» шпрехеры. Может, действительно «букнуть»? Сказать: «Бу!» – если без двусмысленных вывертов. Вдруг испугаются да убегут, теряя тапки?



Перед художником стояли две самых настоящих красотки – хоть сейчас на холст. Одна брюнетка, одна блондинка… так и тянет инь-ян сложить. Позы расслабленные; на холёных мордахах неподдельное любопытство: ну, и каков ты, дескать, из себя, великий & ужасный Арт? Прикинуты со вкусом. Ни про туфельки не забыли, ни про бусики, ни про макияж – однако на участниц фетиш-фестиваля не похожи ни капли. Можно, выходит, выглядеть и чертовски соблазнительно, и насквозь официально разом. Какие, оказывается, стильные девочки в полиции порядка служат!

Стоп. Ну да, в полиции порядка. В той самой, которая OrPo. Где хороший сотрудник должен быть толстым и тупым: чтобы не мёрзнуть на посту и не спрашивать, хрен ли на том посту в такой холод стоять. Которая «патруль просит сотку». Бойцы которой через одного подписаны на журнал «Для тех, кто вяжет»… Короче, не в «гестапо». Не обожаемой и обижаемой художником госбезопасности.

- И что в тебе такого выдающегося? – лениво полюбопытствовала брюнеточка. – Говорили великий, говорили ужасный… Брехуны «гестаповские».

- Было бы, из-за чего клинок под рёбра принимать! – фыркнула блондиночка. – Одна радость: не постареем.

- Ну, рассказывай, – вздохнула тёмненькая. – Что тебе Вождь-и-Отец прищемил?

Ну а художнику что? Его рабочий орган - это глаза. Его главный инструмент - память.
Знай пялится и детали запоминает. Ух скоро кто-то прославиться, сверкнёт своими огромными амбициями на холсте!

Из халатной…халатовой тьмы взирали на незваных гостей огоньки глаз. Разглядывали, шарили по телам и лицам - в общем, Арту было чем заняться.

А что? Это они приперлись на ночь глядя. Значит, ИМ что-то трэба. Можно не вступать в диалоги, тратившие драгоценные минуты, которые можно пустить в дело. Если бы Арт болтал(а) там, где мог(ла) промолчать, мастерство лежало бы сейчас возле перехода и пело похабщину.

- Нет? – тёмненькая вскинула бровь. – Ну, наше дело маленькое.

- Где поставили, там и зажигаем, – игриво подмигнула Арту светленькая.

Покачивая бёдрами, блондинка уверенным шагом направилась туда, где художник держал алкоголь – или то, что могло его так или иначе заменить. Брюнетка, бегло оглядевшись – и приметив оснащённый колонками гаджет (будь то smart-телевизор, ноутбук или музыкальный центр), щёлкнула ухоженными пальчиками. Вжух! И подлый представитель славного, в общем-то, племени бытовой электроники разразился свежайшим клубным хитом*.

Н-да… Поди-ка тут не поверь в истории о полтергейсте: озорных, мать их, призраках.



* – соскучились по клубной жизни так же, как соскучился по ней заработавшийся мастер? Вот ссылка, наслаждайтесь ^^

Арт пожал(а) плечами и, устроившись в позе лотоса в центре круга, закрыл(а) глаза. Всё, что нужно, он(а) уже запомнил(а).
Алкоголя в доме не водилось, разве что бутылка минералки на кухне будет ему достойной заменой.
А громких звуков у Арта и с улицы хватало. Что нужно этим призракам, он(а) так и не понял(а), но решил(а) не вмешиваться. Пусть развлекаются.

Арт пожал(а) плечами и, устроившись в позе лотоса в центре круга, закрыл(а) глаза.
Всё, что нужно, он(а) уже запомнил(а).
Алкоголя в доме не водилось, разве что бутылка минералки на кухне будет ему достойной заменой.
А громких звуков у Арта и с улицы хватало. Что нужно этим призракам, он(а) так и не понял(а), но решил(а) не вмешиваться. Пусть развлекаются.

Долго ли оставался Арт в принятом положении? Ну, сколько-то оставался. Благо нежить ему особо не мешала. Подала из кухни голос не обнаружившая выпивки блондиночка (сварливо поинтересовалась, как это, типа, Арт от жажды до сих пор не помер) – ответила ей брюнеточка (зато, мол, хоть понятно, с какого недопою художник так обижен на весь белый свет). И, собственно, всё. Après-ski вырубать не стали, но и к обитателю квартиры больше не клеились.

Когда Арт открыл наконец глаза, шебутных девиц нигде видно не было. Ушли? Или затаились, чтобы время от времени устраивать художнику эффектные скримеры? А хрен их знает. Главное, оставили материальное подтверждение того, что не были плодом расшалившегося воображения творческого человека: «весёлые картинки» на выставленном за пределы круга холсте. Неплохо, надо сказать, нарисованные.



Узнать в героинях артов парочку посетивших Арта привидений труда не составляло. Опираясь на это, логично было предположить: незваные гостьи продемонстрировали художнику несколько типичных сценок из своей жизни – и сцену своей смерти. Смотри, дескать, от чего мы ради встречи с тобой отказались! И каково нам умирать было – тоже смотри. Какое-никакое, а послание.

Когда светало, что летом, к счастью, случалось гораздо раньше, Арт встал(а), размял(а) затекшие ноги, глядя на картинку, которую тотчас посчитал(а) безвкусицей, посетовал(а) на безрезультатно проведенную ночь (минус одно произведение, минимум) и вышел (или вышла) из круга. Самая глупая идея с солью оказалась действенной. Кто бы мог подумать.

Это жилище больше не было безопасным. А жаль. Супруги этажом ниже точно расстроятся, что сосед_ка больше не предлагает прогуляться с их бульдогом на ночь глядя, когда суставы особенно ломит и хочется лежать в кресле и смотреть новости.
Номер тоже придется сменить. Но сначала безопасный звонок другу.

Скинув халат, Арт накинул(а) свой обычный прикид и вышл(а) в наружу, не отказав(а) себе в желании смять бездарный рисунок и выкинуть в ближайшую урну.

Диспут о некоторых аспектах искусства между живыми и мёртвыми – кто знает: возможно, первый в истории – завершился с равным счётом. Мёртвые проявили полное отсутствие вкуса и чувства меры (ну что это за мешанина на холсте, в самом-то деле?!); живые (грех не счесть талантище уровня Арта за нескольких человек разом!) – отсутствие вкуса к красивой жизни. Даже выпивкой гостей с того света угостить не удосужились!

До телефона добраться удалось без каких-либо происшествий. Шумел по другую сторону длинной десятиэтажки оживлённый в любое время суток проспект; надрывался – вещая о секретном оружии в безвоздушном пространстве – из открытого окна ранний телевизор. Никаких следов давешней нежити. Нофелет к использованию готов.

Номер Арт знал(а) наизусть. Полезно помнить нужные номера.
- Папка, привет, - небрежно произнес_ла в трубку Арт и замолчал(а), слушая ответ. - А чё такого? Лаааадно… Отец, здравствуйте! Я не паясничаю. Ты будешь слушать уже? Дело срочное. Говорю.

Арт помолчал(а), вспоминая, какой у них был шифр на случай вторжения:
- У меня тараканы завелись. Надо пожить у тебя, пока их травят. Сколько? Откуда я знаю? Может, всю жизнь, - ухмылка была злорадной. Папка любил жить один.

- Когда-когда? Сейчас. Всё необходимое у меня с собой, - посмотрев на свои пустые руки, фыркнул(а) Арт.

Продолжение следует…

- Стой! Стой, мать твою!

Спокойно договорить с «родителем №» Арту не дали. В тихий по утреннему времени столичный двор – через ведущую с проспекта арку – пулей влетел молодой парень. Не оглядываясь по сторонам, метнулся к стоящему у стены мощному электросамокату – вскочил на деку – и вмазал по газам. Следом за парнем из той же арки показались два полиция; догнать беглеца им, однако, не светило.

Эт-то что за цирк такой? Хотя, известно. Парень явно из молодых борцов за свободу (может, из какого объединения – может, сам по себе; не суть). Прикатил сюда с утра пораньше (потому и не шарил по двору в поисках железного коня: сам же его тут некоторое время назад и парковал); дождался, когда на проспекте покажется какой-нибудь кортеж (центр на то и центр: все шишки государственного масштаба именно тут работают) – и пульнул чем-нибудь по членовозу (допустим, пакетом с краской: ничего серьёзней у подобных кадров обычно не водилось). Везомый «член» такому выражению отрицательной народной любви, понятное дело, не обрадовался – и отправил по следу «злодея» малую толику верного эскорта.

- Врёшь, не уйдёшь! Козёл!

Один из полицаев ухватил болтавшийся на плече автомат, лязгнул затвором, прицелился. Н-да… Может, и не ограничился пацан пакетом с краской: раз обычному в таких случаях «перехвату» полиция вдруг предпочла стрельбу на поражение. Впрочем, шанс уйти у паренька всё равно был. На балконе, под которым встали отчаявшиеся догнать резвую жертву полицаи, образовался здоровенный дядька; мигом оценил обстановку – и с видимым усилием подхватил укреплённый на поручнях ящик с какими-то декоративными цветочками типа бархатцев. Судя по тому, как залило багровым качковскую физиономию, весил полный земли короб немало: полициям, чьи головы нацелился проломить неравнодушный гражданин, ничего хорошего не светило.

- Ну что, художник? – поинтересовался из-за спины Арта знакомый голос. Брюнеточка. – Предупредишь ребят?

- Или оставишь любящую жену безутешной вдовой? У стрелка-то идеальная семья: полюбуйся, – зашедшая сбоку блондиночка приложила к стеклянной стенке таксофонной будки симпатично намалёванный плакатик формата А4. Да уж, семейное счастье как оно есть.



Ну да. Полицейские качка с ящиком не видели – зато Арт видел его прекрасно. И мог спасти обоих бойцов Вождя одним-единственным предостерегающим окриком. Мог – но хотел ли?

- Да ведь только рассвело, вашу мать!- надвинув капюшон по самый кончик носа, Арт сообщил(а) "папке", что перезвонит.
Всегда ведь был тихий район, ну! Если не считать подготовки к парадам.
Арт лицезрел(а) будущую картину, считая всех участников драмы одинаково тупыми. Приехать на самокате ко дворцу в одиночку, чтобы приложить очередного дерьмоглота, которые плодятся как мухи та том самом дерьме. И два прислужника, которые и пулемет бы расчехлили, будь он у них. Странно, что таким тупым и резвым не игрушечные автоматы дают. Они хоть знают, что за каждой стенкой тут спит какой-нибудь чин или его родственник. Ну тупые....

Нет, тут не картина. Тут целый комикс на двадцать страниц получится. С предысторией. Арт, не вмешиваясь, наблюдал(а) и запоминал(а),а услышав опостылевшие голоски, вздрогнул(а) так, что чуть не упал(а) вместе с будкой.
- Да какого хрена вы привязались?! - сдавленно прошипел(а) Арт. - Я люблю работать в одиночестве. Идите, откуда пришли.

Хлопнул выстрел. С грохотом раскололся короб с цветухаями. Прозвучал полный боли стон.

- Импотент безрукий! Выгоню нахрен! – припечатала качка термоматерным снарядом особой мощности вылетевшая на тот самый балкон всклокоченная молоденькая рыжуля в пеньюаре и тапках. – А вы, остолкопы, на кой ляд прислугу пугаете?!

"Остолкопы" (помесь копов с остолопами, не иначе) – та самая парочка полицаев – в этот самый момент увлечённо вязали беглеца. Ну да, ящик-то совсем не им на головы рухнул. Дядька его на балкон (и, судя по нелепым прыжкам, себе на ноги) уронил. Да не по злому умыслу: испугался до усрачки неожиданного выстрела, только и всего. Что это вообще за ералаш такой?!

Дом (да и окружающий район в целом) был из номенклатурных; здесь Арт не ошибся. Здоровяк на балконе, судя по всему, трудился обслугой то ли в доме как таковом (и значился кем-нибудь типа управляющего подъездом), то ли в конкретной квартире (что представлялось более вероятным: не шастают же тутошние консьержи в одних плавках) – и ничего никому на головы бросать не планировал. Хозяйка, умеющая виртуозно материться рыжуха, попросила его, должно быть, занести цветочки в помещение (чтобы, к примеру, распикировать их под хорошей лампой) – он и понёс. Да не донёс. Не хватило ему трёх шагов... после дюжины теплого пива.

А не донёс потому, что испугался выстрела. Одного; единственного. Больше примерному мужу не потребовалось: должно быть, больше жены полицай любил только упражняться в стрельбе. Электросамокату тоже хватило: ехать куда-либо с перебитой осью заднего колеса подлый аппарат наотрез отказался. Ну, и беглец добавки не потребовал – впечатался мордой в асфальт да распластался, непечатно скуля & подёргивая ножками. Картина маслом; хоть сейчас в рамочку.

- Всё хорошо, что хорошо кончается, – блондинка состроила довольную физиономию. Обожравшийся сметаны бульдог, да и только.

- А всё-таки, – брюнетка, похоже, была довольна не меньше подруги. Однако настроена посерьёзней. – Чего ты голос не подал? Ну как этот импотент безрукий из ваших бы оказался?

Ответить? Или ну их к чёрту? Выйти из будки Арт, думается, мог: материальности привидениям не приписывал ни один хоррор. Но вот потянет ли он оторваться от призрачных поклонниц?

Картинка за пределами будки складывалась… так, как ей следовало складываться. Без вмешательства тех, кому не дано достаточно сил, чтобы вмешаться или убежать, но зато дана фотографическая память, чтобы запоминать и рассказывать всем. Дамочки этому значительно мешали. Можно сказать, препятствовали рабочему процессу и несению правды в массы:
- Слушайте, что вам надо? - послышалось из капюшона. Голос, кажется, был женским. А может это всего лишь истерические нотки.

- И из каких это - из «наших»? Нет никаких наших и ваших. Вам что, сто лет, делёжкой-то страдать?! - нет, ну точно женский.

- Короче, убирайтесь, откуда пришли, - иногда это заклинание работало даже с живыми.

- Так-таки нет? – усомнилась брюнеточка в услышанном от Арта. – Что ж ты тогда всё на нашего брата шаржи рисуешь? Нет бы хоть на того парня, который третьего дня с трапа грянулся.

Было дело. Один мелкий политический деятель эпохи великого художника Арта решил делом доказать согражданам, что в свои годы он – ого-го! – и вприпрыжку сойти по трапу своего Борта №1. Увы! Что-то пошло не так, и чрезмерно ретивый джентльмен спустился по трапу кубарем. Хотя (как отметила его очаровательная смуглая пресс-атташе), конечно, быстрее даже, чем планировалось.

- Или на того, что на высокую тусовку уборщиком нарядился, – подхватила блондиночка.

И такое было. Другой мелкий политический деятель эпохи великого художника Арта, отправляясь на солидный международный съезд, не озаботился подобающим гардеробом – чем дал отдельным нечистоплотным акулам пера повод в самых скабрезных выражениях сравнивать его с прислугой. Политик, разумеется, возражал: его страна, мол, ведёт изнурительную войну – и вообще, ни у кого из участников саммита его наряд вопросов не вызвал. На это пишущая братия накидала бедолаге в официальный микроблог уйму фоток военных диктаторов разных лет (все как один были впрямь обмундированы куда более стильно!), а один особо ушлый писака… опубликовал слова, которые якобы сказал политику при первой встрече менеджер палас-отеля, назначенного одной из площадок съезда. Портье говорил: «Кыш, твою мать! Директор бомжей не велела пускать! Международный проводится съезд – нету в гостинице для тебя мест!»

- Ты говори, не стесняйся, – брюнеточка демонстративно освободила выход из будки. – Нас поговорить с тобой и прислали.

- Я веду летопись, если уж так вам приспичило знать. Пишу истину на холсте и только ту, что своими глазами пришлось повидать. Ту истину, что способна поднять жопы, как вы выражаетесь, «наших». Потому что «ваших» поднимать уже бесполезно. Там импотенция во всех местах, а прежде всего - в мозгах.

Да и с самооценкой у Арта всё в порядке, кажется. Даже слегка тщеславием повеяло. Или то наносное? С улицы.

- Так и передайте. Особенно про импотенцию. Всё, поговорили?

Услышав об импотенции, призраки ни капли не обиделись. Лишь весело загоготали.

- Сразу видно, – брюнеточка покачала головой. – Что ты не из наших.

- Сходил бы разок на вручение правительственных наград, – подхватила блондиночка. – Мигом бы понял: прямо стоит вертикаль власти. Точно на полдень.

Шутка показалась подругам удачной, они снова заржали – и исчезли. Вряд ли насовсем; скорей уж решили выждать, пока Арт не будет в большей мере расположен беседовать о политике. Дорога к пресловутому «родителю №» вновь была свободна.

- Скатертью дорожка, - Арт покинул(а) будку и только тогда заметил(а) зловонную июльскую жарищу.
Стянув капюшон и явив миру розовый ёжик волос, Арт пересчитал(а) наличку в кармане и распрощавшись с идеей спать в пятизвездочном за углом, решил(а) вернуться домой. Папку ни в коем случае нельзя было подставлять.

Надо немного поспать. Скинув одежду и завернувшись в простыню, Арт уснул(а) мгновенно. Вот, что бывает, когда совесть чиста.

Следующие несколько дней прошли для Арта спокойно: по крайней мере, в части паранормальных явлений. Один пропущенный звонок в три часа ночи не будил; тёмная вода с потолка не капала; «Фронт Соити» прокламаций с настойчивым призывом подать на бедность под коврик у двери не совал… даже не ко времени затеявшая ремонт девушка по соседству решительно сказала: «И гаснет свет!» – прекратила резню бензопилой по стенам и укатила отрываться на ритуалах в хижине в лесу. Июль, месяц крови и мёда! Только художники по городам киснут…*

Упала, правда, на артово «мыло» с непонятного адреса ссылка; потом другая ссылка, за ней ещё ссылка… И что, позвольте, с того? Спам он на то спам и есть – что ни чёрта паранормального в нём нет. Главные, говорите, героини как две капли воды похожи на парочку неупокоенных, давеча заглянувших к мастеру холста & кисти да постаравшихся вынести тому мозг? Ну, не как две капли, положим: привидения-то посвежей выглядели (что, впрочем, объяснимо: не бухают на том свете так, как бухали дамы по всем трём ссылкам!), но пусть похожи. Так мало ли, кто на кого похож! Высказывались же время от времени иные недалёкие граждане, что Арт, мол, на агента «гестапо» похож – оттого до сих пор и на свободе.

Как бы там ни было, за эти несколько дней информационное поле пополнилось некоторым количеством контента – в том числе, графического. Часть которого, вполне возможно, вышла из-под артова пера. Каким же темам уделил внимание служитель муз?

Импотенции власти?


Склонности некоторых политиков больше говорить, чем делать?


Западному фронту – где, как водится, без перемен?


Чудесам проводимой Вождём социальной политики?


Или чудесам на виражах судебной системы?


Вспомнил ли виденную из телефонной будки сценку?


Или решил напомнить окружающим о приближающихся выборах Председателя Правительственной хунты?


А может… настолько проникся симпатией к прописавшимся по другую сторону Стикса девицам, что решил завязать с отечественными делами…


… и переключился на зарубежные?




* – надеюсь, вы с Артом любите хорроры ^^

Проснувшись, Арт, было заподозрил(а), что вакханалия просто приснилась, но звонок от папки (в дверь) вернул Арта в реальность. «Срочно позвони. Отец.» грозилась телеграмма, втиснутая в щель. Этого вполне было достаточно, чтобы вспомнить всё.
Телефон Арт выключил(а) и впопыхах сунул(а) в пачку с солью, где он и был найден. Три минуты объяснений, пятнадцать - на папкины тирады, вытряхивание соли из ушей и Арт вновь свобод… взгляд упал на краски, карандаши и даже графический планшет.

Спустя трое суток Арт выдал(а) миру три шедевра:
1) правду про вялую вертикаль власти
2) мальчика на самокате, удирающего от взрослых педо(но не)гогов с автоматами

А на третье досталось и «нашим» - картина маслом (нет):
3) девчонка с косичками идёт с букетиком гвоздик, размахивая флажком с семиколором, над ней вьётся голубка с веточкой в клюве, чуть помятая и явно уставшая. К девчонке уже бежит штук пять борцов за зависимое будущее: с клеткой для голубки и с мусоркой для цветов, а в окнах виднеющихся тут же домов «наши» лайкают оппозиционные посты и даже не видят, что под носом у них девчонке нужна помощь.

Подпись тут тоже имелась: Победим систему праведным лайком!

Раздав долги, Арт снова упал(а) в кровать, чтобы дать отдохнуть своей честной спине и глазам.

- А всё-таки, Коул, вы действительно не можете назвать мне имя нашего художника? Или попросту не хотите?

Вжух! Чпок! Крошечный белый шарик описал красивую дугу – и, подскочив пару раз, скрылся в отверстии на корпусе шара побольше. Разноцветного; около тринадцати тысяч километров диаметром. Проще говоря, мяч для гольфа угодил точно в лунку. Удар, что называется, миллион на миллион.

- Не могу, энц генерал. Тогда я, увы, перестану видеть мёртвых людей и стану для «гестапо» решительно бесполезен.

Собеседник генерала, признанный медиум Коул Сиэр, играл в гольф ничуть не хуже своего куратора. Вжух! Чпок! И снова – миллион на миллион.

- Что ж, – «гестаповец» взвесил клюшку; покачал головой, достал из футляра другую. – Обидно… однако примем за данность. А дело художника украсим резолюцией «Безвреден». Пусть, в конце концов, малюет свои маляки: переживём. Вот заступись он за того клоуна-самокатчика – тогда, конечно, спрос был бы выше.

Спецгруппа «Альпийские стервочки» (Арту известная как тоттеншпрехеры) отчиталось, вернувшись с задания, через закреплённого за ними медиума перед начальством. Начальство в лице генерала поскребло для порядка репу – и сделало свои выводы. Настало время для самой интересной части операции.

- Итак, Коул, – с гудением вспоров воздух, генеральская клюшка взмыла в позицию для удара. – Объявите «Стервочкам» мою и Председателя персональную благодарность. Это первое. Второе: личному составу группы – пребывать на Седьмом небе вплоть до поступления новых распоряжений. От себя добавлю, что слишком часто отрывать их от загробных пляжей, клубов и шоппинга «гестапо» не будет. У меня всё.

Вжух! Чпок! Генерал, похоже, чуть переборщил с силой удара… но мяч всё равно угодил точно в лунку. Так, будто его подхватила невидимая рука. Совпадение? Или благодарность правильному шефу с того света?