Эсперанса прижимается к молодому сильному телу, хмелея без вина. Через легкую ткань светлого кителя она чувствует его дерзкую легкость, сплетение сильных плоских мышц и сухожилий, ноздри ее ловят неуловимый запах меда, цветов и озона: запах неба и грозы, запах юности. Мелодраматическая история юной девы, погубленной мошенником, - о, это другая история. Это про юную наивную Эсперансу и Мануэля, которых уже давно нет на свете, забудем о них. Нет в молодом летчике печали, нет сожалений. Томительно-резкие, словно обрубленные музыкальные фразы рождают стремительные шаги, страстные замирания на коротких паузах: сейчас... сейчас... еще сильней, еще резче... - и разрешаются крутыми виражами на поворотах. Эсперанса позволяет ему кружить себя, кидать из стороны в сторону: возьми меня с собою ввысь! - словно они вдвоем поднимаются все дальше от земли, на середину танцпола. Но там негде спрятаться, там нет места ее маскам, ее играм и ужимкам! Ее открытость и простота - мнимая; под ней - покров, под ним - другой, а там - еще один, но кажется, они вот-вот слетят один за другим, сорванные холодным ветром высоты. На миг ей становится не по себе: ей кажется, что она сейчас не выдержит этот ритм, этот темп; не удержится, упадет и разобьется вдребезги о полированные доски танцпола. Это ее откуда-то снизу окликает ее траченая временем плоть, одетая как жесткий непослушный футляр на ее не желающий стареть дух... Но ее дуэнде уже властвует над ней, неумолимый и грозный. Он велит ей не страшиться наготы. Он велит лететь, не страшась падения.
Эсперансе кажется, что она и есть веточка жасмина, которую треплет безжалостный вихрь. Иногда она замирает в руках летчика, словно моля его: ах, не обрывай мои цветы, я же так хрупка! Порой она смягчает его стремительные движения плавностью поворота тела, мягко, почти безвольно откинувшегося на его руку. Порой, напротив, подзадоривает его порывистым движением подбородка, изгибом шеи, плеча, бедра: но все равно я хочу лететь с тобой еще выше! Порой она приникает к нему, как бы ища защиты - ты же не дашь мне упасть? А скользящие прикосновения ее щиколоток и колен говорят: но если я буду падать, то только вместе с тобой!
Там, в небе, очень разреженный воздух. Там высоко, но нечем дышать. Кровь стучит в висках, Эсперанса дышит часто и глубоко.
Ну и пусть вянет эта веточка жасмина, если так надо. Не так уж и жалко ее. За миг полета. Это ее дуэнде так хочет.