12:50…Прозвучали последние приказы и начался новый бой, по отчаянному ожесточению превосходивший все предыдущие. Сейчас решалась судьба окруженной дивизии – выдержат бойцы удар под Яблоновкой, значит вырвется дивизия и залечит раны, чтобы потом сполна отплатить фашистам. Не выдержат – немецкие танки и мотопехота прорвутся во фланги, отрежут пути к отступлению и будет еще один «котел» на землях Псковщины, где только ржавое оружие и белые кости спустя десятилетия расскажут о несчастной судьбе окруженных советских солдат.
Усилиями лейтенанта Зырянова все бойцы гарнизона Яблоновки осознавали важность своей задачи и готовы были драться до последнего. Вот Василий Котенко, уроженец Советской Украины, вместе со случайными боевыми товарищами из прибывшей на подкрепление пехоты каменной стеной встал на пути фашистов, штурмовавших брод через лесную речку. Они вышли на берег почти одновременно, но реакция Василия не подвела и он вовремя окрикнул своих. Яростный огонь с малого расстояния косил фашистов, хоть те и пытались прятаться за стволами сосен и каменными валунами на берегу реки. Фашисты огрызались – и бойцы Котенко потеряли троих за каких-то несколько секунд. Укрываясь за деревом от очередной фашистской пули, Василий слышал разрывы минометных снарядов – и судя по яростным матерным загибам, на этот раз фрицы все-таки достали пулеметную команду…
Сержант Максимов видел «Панцер-3» в первый раз, но опыт подсказывал, что изобретать велосипед не нужно – все танки имеют примерно похожее устройство и горят одинаково, если умеючи всадить по ним бронебойным. Сержант утер холодный пот и про себя выругался, когда первый выстрел прошел над корпусом вражеского танка, но тут же подбил гада вторым выстрелом. Немецкий «Панцер» весело задымил, а из распахнутых люков вывалилось несколько фигур в черных комбинезонах – «Отвоевались…». Но вражеская машина была на поле не одна и теперь второй немецкий танк водил башней из стороны в сторону, будто приглядываясь – и Максимову уже казалось, что черное жерло вражеской пушки смотрит прямо ему в глаза…
Лейтенант Владимиров спешил и пытался выжать из своего Т-26-го, чтобы успеть не к «шапочному разбору», а успеть спасти хотя бы кого-нибудь из товарищей от надвигающегося на них железного «блицкрига» фашистов. От деревни практически ничего не осталось после ураганного артобстрела, но дымящиеся обломки изб все-таки заслоняли невысокий Т-26 и позволяли ему выйти на свой фланг незамеченным. Когда механик-водитель сделал очередной разворот и увидел уже знакомый ему овраг и ручей, то Владимиров словно оцепенел - двумя жирными черными жуками впереди маячили фашистские танки. Один, покрупнее и на вид посильнее, повернулся к нему боком, другой - уже знакомая "Двойка", - только-только перевалился через край оврага. Решение требовалось принять мгновенно...
Лейтенант Шматков давал указания батарее быстро и точно, а его сердце билось все сильнее - с каждой переданной цифрой советские артиллеристы словно вгоняли очередной осиновый кол в гнилое нутро чудовища под названием "фашизм". Лейтенант был уверен, что в конце концов это сделают именно они, воины Красной Армии - судьба мира решится здесь, в том числе и в этой самой деревне, а не в пустынях Африки или в унылой дождливой Нормандии. В мыслях Шматкова гремели слова песни, которая станет символом этой войны:
"Гнилой фашистской нечисти
Загоним пулю в лоб,
Отребью человечества
Сколотим крепкий гроб!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,-
Идет война народная,
Священная война!"Разрывные осколочно-фугасные снаряды обрушились прямо на переправу, утопив копошащихся в овраге немцев облаком пыли и поднятой в воздух почвы. С ужасающим грохотом и лязгом одна граната прямым попаданием поразила ползущую по бревенчатой эстакаде "Двойку", что вызвало мгновенную детонацию боеприпасов. Изуродованный танк рухнул в овраг и перевернулся, охваченный огнем, а переправа была фактически уничтожена. Разглядывая фонтаны из комьев земли, Шматков не мог разглядеть, но догадывался - среди фашистской пехоты потери наверняка также немаленькие. Может быть теперь они и вовсе не сунутся в атаку?
...Наступал момент, когда лейтенант Зырянов начинал чувствовать, что его личное вмешательство уже мало что может изменить. Бойцы были подготовлены, вооружены, расставлены по местам, последние приказы отданы и напутственные слова произнесены - и теперь лейтенанту оставалось, по сути, лишь ждать развязки. Возможно, рискнув вступить в бой лично и хотя бы немного помочь своим товарищам по оружию - но кто знает, не будет ли это глупостью и ошибкой, которая обезглавит отряд в самую тяжелую минуту? Размышляя обо всем этом, Зырянов физически ощущал тяжесть праздного ожидания - но иногда долг командира заключается именно в том, чтобы уцелеть и до последнего принимать правильные решения, как бы тяжело потом ни было выслушивать упреки в том, что ты будто бы "прикрывался своими солдатами". Кто знает, может быть так даже легче - геройски погибнуть и остаться в памяти людей навеки молодым и смелым. Легче, но не правильней. А лейтенант Зырянов все старался делать по правде и на совесть.