Сания, наконец, подняла глаза на мечницу. Каждый из них, бредущих этой дорогой, казалось девушке, был в своем коконе из беды, отчаяния, боли и тяжелых воспоминаний. И каждый по сути варился в этом один. Кто-то отгораживался от других молчаливой отчужденностью, кто-то шутками. Уна, видимо, была из вторых, как и сама Санни. Это нравилось девушке.
- Да уж, наверно и хорошо, что не падают, - согласно кивнула она на призыв держаться на ночлеге вместе. - Если еще и мужики к нашим ногам будут падать, мы вообще никуда не дойдем. Ну пошли что ли тогда постели стелить, - Сания улыбнулась, бросила взгляд на ветки и поволокла их дальше.
Сгрузив все в кучу, она подумала, что неплохо бы посидеть у костра: хотя работа и позволила немного отогреться, но мороз всё ещё пробирал. Санни заозиралась в поисках Каталины, чтобы спросить, довольно ли уже хвороста, взгляд зацепился за решительно направляющегося к воительнице рыцаря. На поясе у него соблазнительно болтались тушки кроликов. Сания сглотнула слюну, глоток разбавленного вина, которым ее приводил в чувство бородатый лекарь, был единственной пищей за долгие часы. - Господин рыцарь, вы же не откажетесь от мяса на ужин? - окликнула она его. - Я могла бы приготовить, если где-то раздобуду нож и котелок.
Энзо на пару мгновений остановился. Видимо слова Сании несколько сбили его с толка, но затем рыцарь согласно кивнул и, возможно, даже слегка улыбнулся. Левой рукой, он потянулся к кинжалу, висевшему у него на поясе, а затем протянул маленький, но очень острый клинок девушке, ручкой вперёд, чтобы та ещё чего доброго не поранилась. И только после снял с небольшого крючка подстреленных этим, кажущимся уже таким далёким, утром кроликов. Не могло ускользнуть от девушки и то, что Лорензо был слегка напряжён и старательно вслушивался в вой ветра. - Спасибо, - поблагодарила его Санни, и направилась к костру, высматривая лекаря.
Заметив знакомую бороду, она остановилась и показала лекарю на кроликов. - Мастер, спасибо за лекарство и за одеяло, - она улыбнулась тому, что слово «спасибо» случилось говорить третий раз за совсем недолгое время, так и привыкнуть недолго — ты оставь микстуры себе, больше проку будет, я если что могу подсобить. Котелок для травок, небось, захватил? Никогда еще не видала лекаря, чтоб про то забыл. А вашего брата я много видала. Кипятка бы надо, - она снова показала на кролей. - Может растопишь снег, пока я ими займусь?
Выслушав ответ лекаря, Сания забрала сумку и заспешила к костру, от которого шло приятное тепло, усевшись на ветки и вытянув, наконец, многострадальные ноги, устроила рядом кроликов, подобрала палку подлиннее, воткнула ее возле огня, сняла рукавицы и повесила их сушиться. Протянув к огню руки, грела их до тех пор, пока пальцам не стало горячо. Теперь можно было заняться ужином. В ожидании что кто-то нагреет воды, Санни ловко принялась разделывать тушки, снимая с них шкурки и пытаясь аккуратно разделить на двадцать частей (довольно жалких, надо признать), чтобы каждому досталось. Острый кинжал мелькал в ловких пальцах, привыкших с ювелирной точностью резать, крошить, толочь и отмерять, кусочки мяса она складывала прямо на снятые шкурки и даже начала напевать тихонечко:
*
«Холод на улице лют.
Плащ мой! Какой же ты плут!
С каждой зимой ты стареешь
и совершенно не греешь.
Ах ты, проклятый балбес!
Ты, как собака, облез.
Я – твой несчастный хозяин
нынче ознобом измаян».
Плащ говорит мне в ответ:
«Много мне стукнуло лет.
Выгляжу я плоховато –
старость во всем виновата.
Прежнюю дружбу ценя,
надо заштопать меня,
а с полученьем подкладки
снова я буду в порядке.
Чтоб мою боль утолить,
надо меня утеплить.
Будь с меховым я подбоем,
было б тепло нам обоим».
Я отвечаю плащу:
«Где же я денег сыщу?
Бедность – большая помеха
в приобретении меха.
Как мне с тобой поступить,
коль не могу я купить
даже простую подкладку?..
Дай-ка поставлю заплатку!»