7 Дней до смерти [Эпизод II] | ходы игроков | ИЗОЛЯТОР: Мужской блок

Не смотря на все меры предпринятые медиками и правительством, сдержать распространение вируса не получилось. Маски, перчатки, санитайзеры и рекомендации к самоизоляции лишь отсрочили неизбежное, позволив пережить летние месяцы, но едва ситуация немного стабилизировалась, а появление вакцины казалось делом ближайших недель, люди потеряли бдительность, посчитав, что опасность миновала. Многие скептически отнеслись к предупреждениям аналитиков, не воспринимая всерьёз прогнозы о второй волне заболевания, а потому с наступлением сезона дождей, эпидемия вспыхнула с новой силой. Но на этот раз всё было значительно хуже. Число заболевших росло в геометрической прогрессии, каждый день удваивая численность зараженных и сдержать пандемию казалось невозможным. К концу октября экономика была практически полностью парализована, поставки продовольствия и товаров народного потребления прекратились. Возникла острая нехватка человеческих ресурсов, людей, способных перевозить товары, осуществлять торговые операции, оказывать помощь пострадавшим и блюсти закон на улицах страны. Централизованное руководство так же прекратилось, чиновники на местах кое-как пытались решать возникающие проблемы, но ресурсов не хватало. Началось мародерство, но оно достаточно быстро прекратились, поскольку вирус не щадил никого и те, кто не успел попасть в один из развернутых МЧС изоляторов, вынуждены были переносить болезнь дома, что чаще всего это приводило к гибели, а забрать трупы не представлялось возможным, в силу малого количества карет скорой помощи и сильно сократившегося числа медиков.

Тебе, вероятно, повезло и ты попал в Изолятор примерно за неделю до того, как случился окончательный коллапс старого мира. Ты смутно помните, как несмотря на температуру и недомогание, испытывали острое чувство помогать другим, быть рядом с людьми, быть среди людей. Помнишь, как сопротивлялся медикам, пытающихся тебя остановить. Нужен был каждый человек, а тебя удерживают. Кажется, ты даже сопротивлялся, злился, но эти чувства словно в тумане и каждый последующий день помнится всё более смутно. Последнее воспоминание оставшееся в твоей памяти это то, как тебя привязывают ремнями к больничной кушетке, ставят капельницу и вводят медицинские препараты.


Пробуждение.

Ты открываешь глаза и видишь вокруг себя комнату изолятора. Дневной свет проникает в помещение сквозь ряд окон под потолком. Горят лампы и кажется, что сейчас лето. Слишком светло.
На лице кислородная маска, рядом прибор ИВЛ и стойка с опустевшей капельницей, чья игла болтается рядом на силиконовой трубке. Руки и ноги перетянуты обездвиживающими ремнями. Чувствуется сильная слабость и онемение в мышцах, мучает голод и жажда.
Если пошевелиться, то можно ощутить нечто неприятное, похожее на хлебные крошки в постели.
На тебе больничная пижама.светло-голубого цвета.
Если приподнять голову, то с легкостью можно увидеть другие койки, на которых неподвижно лежат тела, покрытые коричневыми пятнами. Тела выглядят неестественно худыми, словно высушенными. Одна койка пуста.

Семён честно выполнял предписания Минздрава "при первых симптомах заболевания обратитесь в специализированное учреждение", поэтому завершил свой поход раньше планируемого и вернулся в лоно цивилизации. Да теперь городские пейзажи были более безжизненными из-за множественных ограничений, но люди на улице встречались и группами и без средств защиты дыхания.

Оказавшись в центр Кукурузов обратился к регистратору. Несколько дней он послушно соблюдал постельный режим, но с каждым днём он видел, что медики не справляются без помощи и всё чаще стал покидать палату и помогать всем кому мог. Но не прошло и пары дней как его приковали к кровати лишь за желание помочь! Забытьё он принял с облегчением.

Первый сознательный вдох разгоняет вязкий туман в голове, но на его смену приходят ощущения ещё хуже: головокружение, слабость жажда и голод. Второй вдох и попытка открыть глаза, кажется, что над головой сияет яркое полуденное солнце. Немного времени ушло на открытие глаз, ещё столько дабы не щурится. Прямо над головой находится источник света светодиодная панель, а вокруг пластиковые панели расходящиеся во все стороны. Поворот головы, а скорее падение головы на бок, сопровождалось противным шуршанием и ощущением крошек в кровати. Уняв головокружение Семён увидел, до боли знакомую обстановку, палата госпиталя с множеством кроватей. Попытка позвать соседей была превратилась в жалкое сипение из-за пересохшего горла и последовавшего кашля.

Болезненный приступ кашля помог встряхнуть голову и сконцентрировал на первоочередной задаче - воде. Семён постарался сесть, но его движение ограничилось на длине фиксаторов благо они были мягкими и не повредили ему. Минимальный подъём всё же дал возможность увидеть соседей по палате. А вернее их высушенные тела. Сёма понял, что выбираться нужно самостоятельно и поскорее ведь раз трупы успели высохнуть, то помощь точно никто уже не окажет. Нахлынувший страх и адреналин затмил разум и заставил совершенно по звериному крутить кисти дабы выскользнуть из мягкого захвата ремней.

Сухой кашель звонким эхом рикошетит от стен, звучит колокольчиком почти в пустом помещении и отдаётся болью в легких. Вместе с сухим кашлем, возникает ощущение, что откашливаешься пылью. Отчасти, так оно и есть. Меньше, чем через минуту, удается выплюнуть сгусток коричневой мокроты и дышать становиться легче.

Руки почти без сопротивления вырываются из кожаных захватов ремней. По ощущениям это похоже на крошащуюся от старости резину, потерявшую былую эластичность. Если присмотреться, то на поверхности ремней видны следы засохшей плесени. Вероятно она и стала причиной разрушения органических частей крепления.

Болезненный приступ кашля оказался благом и принёс облегчение. Освободившимися руками Семён сорвал кислородную маску и с наслаждением сделал глубокий вдох. Посмотрев на раскрошившиеся ремни задумался сколько же времени он провалялся и почему остался жив.

"О прошлом размышлять будем позже, а сейчас надо найти людей - глянув на соседей дополнил сам себя, - живых." С наслаждением растёр запястья с видимыми следами от длительного удержания. Растерев руки, освободил лодыжки от удерживающих ремней. Обретя свободу Семён опустил ноги с кровати и стал ожидать пока головокружение чуть приглушится дабы не упасть сразу же. Жажда не позволяла рассиживаться и побуждала к поиску любой жидкости дабы смочить измождённое горло. Взгляд Семёна прошёлся по всем возможным местам где могла бы быть жидкость от прикроватных столиков и до стоек капельниц. Помимо воли взгляд падал и на соседей по палате, а вернее их сухие останки.

Глубокий вдох, растереть лицо и вот нога касается пола, опираясь в поручни Семён аккуратно встал. Только ощутив пол под собой заозирался в поисках своей обуви.

Воздух ворвавшийся в лёгкие оказался теплым и сухим, хотя батареи систем отопления были едва теплыми. Пожалуй, так могла бы пахнуть осень, будь в воздухе чуть больше влаги. Сырость, запах прелых листьев, грибов и… пряно-кислый запах гнили, разложения и сырой земли навевал воспоминания из прошлого, но они быстро тонули в мыслях насущных потребностей.

Запястья, как впрочем и всё остальное тело, были покрыты тонкой корочкой потемневшей отслаивающейся кожи, которая при каждом движении трескалась и опадала крупными хлопьями, создавая ощущения “песка в штанах”. На счастье Семёна штанов на нем сейчас не было, а больничная пижама позволяла струпьям падать на пол, лишь изредка щекоча спину, поясницу и бедра.

Слабость и немота в теле всё ещё присутствовали. Вероятно он слишком много времени провел без движения и полноценного питания, от чего даже простые действия давались с трудом. Даже принять вертикальное положение оказалось непросто, учитывая отток крови и возникшее головокружение. Пришлось некоторое время просто сидеть и ждать, когда хоровод стен успокоится.

Соседи по палате молчали. Тихо было и в тамбуре, где виднелся краешек рукомойника и небольшое зеркало. Сразу за ним, второй дверной проем ведущий в общий коридор больницы. Дверь закрыта.

Одноразовые больничные тапочки обнаружились достаточно быстро, хотя и не на своём месте. Один под кроватью, а второй под тумбочкой. вероятно тот, кто был здесь последним, очень сильно торопился и не беспокоился о расстановке обуви по феншую.

Капельницы оказались пусты, не было целых, не было бутылок с минералкой и даже стаканов на прикроватных тумбочках. Соседи не шевелились, но Семён обратил внимание, что не все тела в больничных пижамах. Один был в докторском халате, другой в изорванной полицейской форме.

Растирание лица не только усилило кроваток к голове, но и вызвало обильное падение "перхоти". Несколько энергичных движений и волосы очистились от самых крупных фрагментов, а вокруг появился снегопад из коричневых частичек медленно оседающих на всех возможных поверхностях.

Опустив обе ноги на чуть прохладный пол заставили одеть тапочки и если правый был легко одет из под тумбочки, то вот что бы добраться до левого пришлось натурально усесться на пол голыми частями тела, но всё же тапочки были нужны для длительного перехода по непонятным и пугающим коридорам неизвестной больницы. Добравшись до тапочка и надев на ногу Семён приступил к подъёму. Тяжело опираясь на кровать он заработал одышку, видимо срок лечение сильно превышал несколько недель. С трудом успокоив сбившееся дыхание, он пошёл к единственному видимому источнику живительной влаги.

В былые дни он проходил многие километры и останавливался лишь полюбоваться красотами природы, а сейчас вынужденно останавливался и облокачивался на все кровати по пути до раковины, стараясь не вглядываться на лежащие на постелях трупы. Пройдя тяжелое испытание и добравшись до источника Семён всё же нашёл в себе немного сил и спустил первую струю воды дабы промыть систему от долгого простоя. Но настойчивая жажда быстро опустошила волю и Семён сделав первый робкий глоток воды покатал по языку. Собрав волю он всё же выплюнул живительную влагу дабы избавиться от противного привкуса во рту. Первый настоящий глоток воды был маленьким и аккуратным дабы организм не отверг живительную влагу, но с каждый глоток был всё больше и наполнял тело силами.

Утолив первую влагу Семён набрал полные ладони воды и выплеснул себе на лицо и лишь после этого встретился взглядом со свои отражением. Парой движений он домыл остатки "хлопьев" с лица. Удовлетворившись водными процедурами Семён оглядел тамбур внимательней.

Испив воды Семён решил внимательней осмотреть те две кровати где лежали тела не в пижамах. Неспешно идя и страхуя опираясь на кровати, он подошёл к кровати где лежало тело в докторском халате.

Очищать тело от струпьев было неприятно, но терпимо. Возможно, для человека брезгливого это действие заняло гораздо больше времени, но Семён справился достаточно быстро. Кое-как добравшись до тамбура палаты, мужчина повернул кран и тот, протяжно застонав, выплюнул первую порцию воды, а за ней вторую и третью. Какое-то время кран плевался в разные стороны пока поток не стабилизировался.
Вода оказалась неприятной на вкус, но вполне сносной, насколько вообще она может быть сносной застоявшись в трубах старого здания.

Когда же удалось утолить мучившую жажду, Кукурузов взглянул в зеркало и обнаружил в нём уставшего мужчину средних лет, с впалыми щеками и синяками под глазами. Кожа была бледной, хотя и стала постепенно розоветь по мере принятия водных процедур.

Сам тамбур мало чем отличался от подобных в сотнях больниц по всей стране. Дверь ведущая в палату, две двери по бокам, одна в уборную, другая в душевую и дверь в коридор. Дверь была глухой, без каких-либо окон или смотровых щелей, всё же в России уважали личное пространство и считали подглядывание чем-то постыдным, даже в медицинских целях. Не было на двери и особо хитрых замков или запорных механизмов, если не считать классической поворотной ручки, какие обычно устанавливают в межкомнатных помещениях.

Вернувшись в палату, Семён осмотрел тело в медицинском халате. На вид это некогда был молодой человек лет двадцати пяти, возможно чуть больше. Скорее всего его дернули прямо из училища и направили на фронт борьбы с вирусом, поскольку Лавров Н.Т. был облачен в стандартный медицинский комплект нежно-зеленого цвета. Черные носки, белая шапочка рядом с подушкой, в кармане торчит карандаш, в другом стетоскоп и начатая пачка Пирацетама - стимулятора активности головного мозга. Иных вещей у трупа не обнаружилось. Он был привязан точно также, как и сам Семён несколькими минутами ранее.

Откуда-то из-за входной двери донесся приглушенный лязг битого стекла, который удалось различить лишь благодаря полнейшей тишине. Так обычно бывает, что даже малейший звук в пустом здании разноситься очень далеко.

Почтив павшего в битве с пандемией медика минутой молчания, или же Семён просто переводил дыхание, он неторопливо дошёл до кровати где лежало тело полицейского. Против воли Кукурозов всё же дотронулся до тела на постели дабы принять, что всё вокруг это не постановка и он действительно очнулся среди трупов.

Дойдя относительно твёрдой походкой к раковине он сделал несколько глотков. Оглянувшись в последний раз Семён собрался с силами и всё же пошёл прочь в неизвестность. А неизвестность начиналась прямо за порогом тамбура. Прозвучавший ранее шум разбитого стекла заставил насторожится и действовать словно он последний параноик. Он присел возле двери, медленно провернул ручку и приоткрыл дабы заглянуть одним глазком в коридор. С каждой секундой проём рос и открывал всё больше и больше деталей для взгляда молодого человека. Убедившись в отсутствии непосредственной опасности он аккуратно осмотрел коридор и всё возможное пространство.

Медленно, но телу возвращалось привычное ощущение равновесия и реальности, с каждой минутой двигаться становилось всё легче.

Каких-то особенных примет у полицейского не обнаружилось. Всё то же обтянутое коричневой коркой тело, сухое и обезвоженное, вот только возраст у сотрудника правопорядка был лет под сорок, а судя по свободной одежде, тот когда-то был склонен к полноте, хотя сейчас это было незаметно. Кроме формы у сотрудника полиции не нашлось ничего, если не считать нагрудного жетона с номером, носового платка в кармане и ключей от дома.

Дверь тихо скрипнула, нехотя поддалась и приоткрылась, являя взору пустой полуразрушенный коридор, чьи стены и пол покрывали бурые и коричневые пятна, больше всего напоминающие брызги и следы засохшей крови. Где-то на грани видимости можно было разглядеть вешалку с одеждой, на которой висели медицинские халаты и синяя куртка, похожая по крою на строительную спецовку.
В коридоре царила разруха. Носилки, каталки, шкафы и тумбочки лежали где и как попало. Некоторые валялись на полу, иные были свалены возле дверей подобно баррикадам. Возле двери палаты Семёна тоже была небольшая баррикада, состоявшая из нескольких тумбочек, письменного стола и больничной кровати.

Открывшийся проём позволял оценить лишь одно крыло коридора, можно было высунуть руку или голову, но вот чтобы протиснуться целиком, придётся что-то думать с нагромождением вещей по ту сторону двери, которая не хотела открывалаться наружу.

Правильно говорили в Союзе "Движение - жизнь", подтверждая это мышцы наливались силой, а из движений исчезала угловатость и неуверенность.

Трупы не сильно беспокоили Семёна ведь он не знал их при жизни, да и опыт охоты привносит понимание смертности любого живого. Но всё же находится среди них было дискомфортно и поэтому он не собирался задерживаться без повода в палате среди трупов.

Вид коридора вызвал стойкую ассоциацию с кадрами из ужастика. Разводы, потёки и следы чего-то смутно похожего на запёкшуюся кровь не внушал доверия, но необходимо было пройти через него. Наспех собранная баррикада прямо перед выходом несколько затруднит выход и сделает почти невозможным сделать это тихо, гнетущая обстановка в коридоре подсказывала не шуметь дабы избежать больших проблем. "Всё необходимое всегда под рукой", вспомнил наставление отца молодой человек оглядываясь в поисках удобного рычага для уничтожения баррикады. Взгляд упал на стойку капельницы её вершина была достаточно тонка что бы протиснутся в щель и толкнуть хлам за дверью. Короткая прогулка до "своей" койки и вот в руках у будущего мародёра стойка капельницы и подушка. Короткая возня с дверью и вот стойка упирается в кровать, что прислонена на баррикаду сверху. Тяжело вздохнув от предвкушения грохота Семён стал разбирать баррикаду.

Дверь медленно поддалась. Сложенные на бок тумбы скрежетали по полу и этот звук, в царящей тишине, казался громче, чем тормозящий на путях поезд. В какой-то момент рычаг соскользнул и дверь дернулась чуть сильнее, чем хотелось. Верхняя тумба покачнулась, накренилась и с грохотом рухнула на пол, облегчая дальнейшее открытие двери.



Вторая, противоположная часть коридора была значительно длиннее той, которую Семён уже видел. Как оказалось, его палата располагалась ближе к сестринскому посту, а следовательно и к выходу. Но вот состояние второй, не видимой ранее части коридора, было многим хуже. Помимо уже привычных разводов на стенах, можно заметить разбитое окно и ощутить лёгкий сквозняк гуляющий по коридору. Пол и воздух холоднее, пахнет сыростью. На сенах видны выщерблены от пуль, на полу стрелянные гильзы и следы волочения чего-то грязного или окровавленного. В дальнем углу, вдоль одной стены лежит несколько больших черных пластиковых пакетов с молниями. Семён такие видел в фильмах и разум подсказывал, что в них явно сложено не постельное бельё.
Сразу за мешками располагается распашная двустворчатая дверь, разделяющая лифтовый холл. Створки открыты, но перегорожены каталкой. За холлом точно такая же дверь второго крыла. одна створка закрыта, другая обильно покрыта следами крови по периметру на уровне груди и плеча.
Несколько пустых пластиковых бутылок валяются то тут то там, разбросаны медицинские карты пациентов и какие-то распечатки, упаковки от лекарств и бинтов.

Тяжёлая работа загружает не только мышцы, но и голову, а потому Семён не думал о происхождение крови на стенах. Но вот баррикада пала и он вышел в коридор. Семён застыл соляным столбом от открывшегося вида. Разум переполненный фильмами вырисовывал жуткие картины произошедшедшего в коридоре: небольшой отряд солдат отступает под натиском толпы жаждущих плоти зомби. Именно это помогло отмереть Семёну и он начал вертеть головой в поисках того самого притаившегося зомби, но благо та картина была лишь плодом измождённого разума.
Окровавленный коридор слишком сильно выбивался из привычной картины жизни обычного студента, а потому Семён даже не подумал идти и смотреть куда ведёт кровавый след. Да и гуляющий сквозняк по коридору не располагает к долгим размышлениям, а потому Семён постарался поскорей найти людей. Проходя мимо вешалки внутри Семёна вспыхнула короткая внутренняя борьба в итоге он всё же взял чей то халат и спецовку, даже последнему оптимисту было ясно большая часть людей погибла и вряд ли им пригодятся их вещи.

Резко накатившая атмосфера ужастиков заставила Семёна принять максимум возможных мер предосторожности: идти максимально тихо, следить за тем куда наступаешь и постоянно осматриваться. Дойдя до поста Семён убедился в безопасности и решил заглянуть во все возможные тумбочки.

Когда Семён подходил к посту из противоположного крыла стационара донеслось приглушенное эхо упавшего предмета. Эхо несколько раз отрикошетило от стен и растворилось в приглушенном завывании ветра за разбитым окном и шелестом порванных занавесок.

Халат оказался женским, но видимо принадлежал барышне крупных габаритов, так что Кукурузов едва не утонул в нём. А вот куртка пришлась впору. видимо работяги не жировали, а может просто оказались одной комплекции с пациентом.

Открыв первый щик, удалось обнаружить канцелярские принадлежности, а вот до второго добраться не удалось. Внимание привлекли шаркающие шаги и невнятное бормотание доносящееся со стороны палаты. Осторожно выглянув из-за угла сестринского поста, можно увидеть, как в дальнем конце коридора, за тамбуром, который преграждают распашные двери, двигается несколько покачивающихся силуэтов.

Неспешно идя до поста Семёна настиг звук чего-то упавшего, но сколько бы не в смаривался в коридор ничего не увидел и пошёл к посту дальше.

Халат был великоват, но зато позволял не мёрзнуть от малейших сквозняков, а вот куртка был неплохо и если не получится вернуть вещи то можно будет даже эту оставить.

Бывший студент, а ныне начинающий мародёр едва успел убрать в куртку несколько листов бумаги, пару ручек, коробок скрепок и хорошую металлическую линейку как услышал подозрительные шорканья в отдалении. Аккуратно выглянув Семён увидел несколько силуэтов, что с трудом шли по коридору. Будь в коридоре чуть менее жуткая атмосфера он бы им помог, но сейчас он лишь смотрел и ждал когда неизвестные выйдут на освещённый участок.

Силуэты продолжали двигаться в его сторону, но вскоре шум раздавшийся с противоположного конца коридора, отвлёк пациентов. Они медленно и немного неуклюже развернулись и побрели обратно, скрывшись из виду за перегородкой открытой двери общего холла.

Запихивая в карман карандаши и бумагу, Семён обнаружил на самом дне связку из нескольких ключей с потёртой синей биркой и надписью "НПБ 88 П1-7а"

"НПБ 88 п1-7а?" - прочёл про себя непонятную надпись на ключах Семён, но на всякий случай убрал набор ключей в карман куртки.

"Фух" - несколько шумновато выдохнул молодой мародёр увидев, что непонятные силуэты ушли в противоположную сторону. Возможно это были такие же недавно очнувшиеся пациенты, но вероятность одновременного пробуждения пациентов была не велика.

Окинув взглядом пост в последний раз Семён пошёл в противоположном направление от неизвестных в поисках выхода.

Насколько знал Семён, выход обычно располагается там же, где и вход. Скорее всего, прибыл он через лифтовый холл, но идти в том направлении мужчина не спешил.

Дойдя до противоположного конца коридора и миновав несколько дверей больничных палат, Кукурузов оказался у запертой двери на балкон. Сквозь стекло можно разглядеть ещё одну дверь, открытую, за которой виднеются лестничные пролёты уходящие вверх и вниз.

За спиной слышно методичные удары, словно кто-то лениво бьёт в большой барабан. Бом, бом, бом...