По ту сторону леса | ходы игроков | Земля, прощай!

Лежа в слабо покачивающейся лодке на спине, ЭдМэт только что открыл глаза. Руки его были связаны перед собой, голова страшно раскалывалась, а оголенная кожа неприятно терлась о грубые доски. Он пытался вспомнить, что произошло и как он здесь оказался, но туман забвения распространился ни на шутку. Юноша снова пошевелился, поморщился от боли и первый обрывок памяти вспыхнул, перекрывая мигрень.
"Ферьёта, стоявшая по правую руку от Рёрика. Ферьёта и Рёрик. Рёрик и Ферьёта. Противно похожие имена. Почему так саднит в сердце, когда он их произносит?"

Влажные от морской воды стянуты в щиколотках веревками. Еще одно неловкое движение и попытки вспомнить, сколько дней прошло и отчего так хочется есть, пробудили новое воспоминание: пир, режут поросенка, поселение стремительно преображается к...к...свадьбе?! Не ожидая от себя такой прыти, ЭдМэт резко сел и тотчас об этом пожалел: спина закричала о несправедливости этого мира громче птиц, собравшихся над его головой.

Щурясь от редкого северного солнца, юноша вскинул голову, чтобы посчитать воронов, которые кружились над его бренным телом с единственной целью - удовлетворить низменные физические потребности: пожрать или справить нужду. Оба варианта ЭдМэта не устраивали.
Хотелось пить. Снять с саднящих рук веревки и вспомнить, как он оказался тут, и вышла ли Ферьёта за этого хитреца, не удавалось. Вороны не унимались.

И тогда он заметил в лодке головы мореходов с корабля Датчанина. Третье воспоминание пришло, хотя лучше бы не приходило: мореходские басни о том, как преступника-убийцу казнили у них, пиратов. Связывали обреченного в лодке, укладывали с ним умерщвленных им и пускали в море, чтобы птицы, рыбы и звери, привлеченные трупным запахом и капающей свежей кровью, напали заодно и на обездвиженного, поедая его еще живым.
Вот птицы, кружащие над ЭдМэтом в открытом море, вполне и не прочь были полакомиться его глазами, а упругие темные тела огромных рыб под лодкой, также не давали надежд на скорейшее избавление от этого недоразумения.

ссылка

ссылка
– Эй ты! Да, ты! Не в курсе куда тянет это дырявое корыто? – ЭдМэт разлепил веки. Солнце пекло нещадно, нагревая его кудлатую голову. Потрескавшиеся губы являлись чумом для сухого неповоротливого языка.
– Да погоди ты! Нужно проверить ветер!
– Какой ветер, парусов то нет!
– Паруса можно сделать из твоего вонючего исподнего! – Гаркающий смех, набатом льющийся в уши.
– Эй, пернатая тварь! Ну ка слезь с моего лба! Слезь тебе сказано! Ааайй. Эта курица выклевала мне глаз! Тваарь! – Хлопанье крыльев ознаменовало победное отступление пернатого падальщика. ЭдМэт с трудом поднял голову.
– Что?... Кто здесь? – Парень осмотрел свою маленькую палубу и не нашел ничего, кроме раскиданных и местами подгнивших голов. Некоторые из них носили весьма красноречивые следы от трапезы прожорливых птиц. – По.. Покажись!
– Кто здесь! Кто здесь! – Передразнил какой-то мерзкий фальцет. – Это ты кто такой?
– Эй потрошёная рыба! Побольше уважения! Это же наш новый капитан!
– Вааааа... – Дружный, коллективный вздох.
– Капитан на мостике! Эй вы, закуска для акул! Ну ка быстро за работу! Я - старпом! Меня звать Эд! Тот бородатый наглец - наш кормчий. Он - Мэт. Остальные - это ваши бравые головорезы! Лучшие из лучших!
– Что за... – Голову ЭдМэта покачивало на собственных плечах. Он хотел было сглотнуть, но слюна оказалась небывалой роскошью для съёжевшегося горла. – Это... вы мне?
– Да он идиот!
– Эта мойва не может быть капитаном.
– Да я лучше бороду свою буду слушать!
– А ну тихо, курвы! Больше уважения! Мой конунг, вы ничего не помните?
– Абсолютно. Мало того, я даже не понимаю, с кем говорю. – Парень ещё раз повертел головой. Он, как и прежде лежал на дне утлой долблёнки. В ногах у него скопилась вонючая куча отрубленных голов.
– Вот же мы!
– Он посмотрел! Он посмотрел!
– Ууууу какие у него глазища! – Одна из голов с прищуром рассматривала ЭдМэта. – На бабу похож!
– А ну разговоры, илистая падаль! – Другая голова с рыжими космами, измазанными в крови, быстро навела разваливающуюся дисциплину. – Мой конунг, мы готовы к дальнему плаванию! Трюмы набиты солёной рыбой и брагой. Пора бы парням размяться и взять какого-нибудь купчишку за жабры. Как думаете?
– Я? Что-то мне не хорошо... – ЭдМэт пребывал в какой-то прострации, когда голову начали дебаты по поводу его пригодности быть главным. – Видимо, у меня тепловой удар...
– Баба! Это ж чистой воды баба!
– Вздёрнем его!
– Тинг! Я вызываю его на тинг!
– Впереди камни. Держаться за леер, готовить ведрааа. – После этого, знойное солнце скрылось в тени и лодка со скрежетом куда-то врубилась. Головы не удержались и покувыркались на своего конунга. Лодка стала стремительно набирать воду. Одна наглая волна перевалила через борт и окатила ЭдМэта. Солёная влага чуть остудила парня. Он приподнялся на локтях, сбрасывая с себя свою бравую команду.
– Приплыли... – Сказал ЭдМэт, глядя на шпиль высокой шхеры, окруженной россыпью острых камней. Наверху скалы расположился утлый шалаш. В базальте были выдолблены узкие ступени, ведущие на вершину. Парень заработал руками и вскоре перетёр верёвку о проломленный борт. Потом развязал узел на ногах. Оперевшись на планшир, ЭдМэт поднялся. Втащив свои телеса на ближайший камень, парень спросил
– Ну что скажете?
Но ответа от голов так и не поступило. Команда занималась кормлением мелких рыбёшек и рачков.

Склевав множество глаз, до черепов обнажив мертвые головы, птицы продолжили кружить над лодкой, а затем заметили притаившегося на островке ЭдМэта. Достоверно не было известно, действительно ли это так, да только они вдруг принялись летать над его бедовой головой, образуя ровный круг. Десяток воронов... А нет, двенадцать...То есть восемнадцать...Чуточку больше, то есть - двадцать шесть. Долби их дятел, птиц становится больше с каждым вздохом! Вороны кружили дисциплинированно, не отклоняясь от курса, не меняя очередности, в птичий хоровод вливались всё новые, пока в глазах не стало рябить, а небо не оказалось скрыто черными крыльями подчистую.

В эпицентре этой чернокрылой воронки оказался и шалаш на вершине скалы. ЭдМэту показалось, что там кто-то есть. Точно кто-то есть. Он также был чёрен и сливался с птицами, но ЭдМэт видел, что незнакомец смотрит прямо на него. Своим единственным глазом. Отдельных птиц уже было не различить, все они слились в полотно, плащ, ткань, в какой-то момент опустившуюся на плечи неподвижно стоявшего чужака. Он величественно поправил свое новое одеяние и улыбнулся. Лучше бы он этого не делал - улыбка вышла холодной, надменной, но такой гипнотически-притягивающей, что ЭдМэт не смог противиться, когда незнакомец протянул руку и одним едва заметным движением позвал несчастного юношу к себе.

На трясущихся от усталости ногах, чувствуя, что в любой момент может сорваться со скалы, сдирая ногти в кровь, ЭдМэт падал, поднимался, вытирая кровь с разбитых коленей и стертых ладоней, и шел дальше, туда, наверх, к незнакомцу, что так и притягивал его своим властным взглядом и величественной осанкой. Будто сам Бог Грозы, Бури и Ненастья звал его, желая благословить за стойкость.
Когда до человека в длинном черном плаще цвета воронова крыла (и такого же состава) оставалось не более десяти шагов, ЭдМэт увидел, что левой половины лица у того не было, как и левого глаза.

Это не мешало тому разглядывать полуголого бывшего барда.
Когда оставалась пара шагов, он протянул руку. А ЭдМэт протянул свою. Он просто не мог не коснуться Бога. С этого самого момента юноша пропал. Чернота, окутавшая их обоих, вязкая и липкая, лезла в нос, уши, глаза, пытаясь залезть и в голову.
ЭдМэт чувствовал, как теряет воспоминания. Вот он забыл, как здесь оказался. Вот стоит и не помнит, откуда родом, кого любил и ненавидел, где был и зачем держит за руку какого-то безглазого. Последнее, что попыталось исчезнуть, было его собственным именем, но в этот момент молния разрезала черноту, темный саван начал разваливаться и наконец упал совсем, а ЭдМэт осознал свое бренное тело на теплом песочке возле мирно плещущихся волн, под ласковым солнышком и каким-то длинноногим, непонятным деревом со смешной прической.

Лежать бы так и лежать, да только рядом с головой неожиданно приземлилось волосатое яйцо.
ЭдМэт вскочил, не помня абсолютно ничего, кроме того, что он ЭдМэт, в чем тоже можно было усомниться на досуге.

Подарок Неизвестного Бога был весьма сомнителен.
ссылка

Солнце... Снова солнце раскрыло свои объятия навстречу плечам. Снова ли? Кто знает, но судя по обгорелой шее и выгоревшим волосам на теле - он со светилом был накоротке. ЭдМэт чуть приподнялся и огляделся. Голова никак не хотела переставать вращаться. Тяжелые веки щурились от яркого света. Он лежал на пляже, возле стройного дерева, напоминающего кроной папоротник. Мохнатый плод находился рядом, маня своим неизвестным вкусом.
– Что произошло? И... Где я? – Парень почесал голову. Босые пятки обжигал белый пляжный песочек. В десятке метров шумело море, облизывая лазурными волнами прибрежную полосу. То накатывая, пенясь белыми бурунами, то лениво отходя, словно потягивающаяся на печке кошка. ЭдМэт поднялся на ноги. Ступни жгло, как если бы он стоял на сковородке, и парень поспешил в спасительную тень дерева. Кстати, таких деревьев здесь была уйма. Целый подлесок за спиной перерастал в массивные заросли, штурмующие склон высокой горы. Из чащи доносилась целая палитра звуков. От высоких криков, до низкого альтового рыка. Последнее особенно напрягало. Видимо, где-то прогуливаются весьма крупные представители плотоядных. Вышли на охоту за свежим мясом.
В животе предательски заурчало... ЭдМэт бросил взгляд на мохнатое яйцо непонятного происхождения и поспешил к нему. Из под ног выскакивали небольшие крабики, поймать которых усталому человеку не представлялось возможным. Оставалось только провожать добычу алчным взглядом, пока та стремительно скрывалась в ляпис-лазури шепчущих волн.
– Тааак... Что тут у нас? – На ощупь плод оказался шершавым и твёрдым. Щетинка коротких волосков щекотала руки. ЭдМэт постучал по нему кулаком. Сначала тихо, а потом всё сильнее и сильнее, пока не отбил костяшки пальцев. Парень встряхнул красную руку и крепко задумался. Ещё трижды плод ударялся об кулак и дважды имел неприятную для добытчика встречу с коленом. В конечном счете, побитый без драки ЭдМэт плюхнулся на песок. Плод рухнул рядом, дразня вкусовые рецепторы. Ко всему прочему прибавилась суровая проблема нехватки воды, но соваться в джунгли было чистым самоубийством. Так он и впал в состояние седации, вызванное обезвоживанием и тепловым ударом. В бреду проплывали разные картинки. От откровенно глупых, до заставляющих задуматься. Какой-то старик машет палкой перед носом. Его губы шевелятся, постепенно складываясь в одно слово - бестолочь. Вот какой-то хмырь трогает рыжеволосую красавицу. ЭдМэт понимал, что это неправильно. Его сердце разрывалось от боли каждый раз, как губы самозванца касались полных губ огненной воительницы. В глубине души рождалось ощущение, что его обманули. Нагло забрали дарованное судьбой, подменив долгожданное счастье грустной планидой отшельника. В скором времени ЭдМэта хватил бы удар, если бы мелодичный голос не вывел его из ловушки грёз.
– Эллема кип кип ма?
Бедняга открыл глаза. Солнце продолжало свой неспешный путь по небу, находясь примерно в четырёх часах от заката. Крикливые чайки рыбачили где-то неподалёку и, судя по азарту, весьма удачно. Но не они прогнали беспокойный сон...
– Эллема кип кип ма? – Более настойчиво повторил голос из кустов.
– Чего? Кип ма съедобна? – Ничего более разумного ЭдМету в голову не пришло. Парень всматривался в подлесок надеясь приметить гостя. Тот, в свою очередь, не заставил себя долго ждать и вышел из зарослей.



– Оопа... – Ещё одна умная фразочка от старика ЭдМэта. Гостем оказалась черная, как ночь девушка с множеством длинных косичек. Малое количество одежды подчеркивало её весьма аппетитные формы, но и этот стилистический минимум скроил очень умелый скорняк. Короткая леопардовая юбка и такого же цвета топ. На шее красовались десятки побрякушек из камешков и костей. Кисти украшали многочисленные браслеты. Складывалось впечатление, что девушка обнесла лавку галантерейщика.
ЭдМэт безуспешно попытался привести в норму свой расхристанный вид.
– П... Привет... Я.... Этот... Как его... ЭдМэт! – Мало того, что бомжатский видок оставлял желать лучшего, так ещё и дребезжащий голос при виде девушки, делал из него заядлого сторонника целибата. ЭдМэт тряхнул головой, собирая распылённое сознание в кулак. – Ты не скажешь, где мы сейчас находимся? И может ты знаешь меня? – Парень пожал плечами. – Я ничего не помню.
– Эллема кип кип ма... – Благоговейно повторила девушка, приблизившись к нему вплотную. Её черная рука осторожно коснулась заросшей щеки ЭдМэта. – Эллема кип кип ма... – После этих слов полуголая красавица рухнула на колени.
Парень опешил от таких пируэтов.
– Эй! Ну ты что? – Но ей не нужны были никакие доводы. Девушка вытягивала шею в надежде поцеловать грязные босые ноги с неостриженными ногтями. – Да прекрати ты! Хватит, хватит!
– Нунде куадо!
Низкий голос заставил парочку замереть. ЭдМэт поднял глаза как раз в тот момент, когда из чащи вышли четверо здоровенных черных мужиков в набедренных повязках.



– Нунде куадо! Нунде куадо! – Они снова и снова выкрикивали этот пердимонокль, потрясая длинными копьями. Девушка поменяла диспозицию, спрятавшись за ЭдМэтовы ноги. Мохнатое яйцо, стильное дерево и спокойное море остались на тех же местах. Вдруг, один из мужиков вытащил каменный топорик и швырнул в парочку. ЭдМэт чудом успел увернуться, но плече обожгло болью. Из раны потянулась струйка крови. Песок под ногами начал темнеть.
– Эй! Вы что, ахренели? – Но черные войны опустили копья и угрожающе двинулись на них. ЭдМэт ощутил, как дрожит испуганная девушка, вцепившись ему в штанину.

- Эй! Вы что, ахренели?
Услышав "Эй", полуголые лоснящиеся на солнце воины, просто замерли, как вкопанные. Тон юноши тоже играл роль, потому что те еще и попятились.
- Ай, да отпусти ты, - возопил ЭдМэт следом, когда вместо со штаниной девица вцепилась и в волосяной покров на это икрах.
Услышав "Ай", папуасы побросали оружие и кинулись на колени. Впоследствии ЭдМэт выяснил, что согласный "й" оказывает на них почти магическое влияние. Это была самая легкая победа в его жизни.
Спустя секунды он уже ехал верхом на их плечах, а девушка восторженно глядя на эту картину, плелась следом, спотыкаясь, когда особенно засматривалась на его блестевшие в лучах солнца плечи.

Деревня, в которую ЭдМэта принесли, не отличалась разнообразием. Пара десятков домов с крышами из пальмовых веток, такие же полуголые жители, которые явно собрались на какой-то праздник - так много украшений было на женщинах. Да и что скрывать: все они высыпали на улицу и теперь сидели под огромным толстоствольным деревом, напевая. Пение прервалось, когда показалось вышеупомянутое шествие.

Навстречу им вышел чернокожий шаман с бубном, посохом и сдвинутыми к переносице бровями. Кажется, он был не слишком рад чужаку. Во всяком случае он ударил посохом о землю и по ней прокатилась дрожь. Ударил второй раз, вибрация сотрясла внутренние органы. После третьего удара о землю, она сама и затряслась, заставляя людей жаться друг к другу, наблюдая, как огромные валуны падают будто неба и каждого из них грозят убить. Последний камень упал возле ног носильщиков и те в ужасе прыснули в стороны, помогая ЭдМэту побольнее приложиться ягодицами о землю.

ссылка

Стихия разошлась не на шутку. Земля трескалась под ногами, выворачивая из недр полевой шпат. Жители прижались друг к другу, дрожа от страха под раскидистым деревом.



– Мот лит кор Ба? (Что всё это значит, Ба?) – Шаман в четвёртый раз ударил о землю посохом, прекращая хтоническую вакханалию.
– Туб мор ри кут кут "×" . (Этот беляк сказал "Й") – Вперёд вышел рослый воин, сопровождавший ЭдМэта от самого пляжа.
– Ооо... (Ооо...) – Шаман с недоверием посмотрел на чужака. Потом вскинул руки к небесам и заорал, являя присутствующим корявые ряды зубов. – Кума то лии! Кума то лии! (Он избранник Богов! Он избранник Богов).
Все жители отошли от дерева, с благоговением смотря на ЭдМэта. Шаман достал из глубин своего мешковатого одеяния крупный, стеклянный икосаэдр. Ровные грани заблестели на солнце, подобно праздничной гирлянде.
– Мот кот зоби. (Подойди, великий) – Торжественно сказал старик, поманив ЭдМэта узловатым пальцем. – Бир бо а! (Не бойся). Туземцы не выказывали каких-либо враждебных действий, сиречь, не пытались надрать ЭдМэтову задницу. Парень расслабился и подошел к шаману.
– Здорова мужики! – По свойски поприветствовал всех гость, козырнув от пустой головы. – У меня тут проблемкассс... Не помню откуда я, да и вообще, чем занимался. Не подскажите? А ещё покушать хочется, но денег нет. – Грустно закончил он.
– Вау бау гу? (О чем это он?) – Шаман почесал щёку. – Бази, ду тоу за? (Бази, ты его понимаешь?)



Девушка с трудом отвела глаза от ЭдМэта, переключившись на морщинистого старика:
– Плоу глоу зу бу зу ли! (Я не очень понимаю, но на пляже он бил священный плод!)
– Оооооохххх... – Оглушительный вздох прошелся по толпе. Все туземцы попадали на колени перед гостем. Шаман сделал два шага назад, чуть не выронив свой посох.
– Бор гор ки ти "×" (А ещё он сотню раз сказал "Й") – Черная красотка распалилась не на шутку. Ей явно льстило внимание соплеменников. ЭдМэт глупо улыбался и кивал, демонстрируя всем открытую ладонь. – – Гур бур га си! (Он победил четверых лучших войнов одним лишь взглядом) – Туземцы, имевшие встречу с ЭдМэтом, скептически посмотрели на девушку, но всё же кивнули. А последняя никак не могла угомониться. – Бур мур би ра! (Его не смог пробить даже огромный топор. Отскочил от мускулов! – Воин, вооруженный метательным топориком с ладошку, недоумённо глянул на своё оружие. Далее пошло разглядывание хилого бицепса ЭдМэта. Туземцы ахали и охали, пытаясь прикоснуться к "Великому", а парень купался в лучах славы, кивая всем и каждому головой. Шамана он даже хлопнул по плечу!
– Да, да! И я тоже рад с вами познакомится! – Улыбался он. – Дружелюбные вы ребята! По больше бы таких!
– Бази, ду тоу за ру? ( Бази, что он опять говорит?) – Послышался голос из толпы. Девушка не хотела терять известность...
– Бар зо миси па ву! (Он сказал, что готов отдать себя в жертву нашему богу! Хочет пить на небесах "Па," вместе с Кетсальотам.
– Оооохххх... – Снова торжественный вздох, и снова показывающий мышцы ЭдМэт проникся собственной важностью, кивая направо и налево.
– Именно! Я такой, ребята! Рад, что вы цените ум и красоту! Так как на счет покушать?



– Гус базо вуц сю! (Немедленно начнём ритуал. Заставлять "Великого" ждать - кощунство) – Вся деревня закричала, истово затопала ногами, выбивая из потрескавшейся земли простенький ритм.
– Уууубааа, Ууубааа. – Завели все в один голос какую-то композицию.
– Воот! Надеюсь песенка застольная, а то скоро я переварю сам себя.
К глубокому сожалению ЭдМэта, песенка таковой не являлась. Весь ритуал сводил к тому, что парня нагло вырубили, ударив священным плодом по затылку. Очнулся он, крепко привязанным к столбу, напротив широкого зёва пещеры. Из недр раздался ужасающий рык, заставивший желудок подкатиться к горлу.

Рык повторился еще и еще, вот только никто не появлялся. Вскоре рык голодного желудка ЭдМэта стал громче и тогда из пещеры показалась удивленная белокожая личина. Следом лысая башка, двухметровые в обхвате плечи, огромные руки, а затем и весь "зверь" явил себя. Он смотрел на ЭдМэта так, словно тот должен был его сожрать.

- Неужели?! - воскликнул он наконец.
- Настоящий белый! Ты меня понимаешь, парень? Как же я ждал! Я тут десять лет варюсь с этими папуасами, а они меня за бога. значит, почитают. Я им приказал привести мне первого белокожего, который сможет произнести Й, потому что в их речи такого звука нет и означает он всё божественное, что можно только отыскать в их мире, - для звероподобного бугая он был весьма красноречив и болтлив.
- Теперь у меня будет дружище, - отвязывая ЭдМэта и буквально втаскивая его в пещеру, радовался тот. Аскетичное жилье бугая было украшено парой книжных трудов, настоящим, хоть и грубосколоченным столом и пищей, конечно. Свежепрожаренное мясо, запеченная на камнях рыба, фрукты, пресная вода.
- Угощайся, мой новый друг! Местные сговорчивы и будут кормить нас обоих. Правда тебе придется сидеть здесь. Они ведь думают, что я, как сильнейший бог, съел тебя, бога попроще.

Вечер переставал быть удачным.

Пока ЭдМэт жевал, его новый товарищ, Дэнни, поведал ему, что угодил сюда, потерпев кораблекрушение. Он был пиратом и неплохим, но судьба решила, что ему больше идет быть в роли папуасского божка и спустя два года он окончательно смирился. Пища у него была, развлечения тоже (тут он сально ухмыльнулся и спросил, не видал ли парень еще папуасских женщин). Он раньше совсем не умел читать, а здесь научился и вот, уже почти осилил первую книгу, а на следующий десяток у него была вторая. Теперь же еще и друг есть!

Перспективы вырисовывались печальные, если, конечно, ЭдМэт не устал настолько, чтобы осесть в милой пещерке.
ссылка

Бывает, жизнь бурлит подобно горному потоку, перерастающему в водопад. Порой выходит за пределы позитива, превращаясь в сплошную череду неприятностей, приправленных фатальным саспенсом. А бывает, что ни шатко, ни валко. И вроде всё спокойно в Датском королевстве, а вроде и алкоголь закончился в местных тавернах.



Так, старина ЭдМэт прожил последние три дня. Их кормили на убой, будто от этого зависела судьба папуасского островка. Вдоволь пресной воды, тёплого солнца. Недалеко от пещеры Дэнни оборудовал прекрасный пляж. Лазурное море позволяло увидеть дно даже с четырехметровой глубины, а священных фруктов, которые как оказалось назывались кокосы, было просто завались.
– Денни, к этому можно и привыкнуть! – Со смешком сказал ЭдМэт, покачиваясь в гамаке и попивая забродивший кокосовый сок. Дэнни стоял рядом, рисуя на бересте пасторальные картины.
– Даа дружище ЭдМэт! Тут я с тобой полностью согласен. Кстати, послезавтра должны привести двух девушек, готовых ублажить своего идола. – Дэнни засмеялся, услышав грустный вздох ЭдМэта. Ведь последнему нельзя было уходить далеко от пещеры. – Не бойся! Я сказал шаману, чтобы им крепко завязали глаза, поэтому и ты отведаешь сладенького при определённой доле сноровки.
– Камраад! – Протянул ЭдМэт, салютуя соседу напитком.



Как то незаметно опустилась ночь. Великий создатель вывел гурт ярких звёзд попастись на небосклоне, оставив полную луну за погонщика. Лёгкий бриз задувал в пещеру, освежая спёртый воздух.
– Спокойной ночи, дружище Дэнни! – Сказал ЭдМэт, кутаясь в мягкие шкуры.
– Спокойной ночи, дружище ЭдМэт! – Последовал ответ. Лучина погасла, оставляя пространство на откуп темноте...



Бабах!!!
ЭдМэт вскочил, так и не досмотрев свой эротический сон. Ноги судорожно нащупали ротанговые сланцы. Со всех щелей дул неимоверно сильный ветер. На полу скапливались первые лужицы холодной влаги.
Бабах!!!
Что - то снаружи пещеры вспыхнуло мириадами искр, последовал шум падения вперемешку со звонким треском. Парень шустро побежал в сторону непонятных звуков. Там уже во всю орудовал Дэнни.
– ЭдМэт! Скорее! Помоги! – Орал папуасский божок, судорожно толкая ствол дерева, завалившего вход в пещеру. – Давай же, не стой столбом!
ЭдМэт навалился плечом на комель, но даже вдвоём они не смогли сдвинуть упрямое дерево хотя бы на дюйм. Сквозь узкую щель между стволом и каменной стеной хорошо просматривался тропический лес. Сейчас он напоминал раненого медведя, мечущегося по своей берлоге круша всё вокруг. Могучий ветер гнул деревья к земле. Некоторые не выдерживали борьбы, ломались и циркулировали в объятиях урагана. Галлоны воды обрушились на остров, рождая на склонах гор грязевые сели.
– Давай не будем горячиться? Переждём здесь, а утром туземцы оттащат дерево и выпустят нас.
– Я бы не был так уверен дружище. Туземцы, наверное, попрятались в горных расщелинах и не покажут носа, пока не выглянет солнце. Это муссон, ЭдМэт. На моём веку такой циклон приходил лишь однажды и истязал остров четыре дня. А столько мы не протянем. Можешь мне поверить...– Дэнни указал рукой на потолок. Оттуда всё интенсивней капала ледяная вода. Где-то по стенам уже сползали целые ручьи.



Только тут ЭдМэт понял, что холл пещеры затопило. Уровень воды стремительно поднимался, заставляя мебель танцевать кан кан.
– Вот твою мать! – Заорал парень, прикладывая все силы для освобождения.
Они кряхтели уже час, но дерево показала свою неимоверную гигроскопичность, став от воды ещё тяжелее.
Бабах!!!
Новый грохот, за которым последовала ослепительная вспышка. Потолок пещеры содрогнулся, одеваясь в сеть мелких трещин. Какой-то камень не выдержал и ухнул вниз. Ещё секунду назад кряхтевший рядом Дэнни, рассыпав тучу брызг, словно куль упал в холодную воду. Его тело не спеша поплыло в сторону дальней стены, вяло вальсируя с табуретом.
Ледяная вода быстро прибывала, делая из пещеры гигантский аквариум.

Жаль. Дэнни был бы отличным плотом, будь они на открытой воде. Сейчас он разве что мог стать пробкой и заткнуть потоки воды, если бы они не лились отовсюду.
Вялые попытки звать друга не увенчались успехом, он не очнулся. Успокаивало лишь то, что он и не тонул при этом. Хотя...как это может успокаивать?

Закончилось всё тем, что ЭдМэт оказался с подступившей к самому горлышку водой, на цыпочках балансируя на теле друга. Со дна поднимались пузырьки, свидетельствующие о том, что тот еще жив. Эд Мэт ступал по его животу аккуратно, чтобы жизнь выходила из Дэнни помедленнее. Мозг кипел от количества вариантов, которые, как правило, были бесполезны и отметались со скоростью прибывания воды в пещеру.

Солнце и аборигены тоже не спешили показываться. Ситуация становилась смертельно опасной (как будто до этого всё было гладко).
ЭдМэта успокаивало лишь то, что он пока выходил сухим из всех передряг. Из этой он точно не выйдет сухим, но может хоть живым останется и Дэнни, возможно, тоже.
Приплясывая на камне, он вспомнил про тех, кого всем сердцем желал забыть. Грёбаные феи.
Должны же у них быть сородичи, отвечающие, так сказать, за водные ресурсы.

ЭдМэт робко, шепотом, стараясь не прыгать сильно на пока еще живом Дэнни, позвал малявок как-то так:
- Феи, фееееи, мы тут. Просите, чего хотите, - вода уже почти булькала во рту, но последние слова были услышаны. Еще бы - ведь феи самые меркантильные существа!
- Пожалуйста, спасите, и мы отплатим тут же, - от страха из уст ЭдМэта уже рвался какой-то откровенный слюнявый бред, но он ощутил, что вода как будто опустилась на полсантиметра и плескалась уже не у нижней губы, а на середине подбородка, игриво щекоча трехдневную щетину.

Спустя минуту он, продрогший, мокрый, стоя на Дэнни, оглядывался по сторонам и пытался найти ту огромную пробку, которую выдернули, слив всю воду в невидимую канализацию.
Ее не было. Воду словно впитали камни. А вот виновники этого были.
Два синеглазых, бледнокожих пацаненка, с острыми ушками и перепонками между пальцев, недобро косились на друзей и, судя по их садистским ухмылкам, уже придумали, как тех использовать.

– Ну что Клик, ты слышал этого теплокровного? – Странные, булькающие звуки больше походили на прыжки в грязной луже, нежели на речь.
– Точно, точно Клак! Я лично слышал своими ушами! – Второй мелкий потрогал перепончатым пальцем заостренные отростки, чем то напоминающие наконечники копий.
– Так что мы с ними сделаем?
– Может, скормим акулам?
– Неее... В тот раз так делали. Растеклось столько крови, что дядюшка Ма сильно рассердился.
– Привяжем по камню и бросим в бездну? – Глаза маленького, бледного маньяка светились кровавым безумием. – Как их расплющит... – Он мечтательно прикусил губу. – Ставлю 20 ракушек против твоей морской лилии, что эти двое протянут меньше предыидущих.
Первый рыбообразный задумчиво побарабанил пальцами по чешуйчатому лбу.
– Нее. Это уже было.
ЭдМэт бледнел с каждым новым булькающим словом. В конце диалога, он уже не отличался по цвету от двух водных гопников.
– Ребят, мы конечно вам сильно благодарны за спасение, – Он попытался водрузить рослого Дэнни в вертикальное положение. Союзник отказывался подавать признаки жизни, кроме прерывистого дыхания и вытекающей слюны. – Но может нам всё-таки удастся договориться как-нибудь более гуманно? – ЭдМэт с затаённой надеждой глянул на гомункулов. После нескольких неудачных попыток реанимации, парень разжал руки. Опять тело приподнятого Дэнни со шлепком ударилось об волглый пол.
Два рыбообразных переглянулись, а потом разразились таким смехом, от которого у людей свело судорогой челюсти.
– Не, ну ты слышал Клик?
– А ты, а ты? Слышал Клак?
Водные человечки веселились от души.
– Может тебе ещё крабов проваренных да русалку мягкую? – Клик явно был в ударе.
– Да, да! Ещё книгу срамную, чтоб знал, куда икру метать!
И два рыбообразных снова забулькали, обхватив руками склизкие бока.
ЭдМэт покраснел, побелел, а потом стал напоминать раздувшуюся жабу. Гнев медленно подпекал его нервы, делая похожим на подожженную пороховую бочку. После очередной тупой шутки, время застыло, перевалив жажду мщения за стену здравого смысла.
– Ах вы чешуйчатые ублюдки! Да я вашу маму делал, когда она ещё хвоста не отрастила! – Заорал ЭдМэт, резко подняв с земли увесистую пальмовую кружку.



Со всей доступной силы, парень запустил ей в существо, именуемое Кликом. Жуткий треск ознаменовал четкое попадание снаряда в лоб. Маленькое тельце пролетело пару метров, впечаталось в книжный шкаф сломав все полочки, и сползло вниз. Рыбообразный теперь напоминал бесформенную кучу птичьего помёта, с отсутствующими признаками жизни.
Клак с открытым ртом смотрел на тело своего камрада. Когда он повернулся к ЭдМэту, искорки веселья у него в глазах сменились красной пеленой гнева.
– Ах ты тупое сухопутное животное! Сейчас я преподам тебе урок. – Рыбообразный щелкнул перепончатыми пальцами. Пространство вокруг двух людей превратилось в плотный мешок, завертелось и с хлопнулось, выплюнув их наружу.



Пролетев пару десятков метров, двое мужчин рухнули в солёную воду. Дэнни был без сознания, поэтому ЭдМэту пришлось загребать за обоих. Но вот куда?



Вокруг было море. Мелкие волны перекатывались друг на друга в вечной борьбе за первенство. Слух не улавливал крикливых чаек, не было отмелей и разноцветных коралловых рифов. Голая вода с бездной внизу. Но тут на горизонте, что то замаячило. Потом ещё и ещё. Обрадовавшийся было ЭдМэт проглотил крик радости, а потом спустил его из калового отверстия. Их стремительно окружали десятки кривых плавников.



– Ну что, хрен, весело тебе? – Снова булькающий голос рыбообразного. Над головой материализовался Клак. Его тщедушное тельце зависло в воздухе, подобно болотной стрекозе. – Ох, что сейчас будет! Если ты хотел обделаться, то сейчас самое время. – Снова захохотал Клак, но быстро погрустнел, не услышав мерзкого хихиканья своего компаньона. Акулы, тем временем, медленно сжимали кольцо, разрезая плавниками морскую гладь.

ЭдМэт не успел ответить. Спустя пару секунд что-то потащило его за ноги. Дэнни остался с ним солидарен и также пошел ко дну. Маленький синий гаденыш был явно не готов к такому исчезновению его новых жертв и с возмущением нырнул следом, где вместе с одуревшим от новых открытий ЭдМэтом увидел стайку русалок, надевших на головы акульи плавники. Объяснения, естественно, не последовало. Улыбаясь заостренными зубками и хватая мужчин за ноги, девицы с рыбьими хвостами потянули тех на морское дно, да так резво, что ЭдМэт и отпихнуть их не смог. Видать, дело свое знали.

Малышки-русалки кого-то ему напоминали. Вот только кого?... Может, сон какой-то. Может, Дэнни что-то рассказывал. Дурная голова! Не помнит. Кружится, болит, а вспомнить не дает.

Когда кислород изволил закончиться, мужчины, увлекаемые маленькими русалками, уже оказались возле какого-то трюма - круглой двери прямо на самом дне. Тут было пусто: ни рыбки, ни рачка, ни акулы. Только Клак метался от одной русалке к другой, жестами и красноречивым бульканьем пытаясь объяснить, что улов этот - его. Особенно тот, что покрепче. Но девчонки насмешливо скалились и сдернув крышку увлекли пленников под самое дно. Ниже была только преисподняя.

Воды за дверью не было. Были стены из прозрачного льда и вмерзшие в них навечно особо любопытные водоплавающие. Пара осьминогов, множество мальков, тринадцать морских звезд, морской конек в гордом одиночестве, два бородатых пирата и касатка. Клака оставили за бортом, то есть за дверью. Бедняга. Потерял и друга и улов.
У русалочек появились ноги, одежда, исчезли клыки, жабры и чешуя. Девицы как девицы, только бледноваты слегка.

Дэнни наконец откашлялся и увидев грудастых русалочек, быстро пришел в себя. Говорить связно он еще не мог, но все остальное функционировало, как надо.

Просторная зала, куда они попали, была полна двуногих. Большую часть составляли бледнокожие девицы, в центре восседал бородатый мужик с трезубцем, а остальные были такими же несчастными, как ЭдМэт и Дэнни, которым выпала честь сопровождать одну из девиц на бал.
Здесь были мужчины всех возможных возрастов, социальных слоев, рас и даже внешних данных. Девицы вот только были похожи друг на друга как икринки на куске хлеба.


Звонкий стук трезубца заставил всех замолчать.
- Сегодня, - громогласно объявил бородатый владелец трезубца, поднимаясь с трона. - вы послужите великому делу преумножения нашего народа. Мои дочери готовы произвести на свет новое потомство. Вы умрете, подарив им эту возможность.
- Или умрете просто так, - взяв паузу, он пожал плечами и уселся обратно. - Выбор за вами! - снова оглушительно треснул трезубцем об заледеневший пол и кивнул, знаменуя начало русалочьей вакханалии.

В голове словно вспышки возникли сцены который ЭдМэт явно нигде не мог видеть: взрослые острозубые русалки обнимают могучих воинов и тащат их на дно, кружась в смертельном танце.


Половина мужчин, на удивление, позарились на русалочьи прелести и с радостью удалились со своими избранницами восвояси. С десяток пытались бежать и были убиты на месте. Двадцать четыре сбились в толпу и готовились дать отпор. Судя по направлению взгляда Дэнни, ЭдМэт его медленно терял - кажется, друг твердо решил помочь своей русалочке родить много икринок.

Старый звездочет кораллового дворца...



– Тааак... Куда же запропастились эти проклятые очки? – Субтильный старик с длинной бородой ходил по комнате в поисках своей галантереи. В сотый раз пройдя от одного угла до другого, перетряхнув все тонкие каменные скрижали и подняв кучу пыли, Тритолио почесал затылок. – Ах вот вы где, проказники! – Радостно воскликнул он, когда заскорузлый старческий палец дотронулся до душки. – Спрятались на самом видном месте. Ай яй яй! – Засмеялся звездочет, снимая очки с лысой макушки. – Сегодня прекрасная ночка для икорной вакханалии!
Действительно, Тритолио занимал этот пост не одну сотню лет, но такое благоприятное время застал впервые. Морской царь очень обрадовался новостям и поспешил собрать всех дочерей моря в тронном зале. Туда же согнали всех пленников солёной пучины.
– Грайм! Эй, Грайм! Ты где, негодник? Почему я должен искать тебя в такой ответственный день?



– Я тут мастер! – Паренёк лет пятнадцати оторвался от дальнего стеллажа с книгами. Его черные волосы стали русыми от обилия пыли. – Вы меня звали?
– Да, ленивая ты обезьяна. Неси лучшее вино! Это стоит отпраздновать!
– Что отпраздновать, мастер?
– Как что? Ночь икорной вакханалии конечно!
– Но... Как же, мастер?
– Эх ты, неуч! – Тритолио подошел к ученику и схватил его за ухо.
– Аааййй!
– То то же! Смотри Граймс, звезда Лимби в азимуте Рюзора?
– Д... Даа..
– А ветер на поверхности нынче катабатический и дует с заснеженных вершин Гойдора?
– Т.. Точно маа.. Маастер!
– Луна полная?
– Д... Даа! – Тритолио вывернул ухо ученика с новой силой.
– В созвездии Корзо сейчас сверкает звезда Руллон? Ну! Отвечай!
– Н.. Нееет.
– Правильно! – Звездочет довольно улыбнулся и отошел к письменному столу. Через пару секунд до него дошел смысл слов ученика. – К.. Как нет? – Тритолио подбежал к телескопу, который при помощи системы зеркал мог показывать ночное небо, даже из-под земли. Руллон в созвездии Корзо отсутствовал...
Звездочет, побледнел, позеленел, затрясся, а потом его вырвало.
– Мастер?
– Но если это не ночь икорной вакханалии... Тогда это...– Тритолио сглотнул, посмотрев в упор на ученика, – Ночь мёртвых. Надо предупредить их, что я ошибся! Сегодня нельзя проводить ритуал! – Звездочет с криком вылетел из своих покоев...


Старина ЭдМэт...

– Дэнни... Пссс... Дэнни – ЭдМэт пытался добиться внимания друга, но ничего не помогало. Морская красавица крепко держала того в своих объятиях, шепча на ухо ласковые слова. Мерно вздымающаяся, полная грудь приковывала взгляд, заставляя забыть даже собственное имя.



– Не до тебя ЭдМэт... – Хрипло проговорил Дэнни, опуская ладонь на округлое бедрышко. Русалка застенчиво улыбнулась, демонстрируя полную покорность судьбе. – Я... Скоро вернусь. Наверное...
– Вот то-то и наверноооёёёё! – Спич, призванный вразумить друга внезапно перетёк в экзальтационный возглас. Одна из красавиц не робкого десятка, подошла к ЭдМэту и бесцеремонно схватила того за причинное место.



– Ты слишком много болтаешь, для такого симпатяги. – Её аккуратный пальчик накрутил на себя одну из русых кудрей парня. – Пойдём-ка. Я хочу испытать, чего стоят сухопутные самцы в битвах на мягкой перине. – И девушка потащила вяло сопротивляющегося человека к массивной лестнице. Поднявшись на верхние хоры, откуда виднелся весь тронный зал, она толкнула неприметную дверь в стене.
Парень бросил мимолётный взгляд вниз. В этот момент к трону пробился древний старец с перекошенным от ужаса лицом. Он размахивал руками и что-то быстро говорил морскому царю. Дальше досмотреть не дали. Толчок в спину заставил человека растянутся на полу, за порогом открывшегося хода.
– Это твоя комната? – Ничего глупее ЭдМэту в голову не пришло.
– Нет, здесь мой инкубатор. Именно в этих стенах наши икринки увидят жизнь, когда высосут все питательные вещества из твоего разлагающегося трупа.
Это было сказано так буднично, будто белобрысая фурия каждый день готовит омлет из настоящих мужских яиц. Толпа мурашек прошлась вдоль позвоночника, изрядно пощекотав ягодицы.
Они очутились в круглой комнате. Стены покрывал разноцветный изразец. Кроме огромной кровати с балдахином, занимавшей одну третью пространства, внутри находилась терракотовая тумба, ковёр из пожелтевших водорослей и мозаичное панно.



– Ты это... пошутила, я тоже посмеялся. Давай, может, по чарке вина, да побеседуем за жизнь. А? – Говоря это, ЭдМэт уже чувствовал, как умелые руки морской дивы шустро стягивают с него одежду.
– Не уверенна, что именно этого я сейчас хочу... – Ещё парочка стремительных движений, и вот парень уже сверкает голым задом. – Ух какой! Спелый! – Феминистка игриво хлопнула ЭдМэта по вспотевшему седалищу, а потом прошлась ногтями по спине, оставляя глубокие порезы.
– Ааайй! Вы что дамочка?
– Ну ну... Это я ещё до нежных мест не добралась! – Звонкий смех русалки отразился от коралловых стен и звонким ручьём вытек в окно. – Больше не могу ждать!
Далее с морской нимфой произошли кардинальные метаморфозы. ЭдМэт с ужасом наблюдал, как её прекрасный рот наполняется бритвенно острыми зубами. На изящных пальцах вырастают когти, а в лазурных глазах закипает безумие. Лицо приобрело угловатые черты бревенчатой избы.



– Иди жеее коо мнеее! – Томно протянула она, делая шаг вперёд. Её руке оставалось всего пара сантиметров до горла жертвы, когда дверь стремительно распахнулась. На пороге стоял Дэнни. Его грудь была распорота от пупка до горла. Из раны на пол падали россыпи желтых икринок, похожих на янтарь. Мёртвенно-бледный цвет лица внушал животный ужас.



– Муааээээрррр...– Высказался друг, хватая русалку за волосы. Притянув её к себе, Дэнни вцепился зубами в её бледную, пухленькую щёку.
– Ааааааа! – Заорала морская дива, пытаясь отбиться, но все попытки оказались тщетны. Через пару минут она лежала в луже собственной крови. Разорванное, а местами обглоданное лицо скалило на ЭдМэта свёрнутую челюсть.
– Дэнни, ты в порядке?
Риторический вопрос, совершенно нетребующий ответа. Съев ещё пару филейных частей дивы, Дэнни встал, размял шею, а после с хрипом кинулся на своего друга. Гастрономические предпочтения парня кардинально изменились. Он клацал зубами, пытая откусить от уворачивающегося ЭдМэта кусок плоти. Комнату постепенно заполнял трупный смрад.
– Друг, это же я, ЭдМэт! Вспомни остров, чернокожих девушек, выпивку. Давай же!
На секунду в глазах Дэнни показалась искорка узнавания, но быстро угасла, утонув в очередном голодном хрипе.
ЭдМэт скакал вокруг циклопической кровати, словно кузнечик. Пару раз сильно ударился ногой об тумбу, потом чуть было не рухнул, запутавшись в ковре из водорослей.
– Друг, приди в себя, черт бы тебя побрал! – Но все уговоры были как мертвому припарок. Только тут ЭдМэт понял, что из тронного зала доносятся душераздирающие крики, топот и хруст костей. Словно преисподняя разверзлась, пригласив всех присутствующих на залихватскую пирушку.
– Мы сможем тебе помочь! Только возьми себя в ру... – Договорить ЭдМэту не дали... Ещё минуту назад мёртвая русалка, схватила его за лодыжку. Её зубы клацнули в сантиметре от пятки беглеца. – Да вы ахренели? – Закричал наш герой, но трупам его сказки были не интересны. Они хотели жрать...

Выбрав узенькую тропку между зомбированными людьми и полурыбами, ЭдМэт выбрался из спальни, чтобы застать ту же вакханалию везде. В здравом рассудке не осталось никого, хотя... На галерке метался ополоумевший старик в остроконечной шляпе, схватившись за голову и причитая. Она заметили друг друга одновременно и тот, на мгновение остолбенев, указал ему на дверь в неприметном уголке зала.
Дело оставалось за малым - всего-то добраться до нее, уворачиваясь от зубов, когтей и сгнивающих заживо тел. Когда рука ЭдМэта уже тянулась, чтобы открыть узенькую створку, юноша заметил на предплечье длинную царапину и вспомнил, как порезался о плавник, огибая одну из бывших русалочек, дожиравшую свою сестренку. Царапина быстро наливалась синевой и дико болела.

За дверью оказалась не менее узкая лестница, которая вела на галерку к старику. Увидев, что тот вполне себе здоров, ЭдМэт решил скрыть факт ранения, пока они не доберутся в безопасные апартаменты. До тех было рукой подать. Старик закрылся на все возможные засовы и скорбно признался, что виновник - он и только он. Обратить апокалипсис не удастся, остается надеяться, что монстры там внизу просто пожрут друг друга. А пока...
- Что это с твоей рукой? Грайм! - заорал он немедленно и тут же словно из ниоткуда возник паренек лет пятнадцати, чуть младше самого ЭдМэта.
- Грайм, подержи сударя, надо отрубить ему руку, пока хворь не добралась до мозгов, - и куда только одевался ноющий о своих ошибках старик? - Простите, юноша, но по-другому никак. Иначе секундами спустя станете таким же безмозглым пожирателем плоти, а сначала умрете, конечно.

Он хлопотал, извлекая пилу и какой-то пузырек, оказавшийся бутылем с вином.
- Для храбрости, - протянул звездочет бутылку. - Будет больно.

– Окстись старик! Какая пила? – ЭдМэт в ужасе попятился назад. Через пару шагов его спина упёрлась в стеллаж с книгами.
– Прости парень. У нас нет выбора. – Тритолио зубами вытащил пробку из узкого горлышка и опрокинул в себя пару глотков.
– Ухх... Крепкааа! – Старика передёрнуло. – Либо тебя тяжелой книгой по голове и того. Местные рыбки будут рады куску свежего мяса. Держи его, Граймс! – Звездочет щелкнул кривыми пальцами. В ту же секунду мышцы ЭдМэта окостенели, оборвав всю связь с протестующим мозгом. Сзади спину обхватили субтильные руки подмастерья.
– Усади пациента на стул.



– Тяяяжеелый.. Уффф. – Пыхтел Грайм, таща бешено вращающего глазами пленника. Тритолио подошел к хромированному умывальнику в углу комнаты. Хорошенько промыв руки, старый ученый схватил широкий топор, притороченный к стене.



– Ты прав. Пила - это уже слишком. Нуссс.. Начнёт помолясь Морскому владыке.
Со второй попытки Граймс всё же усадил ЭдМэта на жесткий стул. Мебель жалобно скрипнула под упитанным задом. Чем-то пациент напоминал мешок картошки, с прикрученными к нему руками и ногами. Тритолио снова щелкнул пальцами. ЭдМэт, минуя свою волю, вытянул раненую руку. Сверкая взглядом, не обещающим старому маразматику ничего хорошего, парень поддавался панике.
– Ну-ну... Выпей сынок. Может полегчает. – Звездочет поднёс бутылку к лицу парня, заставив сделать пару полновесных глотков. Горло обожгло адской смесью из спирта, рома, дистиллированной воды и ещё неизвестно чего. – Поехали! – Тритолио вскинул над головой топор.

Время застыло... Где-то прожужжала толстая муха. Легкий сквозняк поднял тучку пыли с древнего фолианта на полке.
Граймс зажмурил глаза. ЭдМэт приготовился к внеплановому сбросу балласта.
– Хееекхкх. Кхкхкх. Аайй.
Граймс открыл один глаз и вместе с бледным пленником уставился на звездочета.
Тритолио выпустил топор из рук. Орудие с лязгом грохнулось на дощатый пол. Сам же он, хватаясь за сердце заваливался на спину.

– Учитель! Учитель! – Граймс кинулся к мастеру, поймав его тело в воздухе. – Что с вами?
– Что...В бут...? – Тритолио судорожно сглотнул, – В бут... Ылке.
Подмастерье схватил бутылку, стоящую неподалёку. После тщательного осмотра, он понюхал содержимое.
– Эт.. Эт... Эт... Мой прошлогодний эксперимент. – У Граймса задрожали руки. Звездочет зашелся в диком кашле. – Изучал действие паров алкоголя на яд морской рогатой жабы... Простите...
– И... К.. Как? – Осуждающий взгляд старика пробирал до костей.
– Положительно... – Сокрушённо сказал Граймс. Это были последние слова, которые услышал старый звездочет перед кончиной.

ЭдМэт с возрастающей тревогой следил за своим состоянием. Круги в глазах, путающиеся мысли и желание кого-нибудь освежевать отступали перед нестерпимым жаром. Кости ломило, словно у старика на морозе. Челюсть раскрывалась до небывалых размеров, стараясь проглотить затылок.
– Ааййй, твою мааать! – Парня выгнуло дугой. Стул под ним сломался бросив пленника на пол. Граймс с ужасом смотрел на страдания человека. Это продолжалось с десяток минут, после чего ЭдМэт обмяк. Его дыхание приобрело ровный ритм, а глаза, дрогнув, открылись.

– Ты... Не мертвец? – Граймс схватил роковую бутыль, приготовившись защищаться.
– Да вроде, порядок...
По ощущениям так оно и было. Говоря по-честному, ЭдМэт никогда не чувствовал себя лучше. Он поднялся с пыльных досок. Отряхнул штаны, размял руки, отдернул ворот старого зипуна.
– Да, я в полном порядке!
– Это невероятно! Потрясающе! – Ещё секунду назад горевавший ученик, всплеснул руками. Тоска ушла на второй план перед очередным открытием. – Я, сам того не ведая, нашел лекарство! Так... Что же там за ингредиенты? Надо вспомнить! – Граймс заходил из угла в угол, приложив указательный палец к губам. – Водоросли Гойи, жменя протёртого панциря черепахи... Так, так. Ещё что-то было. А! Точно! Мы все спасены, сухопутный!

ЭдМэт растирал затёкшие руки. Ему было до лампочки о чём говорит безумный студент.
– Надо срочно всё записать! – Граймс сломя голову рванулся к столу. По роковому стечению обстоятельств, он впопыхах наступил на валяющуюся бутыль.



Нога со скрежетом поехала в сторону. Безумец нелепо взмахнул руками, полетев вперёд. Страшный хруст ознаменовал встречу его виска и края столешницы. Ученик рухнул на пол. Под ним стремительно растекалась алая лужа крови.
–..... – ЭдМэт выругался, не веря собственным глазам. Подойдя к телу, он пошевелил его мыском ноги. – Труп, твою мать... – Парень глубоко вздохнул. Слишком много смертей за сегодня. Блуждающий взгляд упал на столешницу, заваленную свитками. На краю лежал план подводного замка со звучным названием Хеллоунест. ЭдМэт рассмотрел его с разных сторон.



– Таак... Вот тут я. – Его дрожащий палец гулял по карте выискивая путь к спасению. – А вот тут выход.
Как предполагалось из космического везения парня, путь к спасению был очень долог. – Ладно, надо идти!
ЭдМэт поднял топор. Порыскал по полкам, найдя пару непонятных склянок. Рассовав их по карманам, он направился к двери. Разобрал импровизированную баррикаду из тумбы и секретера. Но что-то останавливало его от выхода в коридор. Через минуту стало ясно, что именно. Крики, разносившиеся по вентиляции и щелям в стенах, полностью стихли. Их место заняли стенания, шаркающие звуки и голодные хрипы. Старина ЭдМэт оказался в самом сердце царства мёртвых...

ссылка
Стоило прихватить с собой того заряженного на успех пойла, но оно уже смешалось с кровью несчастного ученика, пролившись из разбитой бутылки.
Из пользу имеющего нашлась только железяка, которой мешают уголь в камине. Откуда она тут и что такое камин - ЭдМэт не знал, но железка внушала доверие.
Первые полчаса движения по коридорам с картой в дрожащих руках, обеих уцелевших руках, были вполне удачными и увидев, как забрезжил на горизонте выход, ЭдМэт забыл об осторожности.

- Куда собрался, юнец? - басовитый голос отца-батюшки всея русалок отрезал все пути к отступлению, как и его трезубец, выбивший из рук ЭдМэта его палку-копалку.
- Твоих рук дело? Погубил моих девочек и убраться решил? - кажется, доводы невиновного ему были неинтересны.

К слову, батя был не тронут чумой, бодр и жаждал смерти, как будто смерти было мало.
- Погляди, что ты сделал с Ритушкой, - он указал ЭдМэту за спину, там медленно плыла, оскалившись, одна из его дочерей с весьма экзотическим имечком.


Эх, а ведь выход был так близок. Рукой подать.

Что такое попасть в мышеловку? Вполне вероятно, это оказаться между разъяренным папашей и неудовлетворённой дочкой, грезившей о замужестве. Думы ЭдМэта носили весьма прогрессивный характер, особенно когда морской царь вытащил трезубец. В тот момент, матримониальные намерения относительно зомборусалки стали не такими уж дикими. Ну зомбо, ну русалка. Что с того, когда в любую секунду огромная вилка морского царя может порвать твой девственный зад! Невеста напирала, скаля на парня острые зубы. За ней тянулся сверкающий след из опавших чешуек. С каждым шагом, она теряла куски собственной плоти, медленно сползающей с белёсых костей.
– Иди дочка, возьми своё. Этот наглец вполне справится с ролью семейного инкубатора.
Зомборусалка ничего не ответила. Вообще-то, на не искушенный взгляд со стороны, ей было абсолютно всё равно кого грызть и куда метать свою подпорченную икру. Шаг, другой, третий приближал ЭдМэта к сомнительному замужеству. Внезапно, подземный толчок, возможно в следствии выброса воздуха из каких либо подтопляемых помещений замка, кинул всех на пол. Древняя каменная кладка покрылась вязью трещин.



С потолка упало пару сталактитов, с хрустом пробивших мраморную стлань. Зомборусалка качнулась в сторону стены, ударившись плечом об цветастое панно.
– Нееет! – Крик морского царя потонул в лязге стального механизма ловушки. Плиты под ногами русалки разъехались в стороны, превращаясь в глубокую яму с кольями на дне. В последний момент она ухватилась за гранитный край, повиснув на когтистых пальцах.



Морской царь резво вскочил на ноги и кинулся на выручку дочке. Пробежав мимо обалдевшего ЭдМэта, он рухнул на живот возле края ямы, в самый последний момент ухватив зомборусалку за руку. Последняя болталась над пропастью, словно маятник, рычала, пытаясь откусить отцу пальцы.
– Держиись дочка! – Кричал царь всея рыб, краснея от натуги. – Я не отпущу тебя!
Новый толчок содрогнул основание замка. С потолка брызнула карстовая крошка. Закапали первые капли пробивающейся сверху воды. Внезапно, стена около выхода из этого ада осыпалась бесформенными валунами.



Из образовавшегося провала хлынула толпа мертвецов. Коридор наполнился рыками, хрустами и леденящим душу воем.
ЭдМэт снова попал в просак. За спиной зияла дыра с кольями, бесноватой русалкой и царём, исполненным отцовского долга. В паре десятков метров спереди приближалась армия голодных трупов.
– Помоги нам! Помоги... И можешь просить всё, что угодно! – Глаза морского владыки были полны отчаяния...

Не доверяй рыбам, - всегда говорил отец и это, пожалуй, единственный урок, который ЭдМэт не забыл.
Теперь вот рыбы сулили ему сокровища в обмен на помощь, но ЭдМэт растерял все свои соболезнования умирающим земноводным в стремительно растущем страхе за свою жизнь.
Вспомнив правило «Как убежать от медведя» он бросился наутёк, считая, что мясистая парочка будет лучшей заменой исхудавшему костлявому юноше и, конечно, выберут именно их.

Перемахнув - и откуда только силы взялись - через горемычных морских родственников, ЭдМэт был готов разразиться победным истерическим смехом, но не тут-то было. Парня ждал холодный соленый душ.

Тонны морских вод поначалу деликатно просачивались сквозь трещины, но вскоре обнаглев, ринулись навстречу всем, кто не спрятался.

Для всех присутствующих, кроме Эдмэта, встреча с морской стихией не представляла ничего необычного, а вот юноша так и не научился дышать под водой. Какая оплошность! Да к тому же он ещё и не умел задерживать дыхание дольше, чем на три минуты. И как он только собирался стать мужем русалки. Ах, он же не собирался!

На исходе третьей минуты ЭдМэт был вынужден признать, что скоро его бренное тело станет желанным кормом. Он оказался посреди темного океана, не зная, в какой стороне солнце, а в какой - дно. И спасти его мог лишь морской царь, который точно был не лучшего мнения о его поступке, а ещё с полсотни зомби, что были, напротив, самого лучшего мнения, но только о его плоти.

Постепенно ЭдМэт понял, что кислорода больше нет.

Ферьёта...



Смачный шлепок ладони разрумянил правую щёку Ливьёны.



– Говори дрянь! О чём судачили эти портовые выродки на причале. Какое зелье? – Шлёп, и голова девушки вновь дёрнулась от сильного удара. Дюжий мужик, держащий Ливьёну за плечи, недовольно поморщился:
– Богам не угодно, когда избивают связанных, да немощных.
– Лучше стой и не болтай лишнего Кьюри, а то сам получишь затрещин.
Мужик вновь поморщился, но воздержался от полемики.

До...

Вчера вечером, когда Ферьёта вновь пошла грустить к морю, она услышала весьма занимательный разговор трёх выпивших войнов. Притаившись за валуном и не дыша, она постепенно округляла глаза от правды.



Один из них утверждал, что якобы его сестра подставила не много ни мало, великого скальда. Укротителя русалок, который одним лишь взглядом отправил грозного Датчанина на корм рыбам. Двое других ему не поверили, назвав брехлом. Один из них даже высказался, что его сестра побывала в постели всех войнов города и её слова - пустой звук. Первый сильно разозлился. Схватился за нож, с пеной у рта вещая о Рёрике, хитром плане по убийству ЭдМэта, а так же о любовном зелье, лишающем воли. Будто бы именно его сестра подстроила свадьбу Конунга и прелестной Ферьёты.
Вспомнив про рыжую красотку, все трое томно вздохнули. Так им хотелось поймать хотя бы взгляд знойной северянки, но увы... Ферьёта объявила траур по своей деревне, и никто, включая её свежеиспечённого мужа, не мог надеяться на жгучую близость.

Девушка быстро смекнула что к чему, бросила в морские волны венок из цветов и поспешила к своим соплеменникам. Обрисовав им ситуацию во всех подробностях, а где-то даже заметно приукрашивая, Ферьёта убедила людей плыть на поиски "Любимого Богами Скальда", а не то "Ниспошлют нам Боги великое проклятье внезапных мочеиспусканий и половой немощи". Напуганные люди кинулись собирать небогатые пожитки. Это требовало некоторого количества времени, которое терять было нельзя. Девушка взяла с собой рыбака Кьюри, облачилась в лёгкую кольчугу и пошла выколачивать правду из белобрысой Ливьёны. Ворвавшись в дом цели, они нацепили ей на голову мешок и ласково потащили по ступеням вниз, время от времени добавляя увесистые удары ногами.

И вот вся компания ведёт занимательную беседу в подвале...



– Ну, говори волчья закуска! Что за зелье? – Ферьёту распирало, словно после прогулки голышом по пасеке. Она как раз заносила руку для очередного увесистого удара, когда Ливьёна сломалась
– Это.. Это... Томное зелье. Его дал мне конунг Рёрик, с наказом опоить великого скальда, а после, опорочить в твоих глазах. – Девушка надула разбитые губки. Дыхание стало прерывистым, нос мокро захлюпал, а глаза наполнились горькими слезами. – Он... Он... Обещал сделать меня младшей женой. – Ливьёна уже не сдерживала рыдания, – А сам... А сам... Отдал меня какому-то выродку за хорошую службу. Будто бы я какая-то рабыня! – Она вскинула на Ферьёту волглые глаза. – Ра! Бы! Ня!

– Всё понятно. – Воительница наполнилась решимости. Душа ликовала, хоть было не время и не место. Её ЭдМэт не предатель. Он лишь жертва коварного заговора гнусного Рёрика и этой белой жадобы. Рука сама нырнула за ножом. В висках стучал голос мести:
"Убей! Пусти ей кровь! Она не достойна жить... "
Кто бы знал, каких усилий потребовалось Ферьёте, чтобы опустить руку. Она не монстр! Кьюри прав, не престало истинным северянам резать врагов в тёмных подвалах на потеху крысам.
– Уходим! – Бросила она стороннику, стремительно развернувшись к лестнице. За спиной осталась рыдающая Ливьёна и сырость душного подвала.

Время нещадно утекало вместе с темнотой ночи. Когда Ферьёта с Кьюри прибежали на берег, люди в большинстве своём были собраны. Охранники причала, связанные или контуженные, валялись бесформенной кучей между валунов.
– Вперёд друзья! – Полушёпотом проговорила воительница, – Пора покинуть эти гиблые места. Но сначала... – Она хитро посмотрела на бочки тюленьего жира и еловой смолы, стоящих рядами у здания маленькой верфи. – Оставим друзьям подарок. Тащите бочки на корабли Рёрика!

Ветер вновь дул в лицо, кидая на щёки прохладные солёные брызги. Паруса надувались, словно беременные животы. По всюду слышались сальные шутки команды и ругань боцмана. Ферьёта улыбнулась. Слишком долго она пробыла в плену обмана, и теперь свобода опьяняла юное тело. Её огненно рыжая шевелюра отливала медью в зареве огромного пожара за спиной.




Старина ЭдМэт...

ЭдМэту хотелось плакать, но в солёной воде и так недостатка не было. Лёгкие горели, судорожно пытаясь вздохнуть. Перед глазами возникали разноцветные круги, на фоне которых всё ближе и ближе подтягивались зомбированные русалки. ЭдМэт уже ощущал неумолимую поступь смерти, когда всё вокруг снова содрогнулось. На дне, там где виднелись слабые огни умирающего замка, обрушилась очередная башня. Изящные аркбутаны летели вниз, делаясь богатой наживой для будущих археологов.



ЭдМэт с ужасом отметил, что к нему из свежих развалин что-то поднимается. Всё ближе и ближе, вселяя в сердце первобытный страх, сжимающий каловое отверстие до неприличных размеров. Таинственное "нечто" постоянно меняло форму, колебалось, но в основном оставалось круглым. Через пару томительных секунд ЭдМэта буквально протаранило гигантским пузырём воздуха. Лёгкие обожгло вожделенным дыханием.
– Кхххэ, кхххэ! – С кашлем выходила морская вода. – Кххээ, кххээ. – Пузырь воздуха потащил парня к поверхности. Мимо пролетали стайки маленьких рыб. Пару раз промчались две здоровенные акулы. Постепенно мрак отступал. Уже виднелись несмелые капли света, отливающие серебром на вездесущем планктоне.



Бууульк!
Эдмэта вынесло на поверхность, со скростью снаряда от баллисты. Свет на мгновение ослепил глаза, лаская лицо солнечным теплом. По небу плыли перистые облака, легкий бриз ерошил мокрые волосы.
– Человек за бортом! – Внезапный крик разрушил морскую идиллию. ЭдМэт оглянулся назад. Прям перед ним качался просмолённый бок драккара. – Держи! – С борта кинули толстую пеньковую верёвку.



Пловец схватил её онемевшими от холода пальцами. Его споро втянули на борт, при этом больно хлопнув макушкой об планшир. Пока парень вновь ловил круги перед глазами, кто-то быстро к нему подбежал и принялся осыпать лицо жаркими поцелуями. Приятный, дребезжащий от слёз женский голос, вещал что-то теплое.

ЭдМэт пришел в себя, взглянул на ту, которая держала его щёки в своих ладонях и обомлел... Так знакомы были ему эти черты, но где он их видел, понять не мог...
– Человек за бортом! –Вдруг крикнул всё тот же крепыш. – Сегодня рыбный день. Может ещё одного скальда выудим? – Все заржали, как лошади в конюшне при виде мясника. – Держи верёвку!
– Нет, подож... – ЭдМэт попытался предупредить, но было поздно. На палубу влезла первая зомборусалка, а за ней ещё и ещё. Море по бокам корабля вспучилось от обилия мертвой рыбьей плоти. Воздух наполнился невыносимым смрадом.
– Мне... Мне очень жаль. – Начал было ЭдМэт, но понял, что его никто не слушает. Люди, включая и рыжую сногсшибательную капитаншу, схватились за оружие, рубя карабкающихся русалок. Но мёртвым не было числа...

Ферьёта усмехнулась, глядя какой ужас обуял ЭдМэта. Не знал тот, что воительница и ее бравые парни обучены тайному морскому ремеслу, помогающему в трудный час выиграть любую битву. И это...песнь! Бравая песнь, всего одна, которая передавалась из поколения в поколение и набрала такую силу, что всё нипочём.

Воины Ферьёты грохнули разом, да так, что русалки посыпались с борта, словно оглушенные. Пара куплетов и те больше не посмели прорваться сквозь толщу воды.
ссылка
ЭдМэту же понадобился еще и припев. В голове приятно звенело, словно прочищалось, потом наступила ясность достойная монаха и вот уже перед ним его Ферьёта, потерянная навсегда.

Встреча двух возлюбленных, предназначенных друг другу судьбой, была незабываемой - даже матерые воины плакали от умиления, когда пересказывали ее. Шрамы на спинах юной парочки еще долго заживали с того дня, а с момента их свадьбы скальды сочинили не менее десятка песен, восхваляющих любовь "Ферьёты и ЭдМэта, Буреподобных".

С тех пор даже две поговорки появились "Любить как Ферьёта и ЭдМэт" и "Буянить аки Буреподобные".

Тут и сказке конец, ну и так далее по тексту.