💖 Finis vitae, sed non amoris | ходы игроков | Анемерия Флаббалета ("Рассвет")

Вечер 5-го дня III галактического месяца 307 года от Дня Агонии

Вернулись они уже в разгар социальной жизни дома развлечений и после досмотра окунулись в атмосферу праздника, с праздношатающимися гостями, снующими здесь и там официантами, с компаньонами и компаньонками, то яркими и оживлёнными, будто райские птички, то задумчивыми и прекрасными, как далёкие звёзды. Даже в холле стояло несколько групп гостей и невозможно было "незаметно проскользнуть" в служебную часть, не обладая маскировочным костюмом. Возможно, странница и доктор попробовали бы найти обходной маршрут, но тут...

От одной из группок отделилась черноволосая компаньонка в темно-алом платье с поясом под грудью и, приблизившись, негромко воскликнула:
- Уолтер? Лорд Уолтер Алиенор Рей Фабиан Миллс? Какая встреча!
Она подошла ближе, и в ней уже без труда можно было узнать Клодетт, разве что Уолтер помнил ее с коротким пышным каре, а теперь множество мелких кудряшек спускались с макушки волшебным каскадом, высоко поднятые широким золотым обручем. Из украшений на ней был лишь тонкий браслет на запястье да капля граната в ямочке на шее. По сравнению с их последней встречей она слегка округлилась, сделалась во всех чертах мягче и спокойнее, во взгляде появилось выражение усталости. Но она все так же радовалась Миллсу, как и прежде, и огонь, загоревшийся в глубине темных глаз, все так же одухотворял ее, не позволяя оставаться всего лишь красивой куклой даже на первый взгляд. В ней все так же чувствовалась воля и желание, игривая нежность и загадка, только все это теперь было подчинено чему-то новому, какой-то цели, которой, казалось, раньше не было. Или Уолтер не замечал ее.

Уолтер не поверил своим глазам, когда увидел компаньонку, но увидев узнал ее сразу. Хоть девушка изменилась за время прошедшее с их последний встречи — она была все так же красиво, но теперь в эту красоту добавились не звучавшие прежде ноты.

И, не то что удивительно, но Клодетт была в положение… и, наверно, замужем. Вот в чем была причина ее исчезновения, и его глупых метаний, хорошая причина.

Он радостно, но с обычной застенчивостью улыбнулся.

— Уолтер, — слышать свое имя от нее было, словно перенестись в прошлое, в далекие лучшие годы. — Я очень рад вас м… тебя видеть, леди Клодетт. Это моя м…

Не найдя нужного слова,мужчина вздохнул и начал сначала.

— Нитья Ситара Арандхати, познакомся — леди Клодетт Комтуа.

Теперь было ясно, что имел ввиду Шичи под атмосферой праздника. Столпотворение действительно впечатляло. И отличалось от того, что было на станции. Могло показаться, что на Рассвете царит хаос, но стоило приглядеться и можно было увидеть схемы и маршруты, которым следовала обслуга и гости.

Встроившись в один из таких, Ситара скользила глазами по лицам, надеясь, может быть встретить Элеонору или разглядеть голубые волосы юноши, от чего-то не любившего одуванчики. Но совсем не ожидала услышать имя своего спутника, такое длинное, во всей красе официальное, но при этом прозвучавшее как что-то личное, привычное темноволосой девушке, пробиравшейся к ним сквозь толпу.

В каком-то неосознанном порыве Ситара вдруг отдернула свою руку, лежащую в изгибе локтя Уолтера. Лорда Уолтера. И сама смутившись своего жеста, сделала пол шага назад, наблюдая за встречей старых друзей? Любовников? Пожалуй.

Клодетт – доктор совсем недавно упоминал это имя. Та самая, что мечтала о жизни компаньонки? Слишком усталый взгляд для того, чьи мечты исполнились. Впрочем... что-то было в нем еще... и эта мягкость... Беременна? Будь у странницы свой такой опыт, она бы определила наверняка, но в ее жизни была лишь пара подруг, с которыми она могла бы сравнить. Обручального кольца на пальце не было и оставалось лишь гадать.

Доктор произнес ее имя и странница улыбнулась.

– Ситара, приятно познакомиться, леди Комтуа, – протянула девушка руку Клодетт. – Рэй говорил, вы старые друзья.

- Очень приятно, Ситара, можно просто Клодетт, - тепло улыбнулась компаньонка, спокойно и уверенно пожимая руку страннице и после протягивая руку Уолтеру, тоже для пожатия. - Наверное, можно сказать и так, - согласилась быть старым другом. - Вы позволите пригласить вас обоих на ужин? За мой счет, разумеется. В честь старой дружбы и нежданной, но от этого не менее радостной встречи.

Встреча хоть была радостна Уолтеру — и полна воспоминаний — выходила ужасно неловкой.

Начиная с того, что он наперекор правил этикета представил Ситару первой (будто та ему родственница, жена, а не… капитан корабля), прозвучало это настолько естественно, что он осознал свою ошибку только спустя несколько минут. И совсем не жалел.

А потом уже странница, только умножила получившееся недопонимания, произнеся его домашнее имя так запросто… что губы непроизвольно расплылись в дурацкую улыбку.

— Клодетт, я так рад, счаслив, тебя видеть, — искрене признался доктор. — Для нас это будет удовольствие, принять твое приглашение.

А вот и третья неловкость, конечно никаких «нас» не было… но прозвучало отлично.

- Тогда в десять у меня в номере, - она сняла с пояса крошечный кошелек, прятавшийся у нее на боку, и вынула из него визитку, которую и протянула доктору. - Блюда можно заказать заранее в ресторане для гостей. В графе оплаты указываете, что вы мои гости. Я сейчас поставлю себя в список принимающих, и минут через двадцать уже можно будет выбирать. Хорошего нам всем вечера!

Десять вечера - это через два часа, как раз можно успеть снова проголодаться. Визитка представляла собой миниатюрный пропуск, с которым можно пройти в зону, где живут компаньоны. Похоже, Клодетт все же работает на "Рассвете".

Все произошло так быстро, что Ситара даже не успела попробовать отказаться. Но почти сразу решила, что это к лучшему. Неловкость неловкостью, но, очевидно, компаньоны были очень важной частью "Рассвета" и только что Уолтер, подтверждая роль проводника, открыл ей двери к сердцу их жизни. Пусть будет так.

Да и смотреть на счастливого доктора было приятно. Первая защитная реакция схлынула и странница тепло улыбнулась Клодетт.

– С нетерпением жду продолжения знакомства, – сопроводила она согласие легким кивком головы.

А если после этого ужина лорд Уолтер решит, что она, Ситара, нравится ему не так уж сильно... что ж, лучше узнать об этом раньше, чем позже.

Уолтер спрятал визитку, стараясь, чтобы на его лице не отразилось удивление. Клодетт все еще работает на «Рассвете», но как же замужество и дети, эти две истории никак не вязались вместе.

— Очень жду, — подтвердил он слова Ситары. — Так о многом хочется тебя расспросить.

- И я, - улыбнулась Клодетт. - У меня будет к тебе просьба, раз уж ты здесь, но поговорим после.

И она вернулась к ожидавшей ее группке клиентов. Те явно следили за ее разговором с Уолтером и Ситарой и теперь засыпали ее множеством вопросов, на которые она отвечала с негромким смехом.

Доктор и странница продолжили путь к своему номеру, но пройти по служебным помещениям не удалось. Как они шли сюда с Мией-сан, забылось, а навигатор направил их через клиентскую часть судна и они изрядно поплутали. В какой-то момент они прошли мимо беседки, в которой Ситара краем глаза заметила голубой всполох чьих-то волос и прямую, ровную спину под ним в тёмно-синем фраке. Был ли это Шичи или кто-то другой? По росту и комплекции похож, но сейчас он не один. Среди темных листьев магнолии виден ещё один силуэт, выше и чуть плотнее - неясно, мужчина или женщина, лицо закрыто от входа веткой с цветами, заметна только пара темно-рыжих прядей.
- Пожалуйста, подумай, - голос тоже похож на Шичи-тяна, но сейчас приглушен и распознаётся не так легко. - Я буду счастлив, если ты примешь мое предложение. - Он сделал шаг вперёд и, кажется, взял собеседника за руки. Говорил тихо и проникновенно, с убеждением, почти страстью. - Я буду счастлив возможности быть рядом. Пожалуйста. Прошу тебя.

Шичи. Имя юноши походило на журчание ручья, доносившееся откуда-то совсем близко. Может и сам он был прямо тут. Синие волосы и местечко, насколько успела понять Ситара, вполне в его стиле. Стоило проверить.

Где-то в стороне от основного потока мысли вспыхнуло воспоминание про туалет — забавно, там тоже было много воды... И сам юноша каждый раз умудрялся быстро теряться из вида, будто его уносила река.

— Рэй, — голос девушки зазвучал у самого уха. Нежно обхватив мужчину за руку, странница чуть замедлила их обоих, и, не останавливаясь, почти прокатилась по его груди к противоположному плечу, — иди один, нужно кое-что сделать, встретимся в номере.

Последняя фраза донеслась уже откуда-то из-за спины. Уолтер был уверен — шепчущие губы девушки все время почти касались его кожи возле мочки. Но тело двигалось, рисуя вокруг доктора ведьмин круг, и, когда мужчина обернулся вслед за спутницей, то увидел лишь пустой коридор.

Из-за спины доктора Ситара нырнула под тень беседки, скрывшись из его поля зрения, закрыла глаза и вдохнула тьму, прося Бездну подарить ей непроглядный, словно глубокий космос, плащ.

Удивлённый внезапным исчезновение, Уолтер пару раз быстро моргнул, а затем поспешил дальше, не желая смущать влюбленную парочку в беседке.

Да, это был Шичи. А его собеседник - Анри, которого они видели вчера перед разговором с Мией-сан и которому Ситара отдала платок с вензелем. Это стало ясно, когда девушка обошла беседку по кругу, ища наилучшую точку обзора. Анри сегодня был одет в строгий брючный костюм с белой рубашкой и галстуком-бабочкой и смотрелся в нем невероятно элегантно. Мужчины тем временем продолжали.

Шичи действительно взял Анри за руки, но тот почти сразу сместился так, чтобы это стало неудобно, и вырвал левую из крепкого захвата младшего компаньона. Вторую он сжал в кулак, но как-то слабо, неубедительно. Качнул головой, на лице отражалось неприятие и нежелание слушать.
- Пожалуйста. - Шичи был настойчив. Вид у него был очень решительный, он явно собирался идти до конца, не отступая ни перед чем. - Мне поступило предложение из Гильдии. Я смогу обеспечить нас обоих, тебе не придется работать. Можешь заняться спортом - чемпионат, Олимпиада, что угодно. Можем уехать в Империю - там всегда спрос на учителей фехтования. Все получится. Пожалуйста.
Анри дернулся и вырвал вторую руку:
- Не трогай меня, - очень тихо, даже как-то обреченно. - Хана-сама сказала, что ты сделал. Не надо так больше. - Было ощущение, что он сейчас заплачет - сдерживается из последних сил.
- Хана-сама ничего не знает. Ей доложили, но это не значит, что то, что доложили, правда. Да, я пошел с клиентом, который обидел тебя. Да, я знал. Да, он пытался меня изнасиловать. Но ты не спросил, почему я это сделал.
- И не спрошу. Отступись, - еще тише.
- Нет. Хватит. Ты отказываешь мне уже больше полугода. Что тебя не устраивает?
- Такеда-сан...
- Называй меня по имени. Шичи.
- Шичи-тян...
- По имени. Шичи.
- Ши... слушай, отстань, а? - Анри буквально рухнул на скамью позади него и закрыл лицо руками. - У тебя все хорошо, чего ты лезешь не в свое дело???
- Я объяснил это в предложениях о встрече, - очень терпеливо. Они явно говорили об этом не первый раз. Шичи сел рядом с Анри. - Мне. Не. Все. Равно. Ты не подходишь для этой работы. Ты эмоционально не справляешься. Ты постоянно принимаешь какие-то странные решения и потом сидишь в больничном крыле неделями. Так нельзя. Это не жизнь.
- Это не твое дело...
- Знаю, и поэтому не злюсь, что ты отказываешь. Но я не отстану. Мне нужно выкупить все твое время, чтобы ты отнесся ко мне серьезно?
- Ты и так забрал целую ночь...
- Надо же тебе хотя бы иногда спать в нормальное время. К тому же ты сам принял этот заказ. Теперь будешь звать охрану?
- Нет. Но так не пойдет...
- Еще как пойдет. Я клиент, и я говорю, что сегодня ночью ты будешь спать. А если не ляжешь сам, я вызову доктора, пусть тебе что-нибудь вколет. Я устал смотреть на твои круги под глазами.
Анри не ответил, и Шичи через какое-то время продолжил:
- Я писал тебе, я согласен на любую роль. Кто тебе нужен? Любовник? Друг? Начальник? Коуч? Только попробуй сказать, что никто, как в прошлый раз.
Анри отнял руки от лица и слегка усмехнулся:
- Отправишь меня к Ганс-сенсею?
- Да. Считай, что он сидит тут в засаде и ждет, когда ты снова откажешься.
Гимнаст долго молчал, наконец, очень тихо:
- Дай мне подумать.
- И сколько ты будешь думать? Еще год? Два? Десять? Пока тебя кто-нибудь не прибьет?
Анри колебался.
- Ты слишком торопишься... ты заказал секс, давай пойдем ко мне и... подумаем обо всем как-нибудь потом. После...
По лицу Шичи скользнула хитрая улыбка:
- Иначе ты не принимаешь заказы. У меня просто нет выбора.

"Рассвет" был огромный, и все же, она раз за разом встречала именно этих людей. Ситара, не раздумывая, осталась послушать разговор, радуясь, что хотя бы не втянула в подкустовый шпионаж лорда Уолтера. Попадись они компаньонам, он наверняка бы превратился в горстку пепла, сгорев со стыда.

Диалог мужчин кое-что прояснил. А кое-что запутал. Так или иначе, оставаться на дальнейшее представление Ситара не стала. Осторожно покинув укрытие, она тенью заскользила по следам Уолтера.

Аккуратно пробираясь по навигатору в их семейный номер, Ситара вынуждена была пройти по проходной гостиной, в которой был выключен свет, и, к ее великому сожалению и неудовольствию того, кто отдыхал там, она ухитрилась за что-то зацепиться и свалиться на чье-то теплое и, кажется, мужское тело. Послышалась сдержанная ругань и Ситару спихнули на пол, спустя полминуты зажегся свет.

- Вы кто? - холодный голос от двери. Стоявший там компаньон, буквально обжигал недовольством, граничащим с бесцеремонностью. - Вам обязательно мешать спать честным труженикам?

– Пыль и ржавчина... – прошипела странница, щурясь от яркого света. – А вам обязательно... – она вздохнула, не окончив фразу, и поднялась на ноги.

– Прошу прощения, свет был выключен, и я не знала, что здесь кто-то есть, – поправляя пуфик, о который споткнулась, Ситара рассматривала собеседника. – Вы, должно быть, действительно сильно устали, раз заснули на рабочем месте.

- На рабочем месте?
И правда, одет он был празднично: ослепительно белый фрак и брюки к нему цвета сливочного мороженого, шелковая рубашка яркого небесного оттенка с расстёгнутой верхней пуговкой, открывавшей вид на холодный голубой кристалл в серебряной оправе на короткой цепочке. На кушетке, с которой только что спихнули Ситару, валялась пара белых перчаток.
- В отличие от некоторых коллег я не работаю на рандомных кушетках, - наконец, соблаговолил пояснить он свой вопрос. - Но раз вы уходите, и разговаривать не о чем. Доброй ночи.
Его недовольство никуда не исчезло, но стало куда менее неприятным, теперь он больше походил на разбуженного котика, нежели на готового прыгнуть снежного барса.

Ситара кивнула и было развернулась к выходу, но вдруг замерла, так и не сделав шаг. Плечи ее, поднятые в защитной реакции, чуть расслабились, а на лице проявился интерес.

– Мне правда жаль, – снова взглянула она на собеседника, виновато прикусив губу, – вышло очень неловко. Я совсем недавно на корабле и еще плохо здесь ориентируюсь. Просто счастье, что я не упала на тот рояль... ммм... было бы столько шума.... – осторожно улыбнулась девушка.

– Но вам следует знать – навигатор "Рассвета" прокладывает маршрут через эту гостиную, возможно, вам стоит попросить кого-нибудь настроить в приоритет обходные пути для тех часов, когда вы любите здесь бывать.

Компаньон глубоко вздохнул.
- Да, рояль было бы жалко, - согласился он. - К счастью, он немного расстроен, так что можно падать. Все равно настройщик придет только завтра.

- Как всегда, проблематично. О чем думают эти невежды в отделе информационной безопасности, - вопреки словам, сказано это было с ироничной улыбкой. - Не беспокойтесь, нет никаких часов, когда я люблю здесь бывать. Скорее, есть время, когда я не могу пойти к себе, потому что мой номер осаждают фанатки.

Он забрал с кушетки перчатки и парой быстрых, ловких движений одел их.

- И раз уж у нас столь откровенный разговор, вам следует одеваться более изысканно. Чтобы очередная звезда, которую вы потревожите, не вызвала охрану с требованием немедленно выставить вас с "Рассвета". При необходимости могу одолжить пару своих старых костюмов.
Несмотря на чопорность, он, кажется, вполне готов был поделиться уже не нужными ему вещами.

Если Ситару и задели слова мужчины, виду она не подала, лишь придирчиво оглядела его костюм, представляя как быстро бы он лишился своей белизны, пройдись она в нем по машинному отделению корабля.

– Щедрое предложение, но я буду вынуждена отказать. Боюсь, вашим поклонницам известны все ваши наряды, а я не хочу стать жертвой ревности и быть разорванной на кусочки. Тем ни менее, спасибо за совет, – без тени издевки, поблагодарила она.

– Кстати, как вы думаете, ваши фанатки узнали бы вас в одежде, подобной моей?

- Ну что вы, мы все цивилизованные люди, даже мои фанатки. Они бы вас как-нибудь оболгали перед охраной, но у нас есть специальный отдел расследований, так что вам не о чем беспокоиться. Да и стал бы я вас так подставлять - вижу, вы не любите компаньонов. Ревность? Впрочем, не мое дело, - он собрался уже выйти, но услышав вопрос, усмехнулся: - Я такое не одену, даже за очень большие деньги. Ночи.
И он вышел - видимо, искать следующее место, где бы он мог уединиться без назойливого внимания.

Проводив компаньона взглядом, Ситара вздохнула. Ну что ж, шутка не удалась – мужчина не дождался кульминации. Может быть в следующий раз.

Размышляя о том, почему мистер снежинка решил, что она не испытывает любви к компаньонам (ее одежда столь оскорбительна?), девушка снова взглянула на навигатор и продолжила свой путь.

Стоило страннице открыть дверь в «семейный номер», как с дивана в общей гостинной подскочил, как на пружинках, Уолтер.

Все еще мокрые, после душа, пряди его волос торчали над головой образовывая подобие короны. Лицо мужчины выражало беспокойство, которое через мгновение сменилось радостью.

Доктор, в действительности, провел время гадая, что за дела были у Ситары в темной аллеи — или, что пугало, вдруг никакой Ситары вовсе не было, так невероятно девушка исчезла прямо из его рук. Так что он даже позволил себе заглянуть в ее комнату, и убедиться, что та была действительно занята.

А второе… Десятый пропал.

— Все в порядке? — спросил он чувствуя, как губы расплываются в дурацкой улыбке. — Ты так кхм… растворилась буквально в воздухе!

Доктор вскочил, придерживая полы халата и Ситара улыбнулась его домашнему виду. Взлохмаченные волосы, голые ступни, он снова, уже в который раз, появился перед ней мокрый, но в этот раз с горящим в сердце огнем. Куда лучше надменного господина из музыкальной комнаты, пусть у того из прически и не выбилось ни одного волоска.

– Прости, случайно наткнулась на одного парня в темноте, компаньона. Вышел странный разговор, вот и задержалась.

— Шичи?

Предположил, осторожно, Уолтер, которому никак не удавалось восстановить события хоть в какую-то последовательность.

– Шичи? Нет, Шичи был в той беседке с Анри, – подойдя ближе, странница понизила голос, – и он, судя по тому, что я услышала, действительно никого не убивал, хотя взял того клиента намеренно. Но я... насколько ты хочешь быть в курсе всего этого? Кажется, у тебя хватает проблем.

— С Анри, — повторил Уолтер, осознавая, что не выставляет свои умственные способности хоть с какой-то стороны.

Он тоже сделал пару шагов на встречу девушки, теперь они могли шептаться не напрягая слуха.

— Конечно, очень хочу, — искрене признался мужчина. То есть он очень хотел помочь Ситаре в ее «расследование», а верней просто помочь Ситаре, сами компаньоны его волновали чуть меньше. — Кхм… моя сестра, ну и кхм…

Так и не найдя, что же «кхм», Уолтер смущенно улыбнулся.

— Расскажи по порядку.

Ситара хитро оглядела Уолтера.

– Я ждала, что появится чопорный дворянин с набором нотаций, но рада, что он не пришел, – смеясь, призналась девушка, а затем быстро и действительно по порядку пересказала услышанное в беседке.

– А теперь твоя очередь, – перестав шептаться, Ситара отошла в сторону входной двери и принялась снимать обувь, – расскажи про Клодетт. Давно вы с ней знакомы? Пытался ли ты ее... – она подняла глаза и, склонив голову на бок, изобразила лицом что-то вроде "ну это... того...", – ммм.... взять?

Под взглядом Ситары, все еще улыбаясь ей, доктор опустил глаза, словно говоря – прости, похоже у джентльмена перерыв на файв о'клок. А выслушав рассказ он задумался, и продлилось бы его задумчивость вероятно долго, если бы не четко сформулированный вопрос странницы.

Девушки пистолета не надо было, била она без поражения одними словами.

Уолтер упал обратно на диван со вздохом. Со звуком, который бы Ситара непременно определила, как – звук подстреленной на охоте утки – если бы была чуть ближе знакома с традициями славной Империи.

– Мы кхм… не сказал бы… кхм… но ведь это было где-то пять лет назад.

Он растерянно посмотрел на девушку, словно надеясь, что та развеет его сомнения.

– Я был клиентом Клодетт на протяжение трех лет, у нас была близость кхм... под конец.

– Значит, вы скорее друзья?

Разувшись, девушка подошла ближе и уселась рядом с Уолтером, не далеко и не близко, просто чтобы удобно было вести разговор.

– Мне показалось, ты действительно был рад ее увидеть, какая она?

— Друзья, — обрадовался Уолтер этому определению. — Старые друзья.

Ему очень хотелось объяснить Ситаре, что их с компаньонкой разделяют года и ничего кроме дружеских чувств не осталось — но Уолтер, в тоже время, был совершенно уверен, что девушку подобные детали не интересуют.

— Понимаешь, мы не очень хорошо расстались кхм… нет, никаких ссор или скандалов, но Клодетт пропала. Без объяснения, предупреждения. Один день была, а на следующей…

Он развел руками, показывая пустоту.

— Пытался ее разыскать м… поиски не дали успехов. Частные детективы… чего только не испробовал тогда, так что увидеть ее сегодня — было настоящем чудом. И рад… ну кхм… что кажется у нее все хорошо. А ты не против ужина, я согласился за двоих, но вдруг у тебя были планы кхм… наверно Клодетт подумала кхм кхм...

Он сосредоточенно потер кончик носа не закончив фразу.

Не слишком бережным (совсем не вежливо прямолинейным) вопросам Ситары существовало очень простое объяснение – она пыталась сделать вид, что ей нет дела до того, спал ли Уолтер с Клодетт. Вот только дело ей очень даже было и, к ее собственному неудовольствию, хотелось устроить детальный допрос (выяснить, например, не всколыхнула ли сегодняшняя встреча старые желания и чувства), особенно после упоминания детектива – нужно иметь серьезные мотивации для подобного рода поисков. Впрочем, доктор был, кажется, довольно сердечным человеком и вполне мог искать пропавшую девушку, просто волнуясь о ее судьбе.

С другой стороны, ей нравилась идея остановиться на том, что Уолтер с Клодетт старые друзья и не думать лишнего. К чему гадать на кофейной гуще, когда чуть больше, чем через час, они все вместе и узнают кто и какие чувства в ком вызывает.

– Нет, никаких планов, хотя, признаться, я немного волнуюсь, не станет ли мое присутствие помехой для... личных тем. Но я буду рада пообщаться, твой рассказ про ее мечту меня заинтриговал.

Был, правда, один вопрос, который все-таки стоило прояснить. Кхм, кхм.

– Только... нам нужно решить как именно мы представим ей историю нашего знакомства, потому что это очень естественный вопрос, а честный ответ на него весьма... ммм... запутанный.

— Пожалуйста, не волнуйся об этом.

Заверил ее Уолтер и успел подумать, что лучше компаньонки, никто не расскажет Ситаре о внутренней кухне. Как девушка задала очень... очень точный вопрос.

— Ты абсолютно права, только...

Только этот вопрос еще сложнее, чем кажется.

— Клодетт ошиблась, назвав меня лордом, я лишен титула… кхм… это долгая и неприятная история в которой замешана моя бывшая жена, — Уолтер сам поморщился от количество бывших на предложение в рассказе. — История действительно долгая, если начну рассказывать сейчас, мы опоздаем на ужин.

— В двух словах… на мне лежит позор, вина, мое имя запачкано. А значит, твоя репутация от выхода в свет со мной может пострадать.

Было видно, как мучительно для Уолтера рассказывать об этом. Намного легче, было бы умолчать. Преступно легче.

— Если бы не это обстоятельство, — он резко выдохнул и проговорил следующую фразу на одном дыхание. — Был бы счастлив сказать, что мы пара — мы познакомились на Приме, ты спасла мне жизнь. Был очень дождливый вечер, очень скользко, очень вовремя ты появилась рядом. Я влюбился, а ты…

Ситара слушала и потихоньку в ее голове начинала складываться общая картина: титул, семья... это объясняло болезненную реакцию Уолтера на фамильный герб, нарисованный ею на полу; бывшая жена... – девушка поморщилась от воспоминаний доктора о ней; "вина", "запачкано" – как иголки под ногти – вот и причины для того, чтобы оказаться на том скользком мосту, на котором...

– Да, ммм... влюбился, – задумчиво кивнула странница, – неплохо, красивая легенда, но... может... не чересчур это? В смысле мы, конечно... – Ситара взглянула на мужчину и резко прикусила язык.

– Оу, ты... я... – прикрыв глаза, девушка потерла ладонью лоб, будто надеясь, что последняя фраза как-нибудь испарится из их памяти.

– Похоже, нам и самим стоит разобраться с тем, что же произошло на мосту, – тяжело вздохнув, Ситара забралась с ногами на диван и оказалась развернула к Уолтеру лицом.

– Мое появление, должно быть, ослепило тебя как вспышка на солнце. Год походов в кино в одиночестве, – она покачала головой, – и вдруг столько нового, необычного, живого. Мы так хорошо провели сегодня время, вполне естественно было почувствовать... ммм... но я просто... просто не хочу, чтобы ты потом пожалел о своих словах или, что еще хуже, из благородства стал бы держаться за них... Первое впечатление схлынет и... то есть, влюбился бы ты, – она встала и двумя пальцами оттянула ткань комбинезона, вспомнив слова незнакомца из музыкальной комнаты, – столкнувшись со мной случайно на улице?

Довод вышел какой-то неубедительный – именно так они, в конце-концов, и встретились, на улице, в этом комбинезоне, разве что не случайно...

– Не слушай меня... – разведя руками, Ситара подняла глаза на мужчину и смущенно улыбнулась, – не мне решать, что ты чувствуешь. Я тоже привязалась к тебе, — вдруг призналась странница, — и мне... лорд ты или не лорд, для меня это ничего не значит, я знаю тебя как достойного человека... которого я спасла на скользком мосту, – она чуть улыбнулась, – которого хочу узнать лучше и посмотреть, что из этого выйдет. Если... тебе это подойдет.

Удивление Ситары — такое искренние — что Уолтеру не пришлось представлять, он услышал, как крошится сердце. Не красивая легенда, а самая настоящая укокошкина правда.

А еще это было двойным признанием, и себе самому и ей. Планируй он заранее, действительно осознавай свои чувства, никогда бы не решился. Да зачем?

Оглядываясь на прошлый опыт — любовь не для него — одна пропала, а второй даже не существовало. Просто... просто он пропал в зелени глаз странницы и забыл об этом.

Боль пройдет, хорошо, что есть чему болеть.

А пока...

Конечно, он все понимал и послушно улыбался.

— Хорошая история, — согласился Уолтер, поправив выбившуюся прядь, вежливая улыбка так и приклеилась к лицу. — Тогда халат кхм… пойду переоденусь и буду готов.

Безответственно. Нужно было держать себя в руках. Тогда, на корабле. Ради того, чтобы не видеть теперь этой вымученной неживой улыбки.

Что она могла ещё сказать, чтобы окончательно все не испортить? "Погоди, я передумала?"; "Это ради твоего блага?"; "Я не это имела ввиду?".

Ситара не стала останавливать мужчину. Слишком много сомнений, ей действительно требовалось время.

Но этот ужин... Нет, она должна пойти, Бездна полагается на нее, а значит нужно понять что здесь происходит, нужно быть там, где истекает кровью сердце корабля. Странница была теперь уверена – в покоях компаньонов нет спокойствия, зато может храниться часть ответов.

– Да, и я... – обхватила себя за локти девушка, став сразу как-то меньше.

В той же позе Уолтер и нашел Ситару чуть позже, с сомнением рассматривающую себя в зеркале. Волосы она распустила, а комбинезон сменила на черные узкие джинсы и свободную рубашку в серую клетку – одежда на случай, если выдался выходной.

Уолтер увидев девушку быстро выпустил рубашку из брюк — темно красную, одну из напечатанных в принтер центре вдобавок к белью — и расстегнул пару верхних пуговиц. И вот, строгого костюма достойного киношного аристократа, получилась отличная пару к демократичному выбору Ситары.

— Ты очень красивая, — он кашлянул и если бы не улыбка — и грустная, и нежная — слова прозвучали бы идеальным вежливым комплиментом подходящим случаю. А так, не нужно искренне для дежурной фразы.

— Идем? — доктор подал руку, предлагая прогулку под локоть.

— Не обязательно было... — указала странница на рубашку, тем ни менее, глядя на Уолтера благодарным взглядом, — ммм.. то есть, я хочу сказать спасибо.

Девушка заправила прядь волос за ухо и непривычно застенчиво улыбнулась.

– О, – спохватилась она, – и ты тоже, цвет... этот цвет... – что именно было с цветом его одежды доктор узнал только после того как странница вдруг рассмеялась и, кажется, расслабилась, – отличный цвет, оттеняет глаза.

Комплимент был честный – да, сцена с признанием вышла драматичной, но если она действительно хотела узнать мужчину лучше, не стоило возводить из-за этого нагромождений из напряжения и нейтрального подбора слов.

Из тех же соображений Ситара не отказалась от поданной руки.

– Знаешь, тот парень – компаньон, из-за которого я задержалась, сияющий будто вспышка сверхновой – предложил мне взять вещи из его гардероба, чтобы не быть выброшенной в космос за отсутствие вкуса. А ты... освещаешь, но не слепишь.

"Изящно убрал контрасты и все равно остался звездой", – подумала девушка, – "не изменив меня, не изменив себе".

Видит, как из-за его ненужного признания Ситара вся как-то съежилась, сжалась, было почти так же больно, как вспоминать растерянность на ее лице, когда она поняла, что слова любви — не шутка.

А теперь девушка улыбалась, мило болтала, и ему самому становилось проще.

— А как его имя? — поинтересовался Уолтер, непроизвольно нахмурившись услышав детали встречи с этим мистером_модный_приговор.

Сам комплимент, приятный — слишком приятный, на долю мгновения снес все заботливо выстраиваемые им защитные барьеры. По правде, и так не слишком крепкие. Тут же доктор почувствовал себя чемоданом, в который напихали слишком много вещей, и теперь они лезли из оставшихся щелей.

Только бы не заметила.

— Спасибо, — проговорил он запоздало и попытался скрасить неловкость. — Знаешь светлячков? Благодаря своим латернам, они светятся в темноте… летними вечерами, незабываемо.

– Имя? Мы не успели дойти до этой стадии знакомства, но, наверное, у него тоже есть страничка на сайте, – пожала плечами Ситара.

Они прошли еще какое-то время в молчании, когда доктор вдруг поблагодарил ее. Девушка даже не сразу поняла за что, обдумывая в какую (безопасную) сторону увести разговор – судя по неосознанно сжимающимся и разжимающимся уже какое-то время пальцам Уолтера, обмен комплиментами прошел довольно болезненно.

– Это хорошие воспоминания? – уточнила странница, представляя кадры из фильма про Деву (только там она и видела светлячков).

— Конечно, — доктор удивленно посмотрел на собственную руку и расслабил пальцы, улыбнувшись. — Я учился на Деве. Как-то провел несколько ночей в лесу, собирая их для школьного проекта кхм… не один кхм… то есть одна особь не пострадала, там водится вид, где преимущественно видоспецифичные коммуникативные сигналы производят нелетающие самки о кхм… да, очень красиво — волшебный лес, как из сказок.

– Значит ты и коммуникативные самки, одни в лесу... – с серьезным видом кивнула Ситара, но в ее голосе все равно легко читалась улыбка, – а что это был за проект? Я, кстати, думала, светлячки все летают, такие же толстозадые как мотыльки, только еще и подмигивают.

Уолтер удивленно взглянул на девушку и вдруг рассмеялся. И правда, его рассказ звучит, как приключение.

— Лучшая ночь в моей жизни, ну почти кхм...— ответил он, смущенно потерев кончик носа. — Проект-исследование механизмов коммуникаций в животном мире — светлячки очень хорошо подходят, как наглядный пример. Смотри…

Доктор явно увлекся и свободная его рука, уже не сжималась нервно в кулак, а порхала туда-сюда иллюстрируя жизнь насекомых.

— Все их виды можно разделить на две большие группы, по типу коммуникации. В первой — самки, как «маяки» привлекают самцов свечением, а летающие особи противоположного пола бывают вовсе лишены такого механизма. Так что я присоединился кхм… ну вот, а вторая, та где и летающие и нелетающие особи производят сигнал и получают ответ. Но было бы непростительно не упомянуть смешанные варианты. К примеру, к таким относятся вид светлячков обитающих на моей планете — самки могут останавливать свечения, если чувствуют опасность.

Наконец Уолтер выдохнул.

— Они все такие — толстозадые, — понизив голос признался он. — Но так же у них ярко выражен половой диморфизм, и тогда половина популяции похожа… ну… на личинок, можно сказать м… всегда выглядят молодо.

– Если вдруг решишь сделать карьеру блогера, то мне кажется, канал "спонтанные лекции по вторникам с Рэем Миллсом" мог бы снискать супер популярность. Я серьезно.

А что еще было серьезно – так это то, что странница уже не очень понимала, они все еще говорят о светлячках, или о конкретной "самке", которая, с точки зрения доктора, испугалась напора и погасила свою попку-фонарик, чтобы подумать о том, подходит ли ей перспектива создать пару с человеком, которого она знает два дня. Ну, может... пять лет и два оооочень насыщенных дня...

– Получается, ты учился вдали от дома? Какая она, планета управляющих свечением светлячков?

— Правда?

Засомневался доктор. Он знал за собой эту особенность, удивительный дар, усыплять слушателя в первые минуты рассказа. Вот и сейчас, короткий ответ на простой вопрос растянулся в небольшую лекцию.

Ситара не шутит, ей понравилось? Он украдкой рассматривал девушку пытаясь найти ответ — совсем скоро стало не важно на какой именно и был ли вопрос вообще.

И-д-и-о-т. Уолтер вздохнул.

— Очень маленькая, зеленая — это луна Девы. А на самой Деве я учился. А ты? Ну то есть кхм... на каждом корабле есть своя школа?

– Школы да, есть – не слишком то удобно было бы организовывать шаттл между кораблями для перевозки детишек туда сюда. А дальше в зависимости от специальности, которую выберешь. Я училась на своем корабле, но если бы таланты у меня проявились больше, скажем, в направлении организации снабжения, то пришлось бы как ты, попутешествовать.

– А на счет твоих безграничных познаний обо всем на свете — это как тащить из мешка коробку с подарком. Не знаешь, что там будет. Очень увлекательно. Мне кажется, многие любят сюрпризы. А ты, вроде как, любишь их раздавать. Короткие лекции минут по 10, чтобы сделать перерыв, переключить голову, узнать что-то новое, может быть вдруг спонтанно сорваться на маленькую зеленую луну Девы, – подмигнула странница, – кто знает.

– Иногда стоит пускать в жизнь что-то непредсказуемое... кхм... ну... думаю, ты понял... — азарт, с которым говорила девушка, испарился, когда Ситара поняла, что ее пример вполне можно отнести и к чему-то вроде любви с первого взгляда. И вообще-то, об этом стоило поразмыслить...

Уолтеру приходилось слышать, что в Федерации существует станции агломерации сообщение между которыми обеспечивалось и лифтами, и силовыми коридорами, и шаттлами. Что же про странников, тут слухи легко переступали через черту реальности. Писали о реках свободно текущих через тьму космоса, странниках для которых прогулка из люка в люк другого корабля было, что для планетянина заглянуть к соседу.

Так что он был готов услышать любой ответ, даже то что весь класс висел в космическом ничто.

— Что ты м… скорее безгранично то, чего я не знаю, — просиял Уолтер и подобрался, сразу став похожим на птичку распустившую перья.

Пожалуй, Ситаре было бы не избежать еще пары, тройки, десятки коротких и не очень лекций — так, для закрепления впечатления — но тут они оказались в одной из множества гостиных. Доктор указал на скамейку, предлагая сесть и воспользовавшись передышкой посмотреть меню.

— Значит тебе нравятся сюрпризы? — быстро спросил он.

Настроение доктора, кажется, наладилось. И Ситара почувствовала как начало отступать ее собственное напряжение: плечи, спина – оказывается, все это время мышцы были сильно зажаты. Хорошо: значит шансы, что ужин не окажется катастрофой только что возросли.

Присев рядом, странница заглянула в меню, которое Уолтер успел открыть на экране комма и рассеянно потыкала в него пальцем. Торопиться было некуда – они так стремились сбежать из номера от неловкости, что вышли сильно заранее. Автоматически сработавшая защитная реакция – пойти погулять и развеяться. Похоже, эффект был.

– Ну... – пролистывая меню, Ситара пыталась найти хоть одно знакомое название, – кажется, тут любая позиция окажется для меня сюрпризом... ммм... вот, например, бузака... или ка... ка-ла-ла-атик-ко? – Ситара внимательнее всмотрелась в меню, чтобы проверить, что правильно произнесла. – Как думаешь, может, я хочу масаморру? – девушка долистала уже до десертов. В общем да, мне нужна помощь, – призналась она, так что пусть будет сюрприз, ты мне очень поможешь, если выберешь за двоих.

— Сюрприз… — глаза Уолтера озорно сверкнули, будто он был мальчишкой, только что придумавшим самую_лучшую_шалость_на_свете. А еще он был доктором, и поэтому сразу поинтересовался у Ситары о пищевых непереносимостях и аллергии.

— Закрой глаза… а теперь дай мне руку… кхм… сейчас узнаешь...

Замелькали страницы меню, палец девушки под его руководством несколько раз коснулся экрана — выбор был сделан.

Две холодные закуски, два горячих блюда, и стартер.

Только десерт Уолтер выбрал традиционным способом — заказав для Ситары шоколадное суфле с жидкой начинкой и настоящими ягодами, а для себя лаймовый сорбет.

Клодетт принимала их в легком закрытом платье - не роскошно-бальном, как два часа назад, с открытыми руками и декольте, а нежном, серебристо-сером, с зауженным рукавом на три четверти и небольшим треугольным вырезом, без колец и украшений, осталась лишь высокая прическа да золотистые блестки лака в волосах. Даже золотую заколку убрала из кудряшек, заменив ее черным бархатом. Смена платья сделала ее тише и спокойнее, домашнее, но теперь еще ярче была видна ее несгибаемая воля и умный, сосредоточенный взгляд. Она больше не хотела поражать воображение, но вести беседы и приятно проводить время с друзьями.

Они пришли точно в назначенное время, проведя на лавочке лишних минут двадцать, чтобы не смущать хозяйку чересчур ранней явкой. Она открыла с улыбкой и сделала приглашающий жест:
- Рада, что зашли. Проходите, - тепло и очень обычно, словно они каждые выходные приходят к ней в это время пить чай. - Вино и фрукты на столе, остальное принесут позже. Может быть, хотите ром или коньяк? Я не пью и не помню, чтобы Уолтер любил такое, но время идет и вкусы меняются, - чуть подняла брови, ожидая ответа.

Дверь номера открывалась в небольшой коридор с широкой винтовой лестницей на второй этаж, украшенной витой чугунной оградой. Слева здесь было несколько дверей - в ванну для мытья рук, туалет для тех, кто не дойдет до спальни хозяйки, крохотную кухоньку, напичканную электроникой, и, конечно, двойная дверь в гостиную с бассейном под растущим в кадке кедром, причудливо изогнутом искусством садовника. Справа, за бассейном, виднелась закрытая сейчас дверь, а слева накрыт стол с вином, фруктами, легкими закусками - в основном самыми разными морепродуктами, но были и сыры, и легкие канапе с мясом и овощами. На стенах висели плетеные ковры, изображающие сцены из мифов Золотого века, под потолком притаилось множество мелких лампочек, дающих рассеянное и очень уютное настраиваемое освещение, сейчас выкрученное в приятный интим. Комната достаточно четко разделялась на две части: слева более парадно, в изумрудно-зеленых тонах с редкими всполохами темно-красного, справа - приглушенная беж, оттененная чуть подсвеченной голубой водой. И среди всего этого великолепия хозяйка не терялась, а наоборот воспринималась как яркий живой огонек, освещающий обе части.

— Мы очень рады твоему приглашению, Клодетт, — Уолтер пропусти странницу вперед, и вошел следом. Он вздохнул. Снова это неуместное «мы» — просто фигура речи, и не просто. Он не мог отделаться от впечатления, что говоря так, идет на поводу несбывшихся желаний.

— Нет, благодарю тебя. Фрукты и вино, — подтвердил доктор и подошел к столику, где разлил вино по трем бокалам — он предполагал, что Клодетт в своем положение откажется и от этого напитка — так что это был жест вежливости.

— У тебя очень красиво, просто великолепно. И меня не оставляют воспоминания о апартаментах на Деве, я вижу их эхо здесь. Наверно дело в хозяйке, — закончил Уолтер смущенно улыбнувшись и опустив взгляд.

– Думаю, мы все замечательно проведем время, – загадала Ситара, приветствуя Клодетт.

Пройдя в номер, странница заскользила взглядом по обстановке. Ну, конечно, бассейн... Кажется, на этом лайнере водоемы были какой-то фишкой окружения.

От крепкого аперитива Ситара тоже отказалась без всяких сожалений – не то место и не та компания – и теперь с интересом наблюдала как меняется Уолтер: возросшая поэтичность фраз, комплименты в стиле "я помню все, что было между нами" и при этом... все то же милое смущение, от которого внутри будто вспыхивали десятки маленьких желтых светлячков.

Странница слегка улыбнулась и, желая дать двум давним друзьям пространство для воспоминаний (а самой отвлечься от близкого присутствия открытой воды), отошла к стене с коврами. На ней и правда было что посмотреть.

Если Клодетт и ревновала или отметила что-то про себя, это не представлялось возможным заметить. Она была совершенно безмятежна, улыбчива и прекрасна, как будто жизнь повернулась к ней своей самой радостной стороной.

- Спасибо, Уолтер. Хана-сама была столь добра, что позволила мне самой выбирать обстановку. Она доверилась моей интуиции и моему опыту. Оранжерею, - кивок в сторону огромного овального окна, сквозь которое просвечивали пальмы, магнолии и разнообразные орхидеи, - я разделяю с другим компаньоном, но у меня есть личная дверь в нее, - взгляд в сторону двери за бассейном. - Иногда составляем расписание, но мне нравится ухаживать за цветами и смотреть на них. Здесь, конечно, это можно делать только под надзором специального человека, который, к счастью, наслышан обо мне и одобрил мои навыки, когда познакомился с ними. Но на Тао принята жесткая иерархия, так что больше никаких кальянов на лоджии, только в специально отведенных местах.
Она говорила спокойно, сравнивала, а не осуждала. Она давно приспособилась к новой жизни и не выглядела недовольной ею. Когда Ситара отошла рассматривать картины, Клодетт понизила голос:
- Ты всегда был моим любимым клиентом. Одним из. И я рада видеть, что тебе больше не нужна компаньонка, - быстрый взгляд в сторону спины странницы. - Однако я хочу тебя попросить об одолжении, Уолтер, - не только в память о ста...рой дружбе, но и ради настоящего и будущего. Если я как-то могу быть тебе полезна, давай это обсудим.

На ковре, который рассматривала Ситара, кружились в танце две девушки, чем-то напомнившие ей недавнее видение - возможно, цветом платьев, светлым и темным, и прическами - длинные, темные спадающие по плечам, подобно плащу из непроглядного космоса, и убранные в замысловатую амфору светлые, с воткнутой в них диадемой...

– Ханну-сама не подводит ее опыт и чутье кхм.. оранжерея выглядит прекрасной, даже через это маленькое окошечко. Я очень рад, что ты нашла дом, тогда… у тебя ведь все хорошо, тебе здесь нравится? Ну за исключением ужасного запрета на кальяны.

“Одним из” – это был комплимент, но все же Уолтер почувствовал неприятный укол, всегда ведь хочется быть “Одним – особенным”. Но эта история не про него.

– Мы друзья, – Уолтер лишь на мгновение позволил себе обернуться на странницу, на губах у него заиграла болезненная улыбка и он поспешил отпить своего вина. Продолжил говорить он понизив, вслед за компаньонкой, голос. – Тебе не нужно меня кхм… просить, если чем-то могу помочь только скажи. Хотя… знаешь, одну вещь кхм… Ситара интересуется жизнью компаньонов, если ты согласилась бы быть ее гидом – рассказать пару историй и ответить на вопросы, я буду тебе безмерно благодарен.

Клодетт рассмеялась.
- Такое маленькое... А еще у меня есть кедр! Да, - кивок. - У меня все хорошо. Намного лучше, чем могло бы, если бы я здесь не оказалась. А работа здесь мало чем отличается от того, что у меня была на Деве, разве что здесь немного больше занимаются персоналом. Я бы сказала, здесь больше возможностей и больше защиты, чем в Гильдии. Здесь начальство не для того, чтобы бумажки подписывать. А кальяны... не более чем пустая формальность. Они же не запрещены. Запрещено использовать их в оранжереях, потому что растениям вреден дым, а тут закрытое помещение, перегруз систем вентиляции и все такое.
Можно было заметить, что она относится к этому легко, как если бы "можно найти выход, если искать, но тут не ищут, потому что не хотят, и это их право".
- Друзья? Такие же, как мы с тобой? Брось, Уолтер, кого ты хочешь обмануть. Первое правило счастливых отношений - никогда не врать, даже самому себе. Что до помощи... это не сложно. Скоро мы отправимся в Пограничье. На одной из лун Картахены служит Геллеон Спарр, - отчего-то вспомнился первый сон на "Рассвете". - Я попрошу тебя передать ему письмо. Если опасаешься - сообщи охране, тебе выделят сопровождающих, я обо всем договорюсь.

Уолтер покачал головой.

— Это правда, дорогая Клодетт, если бы… но… отношения — это ну кхм… они о двоих. Но все хорошо.

Компаньонки читают людей, как книгу. Уолтера не удивило, что девушка так легко разгадала его, тем более в его книге шрифт размером для слабовидящих.

— Конечно, отнесу письмо, можешь на меня рассчитывать.

Взгляд его скользнул по стене и задержался на_таком_маленьком окне, мужчина улыбнулся — замечательная улыбка, в этот раз настоящая.

— Представишь нас с кедром?

- Конечно, о двоих, - согласилась Клодетт. - Но разве можно ответить взаимностью тому, кто в тебя не влюблен? Или изо всех сил скрывает это? Разве нас не учат с детства не вмешиваться в чужую жизнь? Пока не пригласишь в нее кого-то, кто тебе дорог, у него не будет повода обратить на тебя внимание. Выбор, конечно, за тобой, Уолтер. Может быть, ты не готов или не хочешь отношений по-настоящему. Может быть, тебе нужно время... или тебя что-то гнетет... в чем-то сомневаешься. Бывает по-разному, но компаньонов учат не скрывать чувства, если они есть. Можешь считать это маленьким намеком, - Клодетт тепло улыбнулась и как-то очень по-матерински погладила Уолтера по щеке.

- Благодарю тебя. Ты меня очень обяжешь, - склонила голову. - У Ситары есть мой новый номер, пусть пишет, сделаю для нее что смогу.

- Конечно, идем, - легко взяла доктора под руку и подвела к кедру: - Уолтер, познакомься, это сэр Фирвик, кедр. Сэр Фирвик, это мой давний друг сэр Уолтер Миллс. Прошу любить и жаловать! Сэр Фирвик не настолько хорошо воспитан, чтобы быть достойным знать твое полное имя, Уолтер. Прошу твоей снисходительности к нему.

— Не на все приглашение бывает ответ...

Уолтер с благодарностью коснулся руки девушки, ее забота трогала. А еще… еще кирпичик за кирпичиком падала стена, которой он огородил свои чувства — будет очень некстати, если упадет сейчас — и он проведет вечер рыдая на плечи Клодетт, к всеобщему удивлению.

— Иногда кхм… иногда так случается. Но может это к лучшему, я мало что могу ей предложить. Мало хорошего.

Глубоко вздохнув, доктор легко поклонился кедру, идеально следуя имперским правилам говорящим о знакомстве.

— Очень приятно вас узнать, сэр Фирфик, — проговорил Уолтер и продолжил уже обращаясь к компаньонке. —. Вся моя симпатия уже на его стороне, думаю даже молчаливость от склонности к философии, а не от плохих манер.

Ну вот, пожалуйста, не прошло и пяти минут... — краем глаза Ситара следила за происходящим у Уолтера и Клодетт (чтобы не пропустить момент, когда старые "друзья" закончат шептаться) и, конечно же, от странницы не укрылось ни нежное касание компаньонки, ни ответное доктора. Что ж.

Ещё раз взглянув на ковер, девушка отошла к столику с любезно разлитым Уолтером вином. Доктор и Клодетт, кажется, уже перешли к знакомству с местной флорой, так что, Ситара сочла, что и дальше делать вид, будто её тут нет, довольно скоро перестанет быть проявлением вежливости. Подхватив свой бокал, странница медленно направилась в сторону беседующих, давая им возможность обменяться ещё парой личных фраз, прежде чем она разбавит их компанию.

- Отказ - это тоже ответ, - кивнула Клодетт, - который следует уважать. Но разве отказ - это повод отказаться от себя и своих чувств, а, Уолтер?
Краем глаза заметив приближающуюся Ситару, компаньонка приветливо кивнула ей, показывая собеседнику, что их разговор вышел за пределы конфиденциального, но успела еще шепнуть:
- Отношения - это не торговля. Когда мы искренни, мы не следим за тем, сколько даем и сколько принимаем, да и разве можно решить за другого, насколько мы ценны для него?
И обратилась к Ситаре:
- Я знакомлю нашего доброго друга с сэром Фирвиком, кедром. Уолтер уверяет меня, что сэр Фирвик - философ. Вы согласны, Ситара? Мне всегда казалось, что он просто невероятно застенчив...

— Они есть — никуда не деться от них.

Тут к ним подошла странница и Уолтер улыбнулся ей, застенчиво — сэр Фирвик, будь он человеком, а не кедром, улыбался бы как-то так же.

Клодетт тепло улыбнулась на слова бывшего клиента и переключилась на Ситару. Ей было что сказать, но ситуация уже не располагала к этому.

– Сэр Фирвик, – странница вытянула вперед ладонь и ласково, почти как совсем недавно Клодетт щеки Уолтера, коснулась шершавого ствола. Прикрыв на секунду глаза она еле заметно поклонилась кедру, а затем плавно убрала руку.

– Думаю, путнику, оказавшемуся там, где невозможно пустить корни, но все же, сумевшему занять свою нишу, нужно быть немного философом, соглашусь с доктором, – улыбнулась Ситара. – Впрочем, рядом с такой очаровательной хозяйкой, – комплимент звучал искренне, – легко потерять дар речи и лучшему из ораторов, так что не удивлюсь, если сэр Фирвик не отличается разговорчивостью.

– Но тут и без него много говорящих вещей. Например, эти ковры на стенах, какие истории рассказывают они? Особенно вон тот, – указала странница на изображение двух танцующих девушек, которое рассматривала до этого.

Клодетт разулыбалась комплименту и подошла поближе к картине, на которую указала Ситара.
- Это старинный миф времен Золотого века. Дочь правителя, - она указала на светленькую девушку с прической-амфорой, - влюбилась в рабыню, купленную ее отцом на аукционе, - рука передвинулась к девушке с темными распущенными волосами. - Им было отпущено три счастливых дня, после которых народ рабыни устроил переворот, убил правителя и захватил власть. Бывшая принцесса, находясь в заточении, собралась наложить на себя руки - ее сердце было разбито предательством любимой. Но ее избранница, хоть и впустила своих в королевский дворец, не собиралась отказываться от своей любви. Она забрала возлюбленную и благополучно вывела ее из дворца, будучи не только танцовщицей, но и прекрасной воительницей. Но когда обе оказались в безопасности, они расстались - принцесса не простила гибели отца, а бывшая рабыня была слишком горда, чтобы об'ясниться и попросить прощения. Говорят, они живы до сих пор, и всякий раз, когда влюбленные не могут примириться, они повторяют судьбу тех двоих.

У доктора – очень невоспитанно и нежданно – чуть не пошло вино носом, на последних словах Клодетт. Он откашлялся. В золотой век умели сочинять мифы, которые звучали актуально и по сей день.

– Надеюсь, когда-нибудь, еще найдется потерянный счастливый конец этой истории.

Ситара быстро заморгала, сбрасывая остатки видения. Но, кажется, её секундного путешествия на одинокий утёс никто из присутствующих не заметил.

— Неоднозначная история, — медленно произнесла странница, все ещё чувствуя на себе взгляд девушки с письмом. О чем-то размышляя, она посмотрела на Уолтера, даже не на него самого, а куда-то вглубь, туда, где как она знала, прячется пульсирующее светом сознание Эль. — Значит, любовь всегда права? Чем бы это ни обернулось? Даже, если заранее знаешь, чем все обернётся?

Клодетт отозвалась очень задумчиво:
- Мне кажется, эта история не о правоте, а о том, как бывает. Порой мы думаем одно, а делаем другое и потом никак не можем объяснить, почему так, а не иначе. В любви это заметнее, чем в других сферах жизни, и болезненнее, если все складывается неудачно. Что до традиционной трактовки мифа, в Золотом веке его часто истолковывали с точностью до наоборот: это история о предательстве, которое было наказано, несмотря на попытку искупления.

Доктор ответил не сразу. В первый момент он просто растерялся от такого вопроса, от этого взгляда странницы – словно разоблачающего его за всеми шаткими баррикады – а затем откликнулась Клодетт дав время собраться с мыслями.

— Вселенная умеет удивлять и выбирать наименьшие проценты вероятности, — ответил Уолтер, наконец взглянув девушки в глаза. – Никогда не знаешь, чем все обернется.

— Умеет, — принимая вызов прямого взгляда, согласилась с доктором Ситара.

Улыбнувшись этому противостоянию взглядов, Клодетт перешла к соседнему ковру, на котором богатый мужчина сидел в окружении трех юношей и, судя по позе, что-то рассказывал.

- Это история о человеке, который был любим тремя закадычными друзьями, и, хотя и выбрал в сердце своем одного из них, - того, что справа (видите, возле него парит дрон-официант?), - отказался от всех трех, чтобы не подавать им повода для разногласий и вражды. Позже эти двое, - указала на двух юношей, возле которых не было никаких дронов, - удачно женились, у них было многочисленное потомство, а эти двое, - рука провела линию от мужчины в центре к юноше справа, - так и остались одиноки, и, встретившись незадолго до смерти старшего, так и не смогли признаться. Один из них был известным поэтом, писателем и меценатом, - кивок на мужчину в центре, - а второй помогал нуждающимся. Для обоих общественная жизнь заменила личную, как это часто бывает и у компаньонов. Я вижу здесь предостережение для тех, кто слишком увлекается правильностью и приличиями. В отличие от предыдущего сюжета, где страсть победила все и за это пришлось заплатить цену, в этом люди так ни на что и не решились, что вызывает закономерный вопрос: действительно ли они любили друг друга или только искали повода для свободы и одиночества?..

Тогда… тогда… тогда ничего не решено — вертелось возражением в голове у Уолтера. Когда Клодетт начала свой рассказ он не сразу отвел взгляд, помедлил, но так и не произнес эти слова вслух.

— Может быть, порой, мы так боимся совершить кхм… ошибку, что совершаем еще более ужасную.

Уолтер вспомнил про вино и медленно отпил, разглядывая тонкий рисунок гобелена.

— Знаешь, думаю нет— не любили, иначе это была бы другая история.

Занятно, своей осторожностью странница пыталась как могла оградить от ошибки Уолтера, а он своим напором, похоже, пытался дать ей понять, что это ее может ждать горький вкус раскаяния в конце.

– Жизнь так неоднозначна. Чтобы разобраться в чужих решениях, думаю нужно что-то побольше, чем один гобелен. Но мне все-таки любопытно, какой была бы эта история, по-твоему, Рэй, люби эти двое друг друга?

— Может быть они жили долго и счастливо, вместе, искренне надеюсь, верю, что так. Но кхм… жизнь так неоднозначна, особенно в сюжетах Золотого века, — голос доктора упал, хоть вежливая, или скорее робкая, улыбка так и осталась на лице. — Может это было коротко и больно.

Искусствовед из него получился не слишком выдающийся и ответ вышел совсем не таким, как Уолтер хотел.

— Но было, поэтому история м… другая. Ты не согласна?

– Я хотела сказать, — попыталась странница вернуть разговор в менее личное русло, пока они не начали выяснять отношения на глазах у Клодетт, — тот факт, были ли в итоге люди вместе — не важно, долго или коротко — не определяет того, жила ли в их сердце любовь друг к другу.

— Но если твой вопрос о том, стоит ли доверять своим чувствам — то да, я считаю, что стоит. С одной оговоркой, — Ситара бросила чуть смущенный взгляд на компаньонку, которой пришлось стать свидетелем этой беседы, но вдруг подумала, что та возможно, специально как-то поспособствовала тому, что диалог ушёл в сторону от искусства, — к вершине горы могут вести обе дороги — "долго и счастливо" и "коротко и больно" — и если бежать, сломя голову, то можно пойти не по той.

- Жизнь неоднозначна, - согласилась Клодетт, - но "коротко и больно" - это, скорее, о том, как летят вниз, а не взбираются на вершину. Мне ближе взгляд на отношения как на партнёрство - любовь без доверия представляется мне ангелом с одним крылом: красиво, но не взлетишь. Возвращаясь же к мифу о меценате... - она повернулась к гобелену, - есть разные адаптации. Одни и те же события трактуются то как пылкая любовь, то как холодный расчет. Этим мне и нравится эта история - каждый излагает ее по-своему, и мои симпатии тут на стороне тех, кто не верит в любовь этих двоих. Любовь взаимна и подтверждается действиями. Нет действий - значит, чувства недостаточно сильны, чтобы человек позволил им выразиться в поступках. И это неплохо. Это искренне. Куда хуже, когда поступки не продиктованы чувствами, но об этом другая история.

К моменту, когда их компания начала осматривать гобелены в покоях компаньонки, Уолтер уже успел попрощатся с мыслью о счастливом браке Клодетт. А последний комментарий добавил еще один камень беспокойства за ее судьбу, к горке имеющихся.

— Или не взаимны, — добавил он глядя в вино.

— Ситара, согласен с тобой, хорошо не торопится и делать все вдумчиво, но как порой это сложно кхм-кхм...если бы люди всегда выбирали правильный путь то кхм… мы бы остались без этих прекрасных произведений искусства.

— Это имел ввиду, — тихо, чувствуя, как начинает краснеть( да он разговаривает сам с собой!), ответил доктор.

Разве это не ей, страннице, полагалось отпускать внезапные фразы в пустоту?
Наблюдая как розовеют скулы доктора, Ситара гадала, какой комментарий дала ситуации Эль — неизвестная древняя сушность, ставшая проводником их близости.

— Я поняла, что ты имел ввиду, — делая вид, что фраза была адресована ей, попыталась Ситара сгладить промашку Уолтера. И вы, Клодетт, совершенно правы, действовать в согласии с чувствами легко и приятно.

Как было просто быть вдвоём на Пушпане, вне времени, вне обязательств.

— Впрочем, известно и то, что чувства изменчивы. Испытать полет и упасть, думаю, лучше, чем прожить жизнь, так и не расправив крылья. И все же есть падения, после которых почти невозможно подняться. Заботиться — тоже поступок, быть бережным — тоже проявление любви.

Слова девушки, то что она помогла сгладить ситуацию и не позволила выставить ему, Уолтеру, себя лунатиком – это была забота.

– Не спорю, это проявления любви. Но… может быть… лучше, когда она высказана. Когда ты не только заботишься, но позволяешь заботиться о себе.

- Я не верю в невзаимные чувства, - загадочно ответила Клодетт. - Что до заботы на расстоянии... слишком легко оторваться от реальности и принять за нее свои желания или взгляды. Взаимность - это своеобразный тяни-толкай, когда двое раскачиваются в танце: один тянет влево, и второй, если лицом к партнеру, идет вправо, второй тянет вперед, и первый идет назад. Дело, конечно, не в зеркальности, а в движениях. Впрочем, каждый выбирает для себя. Нас ждет следующее полотно.

Она передвинулась еще на пару метров. Очередной ковер изображал женщину, сидящую на переднем плане, обняв руками колени, а за каждым ее плечом стояло еще по человеку: мужчина и женщина. Мужчина играл в теннис, женщина что-то вязала. Все трое были молоды - примерно одного возраста.
- Это история о девушке, которая вышла замуж, но после осознала влечение к подруге детства. Ей казалось, что она может усидеть на двух стульях, быть и с мужем, к которому продолжала испытывать чувства, воспитывать с ним детей - их было двое, - и с подругой, предаваясь порой страсти или сводя все к девичьим посиделкам и обычному общению. Ее подруга любила ее и не пыталась забрать ее себе в полное пользование, однако могла ли она рассчитывать на совместные праздники и выходные? Могла ли просить помощи, когда у героини болели дети? Могла ли считать себя любимой, когда ее любовница по первому зову кидалась к мужу? А муж быстро узнал обо всем и тоже молчал - гордость не позволяла, да и дорожил он супругой. Надеялся вернуть. А она так и разрывалась между ними, не будучи ни с одним из них до конца и мучая обоих. Любовь ли это? Кто знает. Счастлив не был никто из них.

— Очень красивая метафора, – отозвался на слова Клодетт доктор. – О танце.

Он взглянул на Ситару, слегка дотронувшись до ее локтя – хотелось сделать что-то большее, что-то сказать, но не здесь под взглядами древних – и улыбнулся.

– Печальная история, о том как люди не смогли поговорить друг с другом, и знаете, кажется, видел голофильм на ее основе… с актрисой, такой... – Уолтер неопределенно махнул рукой, видимо обозначая профиль женщины. – кхм... простите, не помню имя.

Ситара как раз обдумывала слова компаньонки про взаимность, когда ощутила прикосновение Уолтера. Улыбка зажгла улыбку. Так было гораздо лучше —прекратить череду оправданий и вернуть беседу в непринуждённое русло, пока разница мнений не переросла в болезненную словесную пикировку.

Комментарию про фильм странница не удивилась, тут, похоже, все гобелены могли бы стать отличной основой для сценария. Хотя Ситара была уверена – доктор отлично помнит, кто в нем играл (он помнил, кажется, все на свете), просто счёл количество женщин в текущей компании вполне достаточным, чтобы вводить ещё одну, пусть всего лишь на словах. Лестно. Как и то, что мужчина, похоже, не намерен был отступать от своего признания ей, Ситаре. Даже несмотря на встречу с Клодетт. Чем бы ни был их мимолетный обмен ласками с компаньонкой, похоже, странница придала ему не верное значение.

— Думаю, что героиня по-настоящему не любила никого из них. Только себя, — вернулась Ситара от своих мыслей к разговору. — Она искала удовлетворения своих потребностей, но никто из партнёров не устраивал её полностью. И она мучила всех участников. А вот её муж и подруга действительно её любили и боролись за неё как могли. Но такая версия противоречит вашему, Клодетт, тезису, что все чувства взаимны. Если следовать этой мысли, то, думаю, все в этой истории любили лишь какие-то собственные мечты и желания. Вы это имели ввиду?

- Спасибо, Уолтер, - тепло улыбнулась Клодетт. - Согласна, Ситара. Я бы пошла еще дальше: только очень эгоистичный человек, который не любит никого, даже себя, будет так поступать, ведь если, правда, себя любишь, не станешь мучить близких. Что до взаимности чувств... я имела в виду только любовь. Любовь взаимна, всегда. Остальные чувства - как получится. Как мне кажется, в этой истории никто никого не любил, но каждый искал чего-то своего: муж - удобную мать для своих детей, которая хоть и не принадлежит ему полностью, но никуда не уходит, заботится, ведет хозяйство... Подруга - роман без ответственности, делаешь, что хочешь, это ничего не изменит. Ссорься, мирись, занимайся любовью - какая разница, если потом все вернется на круги своя? Ничто не имеет значения, когда никаких последствий не бывает. А сама героиня... мне близка версия с Альмой Винтерфел, имперской актрисой, секс-символом тридцатых годов прошлого века. Она играет эту девушку как ту, которая не знает себя, своих желаний. Она пугается, когда понимает, что ее тянет к подруге совсем не дружески. Она мучается и не готова так сразу нарушать общественные нормы, для нее измена мужу - все же предательство, а потом они с подругой выпивают вина и она раскрепощается, у них бурный секс, и наутро героиня убеждает себя, что ничего не случилось: ведь они обе девочки, и это нормально - быть близкой с подругой. Это просто физическое выражение ее дружеских чувств. Она теряет грань, за которой дружба превращается в нечто большее или, напротив, во что-то уродливое, и оттого не способна оценить свои действия, понять, что делает ее несчастной и почему нет счастья ни у мужа, ни у подруги.

- По этой истории много экранизаций. Помимо "Цены ошибки", о которой я рассказала, мне еще очень нравится таосская версия - "Рыдания журавля", где подруга изображена киборгом, которая в конце утрачивает контроль над собой и убивает возлюбленную. Последняя сцена, когда врывается муж и видит, как его супругу прибили к стене моноклинком-имплантом, конечно, не очень реалистична - сомневаюсь, что живые люди могли бы так много обсудить за те краткие мгновения, что остались у смертельно раненной женщины, - но красива в плане драмы и чувств. Героиня просит мужа сказать детям, что она сожалеет о том, что не сможет их вырастить, но будет вечно молиться об их благополучии, и даже если станет демоном - защитит их. Она говорит, что его ссора - с ней, а дети не должны отвечать за ее поступки, т.е. фактически признает свою вину, хоть и косвенно.

Сюжет таоской головерсии мифа произвел на Уолтера впечатление даже в пересказе. Про себя он решил, если им с Ситарой удастся выбраться в местный кинотеатр – то мультипликационный мюзикл о счастливых принцессах, вот его выбор.

– Скорей всего нет, не успели – шок бы замутил бы сознание и кхм… да, но это ведь искусство, – закончил доктор смутившись.

Слушая Клодетт, Ситара все больше внутренне соглашалась с компаньонкой. Но у них, стоящих здесь с бокалами вина и обсуждающих чужие жизни, безусловно была фора для понимании ситуации.

Дождавшись, пока доктор снова поднимет взгляд от пола, как обычно невероятно милый в своем смущении, Ситара продолжила разговор.

– Скажите, Клодетт, а как вы считаете можно в моменте разобраться с чувствами, какие вопросы себе задать, каким критериям соответствовать? Ведь все они, – странница указала на гобелен, – наверняка были уверены, что любят друг друга. Их переживания были мощными и всепоглощающими. И вселенная полна таких примеров.

- Я слышала, у человека есть в теле точки, ударив в которые, невозможно его убить, только ранить. Это правда, Уолтер?

- Разобраться, находясь внутри? Никак. Ты либо чувствуешь, либо анализируешь. Пытаясь сделать и то и то, ты неизбежно где-то ошибешься: либо чувства будут неполными, либо анализ невсеобъемлющим. Правда, я не верю во всеобъемлющий анализ человеческими методами, - она рассмеялась. - Мы отличаемся от Машины тем, что чувствуем. Наше поле - образы, метафоры и отношение, не расчет и анализ. - Она помолчала и продолжила очень мягко: - Я бы предложила дать себе время и не закрывать двери, все прояснится, если ждать и верить, с теплом и вниманием. Любовь и чувства - это не про то, что хорошо и правильно само по себе, а про то, что взаимно. Этим и хорошо. Извините, кажется, нам принесли наш заказ.

Она с улыбкой отвлеклась на коммуникатор, нажав на несколько виртуальных кнопок, и вот уже в апартаменты горничная ввезла тележку, накрытую длинной белой скатертью, вежливо поклонилась компаньонке и ее гостям и принялась расставлять блюда на столе.

- Перейдем к следующему полотну, - Клодетт с понимающей улыбкой увела их в дальнюю часть залы, к бассейну, откуда почти не было слышно звона переставляемых бокалов и звяканья приборов. Горничная тоже не должна бы слышать их разговор, если они не будут повышать голоса. - Это история о компаньонке.
На полотне изображена зрелая и очень красивая женщина в окружении мужчин, смотрящая на одного из них, отвернувшегося от нее.
- Она была очень страстной, с радостью и неизменной готовностью отдавалась многим клиентам, стирая их боль, горечь и слезы, залечивая раны, оставленные другими женщинами. Она делала это не по обязанности, как иные жены, но по собственному желанию и убеждению. Она думала, мир становится лучше от того, что она принимает своих клиентов такими, какие они есть, без условий и претензий. Только за плату, нужную ей для поддержания жизни. И однажды она встретила мужчину, который не был ранен. Он воспользовался ее телом, был добр и мил с ней, а наутро ушел. У них было еще несколько встреч, но он остался холоден к ней и тому, что она делала для него. Позже он нашел себе другую компаньонку, а спустя несколько лет женился, а она все не могла забыть его. И тогда она оставила свое занятие и вышла в мир. Сняла квартиру в том городе, где он жил, и пошла работать в фирму, в которой работал он. Она стала его секретаршей, и много лет смотрела, как разваливается его брак, в котором он был так же холоден, как и в ее постели. Она не пыталась его покорить или как-то воздействовать на него, ведь она любила его и желала ему счастья. Когда он развелся с женой, она даже пару раз переспала с ним, чтобы утешить. Они стали лучшими друзьями и часто выпивали в баре после работы.

- Прошло много лет, и однажды наступил день, когда он осознал, сколько она для него значит, и в его холодном, как сталь, сердце, впервые зародилось какое-то чувство. Дальше версии расходятся: по одной из них к этому времени она потеряла к нему интерес и отказала, когда он предложил встречаться, по другой же она спросила его в ответ на его предложение: а что, если я снова стану компаньонкой и буду принимать других мужчин? И снова версии расходятся. По одной он в ужасе отказался, окончательно решив для себя, что женщины - существа эгоистичные, которым плевать на его чувства, по другой же он сказал, что пока не готов и не хочет ее обманывать, если она хочет вернуться к своей профессии - он согласен с ее решением, но пока не может встречаться с ней как с той, кому бы он когда-нибудь хотел предложить стать его супругой, однако поедет с ней, если она сменит место жительства и вернется в столицу. Тогда она решила испытать его и поступила именно так. Он поехал за ней и несколько лет жил в тени ее славы и популярности, пока окончательно не убедился в своих чувствах, и тогда он сделал ей предложение, и она приняла его. Они жили долго и счастливо, у них было трое детей, и она больше никогда не прерывалась в работе, кроме как для ухода за новорожденными.

Странница задала свой вопрос и хотя формально он предназначался для Клодетт, Уолтера не отпускало ощущение, что спрашивала она именно его. А он не знал ответа. Может никакого ответа и не существовало – можно было только прожить свою историю и узнать, чем все кончится. Поступая, как кажется правильно, здесь и сейчас. (И надеется, что все кончится хорошо и ты не послужишь вдохновением для нового гобелена).

На что он знал ответ, так это на вопрос компаньонки.

– Абсолютная правда, если уж говорить об этом, намного сложней найти точку ударив в которую – ты убьешь человека. Люди существа крепкие. Даже при сквозном ранение в голову есть кхм... приличный шанс выжить.

Принесли еду и это напомнило Уолтеру, как давно случился их с Ситарой обед-свидания о десяти бургерах.

– Кхм… – задумчиво произнес он, дослушав Клодетт.

Этот миф доктор слышал впервые и хоть конец его можно было назвать счастливым (в какой-то из версий), история скорее обеспокоила его, чем порадовала хорошим концом.

– Получается, героиня оставила все что любила, свою жизнь, свое призвание, ради кхм... ничего?

Этот разговор про точки на теле отчего-то заставил Ситару почувствовать напряжение. Апартаменты компаньонки, конечно, располагали к тому, чтобы расслабиться и почувствовать себя в безопасности для откровенных бесед и любовных утех, но странница помнила, что не все так просто на Рассвете. И подобные кулуары отлично подходят не только для встреч с друзьями, но и для того, чтобы застать кого-нибудь в расплох и нажать на все нужные точки. Впрочем, возможно, девушку просто нервировала близость открытой воды — с тех пор как они переместились к бассейну, Ситара то и дело опасливо поглядывала на воду, так что последний миф Золотого века частично прошёл мимо её ушей. Но кое-что в этой истории все же не давало покоя.

— И что же на счёт всегда взаимной любви? — подала странница голос, стоило Уолтеру закончить свой вопрос, тема явно не оставляла её. — Получается, что нет срока проверки? И можно всю жизнь ждать ответа на чувства, рискуя так его и не получить? Мне кажется, это больше похоже больше на любовь к мечте, чем к реальному человеку.

- Отчего же ради ничего? Или ты имеешь в виду ту версию, где она отказалась от отношений? Так она вернулась в столицу к своим клиентам, и все пошло, как и прежде. Для нее ничего не изменилось. Или ты о чем-то другом? Расскажи нам, пожалуйста, очень интересно.

- Очень хороший комментарий, Ситара, - кивок. - В самом деле есть ли у любви срок давности? Что это вообще такое? Может быть, любовь к реальному человеку угасает со временем? Назовешь ли это любовью? Я - нет. Я называю любовью то, что не гаснет, а для этого нужна в том числе и взаимность. Если погасло - значит, это было что угодно, но не любовь. Страсть, влюбленность, желание. Люди часто принимают за любовь минутное настроение, и пытаются построить на этом свою жизнь. И удивляются потом, почему ничего не клеится, - она усмехнулась, как-то невесело. - В этой истории, в счастливой ее версии, компаньонка рискнула всем ради... действительно ничего. Ради надежды, которая могла и не оправдаться. И это действительно не про любовь, а про страсть и риск, но именно его ответ сделал ее риск оправданным, превратил ее проблему в ее сокровище. Так бывает, но не всегда.

- Эту историю мне рассказали незадолго до того, как я стала компаньонкой, - как пример того, как не надо делать. Такое отношение к клиентам разрушает - жизнь, личность, карьеру. Всё. Это недопустимо, потому что почти никогда не окупается. Это потому и миф, что лишь для единиц он оказывается реальностью. Не будет правды - не будет цеплять, не будут рассказывать, не будет лжи - перестанет быть красивой историей, сделавшись правдой жизни, обыденностью. Где-то между и балансирует искусство.

Уолтер с досадой прикусил губу, наблюдая за тем, как его рассказ – про ранение в голову – обеспокоил странницу. Он полный дурак, подобные истории не предназначались для тихих вечеров, и для нежных ушей. Надо было как-то... вот совсем по другому.

– О другом? – переспросил он, увлеченный угрызениями совести. – А кхм… скорей я имел ввиду, что она оставила свое призвание, друзей, дом и отправилась за человеком… за незнакомым человеком только потому, что он единственный, кто не поддался ее чарам. Пусть за любимым, но тогда… столько лет молчаливого ожидания кхм… пустых лет… мне не кажется эта история счастливой.

Вздохнув, Уолтер потер переносицу, было легко судить людей с ковров, а на деле, похоже, сам был готов отправится на край галактике, в покои незнакомых компаньонов, или туда, куда скажет Бездна – прямо сейчас. Но детали… были совершенно другими, а значит и истории получившиеся из них отличались.

– Простите меня, я должен сделать признание, – он виновато улыбнулся (решив, что без паузы, его не осторожность, вместе с древними сюжетами, вконец расстроят Ситару) . – Все эти мифы, теперь я просто умираю кхм... очень голоден, вы не против небольшого перерыва?

Похоже, Клодетт очень много думала о любви. И очень четко представляла себе каким критериям она должна соответствовать. Что же, возможно, эта женщина действительно могла мечтать быть компаньонкой. Или думать, что мечтает об этом.

– Признаюсь, что тоже проголодалась, – негромко засмеялась Ситара в ответ на слова доктора, снова бросив опасливый взгляд на воду, выдававший ее лукавство – девушка хотела уйти подальше от бассейна куда сильнее, чем приступить к трапезе.

– А вы Клодетт, – сделав пол шага в направлении стола с ужином, Ситара остановилась, взглянув на компаньонку, – Рэй говорил, вы искренне любите свою профессию, вам тоже нравится залечивать чужие раны? Если конечно, о таком можно спросить.

- Конечно, идемте, - Клодетт кивнула Уолтеру, - а заодно вы мне расскажете, почему выбрали именно эти блюда, что вас в них привлекло.
Сама компаньонка заказала несколько вариаций на тему морепродуктов с овощами и минеральную воду.
Услышав вопрос Ситары, девушка рассмеялась.
- Нет, конечно, я не настолько увлеченная натура, как та, о ком я только что рассказывала. Я действительно занимаюсь этим, потому что хочу, но по другой причине. Мне нравится смотреть на людей, общаться с ними, понимать их. Нравится рассказывать о том, что знаю я, и узнавать то, что могут рассказать они. Если бы я хотела залечивать душевные раны, я бы стала психотерапевтом. А когда-то я хотела стать компаньонкой, потому что мечтала быть не просто членом аристократического дома, а человеком, уважаемым за то, что он делает, а не за то, в какой семье он родился.

Если странница с тревогой глядела на воду, то Уолтер с опаской взглянул на гобелены, прежде, чем направится к столу, где их уже ждал ужин. Надо было признать, у всех этих историй действительно был терапевтический эффект – теперь его собственная, не казалась доктору такой ужасной и невероятной.

– М-м-м… – протянул он, глядя на великолепный украшенный торт – там в прозрачном желе застыли, как живые, маленькие рыбки кои. – Так хотелось кхм... сладкого.

Кроме него Ситару с доктором ждали несколько подносов уставленные всевозможными пиалами и даже миниатюрными жаровнями – современная интерпретация традиционной таоской трапезы.

– Клодетт, а тебе приходилось общаться с Такеда Шичи?

- Красивый торт, - улыбнулась Клодетт и кивнула. - Да, Такеда-сан невероятен. Очень юн, но совершенно профессионален. Я иногда завидую кристальной ясности его мыслей и поступков. Он... очень принципиален и воспитан в традициях Тао, которые во многом пожестче имперских аристократических будут. Говорят, Хана-сама уделяла ему много внимания при его обучении, как и Анри. Вы знаете Анри Вертре? Гимнаст, призер последнего галактического чемпионата в одиночных выступлениях. Очень неоднозначный, но красивый компаньон. Когда я говорю "красивый", я не имею в виду его внешность, скорее... нечто неуловимое. То, что его сопровождает. Атмосфера, как говорят на Тао. Аура. То, чем он живет.

– Приятно это слышать, – с явным облегчением в голосе произнес Уолтер. – Что он так много знает о традициях. Если бы решил кхм... углубить свои знания о таоской культуре, Такеда-сан был бы верным выбором?

– Анри… удивительно, ты не поверишь, Клодетт, но мы успели познакомится. Могу только позавидовать, как он успевает совмещать профессиональный спорт и работу здесь.

Компаньонка улыбнулась.
- Ты же беспокоишься за сестру, я верно поняла? Не переживай, Марго не даст в обиду вашу младшую, а Такеда-сан... - она вздохнула, - о да, он лучший в своем роде. Он прирожденный учитель и никогда не нарушит кодекса. Своего личного и местного. Конечно, компаньонам и компаньонкам запрещен секс с несовершеннолетними. Как ты мог подумать иначе, - очень мягко. Не упрек, скорее констатация факта. - Знаешь, сколько бумаг надо подписать, чтобы эта встреча вообще состоялась? Думаешь, это легко - вся эта научная работа Катерины? Родители ваши обо всем в курсе и регулярно подписывают всякое. Я с ними не общалась, знаю от Марго. Она мне помогала, когда... у меня были проблемы, и сейчас мы иногда переписываемся. Она появляется здесь время от времени, тайно, конечно, чтобы удостовериться, что у младшей все хорошо. От нее я и знаю, что ты здесь, - теплая, но чуть хитрая улыбка. Да, она была готова к встрече с ним, хотя и не знала, когда именно эта встреча состоится.

– Моя Маргарет? – переспросил Уолтер, чувствуя себя ужасно глупо. – Но как? Почему? Тайно?!

- Твоя Маргарет, - тепло кивнула Клодетт. - Не знал, что у нее есть жизнь за пределами фамильного особняка? О, она очень необычна, но это не моя тайна, так что спроси ее сам при случае.

- Что до Анри... это очень разносторонний компаньон. Очень. Совмещают здесь многие, это суть жизни компаньона - быть чем-то большим, чем компания на одну ночь. Компаньон - это образ мыслей, это искусство и сама жизнь. Клиент может прикоснуться к этому ненадолго, но за встречей всегда следует расставание. Не все выдерживают такой темп, но без него компаньон растворяется в своих эмоциях и перестает существовать как личность, перестает представлять ценность. Такое случается не так уж редко, и это всегда печально. Хуже всего, когда с этим не хотят справляться. Так-то в этом нет ничего удивительного.

Рассказ Клодетт напомнил Ситаре, что и она хотела быть тут не просто за чужой счет праздно шатающейся по кораблю особой, так что странница поставила себе мысленную галочку, что надо бы напомнить Мие-сан о себе. И вовремя – сразу после этого девушка увидела заполненный едой стол и все прочие мысли на время отступили, пока Ситара с почти детским азартом приглядывалась к ярким, изысканно украшенным яствам. Не самое куртуазное поведение, но глаза и правда разбегались.

При этом разговор Уолтера и Клодетт вовсе не прошел мимо ее ушей. Как же удачно доктор спросил про Шичи! И все же тема компаньонов могла подождать. А пока...

– Значит, обе твои сестры сейчас здесь! – оторвавшись от стола, воскликнула Ситара, кажется, радуясь этому обстоятельству больше самого доктора, – ты должен с ними повидаться!

– Кстати, Клодетт, а вы понимаете азбуку Морзе? – неожиданно припомнила странница пришедшие Уолтеру сообщения, желая узнать, не компаньонка ли прислала по крайней мере одно из них. Или, может быть, Маргарет? Но тогда где же она сама?

Уолтер потер переносицу, пытаясь скрыть за этим жестом свою растерянность. Он действительно выглядел не радостным, а скорее окончательно потерянным.

— Я должен, — признался он и через вздох совсем тихо добавил. — Может потом…

Значит Клодетт — почти наверняка — Все знает. А Маргарет, во что ввязалась Маргарет? Флак...

— На Рассвете прекрасные кондитеры… нет, знал… кхм… простите меня… азбука Морзе — способ знакого кодирование кхм… мы в детстве таким развлекались.

- Знаю общий принцип, но этого недостаточно, чтобы полноценно использовать эту систему знаков, - отозвалась Клодетт на вопрос Ситары, подмечая разницу в реакции, и решила, что разговор о кулинарных изысках лайнера будет более безопасным, чем темы семейного воссоединения. - Да, Хана-сама приглашает только лучших из лучших. Всё для клиентов, это ее девиз.

Ситара почти не заметно коснулась плеча Уолтера своим, будто говоря "Эй, ты не один", среагировав так быстро, что даже не успела усомниться, стоит ли так поступать человеку, который час назад попросил дать ему время и пространство, чтобы разобраться в своих чувствах.

Все эти ковры с их историями, разговоры о любви, о правильном, и не правильном, взболтали ее мысли и переживания, и теперь они кружились водоворотом, меняя порядок и смыслы, клоня эмоции то туда, то сюда. Но пока ее сознание было занято упорядочиванием этого бардака, подсознание просто действовало, и глубоко внутри Ситара уже поняла, какое решение примет, когда буря внутри утихнет. Уголок ее губ приподнялся – самка светлячка засветила свой огонек.

– Значит, вы лично знакомы с госпожой Садаки? – так же как и Клодетт, странница решила приберечь тему братско-сестринских отношений для более личного разговора. Мысль о том, что Уолтер сможет встретиться с родными, о которых так тепло отзывался, вдохновила Ситару, и она совсем забыла как доктор неоднозначно реагировал на упоминания о семье. Теперь следовало выправить неловкую ситуацию. – Какая она?

- Знакома, но не близко, - кивнула Клодетт. - Она... как теплое закатное солнце на галечном пляже в бархатный сезон. Но я уверена, это лишь ее образ - у каждой компаньонки есть такой. Для клиентов, для менеджеров, для случайных знакомых. Какая она на самом деле... мне кажется, у нее есть своя боль, но она никому и никогда не позволит к ней прикоснуться. Она очень одинока, но таков путь Тао: красота незыблема и неприкосновенна, но преходяща, в этом ее очарование. Она очень хорошо соответствует этому концепту, во всяком случае на мой гайдзинский взгляд, - чуть смущенная улыбка. И опустила ресницы.

Простое касание плеча встрепенуло в Уолтере забытое – в первый момент и вовсе не узнанное – чувство, что он не одинок. Трепетный огонек надежды в темном лесу. Хотелось коснутся в ответ, но даже дышать было страшно, чтобы не загасить его. Вскоре доктор понял, что в действительности задержал дыхание и тихо улыбнулся своей глупости.

А тем временем, девушки продолжили мило обсуждать компаньонов “Рассвета”, оставив тему наследников дома Миллсов, на которую он так не удачно среагировал, встревожив всех.

– Не тяжело быть иностранцем на “маленьком Тао”?

- Нет, - она качнула головой. - Скорее, как будто окунулась в далекое прошлое. К компаньонам здесь хорошее отношение. Большой отдел менеджеров, всегда есть к кому обратиться, если есть какие-то сложности. К тому же Хана-сама нанимает не только таосов, поэтому здесь, скорее, не "маленький Тао", а маленькая вселенная, управляющаяся кем-то с Тао. Здесь хорошо поставлено управление и нет того, что, как некоторые рассказывают, бывает на Тао, когда иностранного коллегу, не вписывающегося в коллектив, выживают долго, медленно и мучительно. Здесь таосов больше среди горничных, компаньоны здесь со всего Рукава Приора, поэтому здесь много разговоров и согласований и есть внутренняя инструкция, как общаться с этническими таосами. Даже такое, - улыбнулась.

– Мы кхм... теперь тоже часть маленькой вселенной управляющийся с кем-то с Тао, – заметил Уолтер, он не был уверен, новость ли это для Клодетт и оттого с интересом взглянул на компаньонку.

– Значит, тебе тоже выдали все эти инструкции? – Ситара, которая все никак не могла решиться попробовать стоящее перед ней блюдо (из-за нежелания портить его внешний вид) снова отвлеклась на разговор, довольствовавшись кусочком какой-то закуски, оказавшейся настолько специфичной, что девушке стоило большого труда не подать вида, пока она с деланной беспечностью запивала ее водой.

– Кажется, госпожа Хана прекрасный управленец, учитывает все детали, – характеристика Клодетт явно впечатлила Ситару. – Среди странников о "Рассвете" ходит много слухов, вплоть до того, что хозяйка кочующего звездного лайнера и сама не чужда откровениям Бездны. Мы видели здесь, совсем рядом, Флот странников, и теперь я вполне готова в это поверить. Вы не знаете, госпожа Хана встречалась с кем-то из них? Может быть, ищет новые пути для развития своей вселенной?

Клодетт кивнула Уолтеру - она явно знала об этом от кого-то из его сестер, слова же Ситары об откровениях Бездны вызвали сильное удивление, которое компаньонка не пыталась скрыть.
- Никогда о таком не слышала - возможно, слухи. Что до встреч - такое, наверное, возможно. Компаньоны никогда не избегают встреч, если это может привести к какому-то положительному исходу, однако о Хане-сама и странниках разговоров не было. А новые пути она всегда ищет, полагаю, но не думаю, что настолько радикальные. Когда я думаю о ней, я иногда задаюсь вопросом, насколько это сложно - перейти от принятия клиентов к управлению целым домом развлечений, тем более таким огромным. Конечно, у компаньонки есть все ресурсы для этого, но деятельность в некоторых вопросах почти противоположна. Это как сначала плести корзины, а потом продавать их - в институтах это изучают на разных факультетах.

— Нет, пока, — покачал головой Уолтер, и видя робость странницы перед великолепным столом — помня с каким аппетитом девушка расправилась почти с десятком разноцветных гамбургеров — он запустил вилку во что-то больше похожее на пример современного деконструктивного искусства, чем на еду, подавая пример. — Но жду не дождусь, обожаю кхм... инструкции.

Маргарет знала — решил доктор по ответу Клодетт. Он был уверен, Катерина искренне удивилась их встрече, значит никто другой кроме Маргарет, это быть не мог.

— Хане-сама... насколько я слышал, ее интересы не ограничиваются только бизнесом и кхм... корзинами, она активно участвует в общественной жизни… м… суды... своего рода благотворительность.

Компаньонка кивнула:
- Да, Хана-сама своих в обиду не даст, а киборги - для нее свое, родное. Раз уж на ее корабле появился нарушитель, она приложила все усилия к тому, чтобы прекратить его бесчинства. Это место не для тех, кто прячется от закона или справедливости.

— На корабле? — удивился Уолтер.

- Да, - кивнула Клодетт. - Насколько мне известно, все началось с того, что один из владельцев тех лабораторий появился здесь и предлагал ей купить этих киборгов со встроенными модулями контроля поведения. Она инициировала расследование, в котором, по слухам, принимал участие даже кто-то из заезжих компаньонов, и по его итогам подала в суд. Тот самый владелец вроде бы не дожил до суда, как и некоторые из врачей.

Уолтер с интересном выслушал Клодетт, он и половины не знал.

— Маргарет?

Он откашлялся, поняв, что почти выкрикнул имя сестры.

— Прости, но Маргарет тоже как-то в этом замешена?

- Маргарет? - Клодетт несколько удивилась. - Ты имеешь в виду, принимала ли она участие в расследовании? Прости, мне не настолько хорошо известна специфика ее деятельности. Не могу сказать ни "да", ни "нет".

— А что именно произошло? — окончательно потеряв нить разговора, спросила странница.

Она, конечно, слышала отголоски этой истории про работорговлю и попытки воспроизвести то, что пока удавалось только специалистам на Тао, но её собеседники, кажется, были куда более осведомленны по этому вопросу. А главное, это имело отношение к Хане-сама и происходящему на Рассвете, и раз так, она точно хотела об этом узнать.

— Это было довольно громкое дело против врачей, хотя бы у нас м... об этом говорили, но я никогда не интересовался подробностями. Знал, что Хана-сама принимала в нем участие на стороне обвинителя, — пояснил Уолтер и тихо добавил.

— И подумал, что кхм... что дела Маргарет... что она... не знаю... гонялась за киборгами по галактике.

- Хана-сама могла бы сделать вид, что ее это не касается, но она не сделала. Она приняла участие, когда никто не пытался выяснить судьбу несчастных. Она ведь была не единственным потенциальным клиентом этих мошенников. Если коротко, то вскрыли подпольную лабораторию по принудительной киборгизации детей, некоторые из которых, согласно записям экспериментов, не выживали. Это длилось около десяти лет, и первые успешные результаты были достигнуты только сейчас. И их начали продавать. Из-под полы, конечно, потому что это незаконно.

Подбодренная примером доктора, Ситара все-таки принялась за еду, но смелости нанести симметрии блюда ущерб у неё так и не нашлось — странница аккуратно брала вилкой кусочек за кусочком с краёв, стараясь оставлять на тарелке что-то все ещё похожее на шедевр, и наслаждалась не менее шедевральным вкусом. Никогда в жизни она не ела такой еды. И все же, когда речь зашла о многолетних экспериментах над детьми, аппетит у неё пропал. Мимоходом взглянув в свою тарелку, девушка полуосознанно отметила, что рисунок нежнейших кусочков рыбы, причудливо выложенных на рисовой подушке, напоминает ей один из защитных символов, написанный вязью, и автоматически поправила его зубчиком вилки — стало чуть спокойнее.

— Достойный поступок достойного человека. Хана-сама явно не привыкла терпеть несправедливость. У доктора есть... — Ситара чуть задумалась, подбирая верное определение для Десятого, — друг, — решилась она, — он ценит подобные качества, однажды Рэй смог вдохновить его своим большим сердцем, думаю, госпожа Садаки тоже смогла бы подпитать его веру в людей.

— И все же, местные киборги — этнические таосы. Как вы считаете, Клодетт, для Ханы-сама есть разница между работниками с Тао и из других концов Рукава? В плане того, кого она считает более "своими" людьми?

- Что за друг? - полюбопытствовала компаньонка, кивнув на похвалу Садаки Хане, и пошутила: - Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, - и серьезно: - Друзья нас, конечно, не определяют, но всегда интересно знать, кого другие считают важным и ценным.

Клодетт качнула головой:
- Распространенное заблуждение. Да, все киборги создаются на Тао, но не все они этнические таосы. По крайней мере те, что работают на "Рассвете", не все, но многие, это верно. Разница, конечно, есть, но не та, о которой можно подумать, зная о ситуации на Тао. Мне кажется, "свой" для нее тот, кому она может помочь, и кто оценит ее помощь. Порой встречаются личности, которые пытаются получить помощь и уйти в закат, с такими тут обходятся жестко, по-таосски. С теми, кто понимает, что ничто не дается просто так и дар требует равноценного дара, достигается взаимопонимание. Что до разницы - она в том, как с вами будут говорить. Таосу ничего не объяснят, он должен понимать сам. Не понимает - ему же хуже. Иностранцы могут рассчитывать на объяснение, но только одно.

Сколько бы не твердили, что размер не коррелируется с удовольствием, услышать про свое большое сердце было, флак, как приятно.
Осторожно взглянув на Ситару, пытаясь совладать с чувствами, он начал быстро объяснять.

– Мы познакомились на прошлой работе, он очень интересный человек, настоящий философ, – только к концу ответа Уолтер понял, что все так и смотрит на странницу глупо ( с нежностью) улыбаясь.

Смущенно откашлявшись и переведя взгляд обратно на Клодеет, он задал вопрос давно его мучивший – в неуклюжей попытки вернуть разговор в светское русло, подальше от работорговцев.

– Клодетт, я все кхм… можно тебя поздравить? Если прав, то срок через несколько месяцев.

- Философ? Как сэр Фирвик? - нежно улыбнулась Клодетт.

На вторую реплику компаньонка рассмеялась.
- Можно поздравить с экватором, да, а так еще долгий путь - до выхода в мир и после, - она словно зажглась изнутри, тепло и ярко. - Я заметила, ты смотрел на мои руки, когда только увидел меня. Я не замужем, если тебя это беспокоит, и за отца ребенка уже не выйду, но, возможно, выйду за того, кому мы не безразличны.

– А он вам?

Ситара не знала что это было, движение бровью или фальшивая нота в общей мелодии радости, но на полотне личной жизни Клодетт, кажется, разворачивалась история, не менее достойная занять место на стене, чем уже висящие здесь ковры. Слова прозвучали, и странница замерла, ожидая, что компаньонка, возможно, сочтет их за грубость – и будет права – но, в отличие, от реакции на внезапное поздравление Уолтера, у которого кредит доверия наверняка был повыше, с ней Клодетт не будет так вежлива и выскажет свое неудовольствие.

- О ком вы спрашиваете, Ситара? - повернулась к ней компаньонка.

– О... том, кхм... – на секунду странница чуть стушевалась, но раз уж начала тему, решила не отступать, – о том, за кого вы собираетесь замуж. Вы с малышом ему не безразличны. А он вам?

Компаньонка улыбнулась очень мягко, но как-то грустно, нездешне.
- Я не собираюсь. Еще ничего не решено. Но иногда следует думать не о только о себе, вы не находите? Хотя о себе, конечно, привычнее и удобнее - о ком еще мы знаем всё, если не о себе?
Она выпустила из внимания изначальный вопрос Ситары, намеренно или нет, понятно не было.

Уолтер чувствовал себя ужасно не на месте, словно своим неуклюжим вопросом, перенесся в чужую спальню и застал там голых хозяев. Так что он трусливо схватил первую попавшуюся пиалу, сосредоточившись на ее содержимом. Хватило изысканного блюда ненадолго, а начинать второе было уж совсем не вежливо.

Он мучительно разрывался между сочувствием к Клодетт и ее утрате, и желанием возразить, и отсутствием у себя какого-то права советовать – лезть со своим мнением – в подобные вопросы.

– Мне кажется думать о себе как раз труднее всего, как бы парадоксально это ни звучало... по моему опыту.

Клодетт качнула головой, кажется выныривая из своего расстройства и переключаясь на профессиональные обязанности.
- В каком-то смысле да. Видя ситуацию изнутри, трудно отделить себя от своих чувств и принять решение, от которого действительно будет хорошо. Да и... что принесет счастье? Мы можем и ошибиться в суждении.

– Наверно главная загадка в том, что никто не знает точного способа добится – хорошо в перспективе, но может быть хорошо сейчас. А из сейчас кладывается будущее.

Уолтер откашлялся и поднял бокал.

– Например, я очень рад, что у меня есть возможность провести этот вечер с вами.

- Как хорошо ты сказал: из сейчас складывается будущее, - Клодетт снова словно окутал мягкий свет внутренней радости, защищающий от всего дурного. - Я тоже очень рада, что вы пришли. Мне приятно вспомнить прошлое и радостно знать, что помимо него есть и будущее, - взгляд на Ситару.

– Думать стоит не только о себе, это правда, потому что все участники взаимоотношений заслуживают быть принятыми во внимание. Если о ком-то позабыть... вы когда-нибудь пробовали печь из теста, в которое забыли положить муки? Оно... не клеится...

Странница отвела взгляд. С этой темой беседа тоже явно не клеилась. И, возможно, как раз из-за нее, Ситары. Совместное прошлое. Вот чего не было у нее с Клодетт. Зато с доктором компаньонка была знакома очень и очень давно, и странница решила дать еще один шанс этому разговору. Возможно, не с ней, но с Уолтером, Клодетт сможет откровенно обсудить свои тревоги, а они у нее были – это Ситара видела ясно. По крайней мере, замуж будущая счастливая роженица, кажется, совсем не хотела.

Подняв вместе со всеми бокал, девушка сделала несколько глотков.

– Мне жаль упускать даже минутку этой встречи, но я прошу меня простить, придется все-таки отойти, – кивнула она на уборную, неспешно встав из-за стола.

— Обещаем оставить тебе кусочек торта, но, возможно, очень маленький,— попытался пошутить Уолтер.

Он на секунду задержал обеспокоенный взгляд на страннице, надеясь, что той не стало плохо от незнакомой еды.

А когда Ситара отошла, чуть помедлив, явно раздумывая стоит ли поднимать эту тему обратился к компаньонки.

— Дорогая, Клодетт, ты позволишь мне спросить к кому это письмо? И кхм… это конечно, не мое дело… но если мысли о замужестве продиктованы необходимостью… мне показалось… ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. У тебя есть друг.

Клодетт тоже проводила взглядом Ситару, но более спокойным и задумчивым.

- Геллеон Спарр - человек, для которого я когда-то много значила. Он ушел из моей жизни несколько лет назад, но сейчас... я подумала, что должна дать ему шанс. Может быть, он от него откажется, но я хочу, чтобы это было его решение, а не мое. Что до необходимости... - она накрыла теплой ладонью руку Уолтера. - Я обеспечена, если ты об этом. Я смогу прокормить и себя, и малыша. Все будет хорошо, - твердо. - Но я знаю, каково это расти среди многих, не имея отца. Я говорила об этом и с Анри, и с Шичи. Я не очень стремлюсь замуж, это правда, но иногда... наверное, мне хочется испытать судьбу, - чуть смущенно улыбнулась. - Иногда нужно совершать ошибки, иначе жизнь становится слишком правильной. Слишком... схематичной. Но я рада, что у меня есть друг. Друзья очень важны, не только когда плохо.

— Похоже, вы трое близки, — улыбнулся Уолтер услышав знакомые уже ему имена двух других компаньонов.

— Конечно, понимаю, просто будь осторожна... Ситара верно говорит, не стоит забывать обо всех ингредиентах, в первую очередь о себе… кхм… не знаю, как расти без отца, зато… м… в семье без любви… не думаю, что можно быть счастливым, будь ты родитель или ребенок.

— Геллеон Спарр хм… — доктору пришел на ум его недавний сон, мистика, — мне трудно представить, чтобы он не был рад получить от тебя весть.

- Не особо близки, на самом деле. Это у меня широкие интересы, и я прицельно общаюсь с теми, чьи трудности могут коснуться и меня или моего малыша.

Кивок.
- Иногда я очень устаю от осторожности и разумности, но они, конечно, не помешают. Риск - дело благородное, но всегда лучше, когда он осознан и просчитан. Никто и не пытается навязать жизни или другому свое видение. Скорее, я пытаюсь не закрывать глаза на возможности, проверяю, есть ли они.

- На самом деле я думаю, что он откажется, и все останется, как есть сейчас, - слегка грустно. - Я редко ошибаюсь в таких вопросах, Уолтер.

— Я очень удивлюсь, — признался Уолтер и тут же добавил, — но доверяю твоему мнению.

Он задумчиво кивнул на словах о широких интересах.

— Как бы не сложилось кхм… все всегда меняется. А еще сюрпризы, на то и сюрпризы, что их не ждешь. Например, еще три дня назад посмеялся бы скажи мне кто, что мы будем сидеть с тобой на «Рассвете». Или что я… кхм… что кто-то м... станет мне очень дорог, что такой человек может появится в моей жизни.

- Спасибо, - кивок.

- Все меняется, да, - мимолётная улыбка. - Сюрпризы...
Она отняла руку, отправила в рот последний кусочек какого-то сизого овоща, щедро сдобренного разноцветным соусом, запила его минералкой и аккуратно вытерла рот салфеткой, после чего с искринками смеха в глубине темного взгляда поинтересовалась:
- Может быть, вы с Ситарой побудете моим сюрпризом и найдете мне дорогого человека, с которым нам с малышом будет не так одиноко в огромном космосе, полном людей и звёзд?
Она не настаивала и даже не просила. Она предлагала, как можно предложить покер или вист долгим унылым вечером, чтобы скрасить ожидание, когда закончится дождь и можно будет пойти смотреть лунное затмение.

У Уолтера упало сердце, сжалось в комок и закатилось куда-то вниз под ребра. Боль была не острая, но тянущая – такая неприятная – надоедливая. Он сделал глубокий вдох стараясь освободить диафрагму.

– Я сделаю все, чтобы помочь.

Пообещал он за себя. А Ситара… как он мог говорить за нее, возможно, уже завтра звездный ветер подует в другую сторону и она навсегда его оставит.

У него, у них, есть только сейчас. Если, что-то есть.

– Расскажи, Клодетт, каким он должен быть – твой человек, чтобы мне точно не пройти мимо.

- Самый сложный вопрос, - усмешка. - Надежный. Должен любить меня и моего нерожденного младенца. Должен быть со мной не ради моей славы или популярности, не ради того, что я могу дать, а потому что хочет быть именно со мной. С нами. Компаньонке сложно найти кого-то, кому ее слава не ударит в голову. Самые лучшие личные отношения всегда между компаньонами - тогда они равные.

— Значит такой, — произнес Уолтер, с усилием подавив желания начать заного переубеждать Клодетт. Слова вряд ли что-то изменят, может время.

— У вас все будет хорошо, и я теперь смогу надоедать тебе по вечерам, очень часто.

- Буду ждать, - с улыбкой отозвалась Клодетт.

Ситара вышла из уборной как раз в тот момент, чтобы услышать последние слова Клодетт, и успела даже порадоваться её улыбке, решив, что Уолтеру удалось унять тревоги компаньонки. Но стоило ей взглянуть на самого доктора, как стало ясно — что-то пошло не так. Надеясь только, что огромное сострадательное сердце Уолтера не заставило его согласится на какую-нибудь сомнительную для него затею, странница вернулась к столу.

– Всё не могу налюбоваться на ваш интерьер, — девушка обвела взглядом пространство, — а это окно в сад... очень уютно. Хотя немного пугающе, что через него кто-то может подглядеть... Тот, с кем вы делите оранжерею, надеюсь, вы в хороших отношениях?

- Это гостиная, даже если кто-то подглядит - не страшно. Но Арравельд редко покидает свои покои - он уже пожилой и у него плотное расписание, ему некогда и неинтересно. Чего он тут не видел? Гостей? Клиентов? - лёгкий смех. - Мы с ним редко общаемся, у нас расписание почти никогда не совпадает, в основном в мессенджерах для согласования часов пользования оранжереей. Так что мы, скорее, в никаких отношениях, чем в каких-то, но мы не ссоримся. Он очень... как бы это правильно выразиться - официальный. Общается очень сильно по шаблону, хотя мы оба имперцы и могли бы оставить формальности, чувствовать себя более близко на корабле, полном таосов.

Подождав, когда все доедят и будут готовы двигаться дальше, Клодетт отвела гостей к последнему оставшемуся гобелену. На нем были изображены двое юношей, стоящих спинами друг к другу, но крепко держащих друг друга за руки.
- Это самая короткая история, но ее рассказывают очень по-разному при адаптациях. В основном это порноадаптации, потому что из-за краткости самого мифа никакой глубокой драмы отсюда не вытянешь, но есть и лирические произведения - стихи, романсы. Миф укладывается в одно предложение: они были компаньонами и любили друг друга, обслуживая всегда только женщин, а друг для друга были первыми и единственными, во всем - в любви, в постели, в отношениях. Здесь меня привлекает надежда: с правильным человеком не нужно пытаться быть кем-то, кем ты не являешься. Достаточно установить правила и следовать им - все вот так просто.

Пока Клодетт рассказывала о своем замкнутом соседе, Ситара вспомнила, что видела его профиль на сайте. Действительно, пожилой компаньон производил впечатление человека устоявшихся взглядов, очевидно был претензионен и консервативен – новых клиентов не брал вот уже порядка 4 лет. Наверное, если за кем и было интересно подглядеть, так это за ним, чтобы выучить его привычки и не попадаться ему на глаза, но эта проблема, кажется, уже была решена куда проще – взаимными договоренностями.

А вот история любви, вытканная на следующем ковре, напротив, напрашивалась на обсуждение. А еще вызвала в памяти недавнюю сцену в темной беседке.

– Повезло им встретить друг друга и быть способными настолько... доверять. Хотя, думаю, дело тут не столько в искренности чувств, сколько во внутреннем балансе. Только очень гармоничный человек способен не утонуть в страхах, ревности и молве.

Странница еще раз взглянула на гобелен и улыбнулась.

– Те компаньоны, о которых вы говорили, Шичи и Анри, мне показалось, они походят на этих двоих, между ними есть какое-то электричество... и какая-то боль. Проводок отходит и контакта нет. Но найдись хороший электрик и все могло бы заработать. Я права?

Компаньонка кивнула.
- В балансе, правилах, общей взрослости. В приоритетах. В понимании того, что тебе действительно важно, и умении все остальное подчинить главному. Только так и можно выйти из по-настоящему тяжелых ситуаций, - кажется, она говорила о себе. - Что до Шичи... его жалко. Я не очень в курсе их истории, но, как по мне, это билет в один конец. Анри нужна страсть, которая заставит его забыть обо всем. Или чтобы кто-то дал по голове так сильно, чтобы он опомнился и перестал делать то, что делает сейчас. В противном случае он так и будет... всю жизнь. - Она вздохнула. - Может быть, хороший электрик и поможет, - грустно. - Я не знаю.

Уолтер смотрел на гобелен, но не замечал ни искусной работы мастера, ни элементов сюжета спрятанных в изображение. Также он слушал разговор девушек, но тот больше проходил мимо него, в памяти оставались лишь отдельные фразы. История Клодетт не отпускала его мысли.

Выйти из тяжелых ситуаций…

Он глубоко вздохнул и потер лоб.

– Отец ребенка он жив?

Клодетт словно током ударили: он вздрогнула всем телом, но сохранила на лице приятное выражение, хотя и несколько поколебавшееся грустью.
- Нет. Но мы не будем об этом говорить здесь и сейчас, Уолтер. Сегодня вечер для вас, не для моих грустных воспоминаний.
Это было сказано таким тоном, что еще слово - и их выставят. Это ощущалось всей кожей.

Ситара удивленно взглянула на доктора и в ее взгляде читалось ясно: почему сейчас, ведь у вас было время наедине?!

Впрочем, это было не так важно, как вернуть разговор в мирное русло.

– Простите, Клодетт, – спокойным тоном, будто их судно только что не провалилось в зону турбулентности, обратилась странница к компаньонке. И почти без паузы продолжила: — А вы знаете как так вышло, что несмотря на обозначенную вами близость Шичи-тяна к госпоже Садаки, он не имеет с ней контракта?

Шичи... ребенок Рассвета... наверняка не первый и... – взгляд Ситары невольно скользнул по животу Клодетт – возможно, не последний, кто вырастит на этом корабле.

Клодетт повернулась к Ситаре и с достоинством кивнула, принимая извинения.
- Наверняка я, конечно, не знаю, но предполагаю, что потому и не имеет, что близок ей и она позволяет ему больше свободы, чем остальным.

– Прошу прошения, – тихо проговорил Уолтер, сам не понимая, как так вышло. Наверно усталость, наверно слишком долгий день, наверно он идиот.

Так не весело размышляя он замолчал, стараясь слиться с рисунком на гобеленах.

Клодетт мягко улыбнулась и слегка погладила Уолтера по спине.
- Все устали, - отозвалась она. - Мне тоже уже скоро пора спать. Можно закончить пораньше и пойти отдыхать. Никто не обязан сидеть за праздничным столом, если уже не хочется.

— Вы правы, день был насыщенный, — Ситара и правда чувствовала усталость, — думаю сегодня всех нас ожидают яркие сны.

На ум ей действительно пришли яркие вспышки —воспоминания Уолтера о его странном браке — совсем не радужные, заставившие девушку бросить на доктора тревожный взгляд.

— Но прежде, чем мы попрощаемся, позвольте ещё один вопрос... ммм... два. Я бы хотела познакомиться с госпожой лайнера, она принимает гостей? А ещё... ваша коллега, Элеонора, вы знакомы лично? Знаете, я увидела её в порту и с тех пор меня не покидает чувство, что эта встреча должна иметь продолжение. Боюсь, я не в том положении, чтобы иметь возможность оплатить время её работы, но может быть вы могли бы подсказать, где можно её отыскать вне рабочих часов? Обещаю не докучать ей сверх меры, — с улыбкой добавила странница.

- Яркие сны - не то слово, - улыбнулась компаньонка.

- Можно и больше. Хана-сама - очень занятой человек, поэтому если вы, и правда, хотите с ней встречи - зачем вам это нужно? - я бы порекомендовала установить хорошие отношения с кем-то из ее воспитанников, тем более вы о них хорошо знаете. Анри или Шичи. С их помощью добиться встречи с хозяйкой судна будет намного легче. Что до Элеоноры... - Клодетт опустила взгляд. - Зачем она вам? Я, наверное, недостаточно знаю о странниках, но если она вам нравится, вам лучше любоваться ею на расстоянии. Она... хороша. Она прекрасна. Но она разобьет вам сердце, если вы приблизитесь к ней слишком близко. Если вы понимаете о чем я.

— На вопрос "зачем" ответ один — думаю, вы бы назвали это интуицией. У меня есть... ощущение, что я могла бы быть полезна госпоже Садаки.

— Что до Элеоноры... Откровенно говоря, я не очень поняла ваш намёк. Но мой интерес не вызван очарованием, хотя вы и правы, она производит впечатление. И все же, это не вопрос романтики, так что за моё сердце переживать не стоит.

А вот за сердце Клодетт, кажется, стоило. По крайней мере, Ситаре показалось, что та приревновала её, решив, что доктору не подходит столь увлекающаяся натура как она. А это значит... не встань Ситара на пути, возможно, компаньонка решила бы попытаться возобновить отношения с Уолтером...

- Интуиция. - Она кивнула, принимая ответ. Не то чтобы он ей был понятен, но она согласилась, что для Ситары это имеет значение.

- Никаких намеков, - Клодетт заметно выдохнула и расслабилась. - Что ж, в таком случае я бы могла вас познакомить, если вы действительно этого хотите.

Обрадовавшись реакции Клодетт, Ситара почувствовала, как уходит и ее собственное напряжение, а ещё с любопытством отметила, что сама идея того, что она не подходящая доктору пара, действительно задела её, в отличие от гипотетически опасной Элеоноры.

— Я была бы вам признательна, Клодетт, — согласилась на предложение странница.

И тут же ощутила как завибрировал коммуникатор входящим сообщением.

— О, прошу меня извинить, — по инерции девушка тыкнула в экран, желая быстро уточнить, кому она понадобилась. Но быстро не вышло. Вначале на лице вспыхнула нежность и предвкушение, но в одну секунду от них не осталось и следа, беспокойство сменилось ужасом, а ужас паникой в зеленых глазах, которые Ситара, тяжело дыша, подняла на собеседников.

Доктор наблюдал разговор, как бы со стороны, перестав быть его активным участником и став слушателем.
Замечание про разбитое сердце Ситары заставило его, непроизвольно, нахмурится, а осознав это, глупо заулыбаться.

Ну точно — фофан, глупец влюбленный.

И Клодетт тоже влюблена, вдруг понял доктор.

Он как раз собирался вставить очередное неловкое замечание, как в мгновение все перевернулось и замерло — видеть такую боль в глазах Ситары, было… Уолтер не мог подыскать сравнение. Одиннадцать очков по десятибалльной шкале боли.

— Прости нас, — в очередной раз извинился он перед Клодетт, кажется, продолжения у вечера не получится.

— Пойдем? — Уолтер бережно коснулся локтя Ситары, собираясь, если девушка позволит, увести ее из апартаментов компаньонки.

- Тогда дайте мне ваш номер, я напишу, как только договорюсь... - она не договорила. Заметив, что что-то произошло, тактично кивнула Уолтеру: - Да, конечно. Пиши в любое время. Я узнаю, в каком номере ты остановился, и передам для тебя письмо. Будет ждать тебя на ресепшене твоего блока. Надеюсь, ничего непоправимого не произошло.

Касание мужчины вернуло Ситару в реальность. Сфокусировав на докторе взгляд, она кивнула, а затем перевела внимание на Клодетт. Удивительно как важные в нейтральных обстоятельствах вещи вроде хороших манер становятся малозначимыми посреди кризиса, и в тоже время как мозг старается откладывать разрушающие эмоции и концентрироваться на чем-то здесь и сейчас, цепляясь за вещи, которые мы хоть как-то можем контролировать.

–Да, простите, – в свою очередь снова извинилась странница, – ээээ... семейные проблемы... вы... вы тогда напишите... напишите Рэю... в общем, найдемся... спасибо...

С последним словом девушка направилась в сторону выхода, уже сконцентрировавшись мыслями на сообщении от брата.