Однажды в Гродно (1385 г.) | ходы игроков | Дружба дружбой...

Ах, эта ярмарка! Вот оно – настоящее сердце Гродно! Шумное, бойкое, пестроцветное! По одну сторону – Глиняный рынок, где торговцы наперебой расхваливают горшки и миски, как простецкие, так изукрашенные в меру фантазии автора. По другую – их конкуренты с Медного. Тут и цены повыше, но и товар более достойный. С Хлебного рынка тянет ароматом свежайшей выпечки – только вдохнешь, и сразу рот слюной наполняется.
А еще в Гродно очень любили двусмысленные загадки. Одна из них гласила: «Если на Зеленном рынке торгуют овощами, на Тряпичном – одеждой, а на Овечьем – шерстью, то что продается на Блошином?» Ответ был прост – разнообразным непрестанно гомонящим зверьем. Хотя кое-кто из городских осторословов утверждал, что вшей, блох и прочих захребетников мира насекомых там насчитывается гораздо больше, чем торговцев и расхваливаемых ими животных.
И, конечно, самым шумным и буйным был Песий угол, над которым висел неистребимый лай и вой. Тут можно было найти любую собаку: от беспородной дворняги до бойцового волкодава, от мелкого крысоподобного существа до охотничей борзой. Ну а за Песьим углом можно найти палатку одного из немногих торговцев, кто сам ничего не продает - Кривого Збыся, у которого можно купить коня на любой вкус. Они к конюшне нужной приведет, и с конюхами договорится, и с хозяевами, чтоб продали подешевле. У тех же Юхновичей кони добрые, резвые, но Збысь может достать таких и подешевле. Золотой человек, даром что пьет как не в себя. Хотя кто сейчас не пьет?

Миновав же ярмарку, посетитель окажется перед высокой каменной стеной и чугунной решеткой ворот, за которой любопытный взгляд может увидеть, помимо старых дубов и молодых клумб с цветами, красивое двухэтажное каменное здание с островерхой крышей и невысокой грубоватой башенкой сверху. Это – особняк городского солтыса Тышеквича, один из самых защищенных жилых домов в Гродно.
Сегодня утром прямо перед ним прозвучала эпохальная речь, которая должна была навсегда поменять облик Гродно, но сейчас перед ним скучала только пара городских стражников. Пока один проводил раскопки в собственном носу, после чего долго и придирчиво изучал извлеченное на свет содержимое, второй все пытался посчитать птиц, которые кружили над ярмаркой, но каждый раз сбивался со счета и, грязно выругавшись, начинал все сначала.

Спокойной службе их пришел конец, когда вдоль широкой стены с разных сторон показались два всадника. Одним из них был шановный пан Будикидович, княжий юстициарий, вторым же – вельмовошный пан Волкович, глава цеха ремесленников, сопровождаемый сыном Линасом и десятком солдат. Благородные шляхтичи оказались перед воротами одновременно, и, наверняка, каждый со своими целями. Но вот гримаса судьбы – встретились еще на подъезде. Эх, хоть квадранс бы кому форы, и все могло повернуться по-другому!

Антанас уверенно выехал навстречу пану Будикидовичу, приветственно поднимая руку.
— Доброго дня тебе, сосед мой и друг. Прими мои поздравления. Уверен мы здесь по одному делу, не так ли?

- Ооо... - улыбка пана Будикидовича потонула где-то в районе усов.

Пустив коня навстречу, остановил Казимир его лишь когда лошади мордами встретились да обнюхивать друг друга стали.

- Здрави тебе, пан Волкович. Не чаял встреть тебя, а тут вон как оно повернулось! Ты, верно, к пану Тышеквичу путь держишь?

Не дожидаясь ответа, Казимир крикнул стражникам:

- Ну чегой вросли в земелю как идолы? Ступайте. Доложите пану Ольгерду, что пан Антанас и пан Казимир прибыли.

Казимир вновь обратил внимание к Антанасу.

- А вот ответь мне, пан Антанас, чегой ты войско-то собрал? Немчуры за стенами по утру еще не было. - Казимир хохотнул и занялся наматыванием правого уса на палец. - Вот право, не иначе как в поход собрался, пан Антанас!

— Тебе ли не знать, друже, что враг бывает не только за стенами, но и внутри стен. Оттого и удивлён, что ты ездишь без охраны в эти тяжёлые времена. Видишь ли, я слыхал, что у братьев Юхновичей не меньше полусотни солдат. У Вилковских и фон Корфов меньше, но уверяю тебя, через пару недель у них будет такое войско, что моё ты и не заметишь, друже.

С этими словами Антанас похлопал по плечу соседа.

— Тяжёлые времена, тяжёлые. Да и нога моя знаешь нынче совсем плоха. Право же, хочется порешить дела и сразу в постель. Не возражаешь ли друже, если я первым с паном Тышкевичем побалакаю? Дело, сам понимаешь, личное, а крепости тела твоей у меня уже давно нет.

- Полно те, пан Антанас, полно те. Солдаты - они ж для охранения и нужны. Вот у кого богатств много - те и охраняют их трепетно. И чем больше злотых - тем больше солдат потребно, дабы охранение богатству чинить. А мне солдаты к чему? У меня богатств не много, да и ни к чему они мне. Человек, так сказать, простой. А с названными тобой панами во вражде не состою, а посему и бояться их мне нет резона. Так что от воинства их возможного мне нема страху, вот нисколечки, пан Антанас. А коль боязно тебе - могу воина ладного тебе отрядить, чтоб охранял дом твой и покой. Так и сделаю, пожалуй.

Антанас похлопал по плечу соседа, и Казимир не остался в долгу: ответил радушно пану Волковичу тем же.

- А я скажу, что времена нынче славные. Войны нет - чем не счастье? А ногу ты береги, пан Антанас. Их у тебя хоть и две, но без одной - хрунза тебе буде, помяни мое слово. Что с ней сталось-то, порасскажешь? Может и подсоблю чем. Знаю человека одного, лекарским искусством, говорит, владеет. Может поможет тебе, пан Антанас. Замолвлю словечко, коль желаешь, и подсобит тебе умник. Оно ведь как делается: пока нога не отвалилась - лекать её можно, а отвалилась - бегать поздне, друже!

- А-а-а... побалакать, стало быть, пришел к пану Тышкевичу. - зачем-то озвучил очевидное Казимир. - Так и я тоже! И ведь приехали мы в одно и то же время, погляди ка. А знаешь что я думаю? Не случайно так оно обернулось-то. Надо, стало быть, вместе пана Тышкевича уважить. А ты что думаешь, пан Антанас?

— Немец под Рудавой стался, сосед. Грустная история, как для меня, так и для нашей Родины. О прочем, уверен, мы можем поговорить... Когда у нас обоих будет больше времени и меньше забот.

Казимир весьма многословен, Волкович отметил это без какого-либо раздражения, но с лёгкой толикой усталости. С другой стороны...

— Кстати, ты знаком с моим сыном Линасом? Линас, чего держишься далече? Поздоровайся с паном Казимиром. Тут такое дело, дружище, вопрос у меня с паном Ольгердом как ты понимаешь сугубо личный, хотя и весьма скорый на расправу. Оттого уж не обессудь, друже, но попрошу тебя обождать немного. Не от недоверия к тебе, но лишь оттого, что ни к чему нам с тобой состязаться там, где каждый своё может и сам взять. Твоему делу я не поврежу, а моё ты и сам знаешь.

— Да виделись вроде, раз, может два. Но к счастью мимоходом, а не про рабочей нужде. Добрейшего здравия пан Будикович.
Линас подвел коня ближе к отцовскому вежливо поприветствовал Гродненского судью. Рядом с конем присев на задницу судье кивнул мордой здоровенный слюнявый волкодав, почти сразу переключивший свое собачье внимание на другую собаку. Псов другие псы завсегда вперед людей интересуют, если хозяева от них не требуют ничего.
— Знает? — Линас вопроительно поднял брови на последнюю фразу отца. — Есть ли вообще что-то, чего не знает Верховный судья? Должность же обязывает.

- А куда ты спешишь, пан Антанас? Ворота заперты, под охранением. Пан Тышкевич не отозвался покамест. Чем ты так занят, что и разговор держать нет мочи в ожидании солтыса? А, впрочем, пусть тебя. Не хочешь говорить - дело твое. Насильно спрашивать тебя не стану, не на чем. А с паном Тышкевичем вперед ступай говорить, коль пригласит. А то рвешься вперед, а хозяина спросить позабыл. Может он иначе задумал чем ты? Мне же до разговора твоего с Ольгердом дела нет, как тебе до моих с тобой разговоров. Но раз уж обещался немного - будь добр слово сдержать, чтоб обиду мне на тебя не держать после. А чтобы мне не скучно было, стало быть Линас покамест развлечет меня разговором, а ты, пан Антанас, дела будешь вести. Или вновь станешь обижать меня отказом?

Казимир нахмурился. В уголках глаз его появились «гусиные лапки», а взгляд сделался внимательным, хищным, как у куницы. Но то длилось едва ли мгновение. Пан Будикидович, как могло показаться, потерял интерес к Антанасу, повернулся к наследнику Волковичей и вновь расплылся в добродушной улыбке.

- И тебе не хворать, Линас. Виделись, как не видеться. Город-от наш невелик. А по рабочей нужде и впрямь лучше не видаться, ведь дело оно такое. Если уж ты ко мне пришел - значит либо с тобой нечестно поступили, либо ты нечестно поступил. И того, и другого добрым панам должно избегать. Ну а коль не свидывались мы по рабочей нужде - стало быть уважаемые горожане предо мной стоят. Пусть так оно и остается. Как поживает пани Эгле? Не нашел еще отец жениха ей?

Сильно ниже всадников, меж копытами крутилась рыжая бестия одной из бесчисленных пород гончих. Но если бы попался кто сведущий в охоте - без труда узнал бы модного нынче не только при высокородных особах, но и у священнослужителей, бладхаунда. Псина, ничуть не смущаясь, обнюхивала нос волкодава.

— Не обижу. Да думаю Линас и сам будет рад поговорить с тобой. Спасибо тебе, пан Казимир, за твою дружбу, и прости, коли время из-за меня потеряешь.

На сей раз Антанас согласился охотно. Теперь он был рад, что взял с собой Линаса.

Антанас выехал из ворот также как и вошёл, в сопровождении двух стражников. И конечно сразу же направился к пану Казимиру.

— Ещё раз спасибо тебе, дружище. Не забуду. Поехали, Линас.