Сумерки богов | ходы игроков | - 2.7 Рыцарь Смерти vz Охотник

В отличии от первой половины дня, Хан удостаивает личным присутствием большую часть последних бой. Восседает с одинаково скучающим видом на троне, с молчаливой невозмутимостью наблюдая, как рабы утаскивают рассечённые исходящие кровью тела с песка ристалища одно за другим. Наложницы прилежно и энергично обмахивают всемогущего опахалами, его кубок с завидным постоянством наполняется напоминающим кровь багровым аквитанским вином.

Ториус Раммель, активно жестикулируя, распаляет толпу:
– Следующим претендентом станет наш вчерашний знакомый – аквитанский охотник по имени Мичио, которого многие из вас наверняка помнят по блистательной победе над чудовищной и омерзительной ошибкой природы! Вчера он покинул арену непобеждённым, но боги и их наместник в своей дальновидной мудрости послали герою новое, ещё более достойное испытание. МИЧИО!

Мичио выходит на песок под громовые аплодисменты.
Он не был имперцем, но уже успел снискать славу – толпу впечатлила его невозмутимость, смертоносная грация, победа над чудовищем, для усмирения которого потребовалась бы по меньшей мере целая когорта имперских гвардейцев.
Он не поверг в грязь героев Арены, не сразил сэра Генри или же Максимуса – он стал легендарным воителем современности, сразившим монстра, одним своим существованием попиравшего законы цивилизованного мира и привычного мироздания.

Теперь они любят его, эти имперцы – Мичио слышит восторженные крики, охотник видит благосклонность в позе подобравшегося властелина всего живого, кто-то из зрителей даже выкрикивает, срывая горло, на свой манер его имя. Женщины и совсем юные девушки в первых рядах изо всех сил пытаются привлечь внимание чемпиона, кидая на песок цветы и срывая с груди отчаянно платья.
Чужак в этой стране, странник из далёкой и загадочной Аквитании, он чувствует себя едва ли не народным героем – любимцем толпы, победителем.
Чувство, которое охотнику испытывать не приходилось никогда прежде.

– Он победил чудовище, но боги послали ему новое испытание! Очередную проверку на прочность! Мерзотное отродье из сумеречного края теней, нечто по имени Людвиг, снова осмелившееся вступить в свет всемогущего владыки ночи и дня.
Решётка поднимается, выпуская на арену умертвие. Живой мертвец движется с той же безразличной неторопливостью – его появление сопровождается оскорблениями и расползающейся в разные стороны гробовой тишиной. Хрупкий и ветхий, обтянутый гниющей кожей, он шагает, медленно и величественно выходя на центр ристалища.

– Рыцарь, который по-прежнему не удосужился обзавестись даже самой дешёвой броней! Рыцарь, сразивший по нелепой ошибке природы самого Квоута! Посмешище, возомнившее себя способным вознестись и бросить вызов ослепительному владыке! Сразите эту богомерзкую падаль, сир Мичио! Пусть боги направят ваше копьё – справедливость за вами. ЗА ВАМИ – ИМПЕРИЯ!

И трибуны ревут, поддерживая призыв Раммеля. Они жаждут увидеть победу героя над порождением мрака. Они жаждут увидеть, как богомерзкая падаль наконец-то полноценно примкнёт к мертвецам.

Кровавые ароматы щекочут ноздри охотника. Со вчерашнего дня этот песок впитал множество новых жертв – исчезла и растворилась в хаосе даже характерная кровь зверолюда.
Так много жизней. Так много добычи.
Он способен различить почти каждую из них по отдельности – но даже Мичио не способен почувствовать кровь, циркулирующую под гнилой кожей ожившего мертвеца.
Его сердце не бьётся.
Людвиг должен быть давно и основательно мёртв.

Раммель медленно поднимает обе ладони:
– Чтобы сделать эту расправу более зрелищной, я, Ториус Раммель, подготовил для вас особый сюрприз, – с тонких пальцев глашатая срываются фиолетовые и изумрудные искры.

Безмятежно плывущие в небе кучевые белоснежные облака ускоряются, бегут по небосклону с неестественной ужасающей скоростью. Сплетаются и темнеют, закручиваются в приобретающий чудовищные очертания монструозный водоворот – срываются, прибивая пыль, первые тяжёлые капли дождя. Грозовая туча извивается и клубится – в её безразмерных недрах вспыхивают первые молнии, в то время как сам контур приобретает угрожающие контуры оскаленной морды невиданного хищного зверя.

Дождь усиливается.
Настоящая гроза теперь может начаться в любую секунду.


Получатели: Мичио.

Получатели: Людвиг Швертштайн.

Крупные капли бесшумно разбивались о землю. Желтый песок вмиг потемнел и стал липнуть к подошвам дырявых сапог. Дождь.

Если можно было спросить рыцаря по имени Людвиг Швертштайн, то он бы ответил, что ненавидит дождь. Заливающиеся за шиворот потоки воды, заледенелые от влаги пальцы ног. Один невинный летний ливень в чистом поле — и можно подхватить простуду. Захворать, а там и в могилу лечь недалеко. Что же до асшаита, который сейчас стоял под открытым пасмурным небом, то его мнение о непогоде на удивление совпадало с бывшим межевым рыцарем. Однажды он видел, как другой полумертвый стоял три ночи в дозоре. Тот не мог сдвинуться с места: нарушить приказ было невозможно. За это время вода была стала полумертвому по щиколотку. Когда ливень закончился, вместо ступней у дозорного остались лишь застрявшие в грязи белеющие кости. Черви, какое совпадение! Дождевые черви выползли из земли и за три дня сточили мертвую плоть. Теперь дозорный мог в лучшем случае ковылять. Влачить жалкое существование, пока его тело не сгниет окончательно.

Асшаит стоял на мокром песке и посматривал вниз, переминаясь с ноги на ногу. Ему было определенно неуютно в этом месте. Что это, проявление эмоций? Проклятые черви!

Мичио, слушая Ториуса, недовольно щурился. Этот крикун набивал ему цену, превознося его, прямо как какого-то героя сказаний и победителя монстров. Да, Мичио снес обе головы зверолюду, но одно это еще не делало его победителем здесь. Он не сомневался, что первое испытание было легким, и теперь ему подсунут что-то потяжелее. Именно подсунут. Охотник не сомневался, что бои ему выпадают такие исключительно нарочно. Сначала зверолюд, в грубой силе превосходящий, наверное, любого из бойцов арены. Оппонент, которого он одолел мастерством против грубой силы. Теперь же ему подсунули проклятого обескровленного асшаита, и охотник знал не по наслышке, как тяжело свалить такого. И если асшаитский рыцарь оказался на этой арене, можно было не сомневаться в его умении боя.

Первый оппонент еще не вызывал у Мичио вопросов. Но то, что ему во второй раз также подсунули монстра, было уже слишком очевидным совпадением - его хотели убрать с этой арены. Оставалось только понять, кто был в этом виноват. Разумеется, прежде всего виноват был сам Мичио - он не делал секрета из своей цели, и он намеревался убить Хана. Но вряд ли сам Хан подстраивал бои - охотник верил, что такая мелочность была много ниже правителя. Но кто тогда? Кто-то из организаторов? Может быть сам Ториус, который сейчас громогласно расхваливал Мичио? Да, это было похоже на правду. Из него делали героя, при этом ожидая, когда кто-то из нелюдей вырвет ему сердце.

- Я приветствую великого Хана!
Оружие вновь указало на правителя, после чего последовал поклон. Мичио не был уверен, слышно ли его, так как глашатай вызвал непогоду, но жест был такой же, как и в прошлом бою.

Дождь охотнику не мешал, но вот гроза могла стать проблемой. Оставалось надеяться, что асшаиту будет так же тяжело в непогоду.

Совершенно точно было понятно одно – никто не хочет видеть живого мертвеца на троне Империи. Правила турнира, учреждённые много веков назад будто бы самими богами, позволяли взойти на трон любому достойному претенденту, но у мелочных людей, трущихся в опасной близости от пьедестала Владыки могло иметься собственное мнение на этот счёт.

Мичио не сомневается, что кто-то специально устраивает эти поединки именно таким образом. Вот только с целью ли убрать с дороги охотника?
Или же с целью убрать его руками с дороги всех остальных?

Грозовые тучи клубятся, небо темнеет – чудовищное хитросплетение тёмных кучевых облаков распахивает огромную звероподобную пасть, в которой вспыхивают синевой вспышки зарождающихся ужасающих молний. Можно не сомневаться, что совсем скоро этот магический катаклизм обрушит всю свою ярость на землю, но пока – гремит низко гонг, и орёт, срывая горло, Ториус Раммель:
– И да направят боги руку сильнейшего!


Получатели: Людвиг Швертштайн.

Получатели: Мичио.

Какими бы ни были мотивы устроителей боев, с объявлением боя все это стало неважно. Теперь для охотника существовала только арена, и противник на ней. И либо победа, либо поражение.

Противник выбрал такое же оружие, как и сам охотник, и потому Мичио подозревал, что у асшаита может быть схожий стиль боя. Хотя тяжело было представить это существо, по венам которого даже не течет кровь, совершающее быстрые выпады своим оружием. Но не верить в такое было слишком опасно - для охотника это могло стать первой и последней ошибкой. И, что бы он не решил делать - сходу атаковать в полную силу или сначала осторожно прощупать оборону противника, он знал, что начало боя было самой важной частью. В первом обмене ударами любой из оппонентов мог пасть, но если нет - Мичио надеялся понять стиль боя Людвига. А зная, как сражается оппонент, ты понимаешь также, что можно ему противопоставить.

В любом случае, охотник сближался с рыцарем, высматривая возможность для удара. Нужно было проверить, реагирует ли вообще этот труп на раны.

Если асшаит мог бы испытывать эмоции, то он бы сейчас нервничал. Непогода, сбирающаяся над полем боя в сплошной грозовой фронт, не была прихотью стихии. Это было колдовство имперцев. Та же самая издевка над естественным ходом событий, что заставила подняться мертвое тело бывшего межевого рыцаря.

Что-то изменилось. Полумертвый сдвинулся с места, и приготовив копье, начал обходить противника по дуге. Следовало немедленно закончить этот бой, пока подлые колдуны не вмешались в схватку.

Клубятся низкие грозовые тучи над головами, гремит низко и протяжно гонг, призывая к неминуемому сражению.
Но оппоненты не спешат сходиться друг с другом – скользит полукругом охотник, оценивая соперника.
Ждёт терпеливо Людвиг, не торопясь легкомысленно преждевременно открываться.

Мичио смотрит в изъеденное временем и червями гнилое лицо мертвеца – в пустых заплывших пеленой смерти глазницах он различает угрозу. Рыцарь смерти не делает ничего, но само его присутствие на арене будто бы окрашивает мир в серые безрадостные тона – отточенные шаги охотника путаются, тренированные мышцы отчего-то вдруг цепенеют.

Охотник смотрит на рыцаря смерти – и, сквозь полупрозрачную пелену времени и пространства, различает обступившие оживший труп призрачные белесые силуэты. Худые и тщедушные, они приоткрывают в едином вопле тёмные провалы беззубых ртов – стоит моргнуть, как наваждение сразу же исчезает.

Будто само существование Людвига стирает границу между миром живых и обителью мёртвых.
Будто он одним своим видом вытягивает из охотника душу.


Получатели: Мичио.


Получатели: Людвиг Швертштайн.

Ситуация нагнеталась все больше. В любой момент оппонент мог ринуться вперед, как заведенная до предела пружина. Более того, небеса вот-вот могли спустить с поводка силы стихии, что удерживали во вспыхивающем грозами облаке.

Асшаит замедлился и начал огибать противника в обратном направлении.

Асшаит не спешил раскрывать свои секреты. Просто бродил по арене, как умертвие, которым и являлся. Охотника не очень устраивало такое развитие боя, и потому он рискнул первым сократить дистанцию - ровно на расстояние выпада копья. Проверить, как хорошо рыцарь готов к нападению.

Они продолжают кружить, не рискуя атаковать.
Наконечники копий пляшут, готовые в любое мгновение устремиться в атаку.
Тучи клубятся, изрезанные изнутри неправдоподобно яркими всполохами.

Ещё мгновение – и ослепительная молния срывается с нижнего края, по кратчайшей траектории соединяя ломаной вспышкой небеса и песок.
Мир окрашивается на мгновение в контрастные тона негатива, мелкие капли дождя вокруг вспыхивают, превращаясь в драгоценные камни.

Силуэты противников застывают друг напротив друга, не отбрасывая в эту секунду даже теней – решающее мгновение, которым можно было воспользоваться для смертоносной атаки, уходит впустую.

Запоздалый треск статики, гремящий раскат, обугленное пятно на песке совсем рядом с ботинком охотника – и привычная скорость мировосприятия восстанавливается, поставленный стихией на паузу поединок возобновляется.


Получатели: Мичио.


Получатели: Людвиг Швертштайн.

Охотник видел идеальный момент для атаки. И безнадежно упустил его. Скривившись, больше от отвращения к собственной ошибке, чем к противнику, охотник кинулся в решительную атаку. То ли надеясь, что противник все еще в замешательстве после молнии, то ли вообще надеясь на удачу.

Молниевый разряд прорезал пасмурное небо и ударил в землю. На какое-то мгновение асшаит почувствовал, как его тело парализовали колдовские силы. Судя по всему, аквитанец испытывал сейчас те же ощущения. Проклятые имперцы вмешивались в поединок на потеху толпе. На другой прием полумертвый и не рассчитывал. В сущности, ему было все равно.

Вскинув копье, асшаит бросился вперед, навстречу атаке противника.

Поединок затягивается.
Оппоненты кружат, прицениваются, медлят, не решаясь рискнуть.
Дым поднимается от обугленного тёмного пятна на остекленевшем песке, нетерпеливый Хан теряет интерес к схватке, в то время как магический водоворот туч по-прежнему угрожающе клубится над головами.

И вдруг начинается.
Тщедушный мертвец перехватывает копьё и рвётся вперёд, в надежде пронзить замешкавшегося противника.
Мичио, разгадав манёвр, перестраивает свой шаг – припадает к земле, смещаясь в сторону и вперёд, выбрасывая перед собой сверкнувшее смертоносно оружие.

Они сходятся – Людвиг, который разве что не разлагается на ходу, и покрытый алыми татуировками Мичио.
Крылатое копьё рыцаря смерти пронзает лишь пустоту чуть выше плеча оппонента, остриё охотника входит в едва прикрытую какими-то тряпками грудь, круша гнилые ребра и пронзая много лет как мёртвое сердце.
Затянутые трупной пеленой пустые глаза будто бы стекленеют – ни капли крови не срывается на песок, единственная ложная судорога сковывает челны пронзённого мертвеца.

Охотник вырывает копьё – закрылки выдирают с мясом лоскуты полупрозрачной кожи и сухожилия. Помня об опыте предыдущей схватки, предусмотрительно отступает на шаг – готовый, в случае необходимости, завершить незамедлительно начатое.

Мышцы сковывает смертельная вялость, ноги подгибаются, а руки, напротив, не гнутся.
Пот водопадом струиться по спине и по лбу, безупречное обычно дыхание сбивается и с хрипом прорывается сквозь сокращающиеся не без труда здоровые лёгкие.
Мичио ловит себя на мысли, что не прочь прямо здесь прилечь отдохнуть – разбираясь с собственными ощущениями, охотник пропускает момент, когда потускневшие глаза осевшего было перед ним на колени противника вновь загораются.

Людвиг, не обращая внимания на проломленную грудную клетку, подхватывает с песка собственное копьё. Опираясь на него на манер трости, резко и решительно поднимается, с каждым новым движением разрывая пленительные оковы забытья. Уже побывавший на той стороне не единожды, он возвращается с невесёлой усмешкой на изуродованных губах.

Готовый повергнуть в забвения противника, что восторжествовал слишком рано.

Не для того он так часто побеждал смерть, что та успела стать чуть ли не его главным спарринг-партнёром.
Не для того проходил запретное обучение, не для того многие годы странствовал по безрадостным пустыням и прериям асшайского края.
Не для того, чтобы упасть после единственного удара копья какого-то аквитанца.

Если тот хочет действительно победить, ему придётся стараться гораздо сильнее.


Получатели: Мичио.


Получатели: Людвиг Швертштайн.

Копье аквитанца оставило в груди полумертвого огромную зияющую рану, из которой вместо кровавых брызг россыпью вывалились белесые трупные черви. Асшаит отметил про себя, что после боя нужно будет пошарить рукой в собственных легких, выудить оттуда паразитов. Пока не разбежались! Скорее закончить бой.

Словно заводной механизм, полумертвый машинальными движениями продолжает натиск, выбрасывая вперед древко с крылатым лезвием.

Опять. В этот раз охотник был даже не удивлен. Да и некогда было - их первый обмен ударами чуть не стал для него же последним. К счастью, осторожность и врожденная ловкость уберегли его от ударов оппонента. Но вот противник вновь не хотел умирать. Значит, нужно было стараться сильнее.

Не давая ходячему трупу опомниться, Мичио вновь атаковал, уже почти не заботясь о собственной защите.

И оно наступает.

Неумолимый и безжалостный ангел смерти с пустыми глазами, чудовище от мира почивших, не раз и не два обманувшее саму смерть.

Не обращая внимания на жуткие раны, Людвиг двигается вперёд, работая копьём на манер какого-то смертоносного механизма.
Методично, сокрушительно, монотонно.
Мичио отступает, не в силах противостоять этому страшному натиску. Кажется, кратковременный билет на ту сторону незримой грани подарил рыцарю смерти второе дыхание.

Охотник ныряет в сторону, пропуская мимо копьё.
Рвёт гнилые тряпки на боку мертвеца ответным жалящим выпадом.
Уворачивается от ещё одного, чувствуя, как свинцовая усталость притупляет реакцию, а стекающие со лба капли пота застилают глаза.
Он вскидывает голову и видит пустые затянутый белесой пеленой глазницы создания, которое существовать не должно.

Ещё мгновение – и крылатое копьё насквозь пробивает плечо аквитанца, тут же выскальзывая обратно и окрасившись красным.
Ещё шаг назад – и наконечник на полной скорости вонзается в живот Мичио, перемешивая и разрывая закрылками внутренности.
И без отказывавшие от усталости ноги охотника не выдерживают – он падает на спину, ударяясь лопатками об обманчиво мягкий песок.

Подобно дамоклову мечу, не ведающей усталости карающей немезиде, Людвиг нависает над ним, вздымая копьё для последнего решающего удара.
И замирает, озираясь по сторонам.

Арена молчит.
Арена в печали.
Арена скована недобрыми предчувствиями и смутными образами асшайца, восходящего на освободившийся трон.

Мертвая кровь. Нечего чувствовать, не за что зацепиться. И оппонент, который, как и прошлый, не подвластен смерти. И закономерный исход - поражение. Поражение от противника, который выглядит в разы более израненным, но который теперь готовится нанести последний удар.

Мичио только надеялся, что еще успеет почувствовать вкус собственной крови во рту. Сладкий вкус, унимающий боль ранений и смерти.

Повергнув противника на песок, полумертвый отбежал в сторону и запустил руку в провал своей грудной клетки. Нащупывая опарышей вслепую, он старался поймать их, пока паразиты не успели попрятаться в целую плоть. Происходящее на арене сейчас не интересовало асшаита.