Сумерки богов | ходы игроков | - 1.10 Самурай vz Рыцарь Смерти

Багровое заходящее солнце жадно облизывает карминовый песок залитой кровью арены. Изрядно охрипший Ториус Раммель старательно прочищает горло и вытирает вспотевший лоб батистовым белоснежным платочком, своевременно поднесённым услужливой миловидной помощницей. Даже толпа, надрывавшая горло весь день, кажется измотанной и уставшей.
Рабы утаскивают с ристалища рассечённый пополам труп, оставляя на песке очередную глубокую борозду.

– Я знаю, что все устали, – усиленный магией голос Раммеля гремит над ареной. – Но сегодня нам предстоит ещё один, закрывающий первый турнирный день, поединок. Последний по очерёдности, но далеко не по значимости! Наши глубокоуважаемые аквитанские союзники отправили ещё одного претендента – человека, который сегодня будет стоять за честь Империи против очередного отродья из богомерзкого края теней. Его зовут Йорру, и он – САМУРАЙ!

Йорру неторопливо выходит на центр арены под вялый одобрительный рокот уставшей толпы. Лёгкая броня его не стесняет движений, клинок в ножнах энергично бьёт по бедру.

– Самураи – бесстрашные легендарные воители Аквитании, защищающие честь своей страны с оружием в руках, – немного понизив голос, глашатай добавляет:
– Конечно, они даже в подмётки не годятся нашим имперским рыцарям, но дадим же одному из наиболее верных союзников Империи шанс!

Толпа согласна дать Йорру шанс.
Толпа ревёт и кричит, уже догадываясь, кем окажется противник одинокого воина.

И Раммель не разочаровывает своих верных фанатов.
Его идеально поставленный голос становится жёстче, суровее – в нём появляются обвинительные нотки презрения.
– Его противником будет существо по имени Бальтазар. Богомерзкое создание, поправшее законы жизни и смерти, оскверняющее взор Богоподобного Хана одним лишь своим присутствием на этой арене. Он смеет называть себя рыцарем, являясь всего лишь умертвием, неуместным промежуточным звеном между миром живых и миром почивших. И раз это существо не способно влиться полноценно в ряды живых… ТАК ПОМОГИТЕ ЖЕ ЕМУ ОТПРАВИТЬСЯ К МЕРТВЕЦАМ, СЭР ЙОРРУ!

Раммель орёт, трибуны беснуются.
Йорру, который на самом деле ни разу не «сэр», ожидает появления противника на арене.
И он появляется. Шагает медленно, почти торжественно, в разом сгустившейся гробовой тишине. Припасённые камни закончились у толпы много часов назад, поэтому ничто не омрачает триумфального шествия асшаита. Переливается багровыми тенями в лучах заката матово-чёрный доспех, длинный меч сумеречно сверкает, готовый испить крови в этих пока ещё не божественных сумерках.

Йорру поднимает голову и бросает быстрый взгляд в сторону трона.
Хан, отсутствовавший на большинстве поединков второй половины дня, внезапно для глашатая вернулся, чтобы лично лицезреть эту схватку.
Грубое, будто высеченное из камня, лицо теперь скрывается в глубокой тени, и лишь блеклые бесцветные глаза горят бледными пятнами на фоне мощного утопающего в полутьме силуэта.


Получатели: Бальтазар.

Получатели: Йорру с Воронова холма.

Скучно.

И беснования толпы, и выкрики имперского глашатая... реакция на появление Бальтазара на арене была, пожалуй, даже слишком предсказуема. Впрочем, чего ещё можно ожидать от лающих, но не способных укусить, шавок? Когда-то подобное "приветствие фанатов" даже могло его развеселить. Сейчас же рыцарь смерти не чувствовал ничего, кроме лёгкого раздражения.

И, вне зависимости от того, насколько точной являлась характеристика "богомерзкое умертвие", асшаит всё-таки испытал некоторое облегчение от наступления гробовой тишины. О да, ничто не должно нарушить торжественность сего момента.

Медленно, возможно даже слишком медленно приближаясь к своему противнику (справедливости ради, дело тут было отнюдь не в желании как-либо запугать оппонента или банальной неспособности быстро перемещаться, проклятый воитель всего лишь желал как следует насладиться каждым мгновением схватки), чемпион края теней полной грудью вдыхал запах крови поверженных здесь. Вне всяких сомнений, чудесный аромат.

Продолжая своё мрачное шествие, Бальтазар бросил короткий взгляд на Хана. Неужели наместник богов снизошёл до проявления интереса к простым смертным? Занятно. Вдвойне занятно потому, что причина появления высокого гостя, вероятно, вовсе не мастер запретного искусства. И втройне занятно, потому как асшаит в данный момент более чем разделял любопытство правителя Империи.

Ну еще бы! Ведь с первого взгляда очевидно, что стоявший сейчас напротив владыки погибели не был ни рыцарем, ни, о слава тьме, паладином. В ауре мечника, казалось, чувствовалось нечто неуловимо знакомое. Или же не в самом мечнике, а, как понял Бальтазар, едва взглянув на оружие в руках аквитанца, мече. Асшаит, которому судьба давненько не преподносила столь восхитительные сюрпризы, усмехнулся. И не смог удержаться от попытки завязать разговор с мастером клинка.


– Я слышал о том, что наиболее сообразительные Аквитанские самураи используют оружие моей великой Родины. – Хриплым голосом обратился к Йорру. – И вот ведь удача – ты, похоже, как раз один их них! Мне любопытно узнать... соответствует ли владелец своему клинку?

Ревущее стадо на трибунах. Изощренный лжец-глашатай, бросающий свои слова толпе, словно кость голодным псам. Но они не смогут насытиться, лишь только распалятся еще больше, ведь речи его пусты. Наверное, в этом и заключается его цель? Странно.

Здесь многое было странно. Много пота и крови, много лишней суеты, болтовни. К смерти стоило бы относиться более уважительно. На родине Йорру настоящим искусством считалось закончить поединок одним ударом. Истинный же мастер клинка побеждает еще до того, как обнажит меч.
По взгляду противника, по его осанке, по малейшим движениям мыщц воин уже знает, где будет находиться чужое оружие в каждый отдельный момент грядущей схватки. Однажды Йорру посчастливилось увидеть бой двух таких мастеров. Расслабленные, неподвижные, лишь правая ладонь небрежно лежит на рукояти, лишь взгляды скрещены в смертельном клинче, лишь дрожит в ожидании вспарывающей воздух стали каждое мгновение. Когда напряжение вокруг достигло такого пика, что ощущалось почти физически, один из мастеров склонился в поклоне, признавая свое поражение.
Интересно, как бы к подобному отнеслись местные зрители? Поняли бы, сколь высоко мастерство поединщиков? Вряд ли.
Впрочем, Йорру все равно был бесконечно далек от подобных высот искусства.

Самурай скользит взглядом по глашатаю, по колышащемуся морю лиц. По Хану.
Просто декорация. Даже Хан. Путь к цели состоит из множества шагов, и тот мудр, кто делает своей целью каждый отдельный шажок.

Йорру больше не обращает внимания на трибуны, он, прищурясь, смотрит на небо. Светило уже стремится к закату, тень последнего с Воронова Холма вытягивается в его косых лучах, падает на тусклое золото песка уродливым, гротескно вытянутым силуэтом.
Йорру едва заметно склоняет голову, прощаясь с солнцем.
Приближаются сумерки. Время длинных теней, время Черной. Плохое время для поединка.

А вот его противнику в самый раз.
Вороненая сталь на груди, вороненая сталь в руке. Асшаец.
В чем-то они и правда похожи. И тем не менее, абсолютно противоположны друг другу. Асшаец тоже служит Госпоже, но он же и боится ее. Избегает ее холодных объятий, балансирует на лезвии разделяющего миры клинка, словно цирковой паяц, вместо того чтобы уверенно принять судьбу. Потому что его Госпожа - Черная. У Йорру же - Белая.
Хотя асшаец наверняка даже не видит разницы.

Последний с Воронова Холма молча вытянул бледную полосу катаны, одновременно отбрасывая ножны в сторону. Замер, глаза в глаза с противником. Рыцарь Черной напрасно ожидает ответа. Сегодня, сейчас цель Йорру - перешагнуть асшайца. Для этого не требуется лишних слов, достаточно лишь меча.

Чемпионы останавливаются друг напротив друга.
Обмен взглядами, взаимная оценка противника, многозначительное молчание самурая и внезапная многословность рыцаря смерти.
Всё сплетается воедино, образуя миг, предшествующий началу последней схватки турнирного дня.

Глубокие тени сумерек прорезают песок, алые некогда кровавые пятна теперь темнеют и багровеют, напоминая о незавидной участи проигравших.
Тёмный силуэт Хана поднимает судьбоносную длань – короткий отрывистый взмах обозначает разрешение начать поединок.

И замолкает Ториус Раммель, глашатай в алой мантии, повинуясь воле владыки.
И подхватывает сноровисто чернокожий раб молот, обрушивая его на металлический диск.
И разносится над песком, взмывая под своды арены, низкий протяжный звон.

Отделяющий разговор и обмен взглядами от упоительного танца сражения.
Отделяющий ночь от дня. Отделяющий Чёрную от Белой.
Проводящий незримую, но такую важную невероятно черту.

Между жизнью и смертью.

Только один покинет эту арену.
Никакой пощады, никаких полумер.
Таков путь самурая.
И иного пути у него просто нет.


Получатели: Бальтазар.


Получатели: Йорру с Воронова холма.

Йорру недвижим лишь на первый взгляд.
Меч и рука образуют прямую линию, и эта прямая медленно и плавно скользит назад. Совсем чуть- чуть, ровно настолько, сколько требуется для идеально выверенной атаки. Ни единой песчинки не шелохнулось под его правой сандалией, когда она неуловимо переменила позицию. Чуть сгибаются колени, напружиниваясь перед броском. Йорру слегка отклоняется и пригибается, перенося вес на правую ногу.
Все эти движения скрадываются, перетекают столь плавно, что заметить их может лишь действительно опытный воин. Тот, кто умеет смотреть правильно.
Йорру срывается с места одновременно с ударом гонга.
Время ожидания окончено. Дальше будет только смерть.

Гробовое молчание самурая было красноречивее любых слов. Противник все больше напоминал рыцарю смерти его собратьев. Вот только аквитанец не был одним из них. Звук гонга возвестил о том, что наконец пришло время продемонстрировать истинную силу тёмного и запретного искусства некромантии. Силу, которую боится и ненавидит весь мир! Упоенный этой мыслью, Бальтазар сосредоточился, погрузился в себя, а затем... запел.

Впрочем, назвать песней подобный вырвавшийся из-под шлема леденящий душу хриплый вой смог бы далеко не каждый асшаит. Чего уж говорить о собравшихся на трибунах любителях солнышка и прочей подобной, с точки зрения рыцаря смерти, чепухи. На то, что у жителей Империи совершенно внезапно проснётся чувство прекрасного, чемпион теней даже не рассчитывал. Песня крови и смерти предназначалась только лишь для одного человека. Того, кто бросился вперед с единственной целью – отнять жизнь. И в качестве благодарности за проявленную отвагу, Бальтазар собирался высосать душу самурая до последней капли.

Ммм... она должна быть вкусной.

Самурай рвётся вперёд, багровое в лучах заходящего солнца лезвие прорезает сумерки блистательной вспышкой.
Трибуны, затаив дыхание, замирают.
Неподвижен и страшен тёмный силуэт Хана на троне.

Леденящий душу вой рыцаря смерти заполняет арену – от этого пронзительного потустороннего вопля, в котором слышатся лишь бой и отчаяние, становится не по себе даже зрителям. Каждый из них вдруг вспоминает об умерших родственниках, о родителях, могилу которых давненько не навещали.
Сумеречные тени будто бы становятся глубже, отчётливее.
И в этих тенях будто бы проступают какие-то смутные полупрозрачные силуэты.

Лезвие катаны встречается с длинным клинком – рука рыцаря не дрожит, с тем же успехом Йорру мог бы пытаться атаковать монолитную стену ристалища. Самурай отпрыгивает назад, готовясь к новому нападению – и почти сразу же понимает: что-то не так. Будто бы вокруг стало в одночасье темнее, будто бы ледяные пальцы смерти щекочут затылок и позвоночник.

Тот единственный удар, то мимолётное соприкосновение клинков – оно что-то сделало. Ощущение, будто жизненные силы вытекают из самурая сквозь лезвие его собственного оружия, будто их впитывает, высасывая, обсидиановая фигура напротив.

И шаг сбивается, конечности становятся тяжелее, медлительнее. Появляется одышка, будто Йорру без устали сражается уже по меньшей мере несколько десятков минут.

Настолько паскудное ощущение ему не доводилось испытывать ещё никогда.

Как знать, быть может никогда больше не доведётся.


Получатели: Бальтазар.


Получатели: Йорру с Воронова холма.

Казалось, что не только время и место, но ещё и сама удача благоволила рыцарю в вороных латах. Краем глаза Бальтазар отметил, как сумеречные тени павших на арене уже тянут свои руки к самураю, дабы навеки вечные забрать его в свою компанию. В холодные объятия Смерти. В конце концов, даже величайший из смертных не сможет победить в турнире. На это способен только полубог. Ну, или демон ночи, вроде самого Бальтазара. Всю ещё не сходя с места, асшаит произнёс, вполне возможно, последние слова, которые услышит странник из Аквитании в своей пустой и бессмысленной жизни.

– Скоро ты встретишься с Госпожой. Смерть – Величайшая награда этого мира. Ибо она избавляет от страданий.

Проклятый колдун. Пожалуй, стоило того ожидать. Стоило ли?
Йорру слышал о загадочных силах, которыми наделяет Черная своих избранных слуг. Значит, вот какой это будет бой.
Мысль эта мелькает столь же стремительно, как и росчерк узкого изогнутого клинка, вновь рванушегося к врагу.
Но нет.
Уже не так быстр меч самурая. Йорру чувствовует, как могильный холод сковывает движения, как коченеют руки и ноги.
Зарычав, он вкладывает остатки сил в новый бросок.

Сумерки все ближе.

Асшайское лезвие в руках самурая.
Обычный длинный меч в руках чёрного рыцаря из края теней.
Иногда кажется, что Боги тоже знают толк в хорошей иронии.

Движения Йорру уже не настолько быстры, не настолько плавны и стремительны.
Ледяная длань смерти мешает дышать, вцепившись что есть сил в горло.

Но опыт и годы практики подсказывают – нельзя позволить клинкам ещё раз скреститься.
Нельзя без необходимости прикасаться к нему, нельзя даже просто приближаться достаточно близко. Это создание одним своим существованием отравляет окружающее пространство.
Оно победило смерть, но окажется ли в силах одолеть холодную сталь?

Клинок души вспыхивает тёмно-синим огнём, выискивая брешь в обороне противника.
Взмывает меч рыцаря смерти, безнадёжно запаздывая.
Горящая потусторонним светом катана рассекает тушу противника вместе с нагрудником снизу вверх.
Тёмным фонтаном хлещет на песок густая чёрная кровь мертвеца, забрызгивая обильно самого самурая.
И гаснут нечеловеческие глаза в прорезях шлема.

Йорру грациозно отступает назад под аккомпанемент воодушевлённо ревущей толпы, приветствующей аквитанского чемпиона.
– И победитель поединка – СЭР ЙОРР… – Ториус Раммель умолкает, осекшись.

Мучительно медленно заваливающаяся туша рыцаря смерти вдруг снова обретает точку опоры.
Загораются мертвенным светом глаза – Йорру видит, как заживают, срастаясь с нечеловеческой скоростью, рассечённые кости и ткани.
И его оппонент действительно приходит в движение. Возвращается оттуда, откуда возвращаться не должен никто.
Он был мёртв, самурай точно знал это.
И, тем не менее, фигура во вскрытой наискось чёрной броне вновь угрожающе надвигается.

Немыслимо, невозможно. Неужели оно бессмертно? Имеет ли человек хотя бы крошечный шанс в бою против этого жуткого существа?


Получатели: Бальтазар.


Получатели: Йорру с Воронова холма.

Йорру сужает глаза. Меч в расслабленной было руке вновь взлетает вверх.
Последний с холма и восставший на арене. Хотя, осталось ли хоть что-то человеческое в этом существе? Сколько раз оно уже обманывало смерть, насмехалось над ее величием?
И есть ли пределы у заемных сил колдуна? Предел своих сил Йорру ощущал очень даже хорошо.
Если он снова встанет...
- Не вставай, - шепчет самурай.

Ах, как же приятно наслаждаться объятиями самой Смерти! Бальтазар уже и сам не помнил, сколько раз бывал на том свете. Но Чёрная госпожа безжалостна – снова и снова она продолжает гнать своего чемпиона вперед. Что ж, асшаит, как и всякий настоящий рыцарь, не мог ослушаться приказов Леди.

Тем более, что сейчас на арене и в самом деле происходило нечто очень интересное. И нет, воитель теней сейчас имел ввиду вовсе не собственное воскрешение. В этом темном чуде ничего странного как раз не было. Но вот тот тёмно-синий огонь... неужели... он лишил проклятого способности раз за разом восставать из могилы? Ну кто бы мог подумать! Похоже, клинок души действительно признал в самурае законного хозяина. А тот в свою очередь, судя по едва заметному шёпоту таки признал в Бальтазаре достойного противника. Приятно, тьма его побери.

– О, ты наконец-то заговорил. – Прохрипел немертвый, надвигаясь для последней сокрушительной атаки. – Одна мааленькая просьба. Если вдруг победишь, проживи подольше и стань Легендой. Обидно будет, если подаривший мне Вечный покой окажется неудачником, которого размажут в следующем же бою.

Получатели: Йорру с Воронова холма.

Бальтазар стоит перед поверженным самураем. Силы оставили того в решающем замахе и клинок едва слышно ударился о броню рыцаря, не причинив вреда. Йорру упал перед асшаитом на колени и смотрит сквозь него отсутствующим взглядом. Бушуют трибуны, лишь Хан хранит молчание, сверкая глазами из темноты. Удивительное единство – толпа молит о пощаде. Она знает, что аквитанец покинет турнир в любом случае. Возможно, он убьёт себя прямо сейчас, у них на глазах. Но никто не хочет, чтобы этот удар нанёс ты.
Краем глаза можно увидеть, как необычный клинок начинает подрагивать в руках самурая. Рыцарь смерти буквально чувствует, как рассыпается магическая связь между клинком и воином, поток магии тянется к его ауре, признавая нового хозяина. Цепь ещё не собралась, у самурая даже хватит сил воспользоваться им ещё раз, но Бальтазар понимает – Йорру никогда не переступит кодекс чести. Последний взмах клинка он прибережёт для себя, либо он не достанется никому. Ибо нарушение кодекса страшнее смерти. Смерть это всего лишь Награда, что для тебя, что для него.
Вы разные – и словно ближе к друг другу, чем кто-либо.

— И БАЛЬТАЗАР ОБМАНУВШИЙ СМЕРТЬ ПОБЕЖДАЕТ! ЖИЗНЬ ДОСТОЙНО СРАЖАВШЕМУСЯ СЭРУ ЙОРРУ! ЖИЗНЬ! — надрывается Ториус Раммель. Судьям тоже можно иметь своих фаворитов на арене.

Что эти имперцы знают о смерти. Они славят солнце, славят Жизнь. Будто объятия смерти не нежнее в тысячу раз. Радует одно: противник Бальтазара это понимает. И, судя по мрачному удовольствию, Хан тоже.


Получатели: Бальтазар, Йорру с Воронова холма.

Ну, вот и всё. Бой окончен, а вместе с ним окончен и путь самурая. Наверное, где-то глубоко в душе Бальтазар даже испытывал легкое разочарование от исхода поединка. Ведь если судить по справедливости, Йорру почти удалось остановить его. Но почти не считается. С другой стороны, когда самая первая схватка заставила учащённо биться в груди чёрное сердце проклятого, невольно задаёшься вопросом – что же будет дальше? Воистину, Рыцарь Смерти не зря отправился на турнир. Как минимум, аквитанец и впрямь оказался превосходной закуской.

Сверху вниз асшаит смотрит на поверженного врага, а затем качает головой и отбрасывает меч в сторону. Путешествие Йорру закончено, эта правда. Но последний шаг, шаг ведущий в величайшее и самое гостеприимное из царств, тот должен совершить самостоятельно. На прощание немертвый шепчет противнику, и шёпот его подобен едва уловимому дуновению сухого ветра.

– Впечатляет. Очень впечатляет. Тот редкий случай, когда даже эти дураки на трибунах правы, а? Когда окажешься в царстве Холодной Королевы, передай Ей от меня привет.

Затем Бальтазар переводит взгляд на Хана. Асшаит чувствует удовольствие наместника богов и, так как страх у воителя погибели не то давно атрофировался, не то отсутствовал с Рождения, решает ещё раз слегка испытать судьбу. Уже гораздо громче, он к обращается к правителю Империи так, чтобы слышала вся арена.

– Я не стану отнимать жизнь сэра Йорру своими руками. Но взамен прошу Великого Хана об одолжении. Перед лицом людей и богов, я хочу чтобы моим следующим противником снова был странник из Аквитании. Уж больно они забавные ребята!

И на исходе первого дня, в совсем не божественных сумерках становится отчётливо слышен мрачный смех Чемпиона Теней.

Холод и сумрак. Колдун что-то надломил в Йорру, даже не коснувшись его своим оружием. Аквитанец чувствует, как отнимаются члены, бессильно падает на колени, его жизненная сила стремительно покидает тело.
Йорру не знает, как бороться с таким врагом. Он скалит зубы, рычит, пытаясь подняться, вскинуть клинок, но из горла вырывается лишь жалкий хрип.
Мир начинает крениться, и что-то бьет самурая по лицу. Песок арены.
Темно.
Приглушенный рев трибун, словно рокот набегающих волн.
Кажется, он проиграл.

Бледный свет озаряет окутанную тьмой арену. Йорру чувствует, как его лба касаются прохладные, мягкие губы. Госпожа пришла за ним. Йорру вдруг отчетливо понимает, что его путь по лезвию клинка окончен. И уже неважно, что он не преуспел - если знаешь, что настоящей целью твоей является встреча с Белой Госпожой, то не можешь проиграть. И чувство это было подобно возвращению домой.
Ее поцелуй разбил тяжелые смертные оковы, наброшенные асшайским колдуном.
Йорру приподнялся, тяжело оперся на руку. Затем сделал еще рывок и сумел встать на одно колено.
Хорошо. Этого достаточно.

Рукоять меча уперлась в песок, острие клинка безошибочно нашло нужную выемку между ребрами. Широко открытые глаза самурая смотрели сквозь асшайца, сквозь гудящие трибуны, сквозь заросший кровавиком далекий Воронов Холм, куда то за горизонт, на восток. Сжатые губы разломились в счастливой улыбке.
Остатки сил, подаренных Госпожой, ушли на самое важное - на последний рывок. Йорру привстал, наваливаясь безвольным коченеющим телом на клинок лунного меча.
И путь его был окончен.