XIII | ходы игроков | Camera obscura

— Убер? Ты серьёзно?! Типа трахнул и отправил на такси как шлюху?

Цезарь выпрямился и развернулся на 180 с явной целью уебать что-нибудь кулаком, но не нашёл ничего, что можно было бы уебать бесшумно. Только и оставалось, что пройтись туда-обратно, яростно выпуская воздух через ноздри.

— Сука, порешил бы всех этих мудил. И Рианну эту ебучую, за всю ту херню, что она поёт.

— С этим не поспоришь, — Кори не стал конкретизировать, с чем именно он соглашается. Зато внёс ясность иного сорта: — Но они, вроде, не трахались. В смысле, я не эксперт, но я думаю, что технически они просто обжимались на его кровати.

— Ой, да иди ты нахуй, Кори! Еще скажи, что он ей просто домашку помогает делать! Пиздец! Этот ублюдок мне за все ответит!!!

На веранде тем временем появилась Николь и тот самый очкарик. Николь теперь была в плотной джинсовой куртке и высоких сапогах, но ее юбка сейчас еще больше напоминала пояс. Очкарик же был во все той же расстегнутой клетчатой рубахе и домашних тапочках. Пока водила «Убера» где-то заплутал, парочка решила дождаться машину на веранде, греясь друг у друга в объятьях. Парень стоял сзади Николь и его руки обнимали Николь, не нарушая, впрочем, границы дозволенного. Быстро начиная замерзать, Николь обернулась и потребовала горячий поцелуй, который тут же получила.

Лучшие прогнозы сбывались худшим образом…

— Перестань! — Кори схватил Цезаря за здоровенное плечо и говорил практически в его ухо. — Если тебя за них выгонят, это никому не сделает лучше. Лучше я их сфоткаю, слышишь, а потом мы решим, что делать с фотками…

— Что ты несешь! Этот мудак ее поцеловал! Какие нахуй фотки!

Возня двух подростков за углом дома пока не привлекла внимание сладкой парочки.

— Такие, блядь, что директор упечёт тебя в тюрягу за наезд в чужом доме. Я бывал у этого отморозка, он нихуя не войдёт в положение, — несмотря на солидную разницу в весе, у Кори пока ещё получалось удерживать Цезаря от булл-раша, но из-за слишком быстрой речи шёпотом начинало першить в горле. — Цезий, блядь. Цезий, пожалуйста, блядь, охлади траханье. Ты потом его отпиздишь!

— Я не буду его пиздить. Я просто хочу посмотреть в глаза этому очкастому сученышу, — холодно прошипел Цезарь.

И достал пистолет.

  

— Ты с ума сошёл?! — Кори отпустил Цезаря, но лишь чтобы схватить его за руку вместо плеча. Хватка, понятное дело, вышла скорее номинальной. — Чел, ты… ты же знаешь свою Николь! Она всей школе распиздит. А с пистолетом тебе, блядь, пришьют все проблемы мира.

Всё, что до этого казалось смешным, сменила растерянность. Кори понятия не имел, что делать с Цезием. В эту секунду он поверил, что приятель детства в самом деле способен застрелить Обсоса.

— Пусть пиздит! Чтоб и другим не повадно было! Хули этот уебан думал? Типа он студент, значит ему всё можно?! Ты посмотри на этого чмошника! Дрыщ очкастый! Ща он быстро расклеится, и Никки увидит, какое он говно!

Пока Кори и Цезарь срались друг с другом в режиме стелс, водила «Убера» наконец-то нашёл дорогу и подъехал к поребрику в ста футах от веранды. Николь собралась уходить и её кавалер решил проводить её до машины.

— Он дрыщ, а не аллигатор! — с этим последним аргументом Кори повис на Цезаре, чтобы выиграть для Николь-в-слишком-короткой-юбке время.

«Шевели своей жопой!» — взмолился Кори.

— Чё?.. — не понял Цезарь, глядя как объект его ненависти удаляется к машине.

Цезарь завис капитально, сравнивая дрыщей и аллигаторов, а Николь и очкарик дошли до машины, и после дежурного чмока Николь была отправлена восвояси. Избавившись от чужой девушки, парень неспешно пошёл домой, чтобы насладиться остатком вечера в одиночестве. Скорее всего, теребя джойстик от 4й Плейстейшн, поскольку его собственной джойстик был уже удовлетворён. Он зашёл в дом, и закрыл дверь, и поднялся по лестнице, а Цезарь всё ещё стоял, стиснув челюсти, глядя в черноту ночи, в которой исчезла Николь.

— А и хуй с ними, — тихо сказал Цезарь. — Поехали по домам, братан.

Уже в «Октавии» он вытащил свой «Брольт» и протянул Кори.

— Пусть у тебя пока побудет. Просто на всякий, пока я окончательно не остыну.

Кори колебался около двух секунд. Или в течение восемнадцати миллиардов трёхсот восьмидесяти пяти миллионов двухсот шестидесяти трёх тысяч пятисот сорока периодов излучения стабильного изотопа цезия, как могут подсчитать очкарики, если они из этих. Впрочем, для описания того, что чувствовал Кори, не хватило бы никаких атомных масс. Его сердце всё ещё колотилось у горла, а вытянутая рука, как выяснилось, дрожала вовсю.

Мальчик взял пистолет тремя пальцами, удивившись его неожиданной тяжести. Всё в той же тишине нашарил на рифлёной рукояти рычаг освобождения магазина, вынул последний и положил на бедро. Потом отвёл затвор и совсем не кинематографично тряс пистолет, пока из него не выпал цилиндрик патрона. Несчастливый тринадцатый патрон Кори будет искать под ковриком весь остаток пути — но это потом.

А сейчас он убрал пистолет в рюкзак и положил сверху фотоаппарат, который буквально лучился радиоактивными фотографиями чужой спальни. Где-то у колеса заквакала лягушка, и Кори наконец пришёл в себя.

— Просто бросай её, — посоветовал он. Без матерных слов, без презрительных кличек. Совсем так, как общаются герои в книжках на литре: на чистом английском языке, который звучал сейчас намного доходчивей, чем их недавняя перепалка. — Бросай и всё, братан.

Цезарь включил зажигание, а Кори сдвинул рычаг коробки передач в режим езды. Эта ночь оглушила его трижды: смертью Инстамайка, азартом фотоохоты, едва не случившимся расстрелом. И всё же он чувствовал, что поступил правильно, спасая совсем не нравившуюся ему Николь.

Бред.