Seaweed: A Lil' Formality | ходы игроков | Эдинбург

Александр

Приобретя корабль в собственность, ты будто разом повзрослел: стал думать хозяйственно, проверил такелаж, сам затащил на борт ящик с припасами, чтобы сэкономить на рабочих. Так и перестанешь быть "институтским юношей" скоро, а станешь хватким морским волком!

Что бы это ни было, оставлять ящик дома – не дело. От него не веет добрым, но хочется оценить труд людей, что старательно доставили его сюда, ведь могли выкинуть его и раньше. Александр одолжил ломик у институтского дворника и решил всё же вскрыть доски, что так старательно защищали верхнюю крышку.

Александр

Лом стукнул о дерево: зацепил. Нажимаешь. Скрипят гвозди. Отваливается грохотом доска. Потом другая. Работаешь.

Вскоре ты снял наружные доски. Под ними обнаружился сам ящик. Он тоже из досок, но дерево темнее. Старше. На лицевой стороне ты видишь короткую смотровую решётку на уровне собственного лица.

Испуг. Томление. Азарт. Интерес. Что чёрт возьми происходит в ящике?! Почему оно еще живо?!

Александр

Оно показывает на тебя.

  Тягучая тревога, забитая институтскими знаниями. Древний страх, что появился для всех вместе с уничтожением мира прорывается из глубин сознания, и укрпеляется в душе. Что бы ни было в этом ящике... Лучше было оставить его одно. Но оно наверняка нуждается в пище. Стоит принести ему еды и... Забыть. Лучше уплыть куда-то отсюда. Подальше от источника этой тревоги.
  Но куда? Бесцельно уплывать не хотелось, а то бегством одни проблемы себе наживешь. Александр закупил фруктов и рыбы на часть наследства, отнёс гомункулу и затем спустился на корабль. Размышления не помогали найти цель и тогда юный капитан решил порасспрашивать, может кому нужна помощь с доставкой или...
  И он нашел то самое или у себя в институте. Исследователь запрашивал партию морской редьки из Бристоля, обещая выдать ещё и аванс, что было категорически на руку Александру. Он согласился почти не раздумывая. И, радуясь, что на подъёмные деньги он сможет установить броню покрепче, юнга стал планировать рейс.

Александр

Пересчитал подъёмные: триста хрустящих зеленоголовых усатых адмиралов, как с куста. Быть капитаном морского судна оказалось гораздо интересней, чем быть студентом. По крайней мере, на берегу. Просунув гомункулу за решётку пару рыбин и дольку яблока, ты начал сборы в Бристоль.

Вернулись в Эдинбург и я отправился на рынок, закупаться едой. Дома ждали жена и дети, но к ним я не пошёл: сына и дочь хотелось повидать, но на супругу-мегеру настроения не было. План был тот же: заполнить трюм и отправиться в Инвернесс.

Косой Джо. Лупоглазый Симэн

Грузчики с каменными от напряжения лицами затаскивают на "Элизабет" ящик за ящиком. Она заметно осела от груза. Расплатившись с коммерсантом, отоварившим вас припасами на весь трюм, вы задаёте себе только один вопрос, глядя друг на друга.

Бернард

Тебя нельзя ещё назвать морским волком, но можно, пожалуй, назвать морским псом: твой прошлый корабль пошёл ко дну — ты завязал артиллерийский бой с двумя патрульными судами в море. Это плохая новость. А вот хорошая: ответным огнём ты успел потопить их обоих.

  Черт побери этих патрульных, отправь их к морскому дьяволу, вместе с плотоядным кашалотом. Слышал Бернард такую байку однажды... А из-за них теперь придется плыть на дырявой посудине. Ну, не более дырявой, чем те три, что пошли ко дну в последнем бою, но что поделать? Без моря Бернарду никуда.
  Посмотреть контракты. Осознать что в одиночку ни до одного из мест не доплывешь. Мозги не в карты работают, а в пушки. Зато хорошо работают. Тысяча чер... А нет, есть один неподалёку. Говорят опасный, ну так и мы не лыком щиты! Продать лишние припасы и можно обвешать корабль бронёй, а не только пушкой и никто не страшен!

Лупоглазый Джо. Косой Симэн

Вы вернулись домой. С прибылью. Со спортивным опытом. Без судимости. Лучше, быстрее и богаче себя прежних! Звон и гудение пристани кажутся маршем победы в вашу честь. Великолепный, серый, древний Эдинбург. Никогда возвращение сюда ещё не было таким сладким.

Прибыли. Причалили. Хлопнул Симэна по плечу:
— Отличный рейс! Я домой. Жена истосковалась.
Сказано — сделано. Купил сладостей детям и в общагу пошёл.

Косой Джо

Попрощавшись с Симэном, отправляешься к семье. Идя мимо здания университета, вспоминаешь о годах, проведённых в его стенах. Были лекции и эссе. Чтение древностей и студенческие попойки. Газеты говорят, в одном из студенческих общежитий полиция недавно нашла "гомункула". Ловишь себя на том, что готов неодобрительно покачать головой: что бы это ни было, а в твоё время вы всё же такого себе не позволяли. Упадок нравов!

Готов неодобрительно качать головой, но лишь для того, чтобы не терять лицо. В душе я ликую: студенты делают гомункулов? Растёт смена! Хоть до жуткого техносокровища им, конечно, далеко, но тоже молодцы. Жаль только, что попались: я себе такого, в своё время, не позволял. И всё-таки жива alma mater. Жива!

От радостных новостей меня отвлекает семейство. Через полчаса я треплю младшего по голове и снова ухожу. Пока я здесь, пока я в Эдинбурге, нужно заняться вопросом лицензии. Разузнать, хотя бы, что к чему. И почём.

Косой Джо

Отстояв в отделении адмиралтейства трёхчасовую очередь, ты узнал, что не в тот отдел. Всё ещё в хорошем настроении, говоря себя под нос, что, мол, "ничего-ничего", ты направился в правильный. Там через час подошла твоя очередь, но у них начался обед. Скоротав таким образом день, ты решил спросить про лицензию у знакомого капитана в пабе — вдруг он знает.

И опять до дома не добраться: вечер я провожу в библиотеке, читаю подробности законодательства. Больше никаких ошибок, обедов, капитанов. Я точно знаю, что делаю!

Лупоглазый тоже не оставил свою зазнобу без внимания. Малышка Олив была так рада увидеть своего моряка, что даже поздороваться не успели

Косой Джо

Сидишь в библиотечной тиши. "Храм знаний" нашёлся недалеко от дома — в соседнем колледже учатся юристы. Листаешь испещрённые мелкими убористыми буквами тома: свежие тексты норм, регулирующих лицензирование, комментарии. Оказалось, это простой процесс. Тебе и твоим родным нужно собрать несколько справок: в полиции, в Адмиралтействе, в больнице. Затем сдать расширенный экзамен на знание морского права. И всё — тебе дадут лицензию.

Лупоглазый Симэн

Осознаёшь, какое это счастье — иметь на берегу семью. Ненадолго ты забыл, как это — ежечасно смотреть на беснующуюся за бортом седую, пенную смерть, присматривающуюся к тебе, смакующую время. Ты знаешь, что однажды оно заберёт тебя. Может это глупость. А может предчувствие. Сегодня ты забыл обо всём на свете и спал спокойным сном счастливого человека. Тебе снились зелёные холмы. Стада белых овец. Ветер трепал их шерсть. И звуки волынки...

Бывает такое - уснешь, проснешься обновленным. Сегодня ты рад оказаться дома, но знаешь, что завтра море позовет тебя назад.

Но появилось и что-то новое. То, чего не было вчера. Или же было - но дремало, ожидая своего часа?

Одно Симэн знал точно. Меняется мир вокруг. И он, старый морской огурец, отчего-то меняется вместе с ним.

Изыскания окупились. И у меня появилась чёткая цель. Почти половину которой я уже достиг. Деньги. Всё упиралось в деньги.

К счастью, как раз подвернулся новый заказ. Поутру я попрощался с семейством. И мы с Лупом отправились в Лиссабон.

Лупоглазый Симэн

Ты проснулся новым. Мудрее.

Джон Эдвард Макриди

Учёные из Абердинского университета пообещали поддерживать связь. Они напишут, когда продвинутся в понимании существа. Исследование займёт время. В Эдинбурге ждали два письма — почтальон застал тебя на пристани. На одном герб Империи. Второе в простом конверте. Расписавшись в получении, ты смотришь на оба. Относительно первого есть чувство, что лучше бросить его в море. Относительно второго — что лучше и его. И покинуть порт, возможно. Но миг необъяснимой тревоги проходит. Это просто письма. Безопасная бумага.

Стоя на эдинбургском пирсе, с таинственным свёртком подмышкой и двумя письмами в руках, Макриди чувствовал, как его глаза становятся размером с иллюминаторы "Жемчужины", а брови ползут вверх, и вверх, и вверх, словно хотят сбежать от имперской печати на одном из писем.
- Кхм! - строго хмыкнул капитан и заставил себя успокоиться. Письма отправились за пазуху. Машинально проверил револьвер - на месте.
- Пойдём, Лео, домой! - суровый тон придавал уверенности, несмотря на то, что письма жгли кожу сквозь одежду. Будто угля туда насовал.
На корабле не было ничего противозаконного - так успокаивал себя Джон, по дороге к своей лачуге. Уже давно не было рейсов с незаконными товарами. Перебирая в уме имена тех, кто мог бы его заложить, он гнал от себя очевидную мысль - имперцы могли прислать ему повестку на усекновение конечности из-за рейса в Сент-Агнес.

Уже дома, повесив шляпу на гвоздь и растопив колченогий очаг, он вновь подумал о том, чтобы бросить оба письма в печь. Потом бросил взгляд на отцовский плащ, покачивающийся на сквозняке. Отец всё так же лежал в сырой земле острова Турм, здесь был лишь его шерстяной плащ, но даже он болтался как-то укоризненно. В низком гуле ветра в печной трубе слышался хриплый бас Макриди-старшего.
- Сукин ты сын. Ни один капитан и ни один член нашего клана никогда не убоится бумажки! -
- Но отец, вы ведь всё равно читать никогда не умели, чего вам её бояться-то было? - пробормотал Джон, увлекаемый воображаемой беседой.
- Не перечь отцу! - громыхнула чугунная дверца очага и пыхнула искрами раздражённо. Пёс настороженно приподнял уши и обеспокоенно перевёл взгляд с огня на хозяина. Видимо, пытался разобрать тон человека, не о нём ли говорят?

Усмехнувшись, Джон встал. Поправил висевший плащ. Закрыл ставни, запер дверь и зажёг керосиновый фонарь, чтобы иметь побольше света. Закурил. Подумал ещё минуту.

Джон Эдвард Макриди

Простой конверт из рисовой бумаги. Красная марка какого-то японского института государственной власти, похожая на ягоду брусники после харакири. Вскрыл аккуратно, поддев перочинным ножом. Тебя приглашают в Управление общественной безопасности при Министерстве юстиции. Адрес местный — это здесь, в Эдинбурге... "Для консультации", сказано там. Для консультации... Рука с конвертом опустилась. Ты смотришь на железную дверцу, за которой гудит пламя. Стало жарко. В твоих глазах пляшут язычки запертого в печи огня, а в голове — несутся образы того, как ты входишь в комнату "для консультаций", как за тобой грохочет засов, а конвоир — встанет с той стороны. С восковым и невозмутимым азиатским лицом будет слушать он, как с тобой "консультируются". Быть ли тебе живым? Сохранишь ли человеческий облик? Машинально, мало думая о том, что ты делаешь, открываешь второе письмо. "Дорогой друг!" — начинается оно — "С заботой о вас просим сжечь это письмо по прочтении. Мы обращаемся к вам в минуту национальной нужды: каждый воин сейчас может решить исход битвы за судьбу Британии. И пусть звучит это патетическим преувеличением, но это всё-таки правда. Вы уже помогли нам однажды и вновь нуждаемся мы в вашей помощи. Не вправе приказывать, мы всё же решимся просить: доставьте по указанному ниже адресу в Бристоле 3 ящика надёжных винтовок. Расходы наш верный товарищ полностью компенсирует вам на месте. И у него будет для вас ещё кое-что. Пожалуйста, поспешите!" Письмо подписал некто Нейл Андерсон — подпись похожа на летящую чайку — выглядит свободно и нервно. На нём печать — в виде оттиска большой буквы "М". Вокруг неё ты читаешь мелкое-мелкое... "Министерство... по Надзору... и Контролю... за Паранормальными Явлениями"?! Так это они...

Разглядывая прекрасный синий камень в свете пламени, ровно горевшего за толстым стеклом керосиновой лампы, Джон думал о том, что делать дальше.
Письма вскрыты. Адрес человека в Бристоле вызубрен наизусть. В тот город из красного кирпича возвращаться не хотелось, но отказываться сейчас было глупо. Он сам искал встречи с Министерством, подозревая, что они - не просто босяки-террористы, которые вчера научились делать бомбы из навоза. Печать внушала уверенность. Их речь - говорила об интеллекте. Ему оказали высокое доверие, попросив, даже не поручив, сделать дело на благо Британии.
Почесав щетину, Макриди опёрся о стол и задумался. Где взять винтовки? У него было несколько знакомых, что могли бы помочь с этим. Ещё кое-кто знал скупщика, который не кидает при сделке - если ты сам всё сделаешь правильно. Скупщику можно продать драгоценности, которые никак нельзя тащить в банк. Но риск очень велик, что и говорить.

К слову о риске. Скрипнул стул, когда Джон поднялся из-за стола и прошёл через небольшую комнату. Письмо без маркировок рвалось туго, бумага была плотной. Обрывки отправились в огонь, пламя быстро занялось на оборванных махровых краях, превращая чернильные слова в пепел.
Рисовая бумага имперского письма была почти невесома, по сравнению с уничтоженным посланием. Его будет легко порвать, сгорит оно практически без следа. Но смысл теперь уничтожать посланника, когда дурная весть уже донесена? К тому же, его наверняка попросят предъявить письмо на входе в здание.
Да, Джон понял, что у него нет выбора и идти на "консультацию" придётся. Лучше сделать это сейчас, пока дверь не вышибли ногой суровые парни с непроницаемыми лицами и тяжёлыми винтовками в руках. Пока его не выволокли из его покосившейся лачуги и не бросили на землю перед офицером с форменной катаной. Пока ему не срубили дурную башку прямо на пороге собственного дома. Да уж, лучше идти добровольно. Чем вот так, сдохнуть, словно безродному псу.
Смирившись с этой мыслью, капитан распахнул окно, впуская солнечный свет.
- Пойду куплю нам что-нибудь поесть, Лео. А ты пока охраняй.
Этим вечером они снова сидели вдвоём у огня, человек и пёс. Лео радовался мозговой кости, что принёс ему хозяин, а Джон ел приготовленный в ближайшем пабе стейк, фасоль из банки и запивал всё крепким элем, которого ему так не хватало в море. Страхи и тревоги острова Сент-Агнес отступали. Старые, но крепкие стены лачужки залечивали раны лучше всякого лекарства.
Спал в эту ночь Макриди без снов, крепко и спокойно.

Утром он заглянул на "Жемчужину", надел свой шерстяной плащ с клановым тартаном. Закрепил на плече блестящей фибулой и посмотрелся в зеркало. Красив и уверен в себе! Благодарственная грамота, подписанная японским адмиралом отправилась в картонный тубус, которым он помахивал по дороге в Министерство юстиции. Может быть вид официальной бумаги смягчит чернильную душу имперского бюрократа на столько, что вместо усекновения конечности ему присудят всего лишь отторжение части имущества? Кто знает.
Развязка близка.

Джон Эдвард Макриди

Сидишь в кабинете инспектора Окавы Кохэко. Пожилой человек с блестящим лбом и внимательными быстрыми глазами. Он подтянут и бодр: седина тронула остатки его волос, но лень и сонливость не тронули его души. Кохэко перечитывает твоё личное дело: в нём всего две страницы.

— Вы образцовый капитан, мистер Макриди, — говорит он с ободряюще улыбкой.

Он произносит "р" чище, чем ты, его английский безупречен. Ты понимаешь две вещи. Первая — сегодня тебя не будут бить. Вторая — жизнь больше не будет простой.

В кабинете светло: солнце за широким окном подсвечивает каждую ворсинку на его столе, покрытом зелёным сукном; блестит на шеках улыбающегося пузатого Хотэя из золота.

— Расскажите мне о вашем путешествии на Сент-Агнес? Ужасная катастрофа... — качает он головой, сдвинув брови и опустив глаза трагически.

Ты собираешься с духом. Со стены на тебя смотрит рубиновыми глазами вытканный зеленью и золотом дракон. "Одно лишнее слово в твоей истории", — говорит его взгляд, — "Одна маленькая несогласованность фактов..." Прочистив горло, ты начинаешь.

Роберт Моттар

Февральский день. Солнце блестит на льду по всему кампусу. Ты сидишь у себя дома — в комнатке общежития, что выделил Эдинбургский университет. Покачиваясь в кресле, ты читаешь с карандашом рукопись монографии своего коллеги: он египтолог, пишет о новых раскопках в Александрии — египетская цивилизация была совсем не тем, что мы привыкли думать, доказывает он! Египтяне владели нумизматической магией. Строили великолепные мосты — некоторые из них прямо в пустыне! Почитали Сета превыше всяких богов... Стук в окно прервал смешное, но увлекательное чтение: "Профессор Моттар! Профессор Моттар, вам письмо!"

Скрипнув креслом-качалкой, ты идёшь отпирать "почтальону". Это твой студент — Эткинс. В археологии он балбес, но в нём много энтузиазма и большое сердце. И он может пригодиться, когда нужно будет копать.

Этикнс вваливается к тебе краснощёкий и болтающий: она готова, я только что с почты, на улице дьвольский мороз, ой, простите, профессор Моттар, она УЖЕ готова!

— Джон, — останавливаешь ты его, — Кто она?
— Эврика, — он глядит на тебя блестящими глазами.

Джон поднимается по гранитным ступенькам Министерства юстиции. Каждый шаг давался с трудом. Словно какой-то призрак в лице паники и страха цеплялся за лодыжки кандалами и не пускал дальше. Но здравый смысл был сильнее, к тому же не таким человеком был Макриди, чтобы идти на поводу у своих инстинктов, не просеяв их до этого через тонкое сито логики и здравого смысла. Куда бежать? Только если на безымянный остров, где никто его никогда не найдёт. Нет, это было глупо и трусливо. А трусом он не был.

- Разрешите войти? - его, разумеется, ждали, но правила приличия диктовали другое - спроси разрешение, прежде чем входить.
Он поклонился, руки по швам, поклон на сорок пять градусов. Достаточно почтительно к рангу инспектора, недостаточно, чтобы выставить себя раболепным просителем и косвенно признать за собой какую-то вину. В самый раз. Честный владелец частного корабля явился на консультацию по личному приглашению. Ничего более. Следовало соблюдать правила игры и, возможно, этот маскарад закончится быстро и безболезненно.

С разрешения инспектора, Джон сел. Выслушал спокойно. Его лицо могло быть таким же непроницаемым как и у золотого Хотея, блестевшего на солнце.
Кохэко-кансацу говорит спокойно. Его улыбка старается ободрить. Обнадёжить. Конечно же, всё это - игра, тонкая и отрепетированная. Подобное представление этот инспектор отыгрывал на бис множество раз. В его словах нет правды, только лишь неназванная вслух угроза.
- Что вы, кансацу-доно, я не достоин вашей похвалы, - вежливая реакция согласно правилам этикета. Во взгляде тряпичного дракона насмешка. В глазах имперского проверяющего лишь холодное внимание профессионала.
- Всё началось с того, что я обратил внимание на газетную статью - в ней говорилось, что на острове Сент-Агнес разразилась вспышка болезни и им требуется помощь. Будучи по натуре человеком отзывчивым чужой беде, - на стол мягко легло письмо с благодарностью от имперского Адмиралтейства, - я взял на борт дополнительный ящик припасов - никакой контрабанды, только предметы первой необходимости, - и отправился в путь. Дорогу мне преградил ужасный шторм...