Nihil Supernum | ходы игроков | Круги на Песке

[ссылка]


Если больно, значит ты ещё жив.
Впрочем, даже это чувство нарушало все возможные ожидания. Ощущение ненормальности происходящего проснулось практически сразу же после возможности страдать. После впечатления, будто прямо сейчас начал гаснуть, отступать слишком долгий, неудобный сон. Тот самый, после которого хочется спать ещё больше, а каждая кость и каждый мускул наперегонки стремятся выразить свое недовольство. Тот самый... А здесь уже было что-то не так. Ну кто спит, словно подвешенный к потолку за множество липких, прочных нитей? И одновременно - на пыльной, зыбкой земле. Похоже на песок.

Зрение просыпаться не торопилось. Густая темнота, перемежаемая цветными кругами, не торопилась отступать. Не хотела открывать взору слишком причудливую картину. Картину, которая даже со странного ракурса - лежа на животе - не могла определиться, чем ей быть. Опустошением или возрождением. Солнцем или облаками. Песком или железом. Травой или пылью. Теплом или холодом. Нетронутой или заброшенной. Картинка дрожала, раздираемая противоречивыми чувствами. Неспособная схлопнуться. Не понимая, зачем она здесь и чем ей следует быть. Нечеткий мираж в бескрайнем море холодной пыли.

Какой причудливый мир.

Честно сказать, он представлял себе загробную жизнь как-то иначе. Но это правда был не тот случай, когда быть капризным того стоило. А в снова не пробитую голову, при виде местного убранства, сама собой, скрипучим голосом Старика приходила как нельзя лучше подходящая к ситуации сакральная мудрость, как это у них водится, облеченная в головоломную цитату.

«Кто смотрит на мир, как смотрят на пузырь, как смотрят на мираж, того не видит царь смерти»

Вот и Акира, дивным образом избежавший гостеприимства Царя Ямы, не к ночи тот будет помянут, прикрыл глаза, прислушиваясь к своим чувствам, привычно отрешаясь от всего лишнего. А когда открыл обратно, попытался взглянуть на окружающий мир, как на мираж, ничего не ожидая от него, но впитывая каждую деталь. Ибо Созерцание есть путь познания мира. Ну или по крайней мере дед частенько так говорил.

И действительно, торопиться было некуда. Можно полежать ещё немного. Или не немного? Медитативный транс оказывался куда... Спокойнее и глубже обычного. Не та ли эта ступень прозрения, когда достигший высот мастерства монах, согласно преданиям, может размышлять годами, совершенно не волнуясь о проблемах мирских? Не совсем. Причины подобной стадии просветления не казались в полной мере личным достижением. Но столь же ясно виднелась мысль, что покуда это имеет четкую цель, нахождение в пустыне так и будет оставаться незначительной, неощутимой мелочью.

Природа же... Упрямо отказывалась меняться, несмотря на весьма однозначные позывы. Или нет, не так. Это желание согласиться с одним из миров, провалиться в одну из картин - и было обманом. Двойственный мир прошлого и будущего, разоренной земли, прикрытой причудливой, осязаемой вуалью - и был реальностью. Проплыть по высохшей реке. Встать на непостроенный мост. Взойти на разбитую гору. Здесь, на том, что казалось границей этих двух миров, такие вещи были возможны.

Впрочем, даже в этой странной картине ровных лугов или пыльной пустыни были вещи, приковывающие к себе внимание более остальных. Железная громадина, пронзающая небеса серым металлическим когтем - медленно растущая из земли, или уже покрытая ржавчиной и будто грозящая упасть. Тихая, полноводная река - или провал, откуда раздавалось не совсем привычное, но кажется узнаваемое гудение... Железной дороги? Пересекающий деревню мост с небольшой, кажется рыбацкой деревушкой - или странная постройка из металла и светящегося камня... Кажется, станция?

Наблюдая эти причудливые картины, Акира в какой то момент, неожиданно даже для себя, рассмеялся негромким добродушным смехом человека, услышавшего хорошую шутку от старого друга. Может он и не стал пока настоящим просветленным, но эта загадка, подкинутая неведомой силой мироздания похоже была ему по зубам. Двойственность мира, застрявшего между прошлым и будущим, пытающимся совместить несовместимое, обозначала... Его Самого.

Рожденный, как он всегда считал, не в ту эпоху, как знать не оказался ли бы он еще большим чужаклм в том мире, о котором порой грезил? Очень может быть что так оно и есть, и все же... Раньше у него никогда не было возможности это проверить.

Раньше. Медленно, чтобы не спугнуть ощущение озарения, Пятьдесят Штормов начал подниматься на ноги, одновременно, мысленно потянувшись к той картине мира, в которой были луга, река и рыбацкая деревушка, пытаясь проскользнуть в нее сознанием, словно ладонь в холодную воду горного ручья. Без промедления, но и без лишней спешки, плавно, решительно, не поднимая со дна мути и не устраивая на поверхности ряби.

Первый шаг, несмотря на уверенность духа, все еще показался нерешительным. Нетвердым. Неудобным. Не из-за внутренних причин. Внешнее, это зеленое полотно, казалось чем-то вроде высокого мата, мягкой, водянистой кровати, колышущейся ткани, которая может провалиться вниз - или быть выдернутой из-под ног. Словно оставшееся осознание того, что это видение не абсолютно, мешало ей обратиться твердой, недвижимой землей, способной стойко выдержать вес любого человека.

Второй шаг. Подтверждение намерений. Доказательство веры в эту нестабильность... Наконец обратившуюся нормальным полем. Но куда интереснее было другое. Воздух, переставший быть смесью безвкусной пыли. Теперь, при желании, можно было почувствовать запах травы и свежей воды. Сейчас можно было и подобрать то, что в оставшейся на грани возможного пустыне не нашлось бы: кривоватая, немного тонкая, но совсем недавно бывшая свежей, не стертая временем ветвь. Скорее очень длинная трость, чем посох, но, наверное, и этого хватит?

Здесь кто-то был. С одной стороны, этого и стоило ожидать от деревни. Чуть в стороне виднелся силуэт. Человек в темном, но почти невесомом платье, мерцающем голубыми переливами. Колышущимся вслед быстрому, чистому потоку. Кажется, девочка? Она не поворачивалась.

Пожалуй, когда мироздание вокруг тебя похоже на причудливый сон, то и относиться к нему стоит как ко сну. Удивляетесь ли вы во сне, топаете ногами, спрашиваете что происходит? Навряд ли. Вот и Акира не стал этого делать, лишь взвесил в руке несломленную ветвь, верного нового товарища пилигрима, и отправился в путь, как бы короток тот не был.

– Тут всегда… Так? – Спросили у девушки, подойдя достаточно близко, чтобы быть услышанным, но еще не настолько, чтобы выглядело так, словно он пытался подкрасться.



- Хм? - девочка обернулась. Судя по всему, не ожидала гостей. Подойдя чуть ближе, увидев слегка странный поворот, всколыхнувший пелену платья, стало понятно, что здесь не так. И она тоже - зависла посередине. Между переливающейся поверхностью потока и голубоватым дном. Словно на невидимой подставке, не дающей невысокой фигурке провалиться... Где-то по шею, кажется.
- Сколько себя помню, - она несколько прояснила ситуацию. - Говорят, это уже... Давно.
Последнее слово, похоже, пришлось подбирать.
- Выглядишь необычно.


- Чувствую себя тоже. – Не покривив душой признались в ответ. – Вроде как лист с дерева, который сорвало бурей, а когда та утихла и он опустился на землю, ничто вокруг уже не похоже на все, что он когда либо знал раньше. Врочем, возможно я чем то могу помочь?



Дама оглянулась по сторонам. Впрочем, не похоже, чтобы опасалась или ждала кого-то. Что-то другое.
- Могу представить, - судя по всему, либо действительно понимала, либо хорошо притворялась. Что, конечно же, могло быть а могло и не быть связано с текущей ситуацией.

- Думала, это я могу помочь. Здесь так не ходят, - повисла слегка неловкая пауза. - В смысле... Те, кто не похож на меня, выглядят нездорово. Гаснут. Их уносит, и чтобы не рассыпаться, не снимают железных доспехов. Но ты не выглядишь нездоровым. Все странно хорошо.


– Может быть, это потому что я и без того не от мира сего. – Без особенной уверенности развел руками путник. – И все же, если хотите протянуть руку помощи, то не отказался бы от совета. Я все еще не знаю где нахожусь, да и куда направиться теперь не представляю. К тому же, от меня не укрылось, что вы не сказали "нет". Так... я могу чем-то помочь?



- Да. Похоже на то, - здесь уже не очень понятно, был ли какой-то потаенный смысл или просто поддержали диалог.
- Деревня-Смотрящая в Прошлое-Надеющаяся на Будущее, - прозвучал довольно длинный ответ, оставивший ощущение, что короткое название было настолько чуждым, что не воспринималось нормально. Но не слишком уверенное. Скорее подозрение. Это все еще могла быть какая-нибудь культурная традиция.
- Приходящие в железе также называют её Станцией Девятнадцать. Иногда, в между собой, Точкой Невозврата. Я могу понять последнее. Туда, - она указала в сторону, куда-то далеко за деревней, ниже по течению, - Уходят куда чаще, чем выходят. А помочь... Это немного опасно. Просто потрогать. Можно отказаться. Я так и так расскажу, куда можно направиться. Сразу после.

Незнакомка протянула руку.


– Взять девушку за руку, это уж точно не самое пугающее, что я когда-либо делал. – Ответили возможно немного увереннее, чем себя чувствовали. Хвастать на этом фронте ему, честно сказать, особо было нечем, не так уж много его образ жизни оставлял времени на обустройство отношений. Или, может быть, это только оправдания? Все это, впрочем, никак не помешало, протянуть руку в ответ и легко сжать огрубевшими от тренировок с оружием пальцами ладонь незнакомки. – Я не боюсь.



Пожалуй, даже если отбросить наличие или отсутствие опыта отношений, было несложно понять, что и здесь что-то... Не совсем так. Резкая, холодная дрожь, словно от электричества - утихла почти столь же внезапно, как и началась. Осталось лишь ощущение... Что рука этой девушки походила на надутую перчатку. Дамы могли быть нежными, но не настолько же, чтобы в ладони не чувствовалось ни единой косточки?

- Очень интересно, - похоже, результат и для другой стороны оказался неожиданным.


– Не могу не ответить тем же… – С достаточной долей заинтересованности произнесли в ответ, разжимая пальцы достаточно, чтобы вынуть из них ладонь для собеседницы не представляло никакой сложности, но не торопясь убирать руку самостоятельно. – Смею ли просить поведать о том, что для вас это значит?



Немного подождав, девушка убрала руку, теперь держа её перед собой и с любопытством разглядывая.
- Конечно... Дело в том, что людям нельзя меня трогать. Больно. Исцелить можно, конечно... Но у тебя все хорошо. Ты другой. Я не знаю почему.


– Тогда то, что я выгляжу как человек, еще не означает, что я до сих пор им продолжаю оставаться. – Философски пожали плечами на подобное откровение и похоже что вспомнили о том, что до сих пор не представились, что было даже наверно довольно таки невежливо, особенно если перед ним и правда местная Богиня. – Меня называют Пятьдесят Штормов… или Пятьдесят Бедствий если это делают враги. И я помню свою смерть, а значит, вполне возможно теперь призрак. Впрочем, мои ноги все еще при мне, и тогда это странно. Прошу, проявите заботу к этому скромному путнику на его пути к просветлению.



- Это может быть правдой. Как и у меня, - незнакомка кивнула. - Мира, Зеркало Луны, - она тоже представилась. - Если призрак, то такой, которого здесь давно не видавали. Не такой как я. На моей памяти, такое в первый раз. Конечно, помогу. Потому я здесь.


Что же, это тоже кое-что объясняло, или может быть даже все, если включать в это понятие только конкретные вопросы и пренебрегать слишком общими, вроде «что за безумье тут вообще происходит».

– Признателен. – Ответили легким полупоклоном призрачной незнакомке, и после небольшой паузы все же уточнили. – Чтобы помогать?



- Да. Помогать, - подтвердила она. - Обычно, блуждать здесь долго опасно. Нет времени, чтобы найти путь самостоятельно. Отклониться от тропы. Я указываю на неё. Чтобы те, кому опасно, не терялись.

Что же. Хоть кто-то в таких странных местах заботится об удобстве. Похоже, ей даже это немного нравилось. Работа, необычные обстоятельства или личность гостя - это уже предстояло выяснить.

- Обещала рассказать. Слушай. Сначала - расскажу о Тропе. Наверное, и сам догадался, как сюда приходят и как отсюда уходят. В Деревне. Если договориться с Ходящими в Железе, они могут забрать тебя в свои края. Более подходящие... Для обычных людей. Они приходят сюда, когда нужно обратиться к нашей мудрости, и уходят, когда их тела больше не в силах этого выдержать. Но я не знаю, что они могут попросить. Не помню, чтобы они отказывали.

- Но тебе не обязательно. Если не хочешь иметь дел. Вероятно, не желаешь быть обязанным им. Ты можешь просто... Дойти. Туда, откуда они приходят. Не должно быть слишком далеко. Не для тебя. Возможно, усвоишь что-то.

- Или... Ты можешь пойти дальше. К таким как я. За деревню. Откуда не возвращаются. Ты уцелеешь. Но больше - не могу обещать. Не знаю, кого именно ты там найдешь.


– В какую сторону я бы не пошел, это все равно станет для меня путешествием, из которого не возвращаются. – Мягко возразил путник. – Я уже слишком далеко от дома из котрого пришел, и не уверен, что стал бы возвращаться в него даже если бы и мог. Так какая мне тогда разница между одним неведомым местом и другим? Если сейчас отступить одно из них все равно будет потеряно. Я пойду дальше.



- Понимаю, - дама медленно кивнула. Или - слегка поклонилась? Соглашаясь с утверждением? Уважая выбор? Осталось лишь услышать напутствие?

- Буду рада встретиться снова, - похоже, она не может просто так пойти следом. Хотя на мгновение показалось, что очень хотела бы. Она намекала на возвращение или на неопределенное время, когда её здесь сменит кто-то ещё? Когда она сама вернется в место, которое считает домом? Впрочем, до расставания оказалось ещё немного. Немного времени, когда можно продолжить беседу. Ещё несколько сотен шагов вдоль реки. Шагов, после которых останется лишь тишина. Когда в дороге, ведущей в неизвестность, можно будет побыть наедине с собой и хорошенько все обдумать. Ведь если чувства не подводили, если озарение было истинным - цели имели значения. А на заданные вопросы могли прийти ответы.


– Не знаю, в праве ли я предлагать тебе оставить свой пост. Скорее всего, это будет той еще бедой для тех, кто оказавшись здесь не найдет помощи. – Не стал спешить уходить Акира, вместо этого в его внимательном взгляде на собеседницу прорезалась свойственная ему в определенные моменты жизни спокойная решимость. – Но я знаю, что такое одиночество и умею различить глаза запертой в клетке птицы. И если хочешь пойти со мной, просто протяни руку.

– Может не сработать. Может быть опасно. Можно отказаться. – Улыбаясь перефразировал он чуть ли не первое, что услышал от Зеркала Луны, предлагающе протягивая свою ладонь обратно. – Но если все странно хорошо сегодня, почему бы не случиться еще одному чуду?



Размышление... Не было коротким. Спокойствие дамы, стоящей в глубокой задумчивости с полуоткрытым ртом нарушало только неумолимое течение, колышущее её платье. Сквозь тишину пробивалось тихое шуршание, словно не предназначенное для ушей. Решение явно было непростым. И правда, насколько важным было её присутствие? Насколько прочной была клетка?

Молчание прервалось треском. В быстром, но весьма... Странном жесте, она оборвала нижнюю часть платья: остатки ткани, более не касающиеся воды, напоминали теперь скорее очень длинную майку. Унесенный потоком кусок ткани растворился без остатка.

- Да. Пойдем, - сказала она неожиданно живо.


– Так веди же. – С облегчением улыбнулся Акира, все так же предлагая даме руку и не без определенного успеха стараясь скрыть легкое смущение по поводу убавившегося на ней колличества одежды. Не нужно было до конца понимать что происходит, чтобы ощутить, что это что-то важное. Иногда стоит просто доверится потоку. – Я не знаю дороги.

Как оказалось, для выбранного пути деревня и мелькавшие рядом с ней силуэты и правда не имели значения. Не похоже, что сильно смущенная своим новым видом Мира довольно уверенно шагала вперёд по зеленеющей траве. Похоже, после разговора она и правда наслаждалась неожиданным путешествием, хоть и не знала, сколько именно оно продлится. Но даже если так - что плохого в приятной прогулке на природе? Все было хорошо. А время летело быстро. Или нет. Не похоже, чтобы оно имело значение, пока нехоженые тропы, казалось, сами стелились под ногами. Расстояние давало о себе знать лишь медленно растущим сиянием каждого дерева, каждой травинки, каждого облачка. Все было не просто ярким: иногда то тут, то там, света становилось так много, что он не мог удержаться в данной природой форме, струясь тонкими потоками вдоль земли, а иногда - сияя огромными колоннами.

Однажды Мира остановилась. Что-то было не так? Или пришли? Небольшая долина, похожая на любую другую. Нет, не совсем. Шуршащее, слепящее шевеление. Откуда она здесь? Она, проявившаяся, принесенная из мерцающей пустоты спокойного воздуха. Кто это?

- Вот оно что, - отразился её голос звонким переливом.

– Если что меня и удивляет в происходящем, так это способность местных обитателей во всем разбираться с первого взгляда. – Со спокойствием седца бури, в котором едва угадывались острые щепочки иронии отметил путешественник, не то самому себе, не то всё же для окружающих, складывая руки в коротком привествующем поклоне. – Воистину умение которому остается лишь мечтать научиться. Как жаль, что как и всякий носитель подобной мудрости, владеющие ей весьма немногословны и не спешат оной делиться.

– Меня зовут Акира, Пятьдесят Штормов. – Решили не затягивать на этот раз с представлением, скопировав ту форму в которой ему раньше представилась Мира. – Я бродячий монах, искатель истинны и немножко покойник. Прошу вас, будьте снисходительны к этому скромному путнику.



- Это то, чему можно научиться, - подтвердила новая незнакомка. - Со временем, начинаешь понимать суть происходящих событий... Особенно столь заметных.

Впрочем, прежде чем вдаваться а детали она тоже решила представиться.
- Амили, История Вечного Солнца. Я творец, воспоминание и искатель истины, - в ответ она улыбнулась.
- Я буду гостеприимна. Хотя приглашение отправила не я.


– Не могу вспомнить точной цитаты, но уверен, Будда тоже говорил что-то об этом. – На удивление серьезно отнеслись к коментарию, судя по всему относящемуся к столь глубокому в простоте своей искуству созерцания. – Честь быть знакомым с вами наполняет мое сердце светом радости. Выходит мои опасения и напрасны и небезосновательны? Я не незванный гость, и все же сумел заблудиться придя не в то место, и скорее всего и время. Это в моем духе.

– И смею надеяться, я не втянул свою спутницу в неприятности? – Оглянувшись на Миру, ненезванный гость попытался понять, как та вообще относится к происходящему и личности новой участницы беседы в частности. Будет довольно неловко, если та ее непосредственное начальство, поймавшее ее при оставлении поста. – Она здесь потому, что любезно согласилась составить мне компанию, и если за это ей теперь что-то грозит, прошу лучше оберните пламя своего гнева на того, кто в действительности виновен.



- Очень приятно. Нечасто маловероятные совпадения столь радуют, - ответный комплимент оказался несколько странным. - С Мирой все хорошо. Она сделала все правильно. Подтолкнула руку судьбы... В подходящем направлении. Но не буду говорить загадками. Дело в том, что наша случайная встреча не совсем случайно. Кого-то похожего... Ждали. Пусть и не совсем здесь. Скажите, вы когда-нибудь считали себя Героем? Тогда и узнаем, чего вам следует опасаться.


– Нельзя просто взять и назвать себя Героем. – Со строгостью и рассудительностью, выдающими, не такое, уж маленькое количество размышлений на эту тему ответил путешественник. – Героя делают таковым его деяния, и скромных заслуг этого недостойного пока недостаточно, чтобы носить столь громкое имя. Но возможно однажды, оглянувшись на пройденный мной путь, я смогу принять этот титул не чувствуя себя лицемером. Если очень повезет.



- Мудрые слова, - согласилась Амили. - Но их можно понимать и немного по-другому. Как кого-то, кто готов отважно преследовать идеалы добра и справедливости, несмотря на преграды. Кого-то, кто имеет шансы совершить все эти достойные деяния.

Здесь она взяла небольшую паузу. Возможно даже для драматизма.

- Потому что вы, вижу, Достойны. Но я желала узнать, каково ваше мнение. Осознание длинного и нелегкого пути - уже важный шаг. Многие, желающие стать героями, не полностью это понимают. Или не хотят об этом думать.


– Я лишь повторяю те из прописных истин, что доступны моему скромному пониманию. – Постарались принять с подобающей воспитанию скромностью похвалу, сопроводив это еще одним вежливым полупоклоном. – Другой из них является то, что если кто-то ищет Героя, или хотя бы того, кто мог бы однажды им стать, то значит, на его пороге уже стоит беда. Какая?

Молчаливый кивок. Значит, проблема должна стать очевидна? Почти неслышный хлопок в ладоши. Свет расступился. Земля пошла мерцающими кругами. подобно поверхности озера. Голубое небо выцвело, погасло, открывая взор на темноту вдалеке. Ноги вновь почувствовали камень и пыль. Обломки и грязноватые лужи. Даже Мира и Амили выглядели... Немного не так. Серовато-прозрачные, слегка прикрытые вырезанной из гаснущего света тканью. Касающиеся ногами земли, но словно подвешенные в воздухе.

Единственной по-настоящему яркой фигурой был... Сам Акира. Только сейчас, когда наваждение на мгновение отступило, стало заметно мягкое белое свечение, отбрасывающее темноту и смывающее грязь. Амили подняла руку, указывая на небо.

- Вот они, - указала она на многочисленные падающие звезды, разрывающие мрак своей холодной, враждебной белизной. - Враг, к которому мы должны были быть готовы. Но... Мы забыли о том, что на самом деле важно. Слишком много усилий потрачено на наши собственные проблемы. А потому теперь мы можем положиться лишь на тех, кто ещё не потерял свой путь или может найти его снова, - прозвучало неторопливое объяснение.

- Но я не должна просто ждать спасения. Я могу учить тебя. Тому, как живут и сражаются здесь. Раскрыть наши тайны. Может быть, тогда мое ожидание не будет бессмысленным. Может быть, такова судьба.

– Словам не вместить в себя, как мне лестно это предложение. И все же, я вынужден отказаться. Ведь, если я правильно понял, будь ключом от проблемы то, что вы умеете и сами, то в присутствии этого недостойного бродячего монаха не возникло бы никакой необходимости.

– Но это не значит, что я отказываюсь от помощи, как таковой. Вы сказали, что можно научится понимать суть вещей и событий, просто глядя на них. Так научите меня этому! И помогите познать самого себя. Не в этом ли смысл моего здесь пребывания?

Тот, кого называли Пятьдесят Штормов, а когда и Полсотни Бед, не был злым и эгоистичным человеком. Но так же никогда не был и расчетлив и дальновиден в своих поступках, не раз и не два наломав дров, из за своей неспособности оставаться в стороне и подумать о последствиях. Падающие звезды, кем бы они ни были, были далеки и безлики для него. А Мира, в глазах которой застыла печаль, из-за невозможности прикоснуться к живому человеку не навредив ему, напротив, совсем рядом. И если ему удастся понять сущность этого странного белого сияния и выяснить, почему же с ним "Все странно Хорошо", если ему удастся поделиться им с Мирой ли, Амили или кем-то еще... тогда он без лишних сомнений сможет записать новую строчку в тонкую пока книгу жизненных заслуг этого скромного странника.

Ещё один кивок. Возможно, похожего ответа она и ожидала? Или просто не стала возражать? Это... Можно будет обдумать и понять. Со временем. Со временем, которое... Было. Но отмерять ход которого пока не было никакого смысла. Шаг. Шаг. Шаг. Пройденный путь, полученные ощущения, обдуманные мысли были куда более важным, заметным, значимым результатам. Слова и образы, смысл которых раскрывался в долгой, непростой, но в какой-то мере успокаивающей прогулке. Разве не в этом и был весь смысл: остаться наедине с собой и природой, ощутить окружающий мир, чувствовать и размышлять, не впадая в апатию?

Снова и снова вспоминались напутственные слова. Нельзя научить пониманию, но можно помочь найти путь, ведущий к нему. Не дать потерять направление. Оказать поддержку. Впрочем, была ли и правда так важна Амили? Или все же куда важнее сейчас была Мира, идущая рядом? Ведь для неё это все имело... Несколько другой смысл. Другую перспективу. Идти по той же самой траве - под тем же самым солнцем - не было для неё новым опытом само по себе. Но сейчас все могло измениться.

И если подумать, объяснение было ровно одно. Именно к этой возможности сводились все ощущения и все знаки. Были два мира вокруг оба настоящими, или оба были ложными - не имело большого значения. Медитация, которая вызывала ощущение возможной вечности. Дорога, которая не вызывала усталости. Касание, которое не вызывало боли. Решение становилось очевидным. Та же незримая сила, что втянула в это все, давала возможность просто... Быть. И пока воля к жизни не столкнется с чужой волей, ничего другого не имело значения.

Чудеса. Погруженный в самопознание Акира, чуть было не упустил то, что собственно и искал, до того оно, казалось бы стало естественным войдя в самую плоть и кровь его повседневной жизни. Сияние Первого Света подкупало не возможностью прыгнуть в вулкан и уцелеть, о нет, и даже не такими выгодами как отсутствие потребности в сне и пище, пусть они и добавили немало часов к его тренировкам. Поистине божественным даром было то, что с тех пор, как он смог открыть это свойство в себе – Ирагаши перестал ощущать усталость. Самым близким ее аналогом стало магическое истощение худо бедно годящееся для того, чтобы потеряться в не имевшем более значения времени совсем.

И вот его-то в ближайшие дни пришлось испытывать весьма часто. Не жалея ни себя ни угодившую на роль подопытной мышки Миру, Пятьдесят Штормов, из своих воспоминаний, подсказок интуиции и вычитанного в богатой библиотеке этого места строил собственный путь. Впрочем, можно ли было теперь называть его только своим?

Мы называем Учителем не того, кто лучше нас, а того, кто делает нас лучше. Положив в основу что-то достаточно простое, чтобы быстрое его освоение не превратилось в большую проблему, столь же простое, как базовый комплекс «цигун» с которым справлялись и пенсионеры в парках, Акира методично закреплял течение маны в теле вызываемые этими движениями, для того, чтобы одновременное исполнение этих упражнений синхронизируя течение оной позволило создать устойчивую связь между «учителем» и «учениками» позволяющую поделиться отблеском своего сияния с другими.

Пройдет время и на основе этого несложного фундамента он создаст нечто действительно впечатляющее. Добавит новых элементов и комплексов, найдет способ сделать эффект более масштабным и долговечным, поработает над обратной связью, позволяющей объединенным боевым искусством делиться силами друг с другом… но все это потом, однажды, если повезет. Сейчас же нет нужны стремиться обогнать заходящее Солнце и стоило сосредоточиться на том, чтобы сделать одну вещь, но так, чтобы она получилась максимально эффективной. Впрочем… подумать о названии можно было и прямо сейчас. Что-нибудь скромное, но в то же время и броское, как и сама «простенькая гимнастика». Что-то говорящее о самой ее сути. Может быть… Кулак Добра.




Время которое оставалось после того, как не являвшийся бесконечным источник манны показывал дно, даже, несмотря на то, что ему похоже удалось научиться получать еще больше Добра, вовлекая в хоровод энергичных жестов приседаний и прыжков больше тех, кого им одаряли, можно было посвятить уже медитациям и чисто физическим тренировкам. Благо, заняться и здесь было чем.

Похоже, его слова о том, что «страннику не нужно ничего, кроме плаща и посоха» поняли весьма своеобразно. А с другой стороны, даже будда осудил бы того, кто отказывается от удачи, когда та сама плывет тебе в руки. И с благодарностью приняв дары, пару плащей разного цвета и черный дорожный посох, Ирагаши каждый день проводил в тренировках по их освоению. То самое время, которое освобождалось в сутках, если выкинуть из них пищу, отдых и сон.

И если с плащами, при всей их причудливости и безмерной пользе, все в целом было понятно, то тренируясь с простым дорожным посохом, по мановению руки превращающимся в сработанную по образу и подобию нашедшейся где-то в музее настоящей нагинаты, он с каждым днем ощущал, что упускает что-то важное. Словно человек, каждый день запирающий дверь, не замечая того, что в доме давно обвалилась одна из стен. Оружие в его руках весило не больше, чем было нужно для того, чтобы вообще оставаться материальным. Отличное свойство для щита или клинка, но не слишком удачное для дубины или боевого посоха. А золотой плащ позволял оторваться от земли и взмыть в небо… действительно ли он делает все правильно сражаясь по правилам, которые были созданы для оружия из стали и дерева, теми кто был ограничен высотой небольшого прыжка?

Найдя ответ на этот вопрос, Акира отложил «черный бо» и обратился к любезному хозяину этого места с новой просьбой. И уже на следующий день, облачившись в золотой плащ примерялся к своему новому оружию. Весьма характерному «боевому посоху» вид которого, пожалуй, надолго запомнится тем, кто повстречает на своем пути Пятьдесят Бед. Потому как весьма немудрено запомнить человека, со здоровенной черной шваброй на плече.

Не сложно было догадаться, что оружие из черного материала, в смене своих форм было ограничено одним объемом. А потому, хотя швабра, толстыми широкими плечами которой было столь удобно отражать удары и выдергивать землю из под ног простофиль, и была слегка комична, это не отменяло того, что так в ней удобно умещалось куда как больше причудливого черного материала. Того самого, который при переходе в «боевой режим» превращался бритвенно острое двухметровое лезвие на и без того не слишком коротком древке.

Легендарный, пусть никогда и не существовавший, Одати, меч, достойный великанов и героев, что их сражают. В конце концов, какой мальчишка не мечтал, хотя бы раз подержать такой в руках. Он же, сейчас, мог кое-что большее. Например, разрубить пополам всадника, вместе с доспехами и лошадью. Осталось только найти конного злодея...

Работа над стихией Добра шла легко. Такое впечатление, что именно в ней нашлось ещё одно призвание. Это было не совсем той простотой и интуитивным пониманием, которое, как говорят, свойственно настоящему таланту. Нет. Скорее это походило на награду за тяжелый труд. Ощущение что, несмотря на все проблемы, следовать этим путем было Правильно. Это было не совсем обычно. Согласно наставлениям из старых книг, привыкание к Пути Духов обычно было тяжелым процессом, даже для тех, кто считал, что воплощает один из его идеалов. Может быть, трудности возникнут потом. Возможно, Добро решит проверить приверженность ему позже, уже на практике. Но было ли это неприятной новостью? Как известно, просто Обучение в любом случае было не совсем полным.

Эта правильность объясняла и то, насколько легко в созданные Добром связи потекла энергия Хокмы. Настолько же невозмутимой, непрерывной, чистой она уже не была. Почему? Было ли это проблемой Добра, или того, что самое сияние не находило достаточной опоры, не было совершенным и гасло, задушенное сомнениями и отсутствием настоящего понимания у тех, с кем хотелось им поделиться? Пока этот вопрос оставался без ответа. Но то, что найти способ приобщиться к создаваемому Кулаку Добра мог практически каждый, в той или иной степени, уже было хорошо.



Пожалуй, стоило только порадоваться тому, что гимнастика и правда оказалась скорее совместным опытом, чем чем-то, что всерьез считает важным конкретные движения или ощущения. Может быть, в каком-то другом времени и месте ничего бы и правда не получилось. Но здесь, когда фактически ближайшим другом стала юрэй, требовалось найти в совместных занятиях нечто более универсальное. Схожее состояние сознания. С этим все еще были некоторые проблемы. Мира, понимающая чувство близости и желающая отправиться в приключения месте... Не была действительно Доброй. Похоже, на своем месте посреди реки она нередко думала об этом. Но сложно сохранить настоящую доброту, когда твоя работа - помогать даже тем, кто не заслуживает этого. Когда помощь превращается в рутину, растворяясь в потоке времени.

Кстати, она ведь и сама была волшебницей. И ей собственная способность оказалась подозрительно узнаваемой и при этом простой. Концептуально, простой телекинез воды. Не создающий больших объемов, но очень точный, создающий тонкие, стремительные потоки. Почти как те черные и золотые нити. Но нестабильные, незавершенные. Несмотря на мастерство управления формой, ей нужно было что-то ещё. Она пока сама не знала, что именно.



Тренировки же с местным оружием, лишь на первый взгляд казавшимся похожими на существовавшие дома аналоги, шли довольно бодро. Над новым стилем и правда нужно было поработать, ведь огромная прочность при отсутствующем весе вносили свои коррективы. Отличия, которые нужно было почувствовать самостоятельно: несмотря на то, что земля духов не испытывала недостатков в учителях и партнерах для спарринга, свои сложности приносил тот факт, что местная техника боя была не слишком рассчитана на людей. Но все было недостаточно плохо, чтобы серьезно замедлить прогресс.

Страннее были плащи. Причудливо выглядящая ткань не только отличалась прочностью, но и предоставляла возможности, которые были не всегда интуитивны. Кроме того, они были если и не живыми или разумными, то очевидно понимали того, кто их носит. Это было необходимо, поскольку чтобы оторваться от земли простых движений было недостаточно. И немалое время ушло на то, чтобы сначала научиться правильно думать о полете, так, чтобы золотая ткань подчинилась совсем не интуитивным для человека командам. А затем - научиться сражаться, не теряя концентрации на своих новых "крыльях", но и не отвлекаясь на них слишком сильно. Именно в тренировочных битвах с духами в таких же золотых плащах и масках, в прыжках с башен и мостов, в полетах над столь недружелюбной к ногам, но столь незначительной перед таким полетом земле, красота движений и преимущества нового оружия раскрывались в полной мере.

Обратная же сторона, ночной плащ, после этого была еще более непривычной. Прочная броня не могла подняться в небо, к солнцу, но что она могла, так это прятаться в тенях, помогать скрыться от взгляда. Да и вообще маскировка здесь не сильно напоминала земную, но понять общую логику и найти общий язык с становящейся весьма активной, почти капризной в такие моменты черной тканью все же удалось. Со временем.

– Дорогой дневник, позволь мне поведать тебе еще одну историю:

Никакого дневника, на тренировочной площадке, разумеется, не было. Была швабра упертая тонким своим концом в землю. Был Ирагаши, облаченный в черный плащ и балансирующий, стоя на ее плечах обеими ногами. И была Мира, прицеливающегося в него висящей перед кончиком пальчиком пальца каплей. Но разве это препятствие для того, кто хочет рассказать историю?

– На исходе месяца совы, преодолевая грань между не мертвыми и никогда и не жившими, я повстречал заблудшую душу, и ужаснулся тяжести ее наказания. Прикованная к водам реки Лето она вечно была обречена вечно творить добрые дела и не получать от них удовольствия. Возможна ли участь страшнее?

Водяная пуля, которая должна была пройти мимо в самый последний момент немного довернула и попала-таки ему в плечо. Но и балансирующий на швабе акробат оказался готов к такому повороту, ткань в которую она врезалась разгладилась в идеально гладкую угловую плоскость и вместо прямого попадания, капля лишь соскользнула с брони из черной (не)ткани не передав и десятой доли своей кинетической энергии. Остаток Акира погасил, крутанувшись вокруг своей оси, и продолжил рассказ, как ни в чем не бывало, ничуть не сбившимся дыханием.

– К счастью, мне удалось спасти несчастную. Сейчас она сидит на строгой диете, включающей в себя не более одного доброго дела в день и обязательную мелкую пакость в конце недели. Пациентка демонстрирует положительную динамику, и смею надеяться, мы можем рассчитать, что со временем ее ждет полное выздоровление.

Перепрыгнуть хлестнувшую по ногам водяную плеть было проще простого, а вот то, что вместо того, чтобы просто пролететь дальше, она извернулась в руках волшебницы, ударив по ногам обратным движением, уже стало неожиданность. И навернувшись со швабры, Великий Герой рухнул, врезавшись лицом об камень. Сущая ерунда, для него, в общем-то. После спаррингов с прыжками по крышам, когда в золотом плаще, а когда и без него, такое падение уже ни капли не пугало. Тем более, что он даже и нос разбить от него не мог.



– Нет, правда. Ты слишком сильно по этому поводу волнуешься. – Улыбнулся самыми уголками губ Пятьдесят Штормов напарнице, усаживаясь в позу лотоса, вместо того, чтобы вскарабкаться на свое оружие, как он делал последних попыток… сто?... двести?... В отдыхе он не нуждался, но некоторые вещи все, же удобнее говорить, не занимаясь при этом акробатикой. – Добро это не монета, которую можно найти а можно и потерять. Оно больше похоже на пламя, что может совсем угаснуть, если не подбрасывать в него благодарных улыбок и крепких рук друзей на твоем плече. Но это угли, которые так же легко и раздуть обратно, знаешь ли.

– Удивительно, как ты вообще не бросила все это раньше, учитывая, как много одиночества, принужденности и ощущения несправедливости своих действий тебе пришлось вынести. И это говорит мне, что бы ни думала об этом ты сама, ты гораздо Добрее меня, или вообще кого-либо из тех, кого я знаю. Я вижу это в тебе так же, как берега пересохшей реки, позволяют узнать, как велика она станет, когда придет новое половодье. Так что, просто дай своей душе отдохнуть, а до тех пор, я побуду Добрым за нас обоих. Договорились?