Рассвет цвета стали | ходы игроков | - The Child of the Elder Blood

Эскалонский офицер, не отрываясь, смотрит на Нитаэль – злость, ненависть, беспринципный фанатизм вперемешку с решимостью в серых беспощадных глазах. Он стоит впереди, в нескольких шагах перед собственным строем. Открытый, уязвимый, даже без шлема.
И, тем не менее, не демонстрирует и малейшего намёка на страх.

Эскалонцы синхронно шагают, заставляя отдельных отщепенцев вливаться в общую линию.
Вода здесь доходит почти до середины бедра – чёрный офицер медленно идёт к Нитаэль, сплёвывая на ходу в реку.
– Подойди ближе, игнийская сучка, – успевает разобрать Нитаэль за мгновение до того, как воодушевлённые её криком игнийцы срываются с места, бросаясь в атаку.

Бежит и она. Продираясь сквозь воду, скользит вперёд первой, приканчивая на ходу несколько отдельных отколовшихся эскалонцев.
Впереди – человек, позади которого растёт и надвигается чёрный строй.
В последнее мгновение офицер смещается в сторону, начиная обходить полукругом.

Он продолжает упрямо смотреть прямо в глаза Нитаэль – суровый, сосредоточенный, напрочь лишённый выдающей дилетанта привычки не отрываясь наблюдать за непосредственно лезвием.

Клинок Искры взлетает – и, едва ли не впервые за этот бой, встречает не плоть, но сопротивление. Мечи скрещиваются с металлическим лязгом – мгновение неразрывного зрительного контакта, и эскалонец первым с прокруткой высвобождает клинок, едва не вынуждая девушку выпустить от неожиданности собственное оружие.

Почти сразу бьёт снова, размашистым горизонтальным ударом.
И Нитаэль понимает, что имеет дело с по-настоящему талантливым и опытным фехтовальщиком.

Игнийка парирует – рука немеет, отдача пронзает тупой болью напряжённые мышцы.
То странное чувство, необъяснимое вдохновение, что вело Нитаэль вперёд теперь будто бы испарилось, развеялось, схлынуло.
Развеялась эйфория, провидение бескомпромиссно скрыло от взора девушки будущее.

Вокруг хаос и неразбериха, взявшие было передышку армии с новыми силами сходятся.
Воды Лелиан пенятся и бурлят под ногами, ледяной ветер налетает порывами вперемешку с холодными брызгами.
Но теперь кажется, что всего этого на самом деле просто не существует.
Армий, эскалонцев, игнийцев, Сердца Леса и Железного Кодекса.

Только этот человек, с его яростным натиском и не ведающими пощады стальными глазами.
Выпад Нитаэль по касательной задевает чёрный нагрудник.
Лезвие меча офицера проносится в опасной близости от уха Искры, обдавая одновременно жаром и холодом.
Он атакует снова и снова, вынуждая нервничать, защищаться.
Нитаэль ищет, но не может найти ни единого окна для по-настоящему хорошей атаки.

Рука деревенеет, страх оступиться в потревоженной мутной воде нарастает неумолимо.
Меч офицера вновь поднимается – лезвие горит в лучах солнца, вода вперемешку с кровью стекает вдоль дола. Нитаэль почти с неохотой поднимает клинок для парирования – уже предчувствуя новую вспышку ноющей боли в предплечье…

Стрела с синим оперением вонзается в плечо чёрного офицера, заставляя того замереть, отсупиться.
Битва, бушующая вокруг и забытая, бесцеремонно напоминает о собственном существовании.
На лице эскалонца проступает недоумение, быстро сменяющееся крепнущим удивлением.

Практически невозможно представить более подходящий момент для ответной атаки.

Невыразимо важный поединок начинается - после краткого танца на расстоянии двух вытянутых клинков.
Искра сходится с эскалонцем, вкладывая все силы в самый первый удар. Проверить на деле, на что способен противник, обнажить его слабину...

Пожалуй, с этим она поспешила. Верный меч, встречая неожиданно мощное сопротивление, вдруг рвется из руки, будто живое существо, противящееся принуждению. Нитаэль едва успевает совладать с клинком, в последний момент отражая удар, вполне способный подвести итог этой схватке.
А в следующее мгновение понимает, что внезапно лишилась все это время ведущей ее иллюзорной поддержки, словно бы именно этот удар стал вехой, за которой будущее вновь абсолютно вариативно. Возможно, должна была бы рассеяться и уверенность, с которой Нитаэль появилась здесь... Но нет, теперь вместо наития Искру ведет упрямство. Пусть исход этого боя потерял определенность - она выкует ее сама!

Череда выпадов. Скользкое дно под ногами. Ледяные брызги в лицо.
Новый круг, вновь тщетно схлестываются клинки.
Нарастает внутри тревога: что же будет, если ей все же не достанет умения?.. Это не может продолжаться бесконечно...
Нитаэль отстраненно удивляется: как до сих пор им никто не помешал? Вокруг кипит беспощадное сражение, багровые теперь воды Лелиан, кажется, стали горячее от крови.
Не иначе как чудом никто пока не зацепил двух офицеров в гуще смертельной битвы...

Искра, отчаявшись заставить противника раскрыться, сама, кажется, вот-вот ошибется, подставившись под следующий из предназначенных ей ударов... Но следующему удару свершиться не суждено.
Ее меч, поднятый для парирования, не встретив ожидаемого сопротивления, со свистом впустую рассекает воздух.
Лязг оружия и предсмертные стоны, что со всех сторон доносились до слуха словно сквозь толщу воды, теперь обрушиваются всей силой, внезапно оглушая.
Еще подрагивающая синеперая стрела в плече эскалонца приковывает все внимание Нитаэль. Кто-то из соратников все же вмешался в их бой.
Она не успевает задуматься, как и почему это произошло - не так следует потратить этот идеальный момент!

Отбросив сомнения, Искра шагает к ошеломленному противнику, вновь ясно понимая, зачем оказалась на переправе.
У нее есть лишь мгновение, чтобы успеть закончить поединок - мгновение, подаренное безымянным игнийским стрелком.

Описав сияющий полукруг, меч Нитаэль входит точно под подбородок эскалонца, без труда пробивает основание черепа, выныривает из темени вместе с потоком темно-алой крови.
- Зря вы сунулись в Игнию, - с беспредельной ненавистью шепчет Искра, глядя в стекленеющие серо-стальные глаза.
Хорошим пинком она стряхивает обмякшее тело с меча, опрокидывая его в воду. Лелиан принимает преподношение, но лишь на мгновение - а затем течение выталкивает его на поверхность вновь среди алых разводов, намереваясь унести наконец прочь.

Поверженный офицер заваливается назад и медленно падает.
Течение реки уносит мертвеца прочь, вместе с другими телами.
Кровь неторопливо стекает вниз по лезвие игнийского меча – Нитаэль поднимает голову и видит, что смерть предводителя не прошла незамеченной.

Объединённая армия Лесного Союза наступает с новыми силами.
Свистят стрелы, сверкают на солнце клинки и наконечники копий.
Игнийцы врезаются в колеблющийся в нерешительности чёрный строй – те держатся и, кажется, невозможно поверить, что хоть что-то способно смять эту стальную непоколебимую выдержку.

Но вместе с первым солдатом, бросившим в воду копьё, вместе с первым эскалонцем, повернувшимся спиной к яростному отчаянному натиску, строй рассыпается.
Отдельные солдаты продолжают сражаться, разворачивая на ходу бегущих соратников.
Другие в ужасе бросаются врассыпную, сбивая с ног и своих, и врагов.

Всего несколько секунд – и переправа превращается в хаос. Задние ряды чёрной армии напирают, в то время как передние ломятся назад что есть сил, то и дело предпочитая дающие обманчивую надежду воды реки бескомпромиссной и безжалостной стали.

Нитаэль видит, как не ведавшая прежде поражений эскалонская машина войны разваливается на части. Паника завладевает чёрными пехотинцами – дрогнув и лишившись дисциплины однажды, они оказываются не в силах восстановиться.

Игнийцы давят, и, хотя конец битва ещё безумно далёк, Нитаэль понимает – здесь и сейчас они уже победили. С одобрительным рёвом её солдаты наседают на эскалонцев, настигают и давят бегущих, гасят отдельные очаги упрямого и обречённого сопротивления.

И, в этом хоре всеобщего победоносного ликования, лишь один голос, перекрывая другие, кричит в диссонанс.
– Назад! Все назад! Отступаем, мать вашу!
В недоумении, Искра оборачивается.
Гиллиан стоит на середине реки, срывая горло пытается отдать приказ к отступлению.
Он рывком разворачивает одного из бегущих мимо солдат за плечо, орёт что-то ему прямо в лицо, пытается вразумить.

Но зачем отступать, когда сражение выиграно?
Когда объятые ненавистью и жаждой возмездия игнийцы с каждой минутой настигают и карают всё больше врагов?
Гиллиан трясёт остановленного солдата за плечи, бьёт того ладонью по лицу, пытаясь привести в чувство.
– Все назад! – орёт снова, буквально сгорая от беспомощной злости.
Поднимает руку и, отчаявшись, опускает.
Расталкивая воду, пробивается вперёд, к Нитаэль.

– Проклятая ведьма! – теперь он орёт уже ей в лицо, единственный глаз горит лютой злобой.
Он хочет сказать ещё что-то, но вместо этого сплёвывает в воду.
– Слишком поздно, – рычит негромко. – Уже слишком поздно.

Поднимает руку, указывая в сторону, в небо. В сторону холма в отдалении, того самого, который был выделен под нужды Круга согласно первоначальному плану.

Теперь и Нитаэль видит это. Вихри энергии, срывающиеся с вершины холма и рвущиеся неистово в небо. Невесть откуда взявшиеся облака, закручивающиеся в небольшой локальный водоворот. Прорезающие клубящиеся тучи разноцветные всполохи молний.
– Чёртова ведьма, – глухо повторяет Гиллиан, сжимая пальцы в кулак. – Она уничтожит всех нас.

И, словно вторя его словам, торнадо срывается с вершины холма. Вбирая в себя листву деревьев, разрываемый на части разноцветной энергетической статикой, вихрь мягко касается вод Лелиан вдалеке, вбирает их в себя и закручивая.

Наступающие игнийцы и бегущие эскалонцы в подавляющем большинстве замирают и останавливаются. Все как один смотрят на колоссальных размеров магический ураган, стремительно перерастающий в нечто принципиально иное.

Будто ярость самой природы, река несёт колоссальную исходящую пеной волну к переправе.
Бежать слишком поздно. Изменить хоть что-то нельзя.
Волна мчится, отбрасывая на обманчиво спокойную поверхность реки перед собой глубокую тень. Волна заполоняет собой всё, закрывая кроны горящих деревьев, горы на горизонте и само солнце.
– Вдохни поглубже, Нитаэль, – мрачно сообщает шёпотом Гиллиан. – Будь она проклята.

Вода, сплошной стеной будто бы зависшая на мгновение над застывшей в предвкушении переправой, приходит в движение, всей своей массой падая вниз.



3 – After the Storm

Холод и тьма. Пустота, лишённая звуков, мыслей, дыхания.
Сквозь пустоту пробиваются смутные воспоминания о минутах отчаянно потраченной впустую борьбы.
Мышцы, тщетно борющиеся с буйством стихии. Горящие лёгкие, молящие о глотке холодного воздуха.
Темнота под водой, прорезаемая косыми лучами редкого солнца – тела друзей и врагов, проносящихся мимо в общем водовороте.

Вынырнуть на поверхность не получается. Течение утаскивает дальше и глубже.
В какой-то момент противиться желанию вдохнуть уже невозможно – и, вместо желанного кислорода, в лёгкие с резкой болью врывается бурным потоком ледяная вода.
Несколько секунд агонии предшествуют пустоте.
Отсутствию мыслей, гнева, страха, самосознания.

Сквозь абсолютное спокойствие пробиваются далёкие приглушённые голоса. Голоса, которые не значат теперь ничего. Люди говорят что-то, но смысл сказанного ускользает, не оставляет даже следа в голове.
– Ещё одна!
– Вытаскивай её…
– Жива?
– Пока ещё дышит…

Что-то мешает спокойствию.
Ноющая тупая боль в груди, толчки.
– Давай же! Дыши, мать твою!
Не хочется думать, не хочется понимать.
Незнакомцы причиняют ей боль.
Очень холодно. Больно и холодно.

Солнечная вспышка прорезает окружающий мрак.
Речная вода, раздирая гортань, толчками выходит сквозь горло из лёгких.
Перевернувшись на локте, Нитаэль отчаянно кашляет, выплёвывая на прибрежный песок жидкость вперемешку с водорослями и кровью.

Знойный день сменился тёмными сумерками.
Небо затянуто дымом пожарищ, перед глазами Нитаэль лишь бесцветный серый песок.
Кто-то стащил с неё плащ, нагрудник, разорвал бесцеремонно тунику.

Ребра болят, отчаянно молят о помощи под рёбрами лёгкие.
Волосы свисают мокрыми паклями по бокам, каждый новый вдох обжигает.
– Жива, – сообщает кто-то рядом самодовольно.
Подняв голову, Нитаэль видит опустившегося около неё на колени игнийца – сам грязный и мокрый он, тем не менее, жизнерадостно улыбается.
– Ты чьих будешь, милашка?

Тот самый перелом схватки, явившийся ей в расплывчатых образах, все-таки наступил!
Нитаэль, еще не вполне осознавая это, оглядывает переправу, решая, что следует предпринять теперь. И не верит ушам, слыша приказ Гиллиана.
А вот этого совсем не было в видениях...
Что же пошло не так?.. Отчего маги не совладали с собственными силами? Отчего ударили столь не вовремя?

Искра, как и многие другие воины рядом, опускает меч, понимая, сколь бессмысленны эти вопросы. Как бессмысленно и сопротивление. Вивиан со своими беспощадными пророчествами оказалась слишком права. Безнадежно поздно пытаться что-либо изменить.
Словно завороженная, Нитаэль не может оторвать взор от приближащейся с ревом водяной стены, не переставая думать о том, сколько в этой истории зависело от нее, и как могла бы повернуться реальность, прими она череду других решений. Этого уже не узнать.

Совет оказавшегося рядом Гиллиана на долю мгновения успевает вселить безумную надежду. Нитаэль оглядывается на военачальника, но вдруг понимает, что говорит тот лишь от отчаяния, просто не желая смиряться с неизбежным...
Хорошо, что она не пообещала ничего Галахаду - не придется нарушить слово.

***
Когда бороться уже не остается сил, когда кажется, что наступил закономерный исход и почти безвозвратно растворяется сознание - снова неожиданно приходит боль. А вслед за нею - холод.
Нитаэль медленно выныривает из темноты, с каждой новой вспышкой боли явственнее ощущая, как тает вокруг ничто, оборачиваясь чем-то материальным.

Она вдруг жадно, судорожно глотает желанный воздух, удивляясь, как легко он может доставаться. Отплевывается от воды. С трудом фокусирует взгляд на лице своего спасителя, что-то вспоминая.
Чья? Какой тут может быть ответ...
- Игнийская...
Озябшие непослушные губы едва-едва получается сложить зачем-то в подобие горькой кривой усмешки.
В горящее горло врывается влажный речной воздух, отчего в груди саднит еще больше. Нападает очередной приступ надсадного кашля, кажущийся на этот раз бесконечным.
Как же мутит...
Безумно хочется просто откинуться на песок и подождать, пока все это закончится само собой... Взять и отдаться течению - не тому, что только что терзало тело, медленно мучительно убивало, скручивая ребра, не давало вынырнуть за драгоценным глотком воздуха - тому, что мягко подхватило бы и понесло меж вех судьбы, не заставляя ничего решать...
Нельзя. Не выйдет.

- Нитаэль... - выдыхает Искра обессиленно, и не думая это скрыть. Зная, что как офицер обязана будет при необходимости вновь принять командование.
Хоть бы не пришлось... Хоть бы не сразу...

Темно, словно в сумерках. По затянутому черным дымом небу совершенно невозможно понять, сколько прошло времени. Кажется - целая вечность.
Сколько всего изменилось? Выстоял ли в битве с бригадой смерти резерв? Кто может знать? Но вот то, что сталось на переправе, должно быть известно...

- Чем... Чем закончился бой? - стылыми негнущимися пальцами она в отчаянии цепляет спасшего ее парня за руку из последних сил, не собираясь отпускать, пока он не ответит ей. - Гиллиан жив? Ты видел его?
Нитаэль оглядывается, порываясь встать, чтобы получше рассмотреть, что творится кругом, и вдруг с ужасом понимает, что не достает на ней не только доспеха. Ее клинок погиб в реке, на поясе - лишь пустые бесполезные ножны.
- Мне нужен меч... Мне нужно оружие!

– Леди Нитаэль… – тихо шепчет солдат, глядя на Искру со смесью удивления и восторга.

По всей видимости, он не имел ни малейшего представления, кого именно всё это время откачивал.
Вцепившись в запястье железной хваткой, девушка требует ответов, не отпускает.
– Прошу прощения за… За мою непочтительность, – его взгляд красноречиво указывает на разорванную тунику. – Все думали, что вы погибли на переправе.

– Расслабься, парень. Это леди должна быть благодарна тебе за спасение, – подняв голову, Нитаэль теперь может видеть второго.
Возвышающегося над ней в полный рост, как и все остальные здесь – промокшего насквозь, крепко сложенного игнийца. Проступающая на висках седина выдаёт почтительный возраст, в то время как несколько косых шрамов на лице свидетельствуют о внушительном опыте прошлых сражений.

Солдат кивком указывает на застилающий небо густой чёрный дым.
– Леса полыхают. Магия Круга смела с переправы и своих, и чужих. Мне посчастливилось в сознании добраться до ближайшего берега – я брожу здесь уже по меньшей мере более часа, но, кхм, мне посчастливилось обнаружить не так уж много уцелевших. По крайней мере… – ветеран усмехается пресечёнными уродливым шрамом губами. – Не так уж много из наших.
В опущенной вниз правой руке солдат сжимает окровавленный меч.

– Почти сразу после катаклизма в тыл эскалонцам ударила кавалерия Иссирона. По крайней мере, полагаю, у нас нет другого легендарного героя в серебряных латах на белоснежном, как сам лунный свет, жеребце. Ещё одно сражение развернулось уже здесь, на вражеском берегу. Поражение железного маршала стремительно переросло в абсолютный разгром. Насколько я могу судить, мы одержали победу. Хотя в этом дыму и хаосе даже чёрт, пытаясь разобраться, подвернёт ногу.

Ветеран хмыкает, продолжая говорить тихо и глухо:
– Если вам нужен меч, миледи, вы можете выбрать любой на свой вкус.
Нитаэль смотрит в указанном направлении и видит разбросанные тут и там вдоль берега тела в эскалонской и игнийской броне.
– Но я бы настоятельно рекомендовал требовать что-либо несколько тише. Вокруг рыскают стаями недобитки. Как наши, так и все остальные. Мы не на том берегу Лелиан.

В груди все еще горит, но теперь с каждым новым вздохом - все меньше. Множество вестей, горестных и радостных вперемешку, обрушивается на Искру, не без труда сумевшую подняться с песка и неверяще оглядывающую этот берег Лелиан, все еще считающийся вражеским.

Иссирон все-таки появился. Многие игнийцы успели утратить веру в него - и все же он пришел, чтобы исполнить свой долг... Успев по-настоящему вовремя. Как и полагается герою.
Впереди его, несомненно, ждет заключительная блистательная победа - пусть не сразу, но теперь в этом уже не может быть ни малейших сомнений.
А Нитаэль, спутавшая ему планы... Она просто для чего-то осталась в живых.
Что ж, война еще не окончена. Им всем предстоит еще послужить Игнии. И Нитаэль - все еще игнийский офицер. Жаль, что ничего не известно о Гиллиане... Но пока ничего не известно - остается надежда. Пусть будет так.
Робкое воодушевление пробивается сквозь накатившуюся безмерную усталость, отстраняя отчаяние и боль.

Собираясь с мыслями, Искра отворачивается от воинов, пытаясь привести насквозь мокрую липнущую к коже тунику в приличествующий вид. Отдирает от подола полосу ткани, чтобы соорудить подобие шнуровки - стянуть края разрыва у ворота.
Через плечо она обращается к молодому игнийцу:
- Ничего, ты ведь сделал все, чтобы помочь мне... Спасибо, что спас. Как твое имя? Хочу знать, кому обязана жизнью.

Справившись наконец с туникой, девушка не спеша подбирает с песка свой нагрудник и мокрый плащ, сосредоточенно обдумывая слова второго солдата. Наконец, она понимает, что в них цепляет сознание.
- Рыскают?.. И игнийцы - тоже? А почему не собираются вместе? Боюсь, мы сейчас не в том положении, чтобы разделяться и устраивать засады на оставшихся эскалонцев.
Разрозненные воины - это не дело. Без единого командования они все равно ничего не добьются.
- Если... Если в реке мы больше никого не найдем, нужно возвращаться в лагерь, - ее звание вполне позволяет принимать такие решения в одиночку, и все же Нитаэль совсем немного сомневается, что именно сейчас люди пойдут за ней. - Наверняка есть раненые. Им нужно помочь.
Впрочем, быть может, существует и альтернатива немедленной переправе.
- Или... Вы знаете, где примерно стоит войско Иссирона сейчас? Возможно, их лагерь - на этом берегу?

[OST – ссылка]

– Насколько я могу судить, армия Иссирона преследует убегающих эскалонцев. Это давно уже не битва. С момента вмешательства круга – резня, – ветеран сплёвывает, возвращая в ножны клинок. – Каждому достанется по заслугам. Для нас будет лучше двигаться к переправе. Лесом, чтобы не светиться без необходимости на берегу.

Молодой игниец отходит в сторону, вытаскивая из ножен разбухшего тела игнийского утопленника уцелевший меч.
Опустив голову, он приближается к Нитаэль, которая по-прежнему возится со шнуровкой.
– Леди Нитаэль. Там, на переправе, вы были великолепны. Вы сражались совсем рядом со мной и… Я не видел ничего подобного в жизни. Меня зовут Эллиот, – он обеими руками почти торжественно протягивает девушке трофейный игнийский клинок.

– К поздравлениям можно приступить непосредственно перед пиршеством, – недовольно бурчит старый солдат и, не дожидаясь остальных, быстрым шагом начинает двигаться в сторону леса.

Достаточно углубившись, они меняют направление, практически бесшумно скользя сквозь листву к переправе. Пожар по-прежнему тлеет на противоположном берегу Лелиан, но здешний лес кажется девственно чистым, нетронутым. Лишь внимательный наблюдатель способен различить тут и там сломанные стебли кустарника, да попадаются кое-где мертвецы и срубленные эскалонскими топорами деревья.

Обстановка совершенно не располагает к непринуждённому разговору – каждый член небольшого отряда напряжённо вслушивается в гнетущую тишину, разбавляемую лишь шелестящей над головами листвой. Стоит, впрочем, очередному порыву ветра донести отдельные голоса, как игнийцы сразу же замирают на месте.

Там не свои. Эскалонцы.

Пригнувшись и, кажется, почти припадая к земле, старый солдат осторожно крадётся в направлении голосов. Остальные следуют, практически не отставая, за ним – останавливаются лишь на краю обширной поляны, посреди которой в гордом одиночестве возвышается могучий вековой дуб. Ещё утром бездонно синее небо теперь затянуто дымом, сквозь удушливую пелену проглядывают грозовые тёмные тучи, на которые отбрасывают багровые отблески устроенные осадными орудиями маршала многочисленные пожары.

Игния горит, бьётся в агонии.
И, тем не менее, здесь и сегодня Игния побеждает.

– Их всего трое, – сквозь зубы заявляет почти в полный голос по-прежнему безымянный для Нитаэль игнийский солдат и, выпрямившись во весь рост, первым выходит из зарослей.

Поляна завалена трупами. Земля здесь потемнела от уже успевшей впитаться пролитой крови, изувеченные тела игнийцев и эскалонцев разбросаны повсюду в совершенно неестественных позах. Много тел, едва ли не несколько сотен.
Кажется, здесь проходило одно из наиболее крупных локальных сражений.

Старый солдат не дожидается Эллиота или же Нитаэль – переступив белокурую молодую игнийку с рассечённым лицом, слепо уставившуюся в тёмное небо единственным широко распахнутым глазом, он, не сбавляя шага, идёт к эскалонцам.
С тихим свистом окровавленный клинок выскальзывает снова из ножен – двое чёрных солдат около дуба оборачиваются на звук и, едва заметив цвета Лесного Союза, срываются с места и бегут что есть сил в противоположную сторону.

– Назад! – орёт было громогласно последний оставшийся, но, закашлявшись кровью, почти сразу же умолкает.

Последний эскалонец сидит на траве, прислонившись спиной к стволу дуба.
Его чёрная броня покрыта слоем запёкшейся крови и гари, глубокая ссадина на голове кровоточит и заливает лицо, часть шеи страшно обожжена, а из левого бока торчит обломок копья, пробившего нагрудник и глубоко вошедшего в живот воина.
Вокруг эскалонца – несколько десятков разбросанных тел, с отрубленными головами или конечностями, тел едва ли не перерубленных пополам с неистовой силой.
Чуть позади, в тени дуба, в землю гордо воткнуто чёрное знамя, угрожающе трепещущее на ветру.

Он поднимает голову, исподлобья глядя на приближающихся игнийцев. Серые глаза горят холодом на практически неузнаваемом, изуродованном огнём и сталью, лице.
Его шлем лежит в траве рядом, понуро красуясь перерубленными тёмными крыльями.

Этот человек настолько изранен, что опознать его теперь практически невозможно.
Но голос… Этот голос Нитаэль, по всей видимости, не забудет уже никогда.

Кем бы ни был тот человек на переправе, она ошиблась.
Тот офицер не был железным маршалом.

Железный маршал прямо сейчас сидит перед ней.

- Спасибо, Эллиот, - вновь искренне благодарит Нитаэль спасшего ее парня, принимая меч - не добытый с честью в бою, а вынужденно взятый у павшего игнийца.
Прикинув оружие в руке, она делает пару пробных взмахов, примеряясь, привыкая... Но как бы ни был клинок хорош - он чужой. Не тот. Тот подарил ей отец, когда она покидала дом. Еще до поступления в Академию...

Однако не сентиментальных воспоминаний ждет от нее сейчас Игния.
- Я в долгу перед тобой, - очень серьезно добавляет Нитаэль, глядя на молодого соратника. - И надеюсь его вернуть.
Война продолжается.
Девушка внимательно взвешивает все услышанные сведения, не желая ошибиться в выборе пути.

Итак, поиски войска Иссирона сейчас несут мало смысла. Да и что ему еще трое воинов - это даже не подкрепление. А вот расположение их собственного лагеря известно прекрасно, и отправиться туда будет куда более разумным решением. Может быть, по пути обнаружится, что магический удар еще кого-то пощадил...

Искра задумчиво смотрит в спину удаляющемуся ветерану. Пожалуй, стоит прислушаться к его словам. В самом деле, лучше добраться до переправы, чем пытаться пересечь Лелиан вплавь. От одной мысли о том, что будет, если уставшее тело не справится с течением, становится не по себе. Нитаэль совсем не хочется вновь оказаться в ледяных удушающих объятиях реки... Во второй раз может не повезти.
Выдохнув, она молча направляется вслед за старым солдатом, кивком позвав за собой Эллиота.

Напряженный марш сквозь лес - игнийский лес, кто бы там что ни захватил! - подзатягивается. Нитаэль даже не думала, что река отнесла ее так далеко от переправы. Не иначе как чудом удалось ей остаться в живых... А скольких игнийцев стихия не пожалела?
Искра с горечью оглядывает попадающиеся порой на пути тела соотечественников. Сколько их останется без надлежащего погребения... Но невозможно сейчас отдать всем им должную честь. Невозможно даже узнать имена всех павших героев.

Обрывки эскалонской речи совершенно неожиданно режут слух, напоминая, что игнийцы в игнийском лесу все еще не одни.
Еще больше мертвых тел на огромной поляне - совсем недавно здесь бушевала жестокая битва. И...
Нитаэль мрачно усмехается, осознавая, насколько ошиблась, приняв за легендарного маршала обычного эскалонского офицера.
И все же это безмерно удивительно - видеть перед собой живым человека, в чьей смерти от ее собственной руки она буквально только что была уверена, как в своем имени!

Израненный предводитель эскалонцев не растерял ни капли самонадеянности. Очевидно, он по-настоящему хороший воин. Возможно, если бы на переправе Искра над самом деле сошлась с ним, исход схватки был бы совсем иным...
Впрочем, если бы Искра сошлась с ним на переправе, точно так же, как то уже случилось, вложив в этот поединок всю свою ненависть к нему и его стране, предельно ясно было бы, как и что ей следует предпринять.
Теперь же... Когда этот человек - полумертв и вряд ли способен держать оружие... Убить его? Вернее, добить?..

- Постой, - уверенно окликает Нитаэль не терзающегося, кажется, подобными мыслями ветерана, не делая, однако, и шага вслед за ним. Взгляд ее пронзает обессиленно прислонившегося к стволу дуба ненавистного врага, не обещая тому ничего хорошего. - Прямо сейчас его смерть мало что изменит. Нужно взять его в плен.
Если бы на самом деле это значило то, чего так хотелось бы... Даже жаль, что игнийцы обращаются с пленными совсем не так, как эскалонцы. Но что поделать, игнийцы - не варвары. Вражеского офицера не ждут ни Цитадель, ни смертельные пытки, ни публичное глумление...
- И знамя, - холодно продолжает Нитаэль, неотрывно глядя Маршалу в глаза. - Знамя мы тоже возьмем.
Когда Игния разобьет Эскалон - триумф должен быть полным.

Окровавленный меч маршала лежит совсем рядом с ним, подминая своей внушительной массой траву. Игнийцы останавливаются в нескольких шагах, обступают. Внимательные серые глаза маршала горят огнём воли на обожжённом и грязном лице. Он смотри на неё снизу вверх. Изучает, приценивается. Не на Эллиота, не на второго солдата, именно на неё.

– Лунная Роса, полагаю? – спрашивает хрипло на игнийском.
Его произношение оставляет желать значительно лучшего – языку, привыкшему к лающему и грубому эскалонскому не так просто перестроиться на протяжную и мелодичную игнийскую речь. Тем не менее, за исключением моментально выдающей иностранца фонетики, маршал не допускает ни единой ошибки.

Он усмехается, запрокидывая голову и касаясь затылком морщинистой коры дуба.
Кровь толчками выплескивается из раны на животе, кровь выступает в уголках губ.
– Знамя – всего лишь символ, который позволяет армии видеть что-то, за что можно сражаться. Знамя без армии – всего лишь разноцветная тряпка.
– Закрой пасть, – бросает, сплюнув в сторону маршала, старый солдат, однако тот продолжает.
– Один из твоих людей, предводитель лазутчиков, Меллидан… Он довольно высоко отзывался о тебе. Твердил до последнего, что ничто не в силах загасить разгорающуюся искру.

Маршал кашляет кровью на собственное запястье.
– Сегодня вы победили. Сложно сражаться с тварями, которые видят будущее. Осадные орудия, дисциплина, безукоризненная тактика и стратегия, боевая подготовка и преданность – всё это меркнет в сравнении с вашей грязной магией и армиями избранных, которые точно знают, когда именно и в каком месте нанести финальный удар. Будь на то моя воля, я никогда бы не зашёл без должной подготовки настолько глубоко в этот лес.

– Не спеши торжествовать, Нитаэль. Быть может, вы разбили лучшую армию мира, но истинная сила Эскалона не в его легионах. Не в фанатизме, не в единстве, не в Канцлере. Совсем скоро наступит день, и ты осознаешь. Когда они покажут себя, когда выйдут из тени. Когда то, что заставляет нас всех дрожать в ужасе и безукоризненно исполнять их приказы, явит всему миру своё истинное лицо.

Голос маршала дрожит от напряжения, но он упрямо продолжает свой монолог.
– Я не боюсь умереть. Истинный путь настоящего воина есть окончательное и бесповоротное принятие смерти. Но они держат в заложниках мою жену. Дочь. Орден и Канцлера. Они держат в заложниках всю страну. Посмотрим, как вы запоёте со своими пророчествами, когда встретитесь с теми, кто древнее самого времени. Когда вы столкнётесь в конце концов с тем, чему даже мы безоговорочно подчинились. Они добьются своего. И если они хотят видеть Игнию в огне и разрушенной, то Игния очень скоро будет задыхаться в смраде пожарищ. Вот тебе моё пророчество, Нитаэль. Жаль, что лишь один из нас сможет воочию убедиться в его исполнении.

Железный маршал ухмыляется, демонстрируя покрасневшие зубы.
– Убей меня, Нитаэль. Я всё равно едва ли протяну ещё хотя бы десять минут.

Он откидывается назад, серые глаза переливаются сталью не неузнаваемом изнеможенном лице.
– Железо внутри – железо снаружи.

Поразительно, этот человек и в таком состоянии все еще способен держать слушателей. Даже их, игнийцев. Неудивительно, что за ним шла эскалонская армия...

Нитаэль останавливается в нескольких шагах.
При ближайшем рассмотрении становится ясно, что раны Маршала попросту не позволят пленить его... Что ж, в каком-то смысле ему повезло.
Без малейшей жалости Искра наблюдает, с каким трудом дается предводителю захватчиков каждая фраза, каждый вздох. И все же - помимо воли внимает его словам, не торопясь совершить что должно.

Ее удивляет то безразличие, с которым Маршал говорит о знамени - святыне своего войска. Или это блеф?.. Весьма дерзкий в таком случае. Впрочем, в чем-то он прав: его армии больше не существует, и ее символ теперь можно считать всего лишь обычным полотнищем.

Однако прочая исповедь изумляет Нитаэль еще больше.
Так вот как все это выглядело с эскалонской стороны... Четкие пророчества, множество уверенных в себе Искр, всесильная магия... Право, даже лестно слышать такое об армии Лесного Союза. Неужели Маршал не понимает, что существуй это все на деле - его войско даже не вошло бы в вечный лес? Нет, глядя правде в глаза, игнийцам отнюдь не легко далась эта победа... Нитаэль вновь вспоминает вчерашние слова Галахада о том, что они просто... должны были остановить Эскалон.

Впрочем, едва ли стоит принимать сказанное Маршалом настолько всерьез. Его речь, кажется, становится все менее осознанной...
Конечно, Нитаэль неоткуда знать, о чем он говорит. И существует ли на самом деле та сила, что способна затмить для эскалонцев веру в их Канцлера.
Это похоже на бред умирающего, на отчаянно-бессильные угрозы поверженного, на бессмысленные речи безумца... Искра не верит ни единому слову пророчества Маршала.

- Игнии не станет, только когда не станет последнего игнийца, готового отдать за нее жизнь, - негромко, но абсолютно отчетливо произносит Нитаэль, все так же прямо глядя в глаза человеку, которого она вот уже несколько месяцев истово ненавидит. - С чем бы мы ни столкнулись... Даже со слепым фанатизмом железной истины.

Ее ладонь ложится на рукоять чужого меча в привычных ножнах. Невелика честь - добивать смертельно раненного противника. Отдавать такой приказ кому-то другому - хуже вдвойне. Возможно, оставить этого человека умирать от ран было бы самым простым решением... Однако уйти, не убедившись, что Железный Маршал, символ этой проклятой войны, кровный враг тысяч игнийцев, мертв... Непростительная беспечность. Неуместное милосердие. Меллидан, наверное, не оценил бы такого поступка...

Искра медлит мгновение, все еще не отводя взора от стальных глаз, в которых упрямо горит безграничная вера в эскалонские постулаты.
И точным движением вгоняет клинок Маршалу между ключиц.

– Игния падёт раньше, чем ты можешь себе представить, принцесса, – изрекает железный маршал с хриплым смешком.
И это мрачное предсказание становится его эпитафией.

Трофейный меч безупречно входит в плечевое сочленение искорёженной эскалонской брони – военачальник выгибается всем телом, вздрагивает и почти сразу же замирает.
Стекленеющие серые глаза отстранённо продолжают таращиться в пустоту.

Сплошная пелена дыма медленно плывёт дна поляной.
Нитаэль вытаскивает клинок, отступая назад. Листва древнего векового дуба неразборчиво шепчет что-то над головой, трепеща под воздействием свирепого ветра.

Искра отворачивается. В привычном шелесте листвы теперь ей слышится нечто тёмное, угрожающее. Нечто взывающее к задворкам сознания, к самым древним полузабытым инстинктам, к поступи неумолимого рока, к гнетущему первобытному ужасу. В шелесте листвы ей слышится копошение миллионов крошечных насекомых, топот тысяч лапок колоссальных извивающихся сколопендр, ей слышится мягкая поступь облачённых в чёрные мантии неизвестных существ, уверенно бредущих сквозь ледяную пустоту обсидианово-чёрной стеклянной пустыни.

Она отходит назад, поражаясь необъяснимости и чёткости нахлынувшего видения. Вздрагивает от сухого треска ветви неподалёку – этот же треск развеивает томительную иллюзию и возвращает девушку обратно к реальности. С каждым новым вдохом видение испаряется, пустые тревоги начинают казаться нелепыми, жалкими.

Они победили. Всё остальное теперь позади.
Один за другим на поляну выезжают галопом всадники. Зелёные плащи развеваются позади, кавалеристы кружат вокруг, переходя на неторопливую рысь. Сверкают угрожающе наконечники копий, горят праведной злостью глаза в прорезях шлемов.

Всадники заключают немногочисленную группу уцелевших в кольцо.
Нитаэль всматривается в пришельцев – безусловно игнийцы.
Один из них, на чёрном как смоль породистом жеребце, выезжает вперёд – падающая звезда на синем щите безошибочно выдаёт в нём Артониса, одного из наиболее яростных и преданных сторонников Иссирона.

Он смотрит на Нитаэль сверху вниз, несколько высокомерно приподняв подбородок.
– Нитаэль? – осведомляется почти утвердительно. – Владыка Иссирон желает встретиться. Незамедлительно.

Прежде, чем Нитаэль успевает хоть что-то ответить на это не слишком любезное предложение, один из последних припозднившихся всадников решительно спешивается.
В отличии от всех остальных, его плащ изорван, броня в беспорядке. Бросив копьё в траву он идёт к Нитаэль, словно забывая о существовании окружающих.

Снимая и на ходу отбрасывая в сторону шлем, Галахад улыбается.
Артонис смотрит на происходящее с недоумением, но игнийцу, кажется, всё равно.

Галахад приближается к девушке и, почти как в тот раз, в нерешительности останавливается в полушаге.
– Не представляешь, как я рад, что ты уцелела, – говорит, понижая голос, практически шёпотом.

Хмыкнув, старый солдат рядом с Нитаэль отступает назад, увлекая за плечо недоумевающего относительно всего происходящего Эллиота.

– Я был уверен…
И, оказавшись не в силах завершить мысль, Галахад замолкает.

Помедлив ещё мгновение, шагает навстречу.