Волк у ворот | ходы игроков | 4. Водопад Койота

=○=
водопад койота

[John Black Wolf – Alone in the Dark]
(ссылка)


Костры продолжали гореть.

Водопад Койота повергал себя с высоты сорока ярдов, имел семь футов в узкой части и больше тридцати — там, где пена с кипением вгрызалась в студёную реку. Его стиснули меж собой две гранитные скалы, изрезанные необычно правильными кубическими фракциями. Сила течения была такова, что ложе водопада казалось чистейшим снегом, свистящим и хлещущим в лесной тишине. Реки Миннесоты недаром славятся коварными порогами. Здесь и там прихотливый рельеф заставляет воду бросаться с головокружительных склонов, и Койот не стал исключением. Скалы обрывались отвесными стенами к густому ельнику. Река, начинаясь в холмах к северу, тянулась к озеру Траут, и её русло пролегало по единственному узкому ущелью. Слева и справа к ней ластились деревья, оставляя немного места на краю.

Потрясающий вид открывался с вершины водопада. В лесной дымке плыло призрачное озеро: ирреально спокойное, насыщенное прохладной и темнотой. Звёзды неожиданно подступали, сверкая бесчисленно и близко, а под ними простиралась вся озёрная долина. На востоке, над разноцветьем осеннего леса и зимними метелями, рассыпались огоньки, в которые превращался Койот-Фоллс на таком отдалении. Ни отдельных домов, ни отдельных машин. Тончайшие ниточки электрических фонарей, ненадёжные и хилые среди безбрежного чернолесья. В мире призраков к ним присоединялись костры далёких Абабинили, видимые уже невооружённым глазом.

Как красные флажки.
Как красные флажки…

Панорама взывала к доколумбовой Америке. Необузданной человеком, необъятной и неведомой, по чьим дремучим краям кочевали обильные стада карибу. Именно водопад дал городу своё название. По старой легенде, койот — луговой волк, койотль на языке ацтеков — выл со скал над ним. Его вой обещал поражение восстанию сиу, известному как Война Воронёнка, а вместе с ним оплакивал закат индейской цивилизации севера. Третьего июля 1863-го белый фермер Нейтан Лэмсон и его сын застрелили легендарного индейского вождя. С этим битва за Миннесоту окончилась. А в девяносто первом, через год после жестокой резни под Вундед-Ни, белые лесорубы основали торговый пост в виду водопада. Земля Миннесоты хранит немало обид, и вой койота тоже сохранился в тексте географических карт.

Мэтт Данн любил сидеть здесь, всматриваясь вдаль. Иногда приезжали туристы, поднимаясь от Второго шоссе по извилистой тропе с оградой и скамеечками для отдыха. Городские подростки устраивали тут свидания, выкручивая градус романтики до комичных значений. Иногда чёрные медведи выходили половить рыбу.

Над каменистым жёлобом водопада перекинули мостик из широких досок, снабжённый верёвочными поручнями. Брызги, клубами окружавшие вершину, постоянно окатывали его. Со временем возле мостика возвели навес с тремя стенами, в которых проделали большие окна для тех, кто предпочитал любоваться природой с читами. Четвёртой, отсутствующей стеной навес был обращён к мостику и водопаду.

Нейтан выбрался с восточной стороны ручья, легко преодолев заросли. Растущая луна освещала скалы. Запах Изидаха, то слабеющий, то снова усиливающийся, терялся возле воды. В холодном свете у самого края каменной площадки лежал седовласый мужчина. Мэтт Данн.

— Папа. Нейт, Нейт, это папа!!!

Робинсон даже не почувствовал, как девочка спрыгнула с него. А сама Джесс, не замечая ничего вокруг, с криком рванулась к телу.

Передвигаться по ночному лесу было одно удовольствие. Настолько, что иногда Нейт забывал, что несет на себе небольшое человеческое дитя, чьи пальцы хватались за шерсть, а голос возникал в ночной тишине, когда уршул продирался сквозь ветви деревьев или же совершал особо длинный прыжок - оборотню приходилось напоминать самому себе об осторожности и ответственности. Зверь внутри скалился и рычал, но нехотя подчинялся... С какой радостью Робинсон сейчас бы гнал противника, упиваясь охотничьим азартом! "Нужно быть осторожней!", - в который раз одернул себя молодой верволк, понимая что преимущество всё ещё может быть на стороне Изидаха.

Нейтан-перевертыш остался стоять на месте, когда Джесс ринулась к отцу. Запах смерти щекотал ноздри, смешиваясь с чужим ароматом. Здесь он чувствовался намного лучше, чем там, у домика, пусть вода и уносила большую его часть. Нейт не спешил, переминаясь с лапы на лапу, осматривая окрестности, решив немного выждать и прислушаться к ночной жизни: коль скоро Купер не был на месте второй резни, возможно, он был где-то здесь...

— Папа! Папа! Папа!

Самообладание оставило Джессику. Она промчалась по мостику, спрыгнула на мокрые камни и упала на колени перед телом. Вода немедленно окатила её ноги, но Джесс было плевать. Она скрючилась над Мэттом, не решаясь коснуться его. Рыдания лились в полный голос, захлёбываясь в собственном крике. То, что девочка так упорно скрывала под маской азарта и храбрости, вырвалась на волю. На самом деле Джессику Данн раздирало горе, всю силу которого понял бы не каждый. Но Нейтан — мог.

— Папа! Папочка… па-ап… пап…

Изидах медленно выступил из тени под навесом. Как и в прошлый раз, он спрятался рядом с тем местом, которое со стороны казалось лучшим укрытием, но не в нём самом. Филигранная, но уже привычная хитрость. Та мелочь, которая отличает любителя от опытного старого волка. Как разбитый пулей фонарь, чтобы привыкшие к свету глаза «Лунных Псов» потратили драгоценные секунды на привыкание. Охотник действительно ждал у водопада.

Изи-дах.
Коснувшийся пламени.

Он был облачён в тёмные штаны из гидрофобной ткани, и только. Слишком широкие скулы, орлиный нос, брови вразлёт и чёрные, алчущие глаза выдавали индейскую кровь его предков. Помощник шерифа Купер застрял где-то под тридцатью. Но всё меркло перед тем, как выглядел поджарый торс, изуродованный ритуальными ожогами от талии до шеи. Выжженные отпечатки лап пузырились на грудных мышцах. Кошмарный узор, оставленный горячим железом, чертил на животе углы и треугольники первобытных символов. Багровыми кляксами на плечах проступали трайбальные глифы Отмеченных, похожие на следы от когтей. Оба бицепса опоясывали шрамы от раскалённых цепей, которыми кто-то обмотал его руки. Вдоль рёбер тянулись параллельные розовые рубцы — память о трудной схватке с Уилсоном и Робом.

Купер не нападал. Он мягко ступал по камням, выйдя на освещённое место и остановившись. До Джессики — ярдов тридцать. До Нейтана — где-то столько же. Кроме того, их разделял узкий, но бурный поток.

— Отцеубийство, — негромко и сочувственно проговорил Изидах, — это наш привычный грех.

Не слыша его появления и слов, Джессика рыдала.

Нейт оскалился и зарычал. Возможно, будь он собой, человеком, или хотя бы как волк-урхан, Робинсон бы задумался о возможности каких-то разговоров с этим краснокожим ублюдком (Нейт готов был поставить все свои деньги на то, что Купер испытывал удовольствие, убивая белых). Возможно, он дал бы всему этому какой-то шанс разрешиться без лишней крови, хотя как именно, он и представления не имел. Возможно... если бы... всё это не имело ровным счетом никакого смысла. Слезы Джессики, убитые братья и нечеловеческая жажда мести сделали выбор за него - остатки человеческого сознания на какой-то миг ушли в тень животной ярости и жажды крови. "Он должен заплатить за каждую каплю крови, пролитую братьями", - твердил Зверь, - "За каждого убитого волка, за каждое дитя Матери. Пусть проклятые барабаны станут поминальным маршем по выродку! За слезы дочери!".

Уршул-Нейтан сорвался с места, оставляя в земле борозды от когтей. До Купера было так мало, что зверю внутри Молодой Луны лишь запоздало пришел вопрос, откуда же взялась такая беспечность в Изидахе? Неужели, он был готов к этому с самого начала и где-то ждет своего момента неистраченная серебряная пуля...

Джесси обернулась на его рычание, чтобы увидеть тучу брызг там, где огромный волк мчался через реку. Её искажённое лицо оледенело в маске ужаса и понимания — фигура Купера на берегу стала видна и ей. Пальцы девочки замерли в дюйме над изорванной папиной курткой.

Отмеченный огнём раскрыл руки, будто приглашая Нейтана к себе. Он не боялся. Делириум не имел власти над ним. Огонь выжег всё, что не сделала убеждённость. Его зубы и ногти стремительно вытягивались вместе с волосами. Индейское лицо страшно контрастировало с первыми трансформациями.

Уршул — быстрее, сильнее, мощнее. Но и облик Далу не менее опасен. Купер танцующе отступил, полоснув когтями бок чёрного волка. Однако неистовствующего Нейтана было уже не остановить — он набросился на противника, терзая подталивую плоть и пытаясь дорваться до горла. На торсе Безгрешного стремительно возникали и затягивались новые раны, он едва успевал блокировать предплечьями броски Робинсона.

Рычащий Нейтан практически впился в горло Купера, но в этот момент тот снова отпрыгнул. На мгновение точка опоры для передних лап исчезла, и лже-полицейский вывернулся из смертельного захвата.

Он отступал спиной вперёд, пятясь к краю водопада. По его лицу текла кровь от удачного удара, с груди свисали ошмётки кожи. Но Изидах хрипел и хохотал, стремительно обрастая чёрной с рыжими подпалинами шерстью.

— Это вина толкает тебя на смерть! — крикнул он, прежде чем человеческая речь стала рёвом. — Твоя вина!

Зверю, вырвавшемуся на волю из силков человечности было нечего ответить этому шакалу о двух ногах - вместо этого Нейтан угрожающе зарычал на слова Купера. Сейчас Нейта волновало лишь одно: чтобы Изидах не сбежал от праведной мести. Привстав на задних лапах, огромный волк ринулся на недочеловека, готовясь вонзить когти в эту поганую плоть.

Нейтан и раньше превращался в волка-уршул. Рыжий Морган рассказывал ему как принимать Зверя, но не становиться им окончательно, позабыв человека в самом себе. Учил быть волком, чтобы другие животные могли принять тебя за своего, учил как быть больше и сильнее, в боевом обличье верволков, как не быть опьяненным силой... но Нейту ещё никогда до этого раза не приходилось драться с другим оборотнем, ощущать кровь на острых клыках и когтях. Это действительно пьянило! Зверь в нем ликовал, охваченный азартом битвы, предчувствуя, что даже у него, молодого волка есть шанс отомстить за стаю.

Робинсон ринулся в атаку со всей яростью. Со всей накопленной за долгий день злостью. Стоило представить растерзанные трупы "Псов", синяки и ушибы Джессики, как сердце начинало бешено колотиться в груди, разгоняя кровь по телу, питая мышцы. Мощь переполняет! Нейтан атаковал всеми силами, что были у него на тот момент.

Изидах кинулся навстречу, отталкиваясь уже не ногами, а огромными мохнатыми лапами. В бешенстве схватки оборотни легко теряют себя. Тому, кто никогда не был зверем, трудно понять упоительный азарт сражения, лишённого мыслей и страхов.

Два чёрных волка — полностью чёрный и испятнанный рыжими подпалинами, повторяющими узор ожогов — врезались друг в друга, норовя извернуться и подмять соперника под себя. Длинные когти рвали плоть под шкурой. Брызгала кровь. С горловым рычанием они кусали друг друга за плечи, крутясь на скользких камнях. Шумел водопад. Луна медленно плыла в ясном небе.

Изидах был ранен и старше, но недостаток рвения компенсировал его опыт. Сейчас и он понял, что легко не будет. С горловым рёвом он вдруг припал к земле, позволяя Нейтану прыгнуть сверху… но это было обманом. В последний момент Безгрешный взвился на всех четырёх лапах, подбросив Робинсона в воздух. Перекувырнувшись, Нейт приземлился в шумную ледяную воду — а Купер уже приседал, готовясь к новому прыжку!

— Нейт! — вскрикнула Джесс.

Всё что оставалось Нейту - довериться инстинктам и, найдя опору на каменистом дне, попытаться сделать упредительный ход. Свежая рана охладила ярость, но не убавила её. Надо действовать как настоящий охотник - с головой! Возможно, та сила, что позволила "утопить" внедорожник и похоронить братьев, сможет дать Отверженному преимущество перед явно более опытным противником, но... надо как-то добраться до земли! В отличии от Изидаха, Робинсон не был тактически подкован, да и в стрессовых ситуациях реагировал не так быстро, так что оставалось только одно - просто действовать, полагаясь на вложенные когда-то "Лунными Псами" знания.

Окрик девушки придал уверенности. У Нейта не было и шанса обернуться прямо сейчас, но ему показалось, что он и так отчетливо видит образ дочери вожака. Срываясь с места на встречу Тронутому Пламенем, Нейтан отчетливо понимал, что не может, не должен позволить Изидаху добраться до Джессики...

В столбе поднявшейся воды было не различить, где какой волк. Нейтан сбил Изидаха в прыжке, ударив его спиной о береговые камни, и два оборотня клубком покатились по берегу. Казалось, всё залито водой: шерсть, пасть, даже дыхание вырывалось вместе с водяными брызгами. Наконец Робинсон оказался сверху, обеими ухватив Купера за горло, но в считанных дюймах перед мордой сверкнули когти — тот пытался добраться до глаз.

Молодой волк не стал пренебрегать полученным преимуществом и вцепился в горло оппонента ещё сильнее, пытаясь раздавить гортань шакала-Изидаха, разорвать его плоть и упокоить навек убийцу собратьев!

Тот захрипел. Его тело выгибалось, из пасти рвалось смрадное дыхание, а жуткие когти снова и снова хлестали морду Нейтана. И всё-таки молодость брала своё. Больше силы. Больше энергии. И больше мотивации.

С ужасным рёвом Коснувшийся огня схватил предплечья Нейтановых лап и разогнул их в стороны. Раны на его горле были столь чудовищны, что никакая регенерация уже не заживит их на месте. Однако успех имел свою цену. Это могло показаться невероятным, но Уршул Безгрешного будто бы рассеивал над шерстью многократно повторяющуюся тень, окружившую его как туманная вуаль. Тень смешивалась с водой, камнями, комьями земли, добавляя объёма и так огромному монстру.

Игнорируя укусы и повреждения, он поднялся вместе с Нейтаном на себе и отшвырнул его почти к ногам Джесс. Рёв раненого Купера пробрал мир от озера внизу до самого неба, сгоняя тучи к луне. Стоя на двух ногах, он возвышался на добрые четыре ярда. Тьма и плоть, собравшиеся в облик чудовища, которого не должно существовать на земле.

Безгрешные никогда не разрывали свою связь с миром духов. Их волки-тотемы не запрещали принимать чужую силу. Им не было нужды беречь человека в себе.

То, что теперь двигалось к Нейтану и Джессике, невозможно было назвать Уршулом. Но Нейтан не знал, что это. Проблески пламени освещали его мех. Монстр. В той же мере дух, в какой оборотень. Отмеченный огнём. Абабинили.

Джессика закричала. Её глаза остекленели от ужаса.

Теплый воздух вырывался из пасти Нейта-волка, полупрозрачным облачком материализуясь в холодном ноябрьском воздухе. Свежие раны стремились затянуться на мощном торсе, оставляя зудящее ощущение, но Робинсон не обращал на это никакого внимания - взгляд его был прикован к ужасающему сплетению живого и чего-то нематериального, явно принадлежащего миру духов. Перед глазами невольно всплыло воспоминание о гротескной тени, подпитываемой огненным сердцем. Вдруг, стало так тихо, что Нейтан не сразу понял, что даже Зверь внутри него замер, не в силах осознать ту разницу между Отверженными и Безгрешными.

Наваждение продлилось недолго. Враг оставался врагом, особенно когда позади — считанные ярды до обрыва. Усилием воли Нейтан стряхнул оцепенение…

…а Изидах устремился в последнюю атаку!

Огромные когтистые пальцы сжались, возвращая Молодой Луне контроль над собственным тело. Здесь и сейчас он понимал, судьба привела его на встречу с самым большим испытанием на всём его пути - квинтэссенция всех его страхов и кошмаров, сомнений и обиды на этот мир, мчалась сейчас на него, превосходя буквально во всем. Джесс была в метре от Нейтана, он ощущал её присутствие и липкий страх, который охватил девушку - чувство было столь сильным, что унюхивалось в воздухе...

Уйди Робинсон прямо сейчас, Изидах, наверняка, накинется на человека - это даст юному волку фору и шанс скрыться, но с какой жизнью тогда останется последний из "Лунных Псов"? Брат, убитый братом давным давно, и подруга, лишившаяся всего и оставленная на растерзанию ужасу из глубин времен. Быть или не быть? За какие-то доли миллисекунд юноша отчетливо осознал, что не может не принять этот бой. То странное чувство, когда отчетливо понимаешь: выживешь - проиграешь, а если умрешь - это точно не будет худшим раскладом... может даже и выиграешь. Вся его стремная жизнь вела Нейтана Робинсона к этому - к искуплению! Жизнь за жизнь - это и есть ответ на главный вопрос.

Нейт ринулся на встречу Изидаху. Не смотря на бешеный "локомотив" из плоти и духовной материи, несущийся прямо навстречу, Нейтан, наконец-то, почувствовал легкость на душе: что бы не произошло, Матерь Луна тому свидетель, он не побоится положить свою жизнь в обмен жизни человека.

Зверь ударил двумя руками будто исполинский дровосек! Нейтан пригнулся, пустой воздух свистнул над ушами. Припадая вперёд, оборотень полоснул бедро Изидаха и тут же отпрыгнул, едва успевая за сумасшедшей скоростью монстра. Танцуя в боковых прыжках, Нейтан пытался измотать чудовище, но только уставал сам. Сила духов не знала пределов.

Болели лапы. Саднила изодранная камнями спина. С распоротого носа по зубам текла кровь. В холке сверлили следы от многочисленных укусов, задняя нога подкашивалась после неудачного приземления. Самые глубокие раны регенерировали, но его тело держалось на последнем пределе. Сквозь мысли о Джессике вспоминался Том… тот день… та ярость… возможно, она могла бы дать ему шанс… убивай или будешь убит… и какая разница, какова цена…

Он заблокировал очередной выпад. Но туман вырвался дальше, продолжая удар Безгрешного. Духовные тени ранили не хуже когтей. Страшная коса прошлась по рёбрам, снизу вверх. Она выбила из груди Нейтана крик боли: тёмная кровь хлынула на камни. Его голова запрокинулась. Пошатываясь, он отступил к самому обрыву… и под задней лапой посыпались камешки.

Он знал, что последует дальше: Изидах столкнёт его. После такого сражения полёт вниз станет смертельным.

Чёрный монстр распрямился над ним во весь рост…

Жизнь покидала его. Свет Матери ласково касался его израненного тела сквозь тучи. Он не мог знать этого, просто чувствовал. Паники нет, лишь обида... он хотел бы показать Джессике дороги, добраться до Калифорнии... он хотел бы и сам ещё почувствовать встречный ветер, когда несешься по хайвею навстречу закату. Старик Мэтт когда-то давно сказал, что не каждой истории суждено быть рассказанной до конца. Кажется, Нейтан начал понимать, к чему это было. Ему показалось, что теперь он ощущает то, что ощутил Данн-старший перед смертью - нежелание оставлять девочку-подростка одну в этом мире. Один на один с этим пидарским индейским оборотнем!

Его затрясло от ярости. Смотря на Изидаха снизу-вверх Нейтан Робинсон уже точно знал, что нужно делать: он даст Куперу чувство собственного превосходства перед окончательной победой, откроется для последнего удара, который должен послать Отверженного вниз с водопада Койота, вот только в этот путь они отправятся с Безгрешным вместе. Из последних сил Нейт оскалился и зарычал прямо в лицо гигантской твари, призывая завершить начатое. В этом мире слишком много чудовищ... пусть хотя бы двое из них уйдут, чтобы Человек мог жить дальше. "Прости Джесс, так было нужно", - пронесся слабый отголосок Нейтана-человека, которого смог сохранить в себе юноша сквозь все эти годы, - "Живи".

Смерть пришла без промедлений.

Купер ударил его обеими руками. Деформированными, длинными, совсем не похожими на стройные волчьи лапы. Восемь когтей вспороли тело Нейтана, практически достигнув сердца. Робинсон чувствовал каждый из них. Видел нити слюны, капающие с длинных жёлтых клыков. Страшная боль стала каскадом вспышек, что следовали одна за одной. Увлекаемый ими в багровое небытие, волк-призрак завалился назад…

Всего лишь юноша. Одинокая фара мотоцикла на американских дорогах. Воспитанник добродушного старого волка, доживающего дни в тихой дыре. Убийца собственного брата. Длинноволосый, порывистый, симпатичный. Ещё совсем молодой. Алчно веривший, что на каждый вопрос на свете найдётся ответ. Стоила ли того жизнь Джессики?

Нейтан упал спиной в мягкие перины пустоты. Его рука намертво сжалась на запястье двуногого чудовища… и взбешённый, испуганный рёв Изидаха ещё долго отдавался эхом над водопадом — как вой койота, отзвучавший столетия назад. Бездна приняла жертву Нейтана.

А темнота — темнота приняла их обоих.

=○=

Падение продолжалось так долго, что счёт времени пропал. Смерти безразлично, как измерять собственную продолжительность. Дорога из лунного света мягко стелилась под лапами. Под невесомыми, пустыми лапами. Последний гомункул угасающего сознания, которое пыталось уберечь владельца от осознания сорока ярдов под собой. Безгрешные верят, что после смерти души оборотней, чистые от вины за отцеубийство, уходят в охотничий рай Тага Дан, а Отверженные обречены как лунные призраки скитаться на границе миров. Вся культура, вся мифология оборотней упирается в серебряный диск, плывущий по небу из ночи в ночь.

— Если в тридцать или сорок у тебя не получится стать байкером, будешь жалеть или свыкнешься с тем, что будет на тот момент? — наседала Эм-Джей. Эхо. Незнание…
…
— Миссис Паркер, вот возьмём дороги, — стеснялся у доски Том Робинсон. — Они кажутся сами собой разумеющимися. Но ведь так было не всегда, а? Дороги возникают, когда нужно соединить что-либо, а если их нет, то когда-то люди шли вперёд без всяких дорог, а?
…
Лось с голубыми глазами, в которых отражался свет фар, величественно склонил голову.
…
— Том. Том. То-ом.
…
Чёрно-рыжий волк, разбивающийся о камни далеко внизу.
…
— Том! То-ом!
…
Медленно возвращающиеся к нему индейские черты. Стихающие барабаны. Гаснущие костры. Блеск озера. Силуэт полицейского джипа, ползущего по Второму шоссе. Резные койоты. Всё это — так далеко.
…
— Том! То-о-ом!
…
Или, кажется, звали не Тома? И почему же это падение… никак не хотело кончаться?

=○=