Гимн мертвецов | ходы игроков | 8. Вдох

Победоносное возвращение. Местные солдаты всерьёз перестали бояться или презирать вас. Они восхищались. Вы для них были борцами с чем-то злым, тёмным. Прямо как в легендах. А аборигены очень любили легенды и в целом были суеверны.
Один только Леико оставался беспристрастным. Умный он был гад. Смотрел на ситуацию целиком. И всё ещё считал, что вы послужили ему недостаточно.
Опасения подтвердились. Следующей целью был захваченный болотниками замок. В провинции всё ещё бушевала гражданская война, а в свете последних событий медлить толстяк не мог. Штурму быть. Всеми силами, что были у Леико. Включая вас.
Задача у вас второстепенная и вместе с тем крайне опасная. Атаковать с боковой «калитки» и проникнуть в крепость желательно до прорыва основных сил.

***

Эймер бывал в нарядах. В большой армии. Там главное было не проебаться и сделать свою часть работы. Порой там удавалось на время отдохнуть от «полюбившегося» офицера, пускай и заебавшись по всем остальным фронтам.
А вот в этом небольшом отряде всё было... интереснее. На него просто спихнули большую часть хозяйственной работы. За несколько дней он успел побыть и поваром, и водоносом, и точильщиком оружия, и полировальщиком доспехов, и ночным дежурным и прочее.
После очередного дозора выспаться Эймер не успел. Бартону совершенно случайно именно в этот момент вместе с первыми лучами рассветного солнца пришла в голову идея отработать передвижение в строю и боевые приёмы.
Странная это штука — ходить. Вроде как каждый день такое делаешь. Но в строю и на протяжении нескольких часов это действие выматывает, терзает организм, до дрожи и обжигающей боли в ногах.
Вроде всё кончилось, но Бартон заметил, что Эймер ходит как-то неправильно. Носочек на тянет, значит ноги слабые. А ноги слабые в бою — это смерть. Надо ему отдельно ещё часик походить. Так рыцарь, улыбаясь, и приговаривал, что всё ради Эймера старается, а тот не ценит совсем.

Время боевой подготовки. За её время уже в край вымотанный Эймер успел тайно возненавидеть Орра. Здоровый, сука, как кабан. Один раз ударит, а ты всеми косточками резонанс чувствуешь. И не устаёт он.
Затем, естественно без перерыва, очередь Катрины. С женщинами оно обычно в спарринге поспокойнее, потише. Можно даже дух перевести успеть. Только Катрина не женщина оказалась, а бешеная кобыла.
Кристофер временами полоумным казался, но у него в глазах даже жалость какая-то к Эймеру мелькнула. Но и он его повыматывал прилично.
— Плоховато, конечно, плоховато. — Бартон печально помотал головой. — Ты ж мужик бывалый вроде, Эймер. Чё поджилки то трясутся? Ладно, я хоть немного и подустал за сегодня, но настроение у меня хорошее. К итоговому испытанию допущу. Будешь со мной бороться. Кто оппонента десять раз лопатками на землю уронит — тот и победил. А проигравший пятьдесят раз отжимается.


***

Паулю предоставили целые командирские покои. Если так можно было сказать. Одно из тесных помещений замка, для которого не было найдено иного применения. Наверняка после Пауля на этом месте обустроят арсенал или что-то вроде того.
В один день туда заявился Альрич. Горделивый, явно довольный новой должностью. И красноглазый. До того он приметил, как Пауль выискивал среди трупов курево и с досадой его не обнаружил.
Новый офицер принёс целую пачку местных самокруток.
— Они тут курят какие-то травы. На вкус — дрянь, но в голову дают неплохо. — Честно описал он. — Но есть у них кое-что поинтереснее...
Альрич ушёл наружу и вернулся оттуда с чудной высокой жестянкой, помещённой в мутную стеклянную колбу, на дне которой плескалась вода.

***

— Великая воительница желала меня видеть? Кому-то стоит согреть ваше ложе после произошедшего?
Женщина холодно посмотрела на него. Когор пожал плечами и присел напротив Елены. Он к своей участи относился с иронией. Впрочем, задумывался иногда, что ему стоило закончить ещё там, в луже крови на жёстком песке. Но текущая жизнь была богата на новые впечатления. Не считая болотников. О их существовании лучше и не знать было.
— Расскажи мне о своей родине, наёмник.
Странная просьба. Единственная причина по которой он был жив — это то, что он служил связующим звеном между отрядом и местными. О том кто он, откуда и чего хочет никто не волновался. И вроде бы это было логично.
— Она далеко отсюда. На севере. Там гораздо холоднее, чем здесь. Мирным трудом там жить тяжело.
— Там все говорят на том же языке, что и ты? Откуда у нас столько взаимопонимания в речи?
— Все. — В глазах белокожего блеснуло любопытство. — У нас ходят легенды, что мы потомки людей с другого континента. Я думал это бредни, до сего момента.
— До твоих земель возможно добраться на корабле?
— Да, хотя и долго. Собрались в гости?
— У нас остались мирные люди в том городе, — Глядя перед собой, говорила Елена, — им не выжить здесь, не зная языка. Я хочу, чтобы они отправились на твою родину вместе с тобой. Если ты поклянёшься, что не дашь им сгинуть.
— Слово наёмника для вас многого стоит?
— У нас нет выбора, кроме как надеяться, что ты не забудешь про наше великодушие.
— И переводчик вам больше не нужен?
— Не думаю, что многие переживут штурм крепости. У нас есть некоторые, кто начал неторопливо изучать язык местных. Как-нибудь справимся. Надеюсь, Леико не думает, что может пользоваться нашими услугами безвозмездно.
— Один корабль он у кого-нибудь да отнимет. — Когор кивнул, размышляя над всем услышанным. — Я сам бы не смел просить о чём-то подобном. Но, пожалуй, хватит с меня всего этого дерьма. Если вы хотите дать своим шанс выжить — я помогу. Лишь бы подальше отсюда. Особенно от могваев.

Позже Елена и Когор пересказали весь этот разговор в командирской у Пауля.
— Прошу тебя, Пауль. — Женщина смотрела на него так, что новоиспечённому командиру стало несколько не по себе. — Они бежали сюда в поисках новой жизни, но большинство из них даже не может держать в руках оружие. Дай им шанс. Может совсем крохотный. Но ту маленькую возможность не сгинуть среди местных. Если нам не суждено выжить, то они станут последней живой памятью о павшем континенте и о нас. Мы можем отправить с ними и кого-то из нашего отряда, но это уже только твоё решение.

      В один из дней перед штурмом, Пауль решил устроить смотрины. Он-то уже знал, что им предстоит. Подгадал время и место, чтобы вся могучая кучка могла построиться во всеоружии. Хмуро поглядел на разрозненные, куцые отрядики. Не менее хмуро пожевал соломинку. Только узнав предстоящее, Резчик немедленно устроил себе банный день. Бадья, горячая вода, что ещё надо? Пауль помылся в бадье, как смог. В голове родился план. Он вообще в последнее время часто фантазировал, чему вероятно поспособствовало курение местных трав.
      Поставил деревянный ящик. Выложил листы бумаги, уголек. Махнул рукой, подзывая офицеров. Обрисовал суть предстоящего.
      — Лейко отправляет нас на убой. Так что напишите завещания, на всякий случай. Но штурм замка, это вам не здесь. Так что придется нам отряд пересобрать. У нас будет четыре подвижных щита и таран. Есть маза использовать штурмовые лестницы или бомбу, но это хуевая идея, как по мне. Хочу сохранить жизнь пацанам, и вам тоже. Но есть проблемка. Под крышей тарана и за щитами всех не уместить. Так что выберите из своих подразделений совокупно пять тел. Самых хуевых, проблемных, и так далее. Кого не жалко. Мне похуй. Они пойдут как есть. Но дайте им щиты хотя бы. Пойдут вслед за укрытиями и, может, им повезет. Под таран мне нужны самые умелые бойцы-рукопашники. Самые отмороженные и бесстрашные. Добровольцы. Выделите мне из своих три тела. Под тараном пойду я и они. Выдайте им самую лучшую броню и копья. Как только мы дойдем до ворот и сделаем брешь, на нас кинуться болотники. Могваи эти сраные. Нам нужно будет их сдержать какое-то время. И пока мы будет их сдерживать, надеюсь не долго, подойдете вы - за своими щитами на колесиках. И присоединитесь к нам у ворот. Разовьем наступление, ворвемся внутрь и постараемся взять стены, закрепиться на них. Я хочу чтобы за каждым мантелетом был один офицер. Правда, щитов всего четыре, а вас пятеро, поэтому скучкуйтесь как вам нравится. Хотя нет. Елена и Альрич. Бартон. Энн. За четвертым Бенджиро. И самые лучше люди с вами. Остальные...ну, я уже говорил. Вопросы?

***

      Позже переговорил с Еленой. Поднял на неё воспаленные глаза:
      — Честно сказать, мне похуй. Я уже говорил про штурм. Поскольку я пойду первым, то, скорее всего, там и сгину. Поступай с гражданскими так, как считаешь нужным. Но. Дай им хотя бы выбор. Согласятся ли они на ещё одну дорогу черт знает куда? Не знаю и не уверен. Я им не хозяин, и ты тоже.

— Э-э, нет, так не пойдет, — качнул головой Эймер. — Ты через меня весь отряд прогнал, а теперь хочешь поединок на равных. Не годится.

Он развел руками и скрестил их на груди. Пиздить людей Бартону не дадено, а хуже орбиты он все равно ничего не придумает. Эймер не хуже знал традиции большой армии и ее механизмы. Не крысь, не подставляй людей, не спи при первой же возможности, поддерживай нормальные связи и проебывайся с толком. Чем меньше правил, тем легче их запомнить. Чем проще правила, тем легче их соблюдать. Задумавшись о том, почему большая армия все же потерпела поражение перед ордой болотников, Эймер решил, что в какой-то мере свою роль сыграла традиция. Традиция — не та вещь, которую он решился бы тащить в новый мир. От старых ошибок никому не становилось лучше. Но над ним стояли другие люди. Люди, у которых на традиции держалась власть.

Ладно. Раз уж взялись нести традицию в новый мир, то должны помнить и еще об одном правиле. Правиле незыблемом. Правиле, которое работает во все стороны — и на солдат, и на офицеров, и даже на аристократов высшего эшелона. Правиле, согласно которому даже шестерка может однажды покрыть туза.

Откат — пиздец всему. Чем сильнее палку согнешь, тем больнее она ебнет, когда отпустишь. Проще некуда. Сделанное тобой на войне ударяет прежде всего по тебе самому. Возвращается бумерангом. И рано или поздно настанет день, когда придется получить дивиденты за всё, что ты ранее наисполнял.

Если Бартон продолжит упорствовать, то придется его списать. Давно уже заслуживает. Рыцарь-ворон. Оттраханные всем полком бабы и детишки, выкупанные в горящей смоле, конечно, нормальный откат дать уже не смогут. Но Эймер сможет. Откат — это святое.

Бартон резко сократил дистанцию и его кулак полетел прямо Эймеру под дых. Последний, впрочем, не растерялся и из последних сил грубо заблокировал удар. В глазах поплыло. Дальше среагировать уже не вышло.
Эймер почувствовал, как земля уползает из-под ног. Затем он на секунду где-то в воздухе. И его спина больно приземляется на твёрдую землю, выбивая из лёгких воздух.

Перед глазами долгое время непроглядная муть. Затем взгляд медленно фокусируется на стоящей над ним фигуре Бартона. Его лицо уже не такое весёлое, как обычно. Скорее непроглядно злобное.
— Ты себе командира выбирал, уёбок? — Тоном надзирателя спросил он. — А он тебе въебал наряды. И в мой отряд определил, чтобы ты под моим командованием служил. В чём твоя проблема?
Бартон выдохнул, упёр кулаки в бока, поглядел на остальную часть отряда.
— Значт так. Через несколько дней намечается серьёзное дерьмо. И за это время нам надо восстановить силы, а не тратить их на всякую дисциплинарную хуйню. Это всем ясно? Хорошо. В такие тяжёлые времена я вынужден ввести коллективную ответственность. Теперь вы трое приглядываете за Эймером. Если вдруг он ещё чего учудит или решит выёбываться на меня или других офицеров — наряд получите вы все и похуже этого. Если это действительно случится и у вас не будет времени выспаться перед очередным замесом — мне похуй, товарищи доспят за вас. Вольно.

Эймер схаркнул кровь и тяжело поднялся на ноги.

— Есть наряды.

И пошел нести службу.

Эймер травником не был, а что ещё хуже, так это то, что в этих краях не произрастало знакомых ему растений. Ядовитых, по крайней мере.
Необходимыми знаниями наверняка обладали местные, но Эймер не знал языка и в его случае не факт, что согласились бы помогать вообще. Ситуация осложнялась тем, что его соратники по отряду всерьёз за ним стали приглядывать. Краем глаза, обычно. Но излишние телодвижения могли вызвать и излишнее внимание.

План провалился. Если только Эймер не собирался тратить на него остаток времени и сил.
В один из дней с ним заговорил Орр. Явно боровшийся с этим желанием ранее, но всё же заключивший, что так будет лучше.
— Уж не знаю, чё ты с этим рыцарем не поделил, но всем остальным от этого ничего хорошего не будет. Он вроде поутих уже, а я просто узнать хотел... ты сам-то ничего нехорошего не удумываешь? Слыхал ведь о чём главные талдычат? Большое дело скоро, может раз и навсегда утихомирим всю гниду болотную. Все остальные готовятся, а мы какой-то поебенью страдаем с этой ситуацией. — Здоровяк выжидающе поглядел на Эймера. Тяжело вздохнул. Продолжил. — Меня ведь в клетке держали, как и тебя. Но болотников я всё ещё ненавижу больше, чем аборигенов этих. А тебе оно может всё и не надо? Одна из баб офицеров такое удумала. Весь мирняк собрать и на корабле на север отправить. У них там крепкие мужики на весь золота будут цениться. А если с нами до конца на штурм пойдёшь — это совсем другое. Не могу себе представить ничего страшнее, чем умереть, будучи не на своём месте. Я на своём месте. А ты как думаешь?

Эймер потер свежие синяки с последних тренировок. Саднило все. Саднили плечи, предплечья, спина саднила вся целиком, грудина трещала по швам на полувдохе. А на ногах наверняка кровоточили мозоли. Надо бы портянки перемотать, да вот как-то страшно смотреть, что там под ними.

— Блядь, да шакал этот Бартон, разве не видишь? — он ответил Орру на взгляд. Без ненависти или раздражения, а наоборот спокойно. Как бы приглашая вовлечься в дискуссию и поразмыслить над вопросом: — Посмотри, как в последней сваре офицеры бились. Крайт погиб за нас. Пауль в первых рядах копьем колол. А эта гнида до последнего за нашими спинами стояла. Пока совсем не приперло. Нас там с Крафордом на пики ставили, а он еблом своим торговал. Из хуевого человека никакая орда болотников ангела во плоти не сделает. Рыцарь-ворон, смекаешь же. Он до прихода орды с черни кожу заживо сдирал. А чернь — это мы с тобой, Орр. Ты лесник, я воин. Если перед ним встанет вопрос, разменять ли наши жопы на свою, он даже цену не спросит. Мы с таким кучером только на погост и приедем. Вот и всё неподеленное.

Эймер длинно сплюнул.

— Я в осадном деле не особо смышленый, Орр. Но штурм... такое дело... Даже самый небольшой замок берут, превосходя гарнизон хотя бы трехкратно. И берут, разумея, что осажденные будут уставать от штурма. А болотники — они-то нихуя не устают. Чтобы всех их похерить, надо шесть или семь к одному выставить. При том, что четырем из этих шести-семи óчки пополам разорвут. Кому на стенах, а кому и на подступах. Бежать я не побегу, некуда. Отовсюду уже сбежал. Но и веры в успех особой нет, — он помолчал. — Ты мне лучше другое скажи, Орр. Вот ты говоришь, что находишься на своем месте. И я, положим, в тебя тоже верю. Как по-твоему, что будет после победы, если мы эту свару переживем? Аборигенов-штрафников, может, в регуляры вернут за честную службу, и останется нас человек шесть. А с нами что? Я мыслю, что наша дорога тоже ляжет в ту страну, откуда Когор. Мы хоть и чужаки для него будем, но языки у нас схожие. Сладимся. Не то, что с местными. Местные нас псами травили. И когда орда болотников уйдет в былое, старые обиды начнут всплывать.

— Я понимаю. Он ублюдок. — Орр мрачно кивнул, задумавшись. — Но он пойдёт резать болотников, вместе с нами. От безнадёги, конечно. Но Пауль сейчас за главного и он Бартона поддерживает. А я Паулю верю. Ты ведь видел Пауля? С его-то рожей и оставаться в здравом рассудке. То есть ему вообще похуй каким он родился. Нормальный мужик, да ещё и более нашего знает. Теперь, когда он нас ведёт, я совсем перестал сомневаться. Что с нами будет после штурма, говоришь? Насрать. Я этим болотным выблядкам проиграл свой дом, семью, свою страну, свою землю. И больше ни кусочка ничегошеньки я им не дам. Решили они, что захватили замок — всех передушу. Потянут дальше пальцы свои гнилые — прищемлю их, переломаю. Это не они страшные, это им после всего случившегося меня бояться стоит. Местным узкоглазым я служить не рад, но пускай они на меня посмотрят, пускай поучатся, как ломать хребет всякой скотине, что покушается на родное. Какими бы они ни были, как бы мы к ним не относились, но пускай живут на своей земле. Они, а не болотники. А что до нас... на север, да хоть на край света. Уедем куда-нибудь, выживем. Не может ведь всё это быть напрасно, просто не может! Но чтобы корни болотные перерубить, нам самим надо быть как сталь, твёрдыми. А если мы не можем ужиться вместе, то и в строю не выстоим. А это уже не сталь — это говно какое-то. Я об этом, Эймер.

— Пауль от командования морозился сначала, если ты помнишь. И я за него первый голос кинул, — ответил Эймер. — И чтобы этот голос нахер не ушел, надо было показать, что ни Бартон, ни Елена как командиры мышей не ловят. Как это еще я мог сделать? Как, если не показав, что им обоим доверять не стоит? Тут уже дело не в том, что я о Бартоне думаю. И не в том, считаю ли я его говном или нет (само собой считаю). В тот момент надо было принять правильное решение. Да, в итоге вышла параша. Междусобойчик, свара. А что было бы, если я промолчал? Я вот скажу тебе, что. Пауль бы отморозился от командования целиком. Бартон, Энн и Елена к ебеням разорвали бы отряд и устроили кучу суеты при полном отсутствии результата. И тем, кто решил свалить в прекрасное далеко, точно некому было бы помешать.

Он поскреб подбородок и сморщился от боли. В челюсть на последней тренировке тоже прилетело. Навершием меча от Катрины.

— У меня был выбор — свара с Бартоном и Еленой или полный раскол отряда. Хуйня на одной чаше весов, более страшная хуйня на другой. И никакого третьего варианта. Я этот выбор сделал. Можешь меня ненавидеть за него, можешь проклясть, я не знаю. Как хочешь относись. Но только правда тебе теперь известна. Ужиться мы не можем не потому, что орда пришла, и люди смерти забоялись. Здесь все сражаться готовы. Все, как и ты, дома и семьи потеряли. Мы ужиться не можем, потому что отдельные уроды не принимают новые правила. Считают, что смогут устроиться по-старинке — щемиться в тылу, нагибать кого-то, ходить с мудями до колен. Я таких шакалов еще в большой армии ненавидел, а сейчас-то мне их за что любить?

Эймер похрустел суставами.

— В общем... Давай просто войдем в тот замок и размажем тамошнюю болотную ржу по камням. А уже потом и рядить будем. Живые не осудят, мертвые не устыдятся.