Принцессы Семиземья | ходы игроков | 1. Не-учебная тревога

Искореженный пушечными снарядами мига левый воздухозаборник Дианы свистел когда скорость уходила за 150 узлов, да так громко, что его было слышно даже в кокпите, через шлем и наушники. Вот и сейчас, Диана загодя стиснула зубы, готовясь снова услышать противный визг. Но звука не было. Разбираться в чем дело было некогда – летчица атаковала ведомого пары предателей, заставляя его изменить курс.

Воздухозаборник же перестал свистеть потому что кусок дюралюминия, вибрирующий на грани слышимости, при очередном крутом маневре оторвался и тут же влетел в двигатель. Взвизгнули лопатки винта (впрочем не настолько громко, чтобы их хоть кто-то услышал), турбина поднатужилась и прожевала кусок металла. Обломок внешнего кожуха воздухозаборника, вместе с лопатками винта проскочил дальше. Мелкие обломки застряли в компрессоре, но свернутый в штопор и острый как кривой кинжал кусок металла пробил камеру сгорания.

Самолет Дианы превратился в пылающий факел. В последние секунды, Диана пыталась перевернуть самолет "на спину", чтобы катапультироваться (она, конечно, прекрасно знала о том, что катапульта "старфайтера" выстреливает пилота не вверх, а вниз), но крошечные крылья при стремительно падающей тяге не смогли удержать самолет. "Старфайтер" завалился на бок и ушел в штопор. Через полтора витка все закончилось.

Предателю же, атаку на которого начала Диана пришлось не сладко: он попал под обстрел сразу нескольких лоялистов. Все на что хватило пилота – это развернуться навстречу заходящим слева "тиграм" и начать набирать высоту.

Второй предатель, развернувшись высоким йо-йо, вышел в хвост Клаусу и атаковал его сразу всем чем мог.

Стоит лишь подумать о том, что дела идут на удивление хорошо, как почти сразу же происходит непоправимая катастрофа.

Истребитель другого инструктора, девочки Джонсон, вспыхивает и в мгновение ока превращается в пылающий факел, не оставляя пилоту не малейших шансов на выживание.
«Тигр» Харпера на пределе возможностей мчится вперёд, перечёркивая белоснежным реактивным следом бездонное небо, но самому Уиллу по-прежнему кажется, что его машина тащится непростительно медленно.

Предыдущие парни на «мигах» были любителями, неопытными новобранцами, которых посадили на устаревшую технику и отдали приказ начинать самоубийственную атаку. Безликие жертвы идиотской гражданской войны, ни у одной из которых не было ни единого шанса против профессиональных иностранных инструкторов.

Но эти двое, на «старфайтерах» – эти другие.
Настоящие профессионалы своего дела, которые прекрасно чувствуют предел возможностей своих истребителей и отлично понимают, что именно делают.
Эти – не беспомощные мишени, но достойные оппоненты. Они сбили Джонсон, они едва не подожгли «файтер» Ирмы.

В случившемся Харпер не мог винить никого кроме себя.
На смену спокойствию приходят ненависть, злость. Теперь это не простая самозащита. Не просто деньги и строчки в контракте. Теперь это личное. И пусть никто из его собственного эскадрильи не пострадал, Уильям намеревается показать этому Снежному Змею воздушную схватку.

Стиснув зубы Уилл выполняет вираж и резко бросает истребитель на новый курс. Повисает на хвосте «файтера», следующего за Клаусом. Чёрная галка истребителя пляшет в передней полусфере обзора – рывки и манёвры вражеского пилота мешают словить его в перекрестье прицела, но Уильям не успокаивается.
– Клаус, я прикрываю, – говорит негромко в эфир, целиком и полностью сосредоточенный на задаче. – Принцесса, заходи с фланга.

Левее.
Правее.
Чуть ниже.
Машинальная попытка выпустить из-под крыльев ракеты.
Нервная усмешка после щёлкнувшего вхолостую курка.
Приходится рассчитывать лишь на себя и на старые-добрые пули.

Давай же, ублюдок. Давай же!

Полковник Преав не отвечал. Не знал, что сказать в своё оправдание? Был слишком занят? "Тигр" принцессы тем временем приближался к месту боя... когда вдруг одна из союзных машин вспыхнула в воздухе и начала сваливаться в штопор. Что?! Как?! Нарисса даже не увидела атаки, сбившей самолёт! Чей он был - инструктора Джонсон? Одного из неразлучных "немцев"? Их только что стало на одного меньше... но их всё ещё оставалось семеро против двоих! Пока ещё вражеское подкрепление не спешило показываться на горизонте.
- Поняла! - отрывисто бросила девушка в эфир в ответ на приказ командира и, вильнув в сторону, - принцесса не забывала о том, что она слишком важная персона, которую предатели могут попытаться убить, чтобы сломить дух защитников Семиземья, - бросилась в атаку.
- ПОЛКОВНИК! Я ТРЕБУЮ ОБЪЯСНЕНИЙ! - прокричала в эфир принцесса, открывая огонь по машине, которая, как она полагала, принадлежала "Снежному змею". На таком расстоянии у неё не было шанса промахнуться, а у ракеты - не захватить горячие сопла двигателей реактивного истребителя. Юная сержантка была слишком разгневана, чтобы вспомнить о том, что бросаться в атаку на пилота, намного более опытного, чем она, сбившего много таких же зелёных новичков, было чистым самоубийством... было бы, если бы она атаковала в одиночку.

Разминувшись с одним из асов Клаус прослеживает как его ракета прочерчивает по небу короткий огненный след разнося что-то в уже невидимой фронтальной половине самолёта и сам немец устремился было ей вслед, как заметил что второй ас совершив резкий манёвр вышел ему прямо в хвост. Пытаясь сбросить его Джи Кунг свернул и начал резко набирать скорость, понимая что этого недостаточно ни для пилота, ни для уже преследующей его ракеты он, как учили, сбросил тепловые ловушки для ракеты и начал маневр "Ножницы", чтобы сбросить их обоих с хвоста, выходя сзади к уже повреждённому обстрелом и его собственной ракетой самолёту. Одна из пуль явно попала в двигатель, заставив того терять скорость и почти сразу позволив навестить на него еще одной ракетой.

На глазах Шнелле развернулась пугающая картина. Ас, которого ему стоило оттеснить от друга нагло вышел тому в хвост и начал массированный обстрел. На него накатила волна ярости и он уже чуть было не бросился на того прямо в лоб, но вспомнил инструкции командира и начал выходить на параллельный встречному курс, в последний момент сделав бочку и оказавшись с асом нос к носу он обстрелял его из пушки.

  Ирма Лидс, тем временем, отслеживала маячок Дианы на экране радара, наблюдая, как её маневр направил вражеского аса в окружение «Тигров»... «Отличный ход, ДиДжей!» ...И как только австралийка собралась наклонить штурвал вправо и со спокойной душой начать заход на ВПП, маячок Дианы внезапно погас. Так бывает в бою, когда случается что-то, от чего ты перестаешь ругаться даже в мыслях, и вот теперь Ирма тоже столкнулась с таким событием. Молча и бездумно она наклонила штурвал не вправо – на ВПП, а влево – «Пускай крылья горят, наклон туда, наклон сюда, и ветер их быстро потушит... У нас с тобой есть дело, Старскрим».

  Возникнув будто из ниоткуда перед пытавшимся набрать высоту вражеским самолетом, капитан Лидс пустила по нему очередь.

  – Что, не нравится, когда тебе наступают на хвост, шитхэд?

- Дьявол! - забыв о субординации, громко выругалась Латунь.
- Покойся с миром, - тихо проговорил Цинк, перекрестившись.
Дианы Джонсон не стало. Вот так просто, за долю секунды оборвалась жизнь товарища по оружию. Война не просит, чтобы её ждали - она приходит, чтобы собрать свою кровавую жатву, и она не делает разницы между жизнями, которые собирает.
Истребитель Цинка с максимальной скоростью нёсся между мрачными семиземскими облаками. Словно тень, он следовал за принцессой. Амальгама была большой организацией, и 13-е истребительное звено в её составе имело лишь один императив - сохранение жизни членов королевской семьи любой ценой.
- Латунь. Возвращайся в элемент.
- Принято, - последовал короткий ответ ведомой.
Оставив свою первоначальную цель "Тигр" Латуни сделал резкий разворот, выйдя на встречный курс с первым из вражеских асов. Снежный змей, если это был он, оказался в тисках, и орудия Амальгамы заговорили в унисон с Харпером и Нариссой, превращая корпус "Старфайтера" в решето.

Предатели катапультировались почти синхронно, едва успев набрать высоты достаточную для раскрытия парашюта. Бой закончился. Впрочем, не для всех.

"Старфайтер" сам по себе был очень строгим в пилотировании самолетом: небольшие крылья, высокая посадочная скорость, плохая управляемость малых скоростях. Но тот кто назвал бы "старфайтер" сложным самолетом, никогда не пытался посадить самолет Ирмы.

Стоило ей убрать газ, как самолет стал заметно крениться влево и сразу потерял пол сотни футов высоты, будто провалился в яму. Злодейка зашла на второй круг, на максимальной скорости, на которой все еще можно было надеяться затормозить к концу полосы.

Лоскутное одеяло бамбуковых зарослей, дорог и домиков ближайшего поселка разом распалось на составные части, обрело детали. Еще миг и стало поздно нов набирать высоту, или пытаться катапультироваться. Самолет, как пьяный попытался свалиться в сторону – но Ирма удержала его, балансируя элеронами и рулем направления. У фигурок людей на полосе появились глаза, они все были прикованы к несущемуся быстрее гоночной машины самолету – Ирма выпустила шасси. Караульные вышки ушли вверх, словно на форсаже набирали высоту, пролетели мимо – Ирма наконец смогла плавно отпустить рукоять управления, крыльям больше не надо было держать вес "старфайтера".

Еще через пару секунд пожарная и спасательная команды бросились вдогонку отчаянно тормозящей машине.

          ***

Командир полка, против обыкновения, не проводил в этот раз разбор полетов. Он внезапно оказался тем человеком, что должен был успеть разом все: убедиться что все севшие пилоты целы, а самолеты не загорятся внезапно, отправить поисковую команду в тщетной надежде спасти Джонсон, связаться с местным гарнизоном и организовать поиск и арест сбитых пилотов противника, принять подкрепление, запоздавшее, но все же прибывшее, наконец встретить делегацию проверяющих, что все же доехала до аэродрома. Потому полковник просто в два слова передал Харперу обязанности провести дебрифинг в любой удобной форме и тут же вернулся к связистам..

У летчиков было около часа, чтобы прийти в себя и обсудить произошедшее, за это время они не успели даже снять пленку фотопулеметов. Механиков, что должны были заниматься этим отправили прочесывать местность возле аэродрома.

Где-то в это время прибыла и "кавалерия". Четверка "крусейдеров", вызванная как только первые китайские самолеты появились на радаре, конечно опоздала на праздник, но лишней определенно не была. Командоал эскадрильей капитан Митчел – еще один иностранный инструктор, которого семиземское командование не сомневаясь ни секунды отправило в бой как только ситуация стала угрожающей. С ним было трое подопечных семиземцев – довольно талантливые парни, но с явным недостатком реального опыта.

Где-то ближе к девяти утра пилотов вызвали в учебный класс. Вероятно, планировалось вызвать только командиров эскадрилий, но в суматохе полковник Чутхани не уточнил, а когда явились все, лишних выгонять никто не стал.

В классе, судя по незнакомым лицам, размеру и количеству звезд на погонах, собрались представители проверяющей делегации. Главнокомандующего ВВС Семиземья – генерала Вибунсавата, желчного худого семиземца с редкими черными волосами – большинство знало если не в лицо, то как минимум по фотографиям. Рядом с ним присел на краешек стола и размахивал руками, постоянно наклоняясь к собеседнику, будто угрожая его задавить, высокий и массивный генерал в полевой форме и с петлицами морской пехоты.

— А, вот и наши герои, — сухо улыбнулся, будто съев пересоленного главком ВВС, — Ну, расскажите нам, так сказать из первых рук. Тут как раз проектор настроили и пленку с ваших фотопулеметов принесли, , да полковник?

Крупный морпех раздраженно откинулся назад, но довольно быстро придал своему лицу дружелюбное выражение. Видимо, генералы о чем-то спорили только что.

  Музыкальная тема: (ссылка)

  – Держись приятель, – капитан Лидс выровняла самолет после неуклюжего нырка при попытке сбавить скорость и повела его на второй, более плавный заход, – если даже ты не сможешь снова летать, то тебя уж точно ждет почетное место в Музее Достижений Ирмы.

  Второй заход. «Ну супер, теперь точно только пан или пропал, катапультироваться разве-что прямиком в гребаный бетон...» Удар. Шасси неуверенно коснулись мокрой от дождя посадочной полосы и тотчас начали прогибаться под давящей скоростью, готовые вот вот отвалиться к черту, ведь если бы самолет что было сил не прижимался бы сейчас к земле благодаря положению крыльев, то затормозить на полосе на такой скорости не получилось бы вовсе, и лучше уж было сломать шасси и проскользить пару метров на брюхе, чем слететь с ВПП в ту мешанину неизвестности и острых углов, что лежала за ней. «Прости дружище, но мне придется отломать от тебя кусок», – и тогда Ирма вдавила в пол кабины левую педаль, заставляя самолет все еще на приличной скорости резко повернуться боком. Конечно же, если бы у самолета не было крыльев, он, как авто в такой же ситуации, полетел бы кувырком, но, к счастью, крылья – по крайней мере то, что от них осталось – были, и поэтому воздух продолжал прижимать корпус к земле. Лязг, скрежет, визг металла о мокрый от недавнего дождя бетон. Шасси, вывернутые под неестественным углом, оторвались, заставляя самолет продолжить торможение, сдирая свой корпус о полосу. Злодейка, вжавшись в кресло, практически всем телом чувствовала каждую неровность бетонных плит и каждый винтик корпуса, что цеплялся за эти неровности и оплавленным куском погнутого метала улетал прочь. Наконец, Старскрим остановился… Но времени терять было нельзя.

  – Спасибо за твою жертву, приятель, но постарайся пока не взрываться, – капитан Лидс пробормотала, быстрыми движениями отстегивая ремни и в спешке выбираясь из кабины, чтобы отбежать подальше и предоставить дальнейшую работу пожарным и техникам. Всё. В безопасности. Теперь можно было, наконец-то, выдохнуть.

  ***

  Пробежавшись руками по карманам летного комбинезона, Ирма выудила из одного свою реактивную зажигалку, а из другого – самокрутку. Есть, несмотря на все недостатки, определенное преимущество у южных дождливых стран: средства снятия стресса растут чуть ли не под ногами.

  Самолеты один за другим заходили на посадку – в какой-то момент Лидс заметила в стороне Шнелле-Клаусов и молча кивнула им, давая понять, что та ошибка, которую она прокомментировала в начале боя, была искуплена ими в конце. В конце концов, их эскадрилья потеряла сегодня пилота – ДиДжей: её смерть лучше всего было почтить тем, чтобы сохранять тишину и хладнокровие, которое она сама всегда демонстрировала… Ирма затянулась самокруткой и через некоторое время выдохнула стрессо-снимательный дым, уходя в свои мысли. «Однако этот Харпер совершенно безнадежен. Старика пора списывать на пенсию… Я сбила, сколько? Пятерых? Шнелле-Клаусы еще четверых. Даже Принцесса умудрилась сбить троих! А этот унылый мужик, похоже, умеет летать только по прямой… Настоящее разочарование 1978… Надо бы сказать ему об этом!»

  Дойдя до постройки, где размещались комнаты инструкторов, Ирма добралась до своих "апартаментов" и просто упала на кровать в позе, в какой на снегу рисуют ангелов; и вот так, держа остаток самокрутки между пальцами правой руки, стала просто молча и бездумно смотреть в потолок. Эти скоротечные минуты отдыха… Наверное, сейчас у неё есть пятнадцать-двадцать таких минут.

Цинк и Латунь посадили своих «Тигров» как часы. Провели по взлетно-посадочной полосе и без сучка и задоринки загнали в выделенный для их звена ангар. По итогам операции Цинк, хоть и крепился внешне, выглядел весьма паршиво. Даже седины в волосах будто прибавилось - то ли так на нем сказались тяжелые маневры в бою, то ли смерть Дианы, молодой еще девчонки, оставила свой отпечаток на молчаливом старике. Латунь даже приволокла ему кислородную маску из медпункта. Но гордый пилот-истребитель лишь отмахнулся, одним убийственно строгим взглядом убедив подчиненную, что он в полном порядке.
Оперативно пройдя все предусмотренные регламентом послеполётные проверки, пилоты-наёмники вернулись к своим обязанностям. Цинк и Латунь встретили принцессу на манер почётного караула или телохранителей президента из одного известного кинофильма. Но то была лишь формальность, за которую им платили бюрократы и любители политического церемониала в верхах семиземской власти. Не сильно привлекая к себе внимание и не путаясь под ногами царственной особы, пилоты Амальгамы, тем не менее, проследили за всеми техническими формальностями с обслуживанием королевского «Тигра» и оставались поблизости от Нариссы всё оставшееся до дебрифинга время. К большому сожалению Латуни: у той так и не нашлось ни минутки свободного времени, чтобы проведать своих котиков.
А часы, тем временем, неумолимо тикали, и вот вся эскадрилья авиабазы Понкала-3 была собрана в учебной аудитории для подведения итогов. Никто из Амальгамы не подавал голос - за это им как раз и не платили. Для таких вещей тут были собраны все остальные, включая командиров звеньев и прочих инструкторов. Наёмники с минималистичной буквой А на нашивке летных костюмов в то время, когда не участвовали в боевых операциях и не занимались сопровождением членов королевской семьи, выполняли совсем простую функцию на авиабазе - служили звеном-агрессором, на котором новоиспеченные семиземские пилоты могли отрабатывать приемы и маневры воздушного боя. И потому Цинк был не сильно озабочен происходящим вокруг. Он расположился в углу подальше от всех - в зоне его видимости были все входы и выходы из помещения, в кобуре покоился табельный 1911, а на коленях лежал планшет с карандашом, в котором постепенно появлялись зачатки рапорта для Ртути. Время, направление атаки, количество противников, боевой регламент действий, израсходованное топливо и боезапас - буквы и цифры с занудным педантизмом ложились в структурированный доклад, который должен был удовлетворить его хозяев. А Латунь, тем временем, как будто невзначай, заняла место, соседствующее с Нариссой.
- Неплохие движения в небе, ваше королевское высочество, и еще повстанцев настреляли как диких койотов, - девушка добродушно рассмеялась, она говорила по-английски с отчетливым южным акцентом, и даже сопроводила свои слова движением, будто по-ковбойски выстрелила из двух револьверов, а потом добавила шепотом, - И даже Цинка заставили побегать. Он едва поспевал за вами. Не удивлюсь, если старик все еще зол из-за этого.
Пока большие дяди были заняты, а её командующий офицер был погружен в свои мысли (а не то уже давно снабдил бы ведомую смачным подзатыльником), Латунь дала волю своей говорливости, гордо демонстрируя полное отсутствие манер и понимания, что она пыталась вступить в разговор с настоящей принцессой.

Нарисса с замиранием сердца следила за тем, как идёт на посадку самолёт инструктора Лидс, надеясь, что он не разобьётся, и с облегчением выдохнула, когда самолёт сел-таки. Теперь можно было приземляться самой, можно было оглянуться кругом и убедиться, что аэродром уцелел, что верная Чантара жива и не пострадала, ответить ей, что с ней всё в порядке, и попытаться ей улыбнуться. Этот бой они выиграли... однако война только начиналась, и в неё уже вступили китайские наёмники. Дальше должно было быть хуже...

В учебный класс принцесса Семиземья вошла в чистой форме, как на парад, стараниям Чантары приведённая в лучший вид... но никакие усилия служанки не могли убрать с лица девушки усталость и тревогу. Сержант Мьен Джиани очень многое хотела бы сказать генералам и узнать у них, что вообще сейчас происходит в стране, но напомнила себе о субординации и тяжело вздохнула, ожидая, когда выскажется её командир эскадрильи. Из этих мыслей её неожиданно вырвал голос неугомонной наёмницы, чьего имени Нарисса не помнила - только позывной.
- Я... доставила вам неудобства? - спросила девушка, обернувшись к Латуни. - Прошу прощения, но... Вы считаете, мне не место на этой войне? Я заставляю вас отвлекаться от боевой задачи, прикрывая меня? Хорошо, что эти МИГи такие хрупкие и слабоманёвренные... иначе я бы уже была сбита.

  Шнелле и Клаусс хоть и были торопливой парочкой, что всё время стремилась вперёд и наперегонки, но тут наоборот попридержали штурвалы, коней и вообще кружили в небе, заходя на посадку лишь после того как сели все остальные. Многих потрепало в этом "тренировочном" вылете. Их инструктор еле села, а эскадрилья вообще потеряла одного из пилотов, что огненной свечкой сгорела в серо-голубой небесной пучине... И больше всего пугало то что может сгореть кто-то еще, потому немцам главное было не допустить этого и они до последнего патрулировали воздух, чтобы обеспечить безопасную посадку остальным.
  Когда принцесса была на земле в безопасности, искрящий Старскрим в спокойствии остывал вне посадочной полосы два аборигена не сговариваясь по очереди приготовились на посадку и затем молча, толком ничего не обсуждая направились на отдых. Каждый пережил сегодня многое. Каждому стоило обдумать произошедшее самостоятельно.

Стеклянная кабина истребителя медленно поднимается, «Тигр», прекращая рычать авиационными двигателями, неохотно с запозданием замолкает. Ремень безопасности отходит в сторону со щелчком, разгорячённое лицо Харпера ласкает приятная прохлада налетевшего ветра. Наблюдая, как суетятся вокруг техники и пилоты, как занимают отведённые им места истребители, Уильям машинально выуживает пачку «Мальборо» из кармана. Мысли снова и снова возвращаются к закончившемуся сражению, руки заметно подрагивают – даже верная зажигалка подпаливает сигарету не с первого раза.

С первым вдохом по лёгким разливается никотиновый дым, прочищая голову и отгоняя мандраж.
Всё отлично, он справился. Всё хорошо.
Мысль о том, насколько близко была в очередной раз смерть, накатывает запоздало. Лишь докурив, одним из последних Уилл спрыгивает на асфальт «взлётки».
Они победили. Теперь можно расслабиться.

Он входит в зал едва не последним – даже не подумав, что нужно переодеться, в отличии от чистенькой и опрятной принцессы. Окидывает долгим взглядом собравшихся, оценивая диспозицию. Цинк, что-то записывая, примостился за одним из дальних столов, Латунь о чём-то весело щебечет с Нариссой. Уилл медленно проходит мимо занятых столов, ответив на приветствие полковника не слишком формальным кивком. Говорить, по всей видимости, придётся, как всегда, Харперу.

Где-то глубоко внутри, под слоями хладнокровия и спокойствия, плещется злость. Та самая злость, с которой он вдавливал гашетку, выцеливая виляющий хвост истребителя Змея. Злость, порождённая чувством потери и страхом. Лишь чудом на этот раз обошлось. Обошлось не для всех.
ВВС Семиземья не оказалось готово. Происходивший здесь на протяжении последних месяцев цирк ожидаемо начинал демонстрировать вереницу последствий. Значительно раньше, чем планировал Уилл. Значительно раньше, чем он должен, в соответствии со сроком контракта, свалить из этой страны в объятия Бетани. Не потому ли так кисло улыбается полковник? Не потому ли, что прекрасно осознаёт, насколько сильно они облажались?

Проектор они, значит настроили.
Харпер невесело усмехается.
– Боевая задача выполнена, превосходящие силы противника разгромлены, – бесстрастно начинает он рапорт, вытянувшись перед представителями делегации в полный рост.
Они хотят рассматривать слайды и разбирать схватку. Находить ошибки в действиях отдельных пилотов, которые, при внимательном рассмотрении наверняка там найдутся. Сваливать вину и анализировать, пытаясь таким образом отвести внимание от себя.

Харпер считает совершенно иначе. Он считает, что каждый в этом бою выложился по максимуму, каждый прыгнул выше головы, чтобы перекрыть те ошибки, которые допустило на стадии планирования командование.
– Каждый пилот моей эскадрильи сделал всё возможное для достижения цели, – подчёркивает Харпер, разом предлагая винить его, как командира, за любые оплошности подчинённых. – В лучшую сторону хотел бы отметить курсанта Джиани. Она продемонстрировала впечатляющие для пилота с её опытом храбрость и мастерство, лично сбив три вражеских истребителя.

Латунь и Цинк в дополнительном одобрении не нуждаются, а вот принцессе не помешает положительная оценка её впечатляющего дебюта.

Харпер закладывает обе руки за спину, его взгляд стекленеет. За то, что он скажет дальше, ответственность должна лечь и ляжет исключительно на него.
– Тем не менее, не могу не отметить, что мы не были готовы. Эскадрильи смогли отреагировать настолько оперативно исключительно благодаря запланированным учениям, – он говорит одно, но подразумевает совершенно другое.
Оценку ущерба нападения на спящую базу негласно предлагает оставить специалистам.
– Разведданные не были получены своевременно, серьёзная группа противника подобралась к нашим позициям не замеченной. Более того, с тыла, с наших же территорий, появились истребители с нашими опознавательными знаками. Истребители, имеющие доступ к нашей же частоте.
Харпер качнул головой, не глядя ни на кого из полковников.
– Это утро могло закончиться катастрофой.

И в том, что не закончилось, нет вашей заслуги.
Гибель Джонсон на вашей совести, не на совести Уилла.
Последнее – не озвучено, но буквально сквозит в интонациях между строк.

Выговорившись, Уилл замолкает.

  Ирма тихонько зашла в комнату последней и прикрыла за собой дверь, не садясь, а просто прислонившись к стенке у входа, хотя и приметила в комнате раскладной стульчик на тот случай, если постоять в сторонке не позволят, а скажут что-нибудь вроде: «ну что же вы, присаживайтесь, капитан Лидс». Но как бы там ни было, Харпер начал доклад, а Ирма стала думать, слушая, и проводить аналогии с тем, что уже пару раз видела в ВВС: «Правильно. Знает, что выступил в небе хуже всех, и теперь изобразит слона, уходящего на слоновье кладбище. Как говорится, не можешь больше летать как ас, так прими удар за команду и все равно останешься героем. Даже если по сути ты занимал чужое место в самолете». И вот уже язык чешется сказать кое-что ехидное, и компания собралась отличная: от сержантов до главнокомандующего всей "колумбийской армии". «…Могло закончиться катастрофой, ха! Денек получился достаточно дерьмовым и безо всяких "могло"…» – и на половине мысли Ирма Лидс оттолкнулась спиной от стены и спокойной тихой походкой прошла к примеченному ранее стульчику, а устроившись поудобнее, откинувшись насколько позволяло равновесие на спинку стула, вдруг (хотя знавшие её еще по службе в ВВС вполне могли бы этого ожидать) заговорила слегка ядовитым, но не злобным, а скорее даже немного отстраненным тоном:

  – Вообще, насколько я понимаю, наши контракты не включают непосредственное участие в военных действиях, а лишь подготовку местных пилотов… – «Злодейка» сделала небольшую паузу, просто чтобы оценить взгляды начальства, но не достаточно длинную, чтобы позволить кому-то вставить слово.

  – …И одно дело – те инструктора и пилоты, которым не к чему возвращаться домой и для которых нет большой разницы, где и с кем воевать, лишь бы быть в небе; а совсем другое дело – инструктора, которых дома ждет, например, ну даже не знаю, невеста, и которые от страха за своё радужное будущее теряют всякую инициативу в бою и тащатся в хвосте своей эскадрильи, не в состоянии даже толком прикрыть союзников. Нужны ли нам такие инструктора в качестве боевых пилотов и командиров, даже если их можно заставить остаться за штурвалом при помощи мелкого шрифта в контракте? Я думаю, здесь все прекрасно понимают, что безынициативное командование приводит к плохим последствиям, – сказав это, Ирма выдохнула в сложенные ладоши, словно бы у неё замерзли руки, и тем самым позволила произнесенным словам какое-то время провисеть в воздухе, прежде, чем на них стали бы отвечать.

Харпер замирает в ожидании ответа со стороны людей с большими звёздами на погонах, но, вместо этого, до его ушей доносится язвительный голос откуда-то сзади. Едва осознав суть заявления Ирмы, Уильям отступает на шаг к стене, теперь оказываясь таким образом вполоборота одновременно и к залу, и к членам комиссии.

Обе руки заложены за спину, подбородок приподнят, взгляд серых глаз абстрагирован и устремлён в пустоту. Мрачная ухмылка проступает медленно на губах.
Вот значит как. О самом Уилле она может говорить, что угодно, но Бетани сюда приплела действительно зря.

Интонации капитана остаются бесстрастными, металлическими.
Будто ничего и не изменилось, будто продолжается сухой лишённый подробностей профессиональный доклад.
Лишь взгляд, брошенный на откинувшуюся вальяжно на спинку стульчика Ирма, выдаёт на мгновение эмоции Харапера. В серых глазах переливается сталь.

– Эскадрилья в полной мере выполнила боевую задачу, – сообщает внешне совершенно бесстрастно. – Ни один пилот не погиб, ни один истребитель серьёзно не пострадал.
«В отличии от твоего отделения, Ирма», – оставшись невысказанным, скользит между строк.
– Капитан Лидс, похоже, считает, что командир это тот, кто первым бросается в самую гущу сражения, забывая о руководстве и своих подчинённых. Капитан Лидс, похоже, считает, что профессионализм командира измеряется количеством сбитых им лично самолётов противника.
Уилл улыбается.
– Если так же полагает начальство, – быстрый взгляд на полковников. – Я без колебаний откажусь от занимаемой должности.

  «Славно, славно… В небе бы ты такие эмоции проявлял», – только и успела подумать капитан Лидс, прежде, чем последовали ответные упреки теперь уже в её адрес, вызывая известную каждому офицеру реакцию под названием “Как смеешь ты?!”. И, наверное, где-то в мире мог найтись служащий ВВС, который на это бы не ответил, но едва ли этим служащим был бы пилот и это уж точно не могла быть Ирма Лидс. Поэтому ответ не заставил себя ждать и последовал во всё том же ядовитом, но уже едва ли отстраненном тоне и вообще для безучастного наблюдателя производил легкое подобие того впечатления, какое производит раздающийся где-то под ногами треск гремучей змеи.

  – Капитан Харпер, в свою очередь, видимо, думает, что в задачи эскадрильи не входит помощь союзным эскадрильям, и искренне удивляется, несмотря на весь свой боевой опыт, тому, что союзная эскадрилья вынуждена затыкать те дыры в его секторе, на которые сам он не посчитал нужным обратить внимания. Капитан Харпер, очевидно, считает, что лучше всего подставиться на минимальной скорости под обстрел МиГа, а затем использовать это как предлог, чтобы отсидеться в сторонке, пока Её Высочество делает всю работу за него.

  Лидс вновь сделала небольшую паузу и добавила теперь уже в совсем другом, спокойном и заинтересованном тоне, более не обращаясь к Харперу вовсе:

  – Я, кстати, считаю, что сержант Мьен Джиани, а также младшие лейтенанты Ву и Джи заслужили повышение.

Перепалка пилотов произвела на семиземских вояк не самое приятное впечатление. Какой-то майор, бледный и в очках подался было вперед, когда Ирма высказалась на счет участия инструкторов в боевых действиях, но вмешаться в разговор не успел и отступил. Когда Харпер и Лидс стали обмениваться контрвыпадами, один из военных многочисленной свиты генералов наклонился к другому и что-то недовольно прошептал. Шнелле, вроде бы, разобрал "наемники", но не был полностью уверен.

— Кадровые вопросы в полку решает ваш командир, — Напомнил генерал морпех с ироничной усмешкой, — Что до ваших контрактов и участия в боевых действиях, то напомню: вы являетесь военнослужащими Семиземья и отказ подчиняться приказу влечет за собой трибунал. Никаких мелких шрифтов тут нет...

— Однако, если позволите, генерал, — майор-очкарик все же вышел вперед, — Однако мы отлично понимаем ваше настроение. Если мы воюем за будущее нашей страны, то для вас эта война чужая. Уверяю вас: генеральный штаб, минфин и король лично сейчас прорабатывают возможные варианты нашего дальнейшего сотрудничества и в ближайшие дни мы сделаем вам гораздо более интересное предложение.

— Но в одном капитан... — главком ВВС споткнулся, пытаясь вспомнить фамилию Харпера и, видимо, не преуспел, — Командир первой эскадрильи не прав. Сегодняшнее утро закончилось катастрофой. Противник атаковал не только ваш аэродром. Потери еще оцениваются, но предварительно до 20% тактической авиации в провинции из строя, а остальные не смогут подняться в воздух еще минимум неделю. Ваш полк сейчас, все что у нас осталось.

— То же самое, что "ничего" — фыркнул генерал-морпех.

— Ну почему же, — возразил ему желчный генерал, явно возвращаясь к старому спору, — Мы все видели какова разница в классе и техническое превосходство. Полковник.

— Двадцать к одному, — напомнил ваш командир, полковник Чутхани, — Если удастся спасти капитана Джонсон, то даже этого "одного" не будет.

Маленький генерал авиации выразительно поднял брови и руками развел.

— Без воздушного прикрытия ваши танки ничего не смогут противопоставить численно превосходящему врагу. А теперь нас явно превосходят в числе. С другой стороны, у нас значительный отрыв в классе пилотов и техническом уровне.

— Отрыв будет, — недовольно проворчал морпех, — Когда придут все же "фантомы", а их нету. Серьезно! Я уже согласен с Ратчанубабом: нам стоит предъявить претензии американцам за срыв контракта и закупить "виггенов". Шведы, по крайней мере, готовы перегнать первую партию в течении недели!

Где-то с этого момента генералы окончательно забыли о том, что в комнате присутствуют пилоты и пошли снова по второму, если не третьему кругу своих споров. К летчикам же подошли поближе очкастый майор и командир полка.

— Это майор Пан-Чоа из генерального штаба, — представил своего спутника полковник и внезапно обратился к Маверику — Капитан Митчел, вопрос уже решен, бумаги и приказы оформят сегодня к вечеру. Я запросил ваш перевод в мой полк на место капитана Джонсон. Сожалею, но отказаться у вас возможности нет.

— На счет отказа, господа, — майор Пан-Чоа перехватил инициативу как только командир полка прервался, чтобы набрать воздуха, — Ситуация, как видите, вышла из-под контроля. Никто не рассчитовал, что мятежники договорятся с Китаем. Потому принципиально решение уже принято, обсуждаются только детали. Ваши контракты с ВВС Семиземья будут в ближайшее время (пару дней от силы) пересмотрены. Мы предложим вам полноценный контракт, подразумевающий участие в боевых действиях. Значительно вырастет оклад, плюс за каждый сбитый самолет противника будут предусмотрены премиальные. Благо исторические прецеденты у нас есть. Те же "летающие тигры", если позволите такое сравнение.

Если кто-то из офицеров ВВС Семиземья и ответил бы на повторный выпад Ирмы, затевая новый виток лишённой напрочь субординации перепалки, то только не Уильям.
Терпеливо выслушав новый поток выпадов и завуалированных, пусть и не подкреплённых никакими фактами, обвинений, Харпер лишь качнул головой.
Подставиться на минимальной скорости под обстрел, чтобы получить повод выйти из боя. Надо же. И плевать, что пройди та очередь чуть левее и выше, Уилл едва ли смог бы присутствовать на этом экстренном совещании.

Насмешливая полуулыбка играет на губах Харпера. Чуть опустив голову, он стоит, будто бы напрочь игнорируя Лидс.
Считает, что и без того уже сказал уже всё, что было необходимо.
Считает, что у людей с большими звёздами на погонах достанет мозгов самостоятельно сделать нужные выводы.

Сообщённая генералами информация моментально сгоняет насмешливую ухмылку с лица.
ВВС Семиземья проиграло войну. Одновременное нападение фактически стёрло с лица земли все действующие боевые подразделения. Им предлагают стать спасителями действующей власти, героями. Во славу чужих идеалов умереть на войне, которая неминуемо закончится капитуляцией действующего режима.

Уилл хмурится, осмысливая услышанное. Молчит. Идиотская перепалка с Ирмой уже не кажется чем-то хоть сколь-нибудь значимым. Пейзажи Иллинойса блекнут и развеиваются перед глазами.

Уильям никогда не был трусом.
Просто ему есть, ради чего дальше жить.
Есть к кому и куда возвращаться.

Нарисса уже успела подумать, не обидеться ли ей на сравнение с цифрами в бухгалтерских отчётах, приготовиться ответить, что да, ей не стоило бы воевать, но начавшаяся война не спрашивала её согласия, когда заговорил её командир эскадрильи, и девушка притихла. Она смутилась, когда командир отметил её успехи (Нарисса сама не поняла, как так получилось), нахмурилась, когда командиры эскадрилий принялись обмениваться колкостями... а затем, когда генерал Вибунсават озвучил масштаб потерь, глаза девушки округлились, и в них отразился ужас. Их полк - единственное, что осталось у ВВС Семиземья?! Против всех сил мятежников и военной машины Китая?! Это безумие! Они проиграли, они не смогут выиграть! Что им делать? Куда бежать? Бросить свой дом, свою страну? Такие мысли теснились в голове принцессы... однако когда к пилотам подошли полковник и майор из генштаба, Нарисса, наконец, смогла взять себя в руки.
- Господин майор... - заговорила она с обречённостью в голосе - обречённостью человека, знающего, что его шансы победить невелики, но и не имеющего права сдаться, - правильно ли я понимаю, что Семиземье всё равно собирается сражаться. Судя по тому, что я только что услышала, наши шансы на победу невелики... - она вздохнула, - но мы всё равно будем биться, пока есть возможность?
И, прошу прощения: как много наших солдат перешло на сторону... на сторону врага? - Нарисса уже не называла врагов "мятежниками". Теперь, когда они сговорились с китайцами, они не заслуживали даже такого определения. Теперь это были просто враги.

Майор слегка растерялся, снял очки и протер их. На помощь штабному офицеру пришел полковник Чутхани.

— Простите за банальность, ваше высочество, но мы проиграли битву, не войну. Да, аэродромы выведены из строя, но большинство самолетов находилось в укрытиях и не так сильно пострадало. Дней через десять большая часть из них сможет подняться в воздух. Кроме того, это только наличные силы в провинции, южнее тоже остались подразделения. Сейчас инициатива на стороне врага...

Полковник покосился в сторону генералов, там морпех очередной раз навис над маленьким главкомом ВВС и что-то образно ему доказывал.

— Но еще вчера наша победа выглядела неизбежной. У предателей было всего несколько дивизий пограничных войск и, может быть, силы местной самообороны Аюттхаи. Так что, да, мы будем сражаться. Нам нужно сейчас только замедлить наступление китайцев и выиграть немного времени.

Латунь чувствовала себя немного неуютно - сказывалось отсутствие опыта в общении с такими важными персонами как принцессы. Впрочем, девушка-лётчица была проста как две копейки, и напряжение от неожиданно прервавшегося разговора прошло для неё довольно быстро. Она снова плевала в потолок, вполуха слушая командиров и подошедшего Харпера, лишь раз с бойкой ухмылкой панибратски подпихнув Нариссу локтем в бок со словами:
- И ты ещё сомневалась? Все заметили как ты господствовала в воздухе, хе-хе!

А Цинк, тем временем, отложил карандаш в сторону и поднял взгляд от своих бумаг, чтобы продемонстрировать немое внимание к докладу Уильяма. Было бы попросту непрофессионально и неуважительно игнорировать формального лидера их эскадрильи. Тем более, что все сказанное им вполне укладывалось в ход событий, логику действий и их последствия. Пока в разговор не вступила Ирма со своим персональным видением ситуации. От завязавшегося обмена колкостями Цинк нахмурился, строго сдвинув седеющие брови.

И он и Латунь были пилотами разных поколений, но так уж сложилось, что воздушный бой для них так и не превратился в тир, они сами не стали телепатами, чтобы в мгновение ока считывать весь поток информации об окружающей обстановке, и уж тем более они не измеряли эффективность асов и успешность миссий количеством сбитых самолетов. Существовало гораздо больше критериев эффективности, зависящих от поставленных задач. Слепая погоня за зарубками на борту истребителя - удел убийц и сорвиголов, что нередко являлось синонимом. В тех обстоятельствах, в которых оказался капитан Харпер, было сделано то, что должно, и никто в Амальгаме не мог сказать с уверенностью, что смог бы поступить на его месте лучше или хуже. Потому высказанные претензии казались пилотам-наёмникам в высшей степени необоснованными.

Никто из Амальгамы своим мнением, однако, не поделился, дабы окончательно не превращать совещание в балаган. Цинк лишь коротко кивнул Харперу, выражая свою солидарность с его мнением. Латунь же набычилась как дворовой задира, категорически недовольная тем, что её капитан берет на себя всю ответственность за эскадрилью и выслушивает странные нападки от кого-то-там из другой эскадрильи. Если последует эскалация, она явно уже замышляла уличную поножовщину с «чужаками из другого подразделения» и «обидчиками-зазнайками, не нюхавшими пороху».
Но этого не случилось. Семиземское командование перехватило инициативу и поведало о том, что произошло за эти часы. Катастрофа. Цинк и Латунь нервно переглянулись, услышав о потерях. Как такое могло произойти? Что стало с другими звеньями Амальгамы? После новостей о пересмотре контрактов, Цинк молча поднялся с места, вежливо отдал честь вышестоящим по званию и покинул учебную аудиторию, зашагав по направлению к телеграфу. Лишь Латунь так и осталась растеряно сидеть на своем месте с отвисшей от такого внезапного поворота челюстью.

Не произнеся ни слова, Уильям медленно опускается на один из пустующих стульев, отстранённо глядя прямо перед собой в пустоту. Переговоры и разъяснения генералов меркнут и смазываются, превращаются в бессвязный фоновый монотонный речитатив. Мысли в голове клубятся и путаются – воспоминание о вспыхнувшем истребителе Джонсон переплетается с едким выпадом Ирмы, кивок солидарности Цинка меркнет на фоне прощального «Возвращайся скорее» от Бетани.

Уилл не замечает, как пилоты один из другим покидают класс. Не до конца осознаёт, что совещание несколько минут назад подошло к завершению. Он анализирует информацию, снова и снова прогоняя в голове слова генерала и безумный калейдоскоп событий прошедшего утра.
Харпер почёсывает подбородок, старательно размышляя.

И что теперь? Отказаться от продления контракта, признать правоту Ирмы и первым же рейсом вылететь в Штаты? Вернуться домой, к Бетани, к рынку вакансий, на котором его опыт и навыки никому не нужны? Работать за копейки, быть может, даже, навсегда попрощавшись с карьерой пилота?

Он никому и ничего здесь не должен, но, в то же время, чувство вины выступает противовесом. Семиземье обречено, и пусть само Семиземье не имеет для Уильяма Харпера никакого значения, он успел привязаться к многим из своих местных собратьев по цеху. Если он, Харпер, поедет домой, то такие люди как Нарисса Джиани продолжат войну. Не имея нужного опыта, должного уровня подготовки, пожираемые высокими идеалами и преисполненным патриотизмом максимализмом. Силуэт принцессы в новенькой отутюженной форме укоряюще проступает перед внутренним взором.

И, тем не менее, он, Уильям, не обязан за них умирать. Пусть здесь он капитан Харпер, командир эскадрильи, но Семиземье – не Соединённые Штаты. Он наёмник, который обязан ставить жизнь и собственное благополучие превыше всего.
Несмотря на доводы логики, становится паскудно при мысли всё бросить. Уилл размышляет о том, какое решение примут другие. Цинк? Ирма? Латунь?

Тяжело вздохнув, Харпер возвращается с неохотой в реальность. Озирается в недоумении, изучая пустой практически класс. Рука сама тянется к нагрудному карману кителя, в котором ждёт своего часа последняя драгоценная пачка «Мальборо». О том, что произойдёт, когда сигареты закончатся, не хочется даже думать. Местное курево – та ещё дрянь.

Уилл поднимается и вдруг встречается взглядом с по-прежнему сидящей прямо за его собственным местом Латунью. Она кажется шокированной и растерянной. Едва ли не впервые за всё то время, что он её знает.

Проходя мимо, Уилл кивает девушке, слегка улыбнувшись. Хочет сказать, что всё будет в порядке. Но всё же не может решиться на настолько откровенную ложь.