– Такие как Линч… Те, кто на самом деле управляет этим городом, они годами поднимались к вершинам, совершая на своём пути ужасные вещи. То, что происходит сейчас – досадная оплошность, пустяк, которую его друзья в других организациях просто замнут. Линч наверняка смог бы сработать чище, но, кажется, ты его зацепил. А мэр не из тех людей, кто прощает удары по своему самолюбию, – тихо проговорила Молли, закуривая.
Она неосознанно барабанит пальцами по столу, отбивая задаваемый ливнем ритм. Кажется, впервые за всё время совместной практики они с Фениксом действительно разговаривают.
– Ты наверняка видел, как улыбался Хартингейл, – Молли передёргивает зябко плечами.
Осматривается в поисках пепельницы и, не найдя её, небрежно стряхивает пепел на стол.
В лёгком недоумении она смотрит на книгу, на обложке которой Эван Уотс в своём неизменном плаще шагает под проливным дождём по улицам незнакомого города.
– Спасибо, – отзывается неуверенно.
Свободной рукой переворачивает томик и вчитывается рассеянно в описание.
– Мне правда жаль, Феникс, – подведённую тушью глаза снизу вверх смотрят на адвоката.
Словно для неё действительно важно, чтобы он это понял.
Ответить девушке Колдуэлл просто не успевает – дверь распахивается после требовательного короткого стука. В кабинет входят полицейские, оставляя грязные следы на ковре. Лица обоих Феникс видит впервые – и мрачные выражения этих лиц едва ли обещают приятное времяпрепровождение адвокату. Они напрочь игнорируют присутствие вздрогнувшей от неожиданности Молли – подходят к столу Феникса с разных сторон, и капли влаги поблёскивают, переливаясь, на полицейских жетонах.
– Феникс Колдуэлл? – почти утвердительно спрашивает тот, что повыше.
Они не размениваются на предъявление удостоверений и ордеров. Каждый из собравшихся в кабинете и без того прекрасно всё понимает.
– Пройдёмте с нами.
Не спрашивает, не предлагает, даже не требует – просто ставит перед фактом, как бы между делом предполагая, что в противном случае они скрутят Эф Джея и выволокут из офиса силой.
– Мистер Хартингейл ожидает внизу, – добавляет с ухмылкой тот, что пониже.
Стелла с испуганно-встревоженным выражением на кукольном личике провожает взглядом проходящую мимо процессию. В её глазах стоят слёзы, тёмные подтёки размазанной туши застывают подсохшими дорожками на бледных щеках.
Из приёмника льётся ненавязчивая приятная композиция – одна из тех, которые кажутся знакомыми до зубного скрежета, но вспомнить название или исполнителя всё никак не выходит. Проходя мимо, Феникс невольно задумывается о том, что теперь Стелла может раскладыватьсвой пасьянс и слушать «Мунлайт-ФМ» сколько хочет.
Подходя к лифту, он по-прежнему сквозь приоткрытую дверь в фойе слышит струящиеся из динамика треки бесконечного полуночного хит-парада. Рослые полицейские молчаливыми тенями маячат позади адвоката – и, как Феникс отмечал ещё в участке, их присутствие отнюдь не дарит ощущение защищённости. Нет, городской департамент – это логово оборотней, наделённых официальными полномочиями вооружённых беспредельщиков, некоторые из которых могут сперва пустить тебе пулю в затылок, а лишь после задуматься. Тем более иронично, что именно полицию Хартингейл решает использовать для того, чтобы поставить финальную точку в этой истории.
Пока лифт поднимается, Феникс несколько отстранённо размышляет о Городе.
Месте, в котором ничего не значат слова «справедливость» или «закон».
Месте, в котором честные копы вынуждены закрывать глаза на творящийся беспредел и бездействовать, опасаясь лишиться жизни или работы.
Месте, в котором сбитые обдолбанными мажорами честные девушки умирают в больницах от передоза.
Месте, в котором человек, сражавшийся за эту страну на войне, оказывается вне закона и убивает его блюстителей, чтобы скрыться.
Месте, где адвокат, собравший все доказательства и не говоривший ничего, кроме правды, с треском проигрывает стопроцентное дело.
Створки лифта сходятся, и кабина начинает медленно скользить вниз.