| |
|
|
– Дайте мне 4 часа и потом можете спать хоть все. Никто не зайдёт сюда незамеченным мной.
|
|
331 |
|
|
|
|
Ах ты жучара! Ну будешь знать, протестант пастуший, как Забини карты путать - размышлял бард, ловя недвусмысленные намеки монаха, и быстро вернулся в обсуждение:
- Да можно и смело рваться было, тут дело не в что лучше, а в сплоченности действий! Ведь как лучше-то - у каждого свое, и в итоге вышло абы-как. Дверь то отпиралась, то запиралась, я сам за те недолгие минуты раза три план действий менял, а Эрскин так вообще своих же бить начал... - Персиваль сделал вид что задумался, давая Таме время чтобы переварить информацию. Но за это время он и вправду задумался: остались ли у него еще шансы? Прикинув, что не особо, бард решил что ему стоит временно делегировать управление кому-то другому и сосредоточиться на своей репутации. Поддержать Рику или Эда, раз уж оба неохотно согласились? Он не смог определиться, - Да, дело в сплоченности. В принципе не так уж и важно кто именно это будет, главное чтобы он ощущал ответственность за инициативу в критических ситуациях.
|
|
332 |
|
|
|
|
– Кто-то у нас больно нежный, снова провоцировать хочет? Когда это я тебя бил? Вот твою однозначно болезненную насмешку помню. И не потому что до глубины души ранил, я на подобное дольше минуты не обижаюсь. – проворчал в сторону уставший от необдуманности барда монах, пытаясь пристыдить того за ложь.
|
|
333 |
|
|
|
|
Вот и попался, голубчик! Кто ж так изворачивается?
- Странное дело, а у меня, напротив, все еще звенит в ушах от того как о стену приложился. В клетке то ладно, мужчины повздорили, но ведь я не единственный на кого ты с кулаками бросался, и не себя имел ввиду... - Бард безмятежно переключился на Эда, - Тогда я на страже первый.
|
|
334 |
|
|
|
|
Так, это уже ни в какие ворота. Что опять началось ...
- Очень занимательный спор. Я прям жду когда вы двое, наконец, подеретесь нормально, как люди.
- Эрскин, оставь этот спор до утра. - Эд не считал монаха виноватым, но пресечь нарастающее в нем негодование нужно было максимально однозначно и бесповоротно.
- Перси, тогда я дежурю с тобой, а то свяжешься в спор с представленными здесь богами и на нас прольются дождь, молния, град, огонь небесный или ещё чего похуже. - и задумавшись добавил: - давайте уже спать, а то такими темпами все передеремся и лидеру утром, кто бы им не оказался, более не нужно будет принимать за всех решения.
- Рику, через 2часа сменишь нас? -поинтнресовался Эд.
Пока все спят, Эд рассчитывал перетереть с Перси один на один. Уж очень неудобные для Эда идеи поднимает этот бард.
|
|
335 |
|
|
|
|
Рику искренне не понимала чего эти двое спорят. Выбрались живыми из темницы, должны были сплотиться. Ан нет, чуть ли не дерутся. Сильва никогда с такой ситуацией не сталкивалась, и просто не знала что делать. Она открывала рот, что бы сказать что-то, как вдруг понимала, что эти слова не подходят, закрывала рот, и так продолжалось пока ситуацию не взял в свои руки Эд.
- Вот именно, - она благодарно кивнула Эду, - хватит спорить, всё сейчас немного устали и нужно немного отдохнуть. Давайте решать такие вопросы на свежую голову?
|
|
336 |
|
|
|
|
Перепалка между Эрскином и Перси все длилась, но вдруг Тамайа обнаружила, что все резко утихло. Как будто кто-то взял и выключил звук. Впрочем, герои тоже замерли. Вон бард как раз открыл рот, чтобы в который раз сказать что-то нелицеприятное, но все как будто покрылось коркой льда, запечатлевшей образы живых людей.
Паладинша повернулась к алтарю и увидела, что вместо деревянной статуи стоит невысокая девушка в кожаной броне. Талию ее венчал жесткий корсет, который открывал плечи и верхнюю часть груди. Если бы мужчины увидели это великолепие, у них бы явно потекли слюнки. Но, вероятно, это было бы последним, что они бы увидели. Ведь перед героями стояла Ловиатар, повелительница боли, которую доселе бесстрашные герои называют Усердный Кнут. Но лишь до первой настоящей встречи с ней. После же ее обычно называют либо Госпожа... либо никак, будучи уже в загробном мире.
Ловиатар смотрела на Тамайю и улыбалась. Страшной улыбкой, которая обычно появляется на губах матери, готовой убить своего ребенка.
— Заблудилась, девочка?
Но даже если бы Тамайа и хотела ответить, она не могла пошевелиться точно так же, как и другие герои. Она могла только смотреть и чувствовать свою беспомощность. Потому что младшая богиня сейчас могла делать с ними абсолютно все, что угодно. Даже резать каждого на мелкие ремни - и никто не смог бы даже дернуться.
— Ты, наверное, не заметила, что находишься в моем святилище. Правда, шутовская подстилка?
А ведь правда, Ловиатар сильно презирает и даже ненавидит Эревана, славящегося своими шутками. А ведь именно Эревана Тама считает своим покровителем. И кто дернул ее прийти в святилище к ней? Но ведь здесь же висит знак Илесира, как это вообще возможно!
Тем временем богиня осмотрела свое временное обиталище.
— Мда... Запустили мое святилище... А кто эту гадость сюда повесил?
Знак Илесира в ту же секунду вспыхнул темным бордово-черным огнем. С ужасом Тамайа видела, как пламя пожирает его, оставляя после себя только золу. Прошло несколько секунд, знак треснул и сорвался вниз, обдав деревянный пол часовни искрами. Но не разверзлись небеса, Эреван не появился в алом пламени. Ее бог не был готов защитить свою последовательницу. Или не хотел.
— Твой жалкий бог не поможет тебе... Но я не хочу тебя убивать... Ведь ты способна лишь приносить страдания и боль окружающим. В тебе я вижу большой потенциал... Гордыня, гнев, зависть... Чудный коктейль для свершений, верно?
Ухмылка не сходила с лица божества. Она знала, куда давить. Она читала Тамайю как открытую книгу и видела в ней все. Страхи, чаяния, надежды и мечты. Все, что Тама хотела бы скрыть. Богиня замолчала, рассматривая эльфийку. Пауза затягивалась и Тамайа уже готовилась принять свою судьбу, как Ловиатар произнесла:
— А знаешь, я даже готова сделать тебе небольшой подарок. Только тебе он вряд ли понравится...
С этими словами на руке богини появился черного цвета вихрь, который со свистом всасывал в себя воздух.
— Ахдей лл'ак шеогорат, аз текх тиам. Дез тха!*
Произнося заклинание, Ловиатар использовала его как считалочку. Изящные пальцы указывали то на Рику, то на Эрскина, то на Эда. Но последний слог выпал на Перси. И как только звук покинул уста богини, из груди барда вырвалась полупрозрачное светящееся нечто, больше похожее на маленькую бусину, размером с некрупную вишню. Этот сгусток медленно, как будто нехотя, двинулся в сторону Тамайи. Смерч тем временем отделился от руки богини и тоже направлялся к паладинше. Через несколько секунд они встретились возле левой руки Тамайи, руку обдало холодом и девушка почувствовало что-то на пальце.
— Не каждая из моих жриц может похвастаться подарком из моих рук. Гордись. И приноси страдания окружающим, как ты это умеешь.
После этого Ловиатар холодно рассмеялась и щелкнула пальцами. Сразу же ее образ покрылся дымкой и стал исчезать. И когда морок почти развеялся, Тамайа услышала тихую фразу:
— И пусть этот ублюдок еще раз скажет, что у меня нет чувства юмора...
Прошла секунда и сбоку послышался звук падения. Это упало опустошенное тело Перси. На нем не было ни одной царапины, но и души тоже не было. А тело не может жить без души. Вдруг Тамайа неожиданно обнаружила, что может двигаться. Видимо, другие герои тоже смогли, недоуменно рассматривая паладиншу и упавшего барда.
Но только Тама знала, что произошло на самом деле. Она подняла к глазам левую руку и увидела на ней кольцо из серо-черного металла, в котором одиноко торчал граненый до идеального овала сапфир.
Для остальных же прошло не более чем доля секунды. Вот все с удовольствием или без оного спорили, готовясь к долгожданному и заслуженному отдыху, а мгновеньем позже уже бард безвольным кулем падает на пол часовни, а в глазах Тамайи отражается животный страх. И где-то на полу тлеет и дымится уничтоженный знак божества.
Но лишь только самые внимательные смогли сразу осознать, что в часовне стало как-то просторнее. Потому что статуя девушки, которая стояла перед алтарем, просто исчезла. И вместо нее на полу осталась небольшая дыра, в которой лежал треххвостый плетеный кнут со стальными крючками на конце каждого хвоста.
|
|
337 |
|
|
|
|
Раздражение, упреки и колкости, а также банальная головная боль от не к месту поднятой темы, так и не успели вырваться наружу, застряв внутри, точно фруктовая косточка в горле. Застряв ровно в тот самый миг, когда все движение вокруг прекратилось, сами тела спорщиков замерли, словно по волшебству, и единственным подвижным субъектом оказалась эта ожившая статуя, вызывавшая оторопь и дрожь по всему телу. Вот только даже такой роскоши, как дрожать в страхе, эладринке сейчас не было дозволено… Девушке до последнего хотелось верить, что это какой-то розыгрыш и вот сейчас, именно сейчас Шут Фей снимет все маски и признается, что так намеревался разыграть бедняжку, подбить ее к активным действиям. Что по какой-то одной лишь Ему понятной причине, она удостоилась внимания высшей сущности. Но у Иллесира, наверняка, был не столь дурной вкус, чтобы взять на себя личину Девы Боли! И уж очень Ветерку хотелось надеяться, что ее патрон не стал бы шутки ради вот так вот обрывать жизнь незнакомого ему человека. Разве что сам Персиваль, того не зная, уже успел чем-то насолить селдаринскому божеству, во что, в общем-то, не так уж сложно было и поверить… и все же, вряд ли!
Виной ли тому было присутствие Ловиатар, по чьему велению само время испугано сжалось где-то в сторонке, или же это просто инстинкты Тамайи дали о себе знать, призывая девушку улепетывать отсюда, что есть духу, а не хвататься за клинок. Молчать, прикусив язык, а не пытаться дерзить своей могущественной собеседнице! Однако же, ей показалось, что даже ее сердце в тот миг перестало биться в страхе перед стоявшим перед ней аватаром. И все, что могла поделать паладин, это молча наблюдать как квинтэссенция души болтливого барда покорно покидает его тело, преобразуясь по воле садистского божества в пугающую безделушку на ее собственном указательном пальце. Никто не упрекнет эльфийку в нелюбви к украшениям и бижутерии, однако от подобного подарка, будь ее воля, она бы точно отказалась! Вот только выбора у нее, как говорится, не было. Да уж, впору было подумать о том, что куда тут Алишеру с его угрозами…
***
- Не надо… - только и смогла жалобно пролепетать Ветерок, когда этот кошмар наконец-то прекратился, ее мучительница, вволю поиздевавшись над смертными, покинула свое «святилище», а Время, облегченно вздохнув, вновь возобновило свой привычный бег. Но ее тихие слова потонули в стуке дождевых капель за стенами этого убежища… и в грохоте упавшего на пол бездыханного тела.
- Нет-нет-нет-нет!!! – запричитала Тамайа, когда дрожь в коленях удалось унять, пускай для этого и пришлось буквально шлепнутся на задницу. Вцепившись всей пятерней в черный ободок на своем пальце и стараясь не вглядываться в глубину драгоценного камня, девушка изо всех сил пыталась стянуть этот треклятый дар и забросить куда подальше. В тот момент ее не сильно интересовали ни исчезнувшая из помещения статуя, ни уничтоженный символ остроконечной звезды, олицетворявший ее Бога, что в иной ситуации можно было принять за оскорбление Хамелеона, ни «лишившийся сил» (а на самом деле – своей души) и повалившийся наземь бывший сокамерник. И даже озадаченные взгляды, что кидали товарищи то в ее сторону, то на лежавшего на полу Забини, не значили сейчас для леди из дома Мовар ровным счетом ничего.
Пугающая в своей простоте и ясности мысль распустилась в разуме Ветерка, и рука ее, несмотря на липкий, расползавшийся по телу страх, метнулась к поясу, где воительница обычно носила верный клинок. Да, честная эльфийская сталь, ничуть не уступавшая хваленым творениям дварфов, вряд ли могла помочь ей в схватке с божественной волей, но все же было кое-что, над чем власть у Тамы оставалась… Однако, не обнаружив на боку ничего, что можно было бы пустить в дело, все, что эладринка смогла, так это в панике закричать с лицом белым, точно полотно:
- Клинок! Кто-нибудь… дайте мне клинок! – ноги ее не слушались, да и взгляд девы сейчас лишь затравлено блуждал по помещению, не в силах ни на чем сфокусироваться. Так что даже обнаружь она клинок, лежавшей подле одной из стен часовни вместе с остальными ее пожитками, добраться до него самостоятельно в текущем состоянии Ветерок просто не смогла бы. Оставалось уповать лишь на благоразумие ее спутников, если такое слово вообще можно было сейчас употребить в свете посетившей ее голову идеи.
Результат броска 1D20+1: 9 - "Сила".
|
|
338 |
|
|
|
|
Ошарашенный падением барда монах краем души чувствовал, что произошло что-то нечелов... то есть внеэльфийское. Какая-то очень мощная магия сковала их здесь всех, оглушив барда. Или он умудрился прогневать кого-то из местных божеств? Но чем?
Эрскин подхватил внезапно умолкшее падающее тело и аккуратно положил на пол, как сзади запричитала благородная, требуя меч. Возможно она видела нечто, чему могла противостоять, монах же не видел никого, кроме бежавших с ним, а потому без раздумий протянул меч, рукоятью Таме, держась за его лезвие. Но не успел он отпустить, как эльфийка поднесла оружие к пальцу, пытаясь отрезать... новое кольцо? Монах схватился за бока лезвия, пытаясь отобрать меч, выворачивая его из руки обезумевшей.
|
|
339 |
|
|
|
|
Какое-то странное изменение лица барда произошло как только Эд моргнул. Вот оно ехидно улыбалось, а спустя мгновение глаза опустели. Еще через мгновение ушла с лица улыбка, кожа на лице разгладилась. Пустая безмятежность отразилась на лице Персиваля.
"Не надо..." услышал со стороны Тамы Эд. А тело Перси внезапно свалилось под тяжестью собственного веса. Тут же приземлилась на пол и Тамайа, держась за ладонь и причитая "нет-нетнет".
Эд недоуменно смотрел на Таму. Затем он озадачено перевел взгляд на тело барда. Снова глянул на Таму.
"Клинок! Кто-нибудь… дайте мне клинок!" прозвучал голос паладинши с обезумевшим и как-будто испуганным лицом.
Эд не хотел верить, что Тама могла убить барда. В конце концов, он ей плохого не делал. Разве что дерзкий язык...
Эд взял кинжал, и глядя на Таму двинулся в сторону тела Перси. Проверив пульс, не сводя с Тамы взгляд, Эд произнес лишь:
- Тама, давай без глупостей! - И направил в ее сторону клинок.
Но тут порыв ветра присвистнул где-то снаружи и отвлек Эда. Он быстро оглянулся вокруг, продолжая указывать острием в сторону Тамы, и вернул быстро взгляд обратно на нее. И почуствовал пробежавший по спине холодок. Что-то было не так...
Эд снова посмотрел вокруг и понял, что что-то изменилось. Статуя пропала. Это бросилось в глаза.
- Эээ... А куда подевалась статуя? - Слегка испуганным голосом спросил Эд. Ему, несмотря на привычное хладнокровие стало жутковато.
И Эд застыл как и стоял, направив кинжал на Таму.
Но тут подскочивший Эрскин ввел его в ступор. Что творит ополоумевший монах?
- Тама, что за чертовщина? - несколько теряя самообладание выпалил Эд, видя, что вместо очередной атаки уже монаха, паладинша занесла меч над своим пальцем.
Снова оглядев помещение, Эд увидел упавший и треснувший символ бога понял, что "чертовщина" как нельзя кстати подходит к тому что происходит. В этот момент он запретил себе паниковать. Успокоился и убрал кинжал.
- Валим отсюда. - ровным, приказным голосом произнес он, указывая на выход из часовни.
|
|
340 |
|
|
|
|
Вроде что может произойти за одно мгновение, как только что поняла Рику многое. Повалился кулем бард, буквально только что спорящий с Эрскином и села на пол Тамайя. И вид у неё был будто она увидела что ужасное.
Бросив взгляд на Персиваля Рику увидела пустые глаза и поняла, что живые так не падают... Надо было помочь тому, кому ещё можно помочь.
Сильва подбежала к эльфийке и осторожно коснулась её плеча в знак поддержки.
- Всё хорошо, успокойся. Можешь сказать что случилось?
|
|
341 |
|
|
|
|
Выхватив меч из рук Эрскина, и, едва не поранив того в процессе – то ли из-за спешки, то ли от того, что ее собственные руки изрядно дрожала, - эладринка, не тратя времени на объяснения, поднесла острую сталь к пальцу, на котором совсем лишь недавно объявилось это странное кольцо и… замешкалась на мгновенье. Этого краткого мига, прежде чем Тамайа набралась решимости довести задуманное до логического конца, вполне хватило ее «благодетелю», чтобы передумать. Лезвие успело оставить на пальце девушки лишь короткий, кровоточащий порез, даже не добравшись до кости, но заставив паладина всхлипнуть, и неясно было – от боли или же разочарования.
И вновь затравленный взгляд Ветерка скользнул по лицам присутствующих. Эд, что уже успел направить на нее кинжал, хоть эльфийка этого еще и не осознала. Эрскин, чей клинок так и не помог воительнице избавиться от столь мрачного «дара» богини. И Рику… чей ласковый голос и сострадание казались столь чудными, после только что произошедших в меж-времени событий. Она уже открыла было рот, но что должна была Тамайа рассказать своим товарищам по несчастью? Знала ли она сама, что сейчас произошло? Что сделала с ней Ловиатар? И что она могла сделать с остальными?..
- Я не… - замешкалась девица и, выпустив меч из рук, прижала ладони к груди, испугано глядя на так и лежавшего на полу Персиваля. – Тут было Нечто… ужасное! Какая-то сущность, что-то такое, по сравнению с чем Алишер, несмотря на всю его гнусность, показался бы проказничающим младенцем… Сильвер прав, нам нужно уходить отсюда! Кем бы оно ни было, это место стало чем-то вроде Святилища для этого существа… И похоже Забини заплатил за нас всех ту дань, что берется за нахождение в нем, - рассказ выходил странным и скомканным. Но вряд ли более странным, чем сами развернувшиеся в часовне события!
- Не знаю, почему он… Почему именно трубадуру досталось… Оно ведь и меня коснулось! – Ветерок протянула… пустую ладонь, испуганно глядя на то место, где, как ей самой казалось, мгновением ранее находилось дарованное Ловиатар колечко. Удивление и страх смешались в глазах аристократки в столь причудливых пропорциях, что сложно было понять, чего же было больше. – Я до сих пор чувствую ее прикосновение, этот смрад… Здесь все им просто пропитано! Зря мы пришли сюда… Зря ВЫ пришли сюда! - испуганно озираясь по сторонам, хоть самой Таме и не верилось, что Мучительница вот так быстро вернётся, она обхватила собственные плечи, заметно трясясь. – Нужно поскорее собираться и проваливать из этого проклятого места! Пока еще кто-то не расстался с жизнью, - эладринка, пошатываясь, поднялась на ноги, медленно направляясь к стене, где были кучей свалены ее пожитки.
- Там… на алтаре… я видела символ покровителя нашего рода. Теперь… это не более чем горстка пепла на полу… Не думаю, что божество селдарин станет защищать меня, или кого-то из вас, от этой Силы… - безжизненным голосом добавила Ветерок, торопливо экипируясь и закидывая через плечо свои вещи. - Лучше бежать, пока можем!..
|
|
342 |
|
|
|
|
Человек смертен. Но самое страшное, что он внезапно смертен. Еще минутой ранее славный бард спорил с монахом и всячески радовался тому, что смог спастись из застенков алхимика-экспериментатора, отделавшись малой кровью, а сейчас его безжизненной и еще теплое тело испустило последнее дыхание и застыло в неподвижности. Божественная воля злого бога за секунду высосала жизнь из Перси, оставив после себя только страх в глазах Тамайи.
Не все боги любят смертных. Некоторые же из них любят, но очень по-своему. Ловиатар одарила паладиншу, но та в исступлении хотела отрезать себе палец, чтобы только не видеть подарка. Благо, монах не дал этого сделать. Но шестое чувство Тамы кричало ей, что нужно уходить из этого проклятого места.
Если кольцо, крепко сидящее на пальце, отдавало сладковато-гнилостным запахом, то часовня вся пропахла смрадом разложения. Не прошло и двух минут, как герои схватили все свои нехитрые скарбы, взвалили труп барда и выбежали из часовни. Тама задержалась буквально на несколько секунд, чтобы взять с собой пепел знака своего божества и кнут, который оказался в нише под статуей.
К тому времени дождь уже закончился и в небе ярко светила луна. Будучи подавленными и опустошенными, приключенцы решили взломать двери одного из уцелевших домов. Жилище встретило из тишиной и затхлым запахом. Но здесь не было никого - видно, жильцы уехали из гиблых мест задолго до сегодняшнего дня. Отдых не принес успокоения, но восстановил немного сил.
***
Погребальный костер Персиваля Забини был не слишком пышным. Взмоченное ночным ливнем дерево разгоралось плохо, свистело, скрипело и трескалось, как будто играя последнюю симфонию для барда, подводя черту под его творчеством.
Утреннее солнце лишь тронуло красными отблесками горизонт, как ему вторили языки огня, вступавшего в свои права. Он медленно пожирал древесину и облизывал тело барда. Нежно, как будто пылкая любовница. Если бы бард сейчас был рядом, он бы обязательно выдал шуточку вроде: "Да, более жарких ласка у меня точно не было", но его голос был только в головах четверых случайных союзников, которым посчастливилось знать его в последний день его не слишком выдающейся жизни.
Когда огонь полностью поглотил тело, зло шипя на людей, которые нарушают интимность момента, солнце уже поднялось достаточно высоко. Последняя дань барду была отдана, поэтому живым предстояло решать, что делать дальше. Молча они двинулись по неширокой дороге дальше, не зная, что их ждет впереди.
|
|
343 |
|