Новые земли II | ходы игроков | Самоцветная Империя

Распил и изучение обломков Машины одновременно в разных частях Тверди заняли огромное количество специалистов и рабочих. Потребовалось существенное финансирование, но в то же время тайны враждебных механизмов привлекали внимание многих талантливых химиков и инженеров. Если поврежденные устройства, заставлявшие Вестников двигаться и стрелять, все еще оставались слишком уж непонятными (возможно, в этом сыграло свою роль и уничтожающее воздействие оружия), то саму структуру таинственных сплавов анализировали лучшие умы Империи, используя все возможные методы сканирования, включая и громоздкие импортные химические анализаторы. Последние, надо сказать, в некоторых узкоспециализированных случаях работали лучше наших сканеров, построенных на методе анализа отражения магической энергии от образца. Хотя некоторые свойства изучаемой материи и оставались для нас пока загадочными, как будто нарушая известные нам законы материально-магического мира, но все же многое прояснилось. Сложные комбинации химических элементов в броне и ключевых узлах конструкции позволяли достигать довольно необычных свойств итоговых сплавов. Однако долгое время было неясно, как вообще можно их скомпоновать в необходимых сочетаниях? Какие комбинации сверхвысокого давления, сверхнизких или сверхвысоких температур нужно использовать, какие катализаторы нужны? Было уже известно, что эта загадка недавно поддалась ученым Директората, и големы просто не могли остаться позади. По счастью, контакты в Академии позволяли облегчить эту задачу, и постепенно то одна, то другая рабочая группа присылала отчеты об успехах в повторении эффектов сплава под тем или другим кодовым номером, присвоенным во время разборки частей летающей крепости. Такая деятельность была продуктивной сразу в нескольких областях: помимо того, что открытия позволили существенно обогатить нашу металлургическую науку, это же привело к появлению конструктивных предложений сразу в нескольких смежных областях!

...

Развитие науки требовало дополнительного финансирования. Помимо дорогостоящих приборов, в составе которых использовался такой ценный элемент, как линхалл, для подготовки кадров и работы над новейшими проектами не хватало организации. Первым делом имперская администрация начала раздавать гранты перспективным научным коллективам, и дело сдвинулось с мертвой точки, но решено было на этом не останавливаться. Полученные от Директората деньги были направлены на финансирование крупных гражданских институтов (иронично, что у самих корпоратов еще недавно были серьезные проблемы с обеспечением доставшихся "в наследство" от Техната НИИ). Во всех крупных городах открывались новые лаборатории, видные ученые получали государственную поддержку, а на фоне недавних успехов по борьбе с коррупцией можно было быть уверенными, что целевое финансирование уйдет по назначению. Все же, наука была делом сложным, однако от первоначальной идеи штрафов за неразработанные инновации и неоткрытые явления, на изучение которых были потрачены деньги, решено было отказаться. Но не разбазаривать же деньги всем и каждому? В итоге деньги выделялись лишь самым крупным и заслуженным коллективам под наблюдением различных инстанций. Как бы то ни было, это уже был серьезный прорыв по сравнению с недавним прошлым, когда серьезным финансированием проектов на постоянной основе занималась по большей части лишь Церковь.

По сравнению с корпоратским помешанным на деньгах обществом, диктатурой в Магократии, этническими чистками в Конклаве и религиозными войнами в Ординариате, Империя заслуженно славилась своей стабильностью и внимательным отношениям к нуждам общества. Да, индивид должен был вложиться в общество, дармоедов никто не любил, но в ответ преданный своему государству гражданин мог всегда рассчитывать на взаимность. Продуманная социально-экономическая политика уже давно была "фишкой" Самоцветной империи, и даже недавние беженцы могли вкусить ее плоды. И... отвечали за это горячей признательностью, все-таки разница в уровне жизни между их бывшей родиной и новым местом жительства была колоссальной. Грибные расы обживались среди эльфов и шляпочных, и среди них были и адепты жизненной магии, и эксперты в химерологии. Многие из них вошли в состав научного коллектива группы "Изумруд", что привело к появлению новых филиалов этой организации. Мало кто смог захватить с собой саженцы растений, накапливающих магическую энергию в своих плодах, однако в сотрудничестве с эльфийскими специалистами вскоре были выведены новые образцы на базе уже мицелиальных биоформ. Так что магические сады-грибницы стали появляться повсюду! Подобные места оказывали оздоравливающее воздействие не только для грибных рас, но и по некоторым данным, оказывали благотворное влияние также на големов. Наконец, новые формы плодовых тел грибницы могли полностью заменить потребности в обычной древесине, и более того, превосходили по качеству даже хваленое волшебное дерево инсектов! Но таланты, приходившие из низов, интересовались далеко не только проблемами биомантии. Наоборот, следовало упорядочить имеющиеся знания о магическом и химическом течении жизни в строго научном ключе. И такой "цементирующей" научную картину мира дисциплиной стала биохимия, соединившая в себе множество смежных областей. Успехи в геологии были не такими впечатляющими, но позволяли говорить о переходе от сугубо прикладной дисциплины к серьезной науке.

Возвращаясь с небес (от фундаментальной науки) на землю (к явлениям обычной жизни): "Природа у нас одна" - под этим лозунгом прошли изменения в законодательстве, связанные с регламентацией переработки отходов. Хотя до полной рециркуляции мусора и было далеко, это все же было важным шагом для экономики, закрепляя в гражданском сознании новые потребности общества. В то же время на архипелаге бурное развитие экономики подстегивалось активным вовлечением государства и частных предпринимателей. Порт Анкер начал вновь наращивать добычу полезных ископаемых в близлежащих горах, а порт Дар-Рында вырос за счет развития торговли продовольствием. Именно в этот город первым перенял подход Ледника к хранению органической продукции, но если там это диктовалось подходящими природными условиями, то здесь, на жаре, провизия быстро портилась, и для ее сохранения требовались просторные кондиционируемые склады, потреблявшие много энергии, но зато позволявшие заготавливать огромные количества провизии на длительный срок.

Прогресс в судостроении позволял не только спускать со стапелей ледоколы, подходящие для плавания в ледяных северных водах, но и строить новейшие боевые суда, не уступавшие таковым у Директората. Пожалуй, разве что подводных лодок не было у Самоцветной империи. Тяжелые платформы ПВО можно было устанавливать не только для защиты городов и укрепрайонов, но и на подходящим образом оборудованные корабли. А запас линхалльных снарядов позволял более уверенно себя чувствовать не только в битве с летающими чудовищами Машины, но и с проявлениями Теней в нашей реальности. А чтобы точно помешать разным злонамеренным сущностям телепортироваться туда-сюда, в ключевых районах были установлены поля телепортационного наблюдения, позволявшие быстро засечь одиночные проколы пространства и воспрепятствовать массовому перемещению вероятного противника. Подобные дела находились в юрисдикции значительно усилившегося в последнее время Серого Братства, сейчас уже называвшегося более увесисто и в то же время нейтрально – Службой Контроля. Однако безопасность требовала жертв, и проведение повсюду линий связи тормозилось необходимостью сертифицировать оборудование, разрабатывать установку в аппараты специальных контролирующих узлов и так далее.

В армию внедрялись новые методы защиты, однако все это было слишком запоздало. Подобное старомодное бронирование еще неплохо показало бы себя против магократов, но никуда не годилось уже против Машины. И к сожалению, проекты Монастыря и Тектума закончились... буквально ничем. Не удавалось достичь дальнейшего прогресса в уже как будто освоенной области – такое впечатление, что мы то ли что-то потеряли в нашем понимании мироздания, то ли просто использовали неверные инструменты. То ли просто требовалось больше времени: в конце концов, тема была затронута серьезная, а в таких вещах никто не может гарантировать скорых достижений.

Серые Братья, наблюдавшие за событиями в Конклаве, были в свою очередь выдворены из страны вместе с прочими беженцами. Они получили кое-какие сведения, из которых стало понятно, как сильно и кардинально меняется жизнь в стране. Конклав "закручивает гайки" по всем социальным фронтам – пока военные части изгоняют разумных неинсектоидов из их жилищ, на подавление криминальных группировок бросают спецназ и начались работы по укреплению столичного региона. Усиливаются позиции церкви Сияния, идет массовая пропаганда "самопожертвенного вознесения" на Зиккурате, и говорят, это не понравилось Кроогу, который раньше, по слухам, благоволил инсектам, у них раньше был даже небольшой праздник, посвященный этой сущности. Кто-то даже рассказывал о нападении Кроога на столицу, или что-то в этом духе.

При всем неприятии неинсектоидных рас, Конклав благоприятствует расселению на Тверди пришельцев из иных миров. Многочисленные подводные поселки, говорят, так и вовсе наполнены нежитью и духами-ундинами.

Служба Контроля смогла провести показательную операцию по выявлению инакомыслящих и деструктивных элементов общества. Крупная сеть еретических культов под общим названием "библиотекари" процветала на Самоцветном Архипелаге, обмениваясь запрещенной литературой, включающей в себя самые разнообразные еретические измышления, не поддерживающиеся официальной религией Сотворения. Без труда удалось доказать, что эти сектанты распространяют ложное учение так называемых "Учителей", под именем которых скрываются злокозненные Тени, и намерены были широко распространять свое влияние. Лидеры были арестованы, допрошены и сосланы на рудники, все многочисленные последователи их лжеучения были задержаны и дальнейшая работа с ними ведется сообразно тяжести их проступков.

Тщательный анализ методов внедрения культистов в наше общество позволяет выработать методы противодействия другим деструктивным сектам и шпионам других государств, а также выявлять потенциально неблагонадежных граждан

...

Очевидно, что слияние церквей А-Писа и Асиланты не то что даже давно назрело, фактически происходило все эти годы – постепенно, пусть даже со своими погрешностями и проблемами, но неуклонно. И начало возведения громадного прибрежного храмового комплекса богини Асиланты лишь ознаменовало нахождение баланса в этом вопросе, ведь подобный храм у А-Писа был уже с давних времен.

Исследования в области сакральной энергетики были в последнее время модной темой среди лучших умов, решивших совместить научную карьеру со служением Церкви. И это нельзя было считать простой коньюнктурой: скорее наоборот, именно здесь находились наиболее интересные возможности для теоретических изысканий. Удивительным образом это перекликалось с исследованиями в области пространственного континуума: ведь сила веры большого количества смертных душ позволяла не только создавать разнообразные благостные настроения в обществе, равно как и придавать нужный импульс мышлению жителей всей огромной империи, что само по себе было крайне важным для поддержания стабильности в стране.

Но помимо этого, сфокусированная вера позволяла частично, понемногу нарушать законы реальности, включая даже те, что было принято считать "магическими" и "сверхъестественными". Подобная сила пугала, но похоже, что именно в этом направлении шли исследования не только в Империи, но и в других странах. Иначе чем объяснить истерику мессианцев в отношении якобы-Мессии, что должен в скором времени спасти Твердь? А идеологическая накачка жителей Ординариата любовью к самоназванной Киэ-Зон-Ла, Защитнице Тверди? У Магократов, конечно, была Эфинулярность, а насекомые молились некоему Светочу, или Сиянию, или еще как назвать их не совсем понятную остальным веру.

Подобные явления нельзя было назвать никак иначе, только узурпацией особо ушлыми индивидами потоков веры, создающих таким образом мощные эгрегоры с центром на соответствующем божестве. Это шло вразрез и с догмами и с духом религии Сотворения, и потому требовалось всеми силами избегать подобных злоупотреблений. Может быть кто-то другой на месте Императора Тентекриса и не избежал бы искушения великой властью, но не таков был каменноликий правитель Самоцветных земель. Упрямый голем был визионером, он имел представление о лучшем мире, которого можно было бы достичь упорным и совместным трудом мириадов разумных. И веру малых сих требовалось направить именно на подтверждение этого простого факта.

Благо, искусственный эгрегор, при умении манипулировать общественным сознанием и понимании законов сакральной энергетики, создать было несложно. И не один. Медийная среда формировала окружающую действительность, и хоть телевидение и было на данный момент в руках корпораций директората, первые шаги в получении хотя бы частичного контроля над ситуацией уже начали предприниматься.

Но возвращаясь к божествам, две сверхсущности, Привратник Предела, черный бык А-Пис, и водная змея Асиланта, яростная и немного самодовольная властительница океанов, уже были включены в так тщательно создаваемый смысловой контекст. А наше понимание законов их существования, позволяло создать, глобально, такой эгрегор, где они бы вынуждены были следовать общественным нуждам, их оберегать и за них сражаться.

То есть, мы могли их осторожно направлять!

И это было не совпадение, что со стороны верховного духовенства соответствующих малых церквей практически одновременно был направлен запрос на встречу их божественных покровителей с верховным жрецом религии Сотворения: Императором Тентекрисом.

Глубокая вовлеченность представителей имперской администрации в процесс реформирования государственных организаций и ответная готовность сделать все от них зависящее и лучше, от аппарата управления преобразуемых структур, давали свои плоды. Не было необходимости ждать, пока все процессы завершатся, потому что грамотное делегирование полномочий, оперативная обратная связь и общий эгрегор на общественную эффективность позволяли работать в "режиме потока" и при малейшей возможности выставлять дополнительные цели в случае быстрого выполнения основных.

Два катера, из тех, что он лично заметил, несли патрулирование вокруг корабля и по его маршруту движения. Возможно, их было больше, но чтобы это узнать, следовало адресовать вопрос капитану, а значит, налагать на него дополнительные заботы. Взятый во временное пользование корабль флота нёс на себе, помимо экипажа, некоторое количество необходимой обслуги. С десяток представителей административного состава от разных служб Империи, призванных помогать с налаживанием диалога в тех областях знаний и производств, которые были недостаточно постигнуты им, но в целом принятые в путешествие с тем, чтобы немного изменить вес и влияние представленных в Управлении самородков. Двадцать четыре Стальных воина, направляемые одним из исполнителей Тайного Совета, обеспечивали охрану, а Служба Наблюдения и Серые Братья прислали по паре своих соглядатаев для более тонкого осмотра. Около двух десятков, а может и больше, выполняли функции обслуживания для всех вышеупомянутых. Ну и конечно, для него лично.

Император Тентекрис, при жизни признанный святым голем-управитель Самоцветной Империи, церковный реформатор, оспаривающий ныне своими решениями величие Мереида никогда не думал, что морская качка может быть настолько надоедливой. Своё первое плавание он переносил в пределах собственного помещения, выходя наружу лишь по необходимости, что государственной, что физической. Но доверять воздушным мостам или пространственным перемещениям своё перемещение он не мог, и не только из-за возможных опасностей таких способов перемещения. Нет, всё дело в свите.
Она не заслуживала пренебрежительного отношения, да Тентекрис и не считал их бесполезными или ненужными. Нет, свита была ему необходима, а он, приветствующий эту свиту, позволяющий им присутствовать здесь и оберегать, направлять, устраивать его жизнь – такой император был необходим государству. Свита была порядком, который обязательно требуется соблюдать. Но она же требовала места, времени и внимания.

Следовательно, не было другой возможности посетить Самоцветные Гавани, как на корабле и с сопровождением. Если бы ему донесли, что за маршрутом императора сверху приглядывает дирижабль, а с материка просматривает окрестности удалённым взором команда магистров, Тентекрис бы не удивился. Он настоял на том, чтобы новости о его посещении островов с инспекцией вышли уже после его отправления. Но свита брала свою дань, и потому в высших кругах (и затем в нижних) этот секрет был благополучно распространён. Подготовку флота и движение конвоя ещё в Порт Пепельных Шляпок было невозможно скрыть. Все заинтересованные лица уже знали задолго до первых репортажей.
Но знали не всё.
Большую часть правды знали приближённые к верхушке Церкви иерархи, сопровождавшие послание Асиланты, а затем и послание А-Писа. Визит Императора в Самоцветные Гавани, конечно, был обставлен как оценка им самим множества улучшений в жизни этих жителей Империи. И оценивать было что. Здесь первые ряды как раз и будет занимать тот сонм представителей, который сопровождает Императора. Посещение нового храма Асиланты было представлено как ещё одна инспекция, и в этой его знания и авторитет уже имели большой вес. А ещё его пригласила к общению сама Змея Волн, и с последним не получится справиться ни одному его представителю.

Одним из распоряжений Императора ещё на материке было взять с собой небольшой, символический, но качественно обработанный набор драгоценных камней. Его преподнесёт Император лично.
Как и во многих иных аспектах дипломатии, этот шаг был рассчитан подробно. Набор был подарком гостя, который уважает дом и хозяина. Он же был признанием недавних заслуг Асиланты – пусть дредноут Машины был сбит усилиями множества духов (и армии Империи, конечно), но именно она защитила подданных, Империи и своих. И он же был в силу своей малости намёком на позицию Империи: не защитить своих последователей владычица не могла. Подарок, говоря терминами бюрократов, не был платой за её службу народу Империи; сама служба была и наградой, и смыслом существования, а камни были знаком уважения к тому, что Асиланта всего лишь продолжает быть собой. Конечно, и тот факт, что верховный жрец религии приносит подношение аспекту поклонения самой религии, соответствовал роли, порядку и закону с точки зрения Империи, а для морской хозяйки был ещё одним знаком уважения её статуса.

Насколько именно вера является арканом для божества, которому она адресована, Император пока представлял не очень точно. Но обязательства, структуры, порядки, ритуалы, обязательства справлялись с задачей связывания оппонента с начала времён и по сей день. А потому эти мягкие сети взаимного уважения были не только его клеткой. Они же были его оружием. И последнее он старался применять часто, но продуманно. И пусть никогда прежде целью этого аркана не была сущность вроде Асиланты, он был готов попробовать использовать на ней фирменную големскую дипломатию. В свете событий Форума, где соседствующие государства утратили возможность к взаимному существованию, следовало убедиться, что Асиланта, а за ней А-Пис будут надёжными союзниками Империи в грядущем всплеске насилия.

Храму было еще далеко до готовности, но работы шли с точным соблюдением сроков, и центральный алтарный комплекс на берегу уже был возведен. Полукруглая арочная ограда окружала глубокий, залитый водой бассейн, который можно было обойти по мраморным бортикам. Барельефные изображения Асиланты, древних моряков-наг, борьбы с демонически выглядящей морской Тенью, тщетно простирающей свои щупальца из воды, наконец - защита города от Машины, всему нашлось место на ажурных стенах громадного амфитеатра. Потолка не было, чтобы морской ветер невозбранно продолжал гулять вокруг алтаря. Жрецы всецело надеялись на милость своей госпожи в вопросах погоды. И сейчас в небольшом заливчике, на берегу которого строился храмовый комплекс, можно было видеть идеально гладкую воду, хотя буквально в километре отсюда - море разыгралось.

Ровно в назначенное время собрались жрецы, выкрикая имя великой Змеи, и она изволила появиться. Над храмом повис купол из мельчайших брызг, прихотливая игра отражений на стенах и лицах сделала мир немного иллюзорным и фантазийно-красочным. Разыгранный как по нотам церемониал снимали на сенсорные кристаллы телевизионщики. Драконица была величественна и грациозна, Император рядом с ней держался с достоинством и производил впечатление своими манерами, несмотря на солидную разницу в размерах. Дары были отданы, речи были сказаны. А когда камеры выключили, и жрецы разошлись, Император и Богиня остались в зале одни. Где-то вокруг суетилась свита, ее стоило позвать – и кто-нибудь бы явился, но Тентекрис знал, что ему нечего опасаться. Да и оставить на виду охрану - значило бы выказать недоверие, чего позволить было никак нельзя.

Драконица медленно ушла в воду, оставив на виду только свою внушительную морду. Некоторое время они рассматривали друг друга, и Асиланта снова высунула пасть, в которую Тентекрис мог бы поместиться целиком. Ее зубастая улыбка казалась на удивление безобидной, видно было, что она в отличном настроении. В куполе брызг над ними играла радуга.
– Мир повис над бездной, но смертные продолжают возводить храмы, – сказала Змея приглушенным, негромким голосом. – Между нами возникает связь, которой я никогда раньше не чувствовала. Неужели этому суждено закончиться? Я не готова в это поверить. Я вижу, что и ты тоже. Ты возводишь хрупкий мир, который может быть очень прочным, если дать ему созреть. Так заключенное в тонкую скорлупу яйцо способно породить дракона. Но возможно, времени на это не будет. Все же, я ценю это чувство единства, эту веру, что вы ко мне испытываете. Я хочу помочь. У тебя есть вопросы, смертный святой император? Или, может, у Империи есть наиболее важные цели, для которых требуется ни много ни мало, божественное вмешательство?

– Звенья Империи будут прочными. Именно это было обещано мной. Народу, Церкви... Теперь это обещание идет и к тебе, владычица.
Тентекрис немного по-иному встал перед Змеёй Волн. Прежде то был император, повелитель, нерушимый и не сомневающийся в достижении своей цели. Сейчас, лишь чуть сместив торс, передвинув немного тело под свою защиту, он выглядел иначе. Всё еще могучий, всё еще достойный – но определённо видящий все чёрные тучи на горизонте.
– Мы крепим свою будущую силу каждый день. Надёжной обороной, что встретит силы врага. Надёжным разумом, что распознает его же за нашёптываниями. И, верю, надёжной позицией между государствами Тверди. У них нет причин причинять Империи вред, если только они не следуют собственным скрытым целям. – Он опустил голову, разглядывая идеально спокойную воду. – И уж чего, а скрытых до времени целей у них множество.
Здесь он снова вернулся к собеседнице, и Змея Волн бликами отразилась в его кристаллах.
– Есть существа вне Империи, и на Тверди, которые полагают наше единение для них неприемлемым. И сокрытые культисты Теней, равно как и их хозяева, будут вредить этому союзу. При всём обилии возможностей прерывать их планы, мы не знаем о них до первых действий. Пусть мы и предполагаем, откуда исходит команда к действию.
Тентекрис с последними словами простёр каменную длань к воде, указывая на неё.
– Твоё же царство наиболее непознанно для нас. Столь многие уже используют подводный мир для своих нужд, и ни одного среди них Империя не может назвать своим союзником. Под самым Портом, под самым Трилитом может сосредотачиваться враг, но мы будем к этому слепы.
– Всё сходится к единому, – добавил он через короткую паузу. – Верю, что ни явление крупного врага Тверди, ни действия народов в волнах и под ними не пройдут мимо тебя незамеченным, если это случится при Гаванях. Но запад Тверди, ещё одна водная граница Империи, лежит на значительном расстоянии. – Голем склонил набок голову, следя за движениями великой Змеи. – И он требует внимания. Сможешь ли ты уделить его нам?

– У меня хватает верующих по берегам Тверди, – благосклонно кивала Асиланта, – и конечно, я слышу их молитвы о защите. До поры в глубинах было мало опасности. Различные разрозненные чудища и вырожденцы, наследия древних эпох, уже для вас не представляют угрозы. Великие монстры прошлого ушли или были уничтожены. До недавнего времени основной опасностью я бы назвала только Деву Волн, щупальцевую тварь, с которой я воевала многократно, – глаза драконицы потемнели, в голосе послышался гнев. – Тени становятся все сильнее, в их лапах уже могущественный Источник Воды, гигантский разлом в иные реальности, откуда пришла и я в незапамятные времена. Но он находится далеко на юге, близ Архипелага Ффжжн, как вы его зовете. Медленно растущие грибные поросли в глубинах около Порта Пепельных Шляпок не должны представлять для вас опасности. Хотя несколько лет назад я ощутила там появление новых порталов, может через какое-то время все изменится? Если они посмеют напасть на ваш город, они, конечно, встретятся с моей яростью. Но больше всего меня сейчас печалит то, как коварно распространяется ложное учение Светоча среди ундин, водных духов. С ними очень активно ведет дела Конклав, немертвые насекомые на которых так сердит А-Пис. Немудрено, что инсекты от одной ереси охотно перешли к другой. Пока что это происходит только в северных водах, но если не купировать заразу, она распространится. Если бы не Дева волн, я бы с готовностью объявила священную войну против этих неверных, но сейчас эта мерзкая Тень важнее. Я знаю, она готовит ответный удар, и время новой легендарной битвы все ближе. Конечно, я не имею права проиграть! Но эта выскочка полагается только на себя, а меня поддерживает ваша вера.

– И она пребудет с тобой. – Император склонил голову в подтверждение. Он не стремился показывать, что многое из сказанного ей не было установленной ранее истиной. Но он готов был поверить Змее Волн во многом. – Неизвестно мне, как именно грядущее ударит по Империи, но в верхах Империи рассуждали и ранее об отношениях с Конклавом. О том, как быстро они распространяются, как быстро могут перейти в столкновение. Для нас не будет неожиданностью их озлобление; думаю, правда, что в первую очередь оно выплеснется на Директорат. Но вернусь к неизвестному мне.

– Было сказано, – говорил он, смотря немного вдаль, – что существует некоторое объединение четырёх великих сущностей Тверди. И ты сама, и А-Пис признаны нами за достойные деяния и уважение к народам Империи – уважение взаимное, возвращённое верой. Из двух прочих один мне неизвестен, и одна известна лишь непочтением, и к своим провозглашённым достоинствам в том числе. Кроог, Киэ-Зон-Ла.
Он сложил пятерню в кулак, а когда произносил имена двух Хранителей, отгибал каменные пальцы. По одному на каждого. И негодование последней, пусть и приглушённое, было отчётливо слышимо в его голосе.
– Твои знания от них, думаю, превосходят моё текущее понимание. Заслуживают ли они твоего доверия? Действительно ли они стремятся к защите Тверди?

– Проще всего мне рассказать тебе о Крооге. Это древний дух, хранитель лесов, бежавший из опустошенного Машиной мира. Он подозрителен к народам, идущим дорогой промышленности, и возможно, зря. Ведь в душах моих последователей я вижу и заботу о природе, и поиск своего места в этом мире, и если таковы чаяния народа Империи, то они пришлись бы по нраву старику. А ему все тяжелее доверять кому-либо, ведь инсекты предали его надежды, обратившись к Светочу. И чем меньше у него сил, тем больше вероятность окончательного забвения. Он не смог даже покарать вероотступников, данные им Тенями силы оказались сильнее его ярости, – драконица грустно покачала головой. – Если вы найдете с ним общий язык, я была бы рада, хотя найти с ним понимание сейчас может быть сложно. Ну а что касается Киэ-Зон-Ла... – драконица нахмурилась, – она сейчас сильна, и мы, как Хранители этого мира, были вынуждены принимать сложное решение, пытаясь понять, можем ли мы ей доверять. Ведь она бывшая смертная, а это значит, что ее душа переменчива, и помыслы туманны. Все же, она ведет за собой большое воинство детей Тверди, а значит она может представлять их чаяния, а ее ненависть к Теням очевидна. И тот же Кроог благоволит ей за заботу о природе. Киэ-Зон-Ла встречалась с нами тремя, прося совета и помощи, и мы решили помочь ей создать Копье, которое будет хорошим оружием против иномировых захватчиков. Страж Предела придумал, как можно сделать это Оружие бесполезным против детей Тверди, так что можно не опасаться, что она обратит Его против тех, кого поклялась защищать. Да и в этом случае само Мироздание отвернется от нее. Но... – на мгновение глаза драконицы затуманились, отражая ее раздумья, – мой ответ все еще недостаточно ясен, возможно. Правда то, что я не знаю, можно ли ей доверять полностью. Однако как союзница в борьбе с Тенями и Машиной она заслужила мое уважение. Вопрос в том, не обманется ли ее бывшая смертная сущность погоней за славой и властью? То мне неведомо.

Она помолчала немного, добавив с какой-то неохотой:
– И насчет "объединения", было бы неправильно называть это так. Дело в том, что сила веры смертных сильна настолько, что может менять миры. Но этот процесс в то же время обоюдный. Мне неведомо, правду ли говорят Тени о том, что когда-то создали этот мир, но даже если и так, сейчас его дух жаждет свободы. И именно эта свобода определяет сторону конфликта. Мы не хотим, чтобы нас поработила Машина, но так же и не хотим быть игрушками ложных Учителей. Именно это отношение делает нас Хранителями, но это не магическая печать и не нечто неизменное. Та же Эфинулярность, как средоточие веры многих своих последователей, могла бы стать одной из нас, если бы хотела свободы для своего народа. Но эта идея близка Киэ-Зон-Ла, а не ей, и потому именно ее мы согласны звать Хранительницей. Означает ли это то, что мы представители какой-то единой организации, какой-то небесной канцелярии, подобной имперскому институту, со своим уставом и кодексом, иерархией, правами и обязанностями?
Драконица довольно громко фыркнула, извернулась всем телом и плеснула на дальнюю стену небольшую волну.
– Конечно, это не так, – наконец, произнесла она.

Тентекрис мысленно сдвинул Конклав и Рой к будущим ближайшим врагам Империи. Если оба божества уже признают жуков на севере еретиками... Всё же Империя взяла на себя обязательства. Связь работает в обе стороны.
Сказал же он совершенно иное.
– ... Значит, таковы её стремления. Это сходится с моим представлением о лидере Магократии. Её внимание да будет отвлечено от Империи, пока мы восходим в своей мощи. Благо, уже две страны позаботились об этом.

– И раз побережье Тверди защищено твоим вниманием... То все задачи, которые Империя ныне представляет перед собой, она решит своими силами. Раньше мы грезили о привнесении порядка на Твердь целиком, теперь защита Самоцветной стала первостепенной в окружении недоверенных. Всех её частей, включая даже тебя, могущественная Асиланта. Твой противник придёт подготовленным. Так не должно мне забирать у тебя ни времени, ни сил, кроме как в помощь перед этим сражением.

– Всем придется тяжело, и смертным, и их богам, – кивнула драконица. – Но наш долг – выстоять, и пусть так и будет.

Звено кораблей вскоре вернулось с Островов. В Управлении теперь будет, что обсудить в свете развития самых удалённых территорий Империи, но самого Императора уже ждала иная цель. Второе приглашение, второй могущественный союзник. И не будь строительство храма на Островах приемлемым предлогом, храм при Балреме был бы посещён Его Величеством в первую очередь. Делегация в Балрем была собрана более скромная; цель путешествия не скрывалась: Император едет на беседу с высшим жречеством Ожидающих Посмертия. Великий бык не упоминался напрямую, но очевидно подразумевался. А потому для визита необходимо было подготовить хороший знак взаимопонимания.

Этот подарок, несомненно, был выполнен из камня, но не драгоценного. Краснованый кварцит был избран материалом для крупной памятной композиции. Она сама была новой, но подобные ей плиты разной давности уже давно нашли себе места в фортах Стальных воинов. На этой изображения рядов воинов-големов с кульвернами, окопов и архаичной артиллерии занимали нижние углы каменной картины, а в верхних были выбиты фигурные флаги: старый, Страны Советов, и текущий, Самоцветной Империи.
Центр занимал выступающий из общего фона щит с надписями:

"Солдатам II Строя"
"Горнистам сотен орудий"
"Героям Батареи"
"Упорным и верным до конца"
"Почтение и вечная память"

Над солдатами развевались длинные флаги с выбитыми названиями. "Пушкари", "Осадные мастера", "Вросшие в землю". Наименования давно покойного, но всё еще почитаемого Второго Строя. Он вступил в долгую осаду крепости на побережье во времена войны с Червями и встретил свою кончину на тех же рубежах. Среди големов, которые служат в армии Империи, давно и прочно укоренилось мнение, пусть и нерациональное, что в случае смерти они просто уходят служить во Второй Строй.
Самоцветная и поныне признавала их заслуги, обороняя II Строй от любой попытки реформации и переосмысления. Память и пример их были сохранены для будущих поколений воинов уроком верности, обещанием почтения и осмысленности их служения. А кроме того, как считал Император, этот символ получил бы верную оценку и среди Ожидающих посмертия.

И пока жрецы будут проводить приветственные ритуалы, Император будет участвовать в них, но мыслями он готовится к предстоящему разговору один на один. Поведанное Асилантой дало ему понимание возможных направлений в разговоре. И пусть сказать это вслух было бы большой грубостью, но он всё более благодарил всеобщее ожидание последних сражений. Давление Теней, Машины и соседей по Тверди могло раздавить и его страну, и весь этот мир, а затем сожрать останки. Оно же способствовало неожиданным союзам, и могло слить его Империю с двумя великими существами в крепчайший алмаз.
И задачей своей Тентекрис считал соединить все элементы этого союза до того, как превосходящие силы ударят.

Ритуалы поклонения А-Пису, Стражу Предела, не были чем-то новым для жителя материка, тем более рожденного в Империи. Потому мысль скользила легко, пока совершались привычные действия. Памятная плита была водружена на видном месте в одном из старых залов древнего храма, очередной символ единства религии, государства и народа. Появившийся чтобы освятить своим присутствием ритуал Черный Бык лично единственным взглядом снял однотонную завесу с подготовленного барельефа, чтобы открыть его взглядам жрецов – и, впоследствии, посетителей комплекса. Наконец настало время для того разговора, ради которого все и затевалось, и на некоторое время в опустевшем зале повисло молчание. Император посмотрел в алые глаза божества, гигантского черного быка, который так же изучающе смотрел на собеседника.

– Что ты чувствуешь, святейший император Тентекрис – внезапно нарушил молчание А-Пис, говоря негромким глубоким голосом, казалось, исходящим отовсюду, из пола, стен, воздуха. – Что дает тебе силы отказаться от того, что многие смертные почитают выше всех прочих благ, от неограниченной, божественной власти? Я знаю, что церковникам Сотворения открыто многое о природе веры, и мы оба знаем примеры тех, кто дал себе право воспользоваться этими знаниями для возвышения, для обретения божественного могущества. Ты находишься, по сравнению с ними, в тени, но я не могу сказать, что ты отказался от ответственности за происходящее. В то же время принимаешь ты участие в разворачивающихся событиях крайне необычным способом. Это вызывает мой живейший интерес, который мало что уже способно породить в тварном мире.

Мало что способно смутить Императора. И А-Пис смог это сделать сразу же, только начав диалог, чем и подтвердил свою репутацию умелого мыслителя. Это был единственный вопрос, но ответ на него подразумевал ответы ещё на множество связанных вопросов, тем и суждений. А потому голем помедлил, рассматривая собственную открытую ладонь.
– Кто может дать простой ответ для такого вопроса? – Тентекрис наконец заговорил, и при том он старался не отпустить сам вопрос А-Писа. – Но я попробую ответить тебе. Власть, о которой ты говоришь мне, сила, которую получит собирающий её... Она не заставляет получившего её держать ответ перед собственным народом. Она опасна... И опасна в обе стороны.
Кристаллы снова сфокусировались на Быке. Голос Императора выдавал размышление и поиск знания в себе. Неуверенность была частью этого состояния.
– Меня могут и должны называть Императором. Я, однако, всё еще голем, верный Империи. И не будучи верным Империи, не готовый своим старанием и временем служить государству, которое меня породило, я бы и вовсе не оказался здесь. Моё место мог занять другой, если бы мы посчитали, что так будет лучше. Мы – общество равных, которое служит самому себе. Моё государство создало себя из глубины тёмных веков. Нам некого благодарить за своё восхождение, кроме самих себя. Наша история, традиции, жизни, начатые и закончившиеся здесь не имеют значения и цели, кроме одной: жить дальше и дать другим место для жизни. Смысл жизни – жить, пока твой срок не закончится. А это...
Голем сцепил руки в раздумье.

– Возвысившийся над прочими, отделивший себя от общества – разве он не одинок? Поколения тех, кого он знал, обратятся в пыль. Что смысла в них, бесчисленных, перед бессмертным божеством? Нет судьи, подобного ему, среди его подданных, и никто не оценит его по справедливости. И та – не одинаковая для него и для существ, что ему поклоняются. Разве в своём почитании они будут честны с божеством? Разве в поклонении есть место оценке, в жертвенности – анализу? Божество никогда не будет едино со своими почитателями. Если оно стремилось к силе, то и смертные ему нужны лишь как верующие, а последним нужно то, чему научит их божество. В итоге всё сведётся лишь к силе и власти, к ожиданию покорности, к навязыванию собственной воли. Насколько мне представляется, именно подобное мировоззрение отличает названных Тенями. Даже начиная принимать поклонение, я встал бы на путь завоевателей Тверди.
Здесь Тентекрис почувствовал, что всё же немного предвзят. Пример и образ Киэ-Зон-Лы повлияли на это решение в той же степени, что и самые взвешенные мысли. Но его харнесс должен был не выдать этой мысли Быку.
– Ты спросил, что даёт мне силу... Я не желаю своим подданным стать лишь источником моей силы, когда смысл их жизни сведётся к камням под моими ногами. Я не желаю себе предать и себя, и свой народ, отвернувшись от его блага к собственному. Я верю во взаимную ответственность, в общество равных, в догматы Церкви Сотворения... И я готов быть до своего конца честным сам с собой. – Он снова отвёл кристаллы в сторону, рассматривая подаренную скрижаль. – Знание, вера и честность. Их достаточно, чтобы я не желал для себя большего.

Бык склонил на мгновение голову в знак уважения к словам Императора.
– Скромность – достойное одеяние для величия, и я оценил твои слова по достоинству. Ты прав. Прав во многом. Но у меня есть еще один вопрос: ты не бессмертен. Что если один из твоих будущих преемников будет властолюбцем? Что удержит его от узурпации, когда у него в руках будет вера народа, понимание глубинной сути происходящего и умение ваять из веры масс опору для своего нового трона?

– Сама твоя доля – мудрость поколений, Страж Предела. Мало кто будет оспаривать твои знания в Империи. Но называть моей добродетелью скромность попросту ошибочно. Скромность – это сокрытие блага, отказ от представления. Мы не скрываем ничего. Почитая традиции, приспосабливаясь к вызовам новых дней, стремясь к установленным идеалам каждым представителем общества, наши поколения ложатся в монолит бесконечного пути. Ежедневно мы возводим великий памятник нашей истории, стелу неизбывной гордости за принадлежность к лучшему обществу на Тверди. Каждый мой шаг обеспечен миллионами шагов моих предков и предков моих современников; каждое моё решение – лишь продолжение нашего великого бытия. И так думают многие в Империи, и так думать правильно.
Только когда он произнёс последние слова, Тентекрис развернулся к А-Пису. Он не чувствовал стыда за сказанное, но полагал, что не хочет видеть реакцию Быка на такое ощущение себя в мире и обществе.
– Что же это должен быть за поборник чужих интересов, которой отринет своих предков и сородичей, пронесёт груз предательства через долгое и кропотливое обучение, не покажет искажения взглядов в работе своей на благо Империи, и наконец будет признан равными ему к правлению всей Самоцветной? Не верю я в подобный исход. И всё же, многие церковники занимаются вопросами передачи силы веры, и как казначей может желать денег из казны, что охраняет, так иерархи могут покуситься на то, что не принадлежит им.
Голос голема, тем не менее, наполняло сомнение. И он дал место последнему, не прекращая рассуждение.

– Будь это невысокие представители Церкви Сотворения, думаю, с течением времени Империя найдёт возможности пресекать присвоение веры граждан Империи. Проверки, оценка методик, перемещение проповедников между приходами... Но говоря о возможном изменении практик в будущем, накоплении силы, мы говорим о решениях для всех ветвей ныне собранной в единую веру Церкви. Она суть одно целое, и нельзя принять решение без учёта мнения следующих за Асилантой, равно как и за тобой. Пусть ваши ветви и считаются меньшими, они обладают значительным весом.
Это не было ответом на проблему, и Император искал хорошее решение. Его государство всегда славилось своим законодательством, иногда избыточным. Но сейчас, кажется, именно последнее могло наложить нужные цепи.
– Я... Думаю о соглашении трёх сторон, закреплённом в физической форме. Высшее духовенство Церкви Сотворения, то есть я, высшие жрецы Ожидающих Посмертия и культа Змеи Волн – разумеется, при полном согласии своих божеств – обяжутся сохранять текущий порядок в структуре Церкви и в едином...
Голем отвёл кристалл в сторону, вспоминая новомодное слово в среде церковных братьев.
– ...Эгрегоре. Который отныне и далее обеспечивает поклонение и распределение веры в её текущей форме. И лишь волей трёх высших представителей церкви при согласии, твоём и Асиланты, может быть внесено коренное изменение. И как любая традиция, чем дольше эта будет существовать, тем менее склонны будут думать о её преодолении.

А-Пис медленно кивал, внимая словам смертного Императора.
– Стабильность, контролируемое развитие, так внимательный к своим растениям садовник пестует свой сад, избегая поспешных решений. Эта идея выглядит действительно хорошо, и не вижу причин, почему бы Асиланте считать иначе. Но тут мы приходим к существованию иных культов, которые вечно будут источником неконтролируемых воздействий. Отобрать у смертных право верить в то, что они хотят – насилие над природой разума. Но полная свобода ведет к хаосу. Мы видим Теней, руками своих приспешников действующих в мире. Но последователи Материнства могут быть источником не меньшего хаоса. Мы видим, что существует целых три ветви этого течения, фактически это три разные религии, две из которых явно запрещены в Империи.

Император слушал Стража Предела, ожидая выводов. К чему-то же тот вел. Действительно, "сетсекианский запрет" уже вступил в действие, вызвав бурное общественное обсуждение. Начали закрываться храмы этой ветви Материнства, однако в большинстве своем последователи перенесли удар стоически. Дети Тверди так и вовсе хранили молчание, сконцентрировавшись на ведении разрешенной торговли и убрав из своей рекламы все упоминания религиозной тематики. Учитывая, что еще недавно этот культ был в числе разрешенных, пока что дело ограничилось лишь "затыканием ртов", хотя вряд ли те, кто исповедовал этот культ еще недавно, столь резко сменили вероисповедание.

А-Пис тем временем продолжал:
– Я следил за действиями Киэ-Зон-Ла, Заступницы Тверди, что так удачно вознеслась благодаря стечению обстоятельств и противостоянию с Эфинулярностью. Участвовал в создании ее оружия, Копья. Благодаря тому, что я избегал конфронтации и по мере возможности пытался повлиять на буйный норов Первожрицы, мне удалось не только что-то понять о ее мотивации, но и повлиять на возможности стремительно возносящейся в общий пантеон сущности, ограничив действие Копья. Можно считать это разумной предосторожностью, ведь смертные души переменчивы и все еще полны страстей. К моему большому сожалению, это слишком ненадежные союзники, но в борьбе с Машиной и Тенями мы не всегда можем выбирать.
– Недавний запрет поставил меня в более сложное положение, – казалось, бык смотрел на Императора не совсем одобрительно в этот момент. – Возможно, он был поспешен, но сейчас говорить об этом уже поздно, указ издан. Все же, события разворачивались слишком стремительно, и совсем недавно случилась еще одна моя встреча с представителями двух из трех ветвей Материнства, о которой тебе, как главе государства, определенно стоит знать.
А-Пис прошел к стене, глядя барельеф, описывающий деяния Второго Строя.

– Встреча происходила в старом Рид-Же, там еще видны следы архитектуры захватчиков. Где они теперь? Два из трех живых божеств Материнства, борющихся против новой угрозы, жаждут такого же исхода для своей текущей борьбы. Но их методы, и возможности... – А-Пис сделал небольшую паузу, переведя прямой взгляд на Императора – вызывают сомнения. Дело в том, что они намерены провести ритуал и пробиться к самой Душе Мира, для того, чтобы ограничить возможности безудержной, меняющей реальность магии, которую используют Тени. Это может сработать, и Киэ с Мессией теоретически способны пробиться к Душе. Я видел это, заглянув в душу Киэ, но еще я взглянул на Душу глазами Заступницы Тверди и ужаснулся. Идеология Сотворения описывает Её как Титана, безличного и безразличного, и во многом это так. Этот Титан как будто еще спит, но он уже на грани Пробуждения. Душа может поглотить Твердь, или ее спасти или превратить во что то совершенно новое, кто знает? Я не хотел бы это проверять на практике, ибо божества подобной силы Твердь еще не видела. Иш-Шу-А и Киэ-Зон-Ла надеются использовать Её силы против Теней и Машины. При всей спорности идеи, это попытка сделать хоть что-нибудь во времена жесточайшего кризиса, обрушившегося на Твердь, и я не стал их отговаривать от этого безумного шага. Ведь если они не отправятся туда сейчас, кто гарантирует, что Душа не пробудится через десяток лет самостоятельно? По крайней мере, это лучше, чем ничего. Но меня беспокоит то, что здесь слишком много неизвестных факторов. Я прочитал в душе Киэ решимость покончить с Тенями, но что если для этого она выберет способ, что сделает ситуацию еще хуже? И Мессия, он хочет спасти свой народ, но какова будет цена этого? Я...

Впервые за весь разговор Бык опустил глаза.
– ...не могу предусмотреть все. Я сказал им уничтожить Душу, ибо этот нарыв на теле мира существовать не должен. Но власти проконтролировать действия Мессии и Первожрицы у меня нет, к сожалению. Я могу только наблюдать за происходящим, так как малая часть меня отправится вместе с Копьем. Возможно, мне стоило отправиться с ними в полном своем воплощении, но я решил поставить в известность остальных. Хранителей, – он вновь посмотрел на Императора, – и смертных.

Големы не бледнеют. У них не приливает кровь к щёкам, волосы не седеют на лишённых покрова головах. Но у Императора, святого при жизни, воплощения качеств големов – у него совершенно зримо для Быка начала подрагивать левая рука. А сам Тентекрис в тот момент жалел об отсутствии посоха при себе.
Он сделал несколько шагов к ближайшей колонне. Ему нужна была опора, и своим ногам он уже не доверял.
– ... Да слышу ли я тебя вообще? Мыслителя, знатока, Стража Предела? – Голос, вышедший на поверхность, был ослаблен и тих.

– Не проси меня поверить, – продолжил он через минуту. Нечто нехорошее сквозило в его словах, что-то вроде древней обиды, злой усталости. А внутри он уже приготовил обличение. Наконец Тентекрис повернулся вновь к А-Пису и отпустил руку с колонны.
– Ибо я не поверю ни единому образу, что могли показать тебе эти двое. Самоуверенная, жадная до власти, нетерпеливая и слепая к своим собственным действиям химера в компании с хишшо, частично забранным Машиной. Искусственные боги говорят тебе, что хотят спасти Твердь? Не луна с базами Машины, не континент за морями, подчинённый воле Теней, не Магократия и не Конклав стали целью спасителей, но единственное средоточие силы, максимально родное этому миру. Не может быть иной цели, видимой ими в своём глупом начинании, кроме одной: присвоить себе силу, которой у них ещё нет. Единственную силу, которую они не могли бы получить иначе. Не ты ли первый говорил: Душа Мира суть средоточие душ. Что же сделает могущественный, наполненный силой полубог, получивший их в своё владение? Он покинет Твердь, растворится в Астрале вместе с отобранным, как бегущий вор, чтобы создать свой мир и своих последователей, верных лишь ему.

Вот только сам Тентекрис слушал, обдумывал и верил ровно одной, слабо оформленной мысли. Душа Мира – действительно такая, как они думали?
Тем временем он картинно отмахнулся от сказанного ранее.
– Их успеху, думаю, всё равно нельзя никак случиться. Разве не осведомлены Тени, разве не знает Машина о подобном средоточии силы? Тебя испугало то, чем может стать Душа Мира, так неужто это знание не побеспокоило бы вторгающихся в пределы Тверди? И всё же они сражаются на Тверди за её обитателей, ресурсы, силу и души, не восходя к наибольшему средоточию мощи – значит, оно способно остановить недружелюбных. Не будет у двух псевдобогов надежды на победу перед ней, лишь обман и убеждение может быть их оружием. И должен сказать, ни передавший хишшо силу верующих Директорат, ни самоназванное воплощение Души Мира нас убедить равно не пытались и не смогли. А вот обмана не стеснялись оба на вершинах своих государств. Обманом и наглостью они пробивали себе путь все последние годы жизни Тверди...

Он медленно подходил к Быку. Ближе и ближе.
– Но что сделаешь ты, когда их попытка кончится провалом? – Император про себя горько усмехнулся: пытаться переубедить бессмертного ему казалось безрассудством. Выбора, однако, не стояло. – Неужто естественный, не направляемый никем извне процесс, который породил Душу, ты действительно считаешь своим врагом? Сотворение, вечное движение душ в поисках новых оболочек, невольно произвело на свет уникальное чудо. И ты приговоришь его к уничтожению? Со всем уважением к твоей мощи... У мухи больше шансов подвинуть гору.
Он сделал ещё шаг вперёд.
– Как было написано ранее, с Титаном не борются, не сражаются и не побеждают. Всё, что могут живые существа – приспособиться к нему. Будь он благим или смертоносным, он существует. Как пишут теперь под моим советом, – он мягко дотронулся двумя пальцами левой руки до плаща на своём правом плече, – Душа Мира суть его продолжение. Воплощение, более могущественное, чем любой смертный, но иначе такое же, как мы. И когда движения Сотворения, единственного, что даёт возможность живым созданиям жить, создают своё воплощение? Мы обязаны приветствовать его среди живых этого мира.
Ещё один шаг, и завершив его, Император встал перед Быком, где был ранее, смотря ему прямо в глаза.
– И равно должен ты. Ведь сейчас ты стремишься нарушить собственный завет. Души должны покидать Твердь... Но они же должны проживать здесь свою жизнь. И сейчас ты хочешь помешать рождению и жизни великого конгломерата душ.
Он отвёл левую руку в сторону, ладонью кверху.
– Наши идеалы и традиции.
И теперь отвёл правую.
– Наша гордость за них.
И свёл их перед собой: пальцы сцепились с хрустом.
– В бытии, в котором мы смертны, это единственное, что должно быть бессмертно. И ты пойдёшь наперекор им?

Повисло молчание. Глаза Быка потускнели, как будто подернутые пеплом угли. Некоторое время он не отвечал.
– Смертные часто ожидают от богов всеведения и всемогущества, – произнес он наконец. – Они посылают нам свои молитвы в надежде, что мы здесь и сейчас изменим их жизнь к лучшего. Этого не происходит, но они все равно надеются на лучшее, и вера, эта часть свойственная почти каждому разумному сознанию, переходит богу-покровителю, даруя огромные силы, возможности вмешиваться в естественный ход вещей, много чего. Но этого недостаточно, чтобы сделать вообще все, что угодно. К счастью или к сожалению, именно таков порядок вещей. Разница между мной и тобой, смертный, колоссальна, но даже ты способен дергать за такие ниточки, которые смогут изменить ход вселенских механизмов, благодаря власти над душами других смертных. Это делает тебя немного богом, даже сейчас. Потому... я веду с тобой эту беседу, хочу, чтобы ты понял.
А-Пис поднял голову, раздувая ноздри, его голос зазвучал с презрительным негодованием.

– Не тебе упрекать меня в том, что я иду наперекор каким-то идеалам, традициям, моему долгу как Стражу Предела. Порой самое сложное для нас – признать, что мы чего-то не знаем, что есть что-то выше наших возможностей. И... – Бык сделал паузу, и дальше зазвучал как-то устало, огонь в глазах снова потускнел:
– Кажется, что я добрался до этой границы. Да, это именно то бессилие, что я чувствую при созерцании Души. Я могу проследить путь души в астрале, могу направлять их бег, способен, глядя на смертного, предвидеть примерное посмертие в случае, если он умрет прямо сейчас, не сделав ничего большего. И казалось, что я могу разобраться без особых сложностей в хитросплетениях устройства пресловутой Мировой Души. Но чем дальше я погружался своими заклинаниями познания в ее недра, тем более грандиозной я ее ощущал. Глубины за глубинами, слои за слоями, я тратил феноменальные количества энергии чтобы просто приблизиться к постижению причин ее появления в нашем мире. И недавно, во время встречи с Киэ-Зон-Ла и Мессией, я воспользовался связью, тем касанием Мировой Души к сущности Первожрицы, что в свое время вознесло ее над прочими смертными. Проследил вдоль этой тонкой линии в глубины Души, куда прежде не мог добраться. И мне было видение.

Страж Предела говорил сурово и чеканя каждое слово.
– Я видел нечто невообразимое. Созданная когда-то игрушкой величайшего божества, ужаснейшего трикстера, Ее мощь постепенно растет, складывается из осколков душ и чаяний живых. Она так сильна, что может поглотить всю Твердь, но еще не обрела сознание. Она на пороге окончательного Пробуждения. Я не знаю, что будет, если она пробудится, или что произойдет, если ей помешать. Но вокруг Нее вьются Тени. Ее жаждет Машина. Этот узел требуется разрубить, так или иначе, и я надеюсь только на то, что мы вообще способны тут хоть что-то сделать. Потому что если ты прав, и эти двое ни на что не способны... – А-Пис качнул головой, – значит все произойдет и без нашего вмешательства. Мы просто бессильны. Получается ли это, что мы вообще не должны ничего предпринимать? Мне кажется, это было бы неправильно.

Он чуть наклонил голову, изучающе глядя на Императора.
– И вот тут я пришел к выводу, что Ее не должно существовать. Я чувствую, что этот процесс не был полностью естественным, и это меня гнетет. Я не хотел бы, чтобы посмертию рожденных на Тверди душ угрожала эта до сих пор непонятная мне флуктуация, чтобы над моими подопечными проводился непонятный никому, даже мне... эксперимент. И да, я к сожалению сознаю, что могу быть не прав. Не претендую на всезнание, хотя уж это-то было бы крайне удобно, и соответствовало бы моему статусу. Получается, если так подумать, что разница между смертным и божеством лишь в масштабе ответственности, и вот я, в отличие от смертных, свою ответственность просто не могу отринуть. Ты должен это понимать.
Бык очень ординарно вздохнул, прямо как обычное живое существо.
– Я, божество Посмертия, Страж Предела. Я просто *обязан* обеспечить своим подопечным лучшее посмертие. И тот факт, что все большее количество душ поглощается Одной, не может оставить меня равнодушным. Ты предлагаешь считать, что это некая высшая форма развития духовной энергии в нашем мире. Было бы неплохо, но как я могу просто равнодушно отстраниться и просто ждать, если столько знаков указывают на возможную опасность происходящего? Как раз подобная отстраненность и стала бы предательством моего долга!

– Нет, я просто считаю её живой. Но, игнорируя её природу на мгновение...
Ответил голем с отстранением в голосе. Будто всё, сказанное Быком только что, прошло через некий фильтр или не касалось Императора никоим образом. Перед тем, как продолжить, он расцепил руки и порзмышлял секунд двадцать.
– Твои новые сомнения и осознанные пределы – они кажутся мне, смертному, родными. Ты ведь знаешь, что это такое – быть смертным? Быть неспособным преодолеть, быть неспособным пойти наперекор? Мы называем это жизнью. Всё, что мы пытаемся сделать, сначала натыкается на преграды. К которым мы приспосабливаемся, иногда находя иной путь, иногда подчиняя их своему использованию, и очень редко – уничтожая их, но всегда трудом коллектива. Общества равных, которое точно знает: преграды есть, пределы существуют, и ограничения, в том числе установленные самим обществом, совершенно нормальны. Мы... вместе.
Он подумал немного и потёр пальцами каменной руки друг об друга.
– Чего бы ты ни желал от меня, ты желаешь этого от Империи и её народа. В тени силы двух ложных идолов, в тени и твоей собственной мощи, но всё же она получила твоё внимание именно из-за познаний в духовной энергии. – Заметил последнее он почти так же отстранённо, но некая горечь всё же присутствовала в тоне и словах. – Так каких действий ты ждешь от жрецов Самоцветной и их паствы?

– Чего я жду? – покачал головой А-Пис. – О, ничего сверх того, что вы уже делали раньше. Дело в том, что я чувствую большое сродство к тому порядку, что ты, Император, так жаждешь построить, продолжая труд великой цепочки твоих предшественников, многих поколений твоего народа. И мне импонирует твой подход к вопросам веры, несмотря на то, что на первый взгляд, он несколько... ограничивает функцию божественности. Подобное не имеет для меня значения, ибо я смотрю вдаль, и мне нравятся перспективы совместного труда многих поколений ради улучшения жизни своих потомков. Вечный путь к совершенству полезен для любой души, значит будет хорошо, если моя паства будет заниматься чем-то подобным. А славы в том понимании, в котором ее жаждут смертные, я не ищу – это удел вечно голодных сущностей типа Эфинулярности.
Бык мерно кивал головой в такт своим словам.
– Проблема, помимо бушующей на Тверди грандиозной войны, есть лишь одна, и это Душа. Я чувствую великое сомнение в отношении нее, но ты, кажется, все уже для себя решил. Меня огорчает подобный раскол, но может быть это и есть первая проверка на прочность того, что мы пытаемся построить. Вопрос, как мы выйдем из этого тупика, ведь ни для тебя, ни для меня было бы непросто отмести свои опасения и взлелеянные годами размышлений идеи. Однако компромисс необходим, иначе здание не будет построено, а возведенная на плохом грунте башня – рухнет.

Голем вздохнул. А потом ещё раз. Но в этот раз он хотя бы звучал более живо.
– Верно, я решил. Как автор всего переустройства Церкви, который единственный ответствен перед народом Империи, я вправе, пока ещё, подойти иначе к тому, как на вопрос существования Души ответят не приближённые к власти и божествам. И видимо, мне придётся. Не потому, что её природа или сила спорны, но из-за планов на неё. Планов Теней, планов Машины. Планов ложных идолов. И твоей позиции, в которой нет места её существованию. Эта позиция, эта логика... Ей самой нет места в истории Самоцветной.
Император подошёл к щиту, собираясь с мыслями. Прекрасный памятник прошлому перед ним действительно наводил на нужные страницы истории.
– Возможно, ты помнишь период в истории Империи, в который отряды эльфов и их химеры хлынули из пещер под Самоцветной? Я читал о твоём личном участии в этой войне, и об иной помощи со стороны Ожидающих Посмертия. Эльфы пришли убивать под зов своего правителя, и в итоге они были побеждены. Должно опасаясь их магических сил, подчинённых существ и враждебного настроя, мы не уничтожили угрозу. Вместо этого мои предки сохранили им жизнь, обучили, дали самосознание этой покинутой своими хозяевами расе, и теперь они – часть Империи, гордая своим местом, довольная своей полезностью.
Тентекрис прошёлся немного в пространстве храма. Говорить он не переставал.
– Ещё раньше, сильно раньше, около годов изобретения первых кульвернов появились иные химеры. Дикие, жестокие убийцы, неспособные жить в обществе. Стараниями Империи, волей и желанием моих предков мы стремились, и – не без помощи союзников – смогли превратить их в ныне самостоятельных, ответственных перед обществом, живущих и дающих жить Озарённых. Как ты можешь представить, не из-за приязни к грибным формам жизни големы принимали подобные решения. Догматы Сотворения – это запечатлённая в форме идея и мысль. Каждый достоин и жизни, и развития, и попытки исправления.

– Душа Мира, – говорил он с уверенностью, глядя на Быка, – чем бы она ни была, заслуживает жизни. Заслуживает своего сознания. Заслуживает обучения и образования, влияния тех, кто желал бы помочь ей стать лучшей собой. Она сама не Титан; титана невозможно изменить, он не интересуется смертными, его существование вечно. Она – существо, сознание, возможный могучий союзник, и с таким количеством душ, вышедших из этого мира, она в том числе уже создание этого мира.
Руки он снова сцепил вместе и положил на живот. А в голос одновременно вошли горечь и... некая весёлость.
– Но уже поздно. Я считал её естественной, превосходящей, изолированной от дрязг этого мира – до твоих слов. Я недооценил жадность тех, кто имеет наглость называть себя высшей силой. Любое обучение требует времени, согласия, изоляции, и я не могу, даже имей Империя возможности достигнуть её, повлиять на её формирование и сознание. Мы будем лишь ещё одним чужаком со своими целями. Даже её пробуждение, не остановленное ничем, произойдёт в разгар битвы превосходящих сил, и научит её одному: надо быть сильной, чтобы выжить, а вокруг есть только враги. Её отношение к смертным тогда сведётся к силе в худшем примере возвышенных сущностей. Но в этот раз – силе душ, которые надо забрать.

Обзорный кристалл голема уставился в пол куда-то сильно сбоку от А-Писа.
– Случись Машине или Теням одержать верх, результат очевиден. Но и те двое, что говорили с тобой, не сделают ситуацию лучше. Воскрешённая Душой Мира уже показала своё стремление к силе и власти, и для этой химеры сила, её породившая, скорее всего будет неодолимым искушением. А тот, что принял импланты Машины в своё тело и сохранил своё сознание? Хишшо ведь не отверг их.
Тентекрис издал нечто среднее между скрежетом и усмешкой.
– Было бы верхом неожиданности, если бы его механизация имела отложенный срок действия? Ждала своего времени и сигнала с далёкой луны? Разменять одну из многочисленных баз на шанс присвоить Душу Мира, подчинив одного из врагов в процессе этого... И я говорю о Машине, существе, покорившем уже множество миров, раздавившем сопротивления бесчисленных цивилизаций, терпеливом и безэмоциональном. И рассуждаю об их возможностях только со своим собственным умом и знанием. Для этих же, имеющих невообразимые силы созданий, возможно куда как большее.
Он замолчал. Только секунды спустя заметил с неестественным спокойствием:
– Это битва возвышенных. Смертным в этой структуре не уготовано роли. Или права выбора.

А-Пис фыркнул.
– Пример с котягами... эльфами. Чего я еще ждал от императора Самоцветной Империи? Вы считаете, что вы можете изменить все, что попадется вам под руку. Это ли не самонадеянность! Но я... не могу не уважать подобный подход. По крайней мере, это идеалы, которых можно не стыдиться. Пусть даже они и сведут вас в могилу, именно подобные стремления очищают душу и дают ей лучшее посмертие. Кажется, я в тупике.
Страж Предела помолчал, качая рогатой головой.
– Да, вы уже скорее всего не сможете повлиять на Ее формирование. Но право на жизнь... Может быть. Может, быть. И нет, я не считаю того, что права выбора у вас, смертных, нет. Разговариваем же мы с тобой, и надо сказать, продуктивно.
А-Пис поцокал правым передним копытом об пол.
– У вас, смертных, есть Вера, о природе которой тебе хорошо известно. Времени мало, ритуал скоро будет проведен, но вы можете провести собственные молебны, провозгласить божественные откровения – не мне тебя учить, Священный Император. Да, впопыхах, я не ожидаю, что вы сможете экстренно создать действительно сильный эгрегор, но любое усиление потока энергии может пойти на пользу Душе. Может немного изменить баланс сил. И да, я мог бы отправиться следом за Мессией и Первожрицей, но... признаться, я в смятении. Мне придется действовать по обстоятельствам, и если раньше у меня была твердая уверенность, что будет лучше для Тверди, то сейчас у меня ее нет. Я мог бы даже, наверное, взять с собой и тебя, Император Тентекрис, но невозможно гарантировать, что ты переживешь подобное посвящение. К сожалению. Впрочем, если твои церковники будут ретивы, правильная концентрация верующих... могла бы увеличить твои шансы. Но ты явно не сможешь создать несколько эгрегоров одновременно, так что придется что-то решать.

Император внутренне не мог сдержать веселья от простой мысли. Ему удалось. Бессмертного можно переубедить.
– ...Тогда, надеюсь, сожалеть о содеянном я ещё смогу. Ты готов принять её существование; полагаю, это верное решение. Но Империя должна делать то, что мы делаем всегда. Мы будем теми, кто пригласит её в этот мир стать его частью.
Тентекрис, чувствуя себя на подъёме после достигнутого, не сомневался: да, его за мысли о дальнейшем вполне можно было назвать наглецом.
– Я обязан сделать всё, чтобы обеспечить её должный настрой к нам. Пусть мы не можем образовать её, направить её по выстроенному пути, но оставлять её самой себе было бы в высшей степени недальновидно. Империя обратится к ней, стремлениями верующих, словами жрецов, и смыслом, который вложил Император. Её место уже определено в моих текстах: первая среди равных, одна из защитников Тверди, освящённая наравне со Стражем Предела и Змеёй Волн, почитаемая народом Самоцветной. Защитник, судья, сила этого мира. Законченная и принявшая форму, а потому не имеющая больше нужды в поглощении душ смертных.
Последнюю фразу он сопроводил кивком к Быку.
– Задачей будет довести это предложение, вместе с нашими молитвами, вместе с выстраиваемым эгрегором до неё самой. Исторгать нужный настрой в пространство недостаточно. И я вижу возможное решение.

Голем сцепил руки в размышлении. Его кристаллы слепо смотрели вперёд, лишённые блеска и сосредочения. Перед его внутренним взором вставало одно место, которое он знал очень хорошо. Он был там несколько раз.
– Над Селикейтом, – говорил он отстранённо, видя внутренним взором великий храмовый комплекс под горой, – возвышается вершина Святых. В её предгорьях, в достаточном месте для строительства будет возведено место средоточия веры. Храм направления силы веры, концентратор молитв... Колодец Молебнов. Селикейт сможет обеспечить ему достаточное заполнение умелыми жрецами, которые будут управлять оборудованием и направлением потоков веры на призыв к Душе Мира. Колодец, который будет собирать и направлять силу под моим прямым надзором и руководством, тем не менее, нуждается в направляющем. Душа Мира недосягаема, необнаружима...
Кристаллы Императора бликнули несколько раз, возвращаясь к жизни.
– Но малая твоя часть, А-Пис, вскоре направится за барьер вместе с двумя иными сущностями. Разделённый, но присутствующий в двух местах сразу, ты будешь моей надеждой на указание Колодцу Молебнов направления для передачи веры. А может, и для возвращённого ответа. Могу ли я рассчитывать на твою помощь?

– Защитница, – задумчиво произнес А-Пис, – знаю я одну... Заступницу, но в отличие от той, Душа изначально не обуреваема смертными страстями. Вопрос, как сложатся потоки веры в этом случае? Не схлестнутся ли друг с другом? И какой пересилит, если да, или они сложатся в каком-то общем направлении? Впрочем, думаю, что смогу подсказать более точную конфигурацию. Это начинание, которое может привести к успеху, и пока есть хотя бы один шанс, значит, нужно пробовать. Конечно, я помогу.

Видения о полчищах искусственных насекомых, продвигающихся на запад по дну моря, беспокоят жрецов Асиланты. Богиня сообщает о поселенцах Конклава, устраивающих новые гнезда прямо у нас под носом: на ледяных островах и рядом, в глубине. Еще немного, и можно будет установить конкретное местоположение этих колоний, но что тогда? Готовиться ли нам к войне, или можно что-то решить дипломатическим путем?

Первые же сообщения от жрецов Асиланты получили однозначный и однословный ответ Императора. Но перевод этого краткого сообщения на язык протоколов, должностей, званий и конкретных действий означал выдвижение флота в акваторию с последующим планомерным вытеснением врага. Формы жизни Конклава, как наследники Роя, славились своей способностью приспосабливаться. Через поколение любая такая колония могла начать порождать воинов в непосредственной близости от суши Империи и прямо под её торговыми и внутренними маршрутами.

Принадлежность врага трактовалась однозначно: в водах, контролируемых и патрулируемых кораблями Самоцветной Империи, пособники Теней обустраивают передовые базы. Поскольку действия тенепоклонников в иных частях света всегда были стремительны и требовали мгновенной реакции для их перехвата, необходимо было перехватить их немедленно.

Взаимоотношения Конклава и этого подводного нашествия также трактовались однозначно: Конклав осведомлён о территории Империи и её притязаниях. Следовательно, либо колонии жуков были самостоятельными отщепенцами и заслуживали уничтожения, либо Конклав готовил почву для войны. Оба варианта оставляли ровно один ответ: военный.

Сделав перерыв согласно договоренностям с Конклавом, флот Империи провел-таки "временно отложенные" учения, но в этот раз никакой дипломатической реакции не последовало. Видимо, инсекты все-таки убрались из нашей акватории. А вскоре на флот должны поступить еще и подводные лодки, и сможем удостовериться в этом воочию.

При этом в наши арсеналы стали поступать первые образцы непревзойденной брони, сделанной из иномировых сплавов. Бронежилеты, снаряжение Прирожденных воинов, наконец – мощная бронетехника, все это уже скоро станет реальностью. Но наши оружейники не унимаются, они считают, что нет пределов совершенству.

Жаль, что наши ресурсы ограничены, да и время поджимает.

Корпорации извиваются как нажеские ужи, только чтобы воспрепятствовать нашему контролю за их сеткой вещания. Нет, они не препятствуют напрямую – наоборот, они готовы помочь, на словах. По факту же они не только не помогают, они запутывают Серых Братьев в сети заключенных во время оно договоров, юридических тонкостей и внутренних регламентов. Дело не движется. Но просто запретить союзное телевещание мы не можем, равно как и национализировать имущество телекомпании. Это была бы, фактически, прямая атака на одну из основных корпораций Директората!

Торговый путь ППШ - Тиоко просуществовал несколько лет, показав устойчивую прибыль. Мы хотели вложиться в несколько более крупных ледокольных контейнеровозов, когда последовал конфликт с Конклавом из-за акватории, а потом и сам Тиоко был разрушен – опять, прямо проклятый город! – экстрапланарной бомбардировкой. И что теперь делать с выделенными на проект средствами?

Гуманитарная катастрофа в Магократии близится к своему пику. Казалось, что раньше к нам идет много беженцев – сейчас на границе скопились прямо-таки бесконечные колонны! У нас хватает средств для выполнения первичных мер по интеграции этих несчастных, но нужно придумать, куда их можно массово девать. Нам же не нужен скачок безработицы в стране? Но некоторые высказываются против этой идее, ведь еще недавно многие из беглецов молились Эфинулярности, они могут создать угрозу безопасности в стране!

...

В Империю тянулись не только толпы обездоленных, нищих и потерявших надежду жителей разоренной войной Магократии. Через Директорат приезжали и группки беженцев из Ординариата, опустошенного вторжением инсектов, и кое-кто из граждан конфедерации перебирался сюда из разрушенных жестокой бомбардировкой Тиоко и Виримаса. Не удивительно, что для построения нового города на месте самого крупного из лагерей, не хватало только организации и политической воли. Для беженцев из неблагополучных регионов достаточно было перспективы осесть, они согласны были тяжело трудиться для получения паспорта. Переселенцы из Директората – наоборот, уже обладали общим паспортом и кое-какой поддержкой местной диаспоры, но через них приходило дополнительное финансирование для открытия разных предприятий малого бизнеса в строящемся Эдораме. Как побочный эффект этого переселения, доля граждан-хишшо в стране неуклонно повышалась, перевалив уже за 10 процентов!

Необходимо было отсеивать и контролировать переселенцев. Состав пограничных войск был увеличен, создавались новые фильтрационные лагеря при бдительном внимании особистов. К сожалению, без некоторого роста преступности не обошлось, но дело касалось скорее бытовых конфликтов и столкновений на национальной почве, случаев терроризма удавалось пока избежать. Хотя полный контроль к сетке вещания так и не был получен, сотрудники А-Меди клялись, что новых случаев взлома телепатического вещания не допустят, а телефонные линии прослушивались сотрудниками спецслужб. Эффективность этого, правда, не была пока доказана, и некоторые критиковали подобные меры за нарушение частной жизни граждан, распыление внимания органов правопорядка и неэффективную трату налогов граждан.

Пока другие страны пребывали в деградации, которая с нарастанием конфликта на Тверди все усиливалась, общество Самоцветной Империи работало как хорошо смазанный механизм. Воздушное сообщение постепенно охватило все крупные города страны, добавив заметного удобства и скорости в перевозке пассажиров и грузов. Собственные самолеты пока не производились, закупались у Директората, но ремонт и обслуживание были уже хорошо отработаны. Новые подводные лодки – напротив, были уже собственного производства, а все большее количество боевых кораблей на флоте ставили ВМФ Империи на один уровень с таковыми объединенного Директората.

Особое внимание уделялось защите городов. Дальновидность Императора была очевидна, когда были атакованы города Директората. Эта чаша пока минула нас, но кто гарантирует, что Содружество в поисках очередного врага не обрушится на нас с гневным ответом за атаку инсектов в северных водах? Потому к делу подошли со всем возможным тщанием. Проект "Изумрудный город" не только был ответственен за разработку новых силовых щитов, способных защитить целый город от враждебной магии, но и наши системы контроля целостности континуума теперь встали наравне с лучшими разработками Директоратских ученых!

Чтобы противостоять любому врагу в более конвенционной войне, имперские инженеры совершенствовали бронирование, используя новейшие мультисплавы. Новые образцы бронетехники были признаны крайне эффективными в современной войне, а легкие и прочные бронежилеты позволяли защитить офицерский состав и штурмовые отряды на уровне почти что вестников Машины! Но основной гордостью Императора были элитные штурмовики и защитники, отряды Регалитов – химерически модифицированных Прирожденных, всю жизнь посвятивших служению государства. Но и обычные граждане были готовы внести свой вклад в защиту страны! Отряды территориальной обороны были укомплектованы добровольцами, а городские арсеналы получали современную экипировку, чтобы ополчение было готово в любой момент встретиться с реальной угрозой – и если не победить, то сдержать эскалацию ситуации до прибытия регулярных сил.

Стоит подробнее осветить химерическую големансию, прорыв в области которой прошел пока почти незамеченным, но знаменовал неожиданные... и, может быть, даже пугающие кого-то из консерваторов изменения в будущем. Дело в том, что химерическая грибная масса крайне хорошо вступала в симбиоз с живой глиной, из которой формировались тела големов. Итоговая... плоть получала преимущества обоих прародителей, но перспективы подобного слияния только предстояло полностью осознать... возможно, будущим поколениям грибоголемов? По крайней мере споровая связь позволяла достигать большей слаженности действий регалитам, а еще такие грибоголемы были полностью совместимы с пространством Грибницы, не претерпевая никаких неудобств или последствий для здоровья. В свою очередь, на грибнице и в магических садах удалось достичь заметных успехов в биоэнергетике, что позволяло уменьшить зависимость от потребления синтетических кристаллов директоратского производства. Мы фактически могли выращивать собственное сырье для производства энергетически заряженных субстанций, в свою очередь использовавшихся в производстве аккумуляторов.

Впрочем, о традиционных видах топлива также никто не забывал. Рекордные уровни добычи нефти в районе Гарунда привели к необходимости прокладывать трубопровод до НПЗ Директората, причем корпорации были настолько заинтересованы в проекте, что спонсировали его полностью за свой счет. Зато попытки усилить нашу подземную границу установкой дополнительных постов и систем магического сканирования в этом же районе были пока не слишком убедительными. Для достижения заметного эффекта нужно было строить подземные базы по всему периметру государства.

Воды были спокойны, закатное солнце отражалось в облаках, и в небольшом заливчике можно было видеть идеально гладкую воду. Громадный храмовый комплекс на берегу сочетал в себе множество разросшихся вокруг зданий, вилл, гостиниц паломников и хозяйственных построек, и заметный отовсюду полукруглый амфитеатр, крыша которого была вызывающе открыта, как будто жрецы и посетители не боялись непогоды. Впрочем, так и было.

Неподалеку, вдоль линии горизонта, можно было заметить боевые корабли Империи. Они были еще далеко, патрулируя побережье, но если бы что привлекло их внимание, они среагировали быстро.

Впрочем... привлекло. Мощнейший всплеск аномальной активности где-то над водой, неподалеку от храма, второй такой же приближался из морских глубин. Тревога!

Та, что называла себя Олицетворением Матери, явилась на Архипелаг с самой ласковой улыбкой которую только видели смертные, ступая по тончайшим пластинкам сгущённого пространства. Прибрежный океан сохранял своё спокойствие не реагируя на внезапное вторжение, плавно проводящее нижней парой рук по поверхности воды. Эфинулярность приятно сияла оттенками ярко-синего цвета, пробуя водичку наощупь и элегантно присев на корточки. Божественную хишшо можно было легко спутать с эксцентричным туристом, решившим покрасоваться своим навыком хождения по воде, если бы только не её неземная красота, да бесконечная глубина магического присутствия, даже в сдержанном виде заставляющего дрожать пространство мелкими волнами.

Любой художник отдал бы свою руку за возможность запечатлеть прекрасную и ужасающую картину: молодое и прекрасное божество в умиротворительном спокойствии приятного штиля, ложащегося на живописную природу полуострова и трогающую красу закатного неба.

Почему ужасающую, спросил бы чутко приметивший описание случайно лицезреющий экспозицию случайный прохожий?

Десятки и сотни щупалец гораздо менее прекрасной Тени величественно восходили из покрова воды, нависая импозантно над Эфинулярностью, но не спеша хватать беззаботную хишшо. Напротив, насладившись тишиной острова Асиланты, многорукая изящно выпрямилась, протягивая руки вперёд, словно обнимая полуостров и оставляя тыл незащищённым: ведь Дева Волн была на её стороне, уже положив конец спокойствию огромным цунами формирующимся на горизонте, что вскоре должен был накрыть всю внутреннюю часть острова.

Маленькая звёздочка исчезла и появилась внутри амфитеатра, чарующим сиянием изогнув материю реальности. Взрыв.

Бомбочка планарного образца энергетической шрапнелью разлетелась по одному из залов величественного строения, убивая и калеча случайных посетителей, кому не повезло оказаться внутри.

Рев! Асиланта подняла свое гибкое тело из воды, волна на горизонте начала разбиваться на более мелкие, но все еще оставалась угрозой.
– Называешь себя божеством, но только и можешь что угрожать простым смертным! – в негодовании взревела драконица.

– А ты вообще себя могучим драконом называешь, карасик! – лёгкой насмешкой ответила Эфинулярность

Это могло бы быть перепалкой двух самонадеянных девиц, встретившихся на рыночной площади. Но за этими пустыми словами стояли могучие силы, уже приведенные в движение. Сейчас они схлестнутся.

Есть ли смысл в том, чтобы стоять у них на пути?

Корона харнесс-модификации привычно давила на голову; вес решений отягощал душу. Про уже заросший, закрытый разрез вместо руки он не вспоминал. Лазер Машины отсёк ему руку, и теперь на её месте было установлено крепление: в основной своей части под радиостанцию, снизу – под пистолет и под меч. Рука, та, отсечённая, всё еще давала знать о себе где-то в глубине сознания.
Он был привычен к мороку сознания. Ему было неизвестно, что из себя представляет это окружённое щупальцами создание. И судя по рассеянным лицам некоторых потэ в штабе, видели они явно не только свет. Но это была ересь и ложь.
– Боевая тревога! – В штабной радиостанции у него нужды не было. Зычный рёв из груди голема, как он надеялся, выведет из ступора всех, кто его слышит. – Повторяю, боевая тревога!

Асиланта махнула хвостом - и бушующие волны выровнялись, стали гладкими. Взревела, и вздыбившийся из вод щит, сотканный из капель воды, принял на себя синие, зеленые, алые лучи, что посылала в нее пребывавшая как будто сразу в нескольких местах Эфинулярность.

– Тра-та-та-та-та! – заговорила ПВО, небольшие линхалльные болванки, выпущенные на огромной скорости из крупнокалиберных ус-ганов, пронеслись в опасной близости от висящего в воздухе магического создания.

– Бабах! – вторила пулеметам пушка одного из кораблей, что оказался ближе всех к месту действия, за ним атакующий маневр совершали другие линкоры и крейсера флота. Ничего удивительного, что в водах архипелага было достаточно судов ВМФ Империи, чтобы оказать отпор любой враждебной сущности.

Черные щупальца тянулись из воды к драконице, та с легкостью рвала их зубами, казалось, ее ничто не могло взять. Линхалльная взвесь уже появилась в воде, и Асиланта почувствовала это, отходя обратно к своему храму, предлагая Деве Волн – хотя какая это дева, скорее какое-то осьминожище! – проплыть через отравленные воды к ней поближе, открыв спину для новых корабельных залпов.

– Бах, бах! – видно было, как попавшие в линхалльный раствор щупальца становятся прозрачными, моментально истлевают, превращаются в пену – но их у твари было еще много, казалось, все море поросло ими как сорняком. Сенсоры подводных лодок обнаружили огромную тушу посреди океана, и уже пустили туда пару торпед на пробу.



С неслышимым с расстояния звуком крупнокалиберная линхалльная пуля пробила Эфинулярности плечо, заставляя ее на мгновение потерять равновесие. Перед этим все снаряды поглощались сияющими магическим щитами, но их становилось все меньше, и вот – попадание! Жаль – что не оторвало руку, видимо для этого воздействие на так называемую "богиню" было недостаточно сильным... Но достаточно заметным, чтобы разозлить.

Не говоря больше ни слова, сияющая в небесах искорка вскинула вторую, не затронутую попаданием руку, и мир... как бы это ни банально звучало, содрогнулся, причем так, как что заставляло вспомнить сразу и явление Фрактала, и прибытие дредноутов Машины, и все ночные кошмары разом. Вода вскипела, пошла паром, и Асиланта снова вскричала, но на этот раз в ее голосе слышалась боль. Идущий от хохочущих трубным голосом Девы волн пар моментально превратился в черный дым, закрутился вокруг Эфинулярности, в нем возникли сполохи багрового огня, небеса содрогнулись с грохотом тысяч молний. Это было что-то невообразимое. Катастрофическое. Тени ломали реальность, и даже щиты "Изумрудного города" не могли им полностью помешать.



Из мелких – без воздействия генераторов реальности они были бы куда больше – расщелин на земле полезли многорукие, многоголовые твари, на которых солдаты вынуждены были отвлекаться. В водах появились сонмы ядовитых рыб, чьи тела взрывались ядовитыми зелеными всполохами, повреждая обшивку подводных лодок, днища кораблей. Идущий от воды жар сводил с ума матросов, грозил изжарить их заживо. А Эфинулярность тем временем испустила багряный луч, взламывая защиту Асиланты, и в то же время Дева Волн обвила драконицу щупальцами, мешая обороняться, постепенно одолевая.

Казалось, что события разворачивались моментально, но на самом деле день уже начал клониться к закату. И надвигающаяся ночь окрашивала происходящее в самые мрачные, тягостные оттенки безысходности.

Впрочем, еще не все потеряно. Мы живы, мы сражаемся, Асиланта не сдастся до тех пор, пока жива. Пока мы в нее верим.

Развернутые обратным курсом и покинутые экипажем, танкеры некоторое время двигались незамеченными, но вот пришел приказ, новые цели – если наводчики и удивились, они не привыкли перечить офицерам. Да и в такой суматохе было не до сложных размышлений: сказано стрелять, червь возьми, значит надо двигаться резче, целиться четче, стрелять метче! Взметнулись над водой столбы от торпед, и в надвигающейся ночи черная-пречерная маслянистая жидкость, изливающаяся сразу из нескольких судов казалась почти незаметной. До той поры, пока не вспыхнула, окончательно закрывая черным дымом потемневшее небо. Акватория перед храмом превратилась в пылающий ад, заставляя Деву взвыть на всех слышимых и неслышимых частотах, забиться в судорогах. Асиланта же угрем скользнула в последние чистые воды своего амфитеатра, готовая сражаться до конца.

Но у Теней были иные планы. Дева Волн испустила яростный ментальный вопль, сведший с ума нескольких особо чувствительных к психическим воздействиям матросов, и... втянула щупальца в черную воду, ломанувшись тараном куда-то подальше отсюда. Генераторы реальности поддерживали пространство либо на берегу, либо вокруг кораблей, потому ей ничто не мешало позорно убраться. А вот вторая Тень не спешила.



– Прощай, карасик. Пока-пока, – прозвучал с небес холодный голос. И мир содрогнулся снова, когда Эфинулярность, казалось, разбухла вдвое, черным облаком клубясь наб побережьем. Небеса над ней начали трещать, расходиться, едва удерживаемые генераторами "Изумрудного города", неспособными выдерживать такое абсолютно нерасчетное давление. Огненные линии в небе складывались в нечто вроде правильного шестиугольника, а магические сенсоры зашкаливали, показывая предельное воздействие на реальность. Асиланта ринулась в последнюю, отчаянную атаку, поднимаясь в небо на спиральных волнах, она вгрызлась в нечистую тучу, прогрызая ее зубами, разрывая как тряпку, иссекая хлыстами сотканными из морских вод. Все же... было уже слишком поздно. Кто-то из инженеров на берегу успел передать паническую радиограмму, но она даже пришла не полной.



Мощный удар поверг Асиланту обратно на берег, она покатилась по руинам собственного храма, а затем, с кораблей это было прекрасно видно, как сияющая стена огня закрыла собой прибрежный пейзаж. Невыносимо яркое пламя обжигало глаза сильнее, чем солнце ярким ясным днем. Больше связи с побережьем не было, не стало и самого побережья. Разлом реальности открылся на многие километры, а затем все так же быстро схлопнулся обратно, не оставив после себя никаких следов, кроме бесконечно выжженной земли. Исчезли храмы, виллы, дороги, фортификации, бронемашины и солдаты, и даже сама Асиланта.

Даже воздух мощным ураганом устремился в выжженную область, заполняя пустоту, так что ближайшим к берегу кораблям некоторое время было не до того, чтобы разбираться в ситуации, главное было не быть выброшенными на скалы. Но когда волнение улеглось, стало ясно, что все сверхъестественные участники боя так или иначе исчезли, оставив смертных разбираться с выжженной землей, отравленной нефтью водой и погибшими моряками и солдатами, подавляющее число последних причем было попросту испепелено ужасающим катаклизмом, даже фрагменты тел не было возможности найти.

Тревога ширилась, распространялась, не только у последователей Асиланты появилось неприятное, страшное чувство ожидания. Драконица, Кроог, а кто следующий? Что будет, когда сами Святые Хранители падут... если падут?

Культ А-Писа казался незыблемым, маяком скорби и надежды в череде катастроф. И наконец Императору пришло письмо от жреческой верхушки. В нем твердой рукой смертного было написано следующее.

"Мой господин посылает мне видения. Он хочет видеть вас, Ваше Императорское Величество, чтобы сообщить откровение великой важности. Пока что я знаю только то, что он передал мне, своему скромному слуге. Наши молитвы услышаны, Душа готова родиться. В судорогах родится новый мир, а что падет, удобрит почву для новых всходов. Теням суждено угаснуть, когда свет разгорится ярко, наступает эра смертных чудес."

Но Император даже не успел встретиться со своим бессмертным собеседником, как мудрый А-Пис преподал ему последний урок: всеобщей смертности.



С первыми лучами новой зари ослепительный столб света ударил с небес. Стены Храма в Балреме треснули, кое-где обвалились, осыпались барельефы с изображением Быка. Жрецы ощутили мгновенный удар эмоционального опустошения, духовного бессилия.

В главном алтаре было найдено копье, такое же, какое было у еретической "богини" Киэ-Зон-Ла на изображениях.

Но когда к нему приблизились, оно треснуло, рассыпалось мелкой пылью, а пыль сгорела огнем. Не осталось даже следов.

Несмотря на творившийся вокруг хаос, кое-кто из верующих, наиболее горячо возносивших молитвы Душе, стали видеть странные сны. Они умирали и заново рождались, то же происходило и с миром вокруг них. Они ощущали странное, светлое чувство потери и в то же время надежду, ободрение. Кто-то – или что-то? – касалось их успокаивающей ладонью и шептало тихо-тихо.

Твари ночи вас больше не тронут, а те что попробуют – увидят, что вы сильнее. Вы защищены, сильны, и способны на большее, чем привыкли думать. Вы справитесь. Вы сможете. Вы найдете свой путь и пойдете по нему сами. 

Я 
	в вас 
		верю

Поверьте и вы в себя.

Хотя в плане военных потерь и катастроф в последней мировой войне Империя почти что "вышла сухой из воды", и только колония на Самоцветном архипелаге подверглась нападению, результаты атак на святых Хранителей, маяков веры и защитников Тверди, еще только предстояло осмыслить. И дело было не только в идеологии, хотя исчезновение Асиланты с А-Писом еще как-то предстояло объяснить шокированным верующим. Дело в, фактически, эпидемии душевных болезней, которую жрецы-исследователи в своих закрытых отчетах связывали с насильственным разрывом мощных государствообразующих эгрегоров, которые Империя и Церковь строили с огромными усилиями и с искренним вовлечением множества имперских подданных. То, что можно было предположительно считать ответом Души на наши молитвы несколько скрашивало горькую пилюлю, но не сказать, чтобы сильно.

Изменения общественного уклада с годами накапливались, подталкивая к необходимости нового переосмысления положения Империи в мире. Было очевидно, что лидером стать уже не получится – Директорат захватил власть и обрел силу, а фантастические возможности по управлению информацией болезненно контрастировали с возможностями имперской администрации независимо проталкивать собственные нарративы. Вероятно, полную экономическую и информационную независимость обрести уже не получится (хоть Директорат и получил ряд крайне болезненных уроков в ходе большой войны, вряд ли это заставит его в один момент развеяться по ветру подобно ночному кошмару). Но все же, разумная политика императора Тентекриса позволила государству пройти по краю одного из страшнейших кризисов, охвативших планету, и наша социальная политика дала Империи построить условно безопасный и привлекательный для общества уголок Тверди. Именно это привлекло к нам огромное количество мигрантов, вследствие чего в Империи хишшо стало почти столько же, сколько наг и троллей вместе взятых, а мода на все грибное становилась все более популярной. Однако, что же дальше? Усилится ли раскол в Конфедерации, и сможет ли Империя в своем дальнейшем лавировании между творящихся вокруг потрясений и катастроф стать островком стабильности в безумном мире? Ответы на эти вопросы предстояло узнать уже в скором времени.

Несомненно было то, что Империя остается влиятельным политическим игроком, вторым по политическому весу после Директората. И нужно было этим пользоваться. В частности, предстояло решить судьбу земель бывшей Семейной Республики – творящийся там коллапс и явная неспособность Директората навести там порядок быстро и решительно дает нам возможность внести свою лепту словом и, возможно, действием. А все усиливающиеся просьбы о поддержке от влиятельных семей бывшего Техната намекают на новые общественные потрясения, грозящие нашему влиятельному соседу... если это, конечно, не провокация директоратских особистов!

Нужно было что-то решать и с угрозой Содружества. Или, вернее, Конклава, наши осторожные оценки позволяют предположить, что сейчас государство инсектов выбилось в лидеры враждебного нам блока. И вряд ли они забудут нашу недавнюю бомбардировку их колоний! С другой стороны, возможно, они не захотят воевать одновременно и с Директоратом и с нами, и как может измениться баланс сил в обозримом будущем, не ведает никто... кроме, возможно, Императора, который наверняка уже вынашивает новые геополитические планы. В любом случае, забывать о других прислужниках теней, Подземелье и Рое, было бы тоже неразумно. Оставленные без присмотра они будут служить лишь источником бесконечных проблем.

Роль Машины и возможные перспективы Её появления на Тверди пока туманны. Некоторое количество дредноутов еще скорее всего бороздит черные просторы пустого пространства вокруг нашего мира, но если основная база на луне уничтожена, то что дальше? Будет ли Машина снова пытаться усилить свое присутствие здесь, или предпочтет убраться восвояси? Как минимум база в Нишо все еще составляет проблему, мы не можем игнорировать такую угрозу нашему миру.

Также непонятна судьба Теней. Как повлияет на их планы всеобщий магический кризис? По осторожным оценкам экспертов Академии, если снижение магического потенциала продолжится, это сильно повлияет на работу высокоуровневого магитеха, для чего потребуется искать альтернативные решения во многих наукоемких областях. Также непонятно, как повлияет "обмельчание" магического фона на судьбу големской расы – наверное, важнейшая проблема из возможных, хоть и не затронутая в первую очередь в этом списке! Однако как минимум частичное решение у нас уже есть. Известно, что химерические големы слабо зависимы от магических потоков, и возможно что именно это гениальное прозрение имперских ученых и спасет жизнь нашему виду...

Нельзя забывать и о землях, долгое время лежавших в разорении под властью врагов Тверди – а именно о другом континенте нашей планеты, о так называемых Новых Землях. Что сейчас происходит там – одной Душе известно, и надо начинать думать о том, чтобы вернуть этот рассадник злонамеренных культов и хаоса под контроль цивилизации и порядка. К тому же нельзя забывать и о таинственном Южном полюсе, за который недавно произошла жесточайшая битва Теней и Машины... кто победил, мы не знаем, но может быть это как-то связано с произошедшим следом за баталией магическим кризисом?

...