Taedium vitae <<отвращение к жизни>> | ходы игроков | Жидкое олово (Александр)

Жидкое серебро прожигало легкие, входило расплавленным металлом во внутренности и разносило веру в прах, уничтожая сам намек о ее существовании. Дивная симфония отчаяния и скорби. Мы всегда задумываемся о бытие, будучи предоставлены своему одиночеству, своим мелким проблемам. А когда уходят и они, те бытовые, мелкие вопросы, остается воодушевляющая печаль, трепетный взмах лазурных крыльев мечты и адское притяжение своего одиночества. Трудно ловить взгляды, когда не чувствуешь себя одним из Них. Из тех, кто умеет жить. Быть в стаде, быть рядом, звать отчаянным криком тысяч голосов, стоять в строю тех, кто идет умирать, так и не научившись жить. Это вовсе не страшно, нет, это, скорее, грустно. Только слезы тоже кто-то забрал, выжег пеплом миражей, растворил в плоти живого огня. Чтобы не делал человек, он остается бесполезным куском мяса, источающим кровавые брызги завернутых в фольгу страстей.

Цитриновый вечер утопал в акварельных разводах облаков. Плавленое золото заполняло небеса, расходясь лучами усыпающего солнца по лику полукруглого горизонта. Хорошо было тут. Спокойно и уютно. Не шумел город, не гомонили машины и люди. Хоть пару часов отдохнуть от этой вездесущей суеты. Не зря ты решил прогуляться по окраине родного города. Выйти за его черту. Вырваться из стальных переплетений решеток, прутьев и вен. Город не любит выпускать свои жертвы, он держит их металлическим звоном натянутых проводов, надрывным визгом тормозных колодок, приглядывает вездесущими глазами миллиона холодных окон многоэтажек. Но тебе удалось его обмануть. Проскочить мимо стражи, ускользнуть под копошение таких же муравьев. Благо дом находился на окраине. Всего полчаса и ты уже на свободном просторе вездесущих полей и лесопосадок. Конечно, это не дикие джунгли и стальные прерии, но все же хоть какой-то намек.

Влажная земля, отпоенная недавним дождем, впитывала шаги, как губка. Проседала послушными комочками и казалось, что ты идешь по пушистым облакам. Как же спокойно и хорошо было в этом другом, отделенном от привычного, мире. Прислонившись к стволу молоденького дуба, ты посмотрел на извивающуюся тонкой змейкой тропку. Последние лучи солнца купали серпантин в желтоватом молоке. Ты уже было прикрыл глаза, пытаясь насладиться тоской уходящего момента свободы, как на краешке зрения мелькнул призрачный силуэт. Удивленно распахнув глаза, ты сконцентрировал лучик ускользающего взгляда и заметил ребенка. Ребенку было годика 4 от силы. Маленький, розовый пупс с кудрявой головой сияющих на солнце волос. Совершенно голенький мальчик. Он стоял на тропинке, колыхаясь как стебелек, и пронзительно смотрел на тебя. Потом резко запихнул палец в нос и неуверенно, шатаясь, пошел вглубь посадки.

Александр замер, как волк, изготовившийся к прыжку. Мышцы на руках напряглись, но тут же расслабились. Опали. И взгляд стал другим. не затравленным серым, а цвета сухого асфальта, скучным и раздраженным. Нашли, дотяулись... Дачники, чтоб их.
Ветви кустов еще раскачвались там, где скрылся ребенок, когда до Александра дошла вполне очевидная мысль. Ребенок был босиком. Да и взгляд...
Нет, если бы он просто был босиком и без одежды - ничего странного. Дети экотуристов не такая уж и редкость в окресных лесах. Почему-то считается, что ходить босиком, голышом и без присмотра родителей это полезно. Но взгляд?! Не бывает у детей таких взглядов. То есть, у некоторых, конечно, бывает.
Сашка узнал этот взгляд.
- Эй, ты! - крикнул подросток и сделал шаг в направлении кустарника. - Эй...

Из кустов раздалось шебуршение и шевеление. Некая иррациональность происходящего воткнулась острым крюком в самый мозг. Сумерки нежно скрывали небольшой лесок, затягивая его черными тенями внутри. Тропинка, весело петляя, уходила дальше, но мальчуган скользнул с нее прямо в самые дебри колючих зарослей шиповника. Подойдя поближе, ты услышал легкий писк, и звонкий, детский голос:

- Мне стлашно, я заблюдилься.
Кусты дернулись, и ты почувствовал, как малыш начал удаляться в сторону леса все глубже.

- Так чего ж ты идешь?! Стой! - Александр и сам остановился.
Ему как-то очень не нравилось это чувство. Да и потом, какого черта малыш полез в кусты шиповника. Они же колючие, а на нем ни одежды, ничего. Может, псих? Интересно, бывают сумасшедшие дети... Сашка задумался. А почему бы и нет? Был бы взрослый человек, точно решил бы что псих.
Решив, что ни одно доброе дело все равно не остается безнаказанным, Александ повернулся спиной к лесу и направился туда, где сверкали грязно-желтые огни цивилизации.

Событие никак не хотело выходить из головы, порхая там стаей диких бабочек. Тебе не стоило труда сделать обратный шаг, уйти на попятную, но это не означало, что мысли успокоятся и все забудется. Голову сдавило стальным обручем, кровь гналась гепардами, подгоняемая тахикардически изнывающим сердцем. Махнув рукой, ты продолжал идти, погруженный в свои мысли и почему-то не заметил момента, когда солнце окончательно замело свои следы, и на мир опустилась тьма. Впереди пылали огни города, выводили трели машин, которые доносились даже сюда. До своего дома оставалось пройти еще минут 20-25. Слева возвышались реденькие деревья лесопосадки, справа обширная степь заколосившейся пшеницы. Тропинка петляла неровными комками. Тяжелые сумерки сковали глаза, заставляя их безвольно напрягаться. Еще шаг и ты услышал детский голос:

- Почему ти блосил миня?

В нескольких метрах, чуть левее от тебя стоял недавно привидевшийся малыш. Стоял, облокотившись о дерево и изучая тебя совсем уж злобным, лучезарным взглядом.

Александр остановился.
Страх... нет, не страх, - ожидание, как перед прыжком в ледяную воду, - охватило его. Он выпрямил спину и немного отбросил голову назад. Мальчик стоял у дерева. Никаких признаков усталости или свидетельств того, что он бежал. А ведь сам Александр шел быстрым шагом, - длинным шагом взрослого человека. Кроме того, не мог ребенок, который заблудился так быстро напасть на его след.
След? Да полноте... ребенок ли это?
-Я тебя не бросал, - скучным бесцветным серым голосом ответил Александр. - Я кричал "стой". Ты почему не отстановился? Хотя, знаешь, наверное это совершенно неважно... Я угадал?
Он отступил правой ногой в сторону и назад.
Может быть, он ожидал что ребенок бросится на него. А может быть, собирался бежать. На самом деле его движениями управляли инстинкты. Они противоречили друг другу... Один кричал "спасайся!", второй приказывал "бей"!
Но то, что поразило, испугало и ошеломило Александра не имело ничего общего с этими инстинками. Он неожиданно понял, что ему интересно, что букдет дальше...

Малыш выпучил пронзительные глаза и осклабился еще не выросшими провалами зубов. Вся человеческая правда, если и была она в нем, испарилась мутным облачком. Стоял он совсем как взрослый – вальяжно обперевшись о дерево, скрестив пухлые ножки и сомкнув руки на груди. Кожа отсвечивала легким, трупным серебром, переливаясь в тенях подступающего мрака. Пару минут он просто молчал, ядовито ухмыляясь чему-то своему, а потом отошел от дерева и медленно направился к тебе.

- У миня подалок есть. Тибе он плигодится.
Малыш шел как-то неуверенно, шатаясь, ноги заплетались и путались в сырой земле. Приглядевшись, ты внезапно заметил, что сами комочки влажной жижи не цепляются на кожу этого существа, будто на него было нанесено какое-то грязеотталкивающее средство. Продолжая идти, он медленным движением поднял ручку к лицу и с хлипким чавканьем вонзил обгрызенные ногти пальчиков прямо в свою роговицу. Ужас происходящего был замаскирован маской буденности. Будто все было игрушечным, ненастоящим. С жадным чмоканием пальцы углубились в глазницу и сомкнулись горстью. С какой-то кровожадной медлительностью, малыш вытащил правый глаз, разрывая пальцами связывающие венки и сосуды. Ниточки нервов поразрывались как тонкие веревочки, свисая с пустой, кровоточащей ямы глаза и облепляя розовые щеки ребенка. Второй глаз продолжал внимательно смотреть на тебя. Шаг пацаненка не сбился, он был уже совсем рядом, протягивая руку вперед. Кулачек разжался, и в ладошке показалось желе вытащенного яблока с оборванными ниточками. На лице мальчика продолжала играть беззубая улыбка, когда он, молча, протянул тебе свой подарок.

Меня передернуло от страха и омерзения. Первым порывом было отшвырнуть руку чудовища... это уже никак не походило на ребенка. Но в то же время я, как ни странно, понимал, что это существо не опасно... То есть, конечно, смертельно опасно, но не сейчас. Хотело бы убить - убило бы.
Поэтому, сделав над собой усилие, я не отступил ни на шаг.
- Зачем? - спросил я.

- Так будет прощщще. – Прошипел ребенок теперь уже совсем другим голосом. Он продолжал тянуть руку, которая дрожала от напряжения, и смотрел в лицо одним живым глазом и мертвой дырой второго. Разбитые на тысячи осколков праведности, частички воздуха пропитались запахом крови и слизи, от которой зябко ежилось тело. В глазах помутнело еще больше, деревья начали плавиться, как восковые свечки, земля отекать большим родником багровой жижи. Хрусталь неба со звоном рассыпался мириадом посеребренных звезд. Голова закружилась, ноги начали дрожать. Ты почувствовал как нечто холодное, нестерпимо холодное прикоснулось к внутренностям, обжигая их колючим льдом. Мальчик подошел еще ближе и затравленно оглянулся на быстро мутирующий пейзаж.

- Ну возьми жже, нууу… Он поможжжет, без него тебе придется туго. Пока ещще есть время… Возьми! – Последнее слово он почти выкрикнул, со свистом выпуская воздух из маленьких легких. Окружающая трансмутация коснулась и малыша – тело начало тонуть в темных щупальцах, ноги задрожали и стали полупрозрачными, еще пара секунд и он просто растворится в воздухе.

Может быть, я сделал ошибку.
Может быть...
Но в последний момент, когда чудовище почти растрорилось, я протянул руку, и выхватил... нет, вырвал из его руки отвратительный комок плоти. И зачем-то, - что было уже совсем бессмысленно и бесполезно, - сказал:
- Спасибо.
Была ли логика в моих поступках? Да.
Но едва ли у меня когда-либо хватит силы воли объяснить.
Ведь небо действитель распалось хрусталем... Неужели я умираю?

Последнее что ты успел увидеть – это благодарную улыбку на лице малыша. Его плоть стала невесомой, сдуваясь ветром, расходясь в разные стороны. Рука отчаянно сжимала глаз, который был зверски ледяным. Жидкость, кое-где кровь, кое-где куски желтоватого гноя стекала между пальцами, обволакивая кожу призрачным холодом. Было мерзко и противно. Мир дрожал в зыбком тумане иллюзии. Ноги подкосились, и ты упал, вонзаясь коленями в рыхлую землю. Она встретила тебя одеялом грязи, просела, и ты почувствовал что тонешь. Не было сил мыслить, думать. Почему этот мир вдруг обезумел, что происходит в привычной канители будней. Осталась лишь неумолимая покорность, рабская преданность. Продолжая сжимать жуткий подарок, ты устало прикрыл глаза, не в силах видеть этот смертельный танец небытия. Сознание медленно покинуло тебя.